Страница:
– Разве вы не понимаете? – сказала Дженифер. – Если у вас всего одна команда делает всю работу, автоматически возникает риск необъективности. Если одна и та же команда составляет план эксперимента, проводит его и анализирует результаты, ее результаты вызывают сомнение. Это же очевидно. – В таком случае нельзя полагаться на достоверность этих температурных данных?
– Эти температурные данные вызывают подозрение. И любой приличный юрист не оставит от них камня на камне. И чтоб защититься от нападок, мы намерены сделать следующее…
Тут вдруг операторы дружно поднялись и вышли из комнаты. Дженифер положила ему руку на плечо.
– Не принимай все эти съемки так близко к сердцу, в передаче все это пройдет фоном, без звука. Просто мне хотелось показать, как оживленно проходят у нас тут дискуссии.
– Чувствую себя полным идиотом, – пробормотал Эванс.
– Зато держался ты просто молодцом. Шикарно будешь выглядеть на экране.
– Нет, – тихо произнес он и придвинулся к ней поближе. – Просто я хотел сказать, эти мои ответы… я говорил совсем не то, что думаю. Я… э-э… задавал… Короче, я изменил мнение по многим вопросам.
– Вот как?
– Да, – тихо ответил он. – Взять, к примеру, эти температурные графики. Они ведь заставляют усомниться в теории глобального потепления.
Дженифер задумчиво кивнула. И не сводила с него пристального взгляда.
– У тебя тоже? – спросил он. Она снова кивнула.
Однако сегодня все было иначе, и дело не только в том, что у него болело и ныло все тело и еще казалось, он вот-вот клюнет носом в тарелку и заснет. Эванс чувствовал себя другим человеком. И отношения между ним и Дженифер стали другими.
Дженифер ела не спеша, говорила мало. У Эванса возникло ощущение, что она ждет от него каких-то слов.
Помолчав еще немного, он сказал:
– Знаешь, по-моему, это просто безумие, полагать, что такого явления, как глобальное потепление, не существует вовсе.
– Да, безумие, – согласно кивнула она.
– Просто я хотел сказать, весь мир верит в это.
– Да, – снова согласилась она, – весь мир верит. Но мы, обсуждая эту проблему, думали только о жюри присяжных. Уж защита постарается как следует обработать его.
– На основе того примера, о котором ты говорила?
– О нет, дела обстоят куда как серьезней. Мы полагаем, что защита будет рассуждать примерно так: леди и джентльмены, уважаемые господа присяжные, все вы только что слышали утверждение о том, что так называемое «глобальное потепление» происходит из-за повышения уровня двуокиси углерода и других парниковых эффектов в атмосфере. Но вас не ознакомили с одним очень важным обстоятельством. А именно: повышение уровня СО2 незначительное. Вам показывали графики с этими уровнями, напоминающими гору Эверест. На самом же деле все обстоит иначе. Уровень двуокиси углерода возрос с 316 частиц на миллион до 376 частиц на миллион. И общее повышение составило всего шестьдесят частиц на миллион. Какое влияние может оказать столь незначительный рост на процессы в атмосфере? Да практически никакого.
Дженифер откинулась на спинку кресла, развела руками.
– Далее. Они продемонстрируют схему с изображением футбольного поля. И скажут примерно следующее. Давайте представим земную атмосферу в виде вот такого поля для игры в футбол. Большую часть атмосферы составляет газ азот. А потому на этой схеме азот будет располагаться от линии ворот до линии с отметкой семьдесят восемь ярдов. Ну а большую часть остального пространства занимает кислород. Уровень кислорода доходит до линии с отметкой девяносто девять ярдов. Таким образом, остается всего один ярд. И большую часть этого пространства занимает инертный газ аргон. До линии ворот остается всего три с половиной свободных от аргона дюйма. Все равно что прочертить вот тут линию мелом, господа, настолько узкое это пространство. Теперь вопрос: сколько же места тут остается для двуокиси углерода? Сколько занимает углекислый газ их этих трех с половиной дюймов? Всего один дюйм! Теперь вы наглядно можете представить, сколько двуокиси углерода имеется в нашей атмосфере. Всего один дюйм из поля длиной в сто ярдов.
Дженифер выдержала драматичную паузу, затем продолжила:
– Итак, уважаемые дамы и господа присяжные, вас только что пытались убедить, что за последние пятьдесят лет наблюдается значительный рост уровня двуокиси углерода. Знаете, на сколько он возрос на нашем футбольном поле? На три восьмых дюйма, это меньше, чем толщина карандаша. Да, углекислого газа стало значительно больше, но это просто мизер в сравнении с общей площадью поля, то есть атмосферы. А вас пытаются убедить в том, что это крошечное изменение способно привести планету к катастрофе.
– Но тут легко возразить… – начал было Эванс.
– Погоди, – сказала она. – Одной цели они уже достигли. Посеяли сомнение. Затем обязательно представят альтернативные объяснения. Возьмут, к примеру, график роста температур Нью-Йорк-Сити, который ты только что видел. Пятикратное увеличение с 1815 года. И они скажут, что в 1815 году население Нью-Йорка составляло всего сто двадцать тысяч. А сегодня – восемь миллионов. Город вырос на целых шесть тысяч процентов. Уже не говоря обо всех этих небоскребах, кондиционерах, асфальте, бетоне и прочем. Вопрос напрашивается сам собой. Неужели в городе, население которого возросло на шесть тысяч процентов, стало теплее лишь потому, что в атмосфере всего мира, подчеркиваю, всей планеты наблюдается столь незначительный рост содержания углекислого газа? Или же в Нью-Йорке стало теплей лишь потому, что сам город вырос в тысячи раз?.. Она откинулась на спинку кресла.
– Но и этот аргумент довольно легко опровергнуть, – сказал Эванс. – Существует множество примеров, когда мелочи способны производить огромный эффект. Взять, к примеру, спусковой крючок. Он составляет лишь незначительную часть ружья. Но и такой мелочи достаточно, чтоб это самое ружье выстрелило. Да и потом, это просто передергивание фактов…
– Послушай, Питер, – перебила его она. – Если б ты был членом жюри присяжных, и у тебя спросили бы мнение о Нью-Йорке, что бы ты выбрал? Глобальное потепление или слишком много бетона и стекла? Ну, что? Только честно!..
– Ну, наверное, сказал бы, что в Нью-Йорке жарче, потому что это большой город.
– Именно.
– Но у тебя остались еще в запасе данные по уровню моря, – заметил он.
– К сожалению, – сказала Дженифер, – повышение уровня моря в местах, где живут вануату, не столь уж и значительное. В зависимости от источника данных графики показывают или ровную линию, или повышение на сорок миллиметров. Что составляет полдюйма за тридцать лет. Практически нулевой результат.
– Тогда вы не сможете выиграть это дело, – сказал Эванс.
– Верно, – кивнула Дженифер. – Хотя вынуждена признать, ты привел очень убедительный пример со спусковым крючком.
– Если не получится выиграть, – заметил Эванс, – тогда к чему все эти пресс-конференции?
Стоявший в задних рядах Питер Эванс прикусил нижнюю губу, потом спохватился и сложил губы в умной полуулыбке. Нечего тут гримасничать, иначе зрители подумают, что ты нервничаешь.
– И без того нищему народу вануату, – продолжил Болдер, – грозит еще большая нищета. И причиной тому величайшая природная угроза наших времен – глобальное потепление, ведущее к резким и катастрофическим изменениям климата.
Эванс вспомнил, что всего несколько дней тому назад Дрейк назвал резкие климатические изменения возможной проблемой отдаленного будущего. Менее чем за неделю возможность превратилась в твердую уверенность.
Болдер очень выразительно живописал страдания народа вануату, говорил о том, что наводнения выгоняют их из родных мест, где похоронены предки. Особо подчеркивал, какая это трагедия для маленьких детишек, чье наследие может одним махом уничтожить большая приливная волна. И особо подчеркивал, что причиной всех этих бед является бессердечный индустриальный гигант на севере.
– Официально заявляя о подаче иска в защиту народа вануату, мы хотим добиться справедливости для этих несчастных и обездоленных людей. Мало того, мы проявляем заботу и обо всем остальном мире, которому угрожают катастрофические климатические изменения.
Затем он стал отвечать на вопросы.
Первый из них был:
– Какие документы вы собираетесь представить в этом иске?
– Иск невероятно сложен с чисто технической точки зрения, – сказал Болдер. – В данный момент над составлением материалов и документов у нас трудятся сорок ученых и исследователей, работают днем и ночью. Ну и когда закончат работу, мы отберем нужные документы.
– Куда будет подан ваш иск?
– В федеральный окружной суд Лос-Анджелеса.
– Какого возмещения вы требуете? – спросил кто-то еще.
– Какова реакция администрации?
– Будет ли суд выслушивать мнение властей?
Вопросы так и сыпались со всех сторон, Болдер был в ударе. Эванс покосился на Дженифер, она стояла по другую сторону от трибуны. Поймала на себе его взгляд и выразительно постучала пальцем по наручным часам. Эванс кивнул, взглянул на свои часы, скроил удрученную гримасу и начал выбираться из толпы. Дженифер последовала за ним.
Они вошли в помещение бывшего склада, миновали охрану.
Дженифер отворила дверь. Эванс смотрел изумленно.
КАЛВЕР-СИТИ
– Что происходит? – спросил Эванс.
– Срок аренды закончился, – ответила Дженифер.
– Так вы переезжаете?
Она отрицательно покачала головой:
– Нет. Вообще уезжаем.
– Как это понимать?
– Мы просто уезжаем, Питер. Отправляемся искать себе другую работу. Никакого иска подаваться не будет.
С улицы доносился голос Болдера, усиленный динамиками:
– Через три месяца мы рассчитываем получить полный судебный запрет на подобного рода деятельность. Я полностью уверен в компетентности сорока блестящих молодых людей, которые помогали нам подготовить это громкое дело.
Эванс отступил в сторону, пропуская рабочих, тащивших стол. Тот самый стол, за которым три часа назад он отвечал на вопросы. За ним последовал еще один парень в комбинезоне, он нес коробки с оборудованием для съемок.
– Но как же так? – растерянно спросил Эванс. Краем уха он слышал доносившийся из громкоговорителя голос Болдера. – Мне кажется, люди должны знать, что происходит…
– То, что происходит, вполне логично, – сказала Дженифер. – Мы отошлем запрос о предварительных слушаниях. Пусть пройдет по всем ступеням системы. Полагаем, что окружной суд отвергнет его и откажется вести это дело. Тогда мы передадим его в девятый выездной суд, а уже затем – в Верховный Суд. Вся эта процедура может занять несколько лет. А потому мы временно распускаем исследовательскую команду, закрываем все наши дорогостоящие офисы и будем ждать, сохранив только костяк нашего штата. Держать его, как говорится, под рукой.
– И у вас уже есть этот костяк под рукой?
– Нет. Просто ты спросил, как все будет, вот я и ответила.
Коробки продолжали выносить через заднюю дверь.
– На самом деле никто и не собирается подавать этот иск, верно?
– Давай сформулируем иначе, – тихо произнесла Дженифер. – Болдер установил выдающийся рекорд побед в судах. Подобный рекорд был бы просто невозможен, если б он не отказывался от заведомо провальных дел еще до начала судебного разбирательства.
– Так он и от этого тоже хочет отказаться?
– Конечно. Потому что, гарантирую, ни один суд на свете не станет возлагать ответственность на американскую экономику, обвинять ее в избыточном содержании углекислого газа в атмосфере. – Она жестом указала на улицу, откуда по-прежнему доносился голос Болдера. – Дрейк использовал его, чтоб объявить на весь мир о резких климатических изменениях. Причем выбрал очень удобный момент, как раз завтра у Дрейка начинается конференция.
– Да, но…
– Послушай, – перебила она его, – оба мы с тобой прекрасно понимаем – история с подачей иска имеет под собой вполне определенную цель. Привлечь внимание общественности. А потом они проведут конференцию. После нее заниматься всеми этими исками будет ни к чему.
Ну, конечно же! Он сразу понял, почему она не стала показывать эти графики. Они доказывали прямопротивоположное. Лишь незначительное потепление или полное его отсутствие. Должно быть, есть еще немало им подобных, собранных со всех уголков света.
Он извлек папку с надписью «Европа», стал быстро переворачивать листы.
Еще одна папка, с пометкой «Азия». Он открыл и ее.
– Питер?..
Она его звала.
– Итак, – спросил Эванс, – что собираешься делать теперь? Вернешься в округ Колумбия к своему дружку?
– Не думаю, – ответила она.
– Тогда что же?
– Вообще-то думала, что поеду с тобой.
– Со мной? В смысле?
– Ну, ведь ты же работаешь с Кеннером, верно?
– А ты откуда знаешь? – удивленно спросил Эванс. В ответ она только улыбнулась.
А затем вдруг сказал:
– Прошу прощения, у меня для вас очень печальная новость. Несколько минут назад мне передали записку. Там говорится, что только что было найдено тело моего дорогого друга, Джорджа Мортона.
КАЛВЕР-СИТИ
– Если кого-то и волновали опасные изменения, наблюдаемые по всему земному шару, то это был Джордж Мортон, – говорил Дрейк. – Узнав, что машина его разбилась, а тело не найдено, мы лелеяли надежду, что рано или поздно увидим его живым и в добром здравии. С прискорбием вынужден констатировать, что этого не случилось. Я глубоко скорблю о потере близкого и преданного друга. Мир без него обеднел.
Эванс сидел за рулем, когда в машину к нему позвонил Херб Ловенштейн.
– Ты где?
– Возвращаюсь с пресс-конференции, которую мне велели посетить.
– Так вот, ты летишь в Сан-Франциско.
– Это еще зачем?
– Нашли Мортона. Кто-то должен опознать тело.
– А дочь его на что?
– Она в центре реабилитации.
– Ну а почему не бывшая жена? Или…
– Эванс, тебя вызывают официально. Так что придется поехать. Патологоанатомы не хотят откладывать вскрытие. Так что надо успеть опознать его до обеда.
– Но…
– Шевели задницей. Не понимаю, чего ты упрямишься. Возьми самолет Мортона, черт побери! Насколько мне известно, ты уже воспользовался им недавно. И вот еще что. Теперь, когда точно известно, что Мортон мертв, тебе надо быть осторожнее. Да, и еще одно. Поскольку ты не член семьи, для опознания понадобятся двое.
– Ну, могу захватить Сару, его секретаршу…
– Нет. Дрейк хочет, чтоб ты взял Теда Брэдли.
– Это почему?
– Да откуда мне знать? Брэдли хочет поехать. Выразил такое желание. Ну и Дрейк пошел ему навстречу. Возможно, Брэдли думает, что там будут телевизионщики. Еще одна возможность покрасоваться. Ведь он актер, и это для него главное. Да к тому же еще лучший друг Мортона.
– Ну, последнее можно считать преувеличением.
– Но он же сидел за банкетным столом рядом с тобой.
– Однако Сара лучше подошла бы…
– Сколько раз можно повторять, Эванс? Не делай вид, что не понимаешь. Ты летишь в Сан-Франциско вместе с Брэдли. И точка!..
Эванс вздохнул.
– А где он сейчас?
– В Секвойе. Заедешь и заберешь его.
– Что за Секвойя?
– Национальный парк. Как раз по дороге.
– Но…
– Брэдли уже уведомили. Моя секретарша даст тебе адрес и телефон морга в Сан-Франциско. Пока, Эванс. И не выпендривайся!..
Щелк. Это Ловенштейн повесил трубку.
– Проблемы? – спросила Дженифер.
– Нет. Но мне придется слетать в Сан-Франциско.
– Я с тобой, – сказала она. – А кто такая Сара?
– Личная секретарша Мортона. Старая его приятельница и помощница.
– Да, видела ее на снимках, – кивнула Дженифер. – Но вроде бы с виду она совсем не старая.
– Где это ты видела снимки?
– В одном журнале. Они были на теннисном турнире. Она ведь, кажется, чемпионка по теннису?
– Вроде бы.
– А мне казалось, раз ты проводил столько времени с Мортоном, то должен был бы хорошо знать его секретаршу.
– Знаю, конечно, но не слишком хорошо, – пожал плечами Эванс. – Просто последние несколько дней нам пришлось провести вместе.
– Ага… – протянула Дженифер. Потом взглянула на него и улыбнулась. – Вот что, Питер. Знай, лично мне до лампочки. Просто она страшно хорошенькая. Так что это вполне естественно…
– Нет, нет, это совсем не то, что ты думаешь, – поспешно ответил он и потянулся к телефону. Отчаявшись положить конец этому разговору, он набрал номер полицейского участка в Беверли-Хиллз и попросил детектива Перри. Выяснилось, что детектив еще не вернулся из суда. Эванс просил передать, что звонил, и повесил трубку. Потом обернулся к Дженифер:
– Как думаешь, они могут выписать ордер на мой арест? И чем это грозит?
– Не вижу ничего хорошего. – Она пожала плечами. – Впрочем, я в этих делах не слишком разбираюсь. Извини.
– Я тоже.
– А что, тебя действительно кто-то хочет арестовать?
– Надеюсь, что нет.
Тут позвонила Лиза, болтливая секретарша Херба Ловенштейна.
– Привет, Питер. Тут у меня телефоны мистера Брэдли и городского морга Сан-Франциско. Они закрываются в восемь. Сумеешь обернуться до конца рабочего дня? Херб интересуется. И вообще он очень расстроен.
– Из-за чего?
– Знаешь, никогда таким его не видела. Ну, по крайней мере, на протяжении последних нескольких недель.
– А что случилось?
– Думаю, он расстроился из-за Джорджа. Такое потрясение! Ну и потом, этот Дрейк просто достал его. Только сегодня звонил раз пять, если не больше. И еще, мне кажется, они говорили о тебе.
– Обо мне?
– Да. – Лиза понизила голос до таинственного шепота. – Правда, Херб закрыл дверь в кабинет, когда говорил с ним, но кое-что удалось расслышать.
– Что, например? – спросил Эванс.
– Только смотри, никому.
– Не буду.
– И не подумай… я не подслушивала специально. Просто решила, что тебе не мешало бы знать.
– Понимаю.
– Тут у нас ходит много разговоров, – шептала Лиза уже совсем тихо, – ну, о том, что тебе придется уйти.
– Уйти из фирмы?
– Ну да. Короче, я подумала, ты должен это знать.
– Понял. Спасибо. А кто это говорил?
– Ну, сам Херб… И потом еще Дон Блэндинг, и еще пара главных партнеров. Боб и Луиза. А все потому, что по какой-то неизвестной причине Ник Дрейк жутко на тебя зол. И еще на человека, с которым ты проводишь много времени. Как там его, Каннер или Коннор?
– Ясно.
– Мистер Дрейк очень расстроен из-за этого Коннора.
– Это почему же?
– Говорит, что он шпион. И работает на крупных промышленников. Подослан теми, кто все кругом отравляет.
– Понятно.
– А мистер Дрейк, он считается очень важным клиентом. И ты его подвел. Они ни за что не осмелились бы уволить тебя, если б Мортон был жив. Но он, увы, умер. И потом, ты все время пропадаешь неизвестно где. И сюда, в контору, звонили из полиции, спрашивали тебя. И это очень плохо. Все нервничают. И потом, они… Да, кстати, чем ты занимаешься с этим мистером Коннором, если не секрет?
– О, это очень долгая история.
– В общем, я тебя предупредила, Питер, – мрачно и строго произнесла она. Эванс понял, что придется поделиться с ней информацией. Не всей, конечно.
– Ладно, – нарочито нехотя произнес он. – Я выполняю задание, которое Мортон дал мне перед смертью.
– Правда? А что за задание?
– Это тайна. Пока что сказать тебе не могу.
– Джордж Мортон поручил тебе тайное задание?
– Да. В письменном виде, – ответил Эванс. И подумал: это немного охладит ее пыл.
– Вот это да!.. Знаешь, тогда, наверное, они просто не посмеют уволить тебя. Раз ты действуешь в интересах фирмы.
– Извини, Лиза, но мне пора.
– А если уволят, ты имеешь полное право оспорить это в суде и…
– Послушай, Лиза…
– Ладно, ладно, молчу! Понимаю, ты просто не можешь больше сказать. Желаю удачи!..
Он повесил трубку. Дженифер смотрела на него и улыбалась.
– Мастерский ход, – заметила она.
– Благодарю.
Но улыбаться в ответ Эванс не стал. Он чувствовал себя неуютно. Казалось, весь мир ополчился против него. Неприятное ощущение. И еще он очень, очень устал…
– Это в каком смысле?
– Он сейчас в воздухе, сэр.
– И куда летит? – Не могу сказать вам, сэр. Хотите оставить ему сообщение?
– Нет, – ответил Эванс. – Хочу забронировать чартерный рейс.
– На какое время?
– Желательно через полчаса. Рейс до Сан-Франциско с посадкой в ближайшем к Секвойе аэропорту. И чтоб вернуться в Лос-Анджелес сегодня же вечером.
– Попробую все устроить.
И тут на Эванса навалилась страшная усталость. Он съехал к обочине, вышел из машины.
– Что с тобой? – спросила Дженифер.
– Знаешь, как доехать до Ван-Найса?
– Конечно.
– Тогда садись за руль.
Он уселся рядом с ней на пассажирское сиденье, пристегнулся ремнем. Смотрел, как Дженифер отъехала от обочины и вписалась в поток движения, потом закрыл глаза и тут же уснул.
СЕКВОЙЯ
Это было изумительно красивое место, и солнечного света тут было достаточно, но телевизионщики все равно включили свои осветительные приборы, чтобы снять детишек из третьего класса, которые кружком расселись вокруг знаменитого актера и активиста экологического движения Теда Брэдли. На Теде была черная спортивная майка, эффектно подчеркивающая его грим и несколько мрачноватую красоту смуглого лица.
– Эти великолепные, замечательные деревья – сама история. – Он жестом указал на гигантские секвойи вокруг. – Они стоят здесь века. Они появились задолго до того, как родились вы, задолго до того, как появились на свет ваши родители, бабушки и дедушки, даже прабабушки и прадедушки. Некоторые из них росли здесь еще до того, как Колумб открыл Америку! До того, как появились индейцы! До всего! Эти деревья – самые древние живые существа на земле; они стражи нашей планеты; они мудры; и они хотят передать нам важное послание из глубины веков. Оставьте нашу планету в покое! Не загрязняйте ее, не играйте с природой и с нами в эти опасные игры. И мы должны прислушаться к ним.
– Эти температурные данные вызывают подозрение. И любой приличный юрист не оставит от них камня на камне. И чтоб защититься от нападок, мы намерены сделать следующее…
Тут вдруг операторы дружно поднялись и вышли из комнаты. Дженифер положила ему руку на плечо.
– Не принимай все эти съемки так близко к сердцу, в передаче все это пройдет фоном, без звука. Просто мне хотелось показать, как оживленно проходят у нас тут дискуссии.
– Чувствую себя полным идиотом, – пробормотал Эванс.
– Зато держался ты просто молодцом. Шикарно будешь выглядеть на экране.
– Нет, – тихо произнес он и придвинулся к ней поближе. – Просто я хотел сказать, эти мои ответы… я говорил совсем не то, что думаю. Я… э-э… задавал… Короче, я изменил мнение по многим вопросам.
– Вот как?
– Да, – тихо ответил он. – Взять, к примеру, эти температурные графики. Они ведь заставляют усомниться в теории глобального потепления.
Дженифер задумчиво кивнула. И не сводила с него пристального взгляда.
– У тебя тоже? – спросил он. Она снова кивнула.
* * *
Обедали они в том же самом мексиканском ресторанчике. Как и тогда, он был почти пуст, лишь в углу за столиком сидела шумная компания сотрудников фирмы «Сони». «Очевидно, они заходят сюда каждый день», – подумал Эванс.Однако сегодня все было иначе, и дело не только в том, что у него болело и ныло все тело и еще казалось, он вот-вот клюнет носом в тарелку и заснет. Эванс чувствовал себя другим человеком. И отношения между ним и Дженифер стали другими.
Дженифер ела не спеша, говорила мало. У Эванса возникло ощущение, что она ждет от него каких-то слов.
Помолчав еще немного, он сказал:
– Знаешь, по-моему, это просто безумие, полагать, что такого явления, как глобальное потепление, не существует вовсе.
– Да, безумие, – согласно кивнула она.
– Просто я хотел сказать, весь мир верит в это.
– Да, – снова согласилась она, – весь мир верит. Но мы, обсуждая эту проблему, думали только о жюри присяжных. Уж защита постарается как следует обработать его.
– На основе того примера, о котором ты говорила?
– О нет, дела обстоят куда как серьезней. Мы полагаем, что защита будет рассуждать примерно так: леди и джентльмены, уважаемые господа присяжные, все вы только что слышали утверждение о том, что так называемое «глобальное потепление» происходит из-за повышения уровня двуокиси углерода и других парниковых эффектов в атмосфере. Но вас не ознакомили с одним очень важным обстоятельством. А именно: повышение уровня СО2 незначительное. Вам показывали графики с этими уровнями, напоминающими гору Эверест. На самом же деле все обстоит иначе. Уровень двуокиси углерода возрос с 316 частиц на миллион до 376 частиц на миллион. И общее повышение составило всего шестьдесят частиц на миллион. Какое влияние может оказать столь незначительный рост на процессы в атмосфере? Да практически никакого.
Дженифер откинулась на спинку кресла, развела руками.
– Далее. Они продемонстрируют схему с изображением футбольного поля. И скажут примерно следующее. Давайте представим земную атмосферу в виде вот такого поля для игры в футбол. Большую часть атмосферы составляет газ азот. А потому на этой схеме азот будет располагаться от линии ворот до линии с отметкой семьдесят восемь ярдов. Ну а большую часть остального пространства занимает кислород. Уровень кислорода доходит до линии с отметкой девяносто девять ярдов. Таким образом, остается всего один ярд. И большую часть этого пространства занимает инертный газ аргон. До линии ворот остается всего три с половиной свободных от аргона дюйма. Все равно что прочертить вот тут линию мелом, господа, настолько узкое это пространство. Теперь вопрос: сколько же места тут остается для двуокиси углерода? Сколько занимает углекислый газ их этих трех с половиной дюймов? Всего один дюйм! Теперь вы наглядно можете представить, сколько двуокиси углерода имеется в нашей атмосфере. Всего один дюйм из поля длиной в сто ярдов.
Дженифер выдержала драматичную паузу, затем продолжила:
– Итак, уважаемые дамы и господа присяжные, вас только что пытались убедить, что за последние пятьдесят лет наблюдается значительный рост уровня двуокиси углерода. Знаете, на сколько он возрос на нашем футбольном поле? На три восьмых дюйма, это меньше, чем толщина карандаша. Да, углекислого газа стало значительно больше, но это просто мизер в сравнении с общей площадью поля, то есть атмосферы. А вас пытаются убедить в том, что это крошечное изменение способно привести планету к катастрофе.
– Но тут легко возразить… – начал было Эванс.
– Погоди, – сказала она. – Одной цели они уже достигли. Посеяли сомнение. Затем обязательно представят альтернативные объяснения. Возьмут, к примеру, график роста температур Нью-Йорк-Сити, который ты только что видел. Пятикратное увеличение с 1815 года. И они скажут, что в 1815 году население Нью-Йорка составляло всего сто двадцать тысяч. А сегодня – восемь миллионов. Город вырос на целых шесть тысяч процентов. Уже не говоря обо всех этих небоскребах, кондиционерах, асфальте, бетоне и прочем. Вопрос напрашивается сам собой. Неужели в городе, население которого возросло на шесть тысяч процентов, стало теплее лишь потому, что в атмосфере всего мира, подчеркиваю, всей планеты наблюдается столь незначительный рост содержания углекислого газа? Или же в Нью-Йорке стало теплей лишь потому, что сам город вырос в тысячи раз?.. Она откинулась на спинку кресла.
– Но и этот аргумент довольно легко опровергнуть, – сказал Эванс. – Существует множество примеров, когда мелочи способны производить огромный эффект. Взять, к примеру, спусковой крючок. Он составляет лишь незначительную часть ружья. Но и такой мелочи достаточно, чтоб это самое ружье выстрелило. Да и потом, это просто передергивание фактов…
– Послушай, Питер, – перебила его она. – Если б ты был членом жюри присяжных, и у тебя спросили бы мнение о Нью-Йорке, что бы ты выбрал? Глобальное потепление или слишком много бетона и стекла? Ну, что? Только честно!..
– Ну, наверное, сказал бы, что в Нью-Йорке жарче, потому что это большой город.
– Именно.
– Но у тебя остались еще в запасе данные по уровню моря, – заметил он.
– К сожалению, – сказала Дженифер, – повышение уровня моря в местах, где живут вануату, не столь уж и значительное. В зависимости от источника данных графики показывают или ровную линию, или повышение на сорок миллиметров. Что составляет полдюйма за тридцать лет. Практически нулевой результат.
– Тогда вы не сможете выиграть это дело, – сказал Эванс.
– Верно, – кивнула Дженифер. – Хотя вынуждена признать, ты привел очень убедительный пример со спусковым крючком.
– Если не получится выиграть, – заметил Эванс, – тогда к чему все эти пресс-конференции?
* * *
– Спасибо всем, что пришли, – сказал Джон Болдер и сделал шаг навстречу микрофонам, установленным на лужайке у входа в офис. Засверкали фотовспышки. – Позвольте представиться, я Джон Болдер, рядом со мной Николас Дрейк, президент Национального фонда природных ресурсов. Здесь также присутствует Дженифер Хейнс, мой главный консультант, и Питер Эванс, представитель юридической фирмы «Хассл и Блэк». Мы собрались здесь, чтобы официально заявить о возбуждении судебной тяжбы против Агентства по защите окружающей среды Соединенных Штатов Америки. Иск подается от имени народа вануату, проживающего на островах Тихоокеанского региона.Стоявший в задних рядах Питер Эванс прикусил нижнюю губу, потом спохватился и сложил губы в умной полуулыбке. Нечего тут гримасничать, иначе зрители подумают, что ты нервничаешь.
– И без того нищему народу вануату, – продолжил Болдер, – грозит еще большая нищета. И причиной тому величайшая природная угроза наших времен – глобальное потепление, ведущее к резким и катастрофическим изменениям климата.
Эванс вспомнил, что всего несколько дней тому назад Дрейк назвал резкие климатические изменения возможной проблемой отдаленного будущего. Менее чем за неделю возможность превратилась в твердую уверенность.
Болдер очень выразительно живописал страдания народа вануату, говорил о том, что наводнения выгоняют их из родных мест, где похоронены предки. Особо подчеркивал, какая это трагедия для маленьких детишек, чье наследие может одним махом уничтожить большая приливная волна. И особо подчеркивал, что причиной всех этих бед является бессердечный индустриальный гигант на севере.
– Официально заявляя о подаче иска в защиту народа вануату, мы хотим добиться справедливости для этих несчастных и обездоленных людей. Мало того, мы проявляем заботу и обо всем остальном мире, которому угрожают катастрофические климатические изменения.
Затем он стал отвечать на вопросы.
Первый из них был:
– Какие документы вы собираетесь представить в этом иске?
– Иск невероятно сложен с чисто технической точки зрения, – сказал Болдер. – В данный момент над составлением материалов и документов у нас трудятся сорок ученых и исследователей, работают днем и ночью. Ну и когда закончат работу, мы отберем нужные документы.
– Куда будет подан ваш иск?
– В федеральный окружной суд Лос-Анджелеса.
– Какого возмещения вы требуете? – спросил кто-то еще.
– Какова реакция администрации?
– Будет ли суд выслушивать мнение властей?
Вопросы так и сыпались со всех сторон, Болдер был в ударе. Эванс покосился на Дженифер, она стояла по другую сторону от трибуны. Поймала на себе его взгляд и выразительно постучала пальцем по наручным часам. Эванс кивнул, взглянул на свои часы, скроил удрученную гримасу и начал выбираться из толпы. Дженифер последовала за ним.
Они вошли в помещение бывшего склада, миновали охрану.
Дженифер отворила дверь. Эванс смотрел изумленно.
КАЛВЕР-СИТИ
Вторник, 12 октября
1.20 дня
Свет был выключен. Помещение погружено в полумрак. Большинство людей, которых Эванс видел здесь прежде, куда-то исчезли. Плакаты и графики сняли со стен, стулья были перевернуты, кругом громоздились коробки с бумагами. Рабочие в комбинезонах складывали коробки на тележки и вывозили из комнаты.– Что происходит? – спросил Эванс.
– Срок аренды закончился, – ответила Дженифер.
– Так вы переезжаете?
Она отрицательно покачала головой:
– Нет. Вообще уезжаем.
– Как это понимать?
– Мы просто уезжаем, Питер. Отправляемся искать себе другую работу. Никакого иска подаваться не будет.
С улицы доносился голос Болдера, усиленный динамиками:
– Через три месяца мы рассчитываем получить полный судебный запрет на подобного рода деятельность. Я полностью уверен в компетентности сорока блестящих молодых людей, которые помогали нам подготовить это громкое дело.
Эванс отступил в сторону, пропуская рабочих, тащивших стол. Тот самый стол, за которым три часа назад он отвечал на вопросы. За ним последовал еще один парень в комбинезоне, он нес коробки с оборудованием для съемок.
– Но как же так? – растерянно спросил Эванс. Краем уха он слышал доносившийся из громкоговорителя голос Болдера. – Мне кажется, люди должны знать, что происходит…
– То, что происходит, вполне логично, – сказала Дженифер. – Мы отошлем запрос о предварительных слушаниях. Пусть пройдет по всем ступеням системы. Полагаем, что окружной суд отвергнет его и откажется вести это дело. Тогда мы передадим его в девятый выездной суд, а уже затем – в Верховный Суд. Вся эта процедура может занять несколько лет. А потому мы временно распускаем исследовательскую команду, закрываем все наши дорогостоящие офисы и будем ждать, сохранив только костяк нашего штата. Держать его, как говорится, под рукой.
– И у вас уже есть этот костяк под рукой?
– Нет. Просто ты спросил, как все будет, вот я и ответила.
Коробки продолжали выносить через заднюю дверь.
– На самом деле никто и не собирается подавать этот иск, верно?
– Давай сформулируем иначе, – тихо произнесла Дженифер. – Болдер установил выдающийся рекорд побед в судах. Подобный рекорд был бы просто невозможен, если б он не отказывался от заведомо провальных дел еще до начала судебного разбирательства.
– Так он и от этого тоже хочет отказаться?
– Конечно. Потому что, гарантирую, ни один суд на свете не станет возлагать ответственность на американскую экономику, обвинять ее в избыточном содержании углекислого газа в атмосфере. – Она жестом указала на улицу, откуда по-прежнему доносился голос Болдера. – Дрейк использовал его, чтоб объявить на весь мир о резких климатических изменениях. Причем выбрал очень удобный момент, как раз завтра у Дрейка начинается конференция.
– Да, но…
– Послушай, – перебила она его, – оба мы с тобой прекрасно понимаем – история с подачей иска имеет под собой вполне определенную цель. Привлечь внимание общественности. А потом они проведут конференцию. После нее заниматься всеми этими исками будет ни к чему.
* * *
Один из рабочих спросил ее, куда укладывать вещи. Эванс зашел в комнату, где недавно проводились съемки, и увидел сваленную в углу стопку графиков. Ему захотелось увидеть те, которые она ему не показала. И он вытащил несколько наугад. То были данные с метеостанций, разбросанных по всему миру.Он извлек папку с надписью «Европа», стал быстро переворачивать листы.
Еще одна папка, с пометкой «Азия». Он открыл и ее.
Она его звала.
* * *
Все вещи в кабинете Дженифер были уже упакованы и поместились всего в несколько коробок. Он помог донести их до машины.– Итак, – спросил Эванс, – что собираешься делать теперь? Вернешься в округ Колумбия к своему дружку?
– Не думаю, – ответила она.
– Тогда что же?
– Вообще-то думала, что поеду с тобой.
– Со мной? В смысле?
– Ну, ведь ты же работаешь с Кеннером, верно?
– А ты откуда знаешь? – удивленно спросил Эванс. В ответ она только улыбнулась.
* * *
Выходя через заднюю дверь, они слышали голос, доносившийся из громкоговорителя. Теперь выступал Дрейк. Благодарил представителей прессы за то, что пришли, настойчиво приглашал их на конференцию. И продолжал твердить о том, что реальная опасность от глобального потепления заключается в резких климатических изменениях.А затем вдруг сказал:
– Прошу прощения, у меня для вас очень печальная новость. Несколько минут назад мне передали записку. Там говорится, что только что было найдено тело моего дорогого друга, Джорджа Мортона.
КАЛВЕР-СИТИ
Вторник, 12 октября
2.15 дня
В тот же день новость эта облетела все телевизионные каналы. Тело миллионера Джорджа Мортона прибило к берегу неподалеку от Писмо-Бич, Опознали его по одежде и часам на запястье погибшего. Само тело было изуродовано до полной неузнаваемости, буквально изжевано акулами – с неким сладострастием в голосе сообщали эту последнюю подробность ведущие. Тут же уведомили семью известного филантропа, но дата похорон и поминальной службы была пока что неизвестна. Поступило заявление от близкого друга Мортона, Николаса Дрейка, директора НФПР. Дрейк говорил, что всю свою жизнь Мортон посвятил борьбе за охрану окружающей среды, что долго и плодотворно сотрудничал с виднейшими природоохранными организациями, в том числе НФПР, который недавно присвоил филантропу почетное звание Гражданина года.– Если кого-то и волновали опасные изменения, наблюдаемые по всему земному шару, то это был Джордж Мортон, – говорил Дрейк. – Узнав, что машина его разбилась, а тело не найдено, мы лелеяли надежду, что рано или поздно увидим его живым и в добром здравии. С прискорбием вынужден констатировать, что этого не случилось. Я глубоко скорблю о потере близкого и преданного друга. Мир без него обеднел.
Эванс сидел за рулем, когда в машину к нему позвонил Херб Ловенштейн.
– Ты где?
– Возвращаюсь с пресс-конференции, которую мне велели посетить.
– Так вот, ты летишь в Сан-Франциско.
– Это еще зачем?
– Нашли Мортона. Кто-то должен опознать тело.
– А дочь его на что?
– Она в центре реабилитации.
– Ну а почему не бывшая жена? Или…
– Эванс, тебя вызывают официально. Так что придется поехать. Патологоанатомы не хотят откладывать вскрытие. Так что надо успеть опознать его до обеда.
– Но…
– Шевели задницей. Не понимаю, чего ты упрямишься. Возьми самолет Мортона, черт побери! Насколько мне известно, ты уже воспользовался им недавно. И вот еще что. Теперь, когда точно известно, что Мортон мертв, тебе надо быть осторожнее. Да, и еще одно. Поскольку ты не член семьи, для опознания понадобятся двое.
– Ну, могу захватить Сару, его секретаршу…
– Нет. Дрейк хочет, чтоб ты взял Теда Брэдли.
– Это почему?
– Да откуда мне знать? Брэдли хочет поехать. Выразил такое желание. Ну и Дрейк пошел ему навстречу. Возможно, Брэдли думает, что там будут телевизионщики. Еще одна возможность покрасоваться. Ведь он актер, и это для него главное. Да к тому же еще лучший друг Мортона.
– Ну, последнее можно считать преувеличением.
– Но он же сидел за банкетным столом рядом с тобой.
– Однако Сара лучше подошла бы…
– Сколько раз можно повторять, Эванс? Не делай вид, что не понимаешь. Ты летишь в Сан-Франциско вместе с Брэдли. И точка!..
Эванс вздохнул.
– А где он сейчас?
– В Секвойе. Заедешь и заберешь его.
– Что за Секвойя?
– Национальный парк. Как раз по дороге.
– Но…
– Брэдли уже уведомили. Моя секретарша даст тебе адрес и телефон морга в Сан-Франциско. Пока, Эванс. И не выпендривайся!..
Щелк. Это Ловенштейн повесил трубку.
– Проблемы? – спросила Дженифер.
– Нет. Но мне придется слетать в Сан-Франциско.
– Я с тобой, – сказала она. – А кто такая Сара?
– Личная секретарша Мортона. Старая его приятельница и помощница.
– Да, видела ее на снимках, – кивнула Дженифер. – Но вроде бы с виду она совсем не старая.
– Где это ты видела снимки?
– В одном журнале. Они были на теннисном турнире. Она ведь, кажется, чемпионка по теннису?
– Вроде бы.
– А мне казалось, раз ты проводил столько времени с Мортоном, то должен был бы хорошо знать его секретаршу.
– Знаю, конечно, но не слишком хорошо, – пожал плечами Эванс. – Просто последние несколько дней нам пришлось провести вместе.
– Ага… – протянула Дженифер. Потом взглянула на него и улыбнулась. – Вот что, Питер. Знай, лично мне до лампочки. Просто она страшно хорошенькая. Так что это вполне естественно…
– Нет, нет, это совсем не то, что ты думаешь, – поспешно ответил он и потянулся к телефону. Отчаявшись положить конец этому разговору, он набрал номер полицейского участка в Беверли-Хиллз и попросил детектива Перри. Выяснилось, что детектив еще не вернулся из суда. Эванс просил передать, что звонил, и повесил трубку. Потом обернулся к Дженифер:
– Как думаешь, они могут выписать ордер на мой арест? И чем это грозит?
– Не вижу ничего хорошего. – Она пожала плечами. – Впрочем, я в этих делах не слишком разбираюсь. Извини.
– Я тоже.
– А что, тебя действительно кто-то хочет арестовать?
– Надеюсь, что нет.
Тут позвонила Лиза, болтливая секретарша Херба Ловенштейна.
– Привет, Питер. Тут у меня телефоны мистера Брэдли и городского морга Сан-Франциско. Они закрываются в восемь. Сумеешь обернуться до конца рабочего дня? Херб интересуется. И вообще он очень расстроен.
– Из-за чего?
– Знаешь, никогда таким его не видела. Ну, по крайней мере, на протяжении последних нескольких недель.
– А что случилось?
– Думаю, он расстроился из-за Джорджа. Такое потрясение! Ну и потом, этот Дрейк просто достал его. Только сегодня звонил раз пять, если не больше. И еще, мне кажется, они говорили о тебе.
– Обо мне?
– Да. – Лиза понизила голос до таинственного шепота. – Правда, Херб закрыл дверь в кабинет, когда говорил с ним, но кое-что удалось расслышать.
– Что, например? – спросил Эванс.
– Только смотри, никому.
– Не буду.
– И не подумай… я не подслушивала специально. Просто решила, что тебе не мешало бы знать.
– Понимаю.
– Тут у нас ходит много разговоров, – шептала Лиза уже совсем тихо, – ну, о том, что тебе придется уйти.
– Уйти из фирмы?
– Ну да. Короче, я подумала, ты должен это знать.
– Понял. Спасибо. А кто это говорил?
– Ну, сам Херб… И потом еще Дон Блэндинг, и еще пара главных партнеров. Боб и Луиза. А все потому, что по какой-то неизвестной причине Ник Дрейк жутко на тебя зол. И еще на человека, с которым ты проводишь много времени. Как там его, Каннер или Коннор?
– Ясно.
– Мистер Дрейк очень расстроен из-за этого Коннора.
– Это почему же?
– Говорит, что он шпион. И работает на крупных промышленников. Подослан теми, кто все кругом отравляет.
– Понятно.
– А мистер Дрейк, он считается очень важным клиентом. И ты его подвел. Они ни за что не осмелились бы уволить тебя, если б Мортон был жив. Но он, увы, умер. И потом, ты все время пропадаешь неизвестно где. И сюда, в контору, звонили из полиции, спрашивали тебя. И это очень плохо. Все нервничают. И потом, они… Да, кстати, чем ты занимаешься с этим мистером Коннором, если не секрет?
– О, это очень долгая история.
– В общем, я тебя предупредила, Питер, – мрачно и строго произнесла она. Эванс понял, что придется поделиться с ней информацией. Не всей, конечно.
– Ладно, – нарочито нехотя произнес он. – Я выполняю задание, которое Мортон дал мне перед смертью.
– Правда? А что за задание?
– Это тайна. Пока что сказать тебе не могу.
– Джордж Мортон поручил тебе тайное задание?
– Да. В письменном виде, – ответил Эванс. И подумал: это немного охладит ее пыл.
– Вот это да!.. Знаешь, тогда, наверное, они просто не посмеют уволить тебя. Раз ты действуешь в интересах фирмы.
– Извини, Лиза, но мне пора.
– А если уволят, ты имеешь полное право оспорить это в суде и…
– Послушай, Лиза…
– Ладно, ладно, молчу! Понимаю, ты просто не можешь больше сказать. Желаю удачи!..
Он повесил трубку. Дженифер смотрела на него и улыбалась.
– Мастерский ход, – заметила она.
– Благодарю.
Но улыбаться в ответ Эванс не стал. Он чувствовал себя неуютно. Казалось, весь мир ополчился против него. Неприятное ощущение. И еще он очень, очень устал…
* * *
Он позвонил Саре, хотел, чтобы она договорилась о самолете, но там включился автоответчик. Тогда он позвонил пилоту, но ему сказали, что тот в полете.– Это в каком смысле?
– Он сейчас в воздухе, сэр.
– И куда летит? – Не могу сказать вам, сэр. Хотите оставить ему сообщение?
– Нет, – ответил Эванс. – Хочу забронировать чартерный рейс.
– На какое время?
– Желательно через полчаса. Рейс до Сан-Франциско с посадкой в ближайшем к Секвойе аэропорту. И чтоб вернуться в Лос-Анджелес сегодня же вечером.
– Попробую все устроить.
И тут на Эванса навалилась страшная усталость. Он съехал к обочине, вышел из машины.
– Что с тобой? – спросила Дженифер.
– Знаешь, как доехать до Ван-Найса?
– Конечно.
– Тогда садись за руль.
Он уселся рядом с ней на пассажирское сиденье, пристегнулся ремнем. Смотрел, как Дженифер отъехала от обочины и вписалась в поток движения, потом закрыл глаза и тут же уснул.
СЕКВОЙЯ
Вторник, 12 октября
4.30 дня
Лесная подстилка была прохладной и темной. Сквозь кроны величественных деревьев, что высились вокруг, просачивались столбы света. Пахло соснами. Земля мягко пружинила под ногами.Это было изумительно красивое место, и солнечного света тут было достаточно, но телевизионщики все равно включили свои осветительные приборы, чтобы снять детишек из третьего класса, которые кружком расселись вокруг знаменитого актера и активиста экологического движения Теда Брэдли. На Теде была черная спортивная майка, эффектно подчеркивающая его грим и несколько мрачноватую красоту смуглого лица.
– Эти великолепные, замечательные деревья – сама история. – Он жестом указал на гигантские секвойи вокруг. – Они стоят здесь века. Они появились задолго до того, как родились вы, задолго до того, как появились на свет ваши родители, бабушки и дедушки, даже прабабушки и прадедушки. Некоторые из них росли здесь еще до того, как Колумб открыл Америку! До того, как появились индейцы! До всего! Эти деревья – самые древние живые существа на земле; они стражи нашей планеты; они мудры; и они хотят передать нам важное послание из глубины веков. Оставьте нашу планету в покое! Не загрязняйте ее, не играйте с природой и с нами в эти опасные игры. И мы должны прислушаться к ним.