Усмотрев в молчании гостя покорное согласие, телохранитель пошел вперед, указывая дорогу. Они обогнули дом, и перед ними открылись тропические заросли, накрытые гигантским стеклянным колпаком.
   Здесь было невыносимо, тропически жарко и влажно. Экзотические растения и птицы не привлекали внимания гостя. «Каждый по-своему сходит с ума!»
   – восклицал он про себя на протяжении всего мученического пути.
   Телохранитель остановился у скамьи из красного дерева с причудливыми барельефами, явно содранными с африканских масок. Рядом со скамьей важно расхаживал павлин, будто делал кому-то одолжение.
   – Здесь подождете, или пройдем к пруду?
   – К пруду! – взмолился Шаталин.
   Детина усмехнулся, как бы говоря: "У нас еще и не такое можно увидеть!
   Хозяин-то – фантазер!"
   Другим концом оранжерея упиралась в искусственный водоем правильной круглой формы. Здесь обитала пара черных лебедей с птенцом и наверняка водилась рыба.
   Очутившись в привычном климате, Саня вздохнул полной грудью, расправил плечи, отодрал от тела прилипшую рубашку и сказал:
   – Тут в самый раз.
   На берегу стояло несколько шезлонгов, он устроился в одном из них.
   Однако детина не торопился уходить, притащил из оранжереи переносной бар с охлажденными напитками и предложил что-нибудь выпить.
   – Только ничего спиртного! – Для разговора с мэром ему была необходима трезвая голова.
   – Сок манго, – объявил телохранитель и налил густой ярко-желтый напиток в высокий бумажный стакан.
   Шаталину хотелось, чтобы он побыстрей покинул его – нужно до прихода мэра собраться с мыслями, но присутствие телохранителя, видно, входило в программу. «Опасается, что я передушу его лебедей и павлинов? Или это забота обо мне? Чтобы не было так одиноко?»
   Мэр не заставил себя долго ждать. Он появился из зарослей в белых африканских одеждах и в цилиндрической шапочке на голове. На его светлом, не знавшем солнца лице сияла радостная улыбка.
   – Как тебе мои тропики, Сашенька? Удивился? Мэр окончательно сбрендил?
   – Да нет… Почему? – неопределенно пожал плечами гость.
   Шаталина мало что удивляло в последнее время. Он насмотрелся, как изгаляются нувориши, так называемые новые русские, у себя дома и за границей.
   Так что садик с тропическими растениями и прудик с лебедями – это еще самый невинный вариант во всеобщей необузданной гонке, стремлении перещеголять друг друга. Вот если бы вокруг шеи мэра извивалась гадюка – тогда другое дело!
   Подобрав одежды, хозяин осторожно уселся в шезлонг напротив гостя.
   – Вот если ты останешься на ночь, тогда почувствуешь всю прелесть тропиков. Оранжерея начинает по-настоящему дышать, кричать на разные дикие голоса, сверкать глазами хищников!
   Предложение мэра остаться на ночь его насторожило. Вечером надо быть «У Сэма». Необходимо повидать Лося, исповедаться перед «отцом». А ночь он посвятит ей! Только ей!
   – К сожалению, не получится, – как можно спокойнее ответил Шаталин.
   Теперь напрягся мэр. С этим парнем надо держать ухо востро! На экзотику его не купишь. Павлином не удивишь.
   – Тропики тропиками, а мне скоро предстоит поездка в Америку, – как всегда, издалека начал хозяин. Он любил углубляться в дебри. – Могу тебя взять за компанию. Поездка строго деловая. Мне нужны преуспевающие бизнесмены. Есть над чем подумать, Саня. У нас теперь с американцами цель одна, они охотно идут на контакт, их интересует Россия, а наш город в особенности. Надеюсь, не надо объяснять, какое значение для твоей фирмы может иметь такая поездка?
   – Не надо, – бесстрастно произнес Александр, и мэр понял, что предстоит очень тяжелый разговор.
   – Ты не слишком торопишься с решением? Еще есть время подумать.
   Улыбка исчезла с лица хозяина, радушие как рукой сняло. Постороннему человеку могло показаться, что у мэра вдруг прихватило живот и что речь идет все о той же невинной прогулке в Америку. Однако оба собеседника прекрасно понимали, что речь совсем о другом.
   – Я подумал.
   На пруду происходила забавная сцена. Мудрая ворона терпеливо дождалась, пока проплывет мимо гордая парочка со своим пушистым чадом, и решила попить воды. Но не тут-то было. Папаша-лебедь резко развернулся, выгнул шею и зашипел на возмутительницу семейной идиллии. Ворона обиженно каркнула, но папаша был неумолим – он зашипел еще громче прежнего, так что бедолаге пришлось сначала улепетывать вдоль берега, а потом отправиться на поиски другого водопоя.
   – Это весьма опрометчиво с твоей стороны. Такие решения должны выстаиваться, как хорошие вина.
   – Я решил.
   Ветер откуда-то донес гитарный перебор и бесовское соитие мужских и женских голосов: «Мой костер в тумане светит…» Любимая песня дачников всех времен.
   – Это не по-деловому, Саня, и не уважительно по отношению ко мне. Ты, наверно, не осознал моей задумки.
   – Что тут осознавать?
   – Неужели ты по-прежнему хочешь видеть, как наш город раздирают на части разного рода паханы?
   – Нет. Не хочу, но и «отца» я предать не могу.
   – Это глупо. Ему пора сходить со сцены. Городом должны управлять молодые и предприимчивые. Я возьму тебя в свою команду. Ты получишь солидный пост. В твоих руках будет официальная власть. Пойми, Саня, официальная!
   – А Карпиди? Ему вы тоже предложите официальный пост?
   Это был удар ниже пояса.
   – Вот что тебя смущает… – произнес после некоторого молчания мэр.
   – Меня смущает, что все мы – я, вы. Поликарп – повязаны этим домом.
   Здесь можно разводить павлинов, насаждать тропики, разбивать английские лужайки, но для меня это всегда будет дом председателя Овчинникова, как бы вы ни старались, как бы ни работала ваша буйная фантазия!
   Мэр являл собой жалкое зрелище. О него спокойно можно было вытереть ноги и уйти. Видно, слишком много надежд он связывал с Шаталиным.
   – Ваши угрозы относительно моего прошлого несостоятельны, – продолжал добивать его гость. – В случае огласки я в первую очередь потяну за собой вас и Карпиди. При этом все мы в состоянии отмазаться. Тут мы имеем, пожалуй, нулевой вариант. Но главное, что меня смущает в вашем предложении, это все-таки Лось.
   «Отца» я не предам. И под дудку Поликарпа никогда плясать не буду!
   – Я тебе и не предлагаю плясать под его дудку! Если мы будем с тобой в одной упряжке, то подумаем вместе, как сбросить Карпиди. – Это походило на жест отчаяния. – Думаешь, мне он не надоел? – Мэр сделал еще один нелегкий шаг навстречу и ждал от него такого же компромисса.
   – Я вам не верю, – подвел черту гость. – В вашем подарке было подслушивающее устройство. Вы ведете нечестную игру.
   – Как знаешь… – махнул рукой тот. И все-таки Шаталин не удержался, забросил последнюю удочку:
   – Если я соглашусь, вы можете гарантировать безопасность «отцу»?
   – Нет.
   – Прощайте!
   Саня возвращался один через тропические дебри, и, хоть солнце стояло высоко, ему чудились дикие вопли невиданных зверей, а вокруг сверкали глаза хищников.
   Дурные вести одна за другой сыпались в этот день на Криворотого. Ближе к вечеру он перебрался в свой загородный дом и не забыл туда же переместить пленницу, окружив ее охраной со всех сторон.
   Весь день он ломал голову над тем, каким образом Поликарп узнал номер его пейджера. Кроме того. Пит сделал вывод из полученного сообщения, что гробовщик прекрасно владеет ситуацией и, находясь в Москве, узнал о девчонке.
   Откуда? Что это значит, спрашивал себя босс и находил единственное объяснение: кто-то у него под крылышком работает на Поликарпа! Открытие потрясло Пита. Он перебрал всех людей из своего окружения. Из них только он один служил у Карпиди. Не может же он стучать на самого себя? Голова шла кругом. Пит подозревал всех, за исключением Светланы Кулибиной. Ее ненависть к Поликарпу не вызывала сомнений.
   В его мысли ворвался телефонный звонок. Звонила Кулибина. «Долго будет жить!» – отметил он про себя.
   – Петр Николасвич, есть важные новости!
   – Что такое?
   – Сегодня утром прилетел Мишкольц.
   – Надолго?
   – Не знаю. Это еще не все. – В ее голосе прозвучала горькая нотка. Уж не собралась ли она переметнуться в чужой лагерь?
   – Говорите. Я слушаю.
   – Мишкольц сегодня встречался с Шалуном. Они объединились.
   – Вы ничего не путаете, Светлана Васильевна? – У него сорвался голос, и он жалобно пропищал ее отчество.
   – Информацию лично для вас просил передать Балуев. – Она сделала небольшую паузу и добавила уже лично от себя:
   – Мы немного опоздали. Но кто мог предвидеть такое молниеносное вторжение Мишкольца? Не стоит отчаиваться. Можно, в конце концов, найти подход и к Шалуну.
   – Поговорим обо всем вечером, – неожиданно предложил он. – Приезжайте.
   Соберутся все наши.
   «Все наши» собрались перед закатом солнца. Девять машин выстроились в ряд, перекрыв все подходы к загородному дому. Здесь же, у самых ворот притулилась Светина малолитражка «пежо».
   Это были самые верные соратники Пита. Они прошли вместе с ним мясорубку мафиозных распрей и остались живы. Они единогласно выбрали его боссом. Сегодня же, привычно развалившись в мягких креслах вокруг овального стола и задымив сигаретами, они видели, что их босс нервничает. Пит всматривался в давно знакомые лица и будто спрашивал каждого: «Ты со мной?» Но эти лица никогда не были открытыми. Эти люди привыкли ходить в масках.
   Светлана часто присутствовала на подобных сборищах еще при боссе Стародубцеве, и ее сегодняшнее появление никого не удивило. Маму она предупредила, что вернется очень поздно, сославшись на какую-то мифическую ревизию.
   Выслушав ее сообщение, один из банкиров заметил:
   – А почему, собственно, мы должны ставить на Мишкольца и Шалуна? Что касается моего банка, то я бы охотнее скорифанился с сынком Карпиди. У малого дела идут в гору.
   – Мы говорим об организации в целом, – напомнил Пит, – а не о твоем банке. Поликарп хочет подмять нас под себя. Ты предлагаешь пойти ему навстречу?
   – Я ничего не предлагал! – начал отнекиваться тот. – Я просто заметил, что мне нравится, как работает его сын.
   – А мне нравится, как поет Иосиф Кобзон, – сострил босс. – Но я же не предлагаю ему объединиться с нами.
   – Пит, как ты себе представляешь нашу случку с Шалуном? – поинтересовался один из боевиков. – Наши покойники перевернутся в могилах!
   – Для любителей истории напомню, что при Шалуне никто из наших не погиб.
   – Никто не погиб, потому что Мишкольц и Стар ударили по рукам, – снова возразил боевик, – а если бы не ударили, Виталька бы таких дров наломал!
   – Что ты предлагаешь конкретно?
   – Начать войну с Поликарпом. Хотя бы взять его сыночка-банкира, который вызывает у некоторых слюни и сопли, и пустить пареньку кровь.
   – А сколько будет крови потом, ты представляешь? – вмешалась Светлана.
   – Не бабские это дела!
   – Молча-ать! – ударил кулаком по столу Пит. Приструнив таким образом соратников, он произнес тихо, но внятно:
   – Здесь нет баб и мужиков. Здесь все равны. И чтоб таких разговоров я больше не слышал. Продолжаем. Кто еще хочет высказаться?
   – А почему бы нам не попытать счастья договориться с другими организациями? – высказался один из бизнесменов.
   – Нет смысла сейчас договариваться с Лосем. Старик скоро уйдет на заслуженный отдых, так что все равно придется иметь дело с его преемником. А другие организации для Поликарпа не являются авторитетными. У нас маловато выбора на сегодня. Главное – остановить Поликарпа или дать ему бой.
   – Дать ему бой! – подхватил кто-то из боевиков. При голосовании Светин голос оказался решающим в пользу договора с Мишкольцем и Шалуном.
   Пит собрал их еще и затем, чтобы прощупать, кто продался гробовщику.
   Можно было заподозрить банкира, почитателя Карпиди-младшего, но тот вряд ли был посвящен в последние события, связанные с дочерью Овчинникова.
   – Босс, пора бы тебе выбрать помощника, – обратились к нему присутствующие. – Назови имя!
   – Или кликуху! – настаивали боевики. Пит медлил. Прошло почти четыре месяца с тех пор, как он стал боссом, но помощника себе не назначил. Это было не по правилам. Помощник чаще всего наследовал власть. Помощник выбирался из числа уважаемых людей организации. Он мог быть боевиком или бизнесменом, реже банкиром. От выбора помощника сейчас зависело многое. Это понимали все. Кого выберет босс, такое, значит, решение примет организация. Выберет боевика – быть войне, выберет бизнесмена – тот должен будет организовать мирные переговоры с соседями.
   Пит медлил. Они проголосовали против войны, значит, боевики могут идти спать и не драть глотки. До последнего момента он держал в тайне от себя самого кандидатуру помощника. Соратники ждали с замиранием сердца и в полном неведении.
   Но Пит медлил. Никому из присутствующих он до конца не доверял. Любой, по его мнению, мог предать, несмотря на то, что это были самые верные соратники, прошедшие вместе с ним мясорубку. Время и обстоятельства меняют людей. Ведь каким-то образом Поликарп узнал номер пейджера. А его знали немногие.
   «Хватит философствовать! – приказал себе босс. – Настало время раскрыть карты!»
   Его мышиные глазки пошарили среди лиц-масок, как среди вороха старой, пожелтевшей бумаги, и остановились на одном-единственном, строгом и высокомерном, но очень милом лице.
   – Светлана Васильевна, – едва слышно произнес Пит, но все прекрасно услышали, потому что стояла гробовая тишина и потому что это было неслыханной дерзостью.
   Босс не пожелал обсуждать свой выбор, и верные соратники удалились, нахмуренные и недовольные.
   Светлана точно прилипла к креслу, оглушенная происшедшим. «Мама сойдет с ума, если узнает!» – свербила мысль провинившейся школьницы.
   – Зачем же так, Петр Николасвич? – задала она единственный вопрос, когда они остались наедине. При этом пальцы, державшие дымящуюся сигарету, предательски дрожали.
   – Так надо, – коротко ответил босс. – С завтрашнего дня вы больше не директор ювелирного магазина. Подыщите себе достойную замену. И начинайте переговоры с Балуевым, не откладывая в долгий ящик. На днях возвращается Поликарп. До его приезда мы должны заручиться поддержкой Мишкольца и Шалуна.
   Он старался скрыть от нее тот необъяснимый, леденящий страх, который испытывал перед Поликарпом, но тщетно – Светлана уже догадалась, что причина всех перемен в деятельности Петра Николасвича кроется именно в этом страхе. Она первая начала убеждать его в необходимости союза с бывшими врагами и сегодня могла праздновать свой триумф.
   – Я постараюсь склонить их на нашу сторону, – пообещала Светлана. На прощание не удержалась и спросила:
   – Надеюсь, между нами будут только деловые отношения?
   – Разумеется. Даже не рассчитывайте на постель, я люблю баб посговорчивей и попышнее формами! – Он скривил рот, потому что улыбаться не умел.
   Светлана оценила по достоинству его грубый юмор и пожала ему руку, как товарищу по оружию.
   После отъезда разочарованных соратников переулок выглядел особенно пустынно, и только маленький «пежо» кремового цвета одиноко дожидался свою хозяйку. Садясь в машину, она оглянулась. Пит стоял у открытого окна второго этажа, наблюдая за ней.
   – Не пугайтесь, если заметите слежку, – крикнул он. – Вас охраняют!
   Надо привыкать к новым реалиям, как любил говорить один неудачливый политик! Она помахала боссу рукой, села за руль и включила зажигание…
   А дурные вести продолжали сыпаться на Пита в этот день. Через полчаса после отъезда Светланы незнакомый мужской голос в телефонной трубке сообщил:
   – У меня есть кассета с твоей кривой физиономией, Пит!
   – Будь повежливей, дружок! Представься, кто ты?
   – Не важно!
   На экране определителя не высвечивался номер, значит, незнакомец звонил из телефонной будки.
   – И что там? Петя в непотребном виде?
   – Там про то, как ты идешь убивать Овчинникова! Если бы незнакомец сказал, что на кассете его четвертуют, он бы вряд ли так удивился.
   – Откуда?
   – От верблюда!
   – Мне не нравится твой тон, дружок!
   – А мне не нравишься ты!
   – Дела так не делаются.
   – Я не собираюсь иметь с тобой никаких дел!
   – Сколько ты хочешь за кассету? Только называй реальную сумму.
   – Мне не надо денег! – ошарашил тот. – Произведем обмен.
   – Что ты хочешь?
   – Девчонку.
   – Ты обратился не по адресу.
   – Не валяй дурака, Пит! Ты прекрасно знаешь, о ком идет речь!
   Он и в самом деле сразу не сообразил, что тот намекает на его пленницу. От такой наглости Пит стиснул зубы, но сказал спокойно:
   – А что будет, если наша сделка не состоится?
   – Я отошлю кассету в прокуратуру республики, а копию – на телевидение.
   – Мне надо подумать.
   – Думай быстрей! Позвоню в пятницу… Новость его огорошила, навалилась такой тяжестью, отдалась такой жгучей болью в кишках, что он даже присел на корточки.
   Решил тут же поделиться этой новостью с Шаталиным – больше не с кем, – но телефон приятеля не отвечал.
   Шаталин в это время припарковывал автомобиль возле ресторана «У Сэма».
   – Вас ждут, – улыбнулся в рыжие усы молоденький швейцар.
   Саня не удостоил его ответом, да и с улыбками в этот день у него тоже было напряженно.
   – Вас ждут, – кивком лысой головы указал на закрытый кабинет знакомый метрдотель.
   И ему он не мог предложить ничего, кроме утвердительного кивка.
   – Я тебя жду уже битый час, – проскрипел Лось, никак, кроме этих традиционных слов, не отреагировав на появление Сани и сидя, по обыкновению, с откинутой на спинку кресла головой.
   – Я был у мэра, за городом, – напрямик выдал Саня.
   – Что тебя понесло в такую даль?
   Он стоял перед боссом, как студент перед экзаменатором. Студент вытянул не тот билет и не знал, с чего начать.
   – Садись, сынок, садись! – проявил заботу экзаменатор. – И рассказывай обо всем по порядку.
   – Я виноват перед вами, Георгий Михайлович, – неуверенно начал Саня.
   – Дело говори! – приказал Лось. – А не распускай сопли!
   Он наконец открыл глаза и смотрел на парня холодно и отчужденно.
   Шаталин по-прежнему стоял, не решаясь присесть.
   – Расслабься, Санек, – без улыбки велел «отец» и вдруг крикнул:
   – Рашид!
   Саня дернулся от неожиданности и вышел из столбняка. Сел.
   В кабинет вбежал человек восточного вида с маской вечной услужливости на лице.
   – Закажи ему что-нибудь, – обратился Лось к Шаталину. – Водки, виски, я не знаю, для расслабухи.
   – Есть хоро-оший теки-ила! – пропел восточный человек.
   – Виски со льдом! – бодро заказал Александр.
   – Вот таким ты мне больше нравишься, – похвалил старый босс и снова зажмурился, словно кот, услышавший ласковое слово.
   – Все началось во время празднования моего юби-лея" – в своей обычной, простой манере заговорил Саня.
   – Это я уже понял. Наш Светлоликий подал тебе знак?
   – Назначил свидание.
   – Почему скрыл от меня?
   – Хотел сам разобраться.
   – Это хорошо. Я ценю самостоятельность и независимость.
   – Мы встретились в воскресенье вечером в саду Мандельштама.
   – Постой-ка, не гони лошадей! В воскресенье вечером ты находился в клубе под охраной моих гавриков и никуда не выходил. Каждое утро мне приносили подробный отчет.
   – Ваши гаврики меня упустили! – не без удовольствия сообщил Шаталин. – Я ушел от них через крышу и точно так же вернулся.
   – Видать, здорово приспичило, если занялся такой акробатикой!
   – Я хотел сам разобраться, – повторил Саня.
   – Ты мне нравишься все больше, сынок! И что же предложил тебе Светлоликий?
   – Стать боссом вместо вас, – прямо выложил тот.
   – Надо признать, он не лишен разума! Будто подслушал наш с тобой разговор.
   – Наш разговор состоялся после моей встречи с мэром, – напомнил Саня.
   – Значит, хорошая идея витала в воздухе! И что же ты ответил Светлоликому?
   – Попросил время подумать.
   – Разумно. А причину такой рокировки он тебе не открыл?
   – Открыл. Ему нужна поддержка на выборах, а вас он считает своим противником.
   – Правильно считает. И какую же роль он мне отвел? Шаталин опустил голову. Лось, усмехнувшись, посмотрел на него и опять принял любимую позу.
   – Понятно. Роль трупа. Мертвяков они с Карпушей обожают!
   – От Поликарпа он тоже хочет впоследствии избавиться.
   – После того, как тот организует ему выборы? Неплохо придумано. Ох уж эти марионетки! Вечно они хотят избавиться от своих карабасов-барабасов!
   – Он носится с идеей, что городом должны управлять бизнесмены, а не воры в законе.
   – Мило. Очень даже мило!
   Шаталин залпом выпил все содержимое стакана.
   – У меня, Георгий Михайлович, его идеи не вызвали особого восторга. И он стал мне угрожать.
   – Оглаской старых грешков?
   – Верно. Только я не сразу сообразил тогда, что мои старые грешки связаны с его карьерой непосредственно и огласка их чревата последствиями не только для меня. Надо сказать, что наш мэр умеет задурить голову кому угодно.
   – На то он и мэр!
   – Представляете мое состояние, когда я возвращаюсь в клуб и вы мне предлагаете то же самое?
   – Видать, судьба, коли два яростных противника сошлись во мнении.
   – Я так не считаю. Потому и нанес сегодня визит нашему дорогому мэру… – Шаталин осекся, увидев, как подействовали его последние слова на Лося.
   Тот встрепенулся, как птица на ветке, но, в отличие от птицы, никуда не улетел, а воскликнул:
   – Ты отверг его предложение?!
   – Да.
   – Но почему?
   – По двум причинам. Во-первых, не хочу иметь никаких дел с Поликарпом…
   – Чистоплюйство! – покачал головой «отец». – Самой низкой пробы чистоплюйство! Дело можно иметь даже с сатаной, если всем от этого выгода!
   – А во-вторых, – продолжал Саня, – меня не очень устраивала та роль, которая отводилась вам.
   – Дурак! Тьфу! – в сердцах плюнул Георгий Михайлович. – Мог бы сначала посоветоваться со мной!
   – Я сам хотел разобраться! – напомнил Шаталин.
   – Хреново же ты разобрался, если так поступил! Саня никогда не видел «отца» в такой ярости.
   – О чем вы, Георгий Михайлович? – опешил он. – Я должен был дать согласие, чтобы вас отправили на тот свет? В моей жизни было достаточно сделок с совестью…
   – Забудь это слово, сопляк! Мой уход мы могли инсценировать, и твоя совесть осталась бы чиста. Мне небезразлично знать, кто займет мое место.
   Теперь мы не контролируем ситуацию. Мы не знаем, на кого поставит мэр, а он наверняка уже с кем-то ведет переговоры. Черт побери! Такую возможность упустил!
   Он с такой силой ударил ладонью по столу, что подпрыгнули, дребезжа, приборы, наполнив кабинет безумным благовестом. Потом все смолкло. Они оба молчали, стараясь не смотреть друг другу в глаза. – Саня понял, что совершил ошибку, но не терзался угрызениями совести, не жалел ни о чем. Ему было все равно.
   Лось напряженно думал, перерабатывал в мозгу полученную информацию, нервно барабаня пальцами по подлокотникам кресла.
   – Беда, мой мальчик, в том, что ты до сих пор не выучил правил игры, – хрипло и натужно произнес он. – Ты не игрок. Ты проиграл…
* * *
   В пятницу время взяло бешеный темп. Татьяна Витальевна поднялась засветло, спустилась в гостиную, где, свернувшись калачиком, как в старые добрые времена, спала Светлана. Осторожно, чтобы не разбудить дочь, прошла на кухню. Оставленное на ночь тесто поднялось. На прощание решила побаловать дочку беляшами. Светка любила их в детстве, часто просила приготовить. Теперь она ни о чем не просит. Столько лет живет без материнской заботы и поддержки, отвыкла просить.
   Только хотела приняться за работу, как наткнулась на жалобный взгляд бульдожки. Толстая, как поросенок, белая, с рыжими пятнами на спине, Чушка держала в зубах поводок.
   – Ax ты, Боже мой! – всплеснула руками Татьяна Витальевна. – Уже приспичило? Ну, пойдем, пойдем. Так и быть. – Ей все доставляло щемящую радость в эти последние минуты пребывания в доме у дочери.
   Они вышли во двор. Утро дышало пронзительной свежестью, и Татьяне Витальевне захотелось еще раз пройтись по узеньким тропкам Ботанического сада.
   Возле Светиной машины прогуливались двое парней подозрительного вида, какие-то помятые и заспанные. Увидев Татьяну Витальевну, они быстро ретировались, укрывшись в салоне зеленого импортного автомобиля, стоявшего тут же.
   «Чудеса! – покачала головой чилийская мама. – Говорила Светке, опасно оставлять во дворе машину. Она только смеется надо мной. Досмеется когда-нибудь!»
   Чушка медленно, но верно тащила ее в Ботанический сад. «Пусть сама разбирается! – махнула на парней рукой Татьяна Витальевна. – Она ведь у меня ничего не боится! В кого такая боевая?» Сказала и осеклась. Привыкла думать о дочери как о собственном, единоличном творении. Но так не бывает. Гены – вещь неотвратимая. Гены любят шутить.
   В аллее Ботанического сада она присела на скамейку. Бульдожка мирно паслась, пожевывая травку. Птицы сходили с ума, завидев первые лучи солнца.
   И тогда тоже было утро, пели птицы, шумел соснами лес. Кто сказал, что все злые дела творятся ночью? Не правда. Раннее утро, радостное солнце, райское пение птиц для этого не помеха. Что ей надо было в лесу? Да, Господи, будь проклят этот город, где сплошь и рядом сосновые боры и березовые рощи! А тогда, в шестидесятом году, встречалось даже всякое зверье. Вот ей и встретилось!