Страница:
Хэн предположил, что чем ближе к мостику, тем больше свободного места, и побрел туда. Долго идти не пришлось, "Мечта" – кораблик не слишком большой. Если ее грузовой манифест составлен верно, без ошибок, то сюда она привезла глиттерстим высокой очистки, а с Кореллии забирает запасные части к дроидам-ремонтникам Хэн без особого интереса полюбопытствовал, кому это заплатил Гаррис Шрайк, чтобы заполучить груз хорошего спайса, перевозками которого ведали в основном официальные власти, да и то под неусыпным надзором.
Беглец завернул за угол – и замер на пороге ходовой рубки.
Во имя сынов Бараба, что здесь делает астродроид?!!
Всем известно: дроиды не умеют управлять космическими кораблями, то есть это не пилоты. Хэн наморщил нос за прозрачным щитком шлема. Должно быть, дроид – своеобразный сторож, призванный отпугивать портовых воришек или космических пиратов? Корсары частенько зарились на автоматические грузовозы; видимо, поэтому илезианским жрецам так не терпелось нанять живого пилота… и желательно с Кореллии, как говорилось в их объявлении.
Хэн стоял неподвижно, чтобы не всполошить астродроида, иначе ни за что не почувствовал бы дрожь палубы и переборок. Мы выходим из дока! Надо бы взяться за что-нибудь, сейчас запустят двигатели!
Беглец попятился, а затем, плюнул на осторожность, развернулся и побежал обратно в трюм. Он успел выискать наиболее подходящий закуток и – очень вовремя! – свернулся клубком между контейнерами.
"Мечту" сотряс еще один спазм и еще один. Хэн мысленно представлял, как один за другим отходят причальные захваты. Вот еще один, последний, и…
Грузовик накренился. Экипажа ему не полагалось, вот он и ускорялся грубее и небрежнее. Мысленная картина дополнилась изображением грузовоза, отваливающего от "Удачи торговца", выводящего за пределы гравитационного поля Кореллии, активирующего маршевые… Закрыв глаза, Хэн воображал, как лениво вращается рядом с ними его родная планета. Кореллия была красивым миром с небольшими синими морями, буро-зелеными лесами, золотисто-рыжими заплатками пустынь. И большими городами. На ночной стороне мерцали россыпи огней, напоминая огни далеких сражений.
Заработали на полную мощность маршевые двигатели, перегрузка пришпилила Хэна к контейнеру. Переходим на скорость света…
Через несколько секунд корабль выровнялся, и его единственный пассажир вновь обрел свободу действий. Хэн. расслабился, морщась и кряхтя от неожиданной боли во всем теле. Сначала он удивился, а потом сообразил, где заработал синяки и шишки, и с грустью вспомнил о Дьюланне. Глаза опять защипало, Хэн прикусил губу, чтобы не расплакаться по~настоящему. Не слишком разумно распускать нюни в герметичном скафандре, лица-то не вытрешь.
Хэн шмыгнул носом. Дьюланна обменяла свою жизнь на его свободу.
Ну-ка соберись и приди в себя, Соло! приказал себе юный кореллианин. Горло саднило, Хэн сглотнул и принялся остервенело терзать зубами нижнюю губу, пока не ослабло желание пустить слезу. Он не помнил, когда плакал в последний раз, да и какой в слезах прок? Дьюланну ими не вернешь…
Она верила в жизнь после смерти, и если вуки права, может быть, она сейчас его слышит?
– Эй, Дьюи,- прошептал Хэн.- у меня все путем. Я лечу на Илезию и стану лучшим пилотом в этом секторе. Выучусь, заработаю кучу денег и поступлю в Академию, как мы с тобой и мечтали. Я свободен, Дьюланна…
Голос сорвался.
Мы с тобой в безопасности, Дьюи. Шрайк теперь нас и пальцем не тронет…
Забившись в угол, мальчик решительно улыбнулся сквозь слезы. Я свободен и обязан тебе жизнью. И никогда не забуду о долге. Если выпадет шанс помочь кому-нибудь из твоего народа, то, клянусь любым богом, силой жизни, чем угодно, ни на миг не задумаюсь.
Хэн вдохнул "консервированный" воздух из баллона.
– Спасибо тебе, Дьюланна…
Где бы она ни была, она его слышала. Хэн не сомневался.
2. ИЛЕ3ИАНСКИЕ МЕЧТЫ
БУМ-М!!!
БУМ!
Беглец завернул за угол – и замер на пороге ходовой рубки.
Во имя сынов Бараба, что здесь делает астродроид?!!
Всем известно: дроиды не умеют управлять космическими кораблями, то есть это не пилоты. Хэн наморщил нос за прозрачным щитком шлема. Должно быть, дроид – своеобразный сторож, призванный отпугивать портовых воришек или космических пиратов? Корсары частенько зарились на автоматические грузовозы; видимо, поэтому илезианским жрецам так не терпелось нанять живого пилота… и желательно с Кореллии, как говорилось в их объявлении.
Хэн стоял неподвижно, чтобы не всполошить астродроида, иначе ни за что не почувствовал бы дрожь палубы и переборок. Мы выходим из дока! Надо бы взяться за что-нибудь, сейчас запустят двигатели!
Беглец попятился, а затем, плюнул на осторожность, развернулся и побежал обратно в трюм. Он успел выискать наиболее подходящий закуток и – очень вовремя! – свернулся клубком между контейнерами.
"Мечту" сотряс еще один спазм и еще один. Хэн мысленно представлял, как один за другим отходят причальные захваты. Вот еще один, последний, и…
Грузовик накренился. Экипажа ему не полагалось, вот он и ускорялся грубее и небрежнее. Мысленная картина дополнилась изображением грузовоза, отваливающего от "Удачи торговца", выводящего за пределы гравитационного поля Кореллии, активирующего маршевые… Закрыв глаза, Хэн воображал, как лениво вращается рядом с ними его родная планета. Кореллия была красивым миром с небольшими синими морями, буро-зелеными лесами, золотисто-рыжими заплатками пустынь. И большими городами. На ночной стороне мерцали россыпи огней, напоминая огни далеких сражений.
Заработали на полную мощность маршевые двигатели, перегрузка пришпилила Хэна к контейнеру. Переходим на скорость света…
Через несколько секунд корабль выровнялся, и его единственный пассажир вновь обрел свободу действий. Хэн. расслабился, морщась и кряхтя от неожиданной боли во всем теле. Сначала он удивился, а потом сообразил, где заработал синяки и шишки, и с грустью вспомнил о Дьюланне. Глаза опять защипало, Хэн прикусил губу, чтобы не расплакаться по~настоящему. Не слишком разумно распускать нюни в герметичном скафандре, лица-то не вытрешь.
Хэн шмыгнул носом. Дьюланна обменяла свою жизнь на его свободу.
Ну-ка соберись и приди в себя, Соло! приказал себе юный кореллианин. Горло саднило, Хэн сглотнул и принялся остервенело терзать зубами нижнюю губу, пока не ослабло желание пустить слезу. Он не помнил, когда плакал в последний раз, да и какой в слезах прок? Дьюланну ими не вернешь…
Она верила в жизнь после смерти, и если вуки права, может быть, она сейчас его слышит?
– Эй, Дьюи,- прошептал Хэн.- у меня все путем. Я лечу на Илезию и стану лучшим пилотом в этом секторе. Выучусь, заработаю кучу денег и поступлю в Академию, как мы с тобой и мечтали. Я свободен, Дьюланна…
Голос сорвался.
Мы с тобой в безопасности, Дьюи. Шрайк теперь нас и пальцем не тронет…
Забившись в угол, мальчик решительно улыбнулся сквозь слезы. Я свободен и обязан тебе жизнью. И никогда не забуду о долге. Если выпадет шанс помочь кому-нибудь из твоего народа, то, клянусь любым богом, силой жизни, чем угодно, ни на миг не задумаюсь.
Хэн вдохнул "консервированный" воздух из баллона.
– Спасибо тебе, Дьюланна…
Где бы она ни была, она его слышала. Хэн не сомневался.
2. ИЛЕ3ИАНСКИЕ МЕЧТЫ
Очнувщись от изнурительного сна, Хэн поначалу ничего не понял. Где это я? Потом вернулась память, и сцены торопливо начали сменять друг друга: бластер, зажатый в дрожащей неуверенной руке… перекошенное от злобы и ненависти лицо Шрайка… хрипящая в агонии Дьюланна умирает в одиночестве…
Горло царапал комок. Дьюланна была рядом с тех пор, как Хэн был совсем маленьким, лет восьми или девяти. Он вспомнил день, когда вуки появилась на их корабле вместе со своим мужем Исщаддиком, которого изгнали с планеты за какие-то проступки. Хэн не знал за какие, потому что Дьюланна не любила разговоров на эту тему, хотя и последовала за мужем, бросив все, что любила,- свой дом и четырех взрослых отпрысков.
Через год или около того Исщаддика убили во время перевозки контрабанды на Нар Хекку, и Шрайк заявил Дьюланне, что она может остаться на борту "Удачи торговца" В качестве поварихи. Капитану нравилась ее стряпня.
Это я виноват, эта все из-за меня, подумал Хэн, отыскал патрубок водяного контейнера и сделал осторожный пробный глоток. Затем он сжевал пару питательных таблеток и запил их вторым глотком воды. Не еда, конечно, но протянуть можно… Дьюланна осталась из-за меня. Хотела защитить от Шрайка…
И это правда. Всей Галактике известно, что преданнее и упрямее товарищей, чем вуки, нет никого. Их верность и дружбу заслужить нелегко, но как только они тебе их подарят, то уж навсегда.
Хэн прислонился к переборке, проверил запас воздуха. Осталось три четверти баллона. Интересно, куда залетела "Мечта", пока он спал? Скоро он сходит в рубку, надо узнать, не сумеет ли он поладить с автопилотом.
Но пока Хэн невесело вспоминал Дьюланну, потом забрался в воспоминаниях в более ранние дни. Самые первые, "настоящие" воспоминания (все до того – бессмысленные фрагменты, обрывочные образы, слишком давние и разрозненные, чтобы иметь значение) начинались в тот день, когда Гаррис Шрайк привел на "Удачу торговца" очередного найденыша…
…Пацаненок скрючился у входа в грязный вонючий проулок и пытался сдержать слезы. Он слишком большой чтобы плакать, нет? Ну да, он замерз, он голоден и одинок. Мальчишка вдруг подумал, а почему же рядом нет никого, но при этой мысли как будто захлопнулась огромная металлическая дверь, отрезав все, что скрывалось за ней. За дверью пряталась опасность, там таилось… зло. Боль и… и…
Пацaн мотнул головой, длинные сальные волосы упали ему на лицо. Он смел челку рукой, такой грязной, что невозможно определить, каким цветом кожи наградила мальчишку природа. Одет беспризорник был в пару драных штанов и ветхую безрукавку, которая была ему мала. О существовании обуви мальчишка не подозревал. По крайней мере такой, что подошла бы его ногам. Ходил ли он когда-нибудь обутым?
Кажется, он помнил какие-то ботинки. Хорошие ботинки, красивые, прочные, ботинки, которые кто-то надевал ему на ноги и помогал зашнуровывать. Этот кто-то был ласков, он улыбался, а не скалился, он был чистый и хорошо пах, носил красивую одежду…
Горло царапал комок. Дьюланна была рядом с тех пор, как Хэн был совсем маленьким, лет восьми или девяти. Он вспомнил день, когда вуки появилась на их корабле вместе со своим мужем Исщаддиком, которого изгнали с планеты за какие-то проступки. Хэн не знал за какие, потому что Дьюланна не любила разговоров на эту тему, хотя и последовала за мужем, бросив все, что любила,- свой дом и четырех взрослых отпрысков.
Через год или около того Исщаддика убили во время перевозки контрабанды на Нар Хекку, и Шрайк заявил Дьюланне, что она может остаться на борту "Удачи торговца" В качестве поварихи. Капитану нравилась ее стряпня.
Это я виноват, эта все из-за меня, подумал Хэн, отыскал патрубок водяного контейнера и сделал осторожный пробный глоток. Затем он сжевал пару питательных таблеток и запил их вторым глотком воды. Не еда, конечно, но протянуть можно… Дьюланна осталась из-за меня. Хотела защитить от Шрайка…
И это правда. Всей Галактике известно, что преданнее и упрямее товарищей, чем вуки, нет никого. Их верность и дружбу заслужить нелегко, но как только они тебе их подарят, то уж навсегда.
Хэн прислонился к переборке, проверил запас воздуха. Осталось три четверти баллона. Интересно, куда залетела "Мечта", пока он спал? Скоро он сходит в рубку, надо узнать, не сумеет ли он поладить с автопилотом.
Но пока Хэн невесело вспоминал Дьюланну, потом забрался в воспоминаниях в более ранние дни. Самые первые, "настоящие" воспоминания (все до того – бессмысленные фрагменты, обрывочные образы, слишком давние и разрозненные, чтобы иметь значение) начинались в тот день, когда Гаррис Шрайк привел на "Удачу торговца" очередного найденыша…
***
…Пацаненок скрючился у входа в грязный вонючий проулок и пытался сдержать слезы. Он слишком большой чтобы плакать, нет? Ну да, он замерз, он голоден и одинок. Мальчишка вдруг подумал, а почему же рядом нет никого, но при этой мысли как будто захлопнулась огромная металлическая дверь, отрезав все, что скрывалось за ней. За дверью пряталась опасность, там таилось… зло. Боль и… и…
Пацaн мотнул головой, длинные сальные волосы упали ему на лицо. Он смел челку рукой, такой грязной, что невозможно определить, каким цветом кожи наградила мальчишку природа. Одет беспризорник был в пару драных штанов и ветхую безрукавку, которая была ему мала. О существовании обуви мальчишка не подозревал. По крайней мере такой, что подошла бы его ногам. Ходил ли он когда-нибудь обутым?
Кажется, он помнил какие-то ботинки. Хорошие ботинки, красивые, прочные, ботинки, которые кто-то надевал ему на ноги и помогал зашнуровывать. Этот кто-то был ласков, он улыбался, а не скалился, он был чистый и хорошо пах, носил красивую одежду…
БУМ-М!!!
Опять хлопнула дверь, и мальчишка (свое имя он знал, но и все, с именем ничего не вязалось) сморщился от боли. Лучше следить за мыслями, не давать им воли. Эти мысли и воспоминания – плохие, они делают больно… нет, лучше вообще не думать.
Он шмыгнул и без особого результата вытер сопливый нос. Только сейчас пацан сообразил, что стоит в грязной луже, просто ноги так замерзли, что он их почти не чувствует. Темнело, и ночь обещала быть зябкой.
Больно кусался поселившийся в желудке голод. Мальчишка не помнил, когда в последний раз ел. Может быть, этим утром, когда отыскал в куче мусора кавасу, сочную, зрелую, целую половинку. Или это было вчера?
Пацаненок решил, что нельзя понапрасну стоять на углу. Надо двигаться. Мальчик выбрался из проулка. Попрошайничать он умел… кто научил его?
Да и какая разницa, как звали учителя, главное, что он был хорош. Скорчив жалобную гримасу, мальчик зашаркал к первому же прохожему.
– Умоляю вас, госпожа… – захныкал пацан.- Я есть хочу, я очень хочу есть…
Он протянул руку. Женщина, к которой он обращался, сбавила шаг, глянула на чумазую ладонь и в ужасе отшатнулась, подобрав юбки, чтобы не коснуться побирушки даже краем подола.
– Госпожа… – выдохнул мальчик ей вслед, разглядывая женщину не только с профессиональным интересом.
На ней было красивое платье, мягкое и переливающееся, даже вроде бы как светящееся в ослепительных фонарях кореллианского портового городка.
Женщина напоминала кого-то – гладкой кожей, большими темными глазами, волосами…
Он шмыгнул и без особого результата вытер сопливый нос. Только сейчас пацан сообразил, что стоит в грязной луже, просто ноги так замерзли, что он их почти не чувствует. Темнело, и ночь обещала быть зябкой.
Больно кусался поселившийся в желудке голод. Мальчишка не помнил, когда в последний раз ел. Может быть, этим утром, когда отыскал в куче мусора кавасу, сочную, зрелую, целую половинку. Или это было вчера?
Пацаненок решил, что нельзя понапрасну стоять на углу. Надо двигаться. Мальчик выбрался из проулка. Попрошайничать он умел… кто научил его?
БУМ!
Да и какая разницa, как звали учителя, главное, что он был хорош. Скорчив жалобную гримасу, мальчик зашаркал к первому же прохожему.
– Умоляю вас, госпожа… – захныкал пацан.- Я есть хочу, я очень хочу есть…
Он протянул руку. Женщина, к которой он обращался, сбавила шаг, глянула на чумазую ладонь и в ужасе отшатнулась, подобрав юбки, чтобы не коснуться побирушки даже краем подола.
– Госпожа… – выдохнул мальчик ей вслед, разглядывая женщину не только с профессиональным интересом.
На ней было красивое платье, мягкое и переливающееся, даже вроде бы как светящееся в ослепительных фонарях кореллианского портового городка.
Женщина напоминала кого-то – гладкой кожей, большими темными глазами, волосами…
БУМ!
Мальчик всхлипнул от безнадежности и горя.
– Эй ты! – пробился сквозь высокую стену его несчастий хриплый, но дружелюбный голос.- Эй, Хэн!
Шмыгая и захлебываясь слезами, пацан поднял голову и увидел перед собой высокого мужчину. От черноволосого незнакомца пахло алдераанским элем и дымом от доброй полдюжины запрещенных наркотиков, но в отличие от многих прохожих он уверенно и твердо держался на ногах.
Мужчина понял, что завладел вниманием маленького попрошайки, и опустился на корточки; теперь они смотрели друг другу в глаза.
– А ты не великоват, чтобы плакать на улице, а? Ты уже большой парень.
Пацан кивнул, он все еще хлюпал носом, но старался взять себя в руки.
– Д-да… да. Больсой.
Он еще не отвык шепелявить; насколько он помнил, он всегда говорил именно так. А научился он давно, очень давно, тогда еще было очень холодно. И скоро опять будет холодно, то есть говорить он умеет уже…
Мальчишка опять задрожал, когда память наотрез отказалась вытаскивать из своих глубин давнишние события. На поверхность всплыло что-то другое, то, что он сначала упустил, занятый собственными бедами и переживаниями. Его же окликнули по имени! Откуда этот человек знает, как его зовут?
– К-кто… ты кто? – прошептал мальчишка, стуча зубами от холода.- Мое имя… как?
Мужчина весело ухмыльнулся, блеснули зубы. Должно быть он считал свою улыбку дружелюбной, но бродяжку опять затрясло. Оскал напомнил ему о стае каноидов, которые охотятся по ночам в темных портовых закоулках.
– Я многое знаю, малыш,- сказал незнакомец.- А ты называй меня капитаном Шрайком. Выговорить-то сумеешь?
– Д-да… кап'тан Срайк,- неуверенно повторил окоченевший мальчишка и икнул.- Но… мое имя? Откуда ты знаешь?
Мужчина протянул руку, как будто собирался взъерошить новому знакомцу волосы, заметил, похоже, грязь и обитателей юной головы и передумал.
– Ты удивишься, мой мальчик. Я знаю практически все, что творится на нашей Кореллии. Я знаю, кто потерялся и кто нашелся, кто продается, а кто покупается и где захоронены все тела. Собственно, я давно положил на тебя глаз. Ты вроде бы смышленый парнишка. Скажи мне, ты умный?
Маленький попрошайка выпрямился, задумчиво разглядывая капитана.
– Да,- подтвердил он, сдержав дрожь.- Смысленый.
Вот уж в этом он не сомневался! Глупые на улице и месяца не протянут…
– Да это же просто здорово, парень! Что за молодец. Что ж, для умных ребят я найду работенку. Хочешь пойти со мной? Я дам тебе много еды и теплое место для сна, – капитан опять ухмыльнулся.- И держу пари, тебе не терпится посмотреть на мой корабль.
Он указал в потемневшее небо.
Мальчик с жаром кивнул. Еда? Постель? И особенно…
– Настоясий корабль? Космический? Хочу! Я пилотом буду, когда вырасту.
Капитан рассмеялся и опять протянул руку. – Тогда добро пожаловать в семью.
Грязные пальцы утонули в широкой ладони капитана, и мальчик вместе с мужчиной направились в сторону доков…
Хэн поерзал, тряхнул головой. Не надо было идти с ним. Если бы я тогда не согласился, Дьюланна была бы жива…
Но если бы он не пошел со Шрайком в ту ночь, то одним прекрасным утром проснулся бы на задворках и выяснил, что врельты отгрызли ему нос и уши, как случилось с одной из девчонок из "спасенных" Шрайком сирот.
Хэн невесело усмехнулся. В Гаррисе Шрайке нет ни капли жалости и сострадания. Капитан собирал детей, чтобы богатеть с их помощью. Почти на каждой планете, которую посещала "Удача", Шрайк выгружал группу таких вот найденышей и выпускал их слоняться по улицам под присмотром дроида, которого лично же запрограммировал. Ф8ГН (иначе – Фигня) распределял "рабочие" участки и отслеживал дела у ребят, которые просили милостыню или инспектировали карманы прохожих.
Попрошайничать посылали самых маленьких, тощих и уродливых. Лучше всех справлялась Даналис, та самая девчонка, пострадавшая от врельтов. Шрайк заставлял ее работать за троих, несколько лет подряд обещая, что, как только она заработает много денег, ее отправят в специальную клинику, где исправят лицо, чтобы Даналис снова походила на человека.
Но слова капитан не сдержал. Когда Даналис стукнуло четырнадцать, она, видимо, сообразила, что Шрайк и не собирался выполнять обещание. Как-то ночью по корабельному времени она забралась во внешний воздушный шлюз "Удачи торговца" и разгерметизировала его. Вот только скафандр не надела..
Хэн входил в команду, посланную чистить шлюз. До сих пор его передергивало от воспоминаний.
Бедняга Даналис… Хэн легко мог представить, как она вручает Фигне дневной улов. Дроид был высокий, похожий на веретено, с корпусом из красноватого с оранжевым отливом металла. Его столько раз ремонтировали, что заплатки накладывались на заплатки: золотистые, темно-красные, серовато-белые. На макушке красовалась серебристая.
Хэн вспомнил голос дроида. У Фигни были вечные неполадки с вокодером, и его тембр гулял от жирных басов до металлического визга. Но каким бы голосом ни разговаривал дроид, его подопечные слушали его во все уши.
– А теперь, милые крошки, все запомнили границы участков?
Пестрый дроид ворочал головой на тронутой ржавчиной шарнирной шее, разглядывая восьмерых ребят с "Удачи торговца", которые выстроились перед ним в шеренгу.
Все дети подтвердили, что да, запомнили. ~ Что ж, милые крошки,- продолжил Фигня, перескакивая с басов на дискант.- А теперь разбираем задания. Падра…
Робот смерил взглядом мальчишку годом старше Хэна.
– Сегодня тебе дается возможность продемонстрировать нам, какую помощь ты можешь оказать несчастным жителям этого города, отягощенным драгоценностями, кошельками и дорогостоящими комлинками.
Фоторецепторы дроида жадно блестели. Они были разного цвета; один давно перегорел, и Шрайк заменил его линзой, вывинченной из выброшенного на свалку робота. Поэтому один глаз был красный, второй – зеленый.
– Хочешь ли ты помочь добрым горожанам, Падра? – поинтересовался Фигня, вопросительно склоняя набок металлический цилиндр головы; голос его сочился искусственным дружелюбием.
– Уж точно! – воскликнул мальчик, победно оглядываясь на других ребятишек, а затем прошептал сам себе, едва слышно, но восторженно: – Все, с милостыней покончено! Она – для молокососов.
Хэн, который только начал осваивать тонкое искусство обшаривания чужих карманов, испытал укол зависти. Если поднатореть, карманничество – плевое дело. И так гораздо легче выполнить дневную норму, устанавливаемую Фигней, чем выклянчивая у прохожих деньги. Если ты попрошайка, то тебе нужно удачно переговорить с тремя, как минимум, жертвами, чтобы получить с одного.
А вот карманник быстро набирает крупную сумму!
Если выбрал верную цель, то за один прием берешь столько, что еще до полудня сдаешь Фигне выручку и бежишь играть. Интересно, если Хэн быстро справится с сегодняшним заданием, может, дроид позволит ему потренироваться?
Практиковаться на пегом, веретенообразном дроиде было весело, потому что Фигня уморительно выглядел в одежде. Робот натягивал на себя типичное для какой-нибудь местности верхнее платье и принимался расхаживать мимо ученика. Хэн научился избавлять Фигню от спрятанных кошельков, хронометров и кредиток и даже порой драгоценностей так, что дроид не фиксировал прикосновения его стремительных пальцев.
Но пока еще – не на сто процентов. Отправляясь на "рабочее место", Хэн недовольно бурчал. Фигня требовал от своей малолетней шайки превосходства во всем, а в воровстве ~ особенно. Дроид никого не переведет в другую категорию, если не все попытки будут удачны.
Без долгих раздумий Хэн набрал пригоршни грязи и размазал по потной физиономии. Ну и на какой он планете? Вроде бы при нем ее никак не называли. Местные жители отличались зеленой пупырчатой кожей, маленькими подвижными ушами и крупными, как правило, лиловыми или темно-фиолетовыми глазами. Хэн знал на их языке всего несколько слов, но на память не жаловался и учился быстро, а потому был уверен, что к тому времени, как "Удача торговца" вновь тронется в путь, будет и понимать, и вполне бегло говорить на здешнем гортанном булькающем наречии.
Ну где бы он ни был, а погоды здесь жаркие. И влажные. В блеклом, зеленовато-голубом небе тлело оранжевое солнце. Перспектива провести на улице несколько часов, хныча и клянча монеты у прохожих, не радовала. Ненавижу попрошайничать. Вот вырасту, пусть шлют воровать, размышлял мальчишка. Какой из меня попрошайка… А вор получится очень даже приличный.
Так, внешность в норме, только волосы разлохматить. За последнюю пару лет Хэн вытянулся, хотя ребра все так же выпирали из-под кожи, хозяина их разве что ветром не сдувало. Еще за это время он безуспешно пытался научиться говорить подобострастно, так, будто отчаяние довело его до края. Без толку.
Наверное, все дело во взгляде, не иначе. Наверное, по его глазам сразу видно, как ему противно и стыдно унижаться. Никто не уважает попрошаек, а Хэн жаждал уважения к себе едва ли не больше всего на свете.
Не простого уважения – положения в обществе. Он ничего не помнил о жизни до мгновения, когда Гаррис Шрайк отыскал его на портовых задворках, и все равно Хэн жил в уверенности, что раньше у него все было иначе.
Когда-то ему говорили, что попрошайничать стыдно, а красть… ну а красть – еще хуже. Пацан сердито закусил губу. Кто-то – наверное, родители, которых он не помнил, обо всем с ним беседовали. Когда-то очень давно его учили другому… и по-другому.
А сейчас… а что он мог поделать? На борту "Удачи торговца" существовало одно главное правило. Если не работаешь, то попрошайничаешь или воруешь. Если отказываешься работать, попрошайничать и воровать, то не ешь. Хэн ничего не умел делать. Он был слишком мал, чтобы летать, слишком слаб, чтобы грузить контейнеры и мешки с контрабандой.
Но не вечно же я таким буду! напомнил он сам себе. Я вырасту, скоро я стану большим, лет через пять. Тогда мне будет целых десять лет может, тогда я буду достаточно взрослый?
Он уже выяснил: если настроиться на какое-то дело, все получится, обязательно. И полеты – не исключение.
И тогда я улечу отсюда. Мысли автоматически переключились на старую мечту, о которой Хэн никому не рассказывал. Как-то раз он исповедался одному из мальчишек, а тот паршивый врельт разболтал всему кораблю. Шрайк и остальные ребята несколько недель успокоиться не могли, а Хэну больше всего хотелось забиться под койку и зажать уши ладонями, чтобы не слышать их хохота и издевок. Потребовалось немало сил, чтобы равнодушно пожимать плечами в ответ и делать вид, будто ему все равно.
А когда лучше меня пилота не станет, я заработаю кучу денег и поступлю в Академию. Стану флотским офицером, вернусь, отыщу Шрайка, арестую его, и он прямиком загремит на Кессель. И там сдохнет… от последней мысли тубы мальчишки кривились в хищной ухмылке.
Богатая кореллианская фантазия рисовала успешного во всех делах, уважаемого пилота, лучшего пилота в Галактике, владельца собственного корабля, с кучей верных друзей и кучей денег. И семьей. Во-во, настоящей семьей. Красивой женой, которая обожает его и разделяет с ним приключения. Дети, наверное, тоже будут. Этот пункт мальчик еще не обдумывал детально, но в одном был уверен наверняка: он станет хорошим отцом. Не из тех, кто бросает детей на улице… Он их не оставит, как оставили его.
По крайней мере, Хэн полагал, что его бросили, хотя так и не сумел ничего вспомнить. Он даже фамилии своей не знал и поэтому не сумел разыскать следы. А может его родители вовсе не отказывались от него?
Вдруг их убили? Или его похитили, отняли у них? Хэн решил, что, пожалуй, этот вариант предпочтительнее. Если считать, что маму с папой убили, то на них и рассердиться нельзя, ведь они же не виноваты, что умерли, так. Они не хотели.
Сказано – сделано. Хэн стал думать, что родители погибли. Так действительно было легче.
Правды он наверняка не узнает. В курсе прошлого один Гаррис Шрайк. Капитан постоянно твердит: если Хэн будет вести себя хорошо, будет слушаться, хорошо попрошайничать, заработает много денег, то однажды Шрайк поделится с ним секретом, расскажет, как маленький мальчик очутился один на портовых задворках.
Хэн плотно сжал губы. Во-во. Жди, как же. Даналис ты тоже наобещал с три короба.
Он посмотрел на таблички с названиями улиц. Читать на местном языке он не умел, но внизу был написан перевод на ауребеш. Да, это его участок, полный ажур.
Пацан сделал глубокий вдох, скроил жалобную мину.
К нему приближалась зеленокожая аборигенка в коротком модном плащике.
– Госпожа… – заныл Хэн, семеня к ней и протягивая перепачканную ладонь.- Прошу вас, прекрасная добрая госпожа, помогите… всего одну кредитку, я так хочу есть…
Зеленые ракушки небольших ушек дернулись, потом женщина отвернулась и ускорила шаг.
Мальчик отпустил ей вслед парочку нелестных эпитетов и стал ждать следующего клиента.
Хэн заставил себя подняться. Время пойти и проверить, как идут дела в рубке "Илезианской мечты".
Выкарабкавшись из убежища, юный кореллианин прошел через скромный, но запутанный лабиринт коридоров на мостик, где по-прежнему бдел астродроид, пусть и приглушив фоторецептор, словно о чем-то задумался. Дроид был относительно новый, зеленые и серебристые полосы сияли свежей краской, а купол "головы" не украшали царапины и вмятины. К бортовому компьютеру от астродроида тянулся кабель.
Должно быть, страж был оборудован датчиком на движение, потому что повернул "голову", когда Хэн, собравшись с духом, отважно вошел в рубку.
Дроид ошалело заморгал фоторецептором, и юный беглец сообразил, что неплохо бы включить динамик скафандра, так как звук через вакуум не распространяется, а посему заполошные пронзительные "би-ип", "уип-ир-руип" и "блип -блип" все равно не слышно.
– Уи-и блюи-уип-ип уип-уип-уир-уип! – удивленно заявил астродроид и продолжал в том же духе.
Хэн огляделся по сторонам. Где-то здесь должен быть дополнительный коммуникационный модуль, но ничего не было. Кореллианин вздохнул. Ну ладно, своего механического спутника он слышит, а что толку? Как хотелось бы знать, он должен общаться с озабоченным Р2Д2 без интерпретатора? И как, интересно, это делал тот, кто программировал дроида?
– Эй ты!
– Блур-ри уип, би-ип уирр! – с готовностью отозвался Р2.
Юный кореллианин оскалился и для разминки обругал астродроида на родианском, на жаргоне вольных торговцев и, в конце концов, на общегалактическом.
– И что мне теперь делать? – вслух поинтересовался он, успокоившись.- Если бы ты умел говорить!
– Но-я-умею-говорить,- лишенным интонации голосом пробубнил астродроид..
Некоторое время Хэн растерянно хватал ртом воздух.
– Ну ты даешь! Как это у тебя получается?
– На-борту-корабля-нет-места -для-астродроида-и- модуля. Мои-хозяева-встроили-модуль-в-меня.
– Здорово! – с облегчением выдохнул беглец.
Хэн недолюбливал дроидов, но по крайней мере теперь у него появился собеседник, а это уже кое-что. Космические перелеты скучны и до неприличия безопасны… но ведь бывают исключения, правда.
– Мне-очень-жаль,- добавил по собственному почину Р2.- Вы-виновны-в-незаконном-вторжении. Вам-запрещено-здесь-находиться.
– Сам знаю,- не стал отпираться Хэн.- Я вроде как автостопом путешествую.
– Прошу-меня -извинить-данный -модуль-не- понимает-использованного-термина.
Хэн обозвал дроида консервной банкой с пережаренными контактами.
– Прошу-меня -извинить- данный-модуль-не-понимает…
– Сопло заткни.
– Прошу-меня-извинить… – 3аткнись! – взревел кореллианин.
Р2Д2 послушно умолк. Хэн сделал глубокий вдох.
– Ладно, Р2. Я – безбилетный пассажир, доволен? Такое слово в твоем банке данных имеется?
– Да-оно-там-есть.
– Вот и славно. Я нахожусь без билета на этом корабле, потому что мне необходимо добраться до Илезии. Я собираюсь наняться пилотом к тамошним жрецам, ясно?
– Да. Тем – не – менее – должен – проинформировать – что – в – мои – обязанности – входит – охрана – данного – корабля – и – его – груза. Когда – мы – прибудем – на – Илезию – я – должен – запечатать – все – люки – и – проинформировать – своих – хозяев – что – вы – находитесь – на – борту – и – ждете – ареста – службой – безопасности – колонии.
– Да сколько влезет! – беспечно отмахнулся беглец.- Как только жрецы убедятся, что я подхожу им по всем параметрам, они и полхвоста врельта не дадут за то, как я здесь очутился.
– Эй ты! – пробился сквозь высокую стену его несчастий хриплый, но дружелюбный голос.- Эй, Хэн!
Шмыгая и захлебываясь слезами, пацан поднял голову и увидел перед собой высокого мужчину. От черноволосого незнакомца пахло алдераанским элем и дымом от доброй полдюжины запрещенных наркотиков, но в отличие от многих прохожих он уверенно и твердо держался на ногах.
Мужчина понял, что завладел вниманием маленького попрошайки, и опустился на корточки; теперь они смотрели друг другу в глаза.
– А ты не великоват, чтобы плакать на улице, а? Ты уже большой парень.
Пацан кивнул, он все еще хлюпал носом, но старался взять себя в руки.
– Д-да… да. Больсой.
Он еще не отвык шепелявить; насколько он помнил, он всегда говорил именно так. А научился он давно, очень давно, тогда еще было очень холодно. И скоро опять будет холодно, то есть говорить он умеет уже…
БУМ!
Мальчишка опять задрожал, когда память наотрез отказалась вытаскивать из своих глубин давнишние события. На поверхность всплыло что-то другое, то, что он сначала упустил, занятый собственными бедами и переживаниями. Его же окликнули по имени! Откуда этот человек знает, как его зовут?
– К-кто… ты кто? – прошептал мальчишка, стуча зубами от холода.- Мое имя… как?
Мужчина весело ухмыльнулся, блеснули зубы. Должно быть он считал свою улыбку дружелюбной, но бродяжку опять затрясло. Оскал напомнил ему о стае каноидов, которые охотятся по ночам в темных портовых закоулках.
– Я многое знаю, малыш,- сказал незнакомец.- А ты называй меня капитаном Шрайком. Выговорить-то сумеешь?
– Д-да… кап'тан Срайк,- неуверенно повторил окоченевший мальчишка и икнул.- Но… мое имя? Откуда ты знаешь?
Мужчина протянул руку, как будто собирался взъерошить новому знакомцу волосы, заметил, похоже, грязь и обитателей юной головы и передумал.
– Ты удивишься, мой мальчик. Я знаю практически все, что творится на нашей Кореллии. Я знаю, кто потерялся и кто нашелся, кто продается, а кто покупается и где захоронены все тела. Собственно, я давно положил на тебя глаз. Ты вроде бы смышленый парнишка. Скажи мне, ты умный?
Маленький попрошайка выпрямился, задумчиво разглядывая капитана.
– Да,- подтвердил он, сдержав дрожь.- Смысленый.
Вот уж в этом он не сомневался! Глупые на улице и месяца не протянут…
– Да это же просто здорово, парень! Что за молодец. Что ж, для умных ребят я найду работенку. Хочешь пойти со мной? Я дам тебе много еды и теплое место для сна, – капитан опять ухмыльнулся.- И держу пари, тебе не терпится посмотреть на мой корабль.
Он указал в потемневшее небо.
Мальчик с жаром кивнул. Еда? Постель? И особенно…
– Настоясий корабль? Космический? Хочу! Я пилотом буду, когда вырасту.
Капитан рассмеялся и опять протянул руку. – Тогда добро пожаловать в семью.
Грязные пальцы утонули в широкой ладони капитана, и мальчик вместе с мужчиной направились в сторону доков…
***
Хэн поерзал, тряхнул головой. Не надо было идти с ним. Если бы я тогда не согласился, Дьюланна была бы жива…
Но если бы он не пошел со Шрайком в ту ночь, то одним прекрасным утром проснулся бы на задворках и выяснил, что врельты отгрызли ему нос и уши, как случилось с одной из девчонок из "спасенных" Шрайком сирот.
Хэн невесело усмехнулся. В Гаррисе Шрайке нет ни капли жалости и сострадания. Капитан собирал детей, чтобы богатеть с их помощью. Почти на каждой планете, которую посещала "Удача", Шрайк выгружал группу таких вот найденышей и выпускал их слоняться по улицам под присмотром дроида, которого лично же запрограммировал. Ф8ГН (иначе – Фигня) распределял "рабочие" участки и отслеживал дела у ребят, которые просили милостыню или инспектировали карманы прохожих.
Попрошайничать посылали самых маленьких, тощих и уродливых. Лучше всех справлялась Даналис, та самая девчонка, пострадавшая от врельтов. Шрайк заставлял ее работать за троих, несколько лет подряд обещая, что, как только она заработает много денег, ее отправят в специальную клинику, где исправят лицо, чтобы Даналис снова походила на человека.
Но слова капитан не сдержал. Когда Даналис стукнуло четырнадцать, она, видимо, сообразила, что Шрайк и не собирался выполнять обещание. Как-то ночью по корабельному времени она забралась во внешний воздушный шлюз "Удачи торговца" и разгерметизировала его. Вот только скафандр не надела..
Хэн входил в команду, посланную чистить шлюз. До сих пор его передергивало от воспоминаний.
Бедняга Даналис… Хэн легко мог представить, как она вручает Фигне дневной улов. Дроид был высокий, похожий на веретено, с корпусом из красноватого с оранжевым отливом металла. Его столько раз ремонтировали, что заплатки накладывались на заплатки: золотистые, темно-красные, серовато-белые. На макушке красовалась серебристая.
Хэн вспомнил голос дроида. У Фигни были вечные неполадки с вокодером, и его тембр гулял от жирных басов до металлического визга. Но каким бы голосом ни разговаривал дроид, его подопечные слушали его во все уши.
***
– А теперь, милые крошки, все запомнили границы участков?
Пестрый дроид ворочал головой на тронутой ржавчиной шарнирной шее, разглядывая восьмерых ребят с "Удачи торговца", которые выстроились перед ним в шеренгу.
Все дети подтвердили, что да, запомнили. ~ Что ж, милые крошки,- продолжил Фигня, перескакивая с басов на дискант.- А теперь разбираем задания. Падра…
Робот смерил взглядом мальчишку годом старше Хэна.
– Сегодня тебе дается возможность продемонстрировать нам, какую помощь ты можешь оказать несчастным жителям этого города, отягощенным драгоценностями, кошельками и дорогостоящими комлинками.
Фоторецепторы дроида жадно блестели. Они были разного цвета; один давно перегорел, и Шрайк заменил его линзой, вывинченной из выброшенного на свалку робота. Поэтому один глаз был красный, второй – зеленый.
– Хочешь ли ты помочь добрым горожанам, Падра? – поинтересовался Фигня, вопросительно склоняя набок металлический цилиндр головы; голос его сочился искусственным дружелюбием.
– Уж точно! – воскликнул мальчик, победно оглядываясь на других ребятишек, а затем прошептал сам себе, едва слышно, но восторженно: – Все, с милостыней покончено! Она – для молокососов.
Хэн, который только начал осваивать тонкое искусство обшаривания чужих карманов, испытал укол зависти. Если поднатореть, карманничество – плевое дело. И так гораздо легче выполнить дневную норму, устанавливаемую Фигней, чем выклянчивая у прохожих деньги. Если ты попрошайка, то тебе нужно удачно переговорить с тремя, как минимум, жертвами, чтобы получить с одного.
А вот карманник быстро набирает крупную сумму!
Если выбрал верную цель, то за один прием берешь столько, что еще до полудня сдаешь Фигне выручку и бежишь играть. Интересно, если Хэн быстро справится с сегодняшним заданием, может, дроид позволит ему потренироваться?
Практиковаться на пегом, веретенообразном дроиде было весело, потому что Фигня уморительно выглядел в одежде. Робот натягивал на себя типичное для какой-нибудь местности верхнее платье и принимался расхаживать мимо ученика. Хэн научился избавлять Фигню от спрятанных кошельков, хронометров и кредиток и даже порой драгоценностей так, что дроид не фиксировал прикосновения его стремительных пальцев.
Но пока еще – не на сто процентов. Отправляясь на "рабочее место", Хэн недовольно бурчал. Фигня требовал от своей малолетней шайки превосходства во всем, а в воровстве ~ особенно. Дроид никого не переведет в другую категорию, если не все попытки будут удачны.
Без долгих раздумий Хэн набрал пригоршни грязи и размазал по потной физиономии. Ну и на какой он планете? Вроде бы при нем ее никак не называли. Местные жители отличались зеленой пупырчатой кожей, маленькими подвижными ушами и крупными, как правило, лиловыми или темно-фиолетовыми глазами. Хэн знал на их языке всего несколько слов, но на память не жаловался и учился быстро, а потому был уверен, что к тому времени, как "Удача торговца" вновь тронется в путь, будет и понимать, и вполне бегло говорить на здешнем гортанном булькающем наречии.
Ну где бы он ни был, а погоды здесь жаркие. И влажные. В блеклом, зеленовато-голубом небе тлело оранжевое солнце. Перспектива провести на улице несколько часов, хныча и клянча монеты у прохожих, не радовала. Ненавижу попрошайничать. Вот вырасту, пусть шлют воровать, размышлял мальчишка. Какой из меня попрошайка… А вор получится очень даже приличный.
Так, внешность в норме, только волосы разлохматить. За последнюю пару лет Хэн вытянулся, хотя ребра все так же выпирали из-под кожи, хозяина их разве что ветром не сдувало. Еще за это время он безуспешно пытался научиться говорить подобострастно, так, будто отчаяние довело его до края. Без толку.
Наверное, все дело во взгляде, не иначе. Наверное, по его глазам сразу видно, как ему противно и стыдно унижаться. Никто не уважает попрошаек, а Хэн жаждал уважения к себе едва ли не больше всего на свете.
Не простого уважения – положения в обществе. Он ничего не помнил о жизни до мгновения, когда Гаррис Шрайк отыскал его на портовых задворках, и все равно Хэн жил в уверенности, что раньше у него все было иначе.
Когда-то ему говорили, что попрошайничать стыдно, а красть… ну а красть – еще хуже. Пацан сердито закусил губу. Кто-то – наверное, родители, которых он не помнил, обо всем с ним беседовали. Когда-то очень давно его учили другому… и по-другому.
А сейчас… а что он мог поделать? На борту "Удачи торговца" существовало одно главное правило. Если не работаешь, то попрошайничаешь или воруешь. Если отказываешься работать, попрошайничать и воровать, то не ешь. Хэн ничего не умел делать. Он был слишком мал, чтобы летать, слишком слаб, чтобы грузить контейнеры и мешки с контрабандой.
Но не вечно же я таким буду! напомнил он сам себе. Я вырасту, скоро я стану большим, лет через пять. Тогда мне будет целых десять лет может, тогда я буду достаточно взрослый?
Он уже выяснил: если настроиться на какое-то дело, все получится, обязательно. И полеты – не исключение.
И тогда я улечу отсюда. Мысли автоматически переключились на старую мечту, о которой Хэн никому не рассказывал. Как-то раз он исповедался одному из мальчишек, а тот паршивый врельт разболтал всему кораблю. Шрайк и остальные ребята несколько недель успокоиться не могли, а Хэну больше всего хотелось забиться под койку и зажать уши ладонями, чтобы не слышать их хохота и издевок. Потребовалось немало сил, чтобы равнодушно пожимать плечами в ответ и делать вид, будто ему все равно.
А когда лучше меня пилота не станет, я заработаю кучу денег и поступлю в Академию. Стану флотским офицером, вернусь, отыщу Шрайка, арестую его, и он прямиком загремит на Кессель. И там сдохнет… от последней мысли тубы мальчишки кривились в хищной ухмылке.
Богатая кореллианская фантазия рисовала успешного во всех делах, уважаемого пилота, лучшего пилота в Галактике, владельца собственного корабля, с кучей верных друзей и кучей денег. И семьей. Во-во, настоящей семьей. Красивой женой, которая обожает его и разделяет с ним приключения. Дети, наверное, тоже будут. Этот пункт мальчик еще не обдумывал детально, но в одном был уверен наверняка: он станет хорошим отцом. Не из тех, кто бросает детей на улице… Он их не оставит, как оставили его.
По крайней мере, Хэн полагал, что его бросили, хотя так и не сумел ничего вспомнить. Он даже фамилии своей не знал и поэтому не сумел разыскать следы. А может его родители вовсе не отказывались от него?
Вдруг их убили? Или его похитили, отняли у них? Хэн решил, что, пожалуй, этот вариант предпочтительнее. Если считать, что маму с папой убили, то на них и рассердиться нельзя, ведь они же не виноваты, что умерли, так. Они не хотели.
Сказано – сделано. Хэн стал думать, что родители погибли. Так действительно было легче.
Правды он наверняка не узнает. В курсе прошлого один Гаррис Шрайк. Капитан постоянно твердит: если Хэн будет вести себя хорошо, будет слушаться, хорошо попрошайничать, заработает много денег, то однажды Шрайк поделится с ним секретом, расскажет, как маленький мальчик очутился один на портовых задворках.
Хэн плотно сжал губы. Во-во. Жди, как же. Даналис ты тоже наобещал с три короба.
Он посмотрел на таблички с названиями улиц. Читать на местном языке он не умел, но внизу был написан перевод на ауребеш. Да, это его участок, полный ажур.
Пацан сделал глубокий вдох, скроил жалобную мину.
К нему приближалась зеленокожая аборигенка в коротком модном плащике.
– Госпожа… – заныл Хэн, семеня к ней и протягивая перепачканную ладонь.- Прошу вас, прекрасная добрая госпожа, помогите… всего одну кредитку, я так хочу есть…
Зеленые ракушки небольших ушек дернулись, потом женщина отвернулась и ускорила шаг.
Мальчик отпустил ей вслед парочку нелестных эпитетов и стал ждать следующего клиента.
***
Хэн заставил себя подняться. Время пойти и проверить, как идут дела в рубке "Илезианской мечты".
Выкарабкавшись из убежища, юный кореллианин прошел через скромный, но запутанный лабиринт коридоров на мостик, где по-прежнему бдел астродроид, пусть и приглушив фоторецептор, словно о чем-то задумался. Дроид был относительно новый, зеленые и серебристые полосы сияли свежей краской, а купол "головы" не украшали царапины и вмятины. К бортовому компьютеру от астродроида тянулся кабель.
Должно быть, страж был оборудован датчиком на движение, потому что повернул "голову", когда Хэн, собравшись с духом, отважно вошел в рубку.
Дроид ошалело заморгал фоторецептором, и юный беглец сообразил, что неплохо бы включить динамик скафандра, так как звук через вакуум не распространяется, а посему заполошные пронзительные "би-ип", "уип-ир-руип" и "блип -блип" все равно не слышно.
– Уи-и блюи-уип-ип уип-уип-уир-уип! – удивленно заявил астродроид и продолжал в том же духе.
Хэн огляделся по сторонам. Где-то здесь должен быть дополнительный коммуникационный модуль, но ничего не было. Кореллианин вздохнул. Ну ладно, своего механического спутника он слышит, а что толку? Как хотелось бы знать, он должен общаться с озабоченным Р2Д2 без интерпретатора? И как, интересно, это делал тот, кто программировал дроида?
– Эй ты!
– Блур-ри уип, би-ип уирр! – с готовностью отозвался Р2.
Юный кореллианин оскалился и для разминки обругал астродроида на родианском, на жаргоне вольных торговцев и, в конце концов, на общегалактическом.
– И что мне теперь делать? – вслух поинтересовался он, успокоившись.- Если бы ты умел говорить!
– Но-я-умею-говорить,- лишенным интонации голосом пробубнил астродроид..
Некоторое время Хэн растерянно хватал ртом воздух.
– Ну ты даешь! Как это у тебя получается?
– На-борту-корабля-нет-места -для-астродроида-и- модуля. Мои-хозяева-встроили-модуль-в-меня.
– Здорово! – с облегчением выдохнул беглец.
Хэн недолюбливал дроидов, но по крайней мере теперь у него появился собеседник, а это уже кое-что. Космические перелеты скучны и до неприличия безопасны… но ведь бывают исключения, правда.
– Мне-очень-жаль,- добавил по собственному почину Р2.- Вы-виновны-в-незаконном-вторжении. Вам-запрещено-здесь-находиться.
– Сам знаю,- не стал отпираться Хэн.- Я вроде как автостопом путешествую.
– Прошу-меня -извинить-данный -модуль-не- понимает-использованного-термина.
Хэн обозвал дроида консервной банкой с пережаренными контактами.
– Прошу-меня -извинить- данный-модуль-не-понимает…
– Сопло заткни.
– Прошу-меня-извинить… – 3аткнись! – взревел кореллианин.
Р2Д2 послушно умолк. Хэн сделал глубокий вдох.
– Ладно, Р2. Я – безбилетный пассажир, доволен? Такое слово в твоем банке данных имеется?
– Да-оно-там-есть.
– Вот и славно. Я нахожусь без билета на этом корабле, потому что мне необходимо добраться до Илезии. Я собираюсь наняться пилотом к тамошним жрецам, ясно?
– Да. Тем – не – менее – должен – проинформировать – что – в – мои – обязанности – входит – охрана – данного – корабля – и – его – груза. Когда – мы – прибудем – на – Илезию – я – должен – запечатать – все – люки – и – проинформировать – своих – хозяев – что – вы – находитесь – на – борту – и – ждете – ареста – службой – безопасности – колонии.
– Да сколько влезет! – беспечно отмахнулся беглец.- Как только жрецы убедятся, что я подхожу им по всем параметрам, они и полхвоста врельта не дадут за то, как я здесь очутился.