Доктор Карвер, не отрывавший глаз от земли и поминутно нагибавшийся, чтобы что-то поднять, сильно тормозил продвижение вперед.
– Сразу видно археолога, – с улыбкой заметил полковник Дюбош. – Небо, горы и прочая ерунда его не интересуют. Его взор прикован к земле. Он не любуется – он ищет.
– Да, но что? – спросила Кэрол. – Что вы там поднимаете, доктор Карвер?
Слегка улыбнувшись, тот предъявил ей пару грязных глиняных черепков.
– Этот мусор! – презрительно воскликнула Кэрол.
– Керамика куда интереснее, чем золото, – заявил доктор Карвер и был награжден очень недоверчивым взглядом.
Миновав несколько каменных гробниц, дорога резко пошла вверх и вдруг уперлась в крутой склон. Шедшие впереди носильщики-бедуины, ни секунды не колеблясь, принялись деловито карабкаться вверх, не удостоив ни единым взглядом отвесный склон сбоку.
Кэрол сильно побледнела. Один из носильщиков свесился откуда-то сверху и протянул ей руку. Херст рванулся вперед и упер свою трость в скалу. Получилась довольно удобная ступенька. Кэрол ответила ему благодарным взглядом и минутой позже уже находилась на широком и безопасном уступе. Остальные с опаской последовали за ней.
Солнце тем временем поднялось совсем уже высоко, и жара становилась невыносимой.
Наконец они достигли широкого плато, откуда было рукой подать до вершины – большой скалы прямоугольной формы. Туда вел довольно пологий склон, и Бланделл объявил носильщикам, что вершина будет покорена без них. Бедуины тут же расположились на отдых и закурили. Несколькими минутами позже путешественники без приключений достигли вершины.
Это была открытая площадка, с которой открывался совершенно изумительный вид на низлежащие долины. В самом центре удивительно ровной прямоугольной поверхности, ограниченной по бокам выдолбленными в камне желобками, возвышался жертвенный алтарь.
– Изумительное место для жертвоприношений! – восторженно вскричала Кэрол. – Только вот приходилось же им, наверное, попотеть, чтобы доставить сюда жертву!
– Тут когда-то был серпантин, – объяснил доктор Кар-вер. – Увидите, что от него осталось, когда будем спускаться другим путем.
Едва слышный звук, точно от крошечного колокольчика, заставил его оборвать себя на полуслове.
– Кажется, вы опять уронили свою сережку, мисс Бланделл, – сказал он.
Рука Кэрол автоматически метнулась к уху.
– Ну вот, опять, – вздохнула она.
Дюбош и Херст тут же бросились на поиски.
– Должна быть тут, – проговорил француз, ползая на четвереньках. – Слава Богу, укатиться ей некуда. Она здесь как на тарелке.
– Может, в трещину завалилась? – предположила Кэрол через несколько минут.
– Здесь нет трещин, – заметил мистер Паркер Пайн. – Вы же видите. Площадка совершенно гладкая. Ну вот, полковнику, кажется, повезло.
– Только камешек, – виновато улыбнулся француз, отбрасывая его подальше.
Поиски продолжились, но с каждой минутой неловкость положения становилась все очевиднее. Никто, разумеется, не произнес этого вслух, но слова «восемьдесят тысяч долларов», казалось, повисли в воздухе.
– Кэрол, а ты уверена, что она вообще на тебе была? – ворчливо спросил ее отец. – То есть ты уверена, что не потеряла ее раньше?
– Уверена. Потому что, когда мы сюда залезли, доктор Карвер заметил, что застежка расстегнулась и помог мне ее закрепить. Скажите ему, доктор.
Доктор Карвер подтвердил. Сэр Дональд решился наконец облечь в слова то, о чем давно уже думал каждый.
– Все это весьма неприятно, мистер Бланделл, – сказал он. – Вчера вечером вы упомянули цену этих сережек. Каждая из них стоит целое состояние. Если она не будет найдена, а, похоже, все к тому и идет, некоторая доля подозрения придется на каждого.
– Чтобы покончить с этим, Прошу меня обыскать, – отчеканил полковник Дюбош. – И не прошу даже, а требую, как своего законного права.
– И я тоже, – отрывисто добавил Херст.
– Как насчет остальных? – поинтересовался сэр Дональд, оглядывая своих спутников.
– Разумеется, – согласился мистер Паркер Пайн.
– Прекрасная мысль, – сказал доктор Карвер.
– Присоединяюсь к вам, джентльмены, – заявил мистер Бланделл. – Поверьте, на то есть причины, хоть мне и не хотелось бы сейчас в них вдаваться.
– Как пожелаете, мистер Бланделл, – учтиво согласился сэр Дональд.
– Кэрол, дорогая, может, ты спустишься и подождешь с носильщиками? – повернулся к девушке ее отец.
Она молча повернулась и ушла. На ее лице застыло горькое выражение, настолько похожее на отчаяние, что, по крайней мере, один из оставшихся мужчин всерьез задумался о его причине.
Обыск начался. Он был проведен тщательно и дотошно – и без всякого результата.
В подавленном настроении группа спускалась вниз, рассеянно слушая пояснения и описания гида.
Мистер Паркер Пайн только что переоделся к обеду, когда полог его палатки откинулся и в проеме показалась фигура девушки.
– Мистер Пайн, можно?
– Конечно, милое дитя, входите.
Кэрол вошла и уселась на раскладушку. Обреченное выражение, которое мистер Паркер Пайн заметил на ее лице еще днем, так и не исчезло.
– Если не ошибаюсь, несчастные люди – ваша компетенция? – решительно начала она.
– Я здесь на отдыхе, мисс Бланделл. Я не беру никаких дел.
– Это возьмете, – холодно заявила девушка. – Поверьте, мистер Пайн, человека несчастнее меня вам уже не найти.
– И что же вас мучает? – сдался тот. – Недавняя пропажа?
– Вы сами это сказали. Да. Только Джим Херст не брал ее, мистер Пайн. Я точно знаю, не брал.
– Не совсем вас понимаю, мисс Бланделл. Никто, кажется, и не говорил, что это он.
– Пока не говорил, мистер Пайн, но обязательно скажет, узнав, что у него есть судимость. Собственно, он попался, когда залез к нам в дом. Я.., я пожалела его. Он был такой молодой, такой несчастный… (И такой симпатичный, – добавил про себя мистер Паркер Пайн.) Я упросила отца дать ему шанс. Па, он на все для меня готов, взял Джима на работу. Ну, и понял, что Джим – очень хороший и честный, постепенно стал все больше ему доверять, потом сделал его своей правой рукой, и в конце концов все бы уладилось – точнее, должно было уладиться, если бы не это…
– Что значит «уладилось»?
– Я хочу сказать, мы бы поженились.
– А мне казалось, сэр Дональд…
– Ничего подобного. Это идея отца. Неужели вы думаете, я способна выйти замуж за такого надутого индюка, как этот ваш сэр Дональд?
Ничем не выразив своего отношения к выданной молодому англичанину характеристике, мистер Паркер Пайн поинтересовался:
– А что думает сам сэр Дональд?
– Полагаю, надеется таким образом поправить свои дела, – презрительно ответила девушка. Мистер Паркер Пайн что-то обдумал.
– Мне бы хотелось уточнить две вещи, – сказал он наконец. – Вчера вечером прозвучала фраза «Единожды укравший – вор навсегда».
Девушка кивнула.
– Теперь мне понятна причина возникшей неловкости.
– Да, Джиму, наверное, было страшно неудобно – да и нам с Па тоже. Я так боялась, что кто-нибудь догадается по лицу Джима, что принялась болтать первое, что пришло в голову.
Мистер Паркер Пайн задумчиво кивнул.
– А почему ваш отец настаивал сегодня на том, чтобы его обыскали тоже?
– А вы не догадались? Я так сразу поняла. Он боялся, как бы я не подумала, что он подстроил это нарочно, чтобы очернить Джима. Понимаете, он же спит и видит, как я выхожу за этого англичанина. Вот он и хотел показать мне, что ничего такого он не делал.
– Бог ты мой, – проговорил мистер Паркер Пайн. – До чего логично. Только, боюсь, все это ни на шаг не приближает нас к разгадке.
– Вы что же, умываете руки?
– Нет-нет, – поспешно ответил мистер Пайн, и, помолчав, спросил:
– Но что именно вы от меня хотите?
– Доказательства, что это сделал не Джим.
– Но, предположим – простите, – что это сделал все-таки он?
– Если вы так думаете, вы глубоко ошибаетесь.
– Да, но уверены ли вы, что приняли во внимание все обстоятельства? Вы не думаете, что жемчужина могла оказаться для мистера Херста слишком уж большим искушением? Продав ее, он получил бы.., назовем это начальным капиталом, который дал бы ему независимость и возможность жениться на вас с согласия вашего отца или без оного.
– Джим этого не делал, – спокойно сказала девушка. На этот раз мистер Паркер Пайн, по-видимому, остался удовлетворен ответом.
– Хорошо, попробую вам помочь, – сказал он. Девушка коротко кивнула и вышла из палатки. Мистер Паркер Пайн присел на освободившуюся раскладушку и погрузился в размышления. Неожиданно он фыркнул.
– Кажется, я начинаю тупеть, – сказал он вслух. За обедом он демонстрировал прекрасное настроение.
Вторая половина дня была свободна, и большинство путешественников разошлось по палаткам спать. Когда в четверть пятого мистер Паркер Пайн заглянул под центральный тент, он обнаружил там только доктора Карвера, возившегося со своими черепками.
– Ага! – проговорил мистер Паркер Пайн, усаживаясь против него за стол. – Вас-то я и искал. Вы, как я заметил, всегда при пластилине. Не могли бы вы ссудить мне немного?
Доктор порылся в карманах и невозмутимо протянул мистеру Паркеру Пайну кусочек.
– Нет, – возразил тот, отводя его руку, – я хотел другой. Тот, который был у вас вчера вечером. Собственно говоря, меня интересует не столько он, сколько его содержимое.
– Не понимаю, о чем вы, – не сразу и очень тихо сказал доктор Карвер.
– Уверен, что понимаете. О серьге мисс Бланделл.
На этот раз пауза была гораздо продолжительнее. Наконец Карвер снова сунул руку в карман и вытащил бесформенный комок пластилина.
– Ловко! – отметил он. Лицо его осталось совершенно бесстрастным.
– Теперь хотелось бы послушать вас, – сказал мистер Паркер Пайн, деловито разламывая комок. Повертев в пальцах перемазанную пластилином жемчужину, он довольно хмыкнул. – Я, знаете, ужасно любопытен, – извиняющимся тоном добавил он.
– Хорошо, я расскажу, – ответил Карвер. – Если только объясните, как вы узнали. Насколько я понимаю, вы ничего не видели?
– Нет, – покачал головой мистер Паркер Пайн. – Я размышлял.
– Хорошо. Прежде всего хочу вас заверить, что это была чистая случайность. Сегодня утром я шел самым последним и вдруг наткнулся на эту штуку. Должно быть, мисс Кэрол только что ее потеряла. Она этого не заметила, как, впрочем, и все остальные. Ну, я поднял ее и положил в карман, чтобы отдать, когда догоню. И напрочь об этом забыл. А потом, уже где-то на половине подъема, вспомнил и задумался. Ну что такое для этой девицы одна жемчужина? Отец, не поморщившись, купит этой дурочке новую. А для меня это целое состояние. На такие деньги можно полностью снарядить экспедицию.
Его бесстрастное лицо дрогнуло и оживилось.
– Да знаете ли вы, как трудно в наши дни выпросить деньги на раскопки? Да нет, откуда вам! А с этой жемчужиной все было бы просто. Есть одно место, Белуджистан… Это целая глава прошлого, которая только и ждет, когда с нее наконец отряхнут пыль и прочтут. Я вспомнил, что вы говорили вчера вечером о мнимых свидетельствах, и подумал, что, несмотря на ее апломб, провернуть это с мисс Кэрол проще простого. Когда мы добрались до вершины, я сказал ей, будто замок на ее сережке расстегнулся, и сделал вид, что застегиваю его. На самом-то деле я просто дотронулся до ее уха кончиком карандаша. Через несколько минут я уронил камешек, и, вы видели: она готова была поклясться, что сережка все время была у нее в ухе и только сейчас выпала. Ну, и пока ее искали, я просто вдавил ее в кусок пластилина, валявшийся у меня в кармане. Вот и вся моя история. Не слишком, боюсь, поучительная. Теперь ваша очередь.
– Ну, мне почти и нечего рассказывать, – отозвался мистер Паркер Пайн. – Видите ли, вы были единственным, кто поднимал что-то с земли. Поэтому камешек, который полковник нашел на плато, сказал мне очень о многом. И потом…
– Да?
– Э.., видите ли, вчера вечером вы слишком уж пылко говорили о чести. А излишняя горячность говорит о.., ну, вы помните, как это у Шекспира[27]. Начинает казаться, что человек пытается убедить самого себя. Вдобавок, вы чересчур пренебрежительно отозвались о деньгах.
Лицо археолога выглядело осунувшимся и постаревшим.
– Что ж, ваша правда, – сказал он. – Теперь мне конец. Полагаю, вы намерены немедленно отдать девушке ее побрякушку? Странная штука этот первобытный инстинкт к украшательству. Прослеживается чуть не до палеолита. Один из первых, появившихся у женского пола.
– Вы недооцениваете мисс Кэрол, – сказал мистер Паркер Пайн. – Поверьте: у нее есть голова и, больше того, у нее есть сердце. Думаю, она предпочтет забыть всю эту историю.
– Чего не приходится ожидать от ее отца, – заметил археолог.
– Думаю, и в этом вы ошибаетесь. У «Па» есть очень веская причина помалкивать. Дело в том, что ни о каких сорока тысячах и речи идти не может. Этой жемчужине красная цена пять долларов.
– Вы хотите сказать…
– Да. Девушка, кстати, не знает. Думает, они настоящие. Я сам заподозрил неладное только вчера вечером. Слишком уж сильно мистер Бланделл напирал на свое богатство. Когда человек разорен, ему только и остается, что делать хорошую мину при плохой игре. Он блефовал, доктор.
Внезапно губы Карвера растянулись в широкой мальчишеской ухмылке, меньше всего подходившей к его бесстрастному и сухому лицу.
– Выходит, все мы здесь неудачники, – сказал он.
– Выходит, так, – согласился мистер Паркер Пайн и процитировал: «Чувство товарищества удивительно нас облагораживает».[28]
Смерть на Ниле
– Сразу видно археолога, – с улыбкой заметил полковник Дюбош. – Небо, горы и прочая ерунда его не интересуют. Его взор прикован к земле. Он не любуется – он ищет.
– Да, но что? – спросила Кэрол. – Что вы там поднимаете, доктор Карвер?
Слегка улыбнувшись, тот предъявил ей пару грязных глиняных черепков.
– Этот мусор! – презрительно воскликнула Кэрол.
– Керамика куда интереснее, чем золото, – заявил доктор Карвер и был награжден очень недоверчивым взглядом.
Миновав несколько каменных гробниц, дорога резко пошла вверх и вдруг уперлась в крутой склон. Шедшие впереди носильщики-бедуины, ни секунды не колеблясь, принялись деловито карабкаться вверх, не удостоив ни единым взглядом отвесный склон сбоку.
Кэрол сильно побледнела. Один из носильщиков свесился откуда-то сверху и протянул ей руку. Херст рванулся вперед и упер свою трость в скалу. Получилась довольно удобная ступенька. Кэрол ответила ему благодарным взглядом и минутой позже уже находилась на широком и безопасном уступе. Остальные с опаской последовали за ней.
Солнце тем временем поднялось совсем уже высоко, и жара становилась невыносимой.
Наконец они достигли широкого плато, откуда было рукой подать до вершины – большой скалы прямоугольной формы. Туда вел довольно пологий склон, и Бланделл объявил носильщикам, что вершина будет покорена без них. Бедуины тут же расположились на отдых и закурили. Несколькими минутами позже путешественники без приключений достигли вершины.
Это была открытая площадка, с которой открывался совершенно изумительный вид на низлежащие долины. В самом центре удивительно ровной прямоугольной поверхности, ограниченной по бокам выдолбленными в камне желобками, возвышался жертвенный алтарь.
– Изумительное место для жертвоприношений! – восторженно вскричала Кэрол. – Только вот приходилось же им, наверное, попотеть, чтобы доставить сюда жертву!
– Тут когда-то был серпантин, – объяснил доктор Кар-вер. – Увидите, что от него осталось, когда будем спускаться другим путем.
Едва слышный звук, точно от крошечного колокольчика, заставил его оборвать себя на полуслове.
– Кажется, вы опять уронили свою сережку, мисс Бланделл, – сказал он.
Рука Кэрол автоматически метнулась к уху.
– Ну вот, опять, – вздохнула она.
Дюбош и Херст тут же бросились на поиски.
– Должна быть тут, – проговорил француз, ползая на четвереньках. – Слава Богу, укатиться ей некуда. Она здесь как на тарелке.
– Может, в трещину завалилась? – предположила Кэрол через несколько минут.
– Здесь нет трещин, – заметил мистер Паркер Пайн. – Вы же видите. Площадка совершенно гладкая. Ну вот, полковнику, кажется, повезло.
– Только камешек, – виновато улыбнулся француз, отбрасывая его подальше.
Поиски продолжились, но с каждой минутой неловкость положения становилась все очевиднее. Никто, разумеется, не произнес этого вслух, но слова «восемьдесят тысяч долларов», казалось, повисли в воздухе.
– Кэрол, а ты уверена, что она вообще на тебе была? – ворчливо спросил ее отец. – То есть ты уверена, что не потеряла ее раньше?
– Уверена. Потому что, когда мы сюда залезли, доктор Карвер заметил, что застежка расстегнулась и помог мне ее закрепить. Скажите ему, доктор.
Доктор Карвер подтвердил. Сэр Дональд решился наконец облечь в слова то, о чем давно уже думал каждый.
– Все это весьма неприятно, мистер Бланделл, – сказал он. – Вчера вечером вы упомянули цену этих сережек. Каждая из них стоит целое состояние. Если она не будет найдена, а, похоже, все к тому и идет, некоторая доля подозрения придется на каждого.
– Чтобы покончить с этим, Прошу меня обыскать, – отчеканил полковник Дюбош. – И не прошу даже, а требую, как своего законного права.
– И я тоже, – отрывисто добавил Херст.
– Как насчет остальных? – поинтересовался сэр Дональд, оглядывая своих спутников.
– Разумеется, – согласился мистер Паркер Пайн.
– Прекрасная мысль, – сказал доктор Карвер.
– Присоединяюсь к вам, джентльмены, – заявил мистер Бланделл. – Поверьте, на то есть причины, хоть мне и не хотелось бы сейчас в них вдаваться.
– Как пожелаете, мистер Бланделл, – учтиво согласился сэр Дональд.
– Кэрол, дорогая, может, ты спустишься и подождешь с носильщиками? – повернулся к девушке ее отец.
Она молча повернулась и ушла. На ее лице застыло горькое выражение, настолько похожее на отчаяние, что, по крайней мере, один из оставшихся мужчин всерьез задумался о его причине.
Обыск начался. Он был проведен тщательно и дотошно – и без всякого результата.
В подавленном настроении группа спускалась вниз, рассеянно слушая пояснения и описания гида.
Мистер Паркер Пайн только что переоделся к обеду, когда полог его палатки откинулся и в проеме показалась фигура девушки.
– Мистер Пайн, можно?
– Конечно, милое дитя, входите.
Кэрол вошла и уселась на раскладушку. Обреченное выражение, которое мистер Паркер Пайн заметил на ее лице еще днем, так и не исчезло.
– Если не ошибаюсь, несчастные люди – ваша компетенция? – решительно начала она.
– Я здесь на отдыхе, мисс Бланделл. Я не беру никаких дел.
– Это возьмете, – холодно заявила девушка. – Поверьте, мистер Пайн, человека несчастнее меня вам уже не найти.
– И что же вас мучает? – сдался тот. – Недавняя пропажа?
– Вы сами это сказали. Да. Только Джим Херст не брал ее, мистер Пайн. Я точно знаю, не брал.
– Не совсем вас понимаю, мисс Бланделл. Никто, кажется, и не говорил, что это он.
– Пока не говорил, мистер Пайн, но обязательно скажет, узнав, что у него есть судимость. Собственно, он попался, когда залез к нам в дом. Я.., я пожалела его. Он был такой молодой, такой несчастный… (И такой симпатичный, – добавил про себя мистер Паркер Пайн.) Я упросила отца дать ему шанс. Па, он на все для меня готов, взял Джима на работу. Ну, и понял, что Джим – очень хороший и честный, постепенно стал все больше ему доверять, потом сделал его своей правой рукой, и в конце концов все бы уладилось – точнее, должно было уладиться, если бы не это…
– Что значит «уладилось»?
– Я хочу сказать, мы бы поженились.
– А мне казалось, сэр Дональд…
– Ничего подобного. Это идея отца. Неужели вы думаете, я способна выйти замуж за такого надутого индюка, как этот ваш сэр Дональд?
Ничем не выразив своего отношения к выданной молодому англичанину характеристике, мистер Паркер Пайн поинтересовался:
– А что думает сам сэр Дональд?
– Полагаю, надеется таким образом поправить свои дела, – презрительно ответила девушка. Мистер Паркер Пайн что-то обдумал.
– Мне бы хотелось уточнить две вещи, – сказал он наконец. – Вчера вечером прозвучала фраза «Единожды укравший – вор навсегда».
Девушка кивнула.
– Теперь мне понятна причина возникшей неловкости.
– Да, Джиму, наверное, было страшно неудобно – да и нам с Па тоже. Я так боялась, что кто-нибудь догадается по лицу Джима, что принялась болтать первое, что пришло в голову.
Мистер Паркер Пайн задумчиво кивнул.
– А почему ваш отец настаивал сегодня на том, чтобы его обыскали тоже?
– А вы не догадались? Я так сразу поняла. Он боялся, как бы я не подумала, что он подстроил это нарочно, чтобы очернить Джима. Понимаете, он же спит и видит, как я выхожу за этого англичанина. Вот он и хотел показать мне, что ничего такого он не делал.
– Бог ты мой, – проговорил мистер Паркер Пайн. – До чего логично. Только, боюсь, все это ни на шаг не приближает нас к разгадке.
– Вы что же, умываете руки?
– Нет-нет, – поспешно ответил мистер Пайн, и, помолчав, спросил:
– Но что именно вы от меня хотите?
– Доказательства, что это сделал не Джим.
– Но, предположим – простите, – что это сделал все-таки он?
– Если вы так думаете, вы глубоко ошибаетесь.
– Да, но уверены ли вы, что приняли во внимание все обстоятельства? Вы не думаете, что жемчужина могла оказаться для мистера Херста слишком уж большим искушением? Продав ее, он получил бы.., назовем это начальным капиталом, который дал бы ему независимость и возможность жениться на вас с согласия вашего отца или без оного.
– Джим этого не делал, – спокойно сказала девушка. На этот раз мистер Паркер Пайн, по-видимому, остался удовлетворен ответом.
– Хорошо, попробую вам помочь, – сказал он. Девушка коротко кивнула и вышла из палатки. Мистер Паркер Пайн присел на освободившуюся раскладушку и погрузился в размышления. Неожиданно он фыркнул.
– Кажется, я начинаю тупеть, – сказал он вслух. За обедом он демонстрировал прекрасное настроение.
Вторая половина дня была свободна, и большинство путешественников разошлось по палаткам спать. Когда в четверть пятого мистер Паркер Пайн заглянул под центральный тент, он обнаружил там только доктора Карвера, возившегося со своими черепками.
– Ага! – проговорил мистер Паркер Пайн, усаживаясь против него за стол. – Вас-то я и искал. Вы, как я заметил, всегда при пластилине. Не могли бы вы ссудить мне немного?
Доктор порылся в карманах и невозмутимо протянул мистеру Паркеру Пайну кусочек.
– Нет, – возразил тот, отводя его руку, – я хотел другой. Тот, который был у вас вчера вечером. Собственно говоря, меня интересует не столько он, сколько его содержимое.
– Не понимаю, о чем вы, – не сразу и очень тихо сказал доктор Карвер.
– Уверен, что понимаете. О серьге мисс Бланделл.
На этот раз пауза была гораздо продолжительнее. Наконец Карвер снова сунул руку в карман и вытащил бесформенный комок пластилина.
– Ловко! – отметил он. Лицо его осталось совершенно бесстрастным.
– Теперь хотелось бы послушать вас, – сказал мистер Паркер Пайн, деловито разламывая комок. Повертев в пальцах перемазанную пластилином жемчужину, он довольно хмыкнул. – Я, знаете, ужасно любопытен, – извиняющимся тоном добавил он.
– Хорошо, я расскажу, – ответил Карвер. – Если только объясните, как вы узнали. Насколько я понимаю, вы ничего не видели?
– Нет, – покачал головой мистер Паркер Пайн. – Я размышлял.
– Хорошо. Прежде всего хочу вас заверить, что это была чистая случайность. Сегодня утром я шел самым последним и вдруг наткнулся на эту штуку. Должно быть, мисс Кэрол только что ее потеряла. Она этого не заметила, как, впрочем, и все остальные. Ну, я поднял ее и положил в карман, чтобы отдать, когда догоню. И напрочь об этом забыл. А потом, уже где-то на половине подъема, вспомнил и задумался. Ну что такое для этой девицы одна жемчужина? Отец, не поморщившись, купит этой дурочке новую. А для меня это целое состояние. На такие деньги можно полностью снарядить экспедицию.
Его бесстрастное лицо дрогнуло и оживилось.
– Да знаете ли вы, как трудно в наши дни выпросить деньги на раскопки? Да нет, откуда вам! А с этой жемчужиной все было бы просто. Есть одно место, Белуджистан… Это целая глава прошлого, которая только и ждет, когда с нее наконец отряхнут пыль и прочтут. Я вспомнил, что вы говорили вчера вечером о мнимых свидетельствах, и подумал, что, несмотря на ее апломб, провернуть это с мисс Кэрол проще простого. Когда мы добрались до вершины, я сказал ей, будто замок на ее сережке расстегнулся, и сделал вид, что застегиваю его. На самом-то деле я просто дотронулся до ее уха кончиком карандаша. Через несколько минут я уронил камешек, и, вы видели: она готова была поклясться, что сережка все время была у нее в ухе и только сейчас выпала. Ну, и пока ее искали, я просто вдавил ее в кусок пластилина, валявшийся у меня в кармане. Вот и вся моя история. Не слишком, боюсь, поучительная. Теперь ваша очередь.
– Ну, мне почти и нечего рассказывать, – отозвался мистер Паркер Пайн. – Видите ли, вы были единственным, кто поднимал что-то с земли. Поэтому камешек, который полковник нашел на плато, сказал мне очень о многом. И потом…
– Да?
– Э.., видите ли, вчера вечером вы слишком уж пылко говорили о чести. А излишняя горячность говорит о.., ну, вы помните, как это у Шекспира[27]. Начинает казаться, что человек пытается убедить самого себя. Вдобавок, вы чересчур пренебрежительно отозвались о деньгах.
Лицо археолога выглядело осунувшимся и постаревшим.
– Что ж, ваша правда, – сказал он. – Теперь мне конец. Полагаю, вы намерены немедленно отдать девушке ее побрякушку? Странная штука этот первобытный инстинкт к украшательству. Прослеживается чуть не до палеолита. Один из первых, появившихся у женского пола.
– Вы недооцениваете мисс Кэрол, – сказал мистер Паркер Пайн. – Поверьте: у нее есть голова и, больше того, у нее есть сердце. Думаю, она предпочтет забыть всю эту историю.
– Чего не приходится ожидать от ее отца, – заметил археолог.
– Думаю, и в этом вы ошибаетесь. У «Па» есть очень веская причина помалкивать. Дело в том, что ни о каких сорока тысячах и речи идти не может. Этой жемчужине красная цена пять долларов.
– Вы хотите сказать…
– Да. Девушка, кстати, не знает. Думает, они настоящие. Я сам заподозрил неладное только вчера вечером. Слишком уж сильно мистер Бланделл напирал на свое богатство. Когда человек разорен, ему только и остается, что делать хорошую мину при плохой игре. Он блефовал, доктор.
Внезапно губы Карвера растянулись в широкой мальчишеской ухмылке, меньше всего подходившей к его бесстрастному и сухому лицу.
– Выходит, все мы здесь неудачники, – сказал он.
– Выходит, так, – согласился мистер Паркер Пайн и процитировал: «Чувство товарищества удивительно нас облагораживает».[28]
Смерть на Ниле
Леди Грейл капризничала. С того самого момента, как она взошла на борт парохода «Фэйюм», ее раздражало буквально все. Ей не нравилась ее каюта. Утреннее солнце она еще могла вынести, но никак уж не дневное. Памела Грейл, ее племянница, любезно предложила ей свою каюту по другому борту. Леди Грейл ворчливо перебралась туда.
Затем она окрысилась на свою сиделку, мисс Макноутон, подавшую ей не ту шаль и прихватившую в дорогу маленькую подушечку, которую следовало оставить дома. Под конец она набросилась на мужа, сэра Джорджа, купившего ей не те бусы. Она хотела лазурит, а не сердолик. Джордж – полный идиот!
– Извини, дорогая, извини, – заволновался сэр Джордж. – Сейчас схожу поменяю. Время еще есть.
Единственным, кто избежал бури, был личный секретарь ее мужа, Бэзил Уэст, и то потому, что сердиться на него было решительно невозможно. Его улыбка обезоруживала вас прежде, чем вы успевали открыть рот.
Но больше всего, разумеется, досталось Магомету – импозантному и совершенно невозмутимому переводчику в роскошных одеяниях.
Стоило только леди Грейл узреть незнакомца, мирно устроившегося в плетеном кресле, и уяснить себе, что он тоже пассажир, как чаша ее гнева переполнилась, а затем и опрокинулась вовсе.
– В офисе мне ясно сказали, что мы будем единственными пассажирами. Что сезон кончается и больше никто не едет.
– Конечно, мадам, – подтвердил Магомет. – Только вы, ваши родственники и этот джентльмен.
– Никто ни слова не говорил про какого-то джентльмена!
– Конечно, мадам.
– Что значит «конечно»? Меня обманули! И вообще, что он здесь делает?
– Он появился позже, мадам. Уже после того, как вы купили билеты. Он только утром принял решение ехать.
– Полное безобразие!
– Успокойтесь, мадам, это очень приличный джентльмен, тихий как мышка.
– Болван! Что вы о нем знаете? Где эта мисс Макноутон? Ах, вы здесь! Я же несколько раз просила вас никуда не отходить. Мне в любую минуту может стать дурно. Отведите меня в каюту, и приготовьте аспирин, и уберите куда-нибудь Магомета. Если он еще раз скажет свое «конечно, мадам», я завою!
Сиделка без единого слова взяла ее под руку. Мисс Макноутон была высокой привлекательной женщиной лет тридцати пяти со спокойным замкнутым лицом. Она отвела леди Грейл в каюту, устроила среди подушек, дала аспирин и терпеливо выслушала начинающий уже иссякать поток жалоб.
Леди Грейл было сорок восемь, и, начиная с шестнадцати, она мучилась избытком денег, которых не стало меньше даже после десятилетнего супружества с этим обнищавшим баронетом сэром Грейлом.
Это была грузная женщина, и ее лицо можно было назвать даже привлекательным, но его безнадежно портили вечно раздраженное выражение и бесчисленные морщины. Толстый слой косметики только подчеркивал урон, нанесенный ему временем и скверным характером. Волосы, успевшие испытать на себе действие сначала перекиси, а затем хны, выглядели, как следствие, тусклыми и безжизненными. Кроме того, на леди Грейл было слишком много одежды и драгоценностей.
– Скажите сэру Джорджу, – закончила она свой монолог, выслушанный мисс Макноутон без малейших признаков нетерпения, – что он просто обязан избавиться от этого типа на нашем пароходе. Мне необходимо уединение. После всего, что я пережила за последнее время…
Она устало прикрыла глаза.
– Хорошо, леди Грейл, – ответила мисс Макноутон и вышла из каюты.
Упомянутый тип, имевший наглость в последнюю минуту нарушить уединение леди Грейл, все еще сидел в своем кресле. Проходя мимо, мисс Макноутон окинула его быстрым оценивающим взглядом. Джентльмен сидел, развернувшись спиной к Луксору, и созерцал, как Нил величественно несет свои воды к далеким холмам, позолоченные солнцем вершины которых поднимались над темно-зеленым горизонтом.
Сэра Джорджа мисс Макноутон обнаружила в салоне. Он как раз держал в руке очередные бусы и с большим сомнением их рассматривал.
– Как вы думаете, мисс Макноутон, – спросил он, – эти пойдут?
Она мельком взглянула.
– Очень мило.
– Думаете, леди Грейл понравится?
– Не думаю, сэр Джордж. Очень сомневаюсь, что на свете существует вещь, которая может понравиться леди Грейл. Кстати, я к вам с поручением. Она хочет, чтобы вы избавились от этого пассажира.
У сэра Джорджа отвисла челюсть.
– Но как можно? Что я ему скажу?
– Невозможно, – сочувственно подтвердила Элси Макноутон. – Просто скажите леди Грейл, что ничего нельзя было сделать. Да все будет нормально, – добавила она ободряюще.
– Вы думаете? – Лицо сэра Джорджа было до смешного несчастным.
– Право же, не стоит принимать это так близко к сердцу, сэр Джордж, – еще мягче проговорила Элси Макноутон. – Поймите же, это все ее болезнь. Не нужно так волноваться.
– Вы думаете, ей стало хуже?
По лицу сиделки скользнула тень. Что-то странное появилось в ее голосе, когда она ответила:
– Да, мне.., мне не очень нравится ее состояние. Но, пожалуйста, сэр Джордж, не волнуйтесь. Не стоит. Право же, не стоит.
Ласково ему улыбнувшись, она ушла.
Вскоре появилась одетая во все белое Памела, спокойная и невозмутимая.
– Привет, дядя.
– Привет, Пам, дорогая.
– Что тут у тебя? О, какая прелесть!
– Рад, что ты так считаешь. Думаешь, твоей тете тоже понравится?
– Ей не понравится ничто и никогда. Не понимаю, дядя, как ты вообще мог на ней жениться!
Сэр Джордж промолчал. Перед его мысленным взором вихрем пронеслись смутные картины из прошлого: бесконечные проигрыши на скачках, назойливые кредиторы, привлекательная, хотя и властная женщина…
– Бедняжка, – заставил его очнуться голос Памелы. – Наверное, тебе солоно пришлось. Но мы оба натерпелись от нее, верно?
– Ну, пока она не заболела… – начал сэр Джордж, но Памела тут же его перебила:
– Да не болеет она вовсе! Точно тебе говорю. Во всяком случае, это нисколько не мешает ей делать все, что ей хочется. Господи, да пока ты был в Асуане, она прыгала не хуже кузнечика. Готова поспорить, мисс Макноутон тоже считает ее симулянткой.
– Даже не представляю, что бы мы делали без мисс Макноутон, – тяжело вздохнул сэр Джордж.
– Да, эта свое дело знает, – согласилась Памела. – И, хотя я от нее не в таком восторге, как ты… Не спорь, пожалуйста. Именно, в восторге. Она тебе кажется совершенством. В какой-то мере так оно, может, и есть, но только она – темная лошадка. Никогда не знаешь, что у нее на уме. Хотя со старой перечницей управляется очень ловко.
– Послушай, Пам, ты не должна так говорить о своей тете. Черт побери, вспомни, сколько она для тебя сделала.
– Ну да, оплачивает наши счета и все такое. Только все равно это мучение, а не жизнь.
Сэр Джордж поспешно сменил тему на более безобидную.
– Да, так что же нам делать с этим лишним пассажиром? Твоя тетя не желает видеть на пароходе посторонних.
– Ничего, как-нибудь переживет, – холодно ответила Памела. – По моему, вполне приличный человек. Вылитый архивариус на покое – если такие еще существуют. Некто Паркер Пайн. Забавно, но, кажется, я где-то слышала это имя. Бэзил! – повернулась она к только что подошедшему секретарю. – Где я могла видеть имя Паркер Пайн?
– На первой странице «Таймс». В колонке объявлений, – не задумываясь, ответил молодой человек. – «Счастливы ли вы? Если нет, обращайтесь к мистеру Паркеру Пайну».
– Не может быть! Ужас как интересно. Что, если заставить его до самого Каира выслушивать все наши несчастья?
– Мне нечего было бы ему сказать, – ответил Бэзил Уэст с удивительной простотой. – Мы же отправляемся вниз по великому Нилу, будем осматривать храмы… – он быстро оглянулся на сэра Джорджа, который уткнулся в газету, – вместе!
Последние слова он едва выдохнул, но Памела услышала их и ответила ему понимающим взглядом.
– Ты прав, Бэзил, – весело сказала она, – нужно наслаждаться жизнью.
Сэр Джордж сложил свою газету, поднялся и вышел. Лицо Памелы тут же помрачнело.
– Что такое, любимая? – встревожился Бэзил.
– Да все эта.., тетка, дядина жена!
– Не обращай внимания, – поспешно сказал Бэзил. – Не все ли тебе равно, что она там делает или говорит? Просто не противоречь ей, и все. Уж поверь моему опыту, – рассмеялся он, – это самый действенный способ.
В салон вошел мистер Паркер Пайн, от которого волнами расходилась атмосфера спокойствия и благодушия. За ним виднелась живописная фигура Магомета, готового исполнить свой долг.
– Леди и джентльмены, мы отправляемся, – провозгласил он. – Через несколько минут по правому борту нашего корабля вы сможете увидеть храмы Карнака[29]. А пока я расскажу вам историю про маленького мальчика, который вышел купить немного жареной баранины для своего отца…
Мистер Паркер Пайн промокнул лоб. Он только что вернулся с осмотра храма Дендеры Поездка на осле – упражнение, совершенно противопоказанное при его комплекции. В этом он убедился. Он уже снимал воротничок, когда его внимание привлекла оставленная на зеркале записка. Развернув ее, он прочел:
Уважаемый сэр.
Буду признательна, если вы воздержитесь от посещения храма Абидоса и останетесь на корабле, поскольку я хочу с вами проконсультироваться.
Искренне ваша, Ариадна Грейл.
Широкое благодушное лицо мистера Паркера Пайна расплылось в улыбке. Достав лист бумаги, он снял колпачок со своей перьевой ручки и написал ответ:
Уважаемая леди Грейл.
Искренне сожалею, но в настоящий момент я нахожусь на отдыхе и не занимаюсь профессиональной деятельностью.
Подписавшись, он отослал записку со стюардом. Не успел он переодеться, как тот вернулся с ответом:
Уважаемый мистер Паркер Пайн.
Я с уважением отношусь к чужому отдыху и потому готова заплатить сто фунтов за консультацию.
Искренне ваша, Ариадна Грейл.
Брови мистера Паркера Пайна поползли вверх. Он задумчиво постучал по зубам своей перьевой ручкой. Ему очень хотелось посмотреть Абидос, но сто фунтов – это сто фунтов, а деньги в Египте тают чертовски быстро. И он написал:
Уважаемая леди Грейл.
Я, пожалуй, воздержусь от осмотра храма Абидоса.
Искренне ваш, Д. Паркер Пайн.
Его отказ покинуть корабль страшно взволновал Магомета.
– Очень хороший замок, – горестно лепетал он. – Все джентльмены его осматривают. Он, Магомет, с радостью понесет багаж джентльмена. Самому же джентльмену нужно только сесть в кресло, и его с радостью понесут матросы.
Мистер Паркер Пайн отклонил эти заманчивые предложения.
Оставшись один, он вышел на палубу и стал ждать. Вскоре дверь одной из кают отворилась, и леди Грейл собственной персоной выбралась наружу.
– Жарковато нынче, – благосклонно заметила она. – Я вижу, вы решили остаться, мистер Пайн. И умно сделали. Давайте выпьем чаю в салоне.
Мистер Паркер Пайн поспешно поднялся и двинулся вслед за ней. Любопытства ему было не занимать.
Затем она окрысилась на свою сиделку, мисс Макноутон, подавшую ей не ту шаль и прихватившую в дорогу маленькую подушечку, которую следовало оставить дома. Под конец она набросилась на мужа, сэра Джорджа, купившего ей не те бусы. Она хотела лазурит, а не сердолик. Джордж – полный идиот!
– Извини, дорогая, извини, – заволновался сэр Джордж. – Сейчас схожу поменяю. Время еще есть.
Единственным, кто избежал бури, был личный секретарь ее мужа, Бэзил Уэст, и то потому, что сердиться на него было решительно невозможно. Его улыбка обезоруживала вас прежде, чем вы успевали открыть рот.
Но больше всего, разумеется, досталось Магомету – импозантному и совершенно невозмутимому переводчику в роскошных одеяниях.
Стоило только леди Грейл узреть незнакомца, мирно устроившегося в плетеном кресле, и уяснить себе, что он тоже пассажир, как чаша ее гнева переполнилась, а затем и опрокинулась вовсе.
– В офисе мне ясно сказали, что мы будем единственными пассажирами. Что сезон кончается и больше никто не едет.
– Конечно, мадам, – подтвердил Магомет. – Только вы, ваши родственники и этот джентльмен.
– Никто ни слова не говорил про какого-то джентльмена!
– Конечно, мадам.
– Что значит «конечно»? Меня обманули! И вообще, что он здесь делает?
– Он появился позже, мадам. Уже после того, как вы купили билеты. Он только утром принял решение ехать.
– Полное безобразие!
– Успокойтесь, мадам, это очень приличный джентльмен, тихий как мышка.
– Болван! Что вы о нем знаете? Где эта мисс Макноутон? Ах, вы здесь! Я же несколько раз просила вас никуда не отходить. Мне в любую минуту может стать дурно. Отведите меня в каюту, и приготовьте аспирин, и уберите куда-нибудь Магомета. Если он еще раз скажет свое «конечно, мадам», я завою!
Сиделка без единого слова взяла ее под руку. Мисс Макноутон была высокой привлекательной женщиной лет тридцати пяти со спокойным замкнутым лицом. Она отвела леди Грейл в каюту, устроила среди подушек, дала аспирин и терпеливо выслушала начинающий уже иссякать поток жалоб.
Леди Грейл было сорок восемь, и, начиная с шестнадцати, она мучилась избытком денег, которых не стало меньше даже после десятилетнего супружества с этим обнищавшим баронетом сэром Грейлом.
Это была грузная женщина, и ее лицо можно было назвать даже привлекательным, но его безнадежно портили вечно раздраженное выражение и бесчисленные морщины. Толстый слой косметики только подчеркивал урон, нанесенный ему временем и скверным характером. Волосы, успевшие испытать на себе действие сначала перекиси, а затем хны, выглядели, как следствие, тусклыми и безжизненными. Кроме того, на леди Грейл было слишком много одежды и драгоценностей.
– Скажите сэру Джорджу, – закончила она свой монолог, выслушанный мисс Макноутон без малейших признаков нетерпения, – что он просто обязан избавиться от этого типа на нашем пароходе. Мне необходимо уединение. После всего, что я пережила за последнее время…
Она устало прикрыла глаза.
– Хорошо, леди Грейл, – ответила мисс Макноутон и вышла из каюты.
Упомянутый тип, имевший наглость в последнюю минуту нарушить уединение леди Грейл, все еще сидел в своем кресле. Проходя мимо, мисс Макноутон окинула его быстрым оценивающим взглядом. Джентльмен сидел, развернувшись спиной к Луксору, и созерцал, как Нил величественно несет свои воды к далеким холмам, позолоченные солнцем вершины которых поднимались над темно-зеленым горизонтом.
Сэра Джорджа мисс Макноутон обнаружила в салоне. Он как раз держал в руке очередные бусы и с большим сомнением их рассматривал.
– Как вы думаете, мисс Макноутон, – спросил он, – эти пойдут?
Она мельком взглянула.
– Очень мило.
– Думаете, леди Грейл понравится?
– Не думаю, сэр Джордж. Очень сомневаюсь, что на свете существует вещь, которая может понравиться леди Грейл. Кстати, я к вам с поручением. Она хочет, чтобы вы избавились от этого пассажира.
У сэра Джорджа отвисла челюсть.
– Но как можно? Что я ему скажу?
– Невозможно, – сочувственно подтвердила Элси Макноутон. – Просто скажите леди Грейл, что ничего нельзя было сделать. Да все будет нормально, – добавила она ободряюще.
– Вы думаете? – Лицо сэра Джорджа было до смешного несчастным.
– Право же, не стоит принимать это так близко к сердцу, сэр Джордж, – еще мягче проговорила Элси Макноутон. – Поймите же, это все ее болезнь. Не нужно так волноваться.
– Вы думаете, ей стало хуже?
По лицу сиделки скользнула тень. Что-то странное появилось в ее голосе, когда она ответила:
– Да, мне.., мне не очень нравится ее состояние. Но, пожалуйста, сэр Джордж, не волнуйтесь. Не стоит. Право же, не стоит.
Ласково ему улыбнувшись, она ушла.
Вскоре появилась одетая во все белое Памела, спокойная и невозмутимая.
– Привет, дядя.
– Привет, Пам, дорогая.
– Что тут у тебя? О, какая прелесть!
– Рад, что ты так считаешь. Думаешь, твоей тете тоже понравится?
– Ей не понравится ничто и никогда. Не понимаю, дядя, как ты вообще мог на ней жениться!
Сэр Джордж промолчал. Перед его мысленным взором вихрем пронеслись смутные картины из прошлого: бесконечные проигрыши на скачках, назойливые кредиторы, привлекательная, хотя и властная женщина…
– Бедняжка, – заставил его очнуться голос Памелы. – Наверное, тебе солоно пришлось. Но мы оба натерпелись от нее, верно?
– Ну, пока она не заболела… – начал сэр Джордж, но Памела тут же его перебила:
– Да не болеет она вовсе! Точно тебе говорю. Во всяком случае, это нисколько не мешает ей делать все, что ей хочется. Господи, да пока ты был в Асуане, она прыгала не хуже кузнечика. Готова поспорить, мисс Макноутон тоже считает ее симулянткой.
– Даже не представляю, что бы мы делали без мисс Макноутон, – тяжело вздохнул сэр Джордж.
– Да, эта свое дело знает, – согласилась Памела. – И, хотя я от нее не в таком восторге, как ты… Не спорь, пожалуйста. Именно, в восторге. Она тебе кажется совершенством. В какой-то мере так оно, может, и есть, но только она – темная лошадка. Никогда не знаешь, что у нее на уме. Хотя со старой перечницей управляется очень ловко.
– Послушай, Пам, ты не должна так говорить о своей тете. Черт побери, вспомни, сколько она для тебя сделала.
– Ну да, оплачивает наши счета и все такое. Только все равно это мучение, а не жизнь.
Сэр Джордж поспешно сменил тему на более безобидную.
– Да, так что же нам делать с этим лишним пассажиром? Твоя тетя не желает видеть на пароходе посторонних.
– Ничего, как-нибудь переживет, – холодно ответила Памела. – По моему, вполне приличный человек. Вылитый архивариус на покое – если такие еще существуют. Некто Паркер Пайн. Забавно, но, кажется, я где-то слышала это имя. Бэзил! – повернулась она к только что подошедшему секретарю. – Где я могла видеть имя Паркер Пайн?
– На первой странице «Таймс». В колонке объявлений, – не задумываясь, ответил молодой человек. – «Счастливы ли вы? Если нет, обращайтесь к мистеру Паркеру Пайну».
– Не может быть! Ужас как интересно. Что, если заставить его до самого Каира выслушивать все наши несчастья?
– Мне нечего было бы ему сказать, – ответил Бэзил Уэст с удивительной простотой. – Мы же отправляемся вниз по великому Нилу, будем осматривать храмы… – он быстро оглянулся на сэра Джорджа, который уткнулся в газету, – вместе!
Последние слова он едва выдохнул, но Памела услышала их и ответила ему понимающим взглядом.
– Ты прав, Бэзил, – весело сказала она, – нужно наслаждаться жизнью.
Сэр Джордж сложил свою газету, поднялся и вышел. Лицо Памелы тут же помрачнело.
– Что такое, любимая? – встревожился Бэзил.
– Да все эта.., тетка, дядина жена!
– Не обращай внимания, – поспешно сказал Бэзил. – Не все ли тебе равно, что она там делает или говорит? Просто не противоречь ей, и все. Уж поверь моему опыту, – рассмеялся он, – это самый действенный способ.
В салон вошел мистер Паркер Пайн, от которого волнами расходилась атмосфера спокойствия и благодушия. За ним виднелась живописная фигура Магомета, готового исполнить свой долг.
– Леди и джентльмены, мы отправляемся, – провозгласил он. – Через несколько минут по правому борту нашего корабля вы сможете увидеть храмы Карнака[29]. А пока я расскажу вам историю про маленького мальчика, который вышел купить немного жареной баранины для своего отца…
Мистер Паркер Пайн промокнул лоб. Он только что вернулся с осмотра храма Дендеры Поездка на осле – упражнение, совершенно противопоказанное при его комплекции. В этом он убедился. Он уже снимал воротничок, когда его внимание привлекла оставленная на зеркале записка. Развернув ее, он прочел:
Уважаемый сэр.
Буду признательна, если вы воздержитесь от посещения храма Абидоса и останетесь на корабле, поскольку я хочу с вами проконсультироваться.
Искренне ваша, Ариадна Грейл.
Широкое благодушное лицо мистера Паркера Пайна расплылось в улыбке. Достав лист бумаги, он снял колпачок со своей перьевой ручки и написал ответ:
Уважаемая леди Грейл.
Искренне сожалею, но в настоящий момент я нахожусь на отдыхе и не занимаюсь профессиональной деятельностью.
Подписавшись, он отослал записку со стюардом. Не успел он переодеться, как тот вернулся с ответом:
Уважаемый мистер Паркер Пайн.
Я с уважением отношусь к чужому отдыху и потому готова заплатить сто фунтов за консультацию.
Искренне ваша, Ариадна Грейл.
Брови мистера Паркера Пайна поползли вверх. Он задумчиво постучал по зубам своей перьевой ручкой. Ему очень хотелось посмотреть Абидос, но сто фунтов – это сто фунтов, а деньги в Египте тают чертовски быстро. И он написал:
Уважаемая леди Грейл.
Я, пожалуй, воздержусь от осмотра храма Абидоса.
Искренне ваш, Д. Паркер Пайн.
Его отказ покинуть корабль страшно взволновал Магомета.
– Очень хороший замок, – горестно лепетал он. – Все джентльмены его осматривают. Он, Магомет, с радостью понесет багаж джентльмена. Самому же джентльмену нужно только сесть в кресло, и его с радостью понесут матросы.
Мистер Паркер Пайн отклонил эти заманчивые предложения.
Оставшись один, он вышел на палубу и стал ждать. Вскоре дверь одной из кают отворилась, и леди Грейл собственной персоной выбралась наружу.
– Жарковато нынче, – благосклонно заметила она. – Я вижу, вы решили остаться, мистер Пайн. И умно сделали. Давайте выпьем чаю в салоне.
Мистер Паркер Пайн поспешно поднялся и двинулся вслед за ней. Любопытства ему было не занимать.