Ковалев Анатолий. Гильотина в подарок

   – Ты могла бы отнести его в другое издательство, – вмешался Антон.
   – Я не привыкла к отказам. Мой роман мне казался до такой степени хорошим! Я испугалась, что лучше мне просто не написать. И тут появился Бадунков. Вернее, он появился раньше. Сидел в кабинете главного редактора и внимательно слушал все, о чем там говорилось. Догнал меня уже на улице. Представился. Я, конечно, слышала его фамилию, но романов не читала. «Хотите маленький эксперимент? – предложил он. – Садимся в ближайшем сквере и обмениваемся нашими романами». Я сначала не поняла, что ему от меня надо. Рядом, на лотке, он купил свое последнее творение и вручил его мне с видом непревзойденного мастера пера. Я отдала свою рукопись. Мы уселись на скамейке в сквере и принялись за чтение. Только я не смогла одолеть и пяти страниц. «Для кого это написано? Для дебилов?» Он насупился, а потом выдал: «А вы – для кого? Для ученых-очкариков? Они не читают детективов! Им подавай высокий интеллектус! (Так и сказал: интеллектус!) Им подавай всяких там Борхесов! И прочих жидов! Детективы надо писать для дебилов! Они наши потенциальные читатели!» «Но ведь это даже не детектив! – говорю я, потрясая над урной его фолиантом. – Это боевик, или попросту „мочилка“!» Если честно, я была в шоке. Я читала много советских детективов и современных российских. Не могу сказать, что они мне очень нравились, но то, чем хвастался Бадунков, представляло из себя набор нелепых, идиотских комиксов, описанных первоклассником и смачно сдобренных блатными диалогами. «Вот что, милая, – сказал разъяренный Бадунков, – ты сначала сама попробуй написать такую „мочилку“, а потом пальцем тыкай! Сколько времени ты корябала свой интеллектус?» «Полгода, – честно призналась я, – а такую ахинею за месяц напишу!» «Вот и напиши! В моем стиле!» – «Да у вас его нет!» – «А ты все равно напиши! Без стиля! И получишь треть моего гонорара!» Я поинтересовалась, сколько это будет. Сумма мне понравилась. Так я стала писать романы Бадункова, и маленький эксперимент перерос в большой. За год я написала три романа и придумала сюжеты еще пяти, брошенных на разработку «братским могилам». Так что психоанализ мне не пригодился, зато пригодились устные рассказы моего друга Роберта по кличке Танцор!
   – Мне кажется, вы не очень-то нуждались в денежной поддержке Бадункова, – вставил Еремин.
   – Это вам так только кажется! Да, я ни в чем не нуждалась, потому что жила за счет мамочки. А мамочка за счет папочки, который нас бросил. Она считала, что это нормально. А меня это унижало с самого детства. Я умоляла маму отказаться от его денег. Но в таком случае ей пришлось бы работать, а она уже забыла, что это такое, и не собиралась вспоминать. Поэтому зарабатывание денег было моей наипервейшей целью в жизни. Я не упускала и поденной работы.
   – Участвовали в «братской могиле»?
   – Разумеется.
   – Кто набирал поденщиков на романы Бадункова?
   – Коммерческий директор.
   – Обычно этим занимается сам автор или главный редактор, – выдал справку Полежаев.
   – Здесь все было иначе. Бадунков понятия не имел, кто за него старается. А мне пришлось познакомиться с коммерческим поближе. С виду это интеллигентный человек. Из тех самых очкариков, которых ненавидит Бадунков. Он с ходу пригласил меня в ресторан, признался в любви и затащил в постель. Первостатейное дерьмо! Я вошла к нему в доверие, чтобы как-то контролировать процесс. Я сама приводила рабов. И он их брал с радостью, словно на них уже стояло клеймо качества. Кстати, он совершенно ничего не заподозрил. Потому что не знал, кто истинный автор бадунковских сюжетов. Он даже позвонил мне на днях и скорбным голосом сообщил об убитых, ведь они как бы мои друзья! Короче, предупредил об опасности. Я пообещала быть начеку!
   – Вы участвовали в проекте «Пушечное мясо»? – удивился Константин.
   – А как же! И даже получила причитающуюся мне сумму. Я никогда не отказывалась от денег, которые заработала честным трудом!
   – Поэтому прекратились убийства поденщиков? Но ведь был еще кто-то пятый?
   – Это я, – призналась Ольга, – но только формально.
   – Как это понять?
   – По моему замыслу, – хитро улыбнулась Патрисия. – «Братская могила» на этот раз не должна была осуществиться. Пятый раб сбежал и унес с собой синопсис пятого отрывка, который вряд ли сможет восстановить сам маститый автор! За это надо выпить! – развеселилась она. – Налейте-ка мне еще коньяку!
   – Вот почему с таким упорством тебя искал Принц Уэльский! – уразумел Антон.
   – Сивый мерин, а не Принц Уэльский! – захохотала Патя, выпив залпом коньяк. – Я с самого начала сделала ход конем. Вместо обычной «мочилки» разработала сюжет триллера-ужастика, что не свойственно бадунковским романам. Думала, зарежут! Куда там! Они бы и телефонный справочник издали под его дурацкой фамилией! Коммерческий даже радовался. Острил: «Бадунков изменил себе, но, слава Богу, не жене и не родине!» Все они радовались! До поры до времени! Артурчик вчера притащился ко мне. Весь помятый какой-то, горем убитый. «У тебя, – говорит, – не сохранилась пятая часть синопсиса?» «Нет, не сохранилась». – «Будь другом, напиши». – «Послушай, Бадунков, почему бы тебе не сходить к главному? Попроси у него рукопись незаконченного романа. Почитай внимательно и допиши сам. Я за тебя писала целый год! Теперь твоя очередь! Извини, что на этот раз не „мочилка“, а „интеллектус“. Так вышло». Тут он взбесился: «Ты специально все это устроила! Специально! Это ты убила моих рабов!» «Не надо тут вонять, – попросила я. – А то подниму в прессе такую вонь, что задохнешься!» Ему нечем было крыть. По-моему, его карьера под угрозой. – Она замолчала, с ухмылкой оглядела присутствующих и заявила: – Да, я специально все это устроила! Моя мечта осуществилась! Я разработала сюжет романа с настоящими убийствами. К сожалению, он получился лишь наполовину моим.
   – Почему? – не понял Еремин.
   – Потому что в нем принимали участие вы, а вы – герой Полежаева.
   – И как же называется твой роман? – поинтересовался Антон.
   – Я бы назвала его «Гильотина». – Она взяла со стола реликвию из коллекции деда, поставила ее к себе на колени и провела пальцем по серебряному лезвию. – Ведь это всего лишь лезвие для починки гусиных перьев, а не топор для рубки голов. Они все перепутали!
   – Кто?
   – Писатели, издатели, редактора. Они рубят головы, вместо того чтобы лечить души.
   – Ты сама все перепутала, моя дорогая! – сорвался Полежаев. – Ты получила от Бога талант не для того, чтобы разрабатывать и воплощать настоящие убийства! Ты – сама гильотина!
   – Настоящие, ненастоящие – какая разница? Сначала я убивала в моих фантазиях. Потом фантазии переносила на бумагу. Потом воплощала в жизнь.
   – Ты – ненормальная!
   – Ладно, хватит вам! – вмешался следователь. – Лучше выпейте еще по рюмке! И продолжим!
   На этот раз выпила даже Ольга. Правда, подавилась и закашлялась. Еремин по-отечески похлопал ее по спине и подсунул в качестве закуски бутерброд с бужениной.
   – Теперь пришла очередь поговорить о Шведенко, – приступил к дальнейшему расследованию Константин. – Как он попал в «братскую могилу»?
   – Неужели не ясно? – изумилась Патя. – Он достал Роберта своим шантажом. Кроме того, тот поставлял этому гнусу девок. То есть оплачивал услуги блядей! Вам бы это понравилось? Роберт не знал, как от него избавиться. У Шведенко был вечный напряг с деньгами, и я посоветовала Танцору подкинуть журналисту идею о «братской могиле». Журналист охотно согласился. Таким образом, мы убили сразу двух зайцев!
   – В первую очередь вы убили человека! – Антон уже не говорил – кричал.
   – Гнуса! – возразила Патрисия.
   – Прекрати! – прикрикнул следователь на Антона. – Теперь меня интересует механизм.
   – Механизм? Пожалуйста! – Патя была уже достаточно пьяна, поэтому на все откликалась с воодушевлением. – Роберт принес другу Лене французскую газету с объявлениями. И сказал примерно следующее: «Тебе не надоело растрачивать свою неуемную потенцию на каких-то шлюх? Есть приличная девочка, которая даст тебе без лишних затрат с моей стороны. Лапка обучена музыке и знает по-французски. Вот гляди!» И тычет пальцем в объявление Ольги. Я ему сказала: «Третье снизу! Не перепутай! А то гнус позвонит какой-нибудь фифе, а фифа закочевряжится!» Дальнейшее вы знаете. Ольга назначила встречу в «Иллюзионе». Они смотрели Бунюэля. Потом поехали к нему. Потом – понятно что. – Она подмигнула Еремину.
   Ольга покраснела и перестала жевать бутерброд.
   – Кушай, лапка, кушай! Милиционер добрый – все тебе простит!
   – Не паясничай! – не выдержал Антон. – Противно слушать!
   – А ты не слушай! Я дяденьке милиционеру рассказываю, а не тебе! Так вот, пока они там кувыркались, мы с Танцором ждали внизу, в его «форде». Операция была назначена на пять утра. Ольга послала сигнальную ракету в виде пустой пачки «Данхилла». Это означало, что клиент спит, дверь открыта…
   – Куда перевезли труп?
   – На квартиру Танцора.
   – Туда, где он прописан?
   – Бог его знает! Он сам путался в своих квартирах! Гнусу отрезали голову, а все остальное оставили принимать серную ванну. Оказали прямо-таки царские почести!
   – Почему в центре событий оказался Полежаев?
   – Это моя ошибка! Все вышло само собой, как говорит Артурчик. Если бы я знала, что герой его романов не придумка, хрен бы стала связываться!
   – Спасибо за комплимент, – поблагодарил следователь. – И все же почему Полежаев?
   – Я следила за женой Шведенко. Мне было важно, чтобы она как можно скорей обнаружила пропажу мужа и подняла шум. Иначе зачем все? Удивительно, но милицию ей не удалось расшевелить! Я, честно говоря, занервничала и подумала, что зря мы увезли труп. Но вдруг она поехала в Измайлово! Я, естественно, за ней! Она проторчала около часа в подъезде Антона! Я видела, как он входил в подъезд. Потом приехали вы на своей «шкоде». Потом все вместе вышли и сели в машину. Я поняла, что дело начало продвигаться. Но кто вы такие – неясно. Хотя лицо Антона мне сразу показалось знакомым. Я решила, что он любовник Василины. К кому в первую очередь побежит женщина, когда пропал муж? И только придя домой я поняла, кого видела. У меня на книжной полке стояла пара покетов Полежаева с его портретами. Это меня окончательно прибило. Я решила сделать героем моего романа его! Писателя! Детективщика! Устроить ему несколько пакостных ситуаций, в которые он никогда не попадал сам, но так любил в них засовывать других! А пусть повертится! Пусть понюхает, чем пахнет настоящий труп!.. На следующее утро я установила за Антоном слежку. Функции филера выполняла наша незаменимая Ольга. Она мне сообщала по мобильному телефону о месте его дислокации. На какой полянке он улегся загорать. Что купил в магазине по дороге домой. В каком виде вышел из дома и куда направился. Когда она сказала, что он сделал пересадку на кольцевой линии метро и поехал в сторону Таганки, все стало ясно – едет в «Иллюзион». Пришлось заводить машину и гнать туда же. Я его обнаружила около касс. И не могла упустить своего шанса!
   – И сразу же родилась мысль о богатом женихе, который способен выкупить гильотину?
   – Еще накануне. Я привыкла рассчитывать ходы заранее.
   – И убивать двух зайцев за один раз! А как вам удалось устроить появление Антона в квартире только что задушенной Констанции?
   – Очень просто. Я писала мой роман на одном вдохновении! Констанция не в первый раз участвовала в «братской могиле». Естественно, по моей протекции. А началось это полгода назад. Мы близко сошлись на одной тусовке. Коко сразу бросалась в глаза своей необыкновенной внешностью, неординарным поведением. Я даже влюбилась в нее. Часто представляла нас в постели. Я вас не шокирую своими лесбийскими заморочками? – с надменной улыбкой обратилась она к присутствующим.
   – Кажется, ты была иного мнения о лесбиянках? – не утерпел Антон.
   – Это защитная реакция, Антоша, – ответил за Патрисию следователь. – Наша клиентка с детства страдает обостренным комплексом вины.
   – Идите к черту! Я сама разберусь, чем я страдаю. Однако моя влюбленность переросла в ненависть и неприязнь, после того как Констанция попросила у меня денег взаймы. Я ей дала. Не очень большую сумму. Она поклялась, что вернет на следующей неделе. Я тогда еще не знала, что она азартный игрок и все до копейки проматывает в казино. Я дала ей из заработанных мной. Вы понимаете, что к своим деньгам я относилась с особенным трепетом. Папины лежат на счету в банке. На черный день. Я их не трогаю. Так вот, Констанция не вернула мне долг через неделю. И даже через месяц. Я не стала ей напоминать. Это не в моих правилах. Я нашла ей работу, рассчитывая, что она наконец расплатится со мной. Ведь за свой несчастный вклад в «братскую могилу» она получила сумму, втрое превышающую долг. Думаете, она вспомнила обо мне? Да ни черта подобного! Она тут же спустила все за рулеткой! А потом прибежала ко мне же, чтобы я снова устроила ей заработок. Надо признать, что Констанция здорово справлялась со своими отрывками. Быстро и талантливо. Хотя второго как раз от нее и не требовалось. Мы могли бы с ней горы свернуть! Но кому нужны наши таланты, наш интеллект? Наступило время бадунковых! И мы у них в рабах! И вновь я промолчала насчет долга. И вновь она не вспомнила о нем. Прошло три месяца. Я бы, наверно, и дальше ждала и не стала бы включать красавицу Коко в мой проект «Пушечного мяса», если бы не один случай, который вам покажется смешным и нелепым, а для меня явился последней каплей.
   Мы как-то встретились случайно на Тверском. Был жаркий июльский полдень. Обнялись. Поцеловались. «Давай возьмем пива», – предложила Констанция. Мы подошли к ближайшему киоску, и вдруг оказалось, что ее кошелек пуст. «Возьми мне, пожалуйста! – попросила она. – В следующий раз я буду тебя угощать!» Я взяла. Потом еще. И еще. Пить очень хотелось… Мы встретились через два дня, тоже где-то в центре. Накрапывал дождик. Мне вовсе не хотелось пить, но я помнила о ее обещании угостить меня и поэтому предложила: «Давай возьмем пива!» «Знаешь, у меня что-то горло болит», – ответила Констанция и заторопилась домой. Поймите меня правильно, я не скупа. Я даже расточительна. Но я не дойная корова! Я не привыкла прощать людям их слабости!
   Она опять осталась на мели. Ей нечего было есть в ее день рождения. Роберт позвонил Коко и предложил сделать несколько порнографических снимков. Он ее сильно удивил, когда вручил в подарок торт с надписью «Моя любовь – моя Бастилия!» Торт фигурировал в том самом отрывке, который она писала. Она спросила: «Откуда вы узнали?» – «Что узнал?» Она не имела права разглашать издательскую тайну. И промолчала. И не успела отведать ни кусочка. Он задушил ее в кресле, едва она приняла первую элегантную позу. Уж позы она принимать умела!.. В это время мы с Антоном сидели в «Иллюзионе» на концерте «Модо». Забавные ребята! Антон все время суетился. Выходил в фойе. Допрашивал обслуживающий персонал. Я догадалась, что он ищет ту, с которой был Шведенко. Меня поразило, честно говоря, что именно он, – не профессионал, – так быстро взял след. Но это как раз входило в мои планы, и я решила пустить его по ложному следу. Он сам признался, что у него пропал друг-журналист и что накануне этот друг был в «Иллюзионе» с какой-то незнакомкой. Я сразу вспомнила, с кем был его друг. Ну же, с Констанцией! Мы курили на улице, и я вернулась в кинотеатр якобы узнать ее адрес. На самом деле я связалась по сотовому с Робертом. Он еще находился в квартире Коко. «Дело сделано!» – отрапортовал он. Я посоветовала ему поскорее убираться оттуда. А потом посадила в машину Антона и повезла его на встречу с одной из героинь моего романа!
   – Как все просто! – в отчаянье ударил кулаком по колену писатель. – Но нельзя же, нельзя так относиться к людям! Нельзя играть человеческими жизнями! Да, они, по-твоему, гнусы, свиньи или кто там еще! Но тебе не дано права решать, жить им или нет. Это жизнь и смерть. Это не литература!
   – А литература – не жизнь и смерть? Я тебя не сравниваю с Бадунковым. Я вижу, как ты страдаешь. Но кому нужны твои страдания? Кому нужна литература? На днях в книжном магазине милая пожилая женщина спросила продавщицу «У вас есть что-нибудь типа Бадункова, но только еще покровавее?» А ведь она, наверно, чья-то бабушка! И ей не нужны твои страдания! Ей надо покровавее!
   – Послушайте! Послушайте! – тоном умирающего от зверской пытки произнес Еремин. – Ночь на дворе. Спать охота. Потом будете спорить о литературе, если время останется! Меня интересует голова журналиста. Как и зачем она оказалась в квартире Василины?
   – Я долго ломала голову над головой, – скаламбурила Патрисия, – не могла решить, кому ее подкинуть. Но все решило чувство.
   – Что? – не понял следователь.
   – Чувство. Я увлеклась Антоном, несмотря на весь мой корыстный замысел. Я увлеклась, это правда. Так бывает. Он тоже увлекся. Ведь это не скрыть. И в те первые дни, даже часы нашего знакомства я действительно хотела стать его женой!
   – Когда же наступил перелом?
   – В тот день, когда он привез вас к матери. Но сейчас не об этом речь. Я им увлеклась, а увлекшись, заревновала. Я прекрасно помнила, к кому в первую очередь побежала Василина, когда пропал ее муж. Это и решило судьбу головы. Ее отнес туда Роберт.
   – Но вы этим не утешились, милая Патя, – заметил Константин. – Уж договаривайте до конца!
   – О чем вы?
   – О том изощренном садизме, который свойствен вашей натуре. Вы наблюдали за Василиной в бинокль из окна соседнего здания.
   – Откуда вы знаете?
   – Василина никогда не оставляет незадернутыми окна.
   – Это ничего не доказывает. Может, Роберт просто хотел проветрить… От головы пованивало…
   – А что вы так сконфузились? Неужели подглядывание в бинокль – большее преступление, чем убийство?
   – Как автор романа я не имела права упустить такой красочный эпизод!
   – Прекрасный ответ! – ухмыльнулся следователь. – Не буду сейчас спрашивать о том, как вы оказались в здании одной коммерческой фирмы в субботу в восьмом часу вечера. Оставим это на закуску.
   Девушка снова, в который раз, бросила тревожный взгляд на Еремина и прикусила губу.
   – А ведь ты была в тот вечер у меня… Правда, приехала ночью, – припомнил писатель. – И утешала Васю…
   – Что мне оставалось делать? Я не сомневалась, что она побежит к тебе. Я сама подставила себе подножку! Василина осталась у тебя по праву несчастной женщины и бывшей любовницы. Ее нужно было утешить. И ты утешал как мог. Всю ночь.
   Всем сделалось нехорошо от ее намека, но Полежаев успел дать отпор:
   – Ты плохо изучали психологию, детка! Все не так.
   – Верю, – пожала плечами Патя. – Ты большой оригинал!
   – Ну? Выяснили отношения? – поинтересовался детектив. Его раздражало все, что не касалось расследования. – На очереди Мария Степановна. Она тоже по вашей протекции участвовала в «братской могиле»?
   – Разумеется. Степановну я знаю давно, с пятнадцати лет. Она любила девочек в таком возрасте. Некрасивых учениц у нее не было. Некрасивым она отказывала. Также существовало табу на мальчиков. Она частенько устраивала спаренные занятия. Приглашала меня и еще какую-нибудь пташку. Обычно недотрогу, чтобы я сумела ее расшевелить. Любила заваливаться в постель с двумя сразу.
   – Судя по всему, вас не очень-то это тяготило.
   – Меня – нет. Меня всегда притягивала красота женского тела. А вот для некоторых занятия у Саниной оканчивались плохо. Одна девочка даже повесилась.
   – Ты хочешь нас убедить, что отомстила за этих несчастных? – снова вмешался Антон. – Ты мало похожа на борца за справедливость!
   – Я ничего не собираюсь доказывать. Степановна мне не делала зла. Наоборот, очень любила. Устраивала чуть ли не праздник, когда я приходила к ней в гости. И все-таки она была порядочной свиньей! Я не могу этого объяснить. Я почувствовала неприязнь к ней очень скоро, но выжидала. Все эти годы я наблюдала за ней. Мне было интересно ее изучать. Повадки, настроения, капризы. И я не могла не сделать ее героиней моего романа! Что касается «механизма», как вы любите выражаться, товарищ милиционер, то он был незатейлив. Сложность состояла лишь в том, чтобы застать Степановну дома. Она не домоседка. Я не могла до нее дозвониться два дня кряду. Она, видите ли, выслеживала какую-то обалденную телку! Такое с ней нередко приключалось. А Антон меня торопил. Ему не терпелось встретиться с Саниной, чтобы расспросить ее о Констанции, о которой та – ни сном ни духом! Их встречу приходилось откладывать. Наконец мне повезло. Степановна чуть ли не рыдала от восторга. Мы давно с ней не делали этого. Она часто звонила, умоляла приехать. У меня был всегда один ответ: «Мне некогда. Я делаю деньги». Это здорово ее отрезвляло, потому что, кроме девочек, у нее имелась еще одна страстишка. Но с деньгами ей везло еще меньше, чем с девочками! Однажды она осторожно поинтересовалась, как я делаю деньги. И с тех пор тоже стала работать на господина Бадункова. Итак, мы с ней договорились на субботу, на десять вечера. Я задерживалась за городом. Мама в тот день капризничала. Расспрашивала о женихе. Я торопилась, ведь мне предстояло еще отплясывать «Болеро» перед моим женихом.
   – Ко мне ты приехала во втором часу ночи, – припомнил Антон, – пьяная. Просила прощения. Я считал тебя невиннейшим агнцем.
   – Я опоздала, но она упорно меня ждала, – продолжала Патя, не обращая внимания на слова бывшего жениха. – Роберт сидел в машине во дворе у Степановны. Он долго ворчал на меня, что заставила его целый час маяться без работы. Дальше все было по тому же сценарию, что и со Шведенко. Степановна сразу же потащила меня в постель. Когда раздевались, я сказала, что ужасно хочу пить. «Возьми в холодильнике вишневый сок и мороженое и неси сюда!» Ничего этого я брать не стала. Мне нужно было открыть входную дверь и подать Роберту сигнал в виде пустой пачки «Голуаза». И так слишком задержалась. Санина уже нацепила халат. И хотела посмотреть, почему я так долго вожусь. «А где же сок, мороженое?» – удивилась она. «Соком я не напилась бы, поэтому выпила воды из-под крана. А мороженое мне нельзя. Хронический тонзиллит». – «Вот не думала, что ты такая больная!» Я постаралась сделать так, чтобы она стояла спиной к двери. Она как раз теребила в руках поясок от халата. Вышло все довольно нелепо. Она почувствовала, как открывается дверь за ее спиной. И обернулась. Увидела Танцора и онемела. Только молча смотрела то на него, то на меня. «Не пугайся, Машенька, – попросила я, – все сейчас объясню». Но она не стала слушать моих дурацких объяснений, уже разобралась, что к чему. Вид у Роберта довольно зловещий. Она закричала и швырнула в него тем, что оказалось под рукой. По иронии судьбы это был поясок от халата. Им-то Роберт и воспользовался, хотя у него была приготовлена удавка. Все произошло молниеносно. Мы уложили ее на кровать. «Иди в машину! – приказал Роберт. – А я тут все оботру». Я повиновалась, только вставила в пишущую машинку Саниной синопсис с ее отрывком.
   – Зачем?
   – Как зачем? Ведь никто – ни в милиции, ни вы с Антоном, ни безмозглый Бадунков, ни этот умник коммерческий – не прорубал, что я просто-напросто делаю мой роман, что все жертвы – это «братская могила» в прямом и переносном смысле! В конце концов мне пришлось ткнуть Антона носом!
   – Глупо было с твоей стороны! – бросил Полежаев.
   – Может быть, и глупо, только ты все равно ничего не понял! Ты постоянно хочешь казаться умнее своего героя, но у тебя не получается. Автор не должен выставлять себя напоказ. Его дело пятое! Сиди и помалкивай! Пусть читателю кажется, что тебя вовсе нет! Пусть он теряется в догадках, кто здесь герой, а кто – автор!
   Молчавшая до этого Ольга тихо произнесла, как бы беседуя сама с собой:
   – Вот-вот, у нее на уме только герои романов!
   – Она делилась с тобой своими замыслами? – уцепился следователь.
   – Нет! Нет! – испугалась гувернантка. – Я впервые обо всем этом слышу. Я тут ни при чем. Меня заставили! Я все расскажу…
   – Потом, – взял ее за руку Костя, – потом поговорим. А сейчас успокойся.
   – Какие нежности! – засмеялась, глядя на них, Патрисия. – А между прочим, товарищ милиционер, ваша козочка у меня спрашивала совета, переспать ей с вами или нет. Переспи, советовала я, отчего ж не переспать? Мужчина видный!
   – Это когда же она успела?
   – В кинотеатре, когда вы с Антоном захотели пописать. Мы тоже даром время не теряли.
   – Это правда? – спросил Еремин.
   Вместо ответа Ольга смущенно опустила голову.
   – Не будем отвлекаться! – повысил голос следователь, чтобы скрыть свою растерянность. – Каким образом получилось, что поденщикам достались именно те отрывки, которые вы наметили? Ведь распределением синопсисов, как я понял, занимались не вы.
   – Неужели непонятно? Я приводила к коммерческому людей в том порядке, в каком хотела. А он тоже во всем любил порядок. Выдавал синопсисы не с конца, а с начала. Я контролировала весь процесс.
   – А где же пропадала целые сутки? – задал свой старый вопрос Полежаев. – Вряд ли это была тусовка. Ты пряталась от Бадункова?
   – Очень надо было! – хмыкнула она. – Я провела этот день с Робертом. Он ревновал к тебе. Я хотела его успокоить, чтобы не выкинул какую-нибудь глупость. Он выкинул целых две! Убил антиквара и поехал к Василине. Он подозревал, что Шведенко рассказал о нем жене. Я не могла его переубедить, хотя ежу понятно: знай она, кем раньше был Роберт, давно бы заявила в милицию, по крайней мере сообщила вам.