Коваленко Владимир. Крылья империи

   — Я, кстати, в свое время орал, — рассказывал, расплываясь от гордости за потомство, Тембенчинский, — интересно — никто в первом полете не кричит пугалкой. Отчего бы? Петр, у тебя, я вижу, есть соображение на этот счет?
   — И так страшно. Я даже не понял сразу, что лечу. Уже, наверное, выше «Секундуса» поднялся, а все думал, что падаю.
   И все такое. Воспоминания о пережитом ужасе, свежие и не слишком.
   — А вы, Николай Сергеевич, — поинтересовалась Виа у Скуратова, — наверное, еще больше боялись? Мы все-таки приспособлены к полету. А вот как вы решились…
   — Мне дали под зад, иллюстра, — честно ответил тот, — иначе я бы никогда не прыгнул. Но кольцо от страха дернуть не забыл. Благодаря чему так же помог нашему пушкарю. У него, наверное, до сих пор побаливает.
   Дети с любопытством слушали взрослый разговор, не вмешиваясь — заговорить без приглашения взрослых был вернейший способ остаться без сладкого.
   Кужелев поморщился. Помимо прочего, действительно еще поднывало. И как тогда Скуратов не вылетел вместе с ним. А вот Мирович, кажется, от первого прыжка получил исключительно удовольствие. И формировал теперь воздушную пехоту, соперницу, а то и преемницу морской, в который уже раз позабросив поэзию с архитектурой.
   — Но с тех пор я прыгал уже десять раз. Удовольствия не получил, но в бою, если придется — прыгну. Кстати, а зачем вам-то, крылатым, парашюты? Это же ваше изобретение?
   — Если кто-нибудь будет ранен в крыло, ему что, разбиваться? — спросила Виа.
   — В сущности, все бескрылые теперь перестали быть нелетающими, а получили статус раненых в крыло, — улыбнулся Баглир, — вот погодите, поселятся у нас калкасы, всех дышать водой научат.
   Княжеское семейство заулыбалось, а вот Кужелеву стало как-то не по себе.
   — Вы серьезно? — настороженно переспросил он.
   — Шутим, шутим, — наперебой принялись успокаивать его Тембенчинские.
   — А то посмотрим, — предложил вдруг Баглир, — Николай Сергеевич, сколько у нас займет путь до Дор-Иннина? Там уже действует небольшая установка по приему эмигрантов.
   — Суток пять, — хмыкнул капитан, — не меньше. Топлива не хватит, придется ловить попутные потоки.
   — А у нас у всех дела. Так что — на калкасов посмотреть получится только после того, как они там слегка приживутся и решатся нас навестить…
   Когда нос дирижабля соприкоснулся с причальной вышкой, и довольные пассажиры стали перебираться со сходен на ее винтовую лестницу, князь Тембенчинский немного задержался, оглянулся на Скуратова. Уже на полуобороте лицо его осуровело, насупилось, хохолок на голове поднялся совиными ушами.
   — И вот еще что, Николай Сергеевич, — сказал он капитану сухим, деловитым тоном, таким непохожим на недавнее веселое щебетание, слова словно выцарапывались из горла, — соизвольте зайти ко мне сегодня вечером. Есть работа.
   И, снова обратившись из главы Евразийской транспортной компании в счастливого отца семейства, кубарем покатился вниз по ступенькам.
   Заходить пришлось все туда же — в Дом на Фонтанке. Виа находилась на службе, детей тоже слышно не было. Тембенчинский, однако, сидел уже не один, а со своим бывшим адъютантом и несбывшимся гетманом Украины.
   — Вот, — указал он Скуратову на Мировича, — новый управляющий безумными проектами нашей компании. Будет выполнять при мне ту же функцию, что я играю при государях. Разница — я свои проекты придумываю сам, Василию же предстоит расхлебывать плоды моей фантазии, что делает его работу еще более сложной. Видишь ли, мне с некоторых пор нужны деньги. На флот, на дворец, на машину миров, на строительство Дор-Иннина — город не сразу встанет на ноги, придется помогать. Правда, о том, что я им помогаю, я лаинцам не сообщу. Пусть думают, что сами. А то, чего доброго, привыкнут к доброму дяде. Так или иначе, мне нужны средства. Запустить лапу в казну не позволяет совесть. И жена, по должностным обязанностям. Не для того же мы в стране порядок наводили, чтобы самим воровать! Сейчас у нас идет перевооружение. Я решил скупить — якобы, как сырье — старые гладкоствольные ружья, пушки, заряды к ним и продать все это иноземцам. Конечно, так, чтобы России боком не вылезло. Следствие: продавать придется далеко. Так что со следующей недели начинаем дальние рейсы. Пока — для ознакомления с потенциальными покупателями. Первый визит — в Майсур, к Хайдару Али, в Хайдарабад и к маратхам. Жена моя говорит, яицкое восстание никак не обошлось без британских агентов. А долг платежом красен…
   Скуратов остолбенел. Скажи это кто-нибудь другой, он потребовал бы у собеседника пойти посмотреть на карту. А лучше — на глобус. Для наглядности.
   — Вопрос один, — продолжал меж тем Баглир, — лучше лететь от Оренбурга или от Астрахани? Это я оставлю на ваше усмотрение, так же, как и организацию воздушного порта на юге. Он там все равно нужен, так что помощь от казны обеспечена…
   — Это хоть вообще возможно? — тихонько спросил Скуратов.
   — Ну а почему нет? Да, большую часть пути придется проделать по ветру. Николай Сергеевич, вас же кругосветки не удивляют?
   — Нужен уголь!
   — Уголь для полета по ветру? Я это слышу от офицера флота? От Монреаля до Стокгольма мы на угле давеча дошли? — ехидно спросил Мирович.
   — А водород вам действительно нужен. Но он так хорошо сжимается, что взять его с собой можно будет достаточно, — умиротворяющее прибавил Тембенчинский.
   — Тогда зачем лайнеры делают остановку в Нижнем? Сразу из Петербурга в Москву не могут? По ветру-с?
   Тембенчинский поморщился как человек, уставший повторять одно и тоже. На человеческом лице была бы, верно, видна неприятная брюзгливость, но перья отразили только утомленное снисхождение.
   — Там другое дело. Там надо выдерживать расписание. В зной и ветер, в туман и грозу… От вас я ничего подобного не требую. Надо просто долететь и вернуться. Понадобится неделя — летите неделю. Понадобится месяц — я не тороплю.
   И так вышло, что ругался Скуратов, и перебирал аргументы против безумного предприятия, уже шагая к эллингу, а подсознание прикидывало объемы необходимых в дальнем путешествии грузов. Когда же к нему зашел Мирович — уточнять детали, корветтен-капитан ловко ухватил его за пуговицу.
   — Значит, ты теперь невозможным занимаешься? — прошипел в лицо, — Что ж, начинай творить: мне нужен промежуточный воздушный порт на пути в Индию. Фергана, Бухара, Хива, Коканд… Выбирай сам!
   Мирович задумчиво хмыкнул.
   — С ханами мы вряд ли договоримся, — заметил он, — придется силой. А вот с Яицким, пардон, ныне Уральским казачьим войском — вполне. Охотников я подберу тысяч до десяти, и доведу. Твое дело будет снабжение и огневая поддержка. Ну и вообще — висеть в воздухе для поднятия духа. А также распугивать туземные войска. Пушки их уже не пугают. А вот если дирижабль?
   Скуратов отпустил пуговицу, изобразил мышление, наморщив лоб.
   — Нам надо прибыль заработать, — напомнил, — а твои казачки задарма не пойдут.
   — Уральские пойдут. У них хивинцы вот где, — черкнул рукой по шее Мирович, — да и из остальных войск охотников найдется. Козаки — не москали. Стенька Разин в походах на Персию большое жалованье, ты думаешь, платил? А те, кто брал Азов, Крым жег? На кочах на утлых перся незнамо куда? По собственной, заметь, инициативе, безо всякого приказа. Из удали, ради добычи, ради славы — все вместе! Вот только это затянет дело, надо светлейшему сказать…
   К походу на Хиву и Бухару Баглир отнесся благосклонно.
   — Порт подскока, — запустил он новенькое словцо, — это хорошо, это правильно. Именно сеть портов подскока будет определять пространство войны и власти в ближайшем грядущем. Что ж. Компания имеет право заниматься международной торговлей и владеть землей за границей. Я поначалу подразумевал землю под воздушные порты — но это можно истолковать и как дозволение на завоевание новых территорий. Дерзайте господа, и вы станете вице-королями. Хотя у нас же не королевство, у нас Империя. Вице-императорами! Но себя не забывайте, вспоминайте судьбы конкистадоров. Зверства да грабеж чести и счастья не приносят… А я свое отгулял. Буду сидеть в столице и ждать ваших реляций. А ежели меня что-нибудь и вытащит с насиженного места, это будет уже совсем другая история!