time_crosser1.txt
Раиса Крапп
Пересекающий время
Книга первая: Андрей Граф, хронотрансатор
*
..в мире мало по
настоящему страшного и
вытерпеть можно почти
все. Каждому посылается
по силам, а слабому
даруется избавление – смерть.
Библия
В низу стремительно уносилось назад зеленое буйство перелесков, разноцветные цветочные поляны, белопенная кипень гроздьев агадуса. Его вездесущий горьковатый аромат, струящийся из крупных, снежно-белых чаш, проникал даже сюда, в глейсер.
Скоро блеснул купол хроноблока. Глейсер мягко опустился на круглую, залитую черным стеклопластом площадку. Кабина раскрылась и на Андрея хлынула одуряющая волна запахов. Сегодня они были куда острее обычного, так всегда перед грозой. И птиц уже не слышно – затаились, притихли в зарослях. Вдали уже перекатывался гром. Небо потемнело, налилось свинцовой тяжестью, и шпиль энергоприемника на его фоне казался ослепительно белым.
Андрей набрал на панели личный индекс, и створки бесшумно скользнули в пазах. Лифт опустил его в глубокую шахту – недра Планеты надежно оберегали чуткую аппаратуру хронотрансаторов. В длинном коридоре одинокие шаги отзывались гулким эхом, – сегодня в "царстве" Разведчиков не было ни души.
Ребята теперь далеко. Андрей мог быть с ними, если бы вчера, при консервации Блока не обнаружилась досадная неисправность. Чертыхаясь про себя, он приказал Стефану все оставить и возвращаться на Базу. Было неразумно задерживать весь Отряд из-за дурацкой поломки…
..Линда пригласила всех к себе на ужин, который должен был знаменовать начало их отпуска. Здесь между шутками и смехом Граф обронил, что полетит следующим за ними рейсом. Ему пришлось в очередной раз убедиться, что бессмысленно пытаться морочить ребятам головы – его беспечный тон никого не ввел в заблуждение. Они уловили главное – не часто Андрей менял свои решения в последний момент, для этого нужна была Причина. Разведчики молча ждали, и только Стефан поддержал беззаботный тон командора:
– А я-то мучаюсь, как тебе сказать! Мне тоже надо… Знаешь, по материалам одного из последних моих сеансов у Хроносов такая запарка… Я на один день только, а? Позволишь?
– И не подумаю. Приказ по Отряду остается в силе, вы все в 8-00 и ни минутой позже покидаете Планету.
– А тебе, конечно, можно! – возмутился такой несправедливостью Стеф.
– Мне – можно. Еще вопросы есть?
– Ты не имеешь права. Завтра я в отпуске и мое время принадлежит мне, что хочу, то и делаю, хоть совсем здесь останусь. У меня и дел-то на полдня, разреши, Граф.
– Стеф, я имею на тебя прав больше, чем ты думаешь, это раз. Второе – лично ты в отпуске с момента старта. И третье – я в курсе твоих проблем и решу их заодно со своими.
– Андрей, – негромко позвала Линда, – ты действительно хочешь, чтобы мы летели, а ты остался?
– Друзья мои, я только собирался вас проинформировать, никаких прений не предполагалось. И потом, разве я сказал, что остаюсь? Появились дела, которые требуют решения, но это всего несколько часов задержки.
..Ужин заканчивали не в том настроении, в котором начинали. Они не любили случайностей. Разведчики-хронотрансаторы твердо знали, что существуют глубинные причинно-следственные взаимосвязи. Случайностей нет. Ничто не возникает сиюминутно и не обрывается во времени, каждое событие – звено бесконечной цепи…
У входа в камеру Андрей остановился. Сюда, в святая святых хронотрансаторов доступ был разрешен немногим – практически, только членам Отряда. Несколько секунд "мозг" КПУ изучал его чуть ли ни до молекул. Потом тяжелая экранированная заслонка медленно отвалилась и, опустившись, превратилась в наклонный трап. Андрей поднялся в камеру.
Она была невелика – не больше рубки малогабаритного корабля типа "челнок", но для их работы хватало и этого; основная группа – Хроносы, как именовались они на профессиональном сленге – работала с пространством раз в пять побольше.
От общей энергосистемы Блок отключили еще вчера, работала только внутренняя, автономная сеть, но Андрею больше и не надо было. Он привел систему в рабочий режим, ввел команду трансляции. Ну да, то, что он и ожидал – у блока фиксации координат "поехала крыша": пространственные позиции он держал мертво, а вот временные "текли" – на экране медленно переменялись цифры.
Андрей перевел координатор на стенд, выпустил микрокиберов-наладчиков, задал программу. Пальцы с привычной легкостью сновали по клавишам, будто жили и даже мыслили отдельно от него, Андрея; мысли шли двумя руслами, не смешиваясь и не мешая друг другу…
..Они все же дождались, что Отряд в приказном порядке отправили отдыхать, – эксперт из Независимой Ассоциации по охране труда представил в администрацию анализ условий работы Разведчиков и свой вывод, что обстоятельства не требуют столь напряженного режима. Впрочем, Андрей и без них знал, что Отряду пора дать отдых – в ребятах ощущал нарастающую усталость, да и по себе чувствовал. Нервы не выдерживали нагрузок, бунтовали. Даже их психика, Разведчиков, запросила пощады: начались бессонницы, по утрам голова была тяжелой, ломило виски. Они, разумеется, сразу снимали эти неприятные ощущения, но их же совсем не должно было быть. Любой пустяк провоцировал вспышки раздражительности – такие сбросы они себе позволить не могли и отрицательным эмоциям не давали прорваться, загоняли их внутрь. Все это опять-таки давило на нервы и груз уже стал чрезмерно велик…
..Крошки-киберы светлячками ползут по схеме на экране, замирают время от времени, словно принюхиваются. Вот замигал один призывно. Подчиняясь команде Андрея, схема наплыла на экран – компьютер дал увеличение узла. На помощь первой рубиновой точке с периферии устремилось несколько киберов…
..Отдых и покой быстро приведут все в порядок. Только в самом начале надо будет время от времени делать над собой усилие, чтобы не вспоминать. Думать о солнечном янтарном побережье, о ласковом, в игристых бликах солнце, о горячем песке и изумрудной зелени. Наслаждаться воздухом, напоенном целительным запахом моря, ароматом цветов и фруктов (и гнать внезапно вспомнившийся запах крови и гари пожарищ). Да какие там воспоминания, когда сорвешься с глейсера и весь необъятный мир под тобой, весь мир и капризная опора – доска аэросерфера. Ветер упруго бьет в лицо, относит все заботы, оставляя азарт борьбы с ним и упоение победой. А когда опустится ночь, и ребята соберутся у костра (веселый танец его пламени так не похож на безумное буйство погребальных костров, на которых горят живые)… И в ночи будет звенеть гитара, и звезды осыпят небо, и вплотную за спиной встанет темнота – ласковая, добрая. Но вдруг пробегут мурашки от ощущения нацеленной в спину смерти…
Они умеют держать свою память в узде. Но когда нервы бунтуют, тогда с памятью сладу нет, – вдруг, в какой-то, вроде бы самый неподходящий момент, по неуловимой ассоциации, такое вытолкнет из памяти… Только не скажет никто. А что говорить, когда они давно умеют понимать молчание друг друга и даже ТИССа не требуется.
Они и большую часть отпусков давно уже вместе проводят, вместе им лучше – слишком многое отличает их от других. Каждому из них знакомо чувство какой-то неловкости по отношению к тем, кто вне Отряда. Профессия необратимо изменила их. Обычной рабочей ситуацией Разведчиков был экстремум, поэтому они знали цену мгновениям, поступкам, умели ценить дружбу и минуты радости. Они бывали бескомпромиссными и жестокими в оценках, не прощали лжи, необязательности, не говоря уж о подлости – человек с такими "достоинствами" переставал для них существовать. Но при этом сознавали, что никто не давал им права судить. Они и не судили – просто уходили. А как часто чьи-то устремления, проблемы, цели казались мелкими, недостойными траты сил. Своего мироощущения они никому не навязывали, но им становилось скучно и неинтересно… И всеобщее восхищение, преклонение перед Разведчиками-хронотрансаторами не давало им ничего кроме усталости. Вот себя они судили, сознавали, что необычность, необходимая для профессии, в житейских ситуациях оборачивалась недостатками… Но они уже слишком были другими.
Как много их роднило – узы кровного родства едва ли могут связывать крепче. Они, как единый организм. Андрею вдруг отчаянно захотелось оказаться среди них. Он улыбнулся. Разумеется, можно было оставить эту неисправность на потом, но в таких случаях Граф становился немножко педантом. И он вел в последнем сеансе, неисправность появилась после их работы… Да впрочем, какая проблема? Разведчики еще не успеют разместиться в тех замечательных коттеджах, как он присоединится к ним…
..Рубиновых огоньков становится все меньше, киберы заканчивают работу. Скоро пошел текст: "Устройство идентифицировано. Аналогия 100%".
Андрей позволил себе ошибиться – сэкономил несколько минут на том, что не стал вводить блок через контрольные и предохранительные программы только лишь ради проверки – сразу включил в рабочий режим трансляции, ввел команду "Пуск"…
Ослепительное пламя вспухло перед глазами, взорвалось с оглушительным треском. Андрея отшвырнуло от пульта, бросило на твердое и острое. От боли в боку перехватило дыхание…
..Открыв глаза, он увидел звезды. В следующую секунду осознал, что неловко лежит на холодном и влажном, пошарил рукой – это была мокрая от росы или дождя трава. "Как это я наверх выбрался? – пришла недоуменная мысль. – И почему ночь?" Он приподнялся. Очень болело в боку. Было так темно, словно его окунули в чернильницу. " Это после той вспышки на пульте, – понял Андрей. – Значит, без сознания я был совсем недолго?" Издалека донесся протяжный истошный вопль, оборвался на высокой ноте.
– Чертовщина какая-то, – пробормотал Андрей. – Куда Блок подевался?
Слабый ветерок коснулся лица, пошевелил волосы, и наверху залопотали листья. Андрей встал, протянул руку вперед, повел ею. Шагнул и угодил ногой в старый трухлявый ствол.
"Откуда здесь эта гнилая колода? Около Блока никаких гнилых колод не было. Да и вообще, откуда взяться на Планете гнилью? Стоп!.. Сейчас на Планете нет гнилых деревьев… Но вот же оно, лежит… Хронопереход. Почему?"
Он сам обесточил систему… Перед глазами возникло налитое тяжестью небо. Гроза? Этого не может быть! Бред!
Глаза привыкали к темноте, проступали темные силуэты. Андрей провел рукой по узловатой, изрезанной временем коре – этому "малютке" под сорок, а ботаники прогнали циклов по двадцати, это максимум…
Да, хронопереход. И единственное ему объяснение – молниевые разряды не отводились в накопитель, шли прямо в энергоприемник.
Пахло прелой листвой и грибами. Снова повторился истошный вопль. Андрей знал, что так кричит небольшой ночной зверек, обитающий под пологом второго уровня джайвы. Минута растерянности прошла. Как всегда, организм автоматически отреагировал на сложную ситуацию, это было похоже на выброс адреналина в кровь – мозг заработал с предельной четкостью.
Прежде всего, в ночной джайве существуют только два лагеря: те, кто обедает и те, кем обедают. Стать блюдом для какого-то зубастого гурмана – не самый лучший выбор. Через некоторое время Андрей устраивался в развилке огромного дерева. Тоже не стопроцентная гарантия безопасности, может быть, именно на этом гиганте обжилась какая-нибудь тварь, но все же…
Теперь можно было подумать о том, как вернуться назад. Пояса, естественно, при нем нет, значит, надо ждать, когда его отсюда "выдернут". Когда выявится его уход? Когда кто-то захочет связаться с ним и не обнаружит мыслеимпульса. Если повезет, то это случится раньше завтрашнего полудня, но, во всяком случае, завтра в 12-00 в "челноке" установят, что число пассажиров на одного меньше, чем заявлено в полет. Вот тогда и начнет раскручиваться спираль поиска. Счетчик зафиксировал хронопереход…
– Ах, черт! – вырвалось у Андрея, и он прижался затылком к узловатому стволу.
Они не смогут определить, куда он ушел. Нечего и надеяться, что в камере что-то уцелело. Его самого спасло только то, что он моментально исчез из камеры, за мгновения до того, как взорвалась ярость огня. Если бы он не схалтурил и ввел блок-программу в соответствии с инструкцией, сейчас в общей памяти компьютера хранилась бы вся информация о нем… Андрей отчетливо понимал, что значит – найти человека, потерявшегося во времени. Практически, у него не было шансов вернуться. Легче сто раз подряд уронить бутерброд маслом вверх… Бороться за него будут, но что они могут? Если бы подать знак, обозначить себя… А почему нет? Это шанс – единственный и невероятный. "След человека – дело его?" Так, кажется, говорили древние? Да! Он обозначит себя тем, что активно вмешается в ход событий! Только каких? Куда и в какое время его забросило? Никакой команды он не давал, значит, в момент перехода машина сканировала информацию непосредственно с его сознания. О чем он мог думать в тот момент? А о чем он не мог не думать все последние дни? Трагедия Эрита…
..Последний сеанс здорово выбил его из колеи. Они знали, что это их последняя работа и сделать ее необходимо, хоть и устали до предела. По программе должен был идти Мирослав, но он еще от прежнего сеанса не смог отойти и Андрей запретил ему. Мирка имел глупость обидеться, чем и укрепил Андрея в уверенности, что с другом еще не все в порядке. Работать вызвался Стеф, а повел его Андрей сам, потому что много труднее находиться здесь, в безопасности, в удобном кресле, но сознанием, мыслями, чувствами быть все равно с тем, кто ушел сквозь тысячелетия; не позволять себе расслабиться ни на мгновение, видеть и чувствовать, как он, но, кроме того – до тончайших нюансов читать его состояние, даже то, чего он еще и сам не осознал, предугадывать поступки… Последние несколько сеансов это было балансированием на лезвие бритвы.
Ничего особенного в тот раз как будто и не случилось. И раньше приходилось, как в выгребную яму, с головой окунаться в безумную, бессмысленную жестокость, в инквизиторское изуверство, в кровь, в грязь, в варварство. Он давно научился скручивать свои эмоции и не отводить глаза, внешне оставаться равнодушным наблюдателем. Он научился говорить себе: "Это твоя работа. Ты ее выбрал и обязан делать хорошо". Он научился, но в тот раз его неожиданно захлестнула волна черной ярости, в одно мгновение сломав волю и разум Разведчика. Он испугался себя и испугался за Стефана, что тот сорвется, потащит меч из ножен – Стеф не замечал, как побелели его пальцы, стиснувшие рукоять; каждое мгновение Андрей готов был выдернуть его из того ада… Стеф выдержал. Только когда вернулся, на него старались не смотреть – тут ведь нечем утешить, нечего сказать и глупо повторять очевидное, что людей тех нет уже тысячи лет и не о ком сожалеть… Тут каждый наедине с собой решает: или выдерживает, или уходит. Да нет, никто не ушел из-за этих "фантомных болей", но выматывают они невероятно. Это Андрею хорошо знакомо – возвращаешься, но весь еще там, в прошлом, все внутри зажалось, оцепенело… От фантомных болей страдания нисколько не меньше, чем от настоящих.
Прошло время, и Стеф привел себя в норму, а Андрей – никак. Стоит чуть расслабиться и виденное вновь овладевает им, снова и снова прокручивается перед глазами, как закольцованная пленка. И за всем этим – необъяснимое чувство вины и стыда. Стыда, что страдание сделали предметом изучения; приходят благополучные, защищенные мощью своей цивилизации, чужие, лишние, незваные…
Вот о чем думал тогда. И о черной пугающей бездне, открытой в себе самом, когда от гнева потемнело в глазах, и спазмы сжали горло.
Внизу послышался резкий шум, визги, клекот, предсмертное хрипение. Хищники… Если он не ошибся и это, действительно, Эрит начала Интервенции, то хищники рыщут повсюду.
Андрей хорошо знал Эрит, последнее время Отряд работал именно с ним. И Андрей успел полюбить гордый народ маленького государства. Ученые теперь дотошно копались в его истории. Когда болезненные амбиции Наримы, властителя могучего Регистана, начали воплощаться в конкретные формы, когда несметная рать отъявленных головорезов, навербованных по всему свету, двинулась от границ Регистана, и Нарима, подобно спруту, стал вытягивать свои "щупальца", тогда Эрит мог стать достойным соперником Регистану. Что им помешало? Миролюбие? Внезапность нападения? Вероятно, и то, и другое, и что-то третье, но страна оказалась поверженной в рабство. Но видно, свободолюбие жило в генах эритян, потому что и через несколько поколений их дух не стал покорным. Пришло время, и распрямился великан, накопивши силы. Но это был уже другой Эрит – ожесточившийся, злой, не брезгливый к любым средствам в достижении цели. Сам сбросил ненавистное иго и помог освободиться соседям. Не из соображений братской гуманности, а оттого, что живой щит надежно закрыл бы его границы.
Вот так и появилось на Планете два непримиримых лагеря, и все технологии уродливого прогресса имели единственную цель – вооружаться, опередить в создании еще более грозного, убойного оружия. Победителя в безумном состязании не оказалось, даже ничья не состоялась… Когда экипаж "Странника" обнаружил Планету, у них даже не возникло желания высадиться на нее, слишком страшненьким был найденыш, хотя признаки наличия цивилизации читались ясно. И правильно, что не высадились, не было здесь ничего хорошего – почва, вода, остатки атмосферы, пропитанные смертельной радиацией, скалы в окаменевших потеках, бесконечные просторы пустынь. А от цивилизации – останки мегаполисов, покрытые толстым слоем пыли и пепла. Атмосфера оказалась почти полностью сорванной гигантским взрывом и серией последующих, когда начали детонировать упрятанные в недра арсеналы "супероружия".
Светает или глаза привыкли к темноте? Надо бы вздремнуть, завтрашний день не обещает быть легким. И завтрашний, и все последующие. Скорее бы утро. Нужна определенность. Почти на сто процентов это Эрит. Но все же – почти.
Спать не хотелось. Впервые мысли об Эрите не вызывали досады, их не надо было прогонять и упрекать себя в бессмысленности терзаний. Сейчас он имел на это право. Ко всем чертям установку на пассивное наблюдение! Он теперь волен в своих поступках. Его шанс (и очень симпатичный!) в нарушении прямоточности времени. Он создаст побочную ветвь, ребята догадаются, будут искать временное ответвление. Как? Об этом Андрей думать не хотел. Но если это возможно теоретически, значит и практик найдется. Сколько им потребуется времени? Андрей знал, что для его спасения сделают все, даже невозможное, Разведчики всех поставят на ноги, но… Впрочем, не ему этим голову забивать. Пусть там делают свое дело, они его знают, а у него – свое, и будьте спокойны, ребята, я его тоже исполню без халтуры.
Темнота редела. Обозначились очертания веток, в листве несмело прозвенела невидимая пичуга, ей ответила другая, третья. Внизу, запутавшись в чаще, еще лежала мгла, но где-то в вышине, над вершинами ночь наверняка уже растаяла. Джайва была наполнена шорохом – листья омывались росой и стряхивали ее вниз. Андрей посмотрел вверх, в просвет ветвей – высоко раскинула джайва второй полог, за ним, еще выше, невидимый – третий и только потом – небо. Джайва, как море необъятна, а местами и глубока, как море. А может, третьего слоя и нет, Андрей не мог оказаться в глубине безбрежной джайвы, он должен быть в обитаемой ее части, а тут она не столь мощная, здесь стихия джайвы вполне приручаема. Он поднялся повыше и убедился, что не ошибся – сквозь второй слой крон изредка просвечивало небо. Здесь даже слегка тянуло свежим утренним ветерком – внизу же стояла духота, воздух там был почти неподвижен. Андрей решил, что пойдет в ту сторону, откуда тянуло свежестью – в его ситуации ни одно из направлений не имело преимущества, кроме того, которое подсказывала интуиция, а ее подсказки Разведчики ценили высоко.
Он спустился с дерева – потревоженные капли росы, как дождем, окатили с головы до ног. Андрей взглянул на себя глазами эритянина и поморщился – для того, чтобы продираться сквозь джайву, его куртка и штаны не самый худший вариант, слава Богу, что он не оказался здесь в шортах и майке. Но вот все эти кнопки, липучки… Впрочем, выбирать не из чего, не голым же к ним являться. Андрей развязал шнурок, стягивавший волосы на затылке, тряхнул головой – этим началась подготовка к ответственной встрече, но на том и закончилась.
Интуиция не подвела и на этот раз. Джайва становилась более милосердной – хоть по-прежнему сжимала в тисках полубезумного буйства, но дышать стало заметно легче, улучшилась циркуляция воздуха. Наконец, Андрей обнаружил то, чего так ждал – еле заметную тропинку. Он остановился, внимательно осмотрел ее. Было похоже, что ею давно не пользовались, но и впечатление совершенно заброшенной она не производила. Для Андрея тропа была не просто дорогой в джайве – примятая трава, надломленные ветки, след на почве; все тропы – это, прежде всего, энергетические коридоры. Любое существо оставляет свой энергетический след, который со временем истаивает. Здесь энергетика была слабой, по тропе проходили дней десять назад. Это была охотничья тропа, и только опытный глаз мог приметить ее в хитросплетении джайвы. Идти по ней не стоило, она будет петлять и плутать, приводить к настороженным силкам, петлям и ловушкам. Но это добрый знак – Андрей шел в нужном направлении.
Еще через три часа Андрей вышел на тропу, которая, несомненно, вела в стойбище. Джайва стала пригодной для людей – кроны гигантских деревьев сделались легкими, воздушными, пропускали воздух, и лучи солнца частенько прорывались сквозь них.
Скоро слабый порыв ветра принес с собой запах дыма. Примешивалось еще какое-то едва уловимое амбре. "Запах выделанной шкуры! – понял Андрей. – Люди!" Мысленным посылом он включил ТИСС (Телепатическое Индивидуальное Средство Связи) и выделил их мыслеформы, теперь их сознание стало доступно Андрею. "Лугары!" Открытие принесло ему облегчение и радость. Ночью, размышляя об эритянах и их судьбе, он суеверно старался не думать о племени лугар, потому что именно среди них он предпочел бы оказаться. С лугарами непосредственно он и работал. Его внешние данные как нельзя лучше отвечали их внешности. Андрею даже грима не требовалось – отпустил волосы, как носили их мужчины племени, добавил в кожу пигмента, поскольку не имел времени достигнуть нужного цвета, загорая под солнцем Планеты, да чуть менял разрез глаз перед сеансом. На встречу с ними Андрей всегда шел с удовольствием. Это были первоклассные стрелки, искусные охотники и следопыты, для которых джайва – колыбель и дом; выносливые, красивые, гордые люди, доброжелательные, но сдержанные в проявлении чувств. Потом перешли к периоду Интервенции. Теперь он должен был наблюдать, как убивают этих красивых и гордых людей, охотятся на них, как на дичь. Каждый сеанс стал требовать дополнительной психологической самоподготовки.
Андрей знал прошлое и будущее этого маленького народа, знал последнего вождя – славного Лиенту, умного и осторожного. Только благодаря Лиенте племя сможет долго уходить от розыскных отрядов, забираясь все глубже в джайву. Лугары продержатся дольше других, но горькая чаша их не минует. Так было. Но, может быть, вместе им удастся обвести судьбу вокруг пальца. Вот только совсем не просто будет завоевать доверие Лиенты, чье главное оружие – осторожность.
Запах становится сильнее, но интенсивность его остается ровной – дозорные неподвижно замерли в своих схронах. Андрей пошел напролом и удовлетворенно отметил, что был услышан. Понятно, до стойбища сопровождать его не собираются, умело и бесшумно сокращают расстояние. Они уже настолько близко, что заросли не мешают воспользоваться веревочной петлей.
Андрей услышал тихий, на пределе слышимости свист и отпрыгнул в сторону, обернувшись в прыжке – ему никогда не нравилось встречать атаку спиной. В тот момент, когда он обернулся, лугары кинулись на него. Андрей позволил бросить себя лицом вниз, в прелые листья. С ним не церемонились – тяжело навалились на плечи, прижали к земле, заломили руки за спину, скрутили их ремнем, рывком подняли. Андрей встал, отплевываясь от земли. В спину толкнули: "Иди!"
Селение на расчищенной от джайвы поляне поставили недавно и впопыхах. Временные легкие жилища из шестов, веток и шкур можно было легко и быстро разобрать – в этом тоже предусмотрительность вождя. На кусках дерна, снятого с костровых площадок еще не увяла трава. У очагов хлопотали женщины, играли дети. Пленника сопровождали угрюмые взгляды. Его поставили спиной к дереву, завели руки за ствол, связали кисти и оставили одного.
Солнце медленно катилось по безоблачному небу, тень уползала, и после полудня Андрей оказался на самом солнцепеке. Капли пота скатывались по вискам, щекотали шею. Губы пересохли, язык сделался шершавым. Слепящее солнце било в глаза и даже прикрыв их, Андрей чувствовал, какое оно немилосердное. Лугары скрылись в прохладных хижинах, дети тихо играли в тени деревьев.
Что-то толкнуло в грудь. Андрей открыл глаза – перед ним стояла женщина, и он не сразу понял, чего она хочет от него. Женщина молча подняла к его губам кружку с водой и, с трудом их разлепив, Андрей припал к ней, наслаждаясь каждым глотком необычайно вкусной влаги. Женщина скользнула по нему презрительным взглядом – характер у Неле был под стать положению сестры вождя – и, не проронив ни слова, ушла.