Втроем мы склонились над письмом.
“Все еще нет результатов? Фи! Чем же заняты вы вместе с полицией? Вот так потеха! Какое мы теперь выберем местечко?
Бедняжка Пуаро, мне вас жаль.
Если и теперь не получится, не унывайте, старайтесь.
Наш путь далек.
“Путь далек до Типперери?” Ну да, до этой буквы еще далеко.
Следующий малюсенький инцидент произойдет в Донкастере 11 сентября.
Привет!
Эй-би-си”.
Глава 21
Глава 22
Глава 23
“Все еще нет результатов? Фи! Чем же заняты вы вместе с полицией? Вот так потеха! Какое мы теперь выберем местечко?
Бедняжка Пуаро, мне вас жаль.
Если и теперь не получится, не унывайте, старайтесь.
Наш путь далек.
“Путь далек до Типперери?” Ну да, до этой буквы еще далеко.
Следующий малюсенький инцидент произойдет в Донкастере 11 сентября.
Привет!
Эй-би-си”.
Глава 21
Описание убийцы
Думаю, что именно в этот момент то, что Пуаро назвал человеческим фактором, снова стало отходить на задний план. Казалось, разум, будучи не в силах выносить непрекращающийся ужас, временно отключился от обычных человеческих интересов.
Все мы сознавали, что не в силах что-либо сделать до прихода четвертого письма, в котором будет указано место убийства на следующую букву. В этой атмосфере ожидания напряжение несколько ослабело.
Но теперь, когда отпечатанные на плотной белой бумаге слова вновь издевались над нами, охота снова началась.
Из Скотленд-Ярда приехал инспектор Кроум, а вслед за ним — Франклин Сислей и Меган Барнард. Как объяснила девушка, она прибыла сюда вместе с Сислеем из Бексхилла.
— Я кое о чем хотела расспросить мистера Сислея.
Меган, казалось, особенно настойчиво стремилась объяснить, как получилось, что они приехали вместе. Я обратил на это внимание, но не стал придавать большого значения этому обстоятельству.
Естественно, письмо отвлекло мое внимание от всего остального.
Как мне показалось, Кроум был не слишком рад встретиться с другими участниками драмы. Его поведение сразу стало официальным и сдержанным.
— Я возьму письмо с собой, мосье Пуаро. Если вам нужна копия…
— Нет, в этом нет необходимости.
— Каковы ваши планы, инспектор? — спросил Сислей.
— У меня обширные планы, мистер Сислей.
— На этот раз мы его схватим, — сказал Сислей. — Хочу сообщить вам, инспектор, что мы создали из заинтересованных лиц добровольную бригаду для участия в деле.
Инспектор Кроум отреагировал в своем обычном стиле:
— Вот как?
— Вы, кажется, невысокого мнения о сыщиках-любителях, инспектор?
— Ваши ресурсы куда более ограниченны, чем наши, мистер Сислей.
— Мы подходим к делу с другой стороны — личной, а это уже кое-что.
— Вот как?
— Думаю, что вам придется нелегко, инспектор.
Боюсь, старина Эй-би-си опять вас обведет вокруг пальца.
Как я заметил, Кроума нетрудно было спровоцировать на откровенность.
— Не думаю, что на этот раз наши приготовления вызовут критику общественности, — сказал инспектор. — Этот болван предупредил нас загодя: одиннадцатое ведь будущая среда. Это оставляет нам достаточно времени для кампании в прессе. Донкастерцы будут серьезно предупреждены. Все, чьи фамилии начинаются на “д”, будут настороже, а это очень важно. Кроме того, мы значительно увеличим число полицейских. На это уже дано согласие всех главных констеблей Англии. Весь Донкастер — полиция и жители — бросится на поиски, и, по всей вероятности, мы изловим убийцу.
Сислей спокойно заметил:
— Чувствую, что вы далеки от спорта, инспектор.
Кроум удивленно воззрился на него:
— О чем это вы, мистер Сислей?
— Боже, да разве вы не понимаете, что в следующую среду в Донкастере состоятся скачки на приз Сент-Леджер[65]?
У инспектора отвисла челюсть. При всем желании он не был способен произнести свое излюбленное “вот как?”. Вместо этого он пробормотал:
— Вы правы. Да, все оказывается не так просто…
— Даже если Эй-би-си и сумасшедший, то не дурак.
Минуту-другую все молчали, обдумывая положение. Толпа на ипподроме… Темпераментные английские болельщики.., бесконечные осложнения… Пуаро проговорил:
— C'est ingenieux! Tout de meme c'est bien imagine, ca![66]
— Уверен, — сказал Сислей, — что убийство произойдет на ипподроме. Может быть, в тот самый момент, когда будет разыгрываться приз Сент-Леджер.
На мгновенье, увлеченный спортивными страстями, Сислей повеселел.
Инспектор Кроум встал и взял письмо.
— Это серьезное осложнение, — признал он. — Весьма неудачно.
Инспектор вышел. Из прихожей послышались голоса. Через минуту в гостиную вошла Тора Грей.
Она озабоченно сказала:
— По словам инспектора, пришло еще одно письмо. Где теперь ждать беды?
За окном лил дождь. На Торе Грей был черный костюм с меховой опушкой. На ее золотистой головке сидела черная шляпка.
Тора обращалась к Франклину Сислею. Она подошла к нему и, положив руку на его рукав, ждала ответа.
— Преступник избрал Донкастер. В день скачек.
Мы начали обсуждать положение. Само собой разумеется, все мы собирались в Донкастер, но скачки, бесспорно, могли помешать планам, намеченным раньше.
Мною овладело чувство безнадежности. В конце концов, что могут сделать всего лишь шестеро, как бы ни были они заинтересованы в исходе дела! В Донкастере будет полно полицейских — они будут настороже, они обрыщут все подозрительные места. Чем могут помочь еще шестеро добровольцев?
Как бы в ответ на мои размышления к нам обратился Пуаро, не то в манере школьного учителя, не то проповедника.
— Mes enfants[67], — сказал он. — Нам не следует рассеивать силы. К этому делу надлежит подойти методически, наведя порядок в мыслях. Нам нужно всмотреться в истину, а не глазеть по сторонам. Каждый из нас должен спросить себя: что я знаю об убийце? Так мы создадим, словно из мозаики, портрет человека, которого будем искать.
— Мы о нем ничего не знаем, — беспомощно вздохнула Тора Грей.
— О нет, мадемуазель! Вы не правы. Каждый из нас что-то о нем знает. Если бы только мы знали, что именно мы знаем! Я уверен, что знание у нас в руках — надо только суметь извлечь его.
Сислей покачал головой:
— Мы ничего не знаем: стар он или молод, блондин он или брюнет! Никто из нас никогда его не видел и не разговаривал с ним. Мы уже столько раз обсуждали все, что нам известно.
— Нет, не все! Например, мисс Грей сказала нам, что не встречала никаких посторонних в день убийства сэра Сирила Сислея.
Тора Грей кивнула:
— Совершенно верно.
— Разве? А вот леди Сислей сообщила нам, мадемуазель, что из своего окна видела, как вы разговаривали на крыльце с каким-то мужчиной.
— Она видела, как я разговариваю с кем-то посторонним? — искренне изумилась девушка. О ее искренности конечно же свидетельствовала чистота и невинность ее взгляда.
Тора покачала головой:
— Леди Сислей, должно быть, ошиблась. Я не… Ах! Это восклицание вырвалось у нее совершенно неожиданно. Алый румянец залил ее щеки.
— Вспомнила! Какая я глупая! Совсем позабыла. Но ведь это мелочь! Это был просто торговец чулками, знаете, из бывших фронтовиков. Они всегда такие назойливые. Мне пришлось от него отделаться. Я проходила через холл, когда он подошел к крыльцу. Вместо того чтобы позвонить, он заговорил со мной через дверь, но оказался он совершенно безвредным субъектом. Наверное, поэтому я о нем и не вспомнила.
Схватившись за голову, Пуаро начал раскачиваться всем телом. Он что-то бормотал с такой одержимостью, что все замолчали и уставились на него.
— Чулки… — бормотал Пуаро. — Чулки.., чулки.., чулки.., са vient…[68] чулки.., чулки.., вот он, мотив.., да.., три месяца назад.., и в тот раз.., и теперь. Bon Dieu![69] Наконец-то!
Он перестал раскачиваться и бросил на меня торжествующий взгляд.
— Вспомнили, Гастингс? Эндовер. Табачная лавка. Мы поднимаемся на второй этаж. Спальня. А на стуле — пара новых шелковых чулок. Теперь-то я понимаю, что привлекло мое внимание два дня назад. Это вы, мадемуазель, — повернулся он к Меган, — рассказывали о том, как ваша мать плакала, потому что купила вашей сестре новые чулки в день убийства…
Пуаро окинул нас взглядом.
— Понимаете? Один и тот же мотив повторяется трижды. Это не может быть совпадением. Когда мадемуазель Меган говорила, у меня возникло чувство, что ее слова связаны еще с чем-то. Теперь я знаю с чем. Со словами, произнесенными миссис Фаулер, соседкой миссис Эшер. О людях, которые вечно пытаются вам что-то продать. И тут она произнесла слово “чулки”. Скажите, мадемуазель, ведь ваша матушка купила эти чулки не в магазине, а у какого-то торговца, пришедшего к ней домой?
— Да.., именно так и было… Теперь я вспомнила. Мама еще сказала, что ей жаль этих бедолаг, которые ходят из дома в дом и пытаются сбыть свой товар.
— Но я не вижу тут связи! — воскликнул Франклин. — То, что кто-то там торгует чулками, еще ничего не доказывает.
— Повторяю вам, друзья мои, это не может быть совпадением. Три убийства — и всякий раз появляется торговец чулками, чтобы разведать обстановку.
Он обратился к Торе:
— A vous la parole![70] Опишите этого человека.
Тора беспомощно посмотрела на него.
— Я не смогу.., не сумею… Он, кажется, был в очках.., и в потертом пальто…
— Mieux que ca, mademoiselle.[71]
— Еще он горбился… Нет, не знаю. Я и не смотрела на него. Таких людей обычно не замечают…
Нахмурившись, Пуаро произнес:
— Вы совершенно правы, мадемуазель. Главная тайна этих преступлений в том, как вы описали убийцу, а это, бесспорно, убийца! “Таких людей обычно не замечают”. Да, сомнений больше нет… Тот, кого вы описали, и есть убийца!
Все мы сознавали, что не в силах что-либо сделать до прихода четвертого письма, в котором будет указано место убийства на следующую букву. В этой атмосфере ожидания напряжение несколько ослабело.
Но теперь, когда отпечатанные на плотной белой бумаге слова вновь издевались над нами, охота снова началась.
Из Скотленд-Ярда приехал инспектор Кроум, а вслед за ним — Франклин Сислей и Меган Барнард. Как объяснила девушка, она прибыла сюда вместе с Сислеем из Бексхилла.
— Я кое о чем хотела расспросить мистера Сислея.
Меган, казалось, особенно настойчиво стремилась объяснить, как получилось, что они приехали вместе. Я обратил на это внимание, но не стал придавать большого значения этому обстоятельству.
Естественно, письмо отвлекло мое внимание от всего остального.
Как мне показалось, Кроум был не слишком рад встретиться с другими участниками драмы. Его поведение сразу стало официальным и сдержанным.
— Я возьму письмо с собой, мосье Пуаро. Если вам нужна копия…
— Нет, в этом нет необходимости.
— Каковы ваши планы, инспектор? — спросил Сислей.
— У меня обширные планы, мистер Сислей.
— На этот раз мы его схватим, — сказал Сислей. — Хочу сообщить вам, инспектор, что мы создали из заинтересованных лиц добровольную бригаду для участия в деле.
Инспектор Кроум отреагировал в своем обычном стиле:
— Вот как?
— Вы, кажется, невысокого мнения о сыщиках-любителях, инспектор?
— Ваши ресурсы куда более ограниченны, чем наши, мистер Сислей.
— Мы подходим к делу с другой стороны — личной, а это уже кое-что.
— Вот как?
— Думаю, что вам придется нелегко, инспектор.
Боюсь, старина Эй-би-си опять вас обведет вокруг пальца.
Как я заметил, Кроума нетрудно было спровоцировать на откровенность.
— Не думаю, что на этот раз наши приготовления вызовут критику общественности, — сказал инспектор. — Этот болван предупредил нас загодя: одиннадцатое ведь будущая среда. Это оставляет нам достаточно времени для кампании в прессе. Донкастерцы будут серьезно предупреждены. Все, чьи фамилии начинаются на “д”, будут настороже, а это очень важно. Кроме того, мы значительно увеличим число полицейских. На это уже дано согласие всех главных констеблей Англии. Весь Донкастер — полиция и жители — бросится на поиски, и, по всей вероятности, мы изловим убийцу.
Сислей спокойно заметил:
— Чувствую, что вы далеки от спорта, инспектор.
Кроум удивленно воззрился на него:
— О чем это вы, мистер Сислей?
— Боже, да разве вы не понимаете, что в следующую среду в Донкастере состоятся скачки на приз Сент-Леджер[65]?
У инспектора отвисла челюсть. При всем желании он не был способен произнести свое излюбленное “вот как?”. Вместо этого он пробормотал:
— Вы правы. Да, все оказывается не так просто…
— Даже если Эй-би-си и сумасшедший, то не дурак.
Минуту-другую все молчали, обдумывая положение. Толпа на ипподроме… Темпераментные английские болельщики.., бесконечные осложнения… Пуаро проговорил:
— C'est ingenieux! Tout de meme c'est bien imagine, ca![66]
— Уверен, — сказал Сислей, — что убийство произойдет на ипподроме. Может быть, в тот самый момент, когда будет разыгрываться приз Сент-Леджер.
На мгновенье, увлеченный спортивными страстями, Сислей повеселел.
Инспектор Кроум встал и взял письмо.
— Это серьезное осложнение, — признал он. — Весьма неудачно.
Инспектор вышел. Из прихожей послышались голоса. Через минуту в гостиную вошла Тора Грей.
Она озабоченно сказала:
— По словам инспектора, пришло еще одно письмо. Где теперь ждать беды?
За окном лил дождь. На Торе Грей был черный костюм с меховой опушкой. На ее золотистой головке сидела черная шляпка.
Тора обращалась к Франклину Сислею. Она подошла к нему и, положив руку на его рукав, ждала ответа.
— Преступник избрал Донкастер. В день скачек.
Мы начали обсуждать положение. Само собой разумеется, все мы собирались в Донкастер, но скачки, бесспорно, могли помешать планам, намеченным раньше.
Мною овладело чувство безнадежности. В конце концов, что могут сделать всего лишь шестеро, как бы ни были они заинтересованы в исходе дела! В Донкастере будет полно полицейских — они будут настороже, они обрыщут все подозрительные места. Чем могут помочь еще шестеро добровольцев?
Как бы в ответ на мои размышления к нам обратился Пуаро, не то в манере школьного учителя, не то проповедника.
— Mes enfants[67], — сказал он. — Нам не следует рассеивать силы. К этому делу надлежит подойти методически, наведя порядок в мыслях. Нам нужно всмотреться в истину, а не глазеть по сторонам. Каждый из нас должен спросить себя: что я знаю об убийце? Так мы создадим, словно из мозаики, портрет человека, которого будем искать.
— Мы о нем ничего не знаем, — беспомощно вздохнула Тора Грей.
— О нет, мадемуазель! Вы не правы. Каждый из нас что-то о нем знает. Если бы только мы знали, что именно мы знаем! Я уверен, что знание у нас в руках — надо только суметь извлечь его.
Сислей покачал головой:
— Мы ничего не знаем: стар он или молод, блондин он или брюнет! Никто из нас никогда его не видел и не разговаривал с ним. Мы уже столько раз обсуждали все, что нам известно.
— Нет, не все! Например, мисс Грей сказала нам, что не встречала никаких посторонних в день убийства сэра Сирила Сислея.
Тора Грей кивнула:
— Совершенно верно.
— Разве? А вот леди Сислей сообщила нам, мадемуазель, что из своего окна видела, как вы разговаривали на крыльце с каким-то мужчиной.
— Она видела, как я разговариваю с кем-то посторонним? — искренне изумилась девушка. О ее искренности конечно же свидетельствовала чистота и невинность ее взгляда.
Тора покачала головой:
— Леди Сислей, должно быть, ошиблась. Я не… Ах! Это восклицание вырвалось у нее совершенно неожиданно. Алый румянец залил ее щеки.
— Вспомнила! Какая я глупая! Совсем позабыла. Но ведь это мелочь! Это был просто торговец чулками, знаете, из бывших фронтовиков. Они всегда такие назойливые. Мне пришлось от него отделаться. Я проходила через холл, когда он подошел к крыльцу. Вместо того чтобы позвонить, он заговорил со мной через дверь, но оказался он совершенно безвредным субъектом. Наверное, поэтому я о нем и не вспомнила.
Схватившись за голову, Пуаро начал раскачиваться всем телом. Он что-то бормотал с такой одержимостью, что все замолчали и уставились на него.
— Чулки… — бормотал Пуаро. — Чулки.., чулки.., чулки.., са vient…[68] чулки.., чулки.., вот он, мотив.., да.., три месяца назад.., и в тот раз.., и теперь. Bon Dieu![69] Наконец-то!
Он перестал раскачиваться и бросил на меня торжествующий взгляд.
— Вспомнили, Гастингс? Эндовер. Табачная лавка. Мы поднимаемся на второй этаж. Спальня. А на стуле — пара новых шелковых чулок. Теперь-то я понимаю, что привлекло мое внимание два дня назад. Это вы, мадемуазель, — повернулся он к Меган, — рассказывали о том, как ваша мать плакала, потому что купила вашей сестре новые чулки в день убийства…
Пуаро окинул нас взглядом.
— Понимаете? Один и тот же мотив повторяется трижды. Это не может быть совпадением. Когда мадемуазель Меган говорила, у меня возникло чувство, что ее слова связаны еще с чем-то. Теперь я знаю с чем. Со словами, произнесенными миссис Фаулер, соседкой миссис Эшер. О людях, которые вечно пытаются вам что-то продать. И тут она произнесла слово “чулки”. Скажите, мадемуазель, ведь ваша матушка купила эти чулки не в магазине, а у какого-то торговца, пришедшего к ней домой?
— Да.., именно так и было… Теперь я вспомнила. Мама еще сказала, что ей жаль этих бедолаг, которые ходят из дома в дом и пытаются сбыть свой товар.
— Но я не вижу тут связи! — воскликнул Франклин. — То, что кто-то там торгует чулками, еще ничего не доказывает.
— Повторяю вам, друзья мои, это не может быть совпадением. Три убийства — и всякий раз появляется торговец чулками, чтобы разведать обстановку.
Он обратился к Торе:
— A vous la parole![70] Опишите этого человека.
Тора беспомощно посмотрела на него.
— Я не смогу.., не сумею… Он, кажется, был в очках.., и в потертом пальто…
— Mieux que ca, mademoiselle.[71]
— Еще он горбился… Нет, не знаю. Я и не смотрела на него. Таких людей обычно не замечают…
Нахмурившись, Пуаро произнес:
— Вы совершенно правы, мадемуазель. Главная тайна этих преступлений в том, как вы описали убийцу, а это, бесспорно, убийца! “Таких людей обычно не замечают”. Да, сомнений больше нет… Тот, кого вы описали, и есть убийца!
Глава 22
(Не от лица капитана Гастингса)
Мистер Элекзандер Бонапарт Сист сидел не шелохнувшись. Его завтрак нетронутым остывал на тарелке. К чайнику мистер Сист прислонил газету и теперь читал ее с неослабевающим интересом.
Внезапно он вскочил, прошелся по комнате, потом снова уселся на стул у окна. С приглушенным стоном он закрыл лицо руками.
Как отворилась дверь, он не слышал. На пороге стояла хозяйка — миссис Марбери.
— Я вот подумала, мистер Сист, не нужно ли вам… Боже, что случилось? Вы заболели?
Мистер Сист оторвал ладони от лица:
— Нет-нет. Все в порядке, миссис Марбери. Мне просто слегка нездоровится сегодня.
Миссис Марбери бросила взгляд на полную тарелку.
— Да, вижу. Вы и к завтраку-то не притронулись. Опять вас голова мучит?
— Нет. То есть да. Я.., мне просто неможется.
— Очень жаль, очень жаль. Вы, значит, дома останетесь?
Мистер Сист так и подскочил:
— Нет-нет, мне надо будет уехать. Дела! Важные дела! Очень важные!
У него затряслись руки. Видя, как он взволнован, миссис Марбери попыталась его успокоить.
— Ну что ж, надо так надо. Далеко сегодня отправляетесь?
— Нет. Я еду… — Минуту он колебался. — Я еду в Челтнем.
В неуверенности, с которой он это сказал, было что-то странное, и миссис Марбери посмотрела на него с удивлением.
— Челтнем — славное местечко, — заметила она, чтобы как-то поддержать разговор. — Как-то раз я заехала туда из Бристоля. Магазины там — чудо.
Челтнем — город в центральной части Великобритании в графстве Глостершир. бристоль — крупный порт и железнодорожный узел на западном побережье Англии.
— Да.., наверное.
Миссис Марбери не без труда наклонилась — при ее грузности такие движения были ей противопоказаны — и подобрала с пола скомканную газету.
— В газетах теперь только и пишут что про этого убийцу, — сказала она, глянув на заголовки и кладя газету на стол, — страсти какие! Я про это и читать перестала. Одно слово, второй Джек Потрошитель.
Губы мистера Систа беззвучно зашевелились.
— Следующее убийство он назначил в Донкастере, — продолжала миссис Марбери. — Да еще на завтра! Прямо мурашки по спине бегают, верно? Если б я жила в Донкастере да моя фамилия начиналась бы на “д”, я бы мигом села в поезд — только меня и видели. Не стала бы я рисковать. Что вы сказали, мистер Сист?
— Ничего, миссис Марбери, ничего.
— Там ведь скачки. Он небось специально так подстроил. Полиции туда, говорят, тьму нагнали… Ох, мистер Сист, вы и впрямь не в себе. Не выпить ли вам рюмочку? Право, не стоит вам сегодня выходить из дому.
Мистер Сист взял себя в руки.
— Мне необходимо ехать, миссис Марбери. Я всегда держу слово. Главное — это держать слово! Если уж я за что взялся, значит, доведу дело до конца. Только так и можно относиться к.., к своему делу.
— Но ведь вы больны!
— Я здоров, миссис Марбери, просто слегка расстроен.., по личным причинам. Я плохо спал. А так все в порядке.
Мистер Сист был столь непреклонен, что миссис Марбери оставалось только убрать со стола и неохотно удалиться.
Из-под кровати мистер Сист извлек чемодан и начал укладываться. Пижама, губка, свежий воротничок, кожаные шлепанцы. Потом он отпер шкаф и, достав из него с дюжину плоских картонных коробок размером семь на десять дюймов, спрятал их в чемодан.
Он заглянул в железнодорожный справочник, лежавший на столе, после чего сразу вышел из комнаты с чемоданом в руке.
В холле, поставив чемодан на пол, он надел шляпу и пальто. При этом он тяжело вздохнул — так тяжело, что девушка, вышедшая из боковой комнаты, посмотрела на него с жалостью.
— Что-то случилось, мистер Сист?
— Ничего, мисс Лили.
— Вы так вздохнули!
Мистер Сист неожиданно спросил:
— Бывают у вас предчувствия, мисс Лили?
— Право, не знаю… Конечно, случается, что целыми днями все идет не так, как надо, а бывает и так, что сама чувствуешь — все отлично.
— Вот именно, — кивнул мистер Сист. Он снова вздохнул.
— Ну что ж, до свидания, мисс Лили. Всего доброго. Должен сказать, что вы всегда были ко мне очень внимательны.
— Вы прощаетесь так, словно уезжаете навсегда, — рассмеялась Лили.
— Ну что вы! Конечно нет!
— До пятницы, — улыбнулась девушка. — Куда вы на этот раз едете? Снова к морю?
— Нет-нет. В Челтнем.
— Ну, там тоже неплохо. Но, конечно, не так здорово, как в Торки. Там уж точно — чудо. В будущем году хочу съездить туда в отпуск. Кстати, вы же были поблизости от того места, где совершил убийство Эй-би-си. И произошло это, когда вы там находились.
— Э.., да. Но до Сирстона оттуда еще шесть-семь миль.
— Все равно здорово! Может, вы даже видели на улице этого убийцу! Может, он был от вас в двух шагах!
— Да, может быть, — ответил мистер Сист с такой вымученной улыбкой, что Лили Марбери обратила на нее внимание.
— Ах, мистер Сист, вы плохо выглядите.
— Все в порядке, все в порядке. До свидания, мисс Марбери.
Замешкавшись, он приподнял шляпу, схватил чемодан и поспешно вышел.
— Старый чудак, — снисходительно сказала Лили Марбери. — Малость помешанный…
Инспектор Кроум приказал своему подчиненному:
— Подготовьте мне перечень всех чулочных фирм и обойдите их. Мне нужен полный список их торговых агентов, тех, которые торгуют с рук и принимают заказы на дому.
— Это по делу Эй-би-си, сэр?
— Да. Новая идея мистера Эркюля Пуаро, — с презрением заметил инспектор. — Возможно, это и пустой номер, но мы не вправе пренебрегать самыми безнадежными зацепками.
— Так точно, сэр. В свое время Пуаро приносил большую пользу, но теперь, боюсь, у старичка склероз, сэр.
— Он шарлатан, — сказал инспектор Кроум. — Вечно кривляется. Кое-кому это, может, и по душе, но только не мне. Так, теперь насчет Донкастера…
Том Хартиган сказал Лили Марбери:
— Видел сегодня утром ваше ископаемое.
— Ископаемое? Это мистера Систа?
— Да-да, Систа. В Юстоне. Ну и вид у него — прямо курица ощипанная. По-моему, он слегка того… Без няньки ни шагу не ступит. Сперва он уронил газету, потом билет. Я их поднял, а он даже и не заметил, что потерял. Сказал мне “спасибо”, да так разволновался, только, по-моему, меня не узнал.
— Ну и что? — возразила Лили. — Он тебя видел-то всего пару раз, да и то когда ты приходил или уходил.
Они отправились танцевать.
— Ну ты и танцуешь у меня, — одобрительно произнес Том.
— Потанцуем еще, — ответила Лили и теснее прижалась к нему.
Они не пропустили и следующего танца.
— Какой, ты сказал, вокзал? Юстон или Паддингтон? — внезапно спросила Лили. — Где ты видел старичка Систа?
— В Юстоне.
— Ты уверен?
— Еще бы! А что?
— Странно. Мне казалось, что в Челтнем поезда идут с Паддингтона.
— Ну да. Только Сист ехал вовсе не в Челтнем. Он ехал в Донкастер.
— Нет, в Челтнем.
— В Донкастер, уж я-то знаю, крошка! Я же держал в руках его билет.
— А мне он сказал, что едет в Челтнем. Как сейчас помню.
— Да ты все перепутала! Он ехал в Донкастер. Везет же людям. Я малость поставил на Огонька — он бежит на приз Сент-Леджер. Вот бы поглядеть своими глазами!
— Не думаю, чтобы мистер Сист поехал на скачки, не такой он человек. Ой, Том! Надеюсь, его там не убьют! Ведь это в Донкастере должно произойти убийство Эй-би-си.
— Ничего с Систем не случится. Ведь его фамилия начинается не на “д”.
— Его могли в прошлый раз убить. Он был в Торки, рядом с Сирстоном, когда там было совершено убийство.
— Да ну? Вот это совпадение! Том засмеялся.
— А в Бексхилле он, часом, не был? Лили нахмурила лобик.
— В тот раз он уезжал… Да, помню, его не было дома.., он еще забыл свои плавки. Попросил маму зашить, а сам уехал, она и говорит: “Ну вот, мистер Сист вчера уехал, а плавки оставил”. А я ей: “Ну и Бог с ними, с плавками. В Бексхилле, — говорю, — ужасное преступление. Какую-то девушку задушили”.
— Ну, если он хотел взять плавки, значит, ехал на побережье. Слушай, Лили. — Лицо Тома задрожало от сдерживаемого смеха. — Спорим, что твое ископаемое и есть убийца?
— Бедненький мистер Сист? Да он мухи не обидит, — засмеялась Лили.
Они все танцевали и танцевали, и в сознании у них не было ничего, кроме счастья, оттого, что они вместе. Но в их подсознании рождалась тревога…
Внезапно он вскочил, прошелся по комнате, потом снова уселся на стул у окна. С приглушенным стоном он закрыл лицо руками.
Как отворилась дверь, он не слышал. На пороге стояла хозяйка — миссис Марбери.
— Я вот подумала, мистер Сист, не нужно ли вам… Боже, что случилось? Вы заболели?
Мистер Сист оторвал ладони от лица:
— Нет-нет. Все в порядке, миссис Марбери. Мне просто слегка нездоровится сегодня.
Миссис Марбери бросила взгляд на полную тарелку.
— Да, вижу. Вы и к завтраку-то не притронулись. Опять вас голова мучит?
— Нет. То есть да. Я.., мне просто неможется.
— Очень жаль, очень жаль. Вы, значит, дома останетесь?
Мистер Сист так и подскочил:
— Нет-нет, мне надо будет уехать. Дела! Важные дела! Очень важные!
У него затряслись руки. Видя, как он взволнован, миссис Марбери попыталась его успокоить.
— Ну что ж, надо так надо. Далеко сегодня отправляетесь?
— Нет. Я еду… — Минуту он колебался. — Я еду в Челтнем.
В неуверенности, с которой он это сказал, было что-то странное, и миссис Марбери посмотрела на него с удивлением.
— Челтнем — славное местечко, — заметила она, чтобы как-то поддержать разговор. — Как-то раз я заехала туда из Бристоля. Магазины там — чудо.
Челтнем — город в центральной части Великобритании в графстве Глостершир. бристоль — крупный порт и железнодорожный узел на западном побережье Англии.
— Да.., наверное.
Миссис Марбери не без труда наклонилась — при ее грузности такие движения были ей противопоказаны — и подобрала с пола скомканную газету.
— В газетах теперь только и пишут что про этого убийцу, — сказала она, глянув на заголовки и кладя газету на стол, — страсти какие! Я про это и читать перестала. Одно слово, второй Джек Потрошитель.
Губы мистера Систа беззвучно зашевелились.
— Следующее убийство он назначил в Донкастере, — продолжала миссис Марбери. — Да еще на завтра! Прямо мурашки по спине бегают, верно? Если б я жила в Донкастере да моя фамилия начиналась бы на “д”, я бы мигом села в поезд — только меня и видели. Не стала бы я рисковать. Что вы сказали, мистер Сист?
— Ничего, миссис Марбери, ничего.
— Там ведь скачки. Он небось специально так подстроил. Полиции туда, говорят, тьму нагнали… Ох, мистер Сист, вы и впрямь не в себе. Не выпить ли вам рюмочку? Право, не стоит вам сегодня выходить из дому.
Мистер Сист взял себя в руки.
— Мне необходимо ехать, миссис Марбери. Я всегда держу слово. Главное — это держать слово! Если уж я за что взялся, значит, доведу дело до конца. Только так и можно относиться к.., к своему делу.
— Но ведь вы больны!
— Я здоров, миссис Марбери, просто слегка расстроен.., по личным причинам. Я плохо спал. А так все в порядке.
Мистер Сист был столь непреклонен, что миссис Марбери оставалось только убрать со стола и неохотно удалиться.
Из-под кровати мистер Сист извлек чемодан и начал укладываться. Пижама, губка, свежий воротничок, кожаные шлепанцы. Потом он отпер шкаф и, достав из него с дюжину плоских картонных коробок размером семь на десять дюймов, спрятал их в чемодан.
Он заглянул в железнодорожный справочник, лежавший на столе, после чего сразу вышел из комнаты с чемоданом в руке.
В холле, поставив чемодан на пол, он надел шляпу и пальто. При этом он тяжело вздохнул — так тяжело, что девушка, вышедшая из боковой комнаты, посмотрела на него с жалостью.
— Что-то случилось, мистер Сист?
— Ничего, мисс Лили.
— Вы так вздохнули!
Мистер Сист неожиданно спросил:
— Бывают у вас предчувствия, мисс Лили?
— Право, не знаю… Конечно, случается, что целыми днями все идет не так, как надо, а бывает и так, что сама чувствуешь — все отлично.
— Вот именно, — кивнул мистер Сист. Он снова вздохнул.
— Ну что ж, до свидания, мисс Лили. Всего доброго. Должен сказать, что вы всегда были ко мне очень внимательны.
— Вы прощаетесь так, словно уезжаете навсегда, — рассмеялась Лили.
— Ну что вы! Конечно нет!
— До пятницы, — улыбнулась девушка. — Куда вы на этот раз едете? Снова к морю?
— Нет-нет. В Челтнем.
— Ну, там тоже неплохо. Но, конечно, не так здорово, как в Торки. Там уж точно — чудо. В будущем году хочу съездить туда в отпуск. Кстати, вы же были поблизости от того места, где совершил убийство Эй-би-си. И произошло это, когда вы там находились.
— Э.., да. Но до Сирстона оттуда еще шесть-семь миль.
— Все равно здорово! Может, вы даже видели на улице этого убийцу! Может, он был от вас в двух шагах!
— Да, может быть, — ответил мистер Сист с такой вымученной улыбкой, что Лили Марбери обратила на нее внимание.
— Ах, мистер Сист, вы плохо выглядите.
— Все в порядке, все в порядке. До свидания, мисс Марбери.
Замешкавшись, он приподнял шляпу, схватил чемодан и поспешно вышел.
— Старый чудак, — снисходительно сказала Лили Марбери. — Малость помешанный…
Инспектор Кроум приказал своему подчиненному:
— Подготовьте мне перечень всех чулочных фирм и обойдите их. Мне нужен полный список их торговых агентов, тех, которые торгуют с рук и принимают заказы на дому.
— Это по делу Эй-би-си, сэр?
— Да. Новая идея мистера Эркюля Пуаро, — с презрением заметил инспектор. — Возможно, это и пустой номер, но мы не вправе пренебрегать самыми безнадежными зацепками.
— Так точно, сэр. В свое время Пуаро приносил большую пользу, но теперь, боюсь, у старичка склероз, сэр.
— Он шарлатан, — сказал инспектор Кроум. — Вечно кривляется. Кое-кому это, может, и по душе, но только не мне. Так, теперь насчет Донкастера…
Том Хартиган сказал Лили Марбери:
— Видел сегодня утром ваше ископаемое.
— Ископаемое? Это мистера Систа?
— Да-да, Систа. В Юстоне. Ну и вид у него — прямо курица ощипанная. По-моему, он слегка того… Без няньки ни шагу не ступит. Сперва он уронил газету, потом билет. Я их поднял, а он даже и не заметил, что потерял. Сказал мне “спасибо”, да так разволновался, только, по-моему, меня не узнал.
— Ну и что? — возразила Лили. — Он тебя видел-то всего пару раз, да и то когда ты приходил или уходил.
Они отправились танцевать.
— Ну ты и танцуешь у меня, — одобрительно произнес Том.
— Потанцуем еще, — ответила Лили и теснее прижалась к нему.
Они не пропустили и следующего танца.
— Какой, ты сказал, вокзал? Юстон или Паддингтон? — внезапно спросила Лили. — Где ты видел старичка Систа?
— В Юстоне.
— Ты уверен?
— Еще бы! А что?
— Странно. Мне казалось, что в Челтнем поезда идут с Паддингтона.
— Ну да. Только Сист ехал вовсе не в Челтнем. Он ехал в Донкастер.
— Нет, в Челтнем.
— В Донкастер, уж я-то знаю, крошка! Я же держал в руках его билет.
— А мне он сказал, что едет в Челтнем. Как сейчас помню.
— Да ты все перепутала! Он ехал в Донкастер. Везет же людям. Я малость поставил на Огонька — он бежит на приз Сент-Леджер. Вот бы поглядеть своими глазами!
— Не думаю, чтобы мистер Сист поехал на скачки, не такой он человек. Ой, Том! Надеюсь, его там не убьют! Ведь это в Донкастере должно произойти убийство Эй-би-си.
— Ничего с Систем не случится. Ведь его фамилия начинается не на “д”.
— Его могли в прошлый раз убить. Он был в Торки, рядом с Сирстоном, когда там было совершено убийство.
— Да ну? Вот это совпадение! Том засмеялся.
— А в Бексхилле он, часом, не был? Лили нахмурила лобик.
— В тот раз он уезжал… Да, помню, его не было дома.., он еще забыл свои плавки. Попросил маму зашить, а сам уехал, она и говорит: “Ну вот, мистер Сист вчера уехал, а плавки оставил”. А я ей: “Ну и Бог с ними, с плавками. В Бексхилле, — говорю, — ужасное преступление. Какую-то девушку задушили”.
— Ну, если он хотел взять плавки, значит, ехал на побережье. Слушай, Лили. — Лицо Тома задрожало от сдерживаемого смеха. — Спорим, что твое ископаемое и есть убийца?
— Бедненький мистер Сист? Да он мухи не обидит, — засмеялась Лили.
Они все танцевали и танцевали, и в сознании у них не было ничего, кроме счастья, оттого, что они вместе. Но в их подсознании рождалась тревога…
Глава 23
11 сентября, Донкастер
Мне кажется, что всю жизнь я буду помнить тот день 11 сентября.
Право, стоит мне прочесть где-нибудь о кубке Сент-Леджер, как я сразу вспоминаю — но не о скачках, а об убийстве.
Перебирая тогдашние мои чувства, я ярче всего вспоминаю отвратительное ощущение беспомощности. Все мы съехались в Донкастер — я, Пуаро, Сислей, Фрейзер, Меган Барнард, Тора Грей и Мэри Дроуер, — но что в конечном счете мы могли предпринять?
Мы строили свои планы на туманной надежде, что среди тысячной толпы нам удастся опознать человека, которого мы видели мельком месяц, два или три назад.
В сущности, шансы были еще меньше. Из всех нас опознать этого человека могла только Тора Грей, и то с грехом пополам.
На место ее обычной безмятежности пришла озабоченность. Куда девались ее спокойные, деловитые манеры? Она сидела перед Пуаро, сжимая руки, чуть не плача, и бессвязно шептала:
— Я на него даже не взглянула… Почему? Почему? Как я сглупила! Теперь все зависит только от меня, а я могу подвести. Потому что, даже если я его снова увижу, я могу его не узнать. У меня плохая память на лица.
Пуаро, что бы он ни говорил мне раньше и как бы резко ни осуждал он девушку, был сейчас воплощенным милосердием. Он обращался с Торой в высшей степени ласково. Мне пришло в голову, что и Пуаро, подобно мне, неравнодушен к несчастьям красивых девушек.
Он ласково потрепал Тору по плечу.
— Ну-ну, petite[72], не надо истерик. Мы не можем себе этого позволить. Если вы встретите этого человека, вы его узнаете.
— Почему вы так думаете?
— На это есть много причин, и первая из них та, что черное сменяется красным.
— О чем это вы, Пуаро? — воскликнул я.
— Я воспользовался терминологией рулетки. В рулетке во время игры может долго выпадать черное, но в конце концов шарик остановится на красном. Это математический закон вероятностей.
— Счастье переменчиво?
— Вот именно, Гастингс. У игрока (а убийца, в сущности, есть высший вид игрока, ибо его ставка — не деньги, а собственная жизнь), — так вот, у игрока часто не хватает ума, чтобы это предвидеть. Он выиграл и думает, что будет выигрывать снова и снова! Он не может вовремя отойти от рулетки с набитым бумажником. Так и в преступном мире удачливый убийца не задумывается о том, что удача может от него отвернуться! Он приписывает свои удачи только себе, но, друзья мои, как ни планируй преступление, для успеха необходимо везение!
— Верится с трудом, — заметил Франклин Сислей. Пуаро взволнованно взмахнул руками:
— Нет-нет, если угодно, шансы у нас равные, но нам должно повезти. Подумайте только! Ведь кто-то мог войти в лавку миссис Эшер, когда оттуда уходил убийца. Вошедшему могло прийти в голову заглянуть за прилавок, и он обнаружил бы труп, а потом либо задержал бы преступника, либо сообщил бы полиции столь точные его приметы, что убийцу немедленно арестовали бы.
— Да, конечно, это возможно, — согласился Сислей. — Суть в том, что убийце пришлось рискнуть.
— Совершенно верно. Убийца всегда игрок. И, как многие игроки, он не всегда умеет вовремя остановиться. С каждым преступлением его самомнение возрастает. Он теряет чувство меры. Он не говорит о себе: “Я был умен, и мне повезло!” Нет, он говорит просто: “Я был умен”. И вот его самомнение растет, но тут, друзья мои, раскручивается шарик и цвет меняется.., шарик попадает на новый номер, а крупье объявляет: “Rouge”[73].
— Вы думаете, так выйдет и на этот раз? — нахмурившись, спросила Меган.
— Так должно случиться рано или поздно! Пока везло преступнику — рано или поздно повезет нам. Я считаю, что нам уже начало везти! И первая ласточка — догадка насчет чулок. Раньше убийце везло во всем — теперь ему ни в чем не будет удачи. А кроме того, он начнет совершать ошибки.
— Признаться, ваши слова окрыляют, — сказал Франклин Сислей. — Нам всем нужна поддержка. С самого утра я парализован чувством беспомощности.
— Сомневаюсь, чтобы нам удалось принести практическую пользу, — заметил Дональд Фрейзер.
— Не будь пессимистом, Дон, — отрезала Меган. Слегка покраснев, Мэри Дроуер сказала:
— А по-моему, всякое может случиться. Это злобное чудовище в городе, и мы тоже здесь.., в конце концов, происходят и самые невероятные встречи.
Я выпалил:
— Если бы мы могли хоть что-то сделать!
— Помните, Гастингс, что полиция и так делает все мыслимое. В Донкастер с особым заданием прибыли констебли. Возможно, у славного инспектора Кроума неприятные манеры, но он очень дельный специалист, а полковник Андерсон, главный констебль, — человек действия. Они приняли все меры для наблюдения и обеспечили патрулями город и ипподром. Повсюду будут полицейские в штатском. Развернута кампания в прессе. Жители предупреждены.
Дональд Фрейзер покачал головой.
— Думаю, он даже попытки убить не сделает, — сказал он приободрившись. — Только безумец может на это пойти!
— К сожалению, — суховато проговорил Сислей, — он и есть безумец! А вы как считаете, мосье Пуаро? Откажется он от намеченной цели или будет добиваться своего?
— На мой взгляд, его мания столь сильна, что он не может не выполнить своего обещания! Поступить иначе — значит признать свое поражение, а это несовместимо с его безумным эгоцентризмом. Это, замечу, и мнение доктора Томпсона. Мы надеемся лишь на то, что убийца будет пойман, не успев совершить преступление.
Дональд снова покачал головой:
— Он будет предельно осторожен.
Пуаро посмотрел на часы. Мы поняли его намек. Мы еще раньше договорились, что будем заняты целый день: утром будем патрулировать на улицах, а затем разместимся в наиболее важных точках ипподрома.
Я сказал “мы”. Разумеется, мне не было большого смысла патрулировать, поскольку я ни разу не видел Эй-би-си. Тем не менее, поскольку суть плана была в том, чтобы разойтись поодиночке и охватить как можно большую часть города, я вызвался сопровождать кого-нибудь из дам.
Пуаро согласился, но глаза его при этом блеснули.
Девушки вышли, чтобы надеть шляпки. Дональд Фрейзер стоял у окна и, видимо погрузившись в размышления, смотрел на улицу.
Франклин Сислей поглядел на Дональда, но, очевидно, решив, что тот слишком погружен в свои мысли, чтобы слушать других, шепотом заговорил с Пуаро:
— Послушайте, мосье Пуаро. Я знаю, что вы ездили в Сирстон повидаться с моей невесткой. Она ничего вам не говорила? Ни на что не намекала? Я хочу сказать.., она никак не касалась…
В смущении Сислей остановился.
Пуаро с видом полнейшей невинности, вызвавшей у меня самые серьезные подозрения, переспросил:
— Comment?[74] Чего именно ваша невестка не говорила и не касалась?
Франклин Сислей покраснел.
— Возможно, вы сочтете неуместным касаться сейчас личной темы…
— Du tout![75]
— Но я бы не хотел ничего утаивать.
— Великолепно!
На этот раз, мне кажется, Сислей тоже заподозрил, что за безразличием Пуаро скрывается улыбка. Франклин перешел к делу.
— Моя невестка — милейшая женщина.., я всегда был к ней очень привязан.., но, сами понимаете, она давно болеет.., а при такой болезни.., да еще на таких лекарствах.., человек может.., может навыдумывать о других всякую всячину!
Право, стоит мне прочесть где-нибудь о кубке Сент-Леджер, как я сразу вспоминаю — но не о скачках, а об убийстве.
Перебирая тогдашние мои чувства, я ярче всего вспоминаю отвратительное ощущение беспомощности. Все мы съехались в Донкастер — я, Пуаро, Сислей, Фрейзер, Меган Барнард, Тора Грей и Мэри Дроуер, — но что в конечном счете мы могли предпринять?
Мы строили свои планы на туманной надежде, что среди тысячной толпы нам удастся опознать человека, которого мы видели мельком месяц, два или три назад.
В сущности, шансы были еще меньше. Из всех нас опознать этого человека могла только Тора Грей, и то с грехом пополам.
На место ее обычной безмятежности пришла озабоченность. Куда девались ее спокойные, деловитые манеры? Она сидела перед Пуаро, сжимая руки, чуть не плача, и бессвязно шептала:
— Я на него даже не взглянула… Почему? Почему? Как я сглупила! Теперь все зависит только от меня, а я могу подвести. Потому что, даже если я его снова увижу, я могу его не узнать. У меня плохая память на лица.
Пуаро, что бы он ни говорил мне раньше и как бы резко ни осуждал он девушку, был сейчас воплощенным милосердием. Он обращался с Торой в высшей степени ласково. Мне пришло в голову, что и Пуаро, подобно мне, неравнодушен к несчастьям красивых девушек.
Он ласково потрепал Тору по плечу.
— Ну-ну, petite[72], не надо истерик. Мы не можем себе этого позволить. Если вы встретите этого человека, вы его узнаете.
— Почему вы так думаете?
— На это есть много причин, и первая из них та, что черное сменяется красным.
— О чем это вы, Пуаро? — воскликнул я.
— Я воспользовался терминологией рулетки. В рулетке во время игры может долго выпадать черное, но в конце концов шарик остановится на красном. Это математический закон вероятностей.
— Счастье переменчиво?
— Вот именно, Гастингс. У игрока (а убийца, в сущности, есть высший вид игрока, ибо его ставка — не деньги, а собственная жизнь), — так вот, у игрока часто не хватает ума, чтобы это предвидеть. Он выиграл и думает, что будет выигрывать снова и снова! Он не может вовремя отойти от рулетки с набитым бумажником. Так и в преступном мире удачливый убийца не задумывается о том, что удача может от него отвернуться! Он приписывает свои удачи только себе, но, друзья мои, как ни планируй преступление, для успеха необходимо везение!
— Верится с трудом, — заметил Франклин Сислей. Пуаро взволнованно взмахнул руками:
— Нет-нет, если угодно, шансы у нас равные, но нам должно повезти. Подумайте только! Ведь кто-то мог войти в лавку миссис Эшер, когда оттуда уходил убийца. Вошедшему могло прийти в голову заглянуть за прилавок, и он обнаружил бы труп, а потом либо задержал бы преступника, либо сообщил бы полиции столь точные его приметы, что убийцу немедленно арестовали бы.
— Да, конечно, это возможно, — согласился Сислей. — Суть в том, что убийце пришлось рискнуть.
— Совершенно верно. Убийца всегда игрок. И, как многие игроки, он не всегда умеет вовремя остановиться. С каждым преступлением его самомнение возрастает. Он теряет чувство меры. Он не говорит о себе: “Я был умен, и мне повезло!” Нет, он говорит просто: “Я был умен”. И вот его самомнение растет, но тут, друзья мои, раскручивается шарик и цвет меняется.., шарик попадает на новый номер, а крупье объявляет: “Rouge”[73].
— Вы думаете, так выйдет и на этот раз? — нахмурившись, спросила Меган.
— Так должно случиться рано или поздно! Пока везло преступнику — рано или поздно повезет нам. Я считаю, что нам уже начало везти! И первая ласточка — догадка насчет чулок. Раньше убийце везло во всем — теперь ему ни в чем не будет удачи. А кроме того, он начнет совершать ошибки.
— Признаться, ваши слова окрыляют, — сказал Франклин Сислей. — Нам всем нужна поддержка. С самого утра я парализован чувством беспомощности.
— Сомневаюсь, чтобы нам удалось принести практическую пользу, — заметил Дональд Фрейзер.
— Не будь пессимистом, Дон, — отрезала Меган. Слегка покраснев, Мэри Дроуер сказала:
— А по-моему, всякое может случиться. Это злобное чудовище в городе, и мы тоже здесь.., в конце концов, происходят и самые невероятные встречи.
Я выпалил:
— Если бы мы могли хоть что-то сделать!
— Помните, Гастингс, что полиция и так делает все мыслимое. В Донкастер с особым заданием прибыли констебли. Возможно, у славного инспектора Кроума неприятные манеры, но он очень дельный специалист, а полковник Андерсон, главный констебль, — человек действия. Они приняли все меры для наблюдения и обеспечили патрулями город и ипподром. Повсюду будут полицейские в штатском. Развернута кампания в прессе. Жители предупреждены.
Дональд Фрейзер покачал головой.
— Думаю, он даже попытки убить не сделает, — сказал он приободрившись. — Только безумец может на это пойти!
— К сожалению, — суховато проговорил Сислей, — он и есть безумец! А вы как считаете, мосье Пуаро? Откажется он от намеченной цели или будет добиваться своего?
— На мой взгляд, его мания столь сильна, что он не может не выполнить своего обещания! Поступить иначе — значит признать свое поражение, а это несовместимо с его безумным эгоцентризмом. Это, замечу, и мнение доктора Томпсона. Мы надеемся лишь на то, что убийца будет пойман, не успев совершить преступление.
Дональд снова покачал головой:
— Он будет предельно осторожен.
Пуаро посмотрел на часы. Мы поняли его намек. Мы еще раньше договорились, что будем заняты целый день: утром будем патрулировать на улицах, а затем разместимся в наиболее важных точках ипподрома.
Я сказал “мы”. Разумеется, мне не было большого смысла патрулировать, поскольку я ни разу не видел Эй-би-си. Тем не менее, поскольку суть плана была в том, чтобы разойтись поодиночке и охватить как можно большую часть города, я вызвался сопровождать кого-нибудь из дам.
Пуаро согласился, но глаза его при этом блеснули.
Девушки вышли, чтобы надеть шляпки. Дональд Фрейзер стоял у окна и, видимо погрузившись в размышления, смотрел на улицу.
Франклин Сислей поглядел на Дональда, но, очевидно, решив, что тот слишком погружен в свои мысли, чтобы слушать других, шепотом заговорил с Пуаро:
— Послушайте, мосье Пуаро. Я знаю, что вы ездили в Сирстон повидаться с моей невесткой. Она ничего вам не говорила? Ни на что не намекала? Я хочу сказать.., она никак не касалась…
В смущении Сислей остановился.
Пуаро с видом полнейшей невинности, вызвавшей у меня самые серьезные подозрения, переспросил:
— Comment?[74] Чего именно ваша невестка не говорила и не касалась?
Франклин Сислей покраснел.
— Возможно, вы сочтете неуместным касаться сейчас личной темы…
— Du tout![75]
— Но я бы не хотел ничего утаивать.
— Великолепно!
На этот раз, мне кажется, Сислей тоже заподозрил, что за безразличием Пуаро скрывается улыбка. Франклин перешел к делу.
— Моя невестка — милейшая женщина.., я всегда был к ней очень привязан.., но, сами понимаете, она давно болеет.., а при такой болезни.., да еще на таких лекарствах.., человек может.., может навыдумывать о других всякую всячину!