Коулин Патриция. Просто женаты

   — И я так думаю, — согласилась Ли, сердясь на себя за нелепое желание схватить Уилла за плечи и вытрясти из него всю подноготную Шарлотты Боннер.
   Таинственная дама не первой молодости и пылкий, самовлюбленный юный герцог… Перед мысленным взором Ли возникла почти непристойная картина, заставив ее пожалеть о живости и богатстве собственного воображения. Репутация Рейвена ей была давно известна, но вспоминать о толпах безымянных женщин оказалось легче, чем знать, что две из них имели имена. За одной из них Рейвен волочился на балу, а вторая сыграла важную роль в его прошлом.
   Пока Ли пыталась усмирить разыгравшееся воображение, танец закончился, и Уилл отвел ее к стене.
   — Подождите здесь, — попросил он. — Я немедленно принесу вам прохладительного.
   — Но… — не дослушав протест Ли, Уилл скрылся в толпе, даже не подумав о том, что оставляет ее в окружении совершенно незнакомых людей. Незнакомцы перешептывались, окидывали Ли пристальными взглядами. Внезапно ей захотелось домой, в Бэмборо, где танцам аккомпанировал единственный пианист, да еще изредка слуга, умеющий играть на скрипке. Все привычное и неопасное вдруг очутилось на другом краю земли.
   Ли в отчаянии огляделась, надеясь увидеть хоть одно знакомое лицо. По иронии судьбы, единственным знакомым ей человеком в зале был Рейвен.
   «Так просто я не сдамся», — решила Ли, пытаясь улыбкой придать себе уверенности и всеми силами стараясь не выглядеть перепуганной дурнушкой, посмевшей явиться на бал и теперь уныло подпирающей стену и сожалеющей о том, что…
   — Ли?
   Она мгновенно узнала этот неприятный женский голос, памятный ей по самым черным дням жизни и ужаса — . ющим ночным кошмарам. «Вот и сбылась моя мечта увидеть здесь знакомое лицо», — усмехнулась над собой Ли. Стараясь не морщиться, она обернулась, чтобы поприветствовать особу, которую меньше всего желала видеть, женщину, с лица которой не сходило кислое выражение, злобную фурию с черной, как сажа, душой, мстительную сплетницу, не ведающую о том, что такое доброта и преданность.
   — Добрый вечер, тетя Миллисент. Какой… — чудесный? Замечательный? Приятный? Нет, Ли не могла заставить себя выговорить эти слова, — удивительный сюрприз!
   — Значит, тебе все же хватило наглости явиться сюда?.. — отозвалась тетя.
   — Вы хотите сказать, после того как вы не ответили на письмо, в котором я сообщала, что привезу Кристиану в город на светский сезон? Да, как видите, я здесь. — Ли ухитрилась ответить любезным тоном, хотя ее до сих пор жгли воспоминания о резком письме тетки.
   А между тем Ли вовсе не просила о помощи или гостеприимстве, хотя ее дядя и тетя, нынешние граф и графиня Олдвик, занимали уютный и просторный лондонский особняк, который Ли и Крисси некогда считали своим домом. Ли написала тетке только ради соблюдения приличий — в конце концов, более близких родственников у нее не осталось. Не хватало еще, чтобы о приезде сестер тетка узнала от чужих людей! По правде говоря. Ли надеялась, что заблаговременное предостережение позволит ей избежать омерзительной сцены, которая уже назревала, судя по брезгливо поджатым бесцветным губам Миллисент.
   — И на что же ты надеялась, явившись сюда? — осведомилась графиня.
   — Приятно провести вечер, — уклончиво ответила Ли. Меньше всего ей хотелось, чтобы Рейвен услышал, как они с теткой перетряхивают грязное семейное белье. — Чудесный бал, не правда ли? Впервые слышу такую замечательную музыку…
   — Не дерзи, скверная девчонка! Ты прекрасно понимаешь, что речь идет не о бале, а о твоем появлении в Лондоне. Ты явилась сюда лишь для того, чтобы досадить всем нам и испортить сезон моей Дженни!
   С кузиной Дженни Ли не виделась уже много лет, но отлично запомнила ее угрюмой веснушчатой семилетней девочкой, испортить сезон которой вряд ли могло чье-либо присутствие. Однако эту мысль Ли оставила при себе, стремясь вежливо закончить неприятный разговор.
   — Я никому не собиралась досаждать и ничего не хотела портить, тетя Миллисент. Моя единственная цель — предоставить сестре ту же возможность, какую вы предоставили Дженни, дать ей шанс познакомиться с достойным человеком и удачно выйти замуж.
   — Место твоей сестры — в Бэмборо! — Глубокие борозды на густо осыпанном пудрой лице тетки стали еще глубже. — И твое тоже. Мне казалось, в письме я дала это понять, но, очевидно, мне следовало высказаться яснее. Ни одному достойному джентльмену и в голову не придет жениться на дочери распутницы. Пусть твоя сестра радуется, если найдет мужа в деревне. А тебе и на это нечего надеяться — вряд ли найдется мужчина, способный терпеть твои дерзости. — Графиня окинула Ли пренебрежительным взглядом. — Здесь тебе нечего делать.
   Эти слова стали для Ли последней каплей. Стремление вести себя осмотрительно и любезно сменилось жгучим желанием отомстить за все упреки и оскорбления, которыми тетка вечно осыпала ее, Крисси и их мать.
   — Напротив, — возразила она. — Мое место там, где живет мой муж. Отныне его дом принадлежит также мне и Кристиане, если она того пожелает.
   Тетка недоверчиво прищурилась:
   — Муж? Что ты несешь?
   — Это правда, тетя. Я замужем за человеком, который согласился не только терпеть мою дерзость, но и жениться на дочери распутницы.
   Необъятная грудь графини раздулась от ярости.
   — И ты не стесняешься бравировать этим? Как будто наследством твоей матери можно гордиться!
   — Да, я горжусь своей матерью! Конечно, она была небезгрешна, но добра и умела любить… и привыкла рассчитывать только на себя, — колко заключила Ли.
   — Неудивительно, что ты защищаешь ее, — процедила тетка, презрительно скривив губы. — Ты еще в детстве была ее точной копией. Твой отец поступил мудро, отослав тебя в Бэмборо, подальше отсюда. — Туда, где вы с дядей решили оставить меня после его смерти!
   — Для твоего же блага. Кто знает, каким позором ты покрыла бы себя и родных?
   — Позором? Да я была еще ребенком, когда меня увезли из Лондона, а Крисси едва минуло семь лет! Нас разлучили с друзьями и родными…
   — С вами была мать! — бросила тетка.
   — Мама умерла через год после того, как вы предали ее. А она считала вас, свою невестку, подругой! Неужели вы об этом забыли?
   — Это твоя мать была предательницей. Она изменила твоему отцу и смешала наше доброе имя с грязью! Это она решила жить по-своему, бросив детей на произвол судьбы, — или ты забыла об этом?
   — Нет. И никогда не забуду.
   — Рада слышать. Возможно, ты не повторишь ошибок матери. Впрочем, я твердо верю, что дурная кровь непременно скажется. Иначе почему ты вышла замуж тайно? Не спросив позволения у дяди?
   Ли изумленно уставилась на тетку:
   — Вы и в самом деле ждали, что я стану просить разрешения на брак у дяди, которому нет до меня никакого дела? Который много лет подряд общался с нами через поверенных?
   Графиня фыркнула:
   — Граф Олдвик очень занятой человек…
   — А я — занятая женщина…
   — И чем же ты занята? — прервала ее тетка. — Своими жалкими книжонками?
   — В том числе, — парировала Ли, раздраженная тем, что слова графини по-прежнему ранят ее. — Да, я слишком занята, чтобы завоевывать расположение тех, чьим мнением не дорожу. Решения я предпочитаю принимать сама.
   Графиня с вызовом вскинула многочисленные трясущиеся подбородки.
   — Хочешь сказать, что именно поэтому ты вышла замуж тайно? А может, тебе просто не хотелось знакомить нас с этим своим… мужем? — Ее глаза злорадно вспыхнули. — Да разве найдется хоть один мужчина, готовый жениться на женщине, с которой не желают знаться даже ближайшие родственники?
   — Как видите, уже нашелся, — прозвучал мужской голос.

Глава 8

   Обернувшись, Ли увидела рядом Рейвена. У нее мелькнула досадная мысль: проживи она даже сто лет и напиши миллион «жалких книжонок», ей ни за что не выдумать столь увлекательного сюжета. Она не удосужилась подумать о том, что успел услышать Рейвен. С этим можно было подождать. А пока Ли упивалась выражением полной растерянности на лице тетки.
   Не обращая внимания на графиню, Рейвен нежно улыбнулся жене. Увидев, как исполнилось ее заветное желание,
   Ли вдруг ощутила прилив счастья, хотя и знала, что улыбка Рейвена рассчитана прежде всего на окружающих.
   — Я соскучился, — пробормотал он, осыпая поцелуями руку жены. — Больше никогда не отпущу тебя так надолго.
   — Всего на два танца, — напомнила Ли.
   — Это слишком много, любимая! — И Рейвен обернулся к графине с улыбкой, сверкнувшей подобно обнаженному мечу: — Прошу прощения, я увлекся! — Снова устремив взгляд на Ли, он продолжал: — Дорогая, будь добра представить мне свою собеседницу.
   — Конечно… милый. Познакомься с моей тетей, графиней Олдвик. — Ли успела заметить удивление, промелькнувшее в темных глазах Рейвена, но невозмутимо продолжала: — Тетя, это мой муж, герцог Рейвен.
   — Я… — Графиня вконец растерялась.
   — Рад знакомству, мадам, — с поклоном произнес Рейвен. — Теперь я знаю, от кого моя жена унаследовала красоту и обаяние… — Ироничная улыбка противоречила словам, но манеры Рейвена были безупречны и не вызывали сомнений в том, что Ли сделала блестящую партию. — Значит, Олдвик? Кажется, в прошлом я имел дело с вашим мужем. Если мне не изменяет память, речь шла о морских судах.
   Графиня охотно закивала, с трудом преодолев потрясение:
   — Да-да, так оно и было! Граф вложил в постройку морских судов крупную сумму.
   Но не столь крупную, как сам герцог Рейвен. Мало кто располагал таким же внушительным состоянием — именно это и вызвало льстивую улыбку на лице графини. Ли ощутила, как ее тетка подыскивает верные слова, спеша ухватиться за неожиданное знакомство. Рейвен избавил графиню от таких трудов.
   — Поскольку теперь мы родственники, я непременно подумаю о возобновлении наших деловых связей с графом, — произнес он. — Уверен, Ли сообщит мне все необходимые подробности.
   — Разумеется! — Графиня без зазрения совести заулыбалась племяннице. — А я как раз упрекала Ли в том, что она не предупредила нас о свадьбе и не позволила дядюшке взять на себя расходы…
   — Боюсь, в этом виноват только я, — объяснил Рей-вен, вновь беря Ли за руку. — Найдя то, о чем мечтал, я обнаружил, что не в силах ждать. Я отказался от объявлений, приглашений, церемоний и прочей чепухи, лишь бы Ли поскорее стала моей. И кроме того, я ни с кем не намерен делиться женой, так что прошу простить нас. Идем, дорогая, — обратился он к Ли голосом, окутавшим ее подобно черному бархату.
   — Но твой дядя… — Графиня вцепилась в рукав Ли и завертела головой, рискуя свернуть шею. — Он где-то здесь. Он будет рад пожелать вам счастья, ваша светлость… то есть вам обоим.
   — В другой раз, — отказался Рейвен, а тетка Ли улыбнулась так, словно ее благословили, а не бесцеремонно отвергли.
   Вино улыбки Рейвена и вправду опьяняло.
   — Мы могли бы навестить вас, — настаивала графиня.
   — Пришлите свою карточку, — посоветовал Рейвен. — Ли намерена всецело преобразить Рейвен-Хаус, так же как и меня, а это займет у нее большую часть времени, оставшегося до приезда сестры.
   — Ах да, нашей маленькой Кристианы! Мы будем рады видеть ее!
   — Нисколько не сомневаюсь. — Рейвен увлекал Ли прочь, но графиня упрямо семенила вслед за ними. — Кажется, ты собиралась устроить званый вечер, дорогая?
   Ли Кивнула.
   — Званый вечер? — воскликнула графиня. — В Рей-вен-Хаусе? Бесподобно! Пожалуй, моя Дженни и Кристиана могли бы…
   — Может быть, — перебил Рейвен, с умыслом поворачиваясь так, чтобы преградить графине путь. — Пришлите карточку.
   Когда супругам наконец удалось отделаться от назойливой графини. Ли вздохнула с нескрываемым облегчением. Они с Рейвеном шли по бальному залу рука об руку. Постепенно Ли успокаивалась, только теперь понимая, с каким трудом дался ей этот разговор.
   — Спасибо вам, — произнесла она.
   — Не стоит благодарности.
   — Клянусь, эту, женщину я ненавижу всеми силами своей души!
   — И должен заметить, не без причины. Ли похолодела:
   — Но почему? Вы что-то услышали?
   — Я услышал достаточно, чтобы решить: в следующий раз я свяжусь с вашим дядей лишь для того, чтобы потопить корабль, пассажиркой на котором будет ваша тетушка. — Ли рассмеялась. — И кроме того, я понял, что вас надо спасать, — добавил Рейвен.
   Улыбка Ли стала задумчивой.
   — Меня еще никогда никто не спасал.
   — В таком случае мы квиты: прежде мне и в голову не приходило кого-нибудь спасать. Я отнюдь не питаю слабости к девицам в расстроенных чувствах.
   — Почему же сегодня вы мне помогли?
   — Хотите знать правду? — осведомился Рейвен, окидывая Ли таким взглядом, словно пытаясь решить, способна ли она понять его.
   — Конечно.
   — Я хотел подольститься к вам, а тут представился удачный случай.
   — Подольститься ко мне? Но зачем?
   — Чтобы уложить вас в свою постель… несмотря на условия сделки.
   Ли нетерпеливо перебила:
   — Не смейтесь надо мной, Рейвен! Скажите правду, зачем вы это сделали?
   Он остановился и покачал головой, устремив на Ли почти ошеломленный взгляд.
   — Ну, если вы настаиваете… Всему причиной вот это крохотное V, — он указал на морщинку между бровями Ли, — которое появляется каждый раз, когда вы сердитесь или волнуетесь. Не знаю, почему, но каждый раз при виде его мне хочется… меня мучают мысли, какие прежде и в голову не приходили…
   Затаив дыхание Ли смотрела на него до тех пор, пока не вспомнила, какой Рейвен опытный притворщик.
   — Ну ладно, не хотите говорить правду — не надо, — заключила она. — Это не имеет значения. Как бы там ни было, я благодарна вам. А теперь я хочу домой.
   Рейвен удержал ее за руку.
   — Хотите сбежать? Вы разочаровали меня, герцогиня. Вот уж не думал, что вы трусиха!
   — Я ничего не боюсь! — возмутилась Ли.
   — Рад слышать. Членам семьи Деверо не пристало спасаться бегством. Таков наш фамильный девиз: «Не отступать и не сдаваться!»
   — Но я же не член семьи Деверо! — Спохватившись, она добавила: — По крайней мере; в строгом смысле слова.
   — Напротив, вы — Деверо во всех смыслах слова, кроме одного, о котором мы поговорим позже. Вы моя жена, — провозгласил он спокойным, не терпящим возражений тоном. — Жена Адриана Деверо, и если вы еще не поняли, что это означает, то тем, кто сейчас наблюдает за нами, это доподлинно известно.
   Едва повернув голову. Ли поняла, что Рейвен прав: за ними наблюдали. Играла музыка, но даже танцующие пары не сводили глаз с затененной ниши, где остановились молодожены.
   — Теперь-то я точно хочу уехать отсюда, — заявила Ли, круто развернувшись.
   Рейвен повернул ее к себе.
   — А я — нет!
   — Что же вы предлагаете? — выпалила Ли. — Остаться здесь, зная, что о нас сплетничают весь вечер?
   — О нас будут сплетничать в любом случае, даже если мы уедем отсюда. Но поскольку все эти люди — лицемеры, они предпочитают перешептываться у нас за спиной. Мне приятно осознавать, что я способен лишить их такой возможности.
   — А по-моему, в этом нет ничего приятного, — возразила Ли, забыв о недавнем чувстве благодарности мужу.
   — Правда? — Адриан неспешно заложил непокорный завиток волос за ухо Ли, ухитрившись придать этому невинному жесту подобие супружеской ласки. Этот поступок, рассчитанный на зрителей, вызвал у Ли дрожь. — Должно быть, в таком деле нужна привычка, — заметил он.
   — Увы, у меня нет ни малейшего желания приобретать ее.
   — Вам следовало бы подумать об этом раньше — прежде чем вы согласились остаться женой такого человека, как я.
   — Вы же обещали вести себя прилично, — напомнила Ли.
   — Что я и делаю. Этот вечер принадлежит вам, герцогиня. Я просто учу вас пользоваться этим преимуществом.
   — Каким же образом? — не удержалась от вопроса Ли.
   — Поправьте мне галстук.
   — Что? — удивленно переспросила Ли.
   — Галстук, — нетерпеливо повторил он. Ли смущенно подняла руки и поправила безупречно повязанный галстук.
   — Да не так! — Рейвен склонил голову с обольстительной улыбкой, которая наверняка ввела в заблуждение присутствующих. — Медленнее, тщательнее! Ей-богу, вы прикасаетесь ко мне как врач, а не жена.
   Ли заставила себя медленно разгладить воображаемые складки белого шелкового галстука и соблазнительным жестом заправить его концы под расшитый жилет.
   — Уже лучше, — одобрил Рейвен. — Уверенность — вот о чем надо помнить. О непоколебимой уверенности в том, что я принадлежу вам, что бы ни болтали сплетники.
   Все это понятно, думала Ли, подыскивая ответ. Она предчувствовала, что эта нелепая комедия превратится для яее в катастрофу.
   В последний раз пригладив концы галстука, она скептически уставилась на Рейвена.
   — И это все? Выглядеть уверенной и непрестанно возиться с вашим галстуком — это и есть ваш чудодейственный рецепт от беды, которую может навлечь на меня злой язык тети?
   — Такую беду ничем не поправишь, — беспечно отозвался Рейвен.
   — Так что же…
   — …тем более попытками спорить и все отрицать. Нет, — продолжал он с дьявольской усмешкой, — против злых языков нет оружия. Единственный способ отомстить — показать сплетникам, что их слова вас ничуть не задели.
   — Словом, не отступать…
   — И не сдаваться. Потанцуем? — спросил он, предлагая руку.
   Пробираясь сквозь толпу, он то и дело кивал знакомым, которые улыбались и кивали в ответ. Несколько раз Адриан останавливался, чтобы представить Ли друзьям. Учтивый, даже несколько подобострастный прием слегка ободрил Ли, но не пробудил в ней радужных надежд. В бархатной перчатке таился железный кулак. Судя по всему, никто из гостей не сомневался в том, что Рейвен не постесняется обнажить его, если понадобится.
   Не успев дойти до середины зала, они столкнулись с сэром Артуром Гиддингом и его женой, которых Ли запомнила со времен своего первого неожиданного визита в дом Рейвена.
   Шутливо толкнув Рейвена локтем в бок, сэр Артур заметил, явно имея в виду недавнее происшествие с галстуком:
   — На вашем месте, Рейвен, я препоручил бы все обязанности камердинера молодой жене.
   Леди Мередит укоризненно взглянула на мужа:
   — Как вам понравился бал, герцогиня?
   — Боюсь, , мы прибыли слишком поздно, чтобы успеть как следует развлечься, — отозвалась Ли.
   — Считайте, что вам повезло, — возразила леди Мередит, понизив голос и закатив глаза, и добавила: — Перед началом танцев племянница леди Торрингтон играла на флейте, притом отвратительно. Впрочем, звуки флейты мне неприятны даже при самом лучшем исполнении. Я предпочитаю слушать фортепиано. Не могу дождаться, когда вы согласитесь сыграть нам.
   — В таком случае вам придется очень долго ждать, леди Мередит. Способностей у меня не больше, чем у ежа. Нет, пожалуй, у ежей слух получше.
   Негромко хмыкнув, Рейвен одобряюще пожал руку жены.
   — Не скромничай, дорогая.
   — Да, не стоит скромничать, — подхватила леди Мередит. — Так когда же вы сыграете нам?
   Ли задумалась. Опомниться ее заставил Рейвен, с силой сжав локоть.
   — Поверьте, я не шучу. Я упорно сопротивлялась всем попыткам гувернантки открыть во мне талант музыкантши, хотя в остальном училась успешно. Лучше всего мне удавались верховая езда, скачки с препятствиями и стрельба. Если позволите, когда-нибудь я повеселю вас, выбив пробку из бутылки с тридцати шагов.
   На лице леди Мередит появилось такое кислое выражение, словно Ли предложила ей ломтик лимона.
   — Гувернантки? А Рейвен говорил, что с вами занимался опытный учитель. В Риме.
   Ли перевела взгляд на мужа, вдруг осознав, почему он так крепко сжал ей локоть. Но несмотря на ее растерянность, лицо Рейвена осталось безмятежным.
   — Разве я сказал «в Риме»? — удивился он. — Конечно, я имел в виду Шотландию! Поместье герцогини расположено так близко от границы, что если пропустить нужный поворот дороги, придется слушать визг волынок и облачиться в клетчатую юбку.
   Сэр Артур расхохотался:
   — Неплохо сказано, Рейвен!
   — Да, весьма забавно… — Леди Мередит слегка наморщила нос, словно учуяла запах гнили, но не могла понять, откуда он исходит. — Стало быть, вы учились музицировать в Шотландии, а не в Риме?
   — А разве я сказал «музицировать»? — вновь изумился Рейвен, качая головой и расплываясь в скромной, но невозможно обаятельной улыбке. — Я имел в виду верховую езду. Герцогиня училась ездить верхом в Шотландии, у искусного наездника. Дорогая, расскажи сэру Артуру и леди Мередит о том, как ты завоевала первый приз в конкурсе на ярмарке в Бэмборо… да еще в грозу!
   Ли постаралась не выказать изумления. Первый приз? В грозу? Должно быть, Рейвен спятил!
   — Как не стыдно, дорогой! — укоризненно проворковала она. — Ты же знаешь, я не люблю хвастаться. И потом, ты рассказываешь об этом лучше, чем я.
   Глаза Рейвена озорно заблестели:
   — Зато ты искуснее подражаешь грохоту грома, а еще — бесподобно передразниваешь шепелявого судью. Так что рассказывать будешь ты.
   — Ни за что! Ты шепелявишь забавнее, чем я. Помнишь, как ты рассмешил своих друзей?
   Ли перевела взгляд на собеседников, но прежде чем она успела что-нибудь добавить, Рейвен обнял ее за плечи.
   — Скажите, разве она не прелестна, когда робеет? — спросил он у четы Гиддингов. — Сэр Артур, помогите мне уговорить герцогиню!
   Само собой, сэр Гиддинг мгновенно присоединился к просьбам Рейвена, и у Ли не осталось выхода, кроме как вытаскивать Рейвена из подстроенной им самим западни. Она наспех сочинила смехотворную историю о состязаниях по конкуру, которые чуть было не сорвались из-за страшной грозы.
   — Спасибо, — пробормотал Рейвен, когда им наконец удалось отделаться от Гиддингов.
   — Я всегда считала, что долг платежом красен. — Ли укоризненно покачала головой. — Но неужели вы и вправду сказали им, что я училась в Риме, да еще у известного музыканта? Не кажется ли вам, что вы переборщили?
   — Ничуть, — отозвался Рейвен, приготовившись к началу танца. — Правда, я опасался, что похвалы вашему голосу покажутся неубедительными.
   — Вы сказали им, что я пою? — возмутилась Ли.
   — Если быть точным — как соловей. Это правда? — учтиво осведомился он.
   — Я не сумею пропеть ни единой ноты даже ради спасения собственной жизни! Неужели вы не могли похвастаться теми талантами, какими я и вправду обладаю?
   — Не мог, — сухо сообщил он, — потому что понятия о них не имел. Вы показались мне такой хрупкой, такой…-утонченной! Мне и в голову не приходило, что вы умеете торговаться, как лавочник из Чипсайда, и выбивать пробку из бутылки с двадцати шагов.
   — С тридцати.
   — Да, с тридцати шагов.
   — Как вы думаете, сэр Артур и его жена кому-нибудь расскажут о наших… разногласиях?
   — Безусловно! Значит, нам придется обсудить дальнейшие действия. Будем продолжать в том же духе или попробуем познакомиться поближе?
   — Познакомимся поближе, — без запинки выпалила Ли.
   Рейвен расплылся в той самой улыбке, от которой кости Ли превращались в желе.
   — На это я и рассчитывал.
   — В самом благопристойном смысле этого выражения, — добавила Ли, стараясь не обращать внимания на то, что тает. — А пока нам придется избегать, продолжительных бесед с посторонними.
   — Это невозможно, — заявил Рейвен. — Не забывайте девиз рода Деверо: не отступать и не сдаваться!
   — Правильнее было бы сказать «не прислушиваться к голосу рассудка». Странно, что вы так верны завету предков — особенно если вспомнить, что вы чуть было не превратили фамильный особняк в руины.
   — А я и не говорил, что этот девиз мне достался от предков, — беспечно возразил Рейвен.
   — Тогда чей же он?
   — Мой собственный. Неплохо придумано, верно?
   — Едва ли. — Ли оглядела мужа с нарастающим подозрением. — Когда же вы придумали?..
   — Сегодня вечером. Ли вздохнула:
   — Так я и знала.
   После танца Рейвен представил жену еще нескольким знакомым, но старательно уклонялся от разговоров. Наконец появился Уилл с бокалом теплого пунша и рассыпался в извинениях, оправдываясь тем, что сначала искал пунш, а затем — саму Ли.
   Хозяйка дома леди Торрингтон предложила Ли осмотреть впечатляющую коллекцию антиквариата. Вернувшись в бальный зал. Ли очутилась в центре внимания присутствующих джентльменов и успела потанцевать чуть ли не с каждым из них — от младшего сына виконта с потными ладонями, не сводившего с нее благоговейного взгляда, до дряхлого ирландского графа, который знал всю подноготную каждого из присутствующих и несколько раз во время танца сумел рассмешить Ли.
   Несмотря на неудачное начало, вечер прошел успешно. Делая вид, что не замечает оскаленных зубов и выпущенных когтей, Ли шагнула в львиное логово и выжила. А Рейвен ни на минуту не упускал ее из виду, постоянно находился поблизости, и этого было достаточно, чтобы Ли ощущала непривычное спокойствие и уверенность.
   Разумеется, она прекрасно понимала, что своим успехом всецело обязана Рейвену — слишком богатому, влиятельному и безжалостному человеку, чтобы враждовать с ним. Ли, разумеется, предпочла бы добиться триумфа своими силами, но уже давно поняла, что мир, в котором живет, далек от идеала. Ради блага Крисси она была готова на любые жертвы.