Крайтон Майкл. Государство страха

Государство страха

Майкл КРАЙТОН
ГОСУДАРСТВО СТРАХА

   Все события и персонажи в данном произведении вымышленные. Герои, корпорации, институты и организации есть не что иное, как плод авторского воображения. А если и реальны, то используются мной без всякого намерения описать настоящее положение дел. Однако в сносках и примечаниях упоминаются реальные люди, публикации и организации.

* * *

   Сноски можно принимать всерьез.

М.К.

   В науке есть нечто завораживающее. На основе незначительного факта можно получить полное подтверждение самой невероятной своей догадке.

Марк Твен

   В любой важной проблеме имеются аспекты, которые никто не хочет обсуждать.

Джордж Орвелл

ВСТУПЛЕНИЕ

   В 2003 году на саммите по проблемам Земли в Йоханнесбурге представитель народа вануату, проживающего на одном из островов Тихоокеанского региона, заявил, что готовит судебный иск против американского Агентства по охране окружающей среды за глобальное потепление климата. Остров Вануату возвышается лишь на несколько футов над уровнем моря, и десяти тысячам его обитателей угрожает опасность, поскольку уровень воды в океане неуклонно повышается в результате глобального потепления климата. Поговаривали уже об эвакуации всего населения. Соединенные Штаты, являясь самой экономически развитой страной мира, выбрасывают в атмосферу самые большие объемы двуокиси углерода, а потому главная ответственность за потепление климата падает на них.
   Группа американских активистов под названием Национальный фонд природных ресурсов, или НФПР, объявила, что объединяет силы с народом вануату и проследит за тем, чтобы их иск суд рассмотрел не позднее лета 2004 года. Прошел слух, что миллионер и филантроп Джордж Мортон, часто поддерживающий подобные иски, взял все судебные расходы на себя. Если верить этим слухам, он готов был выложить свыше восьми миллионов долларов. А поскольку слушания должны были проходить в симпатизирующем истцам девятом судебном округе Сан-Франциско, дело можно было считать выигранным.
   Однако иск в суд так и не поступил.
   Ни вануату, ни представители НФПР не могли дать по этому поводу официальных объяснений. Даже внезапное и загадочное исчезновение Джорджа Мортона не вызвало у средств массовой информации должного интереса, и обстоятельства провала с этим иском так и остались тайной. Лишь в самом конце 2004 года несколько бывших членов совета НФПР осмелились публично заговорить о том, что произошло в этой организации. А далее последовали откровения штатных сотрудников фирмы Мортона и бывших членов лос-анджелесской юридической фирмы «Хассл и Блэк», они-то и позволили пролить свет на обстоятельства дела.
   И теперь мы знаем, что произошло между маем и октябрем 2004 года с исковым судебным заявлением вануату и почему в связи с этим в самых отдаленных уголках света погибло так много людей.
   М.К.
   Лос-Анджелес 2004

   Из внутреннего доклада Совету Национальной Безопасности (СНБ) от подразделения Американской Ассоциации СБС. Отредактированный СБС вариант. Получено 3.04.04.
   «Теперь совершенно очевидно, что так называемый *** заговор был хорошо организован, что подготовка к нему происходила за год до означенных событий. Еще и марте *** 2002 имели место ***, а также ***, в британские ** *** поступали доклады, переданные затем *** немецким *** ***, а также американским ***. Произошло это ***.
   Однако все это можно назвать лишь предварительными этапами. Первый реальный инцидент имел место в Париже в начале мая 2002. Этот *** *** *** власти ***. Теперь же не осталось никаких сомнений относительно того, что произошло в Париже *** и к каким серьезным последствиям это привело».

1. АКАМАЙ

К СЕВЕРУ ОТ ПАРИЖА

Воскресенье, 2 мая 2004

12.00 ночи

   В темноте он коснулся ее руки и сказал:
   – Оставайся на месте.
   Она не шевельнулась, просто ждала. Сильно пахло соленой морской водой. Она слышала, как в отдалении журчит вода.
   Но вот включился свет, огни его отразились на водной поверхности большого открытого резервуара длиной метров в пятьдесят и двадцати метров в ширину. Он мог бы служить закрытым плавательным бассейном, если б не находился в окружении многочисленных электронных приборов.
   Еще один, весьма странный с виду прибор, виднелся в дальнем его конце.
   Джонатан Маршал подошел к ней, на лице сияла дурацкая ухмылка.
   – Qu' est-ce que tu pense? – спросил он, понимая, что произношение у него просто ужасное. – Что думаешь?
   – Это потрясающе, – ответила девушка. По-английски она говорила с сильным и каким-то экзотическим акцентом.
   «Да и сама она выглядит весьма экзотично», – подумал Джонатан. Смуглая кожа, высокие скулы, черные волосы. Красивая девушка, вполне могла бы стать моделью. И двигалась как модель, в коротенькой юбочке и туфлях на высоченных каблуках. Она была наполовину вьетнамкой, и звали ее Мариза.
   – А что, тут больше никого нет? – спросила она, озираясь по сторонам.
   – Нет, – ответил он. – Сегодня воскресенье. Никто сюда не придет.
   Джонатану Маршалу исполнилось двадцать четыре, он был студентом-выпускником факультета физики Лондонского университета и работал все лето в ультрасовременной Laboratorie Ondolatoire при Французском Морском институте в Виши, к северу от Парижа. В этой лаборатории изучался механизм образования ноли. Здесь, на окраине городка, проживали в основном молодые семьи, и Маршалу часто бывало очень одиноко. Повстречав эту девушку, он долго отказывался верить своей удаче. Она была молода, очень красива и страшно сексуальна.
   – Покажи, что она умеет делать, эта машина, – попросила Мариза. Глаза ее сияли. – Покажи, что ты умеешь на ней делать.
   – С удовольствием, – ответил Маршал. Подошел к большой контрольной панели и начал жать на кнопки насосов и сенсоров. Стоявшая в дальнем конце бассейна машина по образованию волн ожила, замигала лампочками.
   Он обернулся к Маризе, девушка смотрела на него и улыбалась.
   – Все это так сложно, – протянула она. Подошла и встала рядом. – И все твои исследования записываются на камеру, да?
   – Да, у нас есть камеры и потолке и по бортам резервуара. Производят визуальную запись полученных здесь волн. У нас также есть сенсорные датчики в самом резервуаре, они регистрируют давление проходящей волны.
   – И все эти камеры сейчас включены?
   – Нет, – ответил он. – Нам с тобой они не нужны, мы же не проводим сейчас эксперимент.
   – А может, и проводим, – возразила она и положила на руку ему на плечо. Пальцы у нее длинные и такие изящные. Очень красивые пальцы. Она выждала минуту, потом сказала:
   – Все это оборудование, оно, должно быть, очень дорогое. У вас тут, наверное, все очень строго охраняется, да?
   – Ну, не слишком, – ответил он. – Есть только специальные карточки для входа. Ну и еще камера наблюдения, всего одна. – Он указал через плечо. – Вон там, в углу.
   Мариза обернулась посмотреть.
   – И она сейчас включена, да?
   – Да, конечно, – ответил он. – Она всегда включена.
   Рука ее скользнула по спине вверх, начала нежно поглаживать его шею.
   – Так что сейчас за нами кто-то следит, да?
   – Боюсь, что так.
   – Тогда мы должны вести себя хорошо.
   – Наверное. А кстати, что с твоим дружком?
   – Гм, – недовольно хмыкнула Мариза. – Он мне надоел.
   Ранее, тем же днем, Маршал вышел из своей маленькой квартирки и отправился в кафе на рю Монтень, где завтракал каждое утро. И, как обычно, захватил научный журнал почитать за столиком. И тут вдруг за соседним столиком оказалась молодая девушка со своим парнем. Они громко о чем-то спорили.
   На взгляд Маршала, эти двое были совсем неподходящей парой. Парень – американец, с мясистым красным лицом и крепкой спортивной фигурой. У него были длинные светлые волосы, на носу очки в проволочной оправе, которые совсем не шли к простоватому лицу с грубыми чертами. Он походил на хряка, строившего из себя ученого.
   Звали его Джим, и он был очень сердит на девушку, очевидно, за то, что прошлую ночь она провела без него.
   – Не понимаю, почему не хочешь сказать, где это ты шлялась, – твердил он.
   – Не твое это дело, вот почему.
   – Но мы должны были пообедать вместе.
   – Не получилось. Я ведь уже сказала, Джимми.
   – Ты обещала! И я ждал тебя у гостиницы. Всю ночь прождал!
   – И что с того? Тебя никто не заставлял ждать! Мог и сам пойти, без меня. Развлечься и все такое.
   – Но я ждал тебя.
   – Джимми, я тебе не игрушка. Я не твоя собственность. – Она вздохнула, всплеснула руками, шлепнула себя по обнаженным коленкам. Сидела она, скрестив ноги, и юбка на ней была совсем коротенькая. – Делаю, что хочу.
   – Это я вижу.
   – Да, – кивнула она. Обернулась к Маршалу и спросила:
   – Что это вы там читаете? Что-то научное?

* * *

   Маршал поначалу смутился. Он понимал: девушка обратилась к нему лишь затем, чтоб подразнить своего дружка. И ему вовсе не хотелось влезать в споры этой пары.
   – Физика, – коротко буркнул он в ответ. И постарался не замечать, до чего ж она красива.
   – Какая именно физика? – не отставала она.
   – Механика волнообразования. Океанских волн.
   – Так вы студент?
   – Студент-выпускник.
   – Ага. И, наверное, жутко умный. Вы англичанин, да? Что делаете во Франции?
   И не успел он толком опомниться, как разговор завязался и она представила ему своего парня. Тот криво улыбнулся Маршалу, рукопожатие его было вялым. Во всем этом чувствовалась неловкость, но девушка не подавала вида.
   – Так, значит, вы работаете где-то поблизости? И в чем состоит ваша работа?.. Резервуар с водой? Просто даже трудно представить. Послушайте, а вы можете мне показать все это?
   И вот теперь они здесь, в лаборатории по изучению волнообразования. А Джимми сидит в машине на стоянке, в полном одиночестве. Сидит и курит сигареты одну за другой.

* * *

   – Что будем делать с Джимми? – спросила Мариза, пока он занимался контрольной панелью.
   – Курить здесь нельзя. – Я ему скажу, он не будет. Просто не хочется оставлять его там надолго. Еще больше разозлится. Может, стоит позвать его, как думаешь?
   Маршал ощутил разочарование.
   – Конечно. Зови.
   Она так и впилась пальцами ему в плечо.
   – Не волнуйся. Он всего на минутку. У него сегодня еще одно дело.
   Она открыла дверь, в лабораторию вошел Джимми. Маршал обернулся и увидел: парень нерешительно стоит на пороге, руки в карманах. Мариза вернулась к нему и снова встала рядом, у панели.
   – С ним все нормально, не обращай внимания, – сказала она. – А теперь давай показывай.
   На дальнем конце резервуара загудели электромоторы. Специальные лопасти подняли первую волну. Она была небольшой, прокатилась по всей длине резервуара, разбилась о наклонный бортик в самом конце.
   – Так это и есть приливная волна? – спросила девушка.
   – Да, это имитация цунами, – ответил Маршал, продолжая нажимать кнопки на панели. Там же приборы уже показывали температуру и давление, а также выдали условное цветовое изображение волны.
   – Имитация, – пробормотала Мариза. – И что это означает?
   – В этом резервуаре мы можем создавать искусственные волны высотой до метра, – сказал Маршал. – Но настоящие волны цунами достигают в высоту четырех, восьми, даже десяти метров. А иногда и больше.
   – Океанская волна высотой в десять метров? – Глаза ее изумленно расширились. – Разве такие бывают? – И глаза ее устремились к потолку, она пыталась представить себе такую гигантскую волну.
   Маршал кивнул:
   – Тридцать футов, высотой с трехэтажное здание. И к берегу такая волна двигается со скоростью 800 километров в час.
   – Ну а когда она достигнет берега? – не унималась Мариза. – Как достигла вон того наклонного бортика?
   Он вроде бы сложен из мелких камушков. Это и есть ваш берег?
   – Верно, – ответил Маршал. – Высота волны, достигшей берега, зависит от угла его наклона. Здесь мы можем менять этот угол.
   Джимми подошел поближе к резервуару, но все равно оставался на значительном расстоянии. И не произносил ни слова.
   – Можете менять? – заинтересовалась Мариза. – Это как?
   – Там есть специальный моторчик.
   – И делать любой угол наклона? – хихикнула девушка. – Тогда… сделай-ка мне угол в двадцать семь градусов.
   – Пожалуйста. – Маршал набрал цифру на печатной панели. В дальнем конце резервуара послышался легкий скрип, бортик начал подниматься.
   Американец подошел еще ближе, видно, заинтересовался. «Да, действительно, – подумал Маршал, – зрелище завораживающее. Каждому интересно посмотреть». Но парень по-прежнему не произносил ни слова.
   Просто стоял и смотрел на выложенный из мелких камней бортик, который продолжал медленно подниматься. И вот наконец остановился.
   – Так, значит, теперь там двадцать семь градусов? – спросила Мариза.
   – Да, – кивнул Маршал. – Вообще-то наклон в двадцать семь градусов не считается слишком крутым. В реальности береговые линии бывают и покруче. Может, стоит поставить…
   Она дотронулась смуглой рукой до его руки.
   – Нет, нет, не надо. – Кожа у нее была удивительно нежная. – Оставь так. И еще раз покажи мне волну. Хочу видеть эту волну.
   Небольшие волны начали образовываться каждые тридцать секунд. С тихим всплеском они прокатывались по всей длине резервуара.
   – Итак, прежде всего я должен знать угол наклона береговой линии. В данный момент у нас ровный пляж, но если там имеется хотя бы небольшой залив…
   – Тогда все будет по-другому?
   – Конечно.
   – Правда? Покажи.
   – Что именно? Что ты хочешь? Залив, бухточку, устье реки?
   – Ну… – Она пожала плечами. – Пускай будет бухта.
   Он улыбнутся.
   – Отлично. Каких размеров?
   Снова заурчали электрические моторы, береговая линия начала искривляться, в ней появилось чашеобразное углубление.
   – Фантастика! – воскликнула Мариза. – Ну, давай же, Джонатан, покажи мне теперь волну!
   – Погоди. Большая у нас бухта или нет?
   – Скажем… – Она взмахнула рукой. – В милю. Бухта в одну милю. Давай же показывай. – Они придвинулась к нему ближе. – Не люблю ждать.
   Он ощутил запах ее духов. И застучал по клавиатуре.
   – Вот, пожалуйста, она идет. Большая волна входит в бухту длиной в милю и с углом берегового наклона в двадцать семь градусов.
   В дальнем конце резервуара уже с более громким всплеском образовалась волна и покатилась к ним, высота ее составляла примерно шесть дюймов.
   – Нет! – разочарованно воскликнула Мариза. – Ты обещал мне по-настоящему большую волну!
   – Погоди, – сказал он.
   – Она вырастет, что ли? – хихикнула девушка. И снова опустила руку ему на плечо. Американец поднял голову и окинул ее злобным взглядом. В ответ она лини, вызывающе вздернула подбородок. Джимми заглянул в резервуар, и она тут же убрала руку.
   Маршал вновь почувствовал себя обманутым. Она просто использует его, он стал пешкой в игре между этими молодыми людьми.
   – Ты вроде бы говорил, что волна будет расти? – спросила Мариза.
   – Да, – ответил Маршал. – Волна будет расти по мере приближения к берегу. В открытом океане, при большой глубине, волна цунами маленькая, но на мелководье она сильно возрастает. А бухта как бы концентрирует ее мощь, и цунами становится еще выше.
   Волна действительно стала выше и с шумом разбивалась о «береговую линию». Белая пена лизала края бортика. «Футов на пять поднялась», – прикинул он.
   – Так, значит, в реальном мире она становится выше, – заметила Мариза.
   – Да, футов на сорок-пятьдесят. Что составляет пятнадцать метров.
   – О ля-ля! – Она сложила губы колечком. – Так что человеку от нее никак не убежать.
   – Нет, – ответил Маршал. – Убежать от цунами практически невозможно. В 1957 году на Гавайях волна обрушилась на улицы города Хайло. Она была высотой с дом, люди бежали от нее, но…
   – И что дальше? – спросил вдруг американец. – Это все, чем вы здесь занимаетесь? – Голос его звучал хрипло и ворчливо.
   – Не обращай на него внимания, – шепнула Мариза.
   – Да, именно этим мы и занимаемся, – сказал Маршал. – Мы создаем искусственные волны и…
   – Господи, мать твою! – насмешливо воскликнул Джимми. – Да я умел делать такие же долбаные волны в ванной еще шестимесячным писуном!
   – Видишь ли, – заметил Маршал и указал на контрольную панель и мониторы с данными, – это позволяет нам создать базу данных для исследований в разных уголках мира, которые…
   – Ладно. Хватит. Скука смертная все это. Я пошел. Ты идешь, Мариза, или нет?
   И он уставился на нее, сверкая глазами. Маршал затаил дыхание.
   – Нет, – ответила девушка. – Никуда я не иду. Американец развернулся и вышел, громко хлопнув дверью.

* * *

   Квартира ее находилась через реку, напротив Нотр-Дам, с балкона и спальне открывался изумительный вид на собор, который так красиво подсвечивали вечером. Было уже десять, но стемнело еще не совсем, небо отливало густо-синим. Он смотрел вниз, на улицу, огоньки бесчисленных кафе, толпы людей. Восхитительное, завораживающее зрелище.
   – Не волнуйся, – сказала она, подойдя к нему сзади. – Если высматриваешь Джимми… он сюда не придет.
   Ему и в голову не приходило высматривать американца.
   – Нет?
   – Нет, – ответила она. – Ему есть куда пойти. У Джимми полно женщин. – Она отпила глоток красного вина, поставила бокал на тумбочку рядом с кроватью. А потом, ничуть не стесняясь, стащила через голову топ, сняла юбку. Под этими предметами туалета на ней больше ничего не было.
   Она осталась лишь в туфлях на высоких каблуках. Подошла к нему. Выглядел он немного смущенно, и она сказала:
   – Я ведь уже говорила, не люблю ждать. – И с этими словами она обняла его за шею, притянула к себе и поцеловала, долгим, страстным, даже каким-то голодным поцелуем. И не успел он толком ответить на него, как девушка принялась срывать с него одежду. Делала она это молча, слышалось лишь жаркое и частое ее дыхание. Порыв страсти был сравним разве что с гневом, и это, а также красота и совершенство ее смуглого тела сковали его. Впрочем, всего лишь на несколько секунд.
   После она лежала рядом с ним на смятых простынях, и кожа ее была такой нежной на ощупь, а вот все тело по прежнему напряжено как струна. Подсвеченный фасад собора отбрасывал на потолок мягкое желтоватое сияние. Маршал чувствовал, как приятно расслаблены все мышцы его тела, чего нельзя было сказать о девушке. Он чувствовал, что она напряжена до предела, и усомнился, испытала ли она оргазм, несмотря на все страстные стоны и крики, которые испускала в конце. И тут вдруг она резко села в постели.
   – Что-то не так?
   Она снова глотнула вина.
   – Мне надо в ванную, – сказала она, соскочила с кровати и вышла. Бокал остался на тумбочке. Он тоже сел и отпил из бокала с тонким отпечатком ее помады на ободке.
   Потом посмотрел на кровать и увидел на простыне в изножье темные грязные полосы. Следы туфель. Она скинула их лишь в самом разгаре полового акта. Теперь туфли валялись у окна. Свидетельства страсти… Маршалу до сих пор все это казалось сном. Никогда прежде не доводилось ему бывать с такой женщиной. Такая красавица, да еще живет в такой роскошной квартире. Трудно даже представить, во что обходится вся эта роскошь, отделка деревянными панелями, вид из окна, один район чего стоит.
   Он глотнул еще вина. «К хорошему привыкаешь быстро», – промелькнула мысль.
   В ванной журчала вода. Убаюкивающие звуки, они напоминали тихую песню.
   И вдруг – бах! Дверь с грохотом распахнулась, в спальню ворвались трое мужчин. В темных плащах и шляпах. Похолодевший от ужаса Маршал поставил бокал на тумбочку – он тут же с нее свалился – и нырнул за одеждой, что валялась на полу у кровати, прикрыть наготу. Но не успел, мужчины накинулись на него, схватили руками в перчатках. Он так и взвыл от страха, когда они дружно навалились на него и швырнули лицом вниз, на кровать. Продолжая орать, Маршал зарылся лицом в подушку. Пронеслась мысль: сейчас они его задушат. Но делать этого мужчины не стали. Один из них прошипел:
   – Тихо! Ничего с тобой не случится, если будешь вести себя хорошо.
   Он им не поверил, продолжал барахтаться, извиваться, закричал снова. Где же Мариза? Что делает? Все произошло так быстро. Один из мужчин оседлал его, больно давил коленом на позвоночник, холодные подошвы ботинок упирались в голые ягодицы. Потом вдруг он ухватил его за шею и вдавил лицом в подушку.
   – Я же сказал, молчать! – снова прошипел он. Двое других крепко держали его за запястья, точно приковали распятым к постели. Сейчас они что-то с ним сделают, что-то страшное… Он испустил сдавленный стон, кто-то больно стукнул его по затылку.
   – Цыц!
   Происходящее казалось кошмарным сном. Где же Мариза? Наверное, спряталась в ванной, и винить ее за это нельзя. Затем он услышал какое-то шуршание и увидел пластиковый пакет, а в нем – что-то белое, напоминающее мячик для гольфа. И они начали запихивать этот пакет ему под мышку.
   Что это, черт возьми, они делают? Он ощутил под мышкой холодное мокрое прикосновение, забарахтался, забился, но держали его крепко, а потом под этим мокрым и водянистым к коже его прижалось что-то мягкое. И еще липкое, как жевательная резинка. И сразу же вслед за этим он ощутил в том же месте легкий укол. Всего на долю секунды кожу прожгло точно огнем, и боль тут же прекратилась.
   Мужчины двигались быстро, убрали пакет, и в этот момент он услышал два выстрела. Они показались просто оглушительными, и еще Мариза что-то кричала по-французски:
   – Salaud! Salopard! Malin petit! Bouge toi le cul!^[1] И тут третий мужчина скатился со спины Маршала, упал на пол, потом вскочил, а Мариза продолжала кричать. Грянуло еще несколько выстрелов, в воздухе повис запах пороховой гари, и мужчины бросились вон из комнаты. Дверь захлопнулась за ними, и к нему выбежала Мариза, голая, бормочущая что-то по-французски. Он никак не мог разобрать, что именно, вроде бы о какой-то vacherie^[2], кажется, это означает «корова», но в голове у него все перемешалось, и он, дрожа всем телом, продолжал лежать на постели.
   Она подошла, обняла его. Ствол пистолета был еще горячим, он вздрогнул, отдернул руку. Она отложила пистолет в сторону.
   – О, Джонатан, мне жаль, страшно жаль! – Она уткнулась головой ему в плечо. – Пожалуйста, прости меня, это не повторится, обещаю…
   Постепенно дрожь унялась, она не сводила с него глаз.
   – Они сделали тебе больно?
   Он отрицательно помотал головой.
   – Слава богу. Вот кретины! Это друзья Джимми, решили подшутить, напугать тебя. И меня тоже, я просто уверена. У тебя точно ничего не болит?
   Он снова помотал головой. Потом закашлялся.
   – Знаешь, – сказал он после паузы, – думаю, мне лучше уйти.
   – О нет, нет! – воскликнула она. – Ты не можешь так поступить со мной!
   – Просто мне кажется…
   – Ни за что! – Она придвинулась еще ближе, теперь их тела соприкасались. – Побудь еще немножко.
   – Может, вызвать полицию?
   – Mais non^[3]. Что она сделает, эта твоя полиция? Любовная ссора, вот и все. Здесь, во Франции, не принято вызывать полицию по таким случаям.
   – Но ведь они вторглись…
   – А теперь ушли, – шепнула она ему на ухо. Он чувствовал ее жаркое дыхание. – Теперь мы вдвоем. Только ты и я. Только ты и я, Джонатан… – И она навалилась на него всем своим смуглым стройным телом.

* * *

   Было уже далеко за полночь, когда он, уже полностью одетый, подошел к окну. Стоял и смотрел на Нотр-Дам. На улице до сих пор полно народу.
   – Почему не хочешь остаться? – капризно надув губки, спросила девушка. – Хочу, чтоб ты остался. Тебе что, жалко доставить мне такое удовольствие?
   – Прости, – ответил он, – но мне надо идти. Не очень хорошо себя чувствую.
   – Я тебя вылечу.
   Джонатан покачал головой. Он и правда чувствовал себя неважно. Кружилась голова, в ногах какая-то противная слабость. Руки так сильно дрожали, что пришлось ухватиться за перила балкона.
   – Прости, – повторил он. – Но я все же пойду.
   – Хорошо. Я тебя подвезу.
   Он знал, ее машина припаркована на том берегу Сены. Идти довольно далеко. Но спорить не хотелось.
   – Ладно, – кивнул он.
   Она не спешила. По набережной они шли рука об руку, как и подобает любовникам. Прошли мимо плавучего ресторана, освещенного яркими огоньками, народу внутри было до сих пор полно. Напротив, по ту сторону реки, величественно вздымался собор Нотр-Дам с красивой подсветкой. Эта неспешная прогулка, слова, которые она нашептывала ему на ушко, немного успокоили, он почувствовал себя лучше.
   Но затем вдруг всем телом снова овладела противная слабость, он даже споткнулся. Во рту пересохло. Челюсти словно онемели. Говорить было трудно.
   Она, похоже, этого не замечала. Они миновали ярко освещенный участок набережной, зашли под мост. Здесь было темно, и он снова споткнулся. И на этот раз не удержался на ногах, упал.
   – Господи, дорогой… – обеспокоенно пробормотала она и помогла ему подняться.
   – Мне кажется… кажется… – пролепетал он. – Милый, да что это с тобой? – Она подвела его к скамейке неподалеку от набережной. – Вот, присядь, отдохни немного. Скоро тебе будет лучше.