Страница:
Но ее тирада пропала даром, потому что Джеймс не слушал. Как раз в этот момент кто-то дернул его за рукав. Это оказался один из официантов, нанятых на вечер. Сунув записку в ладонь Джеймса, он прошептал:
— Джентльмен велел вам передать вот это.
Прямо сейчас.
Сердце Джеймса больно заколотилось о ребра. Он повернулся и молча отошел, не глядя на толпившихся вокруг молодых леди. Приблизился к длинному ряду высоких стеклянных дверей и оказался на балконе. В дальнем конце обнималась парочка. Ему захотелось сказать Бэзилу Хармсу, этому старому повесе, что не мешало бы уйти в тень. Интересно, чью жену он соблазняет сегодня?
Джеймс бесшумно спустился по ступенькам, ведущим в сад, и направился к задней калитке. Черт возьми, он не взял пистолета, и, возможно, это не самый умный в его жизни поступок. Но в то же время это шанс узнать кое-что о человеке, пытавшемся убить отца. Выхода все равно не было. И потом, у него врагов нет. Ведь охотятся не за ним, а за отцом.
Он удалялся от дома, пока не оказался в темноте.
Перед ним футах в пятнадцати смутно замаячил контур узкой калитки. Джеймс остановился, прислушался, но все было тихо. Человек, назначивший ему свидание, должен был ждать у калитки. Что он хочет ему сообщить?
Оставалось надеяться, что у него хватит денег, чтобы заплатить за сведения.
Справа послышался шелест листьев. Джеймс развернулся, но не увидел ничего — ни движения, ни света.
Вряд ли какие-то неосторожные любовники зашли так далеко от дома. Он снова прислушался. Ничего. Но теперь он был настороже.
Еще десять футов до калитки, увитой плющом, в беспорядке свешивавшимся до земли длинными прядями, совсем как серебристый каскад на кольце Сатурна.
Восьмифутовые каменные стены садовой ограды Ланскомов тоже были покрыты плющом: мили и мили ползучих зеленых плетей, густые, непроницаемые.
Джеймс замедлил шаг. Он ощущал опасность.
Носом чуял.
Неожиданно из тени выступил человек, загородивший калитку.
— Лорд Хаммерсмит? — спросил он глубоким гортанным голосом.
— Да, это я.
— Я пришел продать вам информацию. Это насчет вашего отца.
— Что у вас есть?
Незнакомец вытащил кипу бумаг из старой черной куртки.
— Я хочу за все пять фунтов.
Слава Богу, пять фунтов при нем были.
— Прежде чем я дам вам что-то, покажите, что у вас есть.
— Имена, милорд. Имена и места. Джентльмен, который дал мне это, сказал, что ваш отец захочет это видеть. И кое-какие письма тоже.
Пять фунтов. Даже если бумаги окажутся бесполезными, пять фунтов они все же стоят.
Джеймс полез было в карман за деньгами, но мужчина уронил бумаги и выхватил пистолет.
— Не шевелитесь, мой благородный лорд. Стойте на месте и посмейте только глазом моргнуть!
Глава 15
Но Джеймс уже выбросил вперед ногу, зацепил пистолет и послал в заросли плюща. Мужчина с воплем схватил его за руку. Джеймс уже вцепился ему в горло, когда ему на голову полетело толстое одеяло.
— Не вопи ты, дурак, — прошептал кто-то. — Мы только свяжем его, чтобы не брыкался и не сломал нам шеи.
— Раздавить бы ему яйца, Оги! — жаловался второй. — Так лягнуть Билли! Ублюдок этакий. Едва не сломал ему руку!
Джеймс дергал за одеяло, пытаясь отыскать угол, когда в плечо уперлось дуло пистолета. Рукоять второго врезалась в голову. Он выругался достаточно громко, чтобы услышали стражники, но тут новый удар бросил его на колени. Боль прострелила голову. Он рухнул и больше уже ничего не сознавал.
Крик застыл в горле Корри. Что она может сделать?
Только заорать и наброситься на них, тоже получив по голове пистолетом, и что это даст Джеймсу?
Широко открытыми глазами она смотрела на происходящее, сунув в рот кулак, чтобы не закричать.
Джеймса запеленали в одеяло, и один из злоумышленников, на голову выше остальных, взвалил его на плечо.
— Да уж, не перышко. Давайте-ка побыстрее уносить ноги, а заодно и нашего храброго паренька.
Сердце Корри билось так, что, казалось, слышно во всей округе, но она, легко ступая по брусчатке, последовала за ними к задней калитке. В переулке стоял экипаж, запряженный двумя гнедыми, покорно опустившими головы к земле. Один из бандитов вскарабкался на козлы и взял поводья. Это Билли!
— Шевелись, Бен, — велел он, оборачиваясь. — Да свяжи нашего благородного лорда потуже. Крепкий паренек! Врезал мне по руке, да так здорово, что пальцы онемели. Я еще не видел никого проворнее! За ним нужен глаз да глаз!
Корри увидела, как они швырнули Джеймса на пол экипажа и вскочили следом.
Высунувшийся из окна мужчина прошипел:
— Давай, Билли. Погоняй! Нам еще ехать и ехать.
Билли щелкнул кнутом. Экипаж медленно двинулся по переулку, к Клапперт-стрит.
Корри не размышляла. Не задумывалась о последствиях. Просто побежала за экипажем, взлетела на запятки и, схватившись за поручни, прижалась к задней стенке. Здесь обычно стоял ливрейный грум, и она частенько каталась вот так в детстве, позади Джеймса или Джейсона, распевая во все горло, чувствуя, как ветер рвет с головы старую кожаную шляпу. Высекает слезы из глаз.
Разница между теми и этой поездками заключалась в том, что теперь на ней были чудесное бальное платье из белого шелка, изящные белые туфельки на ногах и никакой старой кожаной шляпы. К сожалению, накидки тоже не было. Но какое это имело значение? Трое негодяев похитили Джеймса. Куда его везут?
Главное — не шуметь, пригнуть голову, не упасть и не дать себя заметить. Впрочем, она не раз пряталась от Джеймса и Джейсона, таскаясь за ними по пятам и даже вымазывая лицо грязью, чтобы братья не заметили ее в кустах. И они так и не узнали, что она частенько наблюдала, как они дерутся, бросают ножи в мишень, соревнуются, кто затейливее выругается.
Но сейчас совершенно иная ситуация. Что ей делать, когда они остановятся? А если кто-то подойдет к ней? Почему они схватили Джеймса? Затем, разумеется, чтобы добраться до его отца. А записка, которую сунул Джеймсу официант, — всего лишь уловка, чтобы заманить его в сад. Он не должен был идти туда один, идиот несчастный!
Слава Богу, она подоспела вовремя.
Девушка глубоко вздохнула и покрепче ухватилась за поручни. Лошади рысцой трусили по пустынным улицам. Хорошо еще, что луна тусклая!
Она должна придумать что-то! Спасти Джеймса.
Только и всего.
Корри понятия не имела, куда они едут, потому что экипаж ни разу не приблизился к Темзе. И вдруг мимо промелькнул дорожный знак. Челмсфорд! Значит, они направляются на восток. Кажется, это еще и дорога на Кембридж!
Она не знала, сколько прошло времени. Руки ныли, пальцы затекли.
Но что толку плакать и жаловаться, если рядом все равно никого нет? Поэтому она оставила эту мысль и стала тихо мурлыкать себе под нос. И продолжала стискивать поручни. Что ей еще было делать?
Она вспомнила, как Джеймс однажды подхватил ее и бросил в пруд на задах дядюшкиной усадьбы. На беду, ее бриджи, украденные из чулана с одеждой для бедных в доме священника, запутались в водорослях, и она едва не утонула. До самого смертного часа перед ней будет стоять белое как мел лицо Джеймса, вовремя понявшего, что случилось, и сумевшего ее вытащить.
Он едва не сломал ей ребра, пытаясь выдавить воду из легких. А потом прижал к себе восьмилетнюю Корри, укачивая, как ребенка. Умоляя простить его, пока ее не вырвало омерзительной зеленой водой из пруда прямо на него.
Корри не помнила, простила ли тогда этого жалкого олуха. Зато на следующей неделе он привязал ее к дереву, когда, гуляя с Мелиссой Бейнбридж, заметил, что она крадется за ними.
Корри в конце концов сумела освободиться, но так и не смогла их найти, поэтому, когда он на ночь выставил свои сапоги внизу, чтобы их почистили, насовала туда с полдюжины лягушек. К сожалению, потом она услышала, как один из лакеев рассказывал, что по всей передней скакало целое стадо неизвестно откуда взявшихся лягушек и ему пришлось все утро их отлавливать.
«Держись, держись, ни о чем не думай, только держись», — говорила она себе теперь.
Становилось все холоднее. Который сейчас час? Она не знала.
Они миновали Челмсфорд. Корри увидела на дорожном знаке три слова: Клэктон-он-Си. Но тут экипаж резко свернул вправо. Они направляются к Ла-Маншу!
Иногда из кареты доносились голоса, но слов она разобрать не могла. Развернули ли они одеяло? Что, если эти удары по голове доконали его? Нет, этого быть не может.
Пришел ли он в сознание? Принадлежит ли один из голосов ему? Все обойдется. Голова поболит и пройдет, НО с ним все в порядке. Она не знает, что с ней будет, если с ним случится непоправимое. Она позаботится о нем, вот что она сделает! А потом сама его убьет. За то, что был таким дураком и в одиночку полез в сад.
Экипаж неожиданно свернул с грязной дороги на другую, почти невидимую и такую узкую, что низко расположенная ветка ударила Корри по руке, едва не сбросив на землю.
Она прижалась к задку экипажа еще теснее и стала молиться. Но тут послышался шум, и Корри чуть не умерла от страха. Оказалось, это стучат ее зубы. Господи, она окоченеет и замерзнет до смерти, прежде чем чертов экипаж окажется на месте.
Но карета постепенно замедлила ход. В конце дорожки виднелся маленький обшарпанный домик.
Лошади пошли шагом, и Билли натянул поводья.
— Эй, парни, приехали! — заорал он. — То самое местечко! На вид не так уж и плохо, а главное, в укромном уголке. И довольно уютное! Смотрите в оба за его сиятельством! Только неприятностей нам и не хватало!
— Мы его связали так, что и пальцем не шевельнет! — заверил Оги, высунув голову из окна.
— Вот и хорошо! Если прикончим нашего модного щеголя, нам медного фартинга не заплатят!
Значит, она права. Они похитили Джеймса, чтобы шантажировать лорда Дугласа. Заставить его обменять свою жизнь на жизнь сына.
Оги и Бен о чем-то ворчливо переговаривались, и Корри сообразила, что ее белое платье отчетливо видно в полумраке, а под луной будет сверкать не хуже факела.
Хорошо еще, что Билли, хоть и спрыгнул на землю, продолжает держаться возле лошадей. Едва он открыл дверцу экипажа, Корри скользнула вниз, перебежала на другую сторону и прижалась к заднему колесу. Ноги подогнулись, и ей пришлось схватиться за колесо, чтобы не упасть. Она замерзла, устала и тряслась от страха, но все затмевала одна мысль: нужно спасти Джеймса.
— Парень весит не меньше моей матушки, только та была не такой высокой, просто жирная голубка, обожавшая раздавать мне оплеухи.
— Заткнись, Билли. И давай оттащим его в дом.
Странно, с чего бы это он снова лишился сознания? И поосторожнее. Этот парень — хитрая бестия. Хотелось бы мне когда-нибудь иметь такого сынка! — Это когда сможешь привести свою пушку в боевую готовность? — съязвил Оги. — Интересно, когда это случалось в последний раз?
— Должно быть, когда его мамаша шлепала его туфлей. Вот тут в нем и распалялась похоть, — вставил Бен.
Мужчины рассмеялись и, крякая от натуги, внесли все еще бесчувственного Джеймса в дом. Корри продолжала цепляться за колесо. Им придется что-то сделать с лошадьми.
Подождав, пока все не исчезнут в доме, она поплелась на онемевших ногах к раскидистым деревьям и стала потихоньку продвигаться к боковой стене дома. Кров побежала быстрее по жилам, и к ступням вернулась чувствительность.
Корри сжалась под грязным окном и заглянула внутрь. Единственная комната была убого обставлена: узкий топчан у стены, кривоногий стол, четыре стула и некое подобие кухни. Справа находился очаг.
Похитители швырнули Джеймса на топчан и сняли одеяло. Увидев ползущую по его щеке кровь, Корри пришла в ярость.
Билли отвесил ему пару пощечин и выпрямился..
— Все еще себя не помнит наш паренек. Говоришь, в экипаже он маленько очухался?
— Да, — кивнул Оги. — Я врезал ему раза два, только чтобы привлечь внимание. А он имел наглость снова свалиться. Ничего, полежит немного и оправится, голову готов прозакладывать!
Они не собираются уходить. Пока. Надолго ли решили задержаться?
Здесь, вблизи от моря, было куда прохладнее. Зато листья защищали от ветра.
И тут почти мгновенно ее накрыла непроглядная тьма. Подняв голову, Корри заметила, что луну закрыли черные тучи.
Через несколько минут из дома показался Оги и повел лошадей к маленькому загону на другой стороне дома…
Джеймс по-прежнему не шевелился. Билли стал подбрасывать дрова в камин.
Что делать?
Она продолжала наблюдать за Джеймсом. И наконец, заметив, как бессильно дернулась рука, едва не заплакала от облегчения. Ей казалось, что он исподтишка подсматривает за мужчинами сквозь опущенные ресницы. Очевидно, тоже пытается сообразить, как действовать дальше.
Становилось так холодно, что Корри была почти готова оторвать полосу от юбки и идти в теплый дом, размахивая белым флагом. Но она стиснула зубы и стала ждать. Мужчины о чем-то тихо переговаривались. Оги поднялся и подошел к Джеймсу.
— Все еще не в себе парнишка-то. Мне это не нравится. Мы должны передать его тому типу, что нам платит, и передать живым.
— Как думаешь, он перережет парню горло или потребует выкуп?
Оги пожал плечами:
— Понятия не имею. И не наше это дело. Больно смазливый парнишка, жаль, что с ним стряслось такое, — пробормотал он, проверяя, крепко ли связан Джеймс.
Хорошо, что руки стянуты спереди!
Вернувшись к очагу, рядом с которым растянулись остальные двое, Оги уселся на стул.
— Билли, я дежурю первым. Подниму тебя через два часа.
И он протянул руки к огню. Этому подонку тепло и уютно, а она, Корри…
Пора. Нужно что-то предпринять.
Корри, улыбаясь, обогнула дом и оказалась на задах.
Теперь стало ясно, что домик находится всего футах в тридцати от обрыва, сползавшего на узкий темный берег.
Девушка подбежала к загону и тихо прокралась внутрь. Здесь было тесно и неуютно. В углу валялась груда старых одеял. Рядом лежали какие-то сельскохозяйственные орудия и несколько вязанок полусгнившего сена. Один из гнедых поднял голову, но, к счастью, не заржал. Только фыркнул. Корри погладила большую голову, и он подул ей на руку.
— Ты подходишь мне, красавчик, а Джеймсу придется довольствоваться твоим братом, — пробормотала она, уткнувшись в теплую гриву.
Оказалось, что Оги дал каждому по ведру овса и налил в поилку воды. Вот и хорошо. Остается только вытащить Джеймса из этой жалкой лачуги. Порывшись в ржавых орудиях, она подумала и кивнула.
Джеймс старался не показать, что давно пришел в себя. Скоро Бен и Билли заснут. Но как подобраться к Оги, не разбудив остальных? Справится ли он с тремя?
Трудно сказать. Голова раскалывалась, но в остальном все в порядке. И если освободить ноги, у него появится шанс. Но как только он сядет и попытается развязать узел, Оги заметит. Пришлось сначала ослабить путы на руках. Слава Богу, они считают, что он все еще без сознания, иначе связали бы руки за спиной.
И тут он уловил какое-то движение за окном, где колыхалось что-то белое, как флаг капитуляции.
Джеймс присмотрелся повнимательнее. Да, он не ошибся. Кто-то машет платком или тряпкой.
Голова Оги медленно клонилась на грудь.
Джеймс увидел лицо.
Корри.
Он поднял руку, давая знать, что пришел в себя, и пошевелил пальцами. И успел заметить широкую улыбку, прежде чем лицо в окне исчезло.
Она что-то задумала, и, что бы это ни было, нужно приготовиться.
Глава 16
Джеймс навострил уши и наконец услышал легкий, скребущий, доносившийся с крыши звук. Возможно, это ветка трется о дерево?
Нет, это не ветка. И не животное. Должно быть, Корри. Она умеет ходить бесшумно. Но что она задумала? И как забралась туда?
Ответ он получил в следующий момент, когда комната наполнилась дымом. Это дало ему время развязать ноги, на что ушло не больше двух минут, прежде чем похитители отчаянно раскашлялись., — Парни, это пожар; — завопил Оги, вскакивая. — Адские уголья, это несправедливо. Скорее, скорее, хватаем нашу добычу и выбираемся из этой чертовой дыры.
Но тут дверь распахнулась и в комнату с оглушительным ржанием ворвалась обезумевшая лошадь, на спине которой восседала вооруженная вилами Корри. Острые зубья были нацелены прямо в Бена, стоявшего ближе всех и оцепеневшего от ужаса и шока.
Все трое панически орали, стараясь выбраться из комнаты, не задев лошадь и вилы — хоть и ржавое, но опасное оружие. Бен оказался недостаточно проворным, и Корри вонзила вилы ему в руку. Он взвыл и выхватил пистолет, но Джеймс молниеносным ударом ноги выбил оружие и покатился по полу, стараясь добраться до пистолета. Оги спустил курок. Корри молниеносно развернула лошадь и сбила Оги. Пистолет покатился по полу. Оги встал на четвереньки и пополз к двери, но в последнюю минуту ухитрился схватить пистолет и сунуть в карман.
Взбесившаяся от дыма лошадь попятилась к выходу.
— Джеймс, брось мне пистолет!
Джеймс выхватил пистолет у Билли и швырнул девушке. Та воткнула вилы в стену и выбралась из дома.
Джеймсу оставалось только справиться с Билли, и это оказалось проще простого, несмотря на удушливый слепящий дым. Одним прыжком подскочив к врагу, он врезал кулаком ему в челюсть, прежде чем выбраться наружу.
Корри, покрытая с головы до ног сажей, но улыбающаяся, сидела на лошади, поджидая его.
— Скорее, Джеймс, скорее!
И тут Оги выстрелил с порога. Пуля просвистела у самого уха лошади, и та встала на дыбы, сбросив Корри на землю. Испуганные животные с пронзительным ржанием помчались по неровной дороге прочь от дома.
Прочь от них.
Джеймс выругался, подбегая к пытавшейся приподняться Корри.
— Нам нужно спешить. Прости, но лошадей нет.
Можешь идти? Сильно ушиблась?
— О Господи, вон там Бен! Держится за руку. Я вонзила в него вилы. Бежим, Джеймс. Я в порядке.
Держа наготове пистолеты, они понеслись к лесу, окаймлявшему узкую дорогу. Джеймсу пришлось почти тащить за собой Корри. Сзади раздались очередной выстрел и вопли. На этот раз, если Джеймс не ошибался, кричал Бен, жалуясь на суку, едва не лишившую его руки.
Итак, у подонков на троих был всего один пистолет. И ни одной лошади. У них с Корри положение куда лучше. Джеймсу до смерти хотелось вернуться и отметелить их, но вдруг у них в запасе еще пистолеты?
Вряд ли, конечно, но кто знает, что у Оги на уме?
— Они пробирались сквозь заросли, спотыкаясь о корни, пока голоса похитителей не затихли.
— Погоди, Корри, давай подождем.
Она тяжело дышала, судорожно глотая воздух, и едва не споткнулась о ствол сосны. Руки зябко обхватили плечи, с двух пальцев свисал пистолет.
Джеймс молча смотрел на нее. Когда-то белое платье почернело от дыма и сажи и превратилось в лохмотья. Один рукав держится на ниточке. Но она храбро улыбалась, сверкая белыми зубами на закопченном лице.
Джеймс засмеялся.
— Молодец! — прошептал он, сжимая ее руку. — Сейчас они попробуют поохотиться на нас, хотя представить не могу, как им это удастся. Ты успела ранить Бена, и теперь он ни на что не годится. Черт, хотелось бы знать наверняка, сколько у них пистолетов.
— Если они поймают лошадей, тогда нам придется плохо. Я видела, как одна свернула с дороги и метнулась к обрыву, куда пути нет.
Джеймс нахмурился, в раздумье глядя на сапоги.
— Вряд ли они заметили, куда делись лошади. Но если и удастся их поймать, троица вернется в загон, за экипажем. А вот это уже худо.
— В таком случае нужно позаботиться об экипаже, — сверкнула глазами Корри.
Джеймс тщательно взвесил шансы.
— Вопрос в том, сколько им заплатили за мое похищение. Если много, они из кожи вон вылезут, чтобы меня захватить.
— Надеюсь, это было целое состояние, — прошипела Корри, зловеще прищурившись. — Неудача может оставить дурной привкус во рту, особенно если теряешь много денег. Нам лучше не рисковать. Пойдем за экипажем.
Уже через десять минут они были у дома. Оги с сообщниками успели стащить с дымохода одеяло. Дверь висела на одной петле. Дом был пуст. Только в стене остались окровавленные вилы. Похитителей поблизости не оказалось.
Джеймс и Корри отправились в загон. Джеймс поднял старый выщербленный топор и с дьявольской ухмылкой изрубил одно колесо, пока Корри потрудилась вилами над другим. Приведя экипаж в полную негодность, Джеймс бросил топор, потер руки и проронил:
— Пожалуй, это их задержит. Пойдем.
Они снова углубились в лес, но не успели сделать и двух шагов, как за спиной раздался вопль Оги:
— Ад и проклятие, чтобы им провалиться! Ублюдок сломал карету! Дай только до него добраться, живым, в землю зарою!..
— А про меня даже не упомянул! Можно подумать, я ни при чем, — обиделась Корри.
— Если они снова попытаются нас спадать, можешь его пристрелить.
— Да-да, это прекрасная мысль.
Теперь уже ругались все трое. Ничего оригинального. Все те же проклятия. Джеймс и Корри, улыбаясь, слушали, как негодяи рвут и мечут.
— Ты знаешь, где мы? — прошептал Джеймс.
— Карета свернула к Клэктону-он-Си.
— Значит, мы забрались далеко на восток, — вздохнул он и, заметив, как она дрожит, поспешно сбросил фрак. Корри закуталась поплотнее. Господи, до чего же тепло!
— Как хорошо, Джеймс! После всей этой беготни, сражений и расправы с ни в чем не повинной каретой я наконец снова согрелась! По-моему, я дрожу только от возбуждения.
— Ты так сильно возбуждена?
Честно говоря, с ним творилось то же самое. Кровь бешено бурлила в жилах, и, хотя голова трещала, энергии в нем было столько, что, казалось, войди он в воду, смог бы до плыть до самого Кале. Но это скоро пройдет.
Подумать только, Корри добрых три часа висела на запятках экипажа, прежде чем лошади остановились. Она просто упадет, как поваленное дерево. Оставалось молиться, чтобы она не заболела.
— Теперь уже не так, как минуту назад. Странно, какой всемогущей я себя вдруг почувствовала.
— Да, но это долго не продлится. И я не хочу, чтобы ты заболела. Завернись покрепче в мой фрак. А теперь, ничего не поделать, придется идти.
Он сунул оба пистолета за пояс, взял ее за руку, и они пошли, стараясь не выходить из леса.
— Они станут нас искать, а это означает, что следует избегать больших дорог. И нам нужно добраться до города.
— Они ожидают, что мы вернемся в Лондон, — нахмурилась Корри. — И похитили тебя потому, что хотели обменять на сэра Дугласа.
— Да, я так и понял. К сожалению, они ни разу не произнесли имени нанявшего их человека. Прости, что не рассказал о покушениях на моего отца. Мне следовало так и сделать, прежде чем ты услышишь все от посторонних.
— Следовало, — согласилась Корри, — Я же не чужая, Джеймс. А все только и говорят что о неудавшихся убийствах.
Джеймс остановился, повернулся к ней и сжал грязными ладонями ее щеки, вымазанные сажей.
— Спасибо, что спасла мою шкуру. Откуда ты узнала?
— Увидела, что официант вручил тебе этот клочок бумаги. Я слишком хорошо знаю тебя, Джеймс. Сразу заметила, как ты встревожился, и последовала за тобой. Когда они набросили на тебя одеяло, я поняла, что не смогу тебе помочь, вот и прыгнула на запятки.
— Ты всегда была превосходным грумом.
— Да, — кивнула Корри, поправляя волосы.
Джеймс молча восхищался ее отвагой. Но она, конечно, совсем не считала себя храброй и, начни он ее восхвалять, просто ответила бы, что по-другому было невозможно и что он наверняка бы сделал то же самое для нее. И верно, он просто набросился бы на них, пытаясь Перегрызть глотки, и, вероятно, дал бы себя убить.
— Я как раз пытался развязать себе ноги, так, чтобы Оги не заметил, — продолжал он, — и тут услышал, как кто-то скребется на крыше. Оги уже успел задремать и даже не встрепенулся. Ты дала мне время распутать веревки. Сообразила, как лучше поступить. У тебя хорошая голова.
Корри просияла.
— Честно говоря, я едва не сломала ногу, взбираясь на крышу. Там доски почти сгнили, и я страшно боялась, что свалюсь прямо на голову Оги.
Джеймс засмеялся, но тут же стал серьезным.
— У меня есть немного денег, мы не совсем нищие.
Правда, оба выглядим так, словно только что побывали в битве. Быстренько придумай, как объяснить наш вид.
Корри покачала головой:
— Не важно. Только, когда мы доберемся до фермы, дай жене фермера хорошенько тебя разглядеть. Несмотря на твою чумазую физиономию, она падет к твоим ногам, станет вздыхать, отдаст тебе всю еду мужа и уложит в хозяйскую постель. А если немного опомнится, увидит твою вечернюю одежду и тогда сделает для тебя все на свете.
— Неудачная шутка, Корри.
— Это не шутка, Джеймс. Ты просто не сознаешь, что… а, не важно. Итак, нам нужна ферма. Не знаю, что произойдет, если мы наткнемся на деревню.
Идти пришлось недолго. Минут через двадцать в уши ударил стук копыт. Джеймс дернул ее за руку и потянул в тень. Мимо проехал Оги верхом на лошади, ведя в поводу второго гнедого, на котором восседали Билли и Бен. Рука Бена была замотана грязной тряпкой.
— Джентльмен велел вам передать вот это.
Прямо сейчас.
Сердце Джеймса больно заколотилось о ребра. Он повернулся и молча отошел, не глядя на толпившихся вокруг молодых леди. Приблизился к длинному ряду высоких стеклянных дверей и оказался на балконе. В дальнем конце обнималась парочка. Ему захотелось сказать Бэзилу Хармсу, этому старому повесе, что не мешало бы уйти в тень. Интересно, чью жену он соблазняет сегодня?
Джеймс бесшумно спустился по ступенькам, ведущим в сад, и направился к задней калитке. Черт возьми, он не взял пистолета, и, возможно, это не самый умный в его жизни поступок. Но в то же время это шанс узнать кое-что о человеке, пытавшемся убить отца. Выхода все равно не было. И потом, у него врагов нет. Ведь охотятся не за ним, а за отцом.
Он удалялся от дома, пока не оказался в темноте.
Перед ним футах в пятнадцати смутно замаячил контур узкой калитки. Джеймс остановился, прислушался, но все было тихо. Человек, назначивший ему свидание, должен был ждать у калитки. Что он хочет ему сообщить?
Оставалось надеяться, что у него хватит денег, чтобы заплатить за сведения.
Справа послышался шелест листьев. Джеймс развернулся, но не увидел ничего — ни движения, ни света.
Вряд ли какие-то неосторожные любовники зашли так далеко от дома. Он снова прислушался. Ничего. Но теперь он был настороже.
Еще десять футов до калитки, увитой плющом, в беспорядке свешивавшимся до земли длинными прядями, совсем как серебристый каскад на кольце Сатурна.
Восьмифутовые каменные стены садовой ограды Ланскомов тоже были покрыты плющом: мили и мили ползучих зеленых плетей, густые, непроницаемые.
Джеймс замедлил шаг. Он ощущал опасность.
Носом чуял.
Неожиданно из тени выступил человек, загородивший калитку.
— Лорд Хаммерсмит? — спросил он глубоким гортанным голосом.
— Да, это я.
— Я пришел продать вам информацию. Это насчет вашего отца.
— Что у вас есть?
Незнакомец вытащил кипу бумаг из старой черной куртки.
— Я хочу за все пять фунтов.
Слава Богу, пять фунтов при нем были.
— Прежде чем я дам вам что-то, покажите, что у вас есть.
— Имена, милорд. Имена и места. Джентльмен, который дал мне это, сказал, что ваш отец захочет это видеть. И кое-какие письма тоже.
Пять фунтов. Даже если бумаги окажутся бесполезными, пять фунтов они все же стоят.
Джеймс полез было в карман за деньгами, но мужчина уронил бумаги и выхватил пистолет.
— Не шевелитесь, мой благородный лорд. Стойте на месте и посмейте только глазом моргнуть!
Глава 15
Жизнь — это всего лишь одна проклятая штуковина за другой.
Приписывается Элберту Хаббарду
Но Джеймс уже выбросил вперед ногу, зацепил пистолет и послал в заросли плюща. Мужчина с воплем схватил его за руку. Джеймс уже вцепился ему в горло, когда ему на голову полетело толстое одеяло.
— Не вопи ты, дурак, — прошептал кто-то. — Мы только свяжем его, чтобы не брыкался и не сломал нам шеи.
— Раздавить бы ему яйца, Оги! — жаловался второй. — Так лягнуть Билли! Ублюдок этакий. Едва не сломал ему руку!
Джеймс дергал за одеяло, пытаясь отыскать угол, когда в плечо уперлось дуло пистолета. Рукоять второго врезалась в голову. Он выругался достаточно громко, чтобы услышали стражники, но тут новый удар бросил его на колени. Боль прострелила голову. Он рухнул и больше уже ничего не сознавал.
Крик застыл в горле Корри. Что она может сделать?
Только заорать и наброситься на них, тоже получив по голове пистолетом, и что это даст Джеймсу?
Широко открытыми глазами она смотрела на происходящее, сунув в рот кулак, чтобы не закричать.
Джеймса запеленали в одеяло, и один из злоумышленников, на голову выше остальных, взвалил его на плечо.
— Да уж, не перышко. Давайте-ка побыстрее уносить ноги, а заодно и нашего храброго паренька.
Сердце Корри билось так, что, казалось, слышно во всей округе, но она, легко ступая по брусчатке, последовала за ними к задней калитке. В переулке стоял экипаж, запряженный двумя гнедыми, покорно опустившими головы к земле. Один из бандитов вскарабкался на козлы и взял поводья. Это Билли!
— Шевелись, Бен, — велел он, оборачиваясь. — Да свяжи нашего благородного лорда потуже. Крепкий паренек! Врезал мне по руке, да так здорово, что пальцы онемели. Я еще не видел никого проворнее! За ним нужен глаз да глаз!
Корри увидела, как они швырнули Джеймса на пол экипажа и вскочили следом.
Высунувшийся из окна мужчина прошипел:
— Давай, Билли. Погоняй! Нам еще ехать и ехать.
Билли щелкнул кнутом. Экипаж медленно двинулся по переулку, к Клапперт-стрит.
Корри не размышляла. Не задумывалась о последствиях. Просто побежала за экипажем, взлетела на запятки и, схватившись за поручни, прижалась к задней стенке. Здесь обычно стоял ливрейный грум, и она частенько каталась вот так в детстве, позади Джеймса или Джейсона, распевая во все горло, чувствуя, как ветер рвет с головы старую кожаную шляпу. Высекает слезы из глаз.
Разница между теми и этой поездками заключалась в том, что теперь на ней были чудесное бальное платье из белого шелка, изящные белые туфельки на ногах и никакой старой кожаной шляпы. К сожалению, накидки тоже не было. Но какое это имело значение? Трое негодяев похитили Джеймса. Куда его везут?
Главное — не шуметь, пригнуть голову, не упасть и не дать себя заметить. Впрочем, она не раз пряталась от Джеймса и Джейсона, таскаясь за ними по пятам и даже вымазывая лицо грязью, чтобы братья не заметили ее в кустах. И они так и не узнали, что она частенько наблюдала, как они дерутся, бросают ножи в мишень, соревнуются, кто затейливее выругается.
Но сейчас совершенно иная ситуация. Что ей делать, когда они остановятся? А если кто-то подойдет к ней? Почему они схватили Джеймса? Затем, разумеется, чтобы добраться до его отца. А записка, которую сунул Джеймсу официант, — всего лишь уловка, чтобы заманить его в сад. Он не должен был идти туда один, идиот несчастный!
Слава Богу, она подоспела вовремя.
Девушка глубоко вздохнула и покрепче ухватилась за поручни. Лошади рысцой трусили по пустынным улицам. Хорошо еще, что луна тусклая!
Она должна придумать что-то! Спасти Джеймса.
Только и всего.
Корри понятия не имела, куда они едут, потому что экипаж ни разу не приблизился к Темзе. И вдруг мимо промелькнул дорожный знак. Челмсфорд! Значит, они направляются на восток. Кажется, это еще и дорога на Кембридж!
Она не знала, сколько прошло времени. Руки ныли, пальцы затекли.
Но что толку плакать и жаловаться, если рядом все равно никого нет? Поэтому она оставила эту мысль и стала тихо мурлыкать себе под нос. И продолжала стискивать поручни. Что ей еще было делать?
Она вспомнила, как Джеймс однажды подхватил ее и бросил в пруд на задах дядюшкиной усадьбы. На беду, ее бриджи, украденные из чулана с одеждой для бедных в доме священника, запутались в водорослях, и она едва не утонула. До самого смертного часа перед ней будет стоять белое как мел лицо Джеймса, вовремя понявшего, что случилось, и сумевшего ее вытащить.
Он едва не сломал ей ребра, пытаясь выдавить воду из легких. А потом прижал к себе восьмилетнюю Корри, укачивая, как ребенка. Умоляя простить его, пока ее не вырвало омерзительной зеленой водой из пруда прямо на него.
Корри не помнила, простила ли тогда этого жалкого олуха. Зато на следующей неделе он привязал ее к дереву, когда, гуляя с Мелиссой Бейнбридж, заметил, что она крадется за ними.
Корри в конце концов сумела освободиться, но так и не смогла их найти, поэтому, когда он на ночь выставил свои сапоги внизу, чтобы их почистили, насовала туда с полдюжины лягушек. К сожалению, потом она услышала, как один из лакеев рассказывал, что по всей передней скакало целое стадо неизвестно откуда взявшихся лягушек и ему пришлось все утро их отлавливать.
«Держись, держись, ни о чем не думай, только держись», — говорила она себе теперь.
Становилось все холоднее. Который сейчас час? Она не знала.
Они миновали Челмсфорд. Корри увидела на дорожном знаке три слова: Клэктон-он-Си. Но тут экипаж резко свернул вправо. Они направляются к Ла-Маншу!
Иногда из кареты доносились голоса, но слов она разобрать не могла. Развернули ли они одеяло? Что, если эти удары по голове доконали его? Нет, этого быть не может.
Пришел ли он в сознание? Принадлежит ли один из голосов ему? Все обойдется. Голова поболит и пройдет, НО с ним все в порядке. Она не знает, что с ней будет, если с ним случится непоправимое. Она позаботится о нем, вот что она сделает! А потом сама его убьет. За то, что был таким дураком и в одиночку полез в сад.
Экипаж неожиданно свернул с грязной дороги на другую, почти невидимую и такую узкую, что низко расположенная ветка ударила Корри по руке, едва не сбросив на землю.
Она прижалась к задку экипажа еще теснее и стала молиться. Но тут послышался шум, и Корри чуть не умерла от страха. Оказалось, это стучат ее зубы. Господи, она окоченеет и замерзнет до смерти, прежде чем чертов экипаж окажется на месте.
Но карета постепенно замедлила ход. В конце дорожки виднелся маленький обшарпанный домик.
Лошади пошли шагом, и Билли натянул поводья.
— Эй, парни, приехали! — заорал он. — То самое местечко! На вид не так уж и плохо, а главное, в укромном уголке. И довольно уютное! Смотрите в оба за его сиятельством! Только неприятностей нам и не хватало!
— Мы его связали так, что и пальцем не шевельнет! — заверил Оги, высунув голову из окна.
— Вот и хорошо! Если прикончим нашего модного щеголя, нам медного фартинга не заплатят!
Значит, она права. Они похитили Джеймса, чтобы шантажировать лорда Дугласа. Заставить его обменять свою жизнь на жизнь сына.
Оги и Бен о чем-то ворчливо переговаривались, и Корри сообразила, что ее белое платье отчетливо видно в полумраке, а под луной будет сверкать не хуже факела.
Хорошо еще, что Билли, хоть и спрыгнул на землю, продолжает держаться возле лошадей. Едва он открыл дверцу экипажа, Корри скользнула вниз, перебежала на другую сторону и прижалась к заднему колесу. Ноги подогнулись, и ей пришлось схватиться за колесо, чтобы не упасть. Она замерзла, устала и тряслась от страха, но все затмевала одна мысль: нужно спасти Джеймса.
— Парень весит не меньше моей матушки, только та была не такой высокой, просто жирная голубка, обожавшая раздавать мне оплеухи.
— Заткнись, Билли. И давай оттащим его в дом.
Странно, с чего бы это он снова лишился сознания? И поосторожнее. Этот парень — хитрая бестия. Хотелось бы мне когда-нибудь иметь такого сынка! — Это когда сможешь привести свою пушку в боевую готовность? — съязвил Оги. — Интересно, когда это случалось в последний раз?
— Должно быть, когда его мамаша шлепала его туфлей. Вот тут в нем и распалялась похоть, — вставил Бен.
Мужчины рассмеялись и, крякая от натуги, внесли все еще бесчувственного Джеймса в дом. Корри продолжала цепляться за колесо. Им придется что-то сделать с лошадьми.
Подождав, пока все не исчезнут в доме, она поплелась на онемевших ногах к раскидистым деревьям и стала потихоньку продвигаться к боковой стене дома. Кров побежала быстрее по жилам, и к ступням вернулась чувствительность.
Корри сжалась под грязным окном и заглянула внутрь. Единственная комната была убого обставлена: узкий топчан у стены, кривоногий стол, четыре стула и некое подобие кухни. Справа находился очаг.
Похитители швырнули Джеймса на топчан и сняли одеяло. Увидев ползущую по его щеке кровь, Корри пришла в ярость.
Билли отвесил ему пару пощечин и выпрямился..
— Все еще себя не помнит наш паренек. Говоришь, в экипаже он маленько очухался?
— Да, — кивнул Оги. — Я врезал ему раза два, только чтобы привлечь внимание. А он имел наглость снова свалиться. Ничего, полежит немного и оправится, голову готов прозакладывать!
Они не собираются уходить. Пока. Надолго ли решили задержаться?
Здесь, вблизи от моря, было куда прохладнее. Зато листья защищали от ветра.
И тут почти мгновенно ее накрыла непроглядная тьма. Подняв голову, Корри заметила, что луну закрыли черные тучи.
Через несколько минут из дома показался Оги и повел лошадей к маленькому загону на другой стороне дома…
Джеймс по-прежнему не шевелился. Билли стал подбрасывать дрова в камин.
Что делать?
Она продолжала наблюдать за Джеймсом. И наконец, заметив, как бессильно дернулась рука, едва не заплакала от облегчения. Ей казалось, что он исподтишка подсматривает за мужчинами сквозь опущенные ресницы. Очевидно, тоже пытается сообразить, как действовать дальше.
Становилось так холодно, что Корри была почти готова оторвать полосу от юбки и идти в теплый дом, размахивая белым флагом. Но она стиснула зубы и стала ждать. Мужчины о чем-то тихо переговаривались. Оги поднялся и подошел к Джеймсу.
— Все еще не в себе парнишка-то. Мне это не нравится. Мы должны передать его тому типу, что нам платит, и передать живым.
— Как думаешь, он перережет парню горло или потребует выкуп?
Оги пожал плечами:
— Понятия не имею. И не наше это дело. Больно смазливый парнишка, жаль, что с ним стряслось такое, — пробормотал он, проверяя, крепко ли связан Джеймс.
Хорошо, что руки стянуты спереди!
Вернувшись к очагу, рядом с которым растянулись остальные двое, Оги уселся на стул.
— Билли, я дежурю первым. Подниму тебя через два часа.
И он протянул руки к огню. Этому подонку тепло и уютно, а она, Корри…
Пора. Нужно что-то предпринять.
Корри, улыбаясь, обогнула дом и оказалась на задах.
Теперь стало ясно, что домик находится всего футах в тридцати от обрыва, сползавшего на узкий темный берег.
Девушка подбежала к загону и тихо прокралась внутрь. Здесь было тесно и неуютно. В углу валялась груда старых одеял. Рядом лежали какие-то сельскохозяйственные орудия и несколько вязанок полусгнившего сена. Один из гнедых поднял голову, но, к счастью, не заржал. Только фыркнул. Корри погладила большую голову, и он подул ей на руку.
— Ты подходишь мне, красавчик, а Джеймсу придется довольствоваться твоим братом, — пробормотала она, уткнувшись в теплую гриву.
Оказалось, что Оги дал каждому по ведру овса и налил в поилку воды. Вот и хорошо. Остается только вытащить Джеймса из этой жалкой лачуги. Порывшись в ржавых орудиях, она подумала и кивнула.
Джеймс старался не показать, что давно пришел в себя. Скоро Бен и Билли заснут. Но как подобраться к Оги, не разбудив остальных? Справится ли он с тремя?
Трудно сказать. Голова раскалывалась, но в остальном все в порядке. И если освободить ноги, у него появится шанс. Но как только он сядет и попытается развязать узел, Оги заметит. Пришлось сначала ослабить путы на руках. Слава Богу, они считают, что он все еще без сознания, иначе связали бы руки за спиной.
И тут он уловил какое-то движение за окном, где колыхалось что-то белое, как флаг капитуляции.
Джеймс присмотрелся повнимательнее. Да, он не ошибся. Кто-то машет платком или тряпкой.
Голова Оги медленно клонилась на грудь.
Джеймс увидел лицо.
Корри.
Он поднял руку, давая знать, что пришел в себя, и пошевелил пальцами. И успел заметить широкую улыбку, прежде чем лицо в окне исчезло.
Она что-то задумала, и, что бы это ни было, нужно приготовиться.
Глава 16
Одна умная голова лучше сотни сильных рук.
Томас Фуллер
Джеймс навострил уши и наконец услышал легкий, скребущий, доносившийся с крыши звук. Возможно, это ветка трется о дерево?
Нет, это не ветка. И не животное. Должно быть, Корри. Она умеет ходить бесшумно. Но что она задумала? И как забралась туда?
Ответ он получил в следующий момент, когда комната наполнилась дымом. Это дало ему время развязать ноги, на что ушло не больше двух минут, прежде чем похитители отчаянно раскашлялись., — Парни, это пожар; — завопил Оги, вскакивая. — Адские уголья, это несправедливо. Скорее, скорее, хватаем нашу добычу и выбираемся из этой чертовой дыры.
Но тут дверь распахнулась и в комнату с оглушительным ржанием ворвалась обезумевшая лошадь, на спине которой восседала вооруженная вилами Корри. Острые зубья были нацелены прямо в Бена, стоявшего ближе всех и оцепеневшего от ужаса и шока.
Все трое панически орали, стараясь выбраться из комнаты, не задев лошадь и вилы — хоть и ржавое, но опасное оружие. Бен оказался недостаточно проворным, и Корри вонзила вилы ему в руку. Он взвыл и выхватил пистолет, но Джеймс молниеносным ударом ноги выбил оружие и покатился по полу, стараясь добраться до пистолета. Оги спустил курок. Корри молниеносно развернула лошадь и сбила Оги. Пистолет покатился по полу. Оги встал на четвереньки и пополз к двери, но в последнюю минуту ухитрился схватить пистолет и сунуть в карман.
Взбесившаяся от дыма лошадь попятилась к выходу.
— Джеймс, брось мне пистолет!
Джеймс выхватил пистолет у Билли и швырнул девушке. Та воткнула вилы в стену и выбралась из дома.
Джеймсу оставалось только справиться с Билли, и это оказалось проще простого, несмотря на удушливый слепящий дым. Одним прыжком подскочив к врагу, он врезал кулаком ему в челюсть, прежде чем выбраться наружу.
Корри, покрытая с головы до ног сажей, но улыбающаяся, сидела на лошади, поджидая его.
— Скорее, Джеймс, скорее!
И тут Оги выстрелил с порога. Пуля просвистела у самого уха лошади, и та встала на дыбы, сбросив Корри на землю. Испуганные животные с пронзительным ржанием помчались по неровной дороге прочь от дома.
Прочь от них.
Джеймс выругался, подбегая к пытавшейся приподняться Корри.
— Нам нужно спешить. Прости, но лошадей нет.
Можешь идти? Сильно ушиблась?
— О Господи, вон там Бен! Держится за руку. Я вонзила в него вилы. Бежим, Джеймс. Я в порядке.
Держа наготове пистолеты, они понеслись к лесу, окаймлявшему узкую дорогу. Джеймсу пришлось почти тащить за собой Корри. Сзади раздались очередной выстрел и вопли. На этот раз, если Джеймс не ошибался, кричал Бен, жалуясь на суку, едва не лишившую его руки.
Итак, у подонков на троих был всего один пистолет. И ни одной лошади. У них с Корри положение куда лучше. Джеймсу до смерти хотелось вернуться и отметелить их, но вдруг у них в запасе еще пистолеты?
Вряд ли, конечно, но кто знает, что у Оги на уме?
— Они пробирались сквозь заросли, спотыкаясь о корни, пока голоса похитителей не затихли.
— Погоди, Корри, давай подождем.
Она тяжело дышала, судорожно глотая воздух, и едва не споткнулась о ствол сосны. Руки зябко обхватили плечи, с двух пальцев свисал пистолет.
Джеймс молча смотрел на нее. Когда-то белое платье почернело от дыма и сажи и превратилось в лохмотья. Один рукав держится на ниточке. Но она храбро улыбалась, сверкая белыми зубами на закопченном лице.
Джеймс засмеялся.
— Молодец! — прошептал он, сжимая ее руку. — Сейчас они попробуют поохотиться на нас, хотя представить не могу, как им это удастся. Ты успела ранить Бена, и теперь он ни на что не годится. Черт, хотелось бы знать наверняка, сколько у них пистолетов.
— Если они поймают лошадей, тогда нам придется плохо. Я видела, как одна свернула с дороги и метнулась к обрыву, куда пути нет.
Джеймс нахмурился, в раздумье глядя на сапоги.
— Вряд ли они заметили, куда делись лошади. Но если и удастся их поймать, троица вернется в загон, за экипажем. А вот это уже худо.
— В таком случае нужно позаботиться об экипаже, — сверкнула глазами Корри.
Джеймс тщательно взвесил шансы.
— Вопрос в том, сколько им заплатили за мое похищение. Если много, они из кожи вон вылезут, чтобы меня захватить.
— Надеюсь, это было целое состояние, — прошипела Корри, зловеще прищурившись. — Неудача может оставить дурной привкус во рту, особенно если теряешь много денег. Нам лучше не рисковать. Пойдем за экипажем.
Уже через десять минут они были у дома. Оги с сообщниками успели стащить с дымохода одеяло. Дверь висела на одной петле. Дом был пуст. Только в стене остались окровавленные вилы. Похитителей поблизости не оказалось.
Джеймс и Корри отправились в загон. Джеймс поднял старый выщербленный топор и с дьявольской ухмылкой изрубил одно колесо, пока Корри потрудилась вилами над другим. Приведя экипаж в полную негодность, Джеймс бросил топор, потер руки и проронил:
— Пожалуй, это их задержит. Пойдем.
Они снова углубились в лес, но не успели сделать и двух шагов, как за спиной раздался вопль Оги:
— Ад и проклятие, чтобы им провалиться! Ублюдок сломал карету! Дай только до него добраться, живым, в землю зарою!..
— А про меня даже не упомянул! Можно подумать, я ни при чем, — обиделась Корри.
— Если они снова попытаются нас спадать, можешь его пристрелить.
— Да-да, это прекрасная мысль.
Теперь уже ругались все трое. Ничего оригинального. Все те же проклятия. Джеймс и Корри, улыбаясь, слушали, как негодяи рвут и мечут.
— Ты знаешь, где мы? — прошептал Джеймс.
— Карета свернула к Клэктону-он-Си.
— Значит, мы забрались далеко на восток, — вздохнул он и, заметив, как она дрожит, поспешно сбросил фрак. Корри закуталась поплотнее. Господи, до чего же тепло!
— Как хорошо, Джеймс! После всей этой беготни, сражений и расправы с ни в чем не повинной каретой я наконец снова согрелась! По-моему, я дрожу только от возбуждения.
— Ты так сильно возбуждена?
Честно говоря, с ним творилось то же самое. Кровь бешено бурлила в жилах, и, хотя голова трещала, энергии в нем было столько, что, казалось, войди он в воду, смог бы до плыть до самого Кале. Но это скоро пройдет.
Подумать только, Корри добрых три часа висела на запятках экипажа, прежде чем лошади остановились. Она просто упадет, как поваленное дерево. Оставалось молиться, чтобы она не заболела.
— Теперь уже не так, как минуту назад. Странно, какой всемогущей я себя вдруг почувствовала.
— Да, но это долго не продлится. И я не хочу, чтобы ты заболела. Завернись покрепче в мой фрак. А теперь, ничего не поделать, придется идти.
Он сунул оба пистолета за пояс, взял ее за руку, и они пошли, стараясь не выходить из леса.
— Они станут нас искать, а это означает, что следует избегать больших дорог. И нам нужно добраться до города.
— Они ожидают, что мы вернемся в Лондон, — нахмурилась Корри. — И похитили тебя потому, что хотели обменять на сэра Дугласа.
— Да, я так и понял. К сожалению, они ни разу не произнесли имени нанявшего их человека. Прости, что не рассказал о покушениях на моего отца. Мне следовало так и сделать, прежде чем ты услышишь все от посторонних.
— Следовало, — согласилась Корри, — Я же не чужая, Джеймс. А все только и говорят что о неудавшихся убийствах.
Джеймс остановился, повернулся к ней и сжал грязными ладонями ее щеки, вымазанные сажей.
— Спасибо, что спасла мою шкуру. Откуда ты узнала?
— Увидела, что официант вручил тебе этот клочок бумаги. Я слишком хорошо знаю тебя, Джеймс. Сразу заметила, как ты встревожился, и последовала за тобой. Когда они набросили на тебя одеяло, я поняла, что не смогу тебе помочь, вот и прыгнула на запятки.
— Ты всегда была превосходным грумом.
— Да, — кивнула Корри, поправляя волосы.
Джеймс молча восхищался ее отвагой. Но она, конечно, совсем не считала себя храброй и, начни он ее восхвалять, просто ответила бы, что по-другому было невозможно и что он наверняка бы сделал то же самое для нее. И верно, он просто набросился бы на них, пытаясь Перегрызть глотки, и, вероятно, дал бы себя убить.
— Я как раз пытался развязать себе ноги, так, чтобы Оги не заметил, — продолжал он, — и тут услышал, как кто-то скребется на крыше. Оги уже успел задремать и даже не встрепенулся. Ты дала мне время распутать веревки. Сообразила, как лучше поступить. У тебя хорошая голова.
Корри просияла.
— Честно говоря, я едва не сломала ногу, взбираясь на крышу. Там доски почти сгнили, и я страшно боялась, что свалюсь прямо на голову Оги.
Джеймс засмеялся, но тут же стал серьезным.
— У меня есть немного денег, мы не совсем нищие.
Правда, оба выглядим так, словно только что побывали в битве. Быстренько придумай, как объяснить наш вид.
Корри покачала головой:
— Не важно. Только, когда мы доберемся до фермы, дай жене фермера хорошенько тебя разглядеть. Несмотря на твою чумазую физиономию, она падет к твоим ногам, станет вздыхать, отдаст тебе всю еду мужа и уложит в хозяйскую постель. А если немного опомнится, увидит твою вечернюю одежду и тогда сделает для тебя все на свете.
— Неудачная шутка, Корри.
— Это не шутка, Джеймс. Ты просто не сознаешь, что… а, не важно. Итак, нам нужна ферма. Не знаю, что произойдет, если мы наткнемся на деревню.
Идти пришлось недолго. Минут через двадцать в уши ударил стук копыт. Джеймс дернул ее за руку и потянул в тень. Мимо проехал Оги верхом на лошади, ведя в поводу второго гнедого, на котором восседали Билли и Бен. Рука Бена была замотана грязной тряпкой.