Страница:
– Понижение? И эти данные были опубликованы?
– В прошлом году, – ответила она. Принесли еду, и Дженифер махнула рукой, как бы давая понять, что с нее довольно разговоров. Она с аппетитом, даже жадностью поглощала буритто, вытирала подбородок тыльной стороной ладони. Эванс заметил у нее на руке неровный белый шрам, он тянулся от запястья до локтя.
– Господи, до чего же я люблю эту еду! – воскликнула она. – В округе Колумбия приличной мексиканской еды днем с огнем не сыскать.
– А вы родом оттуда?
Она кивнула:
– Да. Приехала помочь Джону.
– Он вас попросил?
– Просто не могла бросить его в такой ситуации. – Она пожала плечами. – А с моим другом мы видимся лишь по выходным. Да и то не всегда. Он уходит, я прихожу. Если суд начнется, рассмотрение займет год, может, даже два. Не думаю, что наши отношения это выдержат.
– А чем он занимается, ваш друг?
– Он юрист.
Эванс улыбнулся.
– Куда ни глянь, сплошь одни юристы.
– Да. Он занимается законотворчеством. Это не мое.
– А что тогда ваше?
– Подготовка свидетелей, отбор присяжных. Психологический анализ пула. Поэтому меня включили в состав этих исследовательских групп.
– Понимаю.
– Мы исходим из того, что большинство людей, выбранных в жюри присяжных, все же слышали о глобальном потеплении. Что большинство все же склонно считать это реальностью.
– От души надеюсь, что именно так, – заметил Эванс. – И вообще, на протяжении последних пятнадцати лет это стало вполне очевидным фактом.
– Но мы должны еще убедиться, что эти люди не изменят своего мнения перед лицом противоположных свидетельств.
– Противоположных?
– Ну, таких, как графики, что я показывала вам. Или данные со спутников. Вам известно о спутниковых данных?
Эванс покачал головой.
– Согласно теории глобального потепления, верхние слои атмосферы должны разогреваться от поступающих с земли испарений. Так называемый парниковый эффект. А затем уже согревается и сама поверхность. Но с 1979 года мы пользуемся данными со спутников, которые вращаются по околоземной орбите и постоянно снимают все показатели о состоянии атмосферы на высоте пяти миль. И данные эти показывают, что верхние слои атмосферы прогреваются куда меньше, чем земля и нижние ее слои. Фактически стратосфера, так называют самые верхние слои атмосферы, за последние десять лет даже стала холодней.
– Холодней? Но, может, тут возникли какие-то проблемы с самими измерениями…
– Поверьте мне, данные со спутников проверялись и перепроверялись десятки раз, – сказала она. – Вообще их можно считать самыми тщательно исследуемыми данными в мире. И вполне возможно внести в них «коррекции», чтоб приблизить к наземным измерениям. И данные с воздушных метеорологических шаров соответствуют спутниковым. Свидетельствуют о куда меньшем потеплении, чем принято думать.
– И это означает?..
Она пожала плечами:
– Еще одну проблему для нас. Как раз сейчас мы работаем над этим.
– Как именно?
– Мы считаем, что данные в любом случае будут слишком сложны для восприятия жюри. Все эти детали о МЗУ, микроволновых звуковых устройствах, сканерах с четырехканальным анализом излучений, результаты нелинейных измерений, варьирующихся во времени… Одна надежда – они поднимут руки и сдадутся окончательно. Ладно, хватит об этом. – Она вытерла губы салфеткой и перехватила взгляд Эванса: он смотрел на длинный белый шрам на ее руке.
– Откуда это у вас? – спросил он.
– Еще со времен колледжа.
– А я-то думал, что в нашем колледже были самые крутые нравы.
– Я занималась карате в спортивном городском клубе, – сказала она. – Иногда тренировки заканчивались очень поздно. Вы будете еще чипсы?
– Нет.
– Попросить принести счет? – спросила она.
– Прежде расскажите.
– Да рассказывать особенно нечего. Однажды поздно вечером я села в машину, собралась ехать домой. И тут на заднее сиденье запрыгнул какой-то парень и вытащил пушку. И велел мне трогать с места.
– Парень из вашей группы?
– Нет, постарше. Лет двадцати с небольшим.
– И что же вы сделали?
– Сказала, чтобы убирался вон из машины. А он упорствовал – поезжай. Ну и я завела мотор, сняла с ручника и спросила, куда именно он хочет ехать. А он оказался так глуп, что указал, и тут я врезала ему прямо в дыхалку. Но, видно, недостаточно сильно, потому как он выстрелил, пуля вышибла стекло, и он набросился на меня. И тогда я врезала ему снова, локтем. Раза два-три ударила.
– И что? – спросил Эванс.
– Он умер.
– Господи… – пробормотал Эванс.
– Бывает, что люди принимают неверное решение, – сказала она. – Ну что вы на меня так смотрите? Росту в нем было шесть футов два дюйма, вес соответственный, и он уже не раз привлекался и здесь, и в Небраске. За вооруженное ограбление, разбой с применением огнестрельного оружия, попытку изнасилования, чего только за ним ни числилось. Считаете, я должна была его пожалеть?
– Нет, – торопливо ответил Эванс.
– И все равно, вам его жалко, по глазам вижу. И другим тоже. Как вы могли сделать такое, ведь он еще совсем мальчишка, разве можно?.. Вот что я вам скажу. Люди ни черта не понимают, что говорят. Той ночью должен был погибнуть один из нас, или он, или я. И я рада, что это оказалась не я. Но, конечно, до сих пор вспоминать и думать об этом неприятно.
– Еще бы, – сочувственно кивнул Эванс.
– Иногда я просыпаюсь в холодном поту. Вижу, как пуля разбивает стекло прямо перед моим лицом. Понимаю, как близко была к смерти в тот момент. Я сглупила. Мне надо было сразу его убить.
Эванс замялся, не знал, что на это сказать.
– Вам когда-нибудь целились из пушки в голову? – спросила она.
– Нет…
– Тогда вы не знаете, что чувствует при этом человек.
– И много у вас было из-за этого неприятностей? – спросил он.
– Более чем достаточно. Какое-то время даже казалось, что я не смогу заниматься адвокатской практикой. Они считали, будто я сама спровоцировала его на такое поведение. Можете себе представить?! Да я видела этого парня впервые в жизни. Но тут появился очень хороший адвокат, он-то меня и спас.
– Болдер? Она кивнула:
– Да. Поэтому я здесь.
– Ну а с рукой что?
– А, это, – отмахнулась она. – Попала в аварию, сильно порезалась стеклом. – Она жестом подозвала официантку. – Как будем оплачивать счет?
– Я заплачу.
Через несколько минут они вышли на улицу. Эванс сощурился от яркого солнечного света. Они двинулись по тротуару.
– Вы, наверное, очень сильны в карате, – заметил он.
– Ну, достаточно хороша.
Они подошли к зданию склада. Он пожал ей руку.
– А знаете, очень хочется пообедать с вами еще раз в самое ближайшее время, – заметила Дженифер.
«Слишком уж прямолинейна, – подумал он. – Интересно, чем это вызвано, личной симпатией или желанием знать, как продвигается подготовка иска? Потому как сведения, полученные от нее и Болдера, нельзя было назвать утешительными».
– О, это было бы здорово, – ответил он.
– И затягивать с этим не будем?
– Ни в коем разе.
– Вы мне позвоните?
– Обязательно, – ответил Эванс.
БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ
– А вы только что с ними разминулись.
– С кем?
– Да с мастерами, которые должны были чинить кабель. Только-только ушли.
– Я никого не вызывал чинить кабель, – удивился Эванс. – Вы их впустили?
– Ну, конечно, нет. Они сказали, что подождут. Ждали и только что ушли.
Эванс не слыхал, чтобы мастера, вызванные чинить кабель, когда-нибудь кого-то ждали.
– Сколько ждали?
– Недолго. Минут десять.
– Ладно, спасибо.
Он поднялся на второй этаж. На дверной ручке висела табличка: «Жаль, что мы вас не застали». Там был номер телефона, а под ним фраза: «Позвоните снова в отдел обслуживания». И еще – адрес.
Только тут он понял, что произошло. В адресе было указано: 2119 Роксбери. Он же жил в доме под номером 2129. И номер этот значился над парадным входом, а не над задней дверью. Они зашли сюда по ошибке. Эванс приподнял коврик, проверить, на месте ли запасной ключ. Ключ был там, никто его вроде бы не трогал. Вокруг него скопилась пыль.
Он отпер дверь и вошел. Отправился прямо на кухню, открыл холодильник, там ничего не было, кроме упаковки с йогуртом. Не мешало бы съездить в супермаркет, но он слишком устал. Проверил автоответчик, не звонили ли Джанис или Кэрол. Не звонили. Теперь появилась еще и перспектива звонка от Дженифер Хейнс, но у нее был друг, проживала она в округе Колумбия, да и к тому же он знал, что у них все равно… ничего не получится.
Он подумал, не позвонить ли Джанис, но потом решил, что не стоит. Принял душ и собирался позвонить в пиццерию, заказать на дом пиццу. И прилег на кровать всего на минутку передохнуть. И не заметил, как сразу уснул.
СЕНЧУРИ-СИТИ
– Ладно, давайте приступим, – сказал он. – Я предполагаю выделить НФПР десять миллионов долларов. И мы подписали все бумаги, верно?
– Именно так, – ответил Херб.
– Но теперь они хотят внести в это соглашение еще какой-то пункт?
– Совершенно верно, – ответил Марти Брен. – Обычная в таких делах мелкая закавыка. – Он зашелестел бумагами. – Любая благотворительная организация хочет распоряжаться полученными деньгами по своему усмотрению, пусть даже в договоре на получение энной суммы стоит отметка «для целевого использования». Возможно, целевое использование потребует большей или меньшей суммы, возможно, осуществляться оно будет с некоторой отсрочкой, или же часть средств будет заморожена в ходе какого-то судебного разбирательства, словом, тут существует масса причин. В данном конкретном случае специально отмечено, что деньги предназначаются для проведения судебного процесса вануату. И вот на данном этапе НФПР решил включить дополнительный пункт. «Вышеупомянутые деньги должны быть использованы для оплаты судопроизводства по процессу вануату, в том числе для оплаты услуг юристов, копирования и отправки бумаг… и так далее, и тому подобное… или же в других целях судопроизводства, а также в целях, которые руководство НФПР сочтет соответствующими главной направленности своей деятельности в качестве природоохранной организации».
– Так они хотят вставить именно эту фразу? – спросил после паузы Мортон.
– Ну да, сущая мелочь, я же говорил, – кивнул Брен.
– И такого пункта в моих предыдущих соглашениях по передаче благотворительных средств не было?
– Не припоминаю, трудно сразу сказать.
– Лично у меня создается впечатление, – сказал Мортон, – что НФПР хочет приостановить этот процесс и потратить деньги на какие-то другие нужды.
– Сомневаюсь, – сказал Херб.
– Почему? – воскликнул Мортон. – К чему тогда им вообще приспичило вписывать этот пункт? Послушайте, сделка уже согласована, все бумаги подписаны. А теперь вдруг потребовались изменения. Зачем?
– Ну, не такие уж существенные изменения, – пробормотал Брен.
– Кому ты вешаешь лапшу, Марти?
– Если вы внимательно посмотрите наш первоначальный договор, – невозмутимо произнес Брен, – то в одном из пунктов там сказано следующее: НФПР имеет полное право расходовать на другие свои нужды любые деньги, не потраченные на подачу иска и судопроизводство.
– Но это лишь в том случае, если после оплаты всех судебных издержек на счету остается какая-то сумма, – возразил ему Мортон. – И пока процесс не закончен, они не имеют права трогать эти деньги.
– Очевидно, они опасаются слишком длительной отсрочки.
– Какой еще отсрочки? – Мортон обернулся к Эвансу:
– Питер, ты был в Калвер-Сити? Что там происходит?
– Работа над составлением иска продвигается, – ответил тот. – Они развернулись на полную катушку. Над одним этим делом работают человек сорок. У меня не создалось впечатления, что они собираются отказаться от этого иска.
– Ну а проблемы с самим иском есть?
– Да, определенные трудности имеются, – сказал Эванс. – Сложное дело. И в суде им предстоит столкнуться с очень серьезными оппонентами. Они усердно готовятся к этой встрече.
– Почему мне раньше не сказали? – воскликнул Мортон. – Полгода тому назад Ник Дрейк уверял меня, что с этой долбаной тяжбой дело в шляпе, что это прекрасная возможность для рекламы, и вот теперь они хотят нарочно затянуть с подачей иска, чтобы… – Может, следует спросить самого Ника?
– У меня идея получше. Устроить в НФПР аудиторскую проверку.
В зале послышался ропот.
– Думаю, ты не прав, Джордж.
– Сделаем это частью нашего соглашения.
– Не уверен, что такое возможно.
– Они хотят поправку. Я тоже хочу поправку. В чем разница?
– Не уверен, что ты сможешь провести аудит всех их операций…
– Вот что, Джордж, – вмешался Херб Ловенштейн. – Вы с Ником давние друзья. Тебя выбрали Гражданином года. И назначать там аудит… как-то это не слишком украшает дружеские отношения.
– Словно я им не доверяю, да?
– Ну, если честно, то да.
– Так вот, я не доверяю. – Мортон навалился грудью на край стола и многозначительно оглядел всех присутствующих. – Желаете знать мое мнение? Они хотят вообще отказаться от этой тяжбы и потратить все деньги на конференцию под названием «Резкие климатические изменения», по поводу которой так завелся Ник.
– Не многовато ли десять миллионов долларов на проведение конференции?
– Откуда мне знать, сколько им надо? Он уже отправил не по адресу двести пятьдесят тысяч моих денег. Они оказались в гребаном Ванкувере. Откуда мне знать, может, он еще какие суммы отправил не туда.
– Тогда ты должен отозвать свои пожертвования.
– О господи! – простонал Марти Брен. – К чему такая спешка? Может, они уже успели связать себя финансовыми обязательствами, рассчитывая на эти деньги.
– Тогда надо оставить им немного, а остальное забрать.
– Нет, – сказал Мортон. – Я не собираюсь отзывать этот грант. Питер Эванс только что сказал, что работа над иском успешно продвигается. Ник говорит, что с той четвертью миллиона вышла просто ошибка, и я ему верю. Хочу, чтоб вы все же назначили аудит, хочу знать, что происходит. Ближайшие три недели меня в городе не будет.
– Вы уезжаете? Куда?
– Путешествовать.
– Но мы должны держать с вами связь, Джордж.
– Если не получится выйти на меня прямо, звоните Саре. Или попросите Питера, он сможет со мной связаться.
– Но Джордж…
– Все, ребята. Поговорите с Ником, послушайте, что он скажет. До скорого.
И он вышел из комнаты, следом за ним поспешила Сара.
Херб Ловенштейн окинул взглядом присутствующих.
– Что, черт подери, все это означает?..
ВАНКУВЕР
На протяжении нескольких недель никаких новостей не поступало, и вот теперь один из этих типов, брюнет в костюме с блестящим отливом, неожиданно заявился к нему, стал тыкать пальцем ему в лицо и обвинять в том, что он подписал договор, не подлежащий огласке. Что он якобы не имел права обсуждать какие-либо детали этого договора с кем бы то ни было и что теперь ему грозит судебное преследование.
– Может, выиграем мы, – сказал юрист. – Может, и проиграем. Но в любом случае ты можешь распрощаться с этим бизнесом, друг. Дом твой заложен. Сам ты в долгах как в шелках на всю оставшуюся жизнь. Так что подумай хорошенько. И держи язык за зубами.
Во время этого неприятного разговора сердце у Деймона стучало как бешеное. А все потому, что с ним уже успел связаться представитель таможенной службы. Некий человек по фамилии Кеннер, он должен был зайти к Деймону как раз сегодня днем. Задать несколько вопросов, так он выразился.
И больше всего на свете Деймон опасался, что Кеннер зайдет в офис в присутствии юриста. Но тот, к счастью, уже уехал. Он смотрел в окно и видел, как его машина, неприметный «Бьюик» – седан с номерными знаками Онтарио, описала по широкому двору полукруг и выехала за ворота.
Деймон начал прибираться в кабинете, он собирался домой. Он специально решил уйти пораньше, подумав, что не стоит дожидаться этого Кеннера. Агент какой-то таможенной службы. Никаких грехов по этой части Деймон за собой не знал. Так что к чему ему встречаться с таможенником? А если встреча произойдет, сможет ли он ответить на его вопросы?..
А вдруг ему предъявят обвинение в каком-то нарушении? И потащат в суд?..
Деймон решил сматывать удочки. Гром продолжал греметь, изредка небо озарялось голубоватой вспышкой молнии. Приближалась гроза.
Он уже собрался было запереть дверь, как вдруг увидел, что юрист забыл на столе свой мобильник. Рано или поздно наверняка хватится его и вернется. Но Деймон хотел уйти раньше, чем это случится.
Он торопливо сунул телефон в карман. Выключил свет, вышел из кабинета и запер дверь. Первые капли дождя уже начали падать на землю, когда он подошел к своей машине. Он отпер дверцу и уже садился за руль, когда мобильник вдруг зазвонил. Деймон не знал, что делать, ответить или нет. Телефон продолжал настойчиво звонить.
И вдруг грохнул взрыв, обдавший его жаром. Волной от него Деймона швырнуло на землю. Ослепленный и оглушенный он пытался подняться.
Сначала он думал, что взорвалась машина. Но нет. Машина была цела и невредима, вот только дверца почернела. Потом он заметил, что брюки на нем горят. Он тупо смотрел на танцующие язычки пламени и не шевелился. Тут раздался оглушительный раскат грома, казалось, небо над головой треснуло пополам. «Наверное, в меня попала молния, вот что», – подумал несчастный. О господи, это надо же! Чтоб в человека угодила молния. Он сел и стал хлопать по брючинам, пытаясь сбить пламя, но не получалось. Только теперь он ощутил в ногах боль. И он вспомнил, что в офисе есть огнетушитель.
Деймон поднялся и, прихрамывая, заковылял к двери в контору. Пальцы дрожали, справиться с замком никак не удавалось, и тут грянул второй взрыв. Он почувствовал острую боль в ушах, поднес руку к виску, ощутил что-то теплое и липкое. Посмотрел на пальцы – они были в крови. Тут он упал навзничь и умер.
СЕНЧУРИ-СИТИ
– Ума не приложу, что происходит, – сказала она. – Два дня назад он был в Северной Дакоте. Северная Дакота! За день до этого был в Чикаго. Думаю, сегодня может оказаться в Вайоминге. И еще он что-то говорил насчет того, что собирается побывать в Боулдере, штат Колорадо, но точно я не знаю.
– А что ему могло понадобиться в этом Боулдере? – спросил Эванс.
– Понятия не имею. Для снега вроде бы рановато.
– Может, завел новую подружку? – Мортон имел такую привычку: внезапно исчезать, когда удавалось закрутить роман с какой-нибудь очередной дамочкой.
– Я бы знала, – ответила Сара.
– Но чем же тогда он занимается?
– Представления не имею. Впечатление такое, будто на руках у него список покупок.
– Список покупок?
– Ну, вроде того, – сказала она. – Мне он поручил закупить специальное поисковое устройство. Ну, знаешь, для обнаружения местоположения. Затем ему понадобилась какая-то особая видеокамера, где можно использовать то ли си-си-ди, то ли си-си-эф, что-то в этом роде. Пришлось срочно заказывать в Гонконге. А вчера он позвонил и велел мне приобрести новенький «Феррари» у какого-то парня из Монтерея и переправить его потом морем в Сан-Франциско.
– Очередной «Феррари»?
– Я знаю? – ответила она. – Сколько «Феррари» может иметь один человек? И потом, этот никак не соответствует обычным его требованиям. Судя по снимкам, полученным по e-mail, автомобиль изрядно побит и потрепан.
– Может, он хочет отдать его на реставрацию?
– Если б хотел, то велел бы отправить машину в Рино. Там у него свои автомобильные мастера-реставраторы.
В голосе ее слышалась тревога.
– У тебя все в порядке, Сара?
– Если между нами, не знаю, сама не пойму. «Феррари», который он приобрел, называется «Дейтон Спайдер 363 Джи-ти-эс». Выпуска 1972 года.
– И что с того?
– Но у него уже есть такой, Питер. Как будто он не знает. И еще говорит по телефону как-то странно.
– В каком смысле странно?
– Ну просто… странно. Сам на себя не похож.
– А он один путешествует или с кем-то?
– Насколько мне известно, один.
Эванс нахмурился. Действительно очень странно.
Мортон ненавидел одиночество. И первой мыслью было: все это не правда.
– Ну а что слышно об этом типе Кеннере и его непальском дружке?
– Последнее, что знаю, – они собирались в Ванкувер, а затем – в Японию. Так что они не с ним.
– Угу, ясно.
– Когда он снова свяжется со мной, передам, что ты звонил.
– Это Джордж. Говорите после гудка. – Тут же прозвучал и гудок.
– Джордж, это Питер Эванс. Звоню просто так, узнать, не нужно ли чего вам. Позвоните мне в офис, если что понадобится.
Он повесил трубку и уставился в окно. Потом снова набрал номер.
– Центр анализа катастроф.
– Офис профессора Кеннера, будьте добры.
Через секунду его соединили с секретаршей.
– Это Питер Эванс. Я разыскиваю профессора Кеннера.
– Ах, да, мистер Эванс. Доктор Кеннер предупреждал, что вы можете позвонить.
– Вот как?
– Да. Так вы хотели бы поговорить с доктором Кеннером?
– Да. Хотел бы.
– В данный момент он в Токио. Запишите номер его мобильного.
– Да, пожалуйста.
Она продиктовала номер, Эванс записал его на желтом отрывном листке блокнота. И уже собрался позвонить, но тут вошла его секретарша Хитер и заявила, что съела что-то не то за ленчем и собирается провести остаток дня дома.
– Конечно. Поправляйся, – вздохнул он.
Едва успела она выйти, как зазвонил телефон в приемной. Это была Марго Лейн, любовница Мортона. Она спрашивала, куда, черт подери, подевался Джордж, и объясняться с ней по телефону пришлось битых полчаса.
И тут отворилась дверь, и в кабинет к нему вошел Николас Дрейк.
– А в чем дело?
– Мне не нравится, что Джордж проводит столько времени с этим типом по фамилии Кеннер.
– Не знал, что они проводят время вместе.
– Это несомненно. Ведь не верите же вы, что Джордж путешествует в одиночку?
Эванс промолчал.
– Джордж просто не выносит одиночества. Мы оба знаем это, Питер. И мне не нравится эта ситуация. Совсем даже не нравится. Джордж – хороший человек, нет нужды убеждать тебя в этом, ты и так знаешь. Но он очень подвержен сторонним влияниям. В том числе и самым отрицательным.
– Вы считаете, что профессор университета может оказать на него дурное влияние?
– Я тут навел кое-какие справки о профессоре Кеннере, – ответил Дрейк. – И некоторые вещи показались мне странными.
– Вот как?
– В резюме про него сказано, что он несколько лет проработал в правительстве. В Министерстве внутренних дел, Комитете по межправительственным соглашениям, ну и так далее.
Эванс пожал плечами:
– Это было десять лет назад. И потом, все эти записи мало что…
– Да, – перебил его Дрейк, – но есть и другие любопытные факты. После этого профессор Кеннер возвращается в Массачусетский технологический и работает там восемь лет весьма, надо признать, успешно. Консультирует Агентство по защите окружающей среды, Министерство обороны и т. д. и т. п., а потом вдруг неожиданно уходит в длительный академический отпуск. И никто толком не знает, что потом с ним происходит. Словно выпал из поля зрения радара.
– Ну, ничего не могу сказать, – протянул Эванс. – В визитке у него написано, что он является директором Центра анализа катастроф.
– В прошлом году, – ответила она. Принесли еду, и Дженифер махнула рукой, как бы давая понять, что с нее довольно разговоров. Она с аппетитом, даже жадностью поглощала буритто, вытирала подбородок тыльной стороной ладони. Эванс заметил у нее на руке неровный белый шрам, он тянулся от запястья до локтя.
– Господи, до чего же я люблю эту еду! – воскликнула она. – В округе Колумбия приличной мексиканской еды днем с огнем не сыскать.
– А вы родом оттуда?
Она кивнула:
– Да. Приехала помочь Джону.
– Он вас попросил?
– Просто не могла бросить его в такой ситуации. – Она пожала плечами. – А с моим другом мы видимся лишь по выходным. Да и то не всегда. Он уходит, я прихожу. Если суд начнется, рассмотрение займет год, может, даже два. Не думаю, что наши отношения это выдержат.
– А чем он занимается, ваш друг?
– Он юрист.
Эванс улыбнулся.
– Куда ни глянь, сплошь одни юристы.
– Да. Он занимается законотворчеством. Это не мое.
– А что тогда ваше?
– Подготовка свидетелей, отбор присяжных. Психологический анализ пула. Поэтому меня включили в состав этих исследовательских групп.
– Понимаю.
– Мы исходим из того, что большинство людей, выбранных в жюри присяжных, все же слышали о глобальном потеплении. Что большинство все же склонно считать это реальностью.
– От души надеюсь, что именно так, – заметил Эванс. – И вообще, на протяжении последних пятнадцати лет это стало вполне очевидным фактом.
– Но мы должны еще убедиться, что эти люди не изменят своего мнения перед лицом противоположных свидетельств.
– Противоположных?
– Ну, таких, как графики, что я показывала вам. Или данные со спутников. Вам известно о спутниковых данных?
Эванс покачал головой.
– Согласно теории глобального потепления, верхние слои атмосферы должны разогреваться от поступающих с земли испарений. Так называемый парниковый эффект. А затем уже согревается и сама поверхность. Но с 1979 года мы пользуемся данными со спутников, которые вращаются по околоземной орбите и постоянно снимают все показатели о состоянии атмосферы на высоте пяти миль. И данные эти показывают, что верхние слои атмосферы прогреваются куда меньше, чем земля и нижние ее слои. Фактически стратосфера, так называют самые верхние слои атмосферы, за последние десять лет даже стала холодней.
– Холодней? Но, может, тут возникли какие-то проблемы с самими измерениями…
– Поверьте мне, данные со спутников проверялись и перепроверялись десятки раз, – сказала она. – Вообще их можно считать самыми тщательно исследуемыми данными в мире. И вполне возможно внести в них «коррекции», чтоб приблизить к наземным измерениям. И данные с воздушных метеорологических шаров соответствуют спутниковым. Свидетельствуют о куда меньшем потеплении, чем принято думать.
– И это означает?..
Она пожала плечами:
– Еще одну проблему для нас. Как раз сейчас мы работаем над этим.
– Как именно?
– Мы считаем, что данные в любом случае будут слишком сложны для восприятия жюри. Все эти детали о МЗУ, микроволновых звуковых устройствах, сканерах с четырехканальным анализом излучений, результаты нелинейных измерений, варьирующихся во времени… Одна надежда – они поднимут руки и сдадутся окончательно. Ладно, хватит об этом. – Она вытерла губы салфеткой и перехватила взгляд Эванса: он смотрел на длинный белый шрам на ее руке.
– Откуда это у вас? – спросил он.
– Еще со времен колледжа.
– А я-то думал, что в нашем колледже были самые крутые нравы.
– Я занималась карате в спортивном городском клубе, – сказала она. – Иногда тренировки заканчивались очень поздно. Вы будете еще чипсы?
– Нет.
– Попросить принести счет? – спросила она.
– Прежде расскажите.
– Да рассказывать особенно нечего. Однажды поздно вечером я села в машину, собралась ехать домой. И тут на заднее сиденье запрыгнул какой-то парень и вытащил пушку. И велел мне трогать с места.
– Парень из вашей группы?
– Нет, постарше. Лет двадцати с небольшим.
– И что же вы сделали?
– Сказала, чтобы убирался вон из машины. А он упорствовал – поезжай. Ну и я завела мотор, сняла с ручника и спросила, куда именно он хочет ехать. А он оказался так глуп, что указал, и тут я врезала ему прямо в дыхалку. Но, видно, недостаточно сильно, потому как он выстрелил, пуля вышибла стекло, и он набросился на меня. И тогда я врезала ему снова, локтем. Раза два-три ударила.
– И что? – спросил Эванс.
– Он умер.
– Господи… – пробормотал Эванс.
– Бывает, что люди принимают неверное решение, – сказала она. – Ну что вы на меня так смотрите? Росту в нем было шесть футов два дюйма, вес соответственный, и он уже не раз привлекался и здесь, и в Небраске. За вооруженное ограбление, разбой с применением огнестрельного оружия, попытку изнасилования, чего только за ним ни числилось. Считаете, я должна была его пожалеть?
– Нет, – торопливо ответил Эванс.
– И все равно, вам его жалко, по глазам вижу. И другим тоже. Как вы могли сделать такое, ведь он еще совсем мальчишка, разве можно?.. Вот что я вам скажу. Люди ни черта не понимают, что говорят. Той ночью должен был погибнуть один из нас, или он, или я. И я рада, что это оказалась не я. Но, конечно, до сих пор вспоминать и думать об этом неприятно.
– Еще бы, – сочувственно кивнул Эванс.
– Иногда я просыпаюсь в холодном поту. Вижу, как пуля разбивает стекло прямо перед моим лицом. Понимаю, как близко была к смерти в тот момент. Я сглупила. Мне надо было сразу его убить.
Эванс замялся, не знал, что на это сказать.
– Вам когда-нибудь целились из пушки в голову? – спросила она.
– Нет…
– Тогда вы не знаете, что чувствует при этом человек.
– И много у вас было из-за этого неприятностей? – спросил он.
– Более чем достаточно. Какое-то время даже казалось, что я не смогу заниматься адвокатской практикой. Они считали, будто я сама спровоцировала его на такое поведение. Можете себе представить?! Да я видела этого парня впервые в жизни. Но тут появился очень хороший адвокат, он-то меня и спас.
– Болдер? Она кивнула:
– Да. Поэтому я здесь.
– Ну а с рукой что?
– А, это, – отмахнулась она. – Попала в аварию, сильно порезалась стеклом. – Она жестом подозвала официантку. – Как будем оплачивать счет?
– Я заплачу.
Через несколько минут они вышли на улицу. Эванс сощурился от яркого солнечного света. Они двинулись по тротуару.
– Вы, наверное, очень сильны в карате, – заметил он.
– Ну, достаточно хороша.
Они подошли к зданию склада. Он пожал ей руку.
– А знаете, очень хочется пообедать с вами еще раз в самое ближайшее время, – заметила Дженифер.
«Слишком уж прямолинейна, – подумал он. – Интересно, чем это вызвано, личной симпатией или желанием знать, как продвигается подготовка иска? Потому как сведения, полученные от нее и Болдера, нельзя было назвать утешительными».
– О, это было бы здорово, – ответил он.
– И затягивать с этим не будем?
– Ни в коем разе.
– Вы мне позвоните?
– Обязательно, – ответил Эванс.
БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ
Вторник, 24 августа
5.04 вечера
Уже почти стемнело, когда он наконец добрался до дома и поставил машину в гараж. Прошел через заднюю дверь и уже начал подниматься по лестнице, когда окошко отворилось и из своего закутка высунулась консьержка.– А вы только что с ними разминулись.
– С кем?
– Да с мастерами, которые должны были чинить кабель. Только-только ушли.
– Я никого не вызывал чинить кабель, – удивился Эванс. – Вы их впустили?
– Ну, конечно, нет. Они сказали, что подождут. Ждали и только что ушли.
Эванс не слыхал, чтобы мастера, вызванные чинить кабель, когда-нибудь кого-то ждали.
– Сколько ждали?
– Недолго. Минут десять.
– Ладно, спасибо.
Он поднялся на второй этаж. На дверной ручке висела табличка: «Жаль, что мы вас не застали». Там был номер телефона, а под ним фраза: «Позвоните снова в отдел обслуживания». И еще – адрес.
Только тут он понял, что произошло. В адресе было указано: 2119 Роксбери. Он же жил в доме под номером 2129. И номер этот значился над парадным входом, а не над задней дверью. Они зашли сюда по ошибке. Эванс приподнял коврик, проверить, на месте ли запасной ключ. Ключ был там, никто его вроде бы не трогал. Вокруг него скопилась пыль.
Он отпер дверь и вошел. Отправился прямо на кухню, открыл холодильник, там ничего не было, кроме упаковки с йогуртом. Не мешало бы съездить в супермаркет, но он слишком устал. Проверил автоответчик, не звонили ли Джанис или Кэрол. Не звонили. Теперь появилась еще и перспектива звонка от Дженифер Хейнс, но у нее был друг, проживала она в округе Колумбия, да и к тому же он знал, что у них все равно… ничего не получится.
Он подумал, не позвонить ли Джанис, но потом решил, что не стоит. Принял душ и собирался позвонить в пиццерию, заказать на дом пиццу. И прилег на кровать всего на минутку передохнуть. И не заметил, как сразу уснул.
СЕНЧУРИ-СИТИ
Среда, 25 августа
8.59 утра
Собрание проводилось в большом конференц-зале на четырнадцатом этаже. Там уже находились все четыре бухгалтера Мортона, его секретарша Сара Джонс, Херб Ловенштейн, ведавший инвестициями и вопросами недвижимости. Присутствовал также и господин по имени Марти Брен из НФПР, где он занимался проблемами налогообложения. К ним присоединился Эванс. Мортон, ненавидевший подобного рода финансовые совещания, нервно расхаживал по комнате.– Ладно, давайте приступим, – сказал он. – Я предполагаю выделить НФПР десять миллионов долларов. И мы подписали все бумаги, верно?
– Именно так, – ответил Херб.
– Но теперь они хотят внести в это соглашение еще какой-то пункт?
– Совершенно верно, – ответил Марти Брен. – Обычная в таких делах мелкая закавыка. – Он зашелестел бумагами. – Любая благотворительная организация хочет распоряжаться полученными деньгами по своему усмотрению, пусть даже в договоре на получение энной суммы стоит отметка «для целевого использования». Возможно, целевое использование потребует большей или меньшей суммы, возможно, осуществляться оно будет с некоторой отсрочкой, или же часть средств будет заморожена в ходе какого-то судебного разбирательства, словом, тут существует масса причин. В данном конкретном случае специально отмечено, что деньги предназначаются для проведения судебного процесса вануату. И вот на данном этапе НФПР решил включить дополнительный пункт. «Вышеупомянутые деньги должны быть использованы для оплаты судопроизводства по процессу вануату, в том числе для оплаты услуг юристов, копирования и отправки бумаг… и так далее, и тому подобное… или же в других целях судопроизводства, а также в целях, которые руководство НФПР сочтет соответствующими главной направленности своей деятельности в качестве природоохранной организации».
– Так они хотят вставить именно эту фразу? – спросил после паузы Мортон.
– Ну да, сущая мелочь, я же говорил, – кивнул Брен.
– И такого пункта в моих предыдущих соглашениях по передаче благотворительных средств не было?
– Не припоминаю, трудно сразу сказать.
– Лично у меня создается впечатление, – сказал Мортон, – что НФПР хочет приостановить этот процесс и потратить деньги на какие-то другие нужды.
– Сомневаюсь, – сказал Херб.
– Почему? – воскликнул Мортон. – К чему тогда им вообще приспичило вписывать этот пункт? Послушайте, сделка уже согласована, все бумаги подписаны. А теперь вдруг потребовались изменения. Зачем?
– Ну, не такие уж существенные изменения, – пробормотал Брен.
– Кому ты вешаешь лапшу, Марти?
– Если вы внимательно посмотрите наш первоначальный договор, – невозмутимо произнес Брен, – то в одном из пунктов там сказано следующее: НФПР имеет полное право расходовать на другие свои нужды любые деньги, не потраченные на подачу иска и судопроизводство.
– Но это лишь в том случае, если после оплаты всех судебных издержек на счету остается какая-то сумма, – возразил ему Мортон. – И пока процесс не закончен, они не имеют права трогать эти деньги.
– Очевидно, они опасаются слишком длительной отсрочки.
– Какой еще отсрочки? – Мортон обернулся к Эвансу:
– Питер, ты был в Калвер-Сити? Что там происходит?
– Работа над составлением иска продвигается, – ответил тот. – Они развернулись на полную катушку. Над одним этим делом работают человек сорок. У меня не создалось впечатления, что они собираются отказаться от этого иска.
– Ну а проблемы с самим иском есть?
– Да, определенные трудности имеются, – сказал Эванс. – Сложное дело. И в суде им предстоит столкнуться с очень серьезными оппонентами. Они усердно готовятся к этой встрече.
– Почему мне раньше не сказали? – воскликнул Мортон. – Полгода тому назад Ник Дрейк уверял меня, что с этой долбаной тяжбой дело в шляпе, что это прекрасная возможность для рекламы, и вот теперь они хотят нарочно затянуть с подачей иска, чтобы… – Может, следует спросить самого Ника?
– У меня идея получше. Устроить в НФПР аудиторскую проверку.
В зале послышался ропот.
– Думаю, ты не прав, Джордж.
– Сделаем это частью нашего соглашения.
– Не уверен, что такое возможно.
– Они хотят поправку. Я тоже хочу поправку. В чем разница?
– Не уверен, что ты сможешь провести аудит всех их операций…
– Вот что, Джордж, – вмешался Херб Ловенштейн. – Вы с Ником давние друзья. Тебя выбрали Гражданином года. И назначать там аудит… как-то это не слишком украшает дружеские отношения.
– Словно я им не доверяю, да?
– Ну, если честно, то да.
– Так вот, я не доверяю. – Мортон навалился грудью на край стола и многозначительно оглядел всех присутствующих. – Желаете знать мое мнение? Они хотят вообще отказаться от этой тяжбы и потратить все деньги на конференцию под названием «Резкие климатические изменения», по поводу которой так завелся Ник.
– Не многовато ли десять миллионов долларов на проведение конференции?
– Откуда мне знать, сколько им надо? Он уже отправил не по адресу двести пятьдесят тысяч моих денег. Они оказались в гребаном Ванкувере. Откуда мне знать, может, он еще какие суммы отправил не туда.
– Тогда ты должен отозвать свои пожертвования.
– О господи! – простонал Марти Брен. – К чему такая спешка? Может, они уже успели связать себя финансовыми обязательствами, рассчитывая на эти деньги.
– Тогда надо оставить им немного, а остальное забрать.
– Нет, – сказал Мортон. – Я не собираюсь отзывать этот грант. Питер Эванс только что сказал, что работа над иском успешно продвигается. Ник говорит, что с той четвертью миллиона вышла просто ошибка, и я ему верю. Хочу, чтоб вы все же назначили аудит, хочу знать, что происходит. Ближайшие три недели меня в городе не будет.
– Вы уезжаете? Куда?
– Путешествовать.
– Но мы должны держать с вами связь, Джордж.
– Если не получится выйти на меня прямо, звоните Саре. Или попросите Питера, он сможет со мной связаться.
– Но Джордж…
– Все, ребята. Поговорите с Ником, послушайте, что он скажет. До скорого.
И он вышел из комнаты, следом за ним поспешила Сара.
Херб Ловенштейн окинул взглядом присутствующих.
– Что, черт подери, все это означает?..
ВАНКУВЕР
Четверг, 26 августа
12.44 дня
Издали доносились грозные раскаты грома. Нат Деймон выглянул в окно кабинета и вздохнул. Он всегда знал, что этот бизнес со сдачей в наем подлодок до добра не доведет. После возврата чека банком он аннулировал заказ в надежде, что положит конец всей этой подозрительной сделке. Но он ошибался.На протяжении нескольких недель никаких новостей не поступало, и вот теперь один из этих типов, брюнет в костюме с блестящим отливом, неожиданно заявился к нему, стал тыкать пальцем ему в лицо и обвинять в том, что он подписал договор, не подлежащий огласке. Что он якобы не имел права обсуждать какие-либо детали этого договора с кем бы то ни было и что теперь ему грозит судебное преследование.
– Может, выиграем мы, – сказал юрист. – Может, и проиграем. Но в любом случае ты можешь распрощаться с этим бизнесом, друг. Дом твой заложен. Сам ты в долгах как в шелках на всю оставшуюся жизнь. Так что подумай хорошенько. И держи язык за зубами.
Во время этого неприятного разговора сердце у Деймона стучало как бешеное. А все потому, что с ним уже успел связаться представитель таможенной службы. Некий человек по фамилии Кеннер, он должен был зайти к Деймону как раз сегодня днем. Задать несколько вопросов, так он выразился.
И больше всего на свете Деймон опасался, что Кеннер зайдет в офис в присутствии юриста. Но тот, к счастью, уже уехал. Он смотрел в окно и видел, как его машина, неприметный «Бьюик» – седан с номерными знаками Онтарио, описала по широкому двору полукруг и выехала за ворота.
Деймон начал прибираться в кабинете, он собирался домой. Он специально решил уйти пораньше, подумав, что не стоит дожидаться этого Кеннера. Агент какой-то таможенной службы. Никаких грехов по этой части Деймон за собой не знал. Так что к чему ему встречаться с таможенником? А если встреча произойдет, сможет ли он ответить на его вопросы?..
А вдруг ему предъявят обвинение в каком-то нарушении? И потащат в суд?..
Деймон решил сматывать удочки. Гром продолжал греметь, изредка небо озарялось голубоватой вспышкой молнии. Приближалась гроза.
Он уже собрался было запереть дверь, как вдруг увидел, что юрист забыл на столе свой мобильник. Рано или поздно наверняка хватится его и вернется. Но Деймон хотел уйти раньше, чем это случится.
Он торопливо сунул телефон в карман. Выключил свет, вышел из кабинета и запер дверь. Первые капли дождя уже начали падать на землю, когда он подошел к своей машине. Он отпер дверцу и уже садился за руль, когда мобильник вдруг зазвонил. Деймон не знал, что делать, ответить или нет. Телефон продолжал настойчиво звонить.
И вдруг грохнул взрыв, обдавший его жаром. Волной от него Деймона швырнуло на землю. Ослепленный и оглушенный он пытался подняться.
Сначала он думал, что взорвалась машина. Но нет. Машина была цела и невредима, вот только дверца почернела. Потом он заметил, что брюки на нем горят. Он тупо смотрел на танцующие язычки пламени и не шевелился. Тут раздался оглушительный раскат грома, казалось, небо над головой треснуло пополам. «Наверное, в меня попала молния, вот что», – подумал несчастный. О господи, это надо же! Чтоб в человека угодила молния. Он сел и стал хлопать по брючинам, пытаясь сбить пламя, но не получалось. Только теперь он ощутил в ногах боль. И он вспомнил, что в офисе есть огнетушитель.
Деймон поднялся и, прихрамывая, заковылял к двери в контору. Пальцы дрожали, справиться с замком никак не удавалось, и тут грянул второй взрыв. Он почувствовал острую боль в ушах, поднес руку к виску, ощутил что-то теплое и липкое. Посмотрел на пальцы – они были в крови. Тут он упал навзничь и умер.
СЕНЧУРИ-СИТИ
Четверг, 2 сентября
12.31 дня
Обычно Питер Эванс говорил с Мортоном каждый день. Иногда дважды в день. Но прошла неделя, от Мортона ничего не было слышно, и Эванс позвонил по его домашнему телефону. Ответила Сара.– Ума не приложу, что происходит, – сказала она. – Два дня назад он был в Северной Дакоте. Северная Дакота! За день до этого был в Чикаго. Думаю, сегодня может оказаться в Вайоминге. И еще он что-то говорил насчет того, что собирается побывать в Боулдере, штат Колорадо, но точно я не знаю.
– А что ему могло понадобиться в этом Боулдере? – спросил Эванс.
– Понятия не имею. Для снега вроде бы рановато.
– Может, завел новую подружку? – Мортон имел такую привычку: внезапно исчезать, когда удавалось закрутить роман с какой-нибудь очередной дамочкой.
– Я бы знала, – ответила Сара.
– Но чем же тогда он занимается?
– Представления не имею. Впечатление такое, будто на руках у него список покупок.
– Список покупок?
– Ну, вроде того, – сказала она. – Мне он поручил закупить специальное поисковое устройство. Ну, знаешь, для обнаружения местоположения. Затем ему понадобилась какая-то особая видеокамера, где можно использовать то ли си-си-ди, то ли си-си-эф, что-то в этом роде. Пришлось срочно заказывать в Гонконге. А вчера он позвонил и велел мне приобрести новенький «Феррари» у какого-то парня из Монтерея и переправить его потом морем в Сан-Франциско.
– Очередной «Феррари»?
– Я знаю? – ответила она. – Сколько «Феррари» может иметь один человек? И потом, этот никак не соответствует обычным его требованиям. Судя по снимкам, полученным по e-mail, автомобиль изрядно побит и потрепан.
– Может, он хочет отдать его на реставрацию?
– Если б хотел, то велел бы отправить машину в Рино. Там у него свои автомобильные мастера-реставраторы.
В голосе ее слышалась тревога.
– У тебя все в порядке, Сара?
– Если между нами, не знаю, сама не пойму. «Феррари», который он приобрел, называется «Дейтон Спайдер 363 Джи-ти-эс». Выпуска 1972 года.
– И что с того?
– Но у него уже есть такой, Питер. Как будто он не знает. И еще говорит по телефону как-то странно.
– В каком смысле странно?
– Ну просто… странно. Сам на себя не похож.
– А он один путешествует или с кем-то?
– Насколько мне известно, один.
Эванс нахмурился. Действительно очень странно.
Мортон ненавидел одиночество. И первой мыслью было: все это не правда.
– Ну а что слышно об этом типе Кеннере и его непальском дружке?
– Последнее, что знаю, – они собирались в Ванкувер, а затем – в Японию. Так что они не с ним.
– Угу, ясно.
– Когда он снова свяжется со мной, передам, что ты звонил.
* * *
Эванс повесил трубку со смутным чувством неудовлетворения и тревоги. А затем, чисто импульсивно, набрал номер сотового телефона Мортона. Но там раздался механический голос автоответчика:– Это Джордж. Говорите после гудка. – Тут же прозвучал и гудок.
– Джордж, это Питер Эванс. Звоню просто так, узнать, не нужно ли чего вам. Позвоните мне в офис, если что понадобится.
Он повесил трубку и уставился в окно. Потом снова набрал номер.
– Центр анализа катастроф.
– Офис профессора Кеннера, будьте добры.
Через секунду его соединили с секретаршей.
– Это Питер Эванс. Я разыскиваю профессора Кеннера.
– Ах, да, мистер Эванс. Доктор Кеннер предупреждал, что вы можете позвонить.
– Вот как?
– Да. Так вы хотели бы поговорить с доктором Кеннером?
– Да. Хотел бы.
– В данный момент он в Токио. Запишите номер его мобильного.
– Да, пожалуйста.
Она продиктовала номер, Эванс записал его на желтом отрывном листке блокнота. И уже собрался позвонить, но тут вошла его секретарша Хитер и заявила, что съела что-то не то за ленчем и собирается провести остаток дня дома.
– Конечно. Поправляйся, – вздохнул он.
Едва успела она выйти, как зазвонил телефон в приемной. Это была Марго Лейн, любовница Мортона. Она спрашивала, куда, черт подери, подевался Джордж, и объясняться с ней по телефону пришлось битых полчаса.
И тут отворилась дверь, и в кабинет к нему вошел Николас Дрейк.
* * *
– Я очень обеспокоен, – сказал Николас Дрейк, Он стоял у окна, заложив руки за спину, и смотрел на офисное здание напротив.– А в чем дело?
– Мне не нравится, что Джордж проводит столько времени с этим типом по фамилии Кеннер.
– Не знал, что они проводят время вместе.
– Это несомненно. Ведь не верите же вы, что Джордж путешествует в одиночку?
Эванс промолчал.
– Джордж просто не выносит одиночества. Мы оба знаем это, Питер. И мне не нравится эта ситуация. Совсем даже не нравится. Джордж – хороший человек, нет нужды убеждать тебя в этом, ты и так знаешь. Но он очень подвержен сторонним влияниям. В том числе и самым отрицательным.
– Вы считаете, что профессор университета может оказать на него дурное влияние?
– Я тут навел кое-какие справки о профессоре Кеннере, – ответил Дрейк. – И некоторые вещи показались мне странными.
– Вот как?
– В резюме про него сказано, что он несколько лет проработал в правительстве. В Министерстве внутренних дел, Комитете по межправительственным соглашениям, ну и так далее.
Эванс пожал плечами:
– Это было десять лет назад. И потом, все эти записи мало что…
– Да, – перебил его Дрейк, – но есть и другие любопытные факты. После этого профессор Кеннер возвращается в Массачусетский технологический и работает там восемь лет весьма, надо признать, успешно. Консультирует Агентство по защите окружающей среды, Министерство обороны и т. д. и т. п., а потом вдруг неожиданно уходит в длительный академический отпуск. И никто толком не знает, что потом с ним происходит. Словно выпал из поля зрения радара.
– Ну, ничего не могу сказать, – протянул Эванс. – В визитке у него написано, что он является директором Центра анализа катастроф.