Страница:
– А куда мы плывем? – поинтересовалась Шарлотта.
Прежде чем ответить, капитан Баррет обменялся быстрым взглядом с Александром.
– На остров Пакос. Нам надо запастись продовольствием.
– А потом поплывем в Англию? – спросила леди Аделина.
На сей раз ответил Александр:
– Нет. Мне очень жаль, сударыня, но вернуться в Англию сразу мы не можем. Нам надо поскорее отвезти продовольствие в Грецию, а путешествие в Англию отняло бы у нас несколько недель. Мы просто не можем себе этого позволить. Крестьяне умрут от голода, если я в ближайшие дни не привезу им пищи.
– Не волнуйтесь, сударыня, – подхватил капитан Баррет. – У Александра есть морские карты, на которых обозначены все маршруты турецких военных кораблей. Ему дал их сам министр иностранных дел. Мы проскользнем в порт незаметно, турки ничего не заподозрят.
Леди Аделина успокоилась. Шарлотта тоже, но по другой причине. Если возвращение в Англию откладывается, то у нее еще есть шанс найти общий язык с Александром…
Однако следующая же реплика принца разрушила ее надежды.
– Спешу вас порадовать, мисс Риппон. Султан поручил мне лично переговорить с мистером Каннингом, так что из Греции мы стрелой помчимся в Англию. Приободритесь, вскоре вы избавитесь от моего общества.
Шарлотта вскинула на него глаза.
– Почему вы называете меня «мисс Риппон»?
Александр замялся. Леди Аделина поспешила вмешаться:
– Но как же ему тебя называть, дорогая? Принц не хуже нас понимает, что ваш брак не может считаться законным.
– Напротив, – торопливо возразил Александр, – пока я не заявлю при свидетелях о нашем разводе, мы считаемся законными супругами. Тетушка Аделина была явно шокирована.
– Почему же тогда вы называете меня «мисс Риппон»? – вызывающе повторила Шарлотта.
Глаза принца потемнели.
– Вероятно, потому, что не хочу оскорблять вас напоминанием о наших истинных отношениях. А как еще прикажете вас называть, мисс Риппон?
Шарлотта вдруг воочию увидела постель в спальне Александра, себя в его объятиях… В памяти всплыл любовный шепот, страстные слова и ласковые имена, которыми они называли друг друга. Она густо покраснела. Хенк Баррет поглядел на обоих и, улыбнувшись в усы, отпил глоток кларета.
«Ишь, голубки!» – со смешанным чувством раздражения и зависти подумал он.
Но потом сжалился и пришел им на выручку, тактично сменив тему разговора:
– Алекс, мы еще не рассказали дамам, какая участь постигла нашего старого друга сэра Клайва Боттомли. Они ведь не знают, что его встреча с великим визирем неожиданно закончилось для сэра Клайва так неудачно.
После того как Александр оказался на борту корабля, судьба сэра Клайва, честно говоря, не волновала Шарлотту, однако сейчас она притворилась, будто ее разбирает жгучее любопытство.
– А что с ним такое стряслось, капитан Баррет?
Хенк хохотнул.
– Великий визирь выдал его британскому послу. Вместе со всеми секретными бумагами, которые сэр Клайв пытался ему продать.
Леди Аделина захлопала в ладоши. Шарлотта улыбнулась.
– Я рада слышать, что он получил по заслугам, капитан. Но почему, скажите на милость, великий визирь так с ним обошелся?
– Уверяю вас, он преследовал не наши с вами, а свои личные интересы, – сказал Александр. – Великий визирь понял, что султан не поверит сэру Клайву, и решил, что этот человек ему больше не нужен. Тридцать лет назад сэра Клайва бросили бы в темницу, но теперь даже великий визирь обращается с влиятельными иностранцами более осторожно. Да и потом… он же ничего не терял, отдавая сэра Клайва британским властям. Избежать наказания сэру Клайву не удастся, так что великому визирю он больше докучать не будет. А Оттоманскую империю не упрекнешь в том, что она третирует английских подданных. Великий визирь остался даже доволен таким исходом дела.
Леди Аделина тоже была довольна. Главное, что сэра Клайва взяли под стражу британские власти. О международной политике доброй тетушке беседовать не хотелось, и она живо поинтересовалась:
– Сколько времени уйдет на погрузку продовольствия?
– Часов пять-шесть, – ответил Хенк. – Мы собираемся начать погрузку сразу же, как только встанем на якорь. Неважно, днем или ночью. Жители острова рады подзаработать, поэтому в грузчиках у нас недостатка не будет. Тем более что остров хотя и находится рядом с Турцией, но живут на нем греки. Они знают, что продовольствие предназначено для их голодающих соотечественников, и будут работать за троих.
– Капитан Баррет, а мы не могли бы послать весточку нашим родным? Дайте им знать, что мы с Шарлоттой возвращаемся домой…
– Да я бы с радостью, сударыня, но на Пакосе нет почты. Можно, наверное, найти кого-нибудь, кто согласится отвезти письмо в более оживленное место, откуда его удастся переслать в Англию, но думаю, мы очутимся в Англии скорее, чем дойдет письмо. Моя «Прекрасная американка» – быстроходное судно.
– Что ж, это радует. – Леди Аделина явно настроилась на жизнерадостную волну. Она грациозно встала из-за стола и сказала светским тоном, каким обычно разговаривала, принимая гостей у себя дома: – Джентльмены, мы с племянницей удаляемся, а вы наслаждайтесь портвейном. Будем надеяться, ветер не переменится, и мы прибудем на Пакос точно по расписанию.
Однако ветер переменился, и Хенк лишь далеко за полдень ввел свой корабль в глубокую бухту на западной стороне острова Пакос.
Александр и трое матросов покинули корабль первыми: они кинулись вплавь, не дожидаясь, пока судно встанет на якорь. Шарлотта и леди Аделина сошли на берег спустя два часа, и к тому времени по меньшей мере двадцать островитян уже сновали взад и вперед, как муравьи, перетаскивая большие сосуды и ящики, а еще десяток человек перевозили на лодках провизию и загружали ее в трюмы «Прекрасной американки». Александр в бриджах и легкой рубашке стоял по колено в воде, руководя погрузкой, а Хенк Баррет отдавал указания на корабле.
Лейтенант Фицрой и юнга Эдвин водрузили на берегу полотняный навес, чтобы защитить от палящего солнца нежную кожу дам, а второй кусок полотна расстелили на песке, чтобы прелестные создания не замарали свои наряды. Команда корабля была слишком занята погрузкой, и на завтрак все удовольствовались лишь кофе с печеньем. Поэтому Шарлотта пришла в восторг, когда лейтенант протянул ей корзинку с хлебом, холодной курицей и гроздьями роскошного черного винограда. Все это принесли на берег местные ребятишки.
– Мы так благодарны вам за заботу, лейтенант, – улыбнулась Шарлотта.
– Это принц Карим решил, что вы, должно быть, проголодались, – откликнулся Фицрой.
– В таком случае скажите ему спасибо, – торжественно провозгласила леди Аделина, усаживаясь на подстилку и поудобнее прислоняясь спиной к большому валуну.
Когда трапеза была закончена, леди Аделина заявила, что она, пожалуй, поспит.
– Ты бы тоже вздремнула, Шарлотта, а то у тебя такой взбудораженный вид. Вероятно, из-за жары. – С этими словами тетушка старательно расправила юбку, закрывая ноги, легла в тень и моментально уснула.
Шарлотта не считала, что в ее волнении повинна жара. Не в силах последовать примеру тетушки и благоразумно заснуть, она неотрывно смотрела на Александра, который нес в лодку тяжелый ящик. На плечах принца вздулись бугры мышц. У Шарлотты опять заныл низ живота, и на сей раз она уже поняла, что это от желания. От желания обнять Александра, прижаться к нему и почувствовать, как его мускулистое тело накрывает ее, словно одеяло. И как он ласкает ее грудь, поглаживает бедра…
Шарлотта крепко зажмурилась, отгоняя болезненно яркие воспоминания. А когда снова открыла глаза, Александр обходил ряды вспотевших, утомленных рабочих и старался их подбодрить. Намокшая от пота и морских брызг рубашка прилипла к его спине. После отъезда из Англии Александр ни разу не стригся, и его черные волосы успели порядком отрасти. Он прошел в нескольких футах от Шарлотты, но даже не взглянул в ее сторону. Прядь волос упала принцу на глаза, и он небрежным жестом откинул ее рукой.
Сердце Шарлотты защемило от нежности. О, если бы она могла найти в себе мужество, сбросить туфли, снять чулки и побежать к Александру, опять стоявшему по колено в воде. Она бы отерла пот с его лба, чтобы он не капал любимому в глаза. И предложила бы ему виноградного сока. И обняла бы его…
Прямо здесь? На виду у чужих людей? Но ее многочисленные юбки намокнут, прилипнут к ногам, будут стеснять движения. Она еще, чего доброго, упадет под напором волн и вместо помощи станет Александру обузой…
Шарлотта с сожалением отвернулась от принца, и чуть было не сбила с ног двух симпатичных, но невероятно грязных малышей, стоявших за ее спиной.
Старшему было года четыре. Он серьезно, не мигая, смотрел на Шарлотту. Младший, только-только научившийся ходить, деловито сосал палец. Он безмятежно улыбнулся, схватил свободной рукой Шарлотту за подол юбки и без слов позвал ее за собой вглубь острова.
Жара стояла нестерпимая; галька, которой была усеяна дорожка, жгла ноги. Шарлотта не на шутку испугалась, что вот-вот упадет в обморок, и испытала огромное облегчение, когда босоногие малыши, которым удушливый зной был нипочем, остановились перед убогой хижиной. В поместье Риппонов в таком сарае обитали разве что свиньи. Старший мальчик отодвинул дырявый кожаный полог и жестом пригласил Шарлотту войти. На нее пахнуло страшным зловонием. Шарлотта вздрогнула, но, судорожно вдохнув свежего воздуха, все же переступила порог…
На грязном полу сидела, привалившись к стене, худая – кожа да кости – изможденная женщина. Она была почти одного возраста с Шарлоттой. В руках женщина держала новорожденного младенца.
Шарлотта присела на корточки и умиленно залепетала какие-то ласковые слова, надеясь, что гречанка, и не зная английского, почувствует ее восхищение. Женщина гордо улыбнулась и раскрыла пеленки, демонстрируя гостье красоту малютки.
– Еще один мальчик, – сказала Шарлотта, кивая на старших детей женщины. – Ваш муж, наверное, рад, что у него столько чудесных сыновей.
Мать, вероятно, догадалась о смысле этих слов и ответила на них усталой улыбкой. Но мальчики продолжали тянуть Шарлотту за юбку, и она, в конце концов, сообразила, что они привели ее вовсе не любоваться на своего маленького братика. Нет, интерес детей был прикован к большой козе, привязанной к огромной кровати. Кроме этой кровати, в лачуге мебели не было.
Коза, как и мать мальчиков, судя по всему, родила совсем недавно, и ее белоснежные детеныши – чище их в хижине Шарлотта ничего не увидела – ковыляли вокруг матери на еще нетвердых ножках. Ребятишки радостно загомонили, когда Шарлотта отважилась погладить козу по голове. Карапуз вынул палец изо рта и, схватив самого маленького и слабенького козленка, сунул его в руки Шарлотте.
Она с улыбкой приняла временный дар. Между тем старший брат достал с нижней полки глиняную плошку и удивительно ловко принялся доить козу своими крошечными ручонками. Поймав одобрительный взгляд матери, малыш гордо угостил англичанку пенной голубоватой жидкостью.
В желудке Шарлотты что-то грозно екнуло, недвусмысленно предупреждая: дескать, теплое козье молоко – не самое лучшее питье в летнюю жару. Однако она проигнорировала это предупреждение и, вернув козе ее детеныша, взяла плошку. Три пары темных человеческих глаз и пара козьих пристально наблюдали за действиями Шарлотты. Отказаться от подношения было невозможно. Шарлотта зажмурилась и залпом осушила плошку, после чего окончательно убедилась в том, что козье молоко никогда не войдет в число ее любимых напитков. От добавки она наотрез отказалась.
Потом ей вдруг пришло в голову, что, может быть, у этого семейства нет другой живности, кроме козы, и она призадумалась, чем бы отблагодарить греков за доброту, но так, чтобы они не обиделись. Задыхаясь от жары, Шарлотта вспомнила, что на ней три нижние юбки из чистого льна, украшенные кружевами. По меньшей мере, одна лишняя… Шарлотта постаралась не думать, как оценила бы ее поведение леди Аделина, и, отвернувшись от мальчиков, торопливо сняла нижнюю юбку.
– Вот. Это для малыша. – Она положила юбку в деревянную колыбель.
Мать нерешительно дотронулась до белоснежного льна, с благоговейным трепетом посмотрела на Шарлотту и рассыпалась в благодарностях, но мальчики не дали ей договорить и бесцеремонно увели гостью из хижины. Белая ткань с кружевами явно не показалась им столь уж прекрасным подарком.
Солнце уже клонилось к закату. Жара начала спадать. Ветерок ерошил Шарлотте волосы. Ей вдруг стало неизъяснимо хорошо.
Она шла с ребятишками по пляжу. Они скакали, как козлята. Желая показать ей все свои сокровища, мальчики привели Шарлотту к роднику, бившему из скалы. Возле родника образовался небольшой оазис, где зеленела густая трава, и росли яркие цветы. Шарлотта опустилась на колени, сняла шляпу и, расстегнув верхние пуговицы платья, принялась плескаться в прохладной воде. Малыши с интересом наблюдали за ней, но не собирались последовать ее примеру.
– Какого черта ты тут делаешь? – Александр говорил тихо, но Шарлотта сразу поняла, что он разъярен. – Ты где была? Твоя тетка с ума сходит, а половина моей команды тратит драгоценное время на твои поиски.
Шарлотта вскочила на ноги. По ее лицу и рукам текла вода. Ей было безумно стыдно, что Александр застал ее в таком виде. Она утерла лоб рукавом, и хотела было сказать что-то в свое оправдание, но посмотрела на перекошенное от злобы лицо Александра, и виноватые слова замерли у нее на губах…
– Половина вашей команды? – переспросила Шарлотта, все больше распаляясь. – Капитан Баррет, я уверена, изумился бы, услышав такие речи.
– «Американка», конечно, принадлежит ему, но последние три года она оснащалась на мои деньги. Так что это моя команда разыскивает тебя по всему острову.
– Насколько я понимаю, вы называете меня «мисс Риппон» только в присутствии моей тетушки, принц Карим. Получается, что на людях у нас одни отношения, а наедине – другие?
Малыши, взволнованные звуками сердитых голосов, жались к ногам Шарлотты. Пытаясь закрыть лица ее юбкой, они потянули за подол, и на лифе платья расстегнулось еще несколько пуговиц. Шарлотта спохватилась, но поздно! Смущенно пряча глаза, она принялась поспешно застегивать пуговицы, но пальцы ее не слушались. Взгляд Александра прожигал обнажившуюся грудь.
Александр шагнул к Шарлотте; под напором неудержимого желания его напускной гнев моментально улетучился.
– Нет, – хрипло пробормотал он, накрывая ее руку ладонью, – не застегивай платье, Шарлотта. Позволь мне насладиться прекрасным зрелищем. Пусть эти воспоминания будут потом терзать меня всю жизнь.
– Нам пора на берег… Твои моряки… малыши… – бессвязно пролепетала Шарлотта.
Александр тихо обратился к мальчикам по-гречески, и они побежали к берегу.
– Моих людей поблизости не видно, Шарлотта, а малыши побежали за лакомствами, – Александр медленно потянулся к жене. – Дай мне губы, Шарлотта. Я хочу еще раз вкусить их сладость.
Шарлотта нерешительно обратила лицо к принцу. Она была еще так невинна, что ее шокировала откровенная страсть, сквозившая в его взгляде. Робея, но при этом трепеща от предвкушения радости, Шарлотта позволила Александру взять ее за плечи и покорно прильнула к его могучей груди. Прижавшись щекой к мокрой рубашке, она услышала, как часто и гулко бьется сердце принца. Александр впился в губы жены жадным поцелуем, и пылкое, безудержное желание воспламенило ее кровь.
Она беспомощно трепетала в его объятиях, все ее тело пылало в огне страсти, разгоревшемся из крохотной искры. Пальцы принца нащупали расстегнутый ворот платья, медленно, словно поддразнивая, принялись развязывать шнурки корсажа. Когда рука Александра проскользнула под корсаж и дотронулась до груди Шарлотты, она слабо застонала и порывисто обняла мужа за шею. Она уже ни о чем не думала, ей хотелось лишь прижаться к нему как можно теснее, мечтала, чтобы их обнаженные тела соприкоснулись и чтобы он ласкал, ласкал ее без устали…
– Шарлотта! – внезапно раздался душераздирающий крик тетушки Аделины. – Господи Боже ты мой, что ты делаешь, девочка?
Александр замер. Шарлотта же вначале только еще крепче обняла его – в любовной горячке она напрочь позабыла про гордость, утратила способность думать. Но затем туман страсти рассеялся. До Шарлотты дошло, что тетя Аделина застала ее в объятиях Александра. Она побагровела от стыда и судорожно дернулась, однако принц ее удержал.
– Погоди минутку, – прошептал Александр на ухо Шарлотте, ловко застегивая ее платье. – Боюсь, если мы предстанем перед тетушкой в таком виде, с ней неминуемо случится истерика.
Взволнованное кудахтанье леди Аделины перебил бас Хенка Баррета, в котором звучала еле уловимая ирония.
– Поторапливайся, Алекс! Парни уже заносят на борт последние бочки с маслом. Я провожу на корабль леди Аделину, а ты позаботься о мисс Риппон.
– Спасибо за заботу, Хенк. – В голосе Александра чувствовалась не только ирония, но и горечь.
– Да что ты, Алекс! Кстати, вода понемногу прибывает. Через три с половиной часа нам надо выйти из гавани.
– Не волнуйся за нас, мы не опоздаем на корабль, – откликнулся Александр, по-прежнему загораживая Шарлотту от тетушки Аделины, которую, казалось, вот-вот хватит апоплексический удар.
– Что значит «опоздаем – не опоздаем»?! Послушайте меня, принц Карим! Через пять минут вы должны быть на берегу. И точка! – Тон леди Аделины не допускал никаких возражений.
– Хорошо, будем, – спокойно ответил Александр.
Шарлотта стояла, не в силах поднять глаз. Когда шаги тетушки и капитана стихли, Александр разжал объятия и отошел от нее.
– Прости, Шарлотта. Пожалуй, Хенк и твоя тетушка явились вовремя – мы могли совершить глупость, о которой потом горько бы сожалели. Я провожу тебя на берег, а там лейтенант Фицрой поможет тебе и леди Аделине подняться на борт.
Шарлотта не отрывала глаз от нежного розового цветка, на который она нечаянно наступила ногой.
– Я готова.
Они шли, держась поодаль друг от друга. Между ними снова разверзлась пропасть.
Глава 20
Прежде чем ответить, капитан Баррет обменялся быстрым взглядом с Александром.
– На остров Пакос. Нам надо запастись продовольствием.
– А потом поплывем в Англию? – спросила леди Аделина.
На сей раз ответил Александр:
– Нет. Мне очень жаль, сударыня, но вернуться в Англию сразу мы не можем. Нам надо поскорее отвезти продовольствие в Грецию, а путешествие в Англию отняло бы у нас несколько недель. Мы просто не можем себе этого позволить. Крестьяне умрут от голода, если я в ближайшие дни не привезу им пищи.
– Не волнуйтесь, сударыня, – подхватил капитан Баррет. – У Александра есть морские карты, на которых обозначены все маршруты турецких военных кораблей. Ему дал их сам министр иностранных дел. Мы проскользнем в порт незаметно, турки ничего не заподозрят.
Леди Аделина успокоилась. Шарлотта тоже, но по другой причине. Если возвращение в Англию откладывается, то у нее еще есть шанс найти общий язык с Александром…
Однако следующая же реплика принца разрушила ее надежды.
– Спешу вас порадовать, мисс Риппон. Султан поручил мне лично переговорить с мистером Каннингом, так что из Греции мы стрелой помчимся в Англию. Приободритесь, вскоре вы избавитесь от моего общества.
Шарлотта вскинула на него глаза.
– Почему вы называете меня «мисс Риппон»?
Александр замялся. Леди Аделина поспешила вмешаться:
– Но как же ему тебя называть, дорогая? Принц не хуже нас понимает, что ваш брак не может считаться законным.
– Напротив, – торопливо возразил Александр, – пока я не заявлю при свидетелях о нашем разводе, мы считаемся законными супругами. Тетушка Аделина была явно шокирована.
– Почему же тогда вы называете меня «мисс Риппон»? – вызывающе повторила Шарлотта.
Глаза принца потемнели.
– Вероятно, потому, что не хочу оскорблять вас напоминанием о наших истинных отношениях. А как еще прикажете вас называть, мисс Риппон?
Шарлотта вдруг воочию увидела постель в спальне Александра, себя в его объятиях… В памяти всплыл любовный шепот, страстные слова и ласковые имена, которыми они называли друг друга. Она густо покраснела. Хенк Баррет поглядел на обоих и, улыбнувшись в усы, отпил глоток кларета.
«Ишь, голубки!» – со смешанным чувством раздражения и зависти подумал он.
Но потом сжалился и пришел им на выручку, тактично сменив тему разговора:
– Алекс, мы еще не рассказали дамам, какая участь постигла нашего старого друга сэра Клайва Боттомли. Они ведь не знают, что его встреча с великим визирем неожиданно закончилось для сэра Клайва так неудачно.
После того как Александр оказался на борту корабля, судьба сэра Клайва, честно говоря, не волновала Шарлотту, однако сейчас она притворилась, будто ее разбирает жгучее любопытство.
– А что с ним такое стряслось, капитан Баррет?
Хенк хохотнул.
– Великий визирь выдал его британскому послу. Вместе со всеми секретными бумагами, которые сэр Клайв пытался ему продать.
Леди Аделина захлопала в ладоши. Шарлотта улыбнулась.
– Я рада слышать, что он получил по заслугам, капитан. Но почему, скажите на милость, великий визирь так с ним обошелся?
– Уверяю вас, он преследовал не наши с вами, а свои личные интересы, – сказал Александр. – Великий визирь понял, что султан не поверит сэру Клайву, и решил, что этот человек ему больше не нужен. Тридцать лет назад сэра Клайва бросили бы в темницу, но теперь даже великий визирь обращается с влиятельными иностранцами более осторожно. Да и потом… он же ничего не терял, отдавая сэра Клайва британским властям. Избежать наказания сэру Клайву не удастся, так что великому визирю он больше докучать не будет. А Оттоманскую империю не упрекнешь в том, что она третирует английских подданных. Великий визирь остался даже доволен таким исходом дела.
Леди Аделина тоже была довольна. Главное, что сэра Клайва взяли под стражу британские власти. О международной политике доброй тетушке беседовать не хотелось, и она живо поинтересовалась:
– Сколько времени уйдет на погрузку продовольствия?
– Часов пять-шесть, – ответил Хенк. – Мы собираемся начать погрузку сразу же, как только встанем на якорь. Неважно, днем или ночью. Жители острова рады подзаработать, поэтому в грузчиках у нас недостатка не будет. Тем более что остров хотя и находится рядом с Турцией, но живут на нем греки. Они знают, что продовольствие предназначено для их голодающих соотечественников, и будут работать за троих.
– Капитан Баррет, а мы не могли бы послать весточку нашим родным? Дайте им знать, что мы с Шарлоттой возвращаемся домой…
– Да я бы с радостью, сударыня, но на Пакосе нет почты. Можно, наверное, найти кого-нибудь, кто согласится отвезти письмо в более оживленное место, откуда его удастся переслать в Англию, но думаю, мы очутимся в Англии скорее, чем дойдет письмо. Моя «Прекрасная американка» – быстроходное судно.
– Что ж, это радует. – Леди Аделина явно настроилась на жизнерадостную волну. Она грациозно встала из-за стола и сказала светским тоном, каким обычно разговаривала, принимая гостей у себя дома: – Джентльмены, мы с племянницей удаляемся, а вы наслаждайтесь портвейном. Будем надеяться, ветер не переменится, и мы прибудем на Пакос точно по расписанию.
Однако ветер переменился, и Хенк лишь далеко за полдень ввел свой корабль в глубокую бухту на западной стороне острова Пакос.
Александр и трое матросов покинули корабль первыми: они кинулись вплавь, не дожидаясь, пока судно встанет на якорь. Шарлотта и леди Аделина сошли на берег спустя два часа, и к тому времени по меньшей мере двадцать островитян уже сновали взад и вперед, как муравьи, перетаскивая большие сосуды и ящики, а еще десяток человек перевозили на лодках провизию и загружали ее в трюмы «Прекрасной американки». Александр в бриджах и легкой рубашке стоял по колено в воде, руководя погрузкой, а Хенк Баррет отдавал указания на корабле.
Лейтенант Фицрой и юнга Эдвин водрузили на берегу полотняный навес, чтобы защитить от палящего солнца нежную кожу дам, а второй кусок полотна расстелили на песке, чтобы прелестные создания не замарали свои наряды. Команда корабля была слишком занята погрузкой, и на завтрак все удовольствовались лишь кофе с печеньем. Поэтому Шарлотта пришла в восторг, когда лейтенант протянул ей корзинку с хлебом, холодной курицей и гроздьями роскошного черного винограда. Все это принесли на берег местные ребятишки.
– Мы так благодарны вам за заботу, лейтенант, – улыбнулась Шарлотта.
– Это принц Карим решил, что вы, должно быть, проголодались, – откликнулся Фицрой.
– В таком случае скажите ему спасибо, – торжественно провозгласила леди Аделина, усаживаясь на подстилку и поудобнее прислоняясь спиной к большому валуну.
Когда трапеза была закончена, леди Аделина заявила, что она, пожалуй, поспит.
– Ты бы тоже вздремнула, Шарлотта, а то у тебя такой взбудораженный вид. Вероятно, из-за жары. – С этими словами тетушка старательно расправила юбку, закрывая ноги, легла в тень и моментально уснула.
Шарлотта не считала, что в ее волнении повинна жара. Не в силах последовать примеру тетушки и благоразумно заснуть, она неотрывно смотрела на Александра, который нес в лодку тяжелый ящик. На плечах принца вздулись бугры мышц. У Шарлотты опять заныл низ живота, и на сей раз она уже поняла, что это от желания. От желания обнять Александра, прижаться к нему и почувствовать, как его мускулистое тело накрывает ее, словно одеяло. И как он ласкает ее грудь, поглаживает бедра…
Шарлотта крепко зажмурилась, отгоняя болезненно яркие воспоминания. А когда снова открыла глаза, Александр обходил ряды вспотевших, утомленных рабочих и старался их подбодрить. Намокшая от пота и морских брызг рубашка прилипла к его спине. После отъезда из Англии Александр ни разу не стригся, и его черные волосы успели порядком отрасти. Он прошел в нескольких футах от Шарлотты, но даже не взглянул в ее сторону. Прядь волос упала принцу на глаза, и он небрежным жестом откинул ее рукой.
Сердце Шарлотты защемило от нежности. О, если бы она могла найти в себе мужество, сбросить туфли, снять чулки и побежать к Александру, опять стоявшему по колено в воде. Она бы отерла пот с его лба, чтобы он не капал любимому в глаза. И предложила бы ему виноградного сока. И обняла бы его…
Прямо здесь? На виду у чужих людей? Но ее многочисленные юбки намокнут, прилипнут к ногам, будут стеснять движения. Она еще, чего доброго, упадет под напором волн и вместо помощи станет Александру обузой…
Шарлотта с сожалением отвернулась от принца, и чуть было не сбила с ног двух симпатичных, но невероятно грязных малышей, стоявших за ее спиной.
Старшему было года четыре. Он серьезно, не мигая, смотрел на Шарлотту. Младший, только-только научившийся ходить, деловито сосал палец. Он безмятежно улыбнулся, схватил свободной рукой Шарлотту за подол юбки и без слов позвал ее за собой вглубь острова.
Жара стояла нестерпимая; галька, которой была усеяна дорожка, жгла ноги. Шарлотта не на шутку испугалась, что вот-вот упадет в обморок, и испытала огромное облегчение, когда босоногие малыши, которым удушливый зной был нипочем, остановились перед убогой хижиной. В поместье Риппонов в таком сарае обитали разве что свиньи. Старший мальчик отодвинул дырявый кожаный полог и жестом пригласил Шарлотту войти. На нее пахнуло страшным зловонием. Шарлотта вздрогнула, но, судорожно вдохнув свежего воздуха, все же переступила порог…
На грязном полу сидела, привалившись к стене, худая – кожа да кости – изможденная женщина. Она была почти одного возраста с Шарлоттой. В руках женщина держала новорожденного младенца.
Шарлотта присела на корточки и умиленно залепетала какие-то ласковые слова, надеясь, что гречанка, и не зная английского, почувствует ее восхищение. Женщина гордо улыбнулась и раскрыла пеленки, демонстрируя гостье красоту малютки.
– Еще один мальчик, – сказала Шарлотта, кивая на старших детей женщины. – Ваш муж, наверное, рад, что у него столько чудесных сыновей.
Мать, вероятно, догадалась о смысле этих слов и ответила на них усталой улыбкой. Но мальчики продолжали тянуть Шарлотту за юбку, и она, в конце концов, сообразила, что они привели ее вовсе не любоваться на своего маленького братика. Нет, интерес детей был прикован к большой козе, привязанной к огромной кровати. Кроме этой кровати, в лачуге мебели не было.
Коза, как и мать мальчиков, судя по всему, родила совсем недавно, и ее белоснежные детеныши – чище их в хижине Шарлотта ничего не увидела – ковыляли вокруг матери на еще нетвердых ножках. Ребятишки радостно загомонили, когда Шарлотта отважилась погладить козу по голове. Карапуз вынул палец изо рта и, схватив самого маленького и слабенького козленка, сунул его в руки Шарлотте.
Она с улыбкой приняла временный дар. Между тем старший брат достал с нижней полки глиняную плошку и удивительно ловко принялся доить козу своими крошечными ручонками. Поймав одобрительный взгляд матери, малыш гордо угостил англичанку пенной голубоватой жидкостью.
В желудке Шарлотты что-то грозно екнуло, недвусмысленно предупреждая: дескать, теплое козье молоко – не самое лучшее питье в летнюю жару. Однако она проигнорировала это предупреждение и, вернув козе ее детеныша, взяла плошку. Три пары темных человеческих глаз и пара козьих пристально наблюдали за действиями Шарлотты. Отказаться от подношения было невозможно. Шарлотта зажмурилась и залпом осушила плошку, после чего окончательно убедилась в том, что козье молоко никогда не войдет в число ее любимых напитков. От добавки она наотрез отказалась.
Потом ей вдруг пришло в голову, что, может быть, у этого семейства нет другой живности, кроме козы, и она призадумалась, чем бы отблагодарить греков за доброту, но так, чтобы они не обиделись. Задыхаясь от жары, Шарлотта вспомнила, что на ней три нижние юбки из чистого льна, украшенные кружевами. По меньшей мере, одна лишняя… Шарлотта постаралась не думать, как оценила бы ее поведение леди Аделина, и, отвернувшись от мальчиков, торопливо сняла нижнюю юбку.
– Вот. Это для малыша. – Она положила юбку в деревянную колыбель.
Мать нерешительно дотронулась до белоснежного льна, с благоговейным трепетом посмотрела на Шарлотту и рассыпалась в благодарностях, но мальчики не дали ей договорить и бесцеремонно увели гостью из хижины. Белая ткань с кружевами явно не показалась им столь уж прекрасным подарком.
Солнце уже клонилось к закату. Жара начала спадать. Ветерок ерошил Шарлотте волосы. Ей вдруг стало неизъяснимо хорошо.
Она шла с ребятишками по пляжу. Они скакали, как козлята. Желая показать ей все свои сокровища, мальчики привели Шарлотту к роднику, бившему из скалы. Возле родника образовался небольшой оазис, где зеленела густая трава, и росли яркие цветы. Шарлотта опустилась на колени, сняла шляпу и, расстегнув верхние пуговицы платья, принялась плескаться в прохладной воде. Малыши с интересом наблюдали за ней, но не собирались последовать ее примеру.
– Какого черта ты тут делаешь? – Александр говорил тихо, но Шарлотта сразу поняла, что он разъярен. – Ты где была? Твоя тетка с ума сходит, а половина моей команды тратит драгоценное время на твои поиски.
Шарлотта вскочила на ноги. По ее лицу и рукам текла вода. Ей было безумно стыдно, что Александр застал ее в таком виде. Она утерла лоб рукавом, и хотела было сказать что-то в свое оправдание, но посмотрела на перекошенное от злобы лицо Александра, и виноватые слова замерли у нее на губах…
– Половина вашей команды? – переспросила Шарлотта, все больше распаляясь. – Капитан Баррет, я уверена, изумился бы, услышав такие речи.
– «Американка», конечно, принадлежит ему, но последние три года она оснащалась на мои деньги. Так что это моя команда разыскивает тебя по всему острову.
– Насколько я понимаю, вы называете меня «мисс Риппон» только в присутствии моей тетушки, принц Карим. Получается, что на людях у нас одни отношения, а наедине – другие?
Малыши, взволнованные звуками сердитых голосов, жались к ногам Шарлотты. Пытаясь закрыть лица ее юбкой, они потянули за подол, и на лифе платья расстегнулось еще несколько пуговиц. Шарлотта спохватилась, но поздно! Смущенно пряча глаза, она принялась поспешно застегивать пуговицы, но пальцы ее не слушались. Взгляд Александра прожигал обнажившуюся грудь.
Александр шагнул к Шарлотте; под напором неудержимого желания его напускной гнев моментально улетучился.
– Нет, – хрипло пробормотал он, накрывая ее руку ладонью, – не застегивай платье, Шарлотта. Позволь мне насладиться прекрасным зрелищем. Пусть эти воспоминания будут потом терзать меня всю жизнь.
– Нам пора на берег… Твои моряки… малыши… – бессвязно пролепетала Шарлотта.
Александр тихо обратился к мальчикам по-гречески, и они побежали к берегу.
– Моих людей поблизости не видно, Шарлотта, а малыши побежали за лакомствами, – Александр медленно потянулся к жене. – Дай мне губы, Шарлотта. Я хочу еще раз вкусить их сладость.
Шарлотта нерешительно обратила лицо к принцу. Она была еще так невинна, что ее шокировала откровенная страсть, сквозившая в его взгляде. Робея, но при этом трепеща от предвкушения радости, Шарлотта позволила Александру взять ее за плечи и покорно прильнула к его могучей груди. Прижавшись щекой к мокрой рубашке, она услышала, как часто и гулко бьется сердце принца. Александр впился в губы жены жадным поцелуем, и пылкое, безудержное желание воспламенило ее кровь.
Она беспомощно трепетала в его объятиях, все ее тело пылало в огне страсти, разгоревшемся из крохотной искры. Пальцы принца нащупали расстегнутый ворот платья, медленно, словно поддразнивая, принялись развязывать шнурки корсажа. Когда рука Александра проскользнула под корсаж и дотронулась до груди Шарлотты, она слабо застонала и порывисто обняла мужа за шею. Она уже ни о чем не думала, ей хотелось лишь прижаться к нему как можно теснее, мечтала, чтобы их обнаженные тела соприкоснулись и чтобы он ласкал, ласкал ее без устали…
– Шарлотта! – внезапно раздался душераздирающий крик тетушки Аделины. – Господи Боже ты мой, что ты делаешь, девочка?
Александр замер. Шарлотта же вначале только еще крепче обняла его – в любовной горячке она напрочь позабыла про гордость, утратила способность думать. Но затем туман страсти рассеялся. До Шарлотты дошло, что тетя Аделина застала ее в объятиях Александра. Она побагровела от стыда и судорожно дернулась, однако принц ее удержал.
– Погоди минутку, – прошептал Александр на ухо Шарлотте, ловко застегивая ее платье. – Боюсь, если мы предстанем перед тетушкой в таком виде, с ней неминуемо случится истерика.
Взволнованное кудахтанье леди Аделины перебил бас Хенка Баррета, в котором звучала еле уловимая ирония.
– Поторапливайся, Алекс! Парни уже заносят на борт последние бочки с маслом. Я провожу на корабль леди Аделину, а ты позаботься о мисс Риппон.
– Спасибо за заботу, Хенк. – В голосе Александра чувствовалась не только ирония, но и горечь.
– Да что ты, Алекс! Кстати, вода понемногу прибывает. Через три с половиной часа нам надо выйти из гавани.
– Не волнуйся за нас, мы не опоздаем на корабль, – откликнулся Александр, по-прежнему загораживая Шарлотту от тетушки Аделины, которую, казалось, вот-вот хватит апоплексический удар.
– Что значит «опоздаем – не опоздаем»?! Послушайте меня, принц Карим! Через пять минут вы должны быть на берегу. И точка! – Тон леди Аделины не допускал никаких возражений.
– Хорошо, будем, – спокойно ответил Александр.
Шарлотта стояла, не в силах поднять глаз. Когда шаги тетушки и капитана стихли, Александр разжал объятия и отошел от нее.
– Прости, Шарлотта. Пожалуй, Хенк и твоя тетушка явились вовремя – мы могли совершить глупость, о которой потом горько бы сожалели. Я провожу тебя на берег, а там лейтенант Фицрой поможет тебе и леди Аделине подняться на борт.
Шарлотта не отрывала глаз от нежного розового цветка, на который она нечаянно наступила ногой.
– Я готова.
Они шли, держась поодаль друг от друга. Между ними снова разверзлась пропасть.
Глава 20
Поднявшись на борт «Прекрасной американки», Шарлотта поняла, что столкновение с леди Аделиной неизбежно. Сохраняя внешнюю покорность, а на самом деле твердо решив не уступать тетке, Шарлотта прошла вслед за ней по узкой лесенке и переступила порог каюты. Леди Аделина закрыла дверь, как бы отрезая для племянницы путь к сопротивлению. Грудь ее бурно вздымалась, тетушка пылала праведным гневом. Еще бы, ведь она поймала Шарлотту на месте преступления! Леди Аделина сложила руки на животе, ее мягкие, пухлые губы подобрались в ниточку.
– Ты меня чрезвычайно огорчила, Шарлотта.
– Мне очень жаль, тетушка.
– Никакие извинения не могут загладить твоей вины. Я заменяю тебе несчастную, безвременно ушедшую матушку, и мой долг потребовать от тебя объяснений. Впрочем, я не понимаю, чем ты можешь объяснить свой ужасный, глубоко безнравственный поступок. Почему… почему ты…
– Целовалась с Александром? – подсказала Шарлотта.
Леди Аделина содрогнулась.
– Я не в состоянии это повторить. Шарлотта! Как ты могла? Тем более по дороге домой! Ведь мы уже не в ужасном гареме, где нам приходилось следовать заведенным там правилам. Что сказал бы архидиакон Джефрис, узнай он, что леди, на которой он собирается жениться, добровольно согласилась на… на объятия другого мужчины? И не просто мужчины, а иностранца!
– А что, наши поцелуи были бы менее предосудительными, если бы Александр уродился англичанином? – возмутилась Шарлотта и, развязав ленточки шляпы, гневно швырнула ее на койку. – Знаете что, тетя? Мне наплевать на мнение архидиакона. Он задавака и лицемер. И я ни за что в жизни не выйду за него замуж! Тем более что я уже замужем. По-моему, вы об этом забыли. Пока что Александр не объявил о нашем разводе. И даст Бог, не объявит.
Грудь леди Аделины заходила ходуном.
– Нет, я не буду падать в обморок! – провозгласила она. – Хоть ты и выражаешься таким непристойным образом, я не упаду в обморок и не стану биться в истерике!
Однако, несмотря на столь решительное заявление, по ее розовым щекам медленно покатились две слезинки.
– О, Шарлотта! У меня голова идет кругом! Что, что с нами будет?
В порыве раскаяния Шарлотта обняла тетушку за плечи.
– Не плачьте, милая тетя. Я прекрасно понимаю вашу растерянность. Жизнь, которую мы вели в усадьбе, не имеет ничего общего с турецкими султанами и революционными войнами. Не говоря уж о поставке продовольствия мятежникам.
Леди Аделина вмиг успокоилась и потрясенно поглядела на племянницу.
– Господи! Да ты только представь себе, что мы сможем рассказать нашим дамам… если, конечно, благополучно вернемся домой. Ха! Жена сквайра умрет от зависти. Разве это сравнится с ее поездками к дочери в Париж? Шарлотта рассмеялась.
– Они вам не поверят, тетушка.
– Пожалуй, – вздохнула леди Аделина. – Ну и, конечно, о многом, что нам пришлось пережить, в приличном обществе не расскажешь.
– Например, о том, что в гареме на нас надели прозрачные штаны?
Леди Аделина в ужасе вскрикнула:
– Шарлотта! Обещай мне, что ты никогда… никогда не будешь упоминать про эти… одеяния.
– Обещаю, тетушка, – лукаво кивнула Шарлотта. – По крайней мере, при людях.
Леди Аделина издала еще один крик, но уже так, для проформы. Она присела на койку и нервно вытягивала нитку из рукава платья, не решаясь начать разговор по душам. Потом все-таки набралась храбрости.
– Шарлотта, мы почти всю жизнь провели вместе, и ты прекрасно знаешь, как я тебя люблю. Поэтому, умоляю, не думай, что во мне говорит любопытство. Поверь, мне вовсе не хочется походить на старуху, которая сует нос в чужие дела, и все же я считаю своим долгом поинтересоваться… Милая девочка, почему ты сказала: «Дай Бог, чтобы принц со мной не развелся?»
Шарлотта сосредоточенно вынимала из волос булавки и раскладывала их на столике.
– Я люблю его, тетушка, – наконец призналась она. – И хочу быть с ним всегда.
– Но ведь он совсем не похож на тех приятных молодых людей, что живут с нами по соседству! – робко возразила леди Аделина.
– Да, и, может быть, поэтому так мне нравится, – простосердечно сказала Шарлотта. – Да вы сами посудите, тетушка. Ежели я так прекрасно вписываюсь в наше светское общество, то отчего я до двадцати пяти лет ни разу не влюбилась? Большинство моих подруг вышли замуж, когда им еще не было и двадцати.
– Вероятно, они не путали влюбленность с замужеством, – печально произнесла леди Аделина. – Браки заключаются из практических соображений, моя дорогая. Чтобы преумножить собственность, создать прочный семейный очаг для воспитания детей. Любовь – прелестное, но, увы, недолговечное чувство. Разумная девушка сначала находит подходящего жениха и только потом уверяет себя, что она его любит. А ты всегда пыталась сделать наоборот. Шиворот-навыворот.
– Но, может быть, Александр мне подходит…
– Что ж, средствами он, конечно, располагает немалыми…
– Нет, я не о деньгах. Я имею в виду, что у нас похожие характеры, хотя выросли мы в таких разных условиях. Он умеет меня рассмешить и заставляет думать. Рядом с ним я оживаю, – Шарлотта понизила голос до шепота. – А когда он до меня дотрагивается, я вся воспламеняюсь.
– Ах, как это… как это, должно быть, неприятно!
– Нет, – тихо сказала Шарлотта. – Вовсе нет, тетушка. Это ошеломительное, мучительное, ужасное и… прекрасное чувство.
Леди Аделина вскочила и в полнейшем замешательстве пригладила волосы.
– Знаешь, дорогая… я думаю, мы пока оставим эту тему. Вполне может быть, что твои братья предпочтут признать твой брак. Все-таки, если разобраться, твой супруг – принц.
– Но, к сожалению, греческий, тетушка.
Однако леди Аделина не заметила, что ее дразнят.
– Шарлотта! Принц – это принц, и даже в лондонском свете, наверное, не будут возражать против его иностранного происхождения.
– Это вы верно подметили. В Лондоне люди так падки на моду, что, вполне вероятно, в новом сезоне все дамы будут охотиться за греческими принцами.
– В Сент-Леонардсе такого, разумеется, не произойдет.
Глаза Шарлотты лукаво вспыхнули.
– Ну что вы! Сент-Леонардс – совсем другое дело. Хотя… Послушайте, тетушка! Раз я стала принцессой, то, выходит, я теперь важнее леди Тимблеби, а вы ведь так мечтали, чтобы в нашей округе кто-нибудь переплюнул эту заносчивую особу.
– Пожалуй, ты права… Даже иностранные принц и принцесса считаются выше рангом, чем обыкновенный английский граф… или, скажем, герцогиня. – Кроткое лицо тетушки воинственно запылало. – А как, ты думаешь, леди Тимблеби должна будет к тебе обращаться? Иностранных принцесс тоже называют «ваше высочество»?
– Думаю, да, – откликнулась Шарлотта, обрадованная тем, что тетушка пришла в хорошее расположение духа. – Во всяком случае, леди Тимблеби наверняка должна будет мне кланяться и говорить «ваша светлость».
– Что ж, тогда ладно, – расплылась в улыбке леди Аделина. – Вернувшись в усадьбу, мы первым делом устроим бал. Позовем твоих братьев и представим принца соседям. О, это будет восхитительно!
– Ты меня чрезвычайно огорчила, Шарлотта.
– Мне очень жаль, тетушка.
– Никакие извинения не могут загладить твоей вины. Я заменяю тебе несчастную, безвременно ушедшую матушку, и мой долг потребовать от тебя объяснений. Впрочем, я не понимаю, чем ты можешь объяснить свой ужасный, глубоко безнравственный поступок. Почему… почему ты…
– Целовалась с Александром? – подсказала Шарлотта.
Леди Аделина содрогнулась.
– Я не в состоянии это повторить. Шарлотта! Как ты могла? Тем более по дороге домой! Ведь мы уже не в ужасном гареме, где нам приходилось следовать заведенным там правилам. Что сказал бы архидиакон Джефрис, узнай он, что леди, на которой он собирается жениться, добровольно согласилась на… на объятия другого мужчины? И не просто мужчины, а иностранца!
– А что, наши поцелуи были бы менее предосудительными, если бы Александр уродился англичанином? – возмутилась Шарлотта и, развязав ленточки шляпы, гневно швырнула ее на койку. – Знаете что, тетя? Мне наплевать на мнение архидиакона. Он задавака и лицемер. И я ни за что в жизни не выйду за него замуж! Тем более что я уже замужем. По-моему, вы об этом забыли. Пока что Александр не объявил о нашем разводе. И даст Бог, не объявит.
Грудь леди Аделины заходила ходуном.
– Нет, я не буду падать в обморок! – провозгласила она. – Хоть ты и выражаешься таким непристойным образом, я не упаду в обморок и не стану биться в истерике!
Однако, несмотря на столь решительное заявление, по ее розовым щекам медленно покатились две слезинки.
– О, Шарлотта! У меня голова идет кругом! Что, что с нами будет?
В порыве раскаяния Шарлотта обняла тетушку за плечи.
– Не плачьте, милая тетя. Я прекрасно понимаю вашу растерянность. Жизнь, которую мы вели в усадьбе, не имеет ничего общего с турецкими султанами и революционными войнами. Не говоря уж о поставке продовольствия мятежникам.
Леди Аделина вмиг успокоилась и потрясенно поглядела на племянницу.
– Господи! Да ты только представь себе, что мы сможем рассказать нашим дамам… если, конечно, благополучно вернемся домой. Ха! Жена сквайра умрет от зависти. Разве это сравнится с ее поездками к дочери в Париж? Шарлотта рассмеялась.
– Они вам не поверят, тетушка.
– Пожалуй, – вздохнула леди Аделина. – Ну и, конечно, о многом, что нам пришлось пережить, в приличном обществе не расскажешь.
– Например, о том, что в гареме на нас надели прозрачные штаны?
Леди Аделина в ужасе вскрикнула:
– Шарлотта! Обещай мне, что ты никогда… никогда не будешь упоминать про эти… одеяния.
– Обещаю, тетушка, – лукаво кивнула Шарлотта. – По крайней мере, при людях.
Леди Аделина издала еще один крик, но уже так, для проформы. Она присела на койку и нервно вытягивала нитку из рукава платья, не решаясь начать разговор по душам. Потом все-таки набралась храбрости.
– Шарлотта, мы почти всю жизнь провели вместе, и ты прекрасно знаешь, как я тебя люблю. Поэтому, умоляю, не думай, что во мне говорит любопытство. Поверь, мне вовсе не хочется походить на старуху, которая сует нос в чужие дела, и все же я считаю своим долгом поинтересоваться… Милая девочка, почему ты сказала: «Дай Бог, чтобы принц со мной не развелся?»
Шарлотта сосредоточенно вынимала из волос булавки и раскладывала их на столике.
– Я люблю его, тетушка, – наконец призналась она. – И хочу быть с ним всегда.
– Но ведь он совсем не похож на тех приятных молодых людей, что живут с нами по соседству! – робко возразила леди Аделина.
– Да, и, может быть, поэтому так мне нравится, – простосердечно сказала Шарлотта. – Да вы сами посудите, тетушка. Ежели я так прекрасно вписываюсь в наше светское общество, то отчего я до двадцати пяти лет ни разу не влюбилась? Большинство моих подруг вышли замуж, когда им еще не было и двадцати.
– Вероятно, они не путали влюбленность с замужеством, – печально произнесла леди Аделина. – Браки заключаются из практических соображений, моя дорогая. Чтобы преумножить собственность, создать прочный семейный очаг для воспитания детей. Любовь – прелестное, но, увы, недолговечное чувство. Разумная девушка сначала находит подходящего жениха и только потом уверяет себя, что она его любит. А ты всегда пыталась сделать наоборот. Шиворот-навыворот.
– Но, может быть, Александр мне подходит…
– Что ж, средствами он, конечно, располагает немалыми…
– Нет, я не о деньгах. Я имею в виду, что у нас похожие характеры, хотя выросли мы в таких разных условиях. Он умеет меня рассмешить и заставляет думать. Рядом с ним я оживаю, – Шарлотта понизила голос до шепота. – А когда он до меня дотрагивается, я вся воспламеняюсь.
– Ах, как это… как это, должно быть, неприятно!
– Нет, – тихо сказала Шарлотта. – Вовсе нет, тетушка. Это ошеломительное, мучительное, ужасное и… прекрасное чувство.
Леди Аделина вскочила и в полнейшем замешательстве пригладила волосы.
– Знаешь, дорогая… я думаю, мы пока оставим эту тему. Вполне может быть, что твои братья предпочтут признать твой брак. Все-таки, если разобраться, твой супруг – принц.
– Но, к сожалению, греческий, тетушка.
Однако леди Аделина не заметила, что ее дразнят.
– Шарлотта! Принц – это принц, и даже в лондонском свете, наверное, не будут возражать против его иностранного происхождения.
– Это вы верно подметили. В Лондоне люди так падки на моду, что, вполне вероятно, в новом сезоне все дамы будут охотиться за греческими принцами.
– В Сент-Леонардсе такого, разумеется, не произойдет.
Глаза Шарлотты лукаво вспыхнули.
– Ну что вы! Сент-Леонардс – совсем другое дело. Хотя… Послушайте, тетушка! Раз я стала принцессой, то, выходит, я теперь важнее леди Тимблеби, а вы ведь так мечтали, чтобы в нашей округе кто-нибудь переплюнул эту заносчивую особу.
– Пожалуй, ты права… Даже иностранные принц и принцесса считаются выше рангом, чем обыкновенный английский граф… или, скажем, герцогиня. – Кроткое лицо тетушки воинственно запылало. – А как, ты думаешь, леди Тимблеби должна будет к тебе обращаться? Иностранных принцесс тоже называют «ваше высочество»?
– Думаю, да, – откликнулась Шарлотта, обрадованная тем, что тетушка пришла в хорошее расположение духа. – Во всяком случае, леди Тимблеби наверняка должна будет мне кланяться и говорить «ваша светлость».
– Что ж, тогда ладно, – расплылась в улыбке леди Аделина. – Вернувшись в усадьбу, мы первым делом устроим бал. Позовем твоих братьев и представим принца соседям. О, это будет восхитительно!