– Кажется, я вас разочаровываю, миссис Джеффрис, – смущенно заметил он.
– Во всяком случае, порадовать меня вам пока не удалось, – отрезала она.
– Но, милая моя леди, вы должны понять, что я вовсе не детектив. Кражи, преступления – все это совершенно не по моей части. Я, в конце концов, знаток человеческих сердец, а не сыщик.
– Да? В начале поездки я, конечно, была не особенно счастлива, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что творится со мной сейчас. Сейчас я просто разревусь. Мой любимый браслет! Мое изумрудное кольцо! Эдвард купил его, когда мы обручились.
– Но они ведь, наверное, застрахованы? – поинтересовался мистер Паркер Пайн.
– Что? Не знаю! Хотя, да, кажется, застрахованы. Но при чем тут деньги, мистер Пайн? Это же память!
Поезд начал тормозить, и мистер Паркер Пайн выглянул в окно.
– Триест, – сообщил он. – Пойду-ка отправлю свою телеграмму…
– Эдвард!
При виде мужа, спешащего к ней по стамбульской платформе, лицо Элси тут же просветлело. На какое-то время она даже забыла об украденных драгоценностях, о странных словах, отпечатавшихся на промокательной бумаге, – забыла обо всем, кроме того, что уже две недели не видела мужа, которого, при всей его чопорности и строгости, тем не менее безумно любила.
Они уже сходили с перрона, когда кто-то дружески дотронулся до ее плеча. Обернувшись, она обнаружила мистера Паркера Пайна. Его крупное благожелательное лицо прямо-таки излучало благодушие.
– Миссис Джеффрис, – произнес он, – не заглянете ли вы ко мне через полчасика? Отель «Токатлиан». Думаю, мне удастся вас кое-чем порадовать.
Элси нерешительно взглянула на мужа.
– Это.., э.., мой муж – мистер Паркер Пайн, – представила она мужчин друг другу.
– Я так понимаю, жена уже телеграфировала вам, что ее драгоценности исчезли? – спросил мистер Паркер Пайн. – Я пытался помочь ей, в меру моих возможностей. Думаю, через полчасика у меня будут свежие новости.
Элси вопросительно взглянула на мужа.
– Нам пора, дорогая, – поспешно сказал тот. – Вы сказали «Токатлиан», мистер Пайн? Хорошо, я ей напомню.
Ровно через полчаса Элси входила в номер мистера Паркера Пайна. Он поднялся ей навстречу.
– Я разочаровал вас, миссис Джеффрис, – начал он, – Разочаровал, не спорьте. Так вот… На роль волшебника я, конечно, не претендую, но кое-что все же могу. Взгляните-ка вот на это.
Он положил на стол и легонько подтолкнул к ней маленькую картонную коробочку. Элси открыла ее. Кольца, броши, браслеты, ожерелье – все они были там!
– Мистер Пайн, вы просто волшебник. Это же.., невероятно!
Мистер Паркер Пайн скромно улыбнулся.
– Рад был помочь, моя милая юная леди.
– Ох, мистер Пайн, мне так теперь стыдно! Начиная с Триеста я вела себя просто отвратительно. И вдруг – вот это. Но как вы их нашли? Когда? Где?
Мистер Паркер Пайн медленно покачал головой.
– Слишком долгая история, – ответил он. – Впрочем, вы ее еще услышите. И, думаю, довольно скоро.
– Но почему не сейчас?
– На то есть причины.
Элси пришлось уйти, так и не удовлетворив своего любопытства.
Мистер Паркер Пайн немного выждал и, прихватив шляпу и тросточку, в свою очередь вышел из отеля и углубился в путаницу стамбульских улочек. Во все время прогулки с его лица не сходила довольная улыбка. Наконец он подошел к маленькому пустующему кафе прямо напротив гавани Золотой Рог. С другой стороны на фоне вечереющего неба отчетливо вырисовывались точеные очертания минаретов[20] стамбульских мечетей. Зрелище было изумительное. Мистер Паркер Пайн уселся и заказал кофе. Вскоре ему принесли две чашки крепкого и терпкого напитка. Едва мистер Пайн поднес свою чашку к губам, за его столик уселся мужчина. Это был Эдвард Джеффрис.
– Я взял вам кофе, – заметил мистер Паркер Пайн, указывая на вторую чашку.
Эдвард отставил ее в сторону.
– Как вы узнали? – спросил он.
Мистер Паркер Пайн не спеша отхлебнул кофе.
– Разве жена еще не рассказала вам о промокательной бумаге? Нет? Ну, ничего, скоро расскажет. Видно, это просто вылетело у нее из головы.
Он рассказал Эдварду суть дела.
– Ну так вот, – продолжил он. – Когда перед самым въездом в Венецию действительно случилась эта история с пожаром, у меня не осталось никаких сомнений, что похищение драгоценностей вашей жены спланировано именно вами. Смущала только фраза «лучше всего перед самым въездом в Венецию». Какой в этом смысл? Почему вы не пожелали предоставить своей сооб.., агенту возможность самостоятельно выбрать время и место?
Потом, неожиданно, меня осенило. Вы украли драгоценности жены еще до своего отъезда, а на их место подложили их точные копии. Но и это вас не устраивало. Вы юноша честный и совестливый. Мысль, что подозрение падет на слуг или ваших знакомых, приводила вас в ужас. И вы решили, что нужна еще одна кража, причем при обстоятельствах, полностью исключающих причастность близких вам людей.
Вы снабдили свою помощницу дубликатом ключа от шкатулки и дымовой шашкой. В нужный момент она инсценировала пожар и, пользуясь паникой, проникла в купе вашей жены. Отперев несессер с драгоценностями, она изъяла их и попросту выбросила в окно. Любые подозрения на ее счет развеялись без следа после бесплодного – естественно – обыска.
Вот тут-то и становятся очевидными все преимущества совершения кражи при въезде в Венецию. Если бы фальшивые драгоценности выбросили на железнодорожное полотно, их бы рано или поздно нашли. Но, выбросив их в пролив, грабители могли быть абсолютно спокойны – в этом случае их никто бы не мог найти.
Тем временем вы пытались сбыть настоящие драгоценности, и, хотя времени для этого у вас было более чем достаточно, моя телеграмма пришла, когда они еще были у вас. Я рад, что вы послушались меня и занесли их ко мне в номер. Иначе, боюсь, мне пришлось бы обратиться в полицию. Хорошо также, что вы решились со мной встретиться.
Молодой человек жалобно смотрел на мистера Паркера Пайна. Эдвард Джеффрис был симпатичным юношей: высоким, светловолосым, с округлым подбородком и совсем уж круглыми глазами.
– Ну как вам это объяснить? – беспомощно вздохнул он. – Вы, наверно, думаете, что я самый обыкновенный вор?
– Вовсе нет, – откликнулся мистер Паркер Пайн. – Напротив. Я бы даже сказал, что вы болезненно щепетильны. Классификация человеческих типов – мой конек. Вы, дорогой юноша, без всяких сомнений, относитесь к категории жертв. А теперь расскажите мне вашу историю.
– Это можно сделать одним словом. Шантаж.
– Да?
– Вы видели мою жену – вы знаете, какое это чистое и невинное существо. Она выросла, даже не подозревая, что в мире существует зло.
– Неужто?
– Иллюзия, конечно, но какая прекрасная! – с энтузиазмом продолжал Эдвард. – И, если бы она вдруг узнала.., узнала о некоторых моих поступках, она тут же бы меня бросила.
– Это вряд ли, – отозвался мистер Паркер Пайн. – Но не важно. Так что же это за поступки, мой юный друг? Женщина, полагаю?
Эдвард Джеффрис кивнул.
– До женитьбы – или уже после?
– Бог мой! Конечно – до.
– Ну, ну. И что же случилось?
– Да ничего! В том-то и дело, что ничего. Я тогда был в Западной Индии и остановился в одной гостинице… Там же остановилась некая миссис Росситер, очень привлекательная женщина. Она была с мужем – грубым и неотесанным мужланом. У него то и дело случались чудовищные припадки гнева. Однажды ночью, во время одной из таких вспышек, он стал угрожать своей жене револьвером. Бедняжке удалось вырваться из своего номера, и она постучалась ко мне. Она не помнила себя от ужаса. Она.., она попросила, чтобы я спрятал ее у себя до утра. Ну, и… – а что же мне оставалось?
Мистер Паркер Пайн внимательно посмотрел юноше в глаза. Тот ответил прямым искренним взглядом.
– Короче говоря, мистер Джеффрис, вы, как последний простофиля, клюнули на эту удочку.
– Да нет же…
– Да, да. Очень старый трюк – но неизменно действует без осечки на донкихотствующих молодых людей. Полагаю, вам напомнили о той ночи, как только было объявлено о помолвке?
– Да, я получил письмо. Там говорилось, что, если я не вышлю определенной суммы, мой будущий тесть узнает все… И как я будто бы добивался этой замужней дамы, и как ее видели потом входящей ночью в мой номер. Там говорилось еще, что ее муж собирается возбудить бракоразводный процесс. Понимаете, мистер Пайн, все это и впрямь выставило бы меня в таком невыгодном свете…
Он измученно потер лоб.
– Да, да, понимаю. Значит, вы заплатили. Но одним разом дело не ограничилось.
– Да. Но это была последняя капля. Из-за кризиса дела сильно пошатнулись. Мне просто негде было достать наличных. Вот я и решил…
Он взял чашку давно остывшего кофе, рассеянно посмотрел на нее и залпом выпил.
– Что же мне теперь делать? – жалобно спросил он. – Что, мистер Пайн?
– Слушаться меня, – уверенно ответил тот. – С вашими шантажистами я разберусь сам. Что же касается вашей жены, немедленно отправляйтесь к ней и расскажите все, как было на самом деле. Единственное, о чем советую вам умолчать, так это о том, какую дурацкую роль вы сыграли в той истории.
– Но…
– Дорогой мистер Джеффрис, вы не знаете женщин. Если им приходится выбирать между простофилей и Дон-Жуаном, они неизменно выбирают последнего. Ваша жена, мистер Джеффрис, очаровательное, невинное и возвышенное создание, и единственный способ скрасить ее с вами жизнь – это посеять в ней убеждение, что ей ежеминутно приходится следить, как бы вы опять не взялись за старое.
У Эдварда Джеффриса отвисла челюсть.
– Я знаю, что говорю, – продолжал мистер Паркер Пайн. – В настоящий момент жена в вас влюблена, но, по некоторым признакам я вижу, что, если вы срочно не прекратите строить из себя образчик добродетели и благородства, слишком уж отдающий скукой, долго это не протянется.
Эдвард съежился.
– Идите к ней, мой мальчик, – благожелательно убеждал его мистер Паркер Пайн. – Идите и признайтесь во всем – то есть во всем, что найдете нужным. Объясните, что с тех самых пор, как ее встретили, вы распростились с прежней жизнью. Вы даже решились на кражу, но только для того, чтобы она никогда не узнала о той женщине. Она простит вас, и простит с удовольствием.
– Да нечего ей мне прощать!
– Что есть правда? – вопросил мистер Паркер Пайн. – Говорю вам по опыту: это именно то, чего от вас ждут в самую последнюю очередь. Вы должны лгать жене – это азы семейной жизни! Ей это понравится! Так что идите и повинитесь, мой мальчик! И живите счастливо. Сомневаюсь, правда, что после этого жена позволит вам хоть на шаг приблизиться к сколько-нибудь привлекательной особе женского пола. Впрочем, кому-нибудь другому это, может, и не понравилось бы, но вам, я думаю, все равно?
– Кроме Элси мне никто не нужен, – бесхитростно сказал мистер Джеффрис.
– Великолепно, мой мальчик! – воскликнул мистер Паркер Пайн. – Только, на вашем месте, я не стал бы этого афишировать. Ни одной женщине не хочется думать, что она получила что-то без боя.
Эдвард Джеффрис поднялся.
– Так вы и вправду считаете?..
– Я знаю, – внушительно произнес мистер Паркер Пайн.
Дорога в Багдад
– Во всяком случае, порадовать меня вам пока не удалось, – отрезала она.
– Но, милая моя леди, вы должны понять, что я вовсе не детектив. Кражи, преступления – все это совершенно не по моей части. Я, в конце концов, знаток человеческих сердец, а не сыщик.
– Да? В начале поездки я, конечно, была не особенно счастлива, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что творится со мной сейчас. Сейчас я просто разревусь. Мой любимый браслет! Мое изумрудное кольцо! Эдвард купил его, когда мы обручились.
– Но они ведь, наверное, застрахованы? – поинтересовался мистер Паркер Пайн.
– Что? Не знаю! Хотя, да, кажется, застрахованы. Но при чем тут деньги, мистер Пайн? Это же память!
Поезд начал тормозить, и мистер Паркер Пайн выглянул в окно.
– Триест, – сообщил он. – Пойду-ка отправлю свою телеграмму…
– Эдвард!
При виде мужа, спешащего к ней по стамбульской платформе, лицо Элси тут же просветлело. На какое-то время она даже забыла об украденных драгоценностях, о странных словах, отпечатавшихся на промокательной бумаге, – забыла обо всем, кроме того, что уже две недели не видела мужа, которого, при всей его чопорности и строгости, тем не менее безумно любила.
Они уже сходили с перрона, когда кто-то дружески дотронулся до ее плеча. Обернувшись, она обнаружила мистера Паркера Пайна. Его крупное благожелательное лицо прямо-таки излучало благодушие.
– Миссис Джеффрис, – произнес он, – не заглянете ли вы ко мне через полчасика? Отель «Токатлиан». Думаю, мне удастся вас кое-чем порадовать.
Элси нерешительно взглянула на мужа.
– Это.., э.., мой муж – мистер Паркер Пайн, – представила она мужчин друг другу.
– Я так понимаю, жена уже телеграфировала вам, что ее драгоценности исчезли? – спросил мистер Паркер Пайн. – Я пытался помочь ей, в меру моих возможностей. Думаю, через полчасика у меня будут свежие новости.
Элси вопросительно взглянула на мужа.
– Нам пора, дорогая, – поспешно сказал тот. – Вы сказали «Токатлиан», мистер Пайн? Хорошо, я ей напомню.
Ровно через полчаса Элси входила в номер мистера Паркера Пайна. Он поднялся ей навстречу.
– Я разочаровал вас, миссис Джеффрис, – начал он, – Разочаровал, не спорьте. Так вот… На роль волшебника я, конечно, не претендую, но кое-что все же могу. Взгляните-ка вот на это.
Он положил на стол и легонько подтолкнул к ней маленькую картонную коробочку. Элси открыла ее. Кольца, броши, браслеты, ожерелье – все они были там!
– Мистер Пайн, вы просто волшебник. Это же.., невероятно!
Мистер Паркер Пайн скромно улыбнулся.
– Рад был помочь, моя милая юная леди.
– Ох, мистер Пайн, мне так теперь стыдно! Начиная с Триеста я вела себя просто отвратительно. И вдруг – вот это. Но как вы их нашли? Когда? Где?
Мистер Паркер Пайн медленно покачал головой.
– Слишком долгая история, – ответил он. – Впрочем, вы ее еще услышите. И, думаю, довольно скоро.
– Но почему не сейчас?
– На то есть причины.
Элси пришлось уйти, так и не удовлетворив своего любопытства.
Мистер Паркер Пайн немного выждал и, прихватив шляпу и тросточку, в свою очередь вышел из отеля и углубился в путаницу стамбульских улочек. Во все время прогулки с его лица не сходила довольная улыбка. Наконец он подошел к маленькому пустующему кафе прямо напротив гавани Золотой Рог. С другой стороны на фоне вечереющего неба отчетливо вырисовывались точеные очертания минаретов[20] стамбульских мечетей. Зрелище было изумительное. Мистер Паркер Пайн уселся и заказал кофе. Вскоре ему принесли две чашки крепкого и терпкого напитка. Едва мистер Пайн поднес свою чашку к губам, за его столик уселся мужчина. Это был Эдвард Джеффрис.
– Я взял вам кофе, – заметил мистер Паркер Пайн, указывая на вторую чашку.
Эдвард отставил ее в сторону.
– Как вы узнали? – спросил он.
Мистер Паркер Пайн не спеша отхлебнул кофе.
– Разве жена еще не рассказала вам о промокательной бумаге? Нет? Ну, ничего, скоро расскажет. Видно, это просто вылетело у нее из головы.
Он рассказал Эдварду суть дела.
– Ну так вот, – продолжил он. – Когда перед самым въездом в Венецию действительно случилась эта история с пожаром, у меня не осталось никаких сомнений, что похищение драгоценностей вашей жены спланировано именно вами. Смущала только фраза «лучше всего перед самым въездом в Венецию». Какой в этом смысл? Почему вы не пожелали предоставить своей сооб.., агенту возможность самостоятельно выбрать время и место?
Потом, неожиданно, меня осенило. Вы украли драгоценности жены еще до своего отъезда, а на их место подложили их точные копии. Но и это вас не устраивало. Вы юноша честный и совестливый. Мысль, что подозрение падет на слуг или ваших знакомых, приводила вас в ужас. И вы решили, что нужна еще одна кража, причем при обстоятельствах, полностью исключающих причастность близких вам людей.
Вы снабдили свою помощницу дубликатом ключа от шкатулки и дымовой шашкой. В нужный момент она инсценировала пожар и, пользуясь паникой, проникла в купе вашей жены. Отперев несессер с драгоценностями, она изъяла их и попросту выбросила в окно. Любые подозрения на ее счет развеялись без следа после бесплодного – естественно – обыска.
Вот тут-то и становятся очевидными все преимущества совершения кражи при въезде в Венецию. Если бы фальшивые драгоценности выбросили на железнодорожное полотно, их бы рано или поздно нашли. Но, выбросив их в пролив, грабители могли быть абсолютно спокойны – в этом случае их никто бы не мог найти.
Тем временем вы пытались сбыть настоящие драгоценности, и, хотя времени для этого у вас было более чем достаточно, моя телеграмма пришла, когда они еще были у вас. Я рад, что вы послушались меня и занесли их ко мне в номер. Иначе, боюсь, мне пришлось бы обратиться в полицию. Хорошо также, что вы решились со мной встретиться.
Молодой человек жалобно смотрел на мистера Паркера Пайна. Эдвард Джеффрис был симпатичным юношей: высоким, светловолосым, с округлым подбородком и совсем уж круглыми глазами.
– Ну как вам это объяснить? – беспомощно вздохнул он. – Вы, наверно, думаете, что я самый обыкновенный вор?
– Вовсе нет, – откликнулся мистер Паркер Пайн. – Напротив. Я бы даже сказал, что вы болезненно щепетильны. Классификация человеческих типов – мой конек. Вы, дорогой юноша, без всяких сомнений, относитесь к категории жертв. А теперь расскажите мне вашу историю.
– Это можно сделать одним словом. Шантаж.
– Да?
– Вы видели мою жену – вы знаете, какое это чистое и невинное существо. Она выросла, даже не подозревая, что в мире существует зло.
– Неужто?
– Иллюзия, конечно, но какая прекрасная! – с энтузиазмом продолжал Эдвард. – И, если бы она вдруг узнала.., узнала о некоторых моих поступках, она тут же бы меня бросила.
– Это вряд ли, – отозвался мистер Паркер Пайн. – Но не важно. Так что же это за поступки, мой юный друг? Женщина, полагаю?
Эдвард Джеффрис кивнул.
– До женитьбы – или уже после?
– Бог мой! Конечно – до.
– Ну, ну. И что же случилось?
– Да ничего! В том-то и дело, что ничего. Я тогда был в Западной Индии и остановился в одной гостинице… Там же остановилась некая миссис Росситер, очень привлекательная женщина. Она была с мужем – грубым и неотесанным мужланом. У него то и дело случались чудовищные припадки гнева. Однажды ночью, во время одной из таких вспышек, он стал угрожать своей жене револьвером. Бедняжке удалось вырваться из своего номера, и она постучалась ко мне. Она не помнила себя от ужаса. Она.., она попросила, чтобы я спрятал ее у себя до утра. Ну, и… – а что же мне оставалось?
Мистер Паркер Пайн внимательно посмотрел юноше в глаза. Тот ответил прямым искренним взглядом.
– Короче говоря, мистер Джеффрис, вы, как последний простофиля, клюнули на эту удочку.
– Да нет же…
– Да, да. Очень старый трюк – но неизменно действует без осечки на донкихотствующих молодых людей. Полагаю, вам напомнили о той ночи, как только было объявлено о помолвке?
– Да, я получил письмо. Там говорилось, что, если я не вышлю определенной суммы, мой будущий тесть узнает все… И как я будто бы добивался этой замужней дамы, и как ее видели потом входящей ночью в мой номер. Там говорилось еще, что ее муж собирается возбудить бракоразводный процесс. Понимаете, мистер Пайн, все это и впрямь выставило бы меня в таком невыгодном свете…
Он измученно потер лоб.
– Да, да, понимаю. Значит, вы заплатили. Но одним разом дело не ограничилось.
– Да. Но это была последняя капля. Из-за кризиса дела сильно пошатнулись. Мне просто негде было достать наличных. Вот я и решил…
Он взял чашку давно остывшего кофе, рассеянно посмотрел на нее и залпом выпил.
– Что же мне теперь делать? – жалобно спросил он. – Что, мистер Пайн?
– Слушаться меня, – уверенно ответил тот. – С вашими шантажистами я разберусь сам. Что же касается вашей жены, немедленно отправляйтесь к ней и расскажите все, как было на самом деле. Единственное, о чем советую вам умолчать, так это о том, какую дурацкую роль вы сыграли в той истории.
– Но…
– Дорогой мистер Джеффрис, вы не знаете женщин. Если им приходится выбирать между простофилей и Дон-Жуаном, они неизменно выбирают последнего. Ваша жена, мистер Джеффрис, очаровательное, невинное и возвышенное создание, и единственный способ скрасить ее с вами жизнь – это посеять в ней убеждение, что ей ежеминутно приходится следить, как бы вы опять не взялись за старое.
У Эдварда Джеффриса отвисла челюсть.
– Я знаю, что говорю, – продолжал мистер Паркер Пайн. – В настоящий момент жена в вас влюблена, но, по некоторым признакам я вижу, что, если вы срочно не прекратите строить из себя образчик добродетели и благородства, слишком уж отдающий скукой, долго это не протянется.
Эдвард съежился.
– Идите к ней, мой мальчик, – благожелательно убеждал его мистер Паркер Пайн. – Идите и признайтесь во всем – то есть во всем, что найдете нужным. Объясните, что с тех самых пор, как ее встретили, вы распростились с прежней жизнью. Вы даже решились на кражу, но только для того, чтобы она никогда не узнала о той женщине. Она простит вас, и простит с удовольствием.
– Да нечего ей мне прощать!
– Что есть правда? – вопросил мистер Паркер Пайн. – Говорю вам по опыту: это именно то, чего от вас ждут в самую последнюю очередь. Вы должны лгать жене – это азы семейной жизни! Ей это понравится! Так что идите и повинитесь, мой мальчик! И живите счастливо. Сомневаюсь, правда, что после этого жена позволит вам хоть на шаг приблизиться к сколько-нибудь привлекательной особе женского пола. Впрочем, кому-нибудь другому это, может, и не понравилось бы, но вам, я думаю, все равно?
– Кроме Элси мне никто не нужен, – бесхитростно сказал мистер Джеффрис.
– Великолепно, мой мальчик! – воскликнул мистер Паркер Пайн. – Только, на вашем месте, я не стал бы этого афишировать. Ни одной женщине не хочется думать, что она получила что-то без боя.
Эдвард Джеффрис поднялся.
– Так вы и вправду считаете?..
– Я знаю, – внушительно произнес мистер Паркер Пайн.
Дорога в Багдад
В Дамаске четверо главных врат…
Мистер Паркер Пайн мечтательно повторил про себя эти строки Флеккера!
– Вы что-то сказали, мистер Пайн? – услышал он звонкий голосок мисс Нетты Прайс, путешественницы, моложе и очаровательней которой трудно себе и представить. Нагрузка в виде бдительной тетушки со скверно выведенной растительностью на лице и неукротимой тягой к слову Божьему нисколько не мешала ей наслаждаться жизнью с легкомыслием, вряд ли бы одобренным мисс Прайс-старшей.
Мистер Паркер Пайн повторил для нее стихи.
– Прямо мурашки по коже! – поежилась Нетта. Один из стоявших поблизости мужчин в форме военно-воздушных сил, большой поклонник Нетты, заметил:
– Мурашки по коже могут побежать и нынче. Бандиты, например, до сих пор, случается, обстреливают проходящий транспорт. Или можно заблудиться. Тогда на поиски посылают нас. Одного парня мы нашли только на шестые сутки. К счастью, у него было с собой вдоволь воды. А еще ухабы. Такие ухабы! Совсем недавно один человек погиб. Автобус тряхнуло, а он дремал и ударился головой о крышу. И что вы думаете? Умер! Я вам точно говорю.
– Это произошло в туристическом автобусе, мистер О'Рурк? – осведомилась старшая мисс Прайс.
– Нет, мадам, не в туристическом, – признал молодой человек.
Нетта, нетерпеливо слушавшая этот разговор, капризно воскликнула:
– Послушайте, так мы не успеем ничего осмотреть! Ее тетя достала путеводитель, а Нетта воспользовалась моментом, чтобы тихонько исчезнуть.
– Наверняка ведь потащится любоваться каким-нибудь окном, из которого выбросили святого Павла[21], – шепнула она О'Рурку. – А я так хотела увидеть настоящий восточный базар!
Молодой человек живо откликнулся:
– Идемте. Здесь недалеко. Вон по той улице…
Они удалились.
Мистер Паркер Пайн повернулся к стоявшему рядом молчаливому человеку. Его звали Хэнсли – Хэнсли из багдадского департамента общественных работ.
– При первом знакомстве Дамаск несколько разочаровывает, – извиняющимся тоном заметил мистер Паркер Пайн. – Слишком много цивилизации. Все эти трамваи, современные здания, магазины…
Хэнсли кивнул. Как уже отмечалось, человек он был немногословный.
– Не стоило, – изрек он, – тащиться на край света, чтобы увидеть трамвай.
К ним присоединился еще один член группы, светловолосый молодой человек, на нем был галстук выпускника Итона. У него было приятное, хотя и не очень выразительное лицо, сейчас, впрочем, на нем отражалось беспокойство. Он служил в том же департаменте, что и Хэнсли.
– Привет, Сметхерст, – сказал тот. – Потерял что-нибудь?
Молодой человек отрицательно покачал головой. Он был к тому же тугодумом.
– Так, решил прогуляться, – рассеянно сообщил он и, внезапно оживившись, спросил: – Ты как насчет выпить?
Друзья ушли, а мистер Паркер Пайн, купив от нечего делать местную газету, издающуюся на французском, принялся ее изучать. Но очень скоро это занятие ему наскучило. Местные дрязги его совершенно не интересовали, а в остальном мире то ли ничего не происходило, то ли газета забыла об этом упомянуть. В разделе «Разное» он нашел всего две заметки. Первая касалась финансовых новостей, вторая состояла в основном из догадок о возможном местопребывании некоего Сэмуэля Лонга, преступными способами сколотившего капитал в три миллиона долларов и, по слухам, скрывающегося сейчас в Южной Америке.
– Совсем неплохо для человека, едва перевалившего за тридцать, – пробормотал вслух мистер Паркер Пайн.
– Простите?
Обернувшись, он увидел итальянского генерала, с которым плыл на одном корабле из Бриндизи в Бейрут. Он повторил ему свои соображения.
Генерал важно закивал.
– Великий преступник этот человек. Даже мы, итальянцы, попались на его удочку. Весь мир ему верил. Впрочем, чему тут удивляться? Говорят, он получил прекрасное образование.
– Итон, затем Оксфорд, – сообщил мистер Пайн.
– Как вы думаете: его поймают?
– Зависит от того, как далеко ему удалось уйти. Он может быть все еще в Англии, а может.., да где угодно!
– Например, здесь, среди нас! – рассмеялся генерал.
– Почему бы и нет? – пожал плечами мистер Паркер Пайн. – Откуда вы, например, знаете, генерал, что это не я?
Загорелое лицо его собеседника вытянулось, но тут же расплылось в понимающей улыбке.
– О! Как вы меня! Неплохо, очень неплохо. Только вы…
Он демонстративно оглядел мистера Паркера Пайна с головы до ног. Тот совершенно правильно истолковал этот жест.
– Нельзя судить по наружности, – сказал он. – Но небольшой животик – это же самый простой и эффективный способ маскировки. Видите, как старит! Но, конечно, тут еще и грим, и акцент, и краска для волос… – доверительно сообщил он.
Генерал Поли недоверчиво отодвинулся. Никогда не знаешь с этими англичанами, шутят они или нет.
Вечером мистер Пайн отправился развеяться в кинотеатр. Потом кто-то посоветовал ему заглянуть во «Дворец развлечений». По указанному адресу мистер Пайн не нашел ни дворца, ни тем более развлечений. Какие-то дамы нехотя крутили животом, получая в награду не менее вялые аплодисменты.
Неожиданно он заметил в зале Сметхерста. Молодой человек в одиночестве сидел за столиком. Судя по его раскрасневшемуся лицу, выпил он куда больше, чем следовало. Мистер Пайн поднялся, пересек зал и подсел к нему.
– Самая гнусная подлость, – мрачно заявил юноша, обнаружив появление собеседника. – Ставишь ей выпивку, потом еще… Кучу выпивки! А она смеется тебе в лицо и уходит в обнимку с каким-то итальяшкой. Самая гнусная подлость – так я это называю.
Мистер Паркер Пайн согласился и предложил выпить кофе.
– Сейчас принесут араку, – сообщил Сметхерст. – Роскошная штука. Попробуйте…
Мистер Паркер Пайн, отлично представлявший, что это за штука, деликатно отказался.
Капитан Сметхерст печально покачал головой.
– Запутался, совсем запутался, – сообщил он. – Нужно взбодриться. Посмотрел бы я, как бы вы себя чувствовали на моем месте. Не выдавать же его? А с другой стороны, что остается?
Он удивленно посмотрел на мистера Паркера Пайна, словно впервые его заметил.
– Вы кто? – спросил он с пьяной бесцеремонностью. – Чем занимаетесь, я спрашиваю?
– Втираюсь людям в доверие, – мягко ответил мистер Паркер Пайн.
– Как? И вы тоже? – Капитан уставился на него в, крайнем изумлении.
Мистер Паркер Пайн достал бумажник и, вытащив из него газетную вырезку, положил ее на стол.
«Счастливы ли вы? – (гласило объявление). Если нет – обращайтесь к мистеру Паркеру Пайну…»
Сметхерст с трудом сконцентрировался на бумажке.
– Черт меня подери! – воскликнул он. – И что? Люди приходят и все вам рассказывают?
– Они мне верят, – ответил мистер Паркер Пайн.
– Надо думать, в основном безмозглые дамочки.
– Женщин много, – согласился мистер Паркер Пайн, – но есть и мужчины. А как насчет вас, мой юный друг? По-моему, вам срочно нужен совет.
– А катитесь вы к чертовой матери! – взорвался капитан Сметхерст. – Это мое дело – и больше оно никого нeкасается. И вообще, где эта чертова арака?
Мистер Пайн грустно покачал головой и отнес случай капитана Сметхерста в разряд совершенно безнадежных.
Туристический автобус выехал из Дамаска в семь утра. Группа состояла из двенадцати человек: мистера Паркера Пайна, генерала Поли, мисс Прайс с племянницей, троих офицеров военно-воздушных сил, Сметхерста, Хэнсли и армянской дамы с малолетним сыном по фамилии Пентемьян.
Арака (араб) – пальмовая водка. Автобус выехал точно по расписанию. Вскоре фруктовые сады Дамаска остались далеко позади. Более молодой из водителей мрачно поглядывал на затянутое облаками небо.
– За Рутбой прошел ливень, – обернулся он к Хэнсли. – Как бы не застрять.
В полдень сделали остановку. Пассажиры получили картонки с обедом и картонные же стаканчики с чаем, тут же заваренным водителями.
Путешествие возобновилось, и вновь за окнами поплыли бесконечные песчаные дюны. Мистер Паркер Пайн представил себе караваны, неделями бредущие этим путем.
На закате они добрались до заброшенного форта Рутба. Огромные ворота были распахнуты настежь, и автобус бесшумно въехал внутрь.
– Как здорово! – воскликнула Нетта.
Приняв ванну, она изъявила желание прогуляться. Капитан О'Рурк и мистер Паркер Пайн вызвались ее сопровождать. Не успели они сделать и нескольких шагов, как их догнал гид и попросил не слишком удаляться от форта, поскольку в пустыне темнеет быстро и тогда можно легко заблудиться.
– Не будем, – пообещал О'Рурк.
Впрочем, однообразие пейзажа и впрямь не предрасполагало к длительным прогулкам.
На обратном пути мистер Паркер Пайн нагнулся и что-то поднял.
– Что это? – заинтересовалась Нетта.
– Первобытный бурав, мисс Прайс. Из кремня.
– Они что – убивали друг друга этими штуками?
– Нет, этим они пользовались в мирных целях. Впрочем, думаю, могли и убить. Собственно говоря, сам по себе инструмент не так уж важен. Главное – желание убить, а, уж если оно появилось, что-нибудь всегда подвернется под руку.
Начало стремительно темнеть, и они прибавили шагу.
После ужина, состоявшего из множества блюд или, точнее сказать, из множества консервов, последовал непродолжительный отдых. В полночь автобус отправлялся дальше.
Водитель выглядел обеспокоенным.
– Плохие здесь дороги, – сказал он. – Можно увязнуть. Все снова забрались в автобус и расположились на своих местах. Мисс Прайс нудно сетовала на отсутствие своих чемоданов.
– Мне нужны тапочки! – капризно заявила она.
– Сдается мне, вам больше бы пригодились галоши, – заметил Сметхерст. – У меня такое впечатление, что скоро мы будем принимать грязевые ванны.
– А у меня даже запасных чулок нету, – пожаловалась Нетта.
– Ну, вам-то они не понадобятся. Вытаскивать из грязи автобусы – привилегия сильного пола.
– Всегда ношу с собой запасные носки, – заявил Хэнсли, похлопывая себя по карману. – На всякий случай.
Верхний свет выключили, и автобус нырнул во тьму. Поездка оказалась не из приятных. Их, конечно, не трясло, как это было бы в обычном автомобиле, но время от времени весьма существенно подкидывало.
У мистера Паркера Пайна было одно из передних мест. Через проход от него расположилась армянская дама, укутанная в платки и шали. Позади сидел ее сын. За мистером Пайном находились места обеих мисс Прайс. Генерал, Сметхерст, Хэнсли и летчики сидели сзади.
Автобус полз и полз вперед, за окнам и скользила тьма, и тем не менее мистер Паркер Пайн нашел обстановку совершенно не располагающей ко сну. Спина у него затекла, ноги – тоже, а вытянуть их не было никакой возможности из-за армянской леди, ноги которой занимали не только проход, но и значительную часть жизненного пространства мистера Пайна. Сама леди, по-видимому, чувствовала себя превосходно.
Казалось, кроме мистера Пайна, все уже спали. Вот и он уже было задремал, но тут автобус тряхнуло так, что все пассажиры подскочили чуть не до потолка. Сонный голос из задней части автобуса невнятно пробормотал:
– Полегче! Хочешь, чтоб мы шеи себе переломали?
Автобус двинулся дальше, и понемногу мистер Пайн снова стал клевать носом. Через несколько минут он уже крепко спал.
Проснулся он от того, что движение прекратилось. Открыв глаза, он обнаружил, что автобус стоит, а кое-кто уже даже вышел наружу.
– Застряли, – послышался голос Хэнсли. Движимый любопытством, мистер Паркер Пайн осторожно выбрался из автобуса. Дождь уже кончился, но под ногами хлюпала жидкая грязь. В лунном свете виднелись фигуры водителей, пытающихся вытащить колеса из грязи с помощью домкратов и камней. Большинство мужчин помогало. Дамы наблюдали за их усилиями из окон: Нетта и мисс Прайс с интересом, армянская леди – с плохо скрытой брезгливостью.
По команде шофера мужчины дружно поднатужились.
– А где этот армяшка? – вдруг вспомнил О'Рурк. – Отсиживается у печки? Тащите его сюда!
– А заодно и капитана Сметхерста, – добавил генерал Поли. – Что-то я его тут тоже не вижу.
– Да он и не просыпался! Счастливчик!
И действительно, капитану Сметхерсту, уютно устроившемуся в кресле, можно было только позавидовать.
– Я разбужу, – вызвался О'Рурк, исчезая в дверях автобуса.
Меньше чем через минуту он выглянул обратно. Его голос изменился.
– Слушайте, он, похоже, заболел, или еще что. Где доктор?
Один из мужчин, возившихся с колесом, поднял голову. Военный врач в звании майора авиации Лофтус был уравновешенным, начинающим уже седеть мужчиной.
– Что там у вас? – спросил он.
– Да не знаю!
Доктор зашел в автобус и склонился над неподвижной фигурой. О'Рурк и мистер Пайн остановились у него за спиной. Одного прикосновения врачу оказалось достаточно.
– Он мертв, – тихо сказал он.
Мистер Паркер Пайн мечтательно повторил про себя эти строки Флеккера!
Наконец-то он в Дамаске! Мало того, завтра утром припаркованный возле отеля «Ориентал», огромный шестиколесный автобус, повезет его и еще одиннадцать путешественников в Багдад.
Я – в преддверье пустыни последний приют,
Начало несчастий, обитель страха.
Я – врата на Багдад, я твоя плаха.
Для справки: раньше дорога в Багдад действительно была дорогой смерти. Четыреста миль раскаленного песка, по которому измученным караванам приходилось тащиться долгие месяцы. Теперь же вездесущие бензиновые монстры покрывают это расстояние за тридцать шесть часов.
О караван, пусть смолкнет твой певец!
Когда поет он, разве кто услышит
Ту тишину, где все давно мертвы,
Но кто-то медленно и осторожно дышит!
Что ж, проходи, о караван, пыль караван,
Прах караван.
– Вы что-то сказали, мистер Пайн? – услышал он звонкий голосок мисс Нетты Прайс, путешественницы, моложе и очаровательней которой трудно себе и представить. Нагрузка в виде бдительной тетушки со скверно выведенной растительностью на лице и неукротимой тягой к слову Божьему нисколько не мешала ей наслаждаться жизнью с легкомыслием, вряд ли бы одобренным мисс Прайс-старшей.
Мистер Паркер Пайн повторил для нее стихи.
– Прямо мурашки по коже! – поежилась Нетта. Один из стоявших поблизости мужчин в форме военно-воздушных сил, большой поклонник Нетты, заметил:
– Мурашки по коже могут побежать и нынче. Бандиты, например, до сих пор, случается, обстреливают проходящий транспорт. Или можно заблудиться. Тогда на поиски посылают нас. Одного парня мы нашли только на шестые сутки. К счастью, у него было с собой вдоволь воды. А еще ухабы. Такие ухабы! Совсем недавно один человек погиб. Автобус тряхнуло, а он дремал и ударился головой о крышу. И что вы думаете? Умер! Я вам точно говорю.
– Это произошло в туристическом автобусе, мистер О'Рурк? – осведомилась старшая мисс Прайс.
– Нет, мадам, не в туристическом, – признал молодой человек.
Нетта, нетерпеливо слушавшая этот разговор, капризно воскликнула:
– Послушайте, так мы не успеем ничего осмотреть! Ее тетя достала путеводитель, а Нетта воспользовалась моментом, чтобы тихонько исчезнуть.
– Наверняка ведь потащится любоваться каким-нибудь окном, из которого выбросили святого Павла[21], – шепнула она О'Рурку. – А я так хотела увидеть настоящий восточный базар!
Молодой человек живо откликнулся:
– Идемте. Здесь недалеко. Вон по той улице…
Они удалились.
Мистер Паркер Пайн повернулся к стоявшему рядом молчаливому человеку. Его звали Хэнсли – Хэнсли из багдадского департамента общественных работ.
– При первом знакомстве Дамаск несколько разочаровывает, – извиняющимся тоном заметил мистер Паркер Пайн. – Слишком много цивилизации. Все эти трамваи, современные здания, магазины…
Хэнсли кивнул. Как уже отмечалось, человек он был немногословный.
– Не стоило, – изрек он, – тащиться на край света, чтобы увидеть трамвай.
К ним присоединился еще один член группы, светловолосый молодой человек, на нем был галстук выпускника Итона. У него было приятное, хотя и не очень выразительное лицо, сейчас, впрочем, на нем отражалось беспокойство. Он служил в том же департаменте, что и Хэнсли.
– Привет, Сметхерст, – сказал тот. – Потерял что-нибудь?
Молодой человек отрицательно покачал головой. Он был к тому же тугодумом.
– Так, решил прогуляться, – рассеянно сообщил он и, внезапно оживившись, спросил: – Ты как насчет выпить?
Друзья ушли, а мистер Паркер Пайн, купив от нечего делать местную газету, издающуюся на французском, принялся ее изучать. Но очень скоро это занятие ему наскучило. Местные дрязги его совершенно не интересовали, а в остальном мире то ли ничего не происходило, то ли газета забыла об этом упомянуть. В разделе «Разное» он нашел всего две заметки. Первая касалась финансовых новостей, вторая состояла в основном из догадок о возможном местопребывании некоего Сэмуэля Лонга, преступными способами сколотившего капитал в три миллиона долларов и, по слухам, скрывающегося сейчас в Южной Америке.
– Совсем неплохо для человека, едва перевалившего за тридцать, – пробормотал вслух мистер Паркер Пайн.
– Простите?
Обернувшись, он увидел итальянского генерала, с которым плыл на одном корабле из Бриндизи в Бейрут. Он повторил ему свои соображения.
Генерал важно закивал.
– Великий преступник этот человек. Даже мы, итальянцы, попались на его удочку. Весь мир ему верил. Впрочем, чему тут удивляться? Говорят, он получил прекрасное образование.
– Итон, затем Оксфорд, – сообщил мистер Пайн.
– Как вы думаете: его поймают?
– Зависит от того, как далеко ему удалось уйти. Он может быть все еще в Англии, а может.., да где угодно!
– Например, здесь, среди нас! – рассмеялся генерал.
– Почему бы и нет? – пожал плечами мистер Паркер Пайн. – Откуда вы, например, знаете, генерал, что это не я?
Загорелое лицо его собеседника вытянулось, но тут же расплылось в понимающей улыбке.
– О! Как вы меня! Неплохо, очень неплохо. Только вы…
Он демонстративно оглядел мистера Паркера Пайна с головы до ног. Тот совершенно правильно истолковал этот жест.
– Нельзя судить по наружности, – сказал он. – Но небольшой животик – это же самый простой и эффективный способ маскировки. Видите, как старит! Но, конечно, тут еще и грим, и акцент, и краска для волос… – доверительно сообщил он.
Генерал Поли недоверчиво отодвинулся. Никогда не знаешь с этими англичанами, шутят они или нет.
Вечером мистер Пайн отправился развеяться в кинотеатр. Потом кто-то посоветовал ему заглянуть во «Дворец развлечений». По указанному адресу мистер Пайн не нашел ни дворца, ни тем более развлечений. Какие-то дамы нехотя крутили животом, получая в награду не менее вялые аплодисменты.
Неожиданно он заметил в зале Сметхерста. Молодой человек в одиночестве сидел за столиком. Судя по его раскрасневшемуся лицу, выпил он куда больше, чем следовало. Мистер Пайн поднялся, пересек зал и подсел к нему.
– Самая гнусная подлость, – мрачно заявил юноша, обнаружив появление собеседника. – Ставишь ей выпивку, потом еще… Кучу выпивки! А она смеется тебе в лицо и уходит в обнимку с каким-то итальяшкой. Самая гнусная подлость – так я это называю.
Мистер Паркер Пайн согласился и предложил выпить кофе.
– Сейчас принесут араку, – сообщил Сметхерст. – Роскошная штука. Попробуйте…
Мистер Паркер Пайн, отлично представлявший, что это за штука, деликатно отказался.
Капитан Сметхерст печально покачал головой.
– Запутался, совсем запутался, – сообщил он. – Нужно взбодриться. Посмотрел бы я, как бы вы себя чувствовали на моем месте. Не выдавать же его? А с другой стороны, что остается?
Он удивленно посмотрел на мистера Паркера Пайна, словно впервые его заметил.
– Вы кто? – спросил он с пьяной бесцеремонностью. – Чем занимаетесь, я спрашиваю?
– Втираюсь людям в доверие, – мягко ответил мистер Паркер Пайн.
– Как? И вы тоже? – Капитан уставился на него в, крайнем изумлении.
Мистер Паркер Пайн достал бумажник и, вытащив из него газетную вырезку, положил ее на стол.
«Счастливы ли вы? – (гласило объявление). Если нет – обращайтесь к мистеру Паркеру Пайну…»
Сметхерст с трудом сконцентрировался на бумажке.
– Черт меня подери! – воскликнул он. – И что? Люди приходят и все вам рассказывают?
– Они мне верят, – ответил мистер Паркер Пайн.
– Надо думать, в основном безмозглые дамочки.
– Женщин много, – согласился мистер Паркер Пайн, – но есть и мужчины. А как насчет вас, мой юный друг? По-моему, вам срочно нужен совет.
– А катитесь вы к чертовой матери! – взорвался капитан Сметхерст. – Это мое дело – и больше оно никого нeкасается. И вообще, где эта чертова арака?
Мистер Пайн грустно покачал головой и отнес случай капитана Сметхерста в разряд совершенно безнадежных.
Туристический автобус выехал из Дамаска в семь утра. Группа состояла из двенадцати человек: мистера Паркера Пайна, генерала Поли, мисс Прайс с племянницей, троих офицеров военно-воздушных сил, Сметхерста, Хэнсли и армянской дамы с малолетним сыном по фамилии Пентемьян.
Арака (араб) – пальмовая водка. Автобус выехал точно по расписанию. Вскоре фруктовые сады Дамаска остались далеко позади. Более молодой из водителей мрачно поглядывал на затянутое облаками небо.
– За Рутбой прошел ливень, – обернулся он к Хэнсли. – Как бы не застрять.
В полдень сделали остановку. Пассажиры получили картонки с обедом и картонные же стаканчики с чаем, тут же заваренным водителями.
Путешествие возобновилось, и вновь за окнами поплыли бесконечные песчаные дюны. Мистер Паркер Пайн представил себе караваны, неделями бредущие этим путем.
На закате они добрались до заброшенного форта Рутба. Огромные ворота были распахнуты настежь, и автобус бесшумно въехал внутрь.
– Как здорово! – воскликнула Нетта.
Приняв ванну, она изъявила желание прогуляться. Капитан О'Рурк и мистер Паркер Пайн вызвались ее сопровождать. Не успели они сделать и нескольких шагов, как их догнал гид и попросил не слишком удаляться от форта, поскольку в пустыне темнеет быстро и тогда можно легко заблудиться.
– Не будем, – пообещал О'Рурк.
Впрочем, однообразие пейзажа и впрямь не предрасполагало к длительным прогулкам.
На обратном пути мистер Паркер Пайн нагнулся и что-то поднял.
– Что это? – заинтересовалась Нетта.
– Первобытный бурав, мисс Прайс. Из кремня.
– Они что – убивали друг друга этими штуками?
– Нет, этим они пользовались в мирных целях. Впрочем, думаю, могли и убить. Собственно говоря, сам по себе инструмент не так уж важен. Главное – желание убить, а, уж если оно появилось, что-нибудь всегда подвернется под руку.
Начало стремительно темнеть, и они прибавили шагу.
После ужина, состоявшего из множества блюд или, точнее сказать, из множества консервов, последовал непродолжительный отдых. В полночь автобус отправлялся дальше.
Водитель выглядел обеспокоенным.
– Плохие здесь дороги, – сказал он. – Можно увязнуть. Все снова забрались в автобус и расположились на своих местах. Мисс Прайс нудно сетовала на отсутствие своих чемоданов.
– Мне нужны тапочки! – капризно заявила она.
– Сдается мне, вам больше бы пригодились галоши, – заметил Сметхерст. – У меня такое впечатление, что скоро мы будем принимать грязевые ванны.
– А у меня даже запасных чулок нету, – пожаловалась Нетта.
– Ну, вам-то они не понадобятся. Вытаскивать из грязи автобусы – привилегия сильного пола.
– Всегда ношу с собой запасные носки, – заявил Хэнсли, похлопывая себя по карману. – На всякий случай.
Верхний свет выключили, и автобус нырнул во тьму. Поездка оказалась не из приятных. Их, конечно, не трясло, как это было бы в обычном автомобиле, но время от времени весьма существенно подкидывало.
У мистера Паркера Пайна было одно из передних мест. Через проход от него расположилась армянская дама, укутанная в платки и шали. Позади сидел ее сын. За мистером Пайном находились места обеих мисс Прайс. Генерал, Сметхерст, Хэнсли и летчики сидели сзади.
Автобус полз и полз вперед, за окнам и скользила тьма, и тем не менее мистер Паркер Пайн нашел обстановку совершенно не располагающей ко сну. Спина у него затекла, ноги – тоже, а вытянуть их не было никакой возможности из-за армянской леди, ноги которой занимали не только проход, но и значительную часть жизненного пространства мистера Пайна. Сама леди, по-видимому, чувствовала себя превосходно.
Казалось, кроме мистера Пайна, все уже спали. Вот и он уже было задремал, но тут автобус тряхнуло так, что все пассажиры подскочили чуть не до потолка. Сонный голос из задней части автобуса невнятно пробормотал:
– Полегче! Хочешь, чтоб мы шеи себе переломали?
Автобус двинулся дальше, и понемногу мистер Пайн снова стал клевать носом. Через несколько минут он уже крепко спал.
Проснулся он от того, что движение прекратилось. Открыв глаза, он обнаружил, что автобус стоит, а кое-кто уже даже вышел наружу.
– Застряли, – послышался голос Хэнсли. Движимый любопытством, мистер Паркер Пайн осторожно выбрался из автобуса. Дождь уже кончился, но под ногами хлюпала жидкая грязь. В лунном свете виднелись фигуры водителей, пытающихся вытащить колеса из грязи с помощью домкратов и камней. Большинство мужчин помогало. Дамы наблюдали за их усилиями из окон: Нетта и мисс Прайс с интересом, армянская леди – с плохо скрытой брезгливостью.
По команде шофера мужчины дружно поднатужились.
– А где этот армяшка? – вдруг вспомнил О'Рурк. – Отсиживается у печки? Тащите его сюда!
– А заодно и капитана Сметхерста, – добавил генерал Поли. – Что-то я его тут тоже не вижу.
– Да он и не просыпался! Счастливчик!
И действительно, капитану Сметхерсту, уютно устроившемуся в кресле, можно было только позавидовать.
– Я разбужу, – вызвался О'Рурк, исчезая в дверях автобуса.
Меньше чем через минуту он выглянул обратно. Его голос изменился.
– Слушайте, он, похоже, заболел, или еще что. Где доктор?
Один из мужчин, возившихся с колесом, поднял голову. Военный врач в звании майора авиации Лофтус был уравновешенным, начинающим уже седеть мужчиной.
– Что там у вас? – спросил он.
– Да не знаю!
Доктор зашел в автобус и склонился над неподвижной фигурой. О'Рурк и мистер Пайн остановились у него за спиной. Одного прикосновения врачу оказалось достаточно.
– Он мертв, – тихо сказал он.