Коултер Кэтрин. Невеста-сорванец

   — Думаю, все это вздор и никто никому не собирается мстить. Убеждена, что какой-то злодей француз, член тайного французского общества, замыслил уничтожить цвет английской аристократии и для начала планирует убийство одного из самых знатных людей королевства.
   Произнеся эту тираду, леди Арбакл замолчала и вернулась к своему филе. Вздохнула, закрыла на секунду глаза и стиснула нож.
   — Вам плохо, миледи? — всполошилась Корри.
   — Что? О нет, мисс Тайборн-Барретт. Все в порядке. Разве что филе слишком жирное для меня, вот и все.
   Джудит нежно погладила старушку по руке.
   — Вы правы, тетя, я сама нахожу его жирноватым.
   Почему бы вам не попробовать куриное фрикасе?
   Леди Арбакл взяла немного фрикасе, попробовала и кивнула:
   — Да. Превосходно. Спасибо, дорогая.
   — Жаль, что лорд Арбакл вынужден оставаться в Корнуолле, мэм, — заметил Джеймс.
   — Ах, — отмахнулась Джудит, — дядюшка обожает Ирландское море и готов вечно жить на побережье. Он счастлив вдыхать соленый воздух, чувствовать, как морской ветер ерошит его волосы. Кроме того, имение требует постоянного внимания, а он никому не желает передоверить свои обязанности.
   Дуглас, не слишком хорошо знавший лорда Арбакла, откровенно устал от толков о покушениях и с удовольствием воспользовался возможностью узнать больше о девушке, которой, вероятно, предстояло войти в его семью.
   — Насколько я понял, вы приехали из Уотерфорда?
   Джудит кивнула, показав в улыбке ямочки, которые Дуглас нашел очаровательными.
   — Да, моя семья выращивает арабских коней. Там прекрасные условия для лошадей, и я очень люблю Уотерфорд.
   — А кто там остался? Джейсон сказал, что ваши родители умерли.
   — Теперь всем управляет мой кузен Холси.
   Когда мой отец скончался, следующим по старшинству оказался именно он. Ферма называется Куме, а Холси носит титул барона Кумса.
   Джейсон сжал ее тонкие пальчики.
   — Слишком часто за свою короткую жизнь Джудит оставалась в одиночестве. Но лорд и леди Арбакл прекрасно о ней заботятся.
   — Совершенно верно, — подтвердила Джудит, целуя напудренную щеку леди Арбакл. — Мой самый первый сезон. Никогда не думала, что он состоится, но моя дорогая тетушка…
   Она прикусила губку. Темные глаза блестели от слез.
   Джейсон снова стиснул ее руку и пустился в обсуждение одной из своих любимых тем — лошадей. Он хотел посетить Куме, изучить основы управления фермой, как следует рассмотреть табун.
   Постепенно разговор зашел о венчании Джеймса и Корри, назначенном через три недели в соборе Святого Павла. Дуглас пожал плечами:
   — Я знаю епископа Лондонского, сэра Нортона Грейвза. Прекрасный человек и сам крестил близнецов.
   Он очень удивился, узнав, что мы торопимся, поэтому пришлось рассказать ему обо всем, что предшествовало такой спешке. Оказалось, что он уже многое знал, хотя злые языки передали ему подробности в совершенно ином и, можно сказать, скандальном свете. У сэра Нортона в обществе много ушей, и, нужно отдать ему должное, он крайне редко верит тому, что слышит. Джеймс попросил его провести церемонию, и он согласился.
   Корри подавилась пирожком с устрицами. Джеймс немедленно похлопал ее по спине.
   — Ты в порядке?
   — О да. Твой отец так деловито рассуждает о свадьбе… иногда я просто не верю, что это случится. Всего три недели! У меня дух захватывает при этой мысли.
   — У меня тоже, — признался Джеймс. — Не думай об этом. Я знаю, что ты хотела пригласить тысячу человек, чтобы в соборе яблоку негде было упасть и чтобы все кричали и махали руками, приветствуя тебя, но, Корри, этого не будет.
   — Согласна на пятьсот.
   Джеймс засмеялся.
   — Мы с Мейбеллой считаем, — вмешалась Алекс, — что лучше всего пригласить не более тридцати человек.
   Пусть станут свидетелями драматического события.
   — Я попрошу прийти несколько членов Астрономического общества. Хочу познакомить тебя с ними, — добавил Джеймс — Может, ты согласишься пойти со мной на собрание в следующую среду?
   — И, чтобы доказать всем, что у тебя будет идеальная жена, я сама напишу и представлю доклад, — пообещала Корри с таким лукавым видом, что Джеймс едва не пролил вино на скатерть.
   — Да, — объявил он серьезно, как дядюшка Тайсон, отчитывающий грешника, — думаю, это неплохая мысль. Я уже написал о феномене каскада. Что ты готова представить моим ученым собратьям?
   Корри устремила сосредоточенный взгляд на жареного гуся, повертела в руках булочку и сказала:
   — Хочу поговорить о том, почему вампиры выходят из своих нор только по ночам, под луной, но не днем, когда светит солнце. А так как в Англии оно светит довольно редко, это заставляет задаться вопросом: не имеют ли английские вампиры большей свободы передвижения, чем, скажем, вампиры пустыни Сахары?
   Джеймс закатил глаза к небу.
   — Ни слова больше о Девлине Монро. Я видел, как он вчера увивался за тобой. И что ему было нужно?
   — Пытался убедить меня, что будет неизмеримо лучшим мужем, чем ты.
   Джеймс, мгновенно попавшийся на удочку, вскочил, чуть не перевернув стул.
   — Проклятый повеса С меня довольно! Я…
   — Я пошутила, — объяснила Корри с патентованной ухмылочкой, которой он не видел с тех пор, как она приехала в Лондон.
   Под общий смех Алекс повела дам в гостиную, оставив джентльменов за портвейном.
   — Она меня поймала, — пробормотал багровый от смущения Джеймс, глядя в бокал с вином.
   — Да, это у нее получается на редкость хорошо, — со вздохом согласился брат. — Боюсь только, Джудит искушена в этом искусстве не хуже Корри. Она тоже способна разыграть даже мертвеца, заставить его подпрыгнуть, выругаться и загреметь костями.
   — Да, я не раз это наблюдал, но все же хотелось бы знать, чего добивается Девлин Монро.
   — Ничего, — заверил Саймон. — Совсем ничего. Я сам с ним поговорил, объяснил, что Корри была влюблена в Джеймса с трех лет. На это Девлин ответил, что Корри слишком неопытна и невинна, совершенно не разбирается в мужчинах и светской жизни. Она еще очень молода, и нельзя принуждать ее к этому браку, а ты нагло пользуешься положением, в которое она попала, и мне следовало бы вызвать тебя на дуэль и пристрелить. На минуту мне показалось, что бедный мальчик разразится слезами. Но он взял себя в руки, сказал, что сегодня выдался прекрасный облачный день, не правда ли? Я, разумеется, согласился. В Англии почти каждый день небо затянуто тучами, и вся эта мелодрама мне надоела. Я хотел одного: чтобы он поскорее отвязался от меня и ушел. Как по-вашему, он действительно вампир?
   Корри влюблена в него с трех лет? Ребенок, обожающий старшего брата Это вернее, это можно понять. Но вот в каком свете видел все ее дядюшка?
   Она любила его? Как мужчину?
   И тут джентльмены встрепенулись и прислушались.
   За стеной раздались топот и взволнованные голоса.
   — Скорее! — завопила Корри, распахивая дверь. — Джеймс, о Господи, скорее же!

Глава 29

   Мужчины ворвались в конюшню, и перед их глазами предстала ужасная картина: злодеи исчезли, а Реми лежал без сознания за дверью. Конюхов связали, сунули в рот кляпы и заперли в шорной. Кони ржали, били копытами и метались в стойлах.
   Дуглас встал на колени и попытался нащупать пульс у Реми. Сердце билось слабо, но ровно. Похоже, он приходит в себя!
   — Когда мы вышли из-за стола, — чрезмерно высоким, дрожащим голосом объясняла Джудит, — Корри решила пойти в конюшню и допросить этих троих. Она знала, что вы, милорд, встанете в позу и лишите нас шанса на удачу. Она не захотела откладывать допрос на завтра, поэтому мы сказали леди Александре, что идем в дамскую комнату, но вместо этого пришли сюда. А они уже успели сбежать. Очевидно, кто-то им помог.
   — Да, тот молодой человек, который стоял на противоположной стороне площади, — кивнул Джейсон. — Он, должно быть, подобрался к дому, увидел, как его людей ведут в конюшню, подсмотрел, кто их охраняет, и решился на отчаянный шаг.
   — И это ему удалось, — вздохнул Дуглас, поднимаясь и отряхивая пыль с брюк. — Черт бы его побрал, сейчас пошлю за доктором для Реми и отправлю записку лорду Грею.
   Как оказалось, ни Реми, ни конюхи не видели, кто на них напал. Реми утверждал, что услышал какой-то шум, но его тут же ударили по голове и оставили лежать носом в соломе.
   Лорд Грей, который пил бренди в гостиной Шербруков, признался, что слышал о покушениях, и заявил, что сделает все, дабы найти преступника.
   — Поскольку вы уже определили, кто именно пытается вас убить, я буду лично руководить поисками, — пообещал он и, осушив очередной стаканчик, поцеловал прелестную белую ручку Александры и откланялся.
   Никто не поверил ему, хотя все очень хотели.

Три недели спустя

   Все семьдесят приглашенных — на сорок человек больше, чем предполагалось, — разразились буйными криками, когда Джеймс и Корри, виконт и виконтесса Хаммерсмит, вышли из собора Святого Павла и, взявшись за руки, направились к открытому ландо, украшенному белыми цветами, которые Александре Шербрук удалось собрать по всему Лондону. Ко всеобщему удивлению, вместо сырой, облачной погоды светило солнышко, хотя день выдался прохладным и ветреным.
   Удивительная погода для конца октября!
   — Все потому, что меня возлюбили на небесах, — хвасталась Корри.
   — Ха, все потому, что эти самые небеса плачут от облегчения, видя, как я спасаю тебя от судьбы падшей женщины, — рассмеялся Джеймс.
   Корри также призналась новоиспеченной свекрови, что дала обет целый год трудиться на стезе благотворительности, если Господь пошлет им немного солнышка в день свадьбы.
   — А какую именно благотворительность ты имеешь в виду? — осведомилась Александра.
   Корри озадаченно взглянула на нее.
   — Знаете, я вообще не верила, что мое желание исполнится. Поэтому понятия не имею, о чем идет речь.
   Ожидала ливня и непроглядного тумана. Так что мне нужно подумать. Не хочу, чтобы Господь посчитал, будто я его обманула.
   — Все прощено и скоро будет забыто, — шепнул Джейсон Джудит. — Корри спасла его жизнь, и они поженились, так что сплетникам придется прикусить языки Ах уж этот этикет! Мораль высшего общества временами сильно действует на нервы.
   — По-моему, они идеально друг другу подходят, — заметила Джудит и, подвинувшись ближе, поднялась на цыпочки и пробормотала:
   — Корри похвасталась, будто Джеймс намекнул ей на то, что должно случиться в брачную ночь.
   Джейсон и глазом не моргнул.
   — И что это за намек?
   — Он собирается целовать ямочки у нее под коленками.
   Джейсон от души рассмеялся. А Джудит, смиренная, как монахиня, украдкой взглянула на него сквозь темные ресницы и взволнованно спросила:
   — Хочешь сказать, что он ей солгал? И задумал вовсе не это?
   — О, я уверен, что коленки не останутся без его внимания, — заверил ее Джейсон.
   — И все равно интересно, что у него на уме.
   — Вы слишком молоды, дитя мое, чтобы хотя бы предполагать, что последует за коленками, — сообщил он, покровительственно похлопав ее по щеке.
   И в тот момент, когда его пальцы коснулись ее щеки, он понял, что погиб. Лукавый прищур прекрасных темных глаз, мягкость кожи, ощущения, которые он испытывал в ее присутствии, сбивали с ног, кружа голову и напрочь лишая рассудка.
   Он откашлялся и тихо сказал:
   — Если в нем осталась хоть капля здравого смысла, он начнет с правого колена. Понимаете, правое колено более чувствительно.
   — Неужели? Я и подумать не могла! Это действительно так, Джейсон? Для каждой женщины? Правое колено?
   — Я доказывал это много раз.
   — Прекрасно, я этого не забуду. Итак, если бы на месте Корри и Джеймса были мы, я бы расцеловала каждый палец на вашей правой руке, а потом облизала бы, очень медленно.
   Джейсон поперхнулся Горло снова перехватило. Он становился тверже каменных ступенек собора Святого Павла. С трудом оторвав взгляд от Джудит, он прокричал — Не позволяй никому похитить его, Корри! Иначе придется снова выходить за него!
   Корри едва расслышала его за воплями и добрыми пожеланиями, повернулась и, звонко смеясь, помахала рукой.
   Джеймс притянул ее к себе и крепко поцеловал, к великому восхищению окружающих. Ландо покатилось по мостовой. К концу дня те члены общества, которым не повезло получить приглашение на свадьбу, услышат, как сильно молодые увлечены друг другом, что было совсем неплохо, поскольку отныне они связаны на всю жизнь.
   Что же до Джейсона, он снова погладил щеку Джудит и, насвистывая, отошел. Она долго смотрела ему вслед. Ему опять удалось озадачить ее!
 
   После трехчасового обозрения бесчисленных ферм, зеленых холмов, еще не успевших оголиться рощ и лесов, живописных деревушек и величественных особняков они наконец подъехали к деревушке Тирли, раскинувшейся в самом сердце Уэссекса. Осталось совсем недолго, и Джеймс собирался затащить ее в постель ровно через пять минут после прибытия.
   Становилось холоднее. Поднялся ветер, настолько сильный, что оконные стекла экипажа дребезжали, но Джеймсу было все равно. И вскоре после того как они пересели из открытого ландо в экипаж, небо затянуло тучами. Идеальная погода для Девлина Монро, пропади он пропадом!
   Джеймсу до смерти хотелось увести Корри в спальню, раздеть догола и начать оргию наслаждения.
   Господь и святители его, он женат! На наглом отродье! Уму непостижимо! Что же это такое? Отродье стало его женой, а перед глазами все еще стоит она, трехлетняя девчонка, с липкими пальцами, дергавшая его за штанину, чтобы привлечь внимание. Шестилетка с выпавшими зубами и улыбкой до ушей, предлагающая ему пышку, намазанную клубничным джемом. И вот теперь она сидит рядом, спокойно разглядывая окружающие пейзажи, скромно сложив руки на коленях. Его, черт возьми, жена. Из прически выбилась непокорная прядь, спускающаяся до самого плеча. Прелестные волосы, и именно этот локон спускался к груди. Ему хотелось коснуться ее груди, ласкать ртом и пальцами. Он буквально истекал желанием. Отродье теперь его жена.
   — Корри…
   — Что, Джеймс? — спросила она, не оборачиваясь.
   — Осталось минут пятнадцать. Я снял самый большой номер в «Прозрачной утке». Моя тетя Мэри Роуз утверждает, что там очень чисто, а кровать в угловой спальне, выходящей на городскую площадь, так мягка, что просто сознание теряешь от удовольствия.
   — О Господи!
   — Успокойся, все в порядке. Теперь мы женаты. Я вполне могу говорить о мягких кроватях, и никто не возмутится.
   — Знаю, но все это…как-то странно. Мне восемнадцать, и предполагалось, что я могу сохранять невинность еще год, но взгляни только, какая участь меня постигла! Я еду в карете рядом с мужчиной, который жаждет сорвать с меня одежду и делать со мной вещи, о которых я имею кое-какое представление, поскольку росла в деревне.
   — Поверь, все, что тебя постигло, не так уж и плохо.
   Даже забавно. Слушай, я могу помочь тебе вести разгульную жизнь. Мы будем наслаждаться ею вместе, пока ты не устанешь и не признаешься, как рада, что ты со мной, поскольку ни один мужчина, особенно Девлин Монро, не способен неистовствовать сильнее меня.
   И только тогда Корри повернулась к нему.
   — Все это чистый вздор, Джеймс Шербрук. Девушка может вести разгульную жизнь именно с такими джентльменами, как Девлин Монро, которые порочны. Не с теми, кто славится благородством и добротой.
   Значит, вот что она о нем думает?
   — Ты считаешь меня благородным, Корри? — тихо спросил он.
   — Разумеется. Мы ведь женаты, не так ли?
   — Ты не думаешь, что Девлин женился бы на тебе, если бы ты спасла его от похитителей?
   Корри задумчиво нахмурилась.
   — Знаешь, я не слишком уверена. Девлин находит меня забавной, это правда. Но вряд ли он захотел бы каждое утро сидеть напротив меня за столом, даже при задернутых занавесках.
   — Ты считаешь меня добрым?
   — Конечно, ты чертовски добр.
   — Мне не нравится твой тон. В твоих устах это звучит так, словно я безвольный слабак и полный кретин.
   Вроде сэра Галахада, который не умел правильно держать меч и из-за этого вечно попадал во всякие передряги.
   Корри рассмеялась. Маленькая ведьма!
   — О нет, Джеймс, у тебя сильные руки и широкие плечи, а что касается меча, я отчетливо припоминаю, как вые Джейсоном дрались на мечах в лесу, чтобы отец не поймал, и ты вынудил его отступить прямо в лужу.
   Сэр Галахад был настоящим рыцарем, просто тебе не нравится его имя.
   — Слабак. Но однажды Джейсон сбил меня с обрыва над долиной Поу.
   — Бьюсь об заклад, что ТЫ приземлился, не выпуская меча.
   — Точно, и едва не всадил его себе в живот.
   — Что же, могу только сказать, что женщины любят мужчин, умеющих как следует держать меч.
   Он молча смотрел на нее. Похоже, она не поняла, что сказала, хотя росла в деревне и имеет голову на плечах.
   — Теперь я с горечью прощаюсь со своей разгульной жизнью. Мое сердце не разбито, поскольку я исполнена решимости поладить с тобой: ведь все равно иного выхода нет. Я просила тетю Мейбеллу объяснить, что меня ждет, кроме поцелуев ямочек под коленками.
   Хотела все узнать подробно. И представляешь, что она сказала?
   Экипаж подпрыгнул на рытвине, и Джеймс схватился за специальный ремень, чтобы не упасть.
   — И что же?
   — «Колени?! — взвизгнула она. — Он хочет целовать твои колени?» И долго распространялась о том, что такие вещи джентльмены говорят девушкам, чтобы не вгонять их в краску. Я ответила, что все понимаю и согласна с ней, но что именно ты собираешься делать?
   После коленок? Она ответила, что тебя начнет трясти.
   Тогда я не поверила ей, но теперь осознала, что была не права. Ты дрожишь, Джеймс, и я это вижу. Она объяснила, что это означает одно: ты одержим вожделением, и это хорошо. Но ты джентльмен, и, даже если слишком молод, чтобы следить за манерами, все же я тебе небезразлична, и поэтому ты не набросишься на меня в экипаже. А потом улыбнулась и добавила, что было бы неплохо, если бы она ошиблась.
   Джеймс зачарованно ловил каждое слово.
   — И что же она сказала тебе еще?
   — Желание. Все дело в этом. Она улыбалась, вспоминая о своих ночах любви с дядей Саймоном. Можешь вообразить? Лично я не представляю дядюшку Саймона, целующего колени тети Мейбеллы. Родители не должны делать подобных вещей.
   — Может быть. А может, и нет. Мои собственные родители… ладно, не стоит. Но, Корри, что она сказала потом?
   — Ничего. Слышишь, Джеймс? Она ничего не захотела говорить. Только закатила глаза и посоветовала ничему не противиться и делать все, что ты захочешь, — если только не найду это столь отталкивающим, что испугаюсь за свою скромность, — и все будет хорошо. Мне захотелось огреть ее по голове, Джеймс, А она? Представляешь, что сделала она? Принялась напевать.
   — Она не упомянула о том, что я собираюсь выполнять все твои желания, если только не найду их столь отталкивающими, что испугаюсь за свою скромность?
   — Нет у тебя скромности.
   — Что-нибудь еще от тети Мейбеллы?
   — Собственно говоря, нет. Правда, она похлопала меня по руке, перед тем как выйти из спальни, и объявила, что, будь она на моем месте, довольствовалась бы созерцанием твоего обнаженного тела и согласилась бы на любые твои капризы. И, будучи очень наблюдательной девушкой, я склонна с ней согласиться.
   Джеймс задохнулся. Предстать перед тетей Мейбеллой обнаженным? Он и думать об этом не хотел!
   — Знаешь, а я поговорил с отцом, — признался он.
   Как он и рассчитывал, она оцепенела. Джеймс старался не засмеяться. Но тут она сказала:
   — Что? Ты тоже не знаешь, как быть дальше?
   — У меня были кое-какие идеи. Отец нарисовал мне с полдюжины картинок и велел их как следует изучить, чтобы в решающий момент ничего не перепутал.
   Корри провела языком по нижней губе, отчего она заблестела, и Джеймсу с новой силой захотелось стащить ее на пол экипажа и провести языком по нижней губке, чтобы она заблестела еще сильнее, а потом…
   — Э… у тебя, случайно, нет с собой рисунков?
   Он воззрился на нее, не в силах поверить услышанному, но тут же откинул голову и расхохотался.
   Она нетерпеливо барабанила пальцами по сиденью.
   — Итак, Джеймс, есть или нет?
   Он взглянул в ее глаза, ставшие еще прелестнее, чем час назад. Странно, не правда ли?
   — Нет, я запомнил их, а потом сжег, как велел отец.
   Он не хотел, чтобы Джейсон их увидел. Решил, что ему неплохо сохранить невинность, пока он не соберется жениться.
   — Хм, — протянула она, продолжая постукивать пальцами по дорогому бархату. — Возможно, тебе захочется нарисовать их еще раз. У тебя есть бумага? А карандаш?
   Он медленно покачал головой.
   — Корри, почему это так тебя беспокоит? Ты, как и я, уже знаешь, что ждет впереди. Лучше поцелуй, пока эта тряска не вышибет меня из экипажа.
   Она тут же исполнила приказ.
   — Слава Богу, мы въезжаем в Тирли!

Глава 30

   Джеймс откинулся на спинку кресла, прижав пальцы к подбородку, и, сдерживая улыбку, наблюдал, как его новоиспеченная жена старательно разыгрывает куртизанку.
   А ведь он мечтал раздеть ее через пять минут после прибытия в гостиницу! Но этому не суждено было случиться. Хозяин, мистер Таттл, встретил их пространным приветствием и настоял на том, чтобы его миссис угостила их восхитительным чаем с лепешками.
   И когда он наконец затащил ее в большую угловую спальню, она велела ему сесть и не двигаться.
   Наблюдая, как она повертела на пальце ротонду и швырнула в мягкое кресло, он вдруг понял, что при всех, своих наглых ухмылочках и издевках она никогда ему не надоедала. Напротив, смешила и забавляла. И ему. было с ней хорошо. Он вспомнил, как отшлепал ее, удивляясь, что округлая попка не умещается в ладони, почувствовал новый укол желания и смутился. Потому что это была Корри. Просто Корри. Наглое отродье.
   За ротондой последовали перчатки.
   Джеймс вынудил себя оставаться в кресле. Пальцы по-прежнему подпирали подбородок, скрещенные в щиколотках ноги вытянуты, взгляд насмешливый.
   — Женщины вечно натягивают на себя слишком много одежды. Тебе следовало начать сцену обольщения, когда останешься в одной сорочке. Что скажешь, если я помогу тебе дойти до этой стадии?
   Он молился о том, чтобы она согласилась, потому что почти дошел до точки и не знал, сколько еще сможет терпеть. Сейчас он вскочит с кресла, бросится к ней, и что может быть унизительнее?!
   Он не хотел набрасываться на нее. Но сдерживаться уже не было сил.
   Джеймс медленно поднялся, поскольку был не в состоянии больше сидеть, потянулся, и Корри, разом утратившая лукавство и страсть к рискованным приключениям, растерянно остановилась, закрывая руками груди, и с ужасом взглянула на него. Таким Джеймса она еще никогда не видела. Казалось, он готов на все. На любое насилие. Он выглядел решительным, хотя чуть морщился, как от боли.
   Нет, он не был бесчувственным болваном. Просто надеялся, что Корри оставит девическую скромность за дверью, и нужно признать, она пыталась. И даже приказала ему сесть и не шевелиться, пока она станет дразнить, соблазнять и обольщать.
   Что же, своей цели его женушка достигла, ничего не скажешь, он совершенно потерял голову, а ведь она всего лишь избавилась от перчаток и ротонды!
   Нужно немедленно взять себя в руки. Отец предупредил, что от начала семейной жизни зависит ее продолжение; и этот совет явно означал невозможность грубого обращения с женой в брачную ночь. Потом отец нахмурился, покачал головой, а когда Джеймс захотел спросить его, что случилось, только сказал:
   — Жизнь поразительна и непредсказуема. В ней может случиться много неожиданного. Наслаждайся ею, пока можешь, Джеймс.
   — Почему ты прикрываешь руками груди и все еще не разделась?
   Она снова лизнула нижнюю губу, и Джеймс зачарованно воззрился на розовый, влажный кусочек плоти.
   Он тяжело дышал, брюки распирало. Господи, хоть бы она не заметила его состояния! Он не хотел пугать ее до полусмерти. Черт, эта ее нижняя губа…
   — Перестань так смотреть на меня, Джеймс!
   Как именно? Словно он хочет облизать ее с головы до ног? Как противно, что он себя выдал! Но поделать уже ничего не мог.
   — Хорошо.
   — Я закрываюсь руками, потому что ты не лежишь на полу без сознания, беспомощный, горящий в лихорадке. Теперь ты силен, снова стал собой и хочешь проделать со мной то, что, как я видела раньше, делают только животные. И от этого мне не по себе.
   — Не по себе? И что ты чувствуешь?
   — Ну, может, я могла бы подойти к тебе и поцеловать. Что ты об этом думаешь?
   — Подойди и поцелуй.
   Корри чуть поколебалась, отмерила три шага и, оказавшись в дюйме от него, подняла лицо, встала на цыпочки, плотно сжала губы, зажмурилась и поцеловала его в подбородок.
   — Попробуй еще раз.
   Корри распахнула глаза, глядя в любимое лицо, такое красивое, что взрослые женщины при виде его замирали, готовые на все, и улыбнулась:
   — Елена Прекрасная ничто в сравнении с тобой.
   — Ад и проклятие, надеюсь, что нет.
   — Ты знаешь, о чем я.
   На этот раз она поцеловала его в губы, по-прежнему не разжимая рта.
   Джеймс поднял руку и коснулся кончиком пальца ее губ.
   — Откройся хоть немного, — попросил он, и его дыхание овеяло ее щеки. Она послушно приоткрыла губы, снова ощутила его дыхание и едва не упала в обморок от восторга.
   — Вот так, вот так, — прошептал он, и Корри подумала, что лучше этого может быть только та минута, когда он поцелует ямочку под ее правым коленом. Прикосновения его губ, языка, исходящий от него жар возбуждали в ней желание броситься ему на шею и повалиться вместе с ним на пол.