Страница:
Бренда при встрече с ним действительно выглядела очень взволнованной, как он точно определил по се голосу.
– Знаешь, Клифф, – воскликнула она, – все это вышло благодаря чтению детективов. Я забыла имя автора, но там фигурировало письмо, напечатанное на пишущей машинке, и говорилось, что машинопись это почти то же самое, что и письмо от руки, и что внимательный наблюдатель способен идентифицировать пишущую машинку, на которой напечатано письмо.
Парри кивнул в ответ.
– Действительно, это возможно, – подтвердил он. – Шрифты па пишущих машинках разных марок слегка различаются, и эксперт способен идентифицировать их. Однако если марка машинок одна и та же, их различить уже невозможно.
– В том-то и дело, что возможно! Каждая машинка обычно имеет свои индивидуальные особенности. Но не будем об этом. Лучше послушай, что я обнаружила.
– Говори скорей, Бренда.
– Вечером, вернувшись от мистера Хорлера, я всерьез задумалась, а что, собственно, мы с тобой можем сделать. Я размышляла всю ночь и кое-что придумала. Я не представляла себе, приведет ли это к каким-либо результатам, но, по крайней мере, это что-то реальное. Мне казалось, что если я чем-нибудь не займусь, то просто сойду с ума. Ты ведь меня понимаешь?
– Конечно понимаю. Это вполне естественно. И что же ты предприняла?
– Я позвонила мистеру Хорлеру и попросила у него увеличенную фотокопию письма. Я решила изучить машинопись и посмотреть, не имеют ли буквы каких-нибудь особенностей. Затем я подумала, что стоит попросить тебя взять примеры машинописи всех пишущих машинок в офисах, чтобы посмотреть, не напечатано ли письмо на одной из них.
До Парри не сразу дошла суть рассказа Бренды, но его лицо быстро прояснилось. Они ведь не знали, что Френч уже занимался этим.
– Честное слово, Бренда, – с восхищением сказал Парри, – у тебя голова варит. Хороший вариант. Мы можем получить улику, которой нам так не хватает.
Потом выражение его лица опять изменилось.
– А может, и нет. Ты подумала о другом возможном исходе? Предположим, выяснится, что использовалась пишущая машинка из офиса Лоуэлла, что тогда?
Бренда нетерпеливо махнула рукой.
– Да не торопись так, Клифф. Дай мне договорить. Таким был ход моих мыслей, не более того.
– Прости. Продолжай, пожалуйста.
– Я позвонила мистеру Хорлеру, он решил, что от моей затеи никакого вреда не будет, если я не буду афишировать, для чего я это делаю. Он отослал мне фото, и я получила его перед тем, как позвонила тебе. Вот оно. Ты не видишь здесь ничего примечательного?
Фотокопия давала примерно трехкратное увеличение машинописи. Парри внимательно вгляделся в буквы.
– Так ты ничего не заметишь, – сказала Бренда, – ведь ты не знаешь, что я имею в виду. Кстати, не забудь, что я – профессиональная машинистка.
– Я тоже умею печатать, – сказал Парри.
– Уметь-то ты умеешь, но этого мало. Взгляни-ка вот сюда, – и она показала на одну из букв. – Видишь это «р»? Оно чуть-чуть ниже остальных букв и слегка скошено в сторону. Оно встречается в письме двенадцать раз и эти дефекты проявляются каждый раз. Так что случайности здесь исключены.
Парри всерьез заинтересовался. Он не ожидал, что Бренда что-то раскопает.
– Здесь есть и другие дефекты, которые столь же очевидны. Например, буква «т» имеет небольшой дефект в вертикальной ножке. «Н» слегка поведено. Но это все детали. Я говорю обо всем этом, чтобы показать, что пишущую машинку, на которой письмо было напечатано, можно идентифицировать, если бы мы отыскали се.
Парри нетерпеливо дернулся.
– И что же, Бренда?
– А помнишь ли ты то письмо, которое получил мистер Кэри? – торжествующе проговорила Бренда. – Он показывал его мне. В нем я якобы назначала ему встречу у впадины Вирлпул. Так вот, там было точно такое же «р»!
Парри присвистнул.
– Что? – вскричал он. – Оно написано тем же человеком! Ей-богу, Бренда, это действительно важно. Ты в этом уверена?
– Абсолютно! Я приметила это «р» еще в первом письме. Дефектов «Н» и «т» не заметила просто потому, что не выискивала их. Да у меня и не было увеличенной копии письма.
– Мы можем попросить Хорлера сделать фотокопию первого письма. Я уверен, что письмо хранится в полиции. Следует еще раз проверить.
– В проверке нет нужды, – с жаром сказала Бренда. – Я абсолютно уверена в этом.
– Ну разумеется, – с готовностью согласился Парри. – Однако Хорлеру все равно понадобится подтверждение. Ты сообщила ему?
– Нет. Я хотела узнать, что ты думаешь об этом.
– Что ж, вот мое мнение: я думаю, это крайне важно. Если бы мы сумели найти пишущую машинку! Думаю, я смог бы взять образцы машинописи из обоих офисов. Но до этого я бы не советовал тебе ставить в известность Хорлера.
– Почему, Клифф? Почему бы сразу не сообщить ему обо всем?
Парри ответил не сразу.
– Знаешь, Бренда, – наконец произнес он, – мне бы не хотелось остужать твой пыл. Ведь твое открытие может спасти Лоуэлла. В то же время не стоит забывать об оборотной стороне дела. А вдруг мы выясним, что оба письма напечатаны на пишущей машинке, к которой имел свободный доступ Лоуэлл? Тогда вместо помощи мы окажем ему медвежью услугу. Теперь ты понимаешь, что я имею в виду? Лучше ничего не говорить Хорлеру до тех пор, пока мы не узнаем больше.
Бренда была глубоко разочарована. Она решила, что ее открытие сразу позволит вызволить Лоуэлла из тюрьмы. А оказалось, что у нее в руках всего лишь зыбкая ниточка. Но она нашла в себе силы согласиться с Парри. Далее они обсудили, как лучше достать образцы машинописи.
– Если повезет, я уже сегодня к вечеру буду что-то иметь, – заявил Парри. – В четыре часа я должен быть в Лидмуте на конференции. Использую эту возможность для получения образцов с местных пишущих машинок. Не думаю, что успею сегодня взять образцы машинок наших офисов до своего отъезда. Я уеду в три десять. – Он взглянул на часы. – Мне пора бежать.
– Когда мы увидимся?
– Может, завтра вечером? Думаю, к тому времени я раздобуду все образцы.
– Отлично, Клифф. Жду тебя завтра вечером.
Парри успел еще забежать в домик инженеров. Ничего важного в его отсутствие не произошло, и он отправился на станцию на свой поезд.
Он вовремя успел на конференцию, а после ее окончания сумел под разными предлогами раздобыть у машинисток нужные ему образцы. Честно говоря, он и не наделся на такую удачу. Однако он с грустью подумал о том, что Бренда будет разочарована результатом, поскольку ни одна из пишущих машинок явно не соответствовала искомой. Впрочем, у него возникла пара предложений по расширению области поиска, и он подумал, что Бренда определенно обрадуется его предложению.
Когда он вернулся в свою комнату, домохозяйка окликнула его из кухни. Его спрашивали, молодая дама, мисс Бренда Вэйн. Она заходила незадолго до его прихода и спрашивала, не вернулся ли он. Миссис Пик сказала ей, что он будет с минуты на минуту, и дама сначала хотела оставить ему записку, а затем все же решила остаться и дождаться его. Так она и сделала. Миссис Пик проводила ее наверх в комнату Парри, и она немного подождала его там, а затем спустилась вниз и сказала, что, к сожалению, у нее встреча и она не может больше ждать. Она торопливо ушла, не оставив записки.
– Очень хорошо, миссис Пик, – вежливо ответил Парри. – Я должен был отдать ей письма. Увижусь с мисс Вэйн завтра и передам ей их.
Парри подумал, что Бренда не дождалась его просто потому, что она очень нетерпелива и ее буквально распирает жажда деятельности. Видно, ей настолько не терпелось, что она даже не могла дождаться, когда он зайдет к ней в «Серкью». Она явно хотела забрать у него образцы машинописи. Что ж, ей не придется долго ждать.
Парри устал просто до изнеможения. Когда он уселся в ожидании ужина, он ощутил, как ноют у него кости. Он подумал, что после ужина хорошо бы сразу лечь. Можно было пару часов почитать в постели, а утром он встанет как новенький. Заботы, касающиеся Лоуэлла, изрядно потрепали ему нервы. Теперь он непрестанно думал обо всем этом, забыв и о себе, и о своей работе. А ведь работа требовала от него максимальной отдачи, всего, на что он был способен. Он вспомнил по крайней мере два дела, которые не выполнил сегодня, и провал каждого из них тормозил общую работу и сулил ему неприятные объяснения в офисе. Он как раз собирался заняться ими до ленча, но звонок Бренды отвлек его, а после ленча он забыл о них. Проклятье! Уж лучше бы он вернулся в офис после ужина и сделал все необходимое до начала работы завтра утром.
Неожиданно его взгляд остановился на полке над камином, и он опять выругался. Шут его возьми! Его письмо Перл Акерли! Парри довольно часто виделся с Перл и наконец начал замечать, что она неравнодушна к нему. У нее было первое представление, и он написал ей предыдущим вечером поздравление по этому поводу. Но у него не было марки, и он оставил письмо возле каминных часов, чтобы утром не забыть о нем. А из-за Лоуэлла он позабыл отправить его! Ему просто повезло, что Перл так легко все воспринимала. Она не придаст этому никакого значения.
Когда Парри уселся перед камином, случилось нечто совершенно неожиданное. Он вдруг ощутил, как у него защемило сердце. Но ведь с сердцем у него всегда все было в порядке! И за исключением редких рецидивов своей фронтовой контузии, он был совершенно здоров! А сейчас сердце защемило, словно готовясь вот-вот остановиться. Он едва не потерял сознание. Парри застыл, холодный пот выступил на лбу. Испугавшись, что потеряет сознание, он с трудом поднялся со стула, медленно пересек комнату и трясущимися руками налил себе стакан виски. Он выпил его, не разбавляя.
Это помогло ему прийти в себя. Его все еще била сильная дрожь. Такого с ним никогда не случалось. Ужасная мысль пронзила его: а вдруг он умирает?! Парри похолодел. Захлестнутый ужасом, он налил себе еще виски. Постепенно ему стало получше. Сердце приобрело привычный ритм, и слабые приступы дурноты прошли. Он почувствовал себя даже бодрее, чем до приступа, – отдохнувшим, энергичным. Не отправиться ли ему в Уитнесс и доделать все то, что он наметил на сегодня? И еще он хотел повидаться с Брендой.
Он несколько секунд просидел, соображая, за что взяться, затем развил кипучую деятельность. Теперь он не мог усидеть на месте. Он чувствовал себя как на иголках, ему хотелось чем-нибудь заняться. Он подумал, а где сейчас Бренда? Вернулась ли она в Уитнесс? Она не любила автобусы и обычно ездила на поезде, но в это время был как раз перерыв, и поезда еще не было. Не попробовать ли догнать ее на станции? Впрочем, едва ли он успеет.
Не совсем еще придя в себя, Парри вышел из дома. Он подумал, не слишком ли много виски он выпил? Да, поспеть к поезду нечего было и пытаться, он уже пропустил его. Он словно лунатик дошел до телефонной будки и стал звонить в «Серкью», чтобы предупредить, что он зайдет к ним. С телефоном он провозился довольно долго. Стало ясно, что он действительно перебрал. Он вышел из будки, увидел автобус с надписью «Уитнесс» и сел в него. Тот подвез его прямо до «Серкью». Когда он подходил, какая-то женская фигурка как раз вышла из ворот и удалилась в противоположном направлении. Он постучался. Открыла Молли Вэйн. Она была чем-то расстроена.
– А, Клиффорд, это вы? – сказала она. – А Бренда только что ушла. Вы, наверное, разминулись.
– Ушла? – повторил Парри. – Куда ушла?
– Ах да, вы не в курсе! – взволнованно произнесла она, все еще стоя в прихожей. – Все случилось буквально в последние четверть часа! Бренды не было дома, только я с мамой. Сначала позвонили вы и сказали, что зайдете. Тут же раздался второй звонок, это был сержант Эмери. Ему нужна была Бренда. Он звонил со двора подрядчиков, куда они приехали с инспектором Френчем. Они хотели, чтобы Бренда подошла туда. Он сказал, что они обнаружили нечто крайне важное, что может оправдать Гарри Лоуэлла, и хотели что-то уточнить.
А тут как раз и Бренда подошла, такая взволнованная, что едва могла говорить. Она успела лишь сказать, что нашла доказательство невиновности Гарри, но не упомянула, что именно. Услышав о звонке сержанта Эмери, она лишь воскликнула: «О боже!», и тотчас ушла. Я просила ее подождать, чтобы пойти с ней вместе, но она не захотела. Она была так взволнована. И сразу выбежала вон.
Парри неожиданно протрезвел. Его опьянение как рукой сняло, он выглядел собранным, энергичным и крайне озабоченным.
– Не нравится мне все это, Молли, – быстро сказал он. – Мне нужно позвонить.
Он ринулся к телефону и произнес в трубку лишь одно слово: «Полицию!»
Затем Молли услышала:
– Сержант Эмери на месте?.. На проводе? Сержант, боюсь, затевается что-то преступное! Только что мисс Бренде Вэйн звонили от вашего имени и сказали, что якобы вы и Френч находитесь на дворе подрядчиков и хотите ее видеть прямо сейчас… Да, она ушла. Похоже, она сама отыскала что-то, доказывающее невиновность Лоуэлла. Это может послужить уликой против кого-то еще. Похоже, сержант, кто-то узнал об этом.
Несколько секунд он молчал, слушая, что ему говорят на том конце провода, а потом произнес:
– Хорошо, я бегу за ней, а вы высылайте помощь на случай, если здесь что-то нечисто. Я очень беспокоюсь за нее. Не медлите, ради бога!
Ни слова не сказав Молли, Парри выбежал из дома и исчез в том же направлении, что и Бренда.
Она могла избрать один из двух путей. Лучше всего было идти через город, пересечь железную дорогу по переходу у станции, затем по окольной дороге на Редчерч, идущей по предместьям. Дорога проходила рядом с двором и соединялась с главной дорогой сразу после того, как проходила под виадуком.
Другой путь шел по берегу моря, затем через городской парк, и далее по улочке, которая шла вдоль железной дороги и выводила прямо к воротам двора. Последняя дорога была темной и пустынной, парк в это время года не освещался. Но здесь было короче. Поэтому Бренда избрала эту дорогу.
Хотя фонари в парке не горели, здесь все же можно было что-то различить. Луны не было, но ночь была ясная, светили звезды. Холодный ветер дул с моря и тревожно завывал среди деревьев и кустов. Несколько дней не было дождя, и шаги Бренды гулко отдавались по твердой почве.
В парке не было ни души. Бренда торопливо шла среди деревьев и неожиданно ощутила, как что-то изменилось. Она не могла бы объяснить этого, но у нее возникло безотчетное предчувствие чего-то дурного.
Завывания ветра стали еще яростнее, мрак сгустился и стал угрожающим, кусты казались хищниками, готовыми броситься на нее.
Бренда поежилась. Она не была подвержена воображаемым страхам и не могла понять, что с ней творится. Она подумала, что, наверное, дает себя знать напряжение, в котором она находилась. Что ж, ничего страшного, это вполне естественно. Должна же быть какая-то реакция. Она почти миновала парк, дальше оставалась короткая улочка и перекресток – и она будет на месте.
Внезапно она услышала звук шагов, шаги бегущего человека. Они звучали где-то на отдалении, и она не могла определить, где именно. Затем шаги неожиданно стихли.
Бренда огляделась вокруг. Никого не было видно.
В этом месте по обе стороны от дорожки тянулись густые заросли высоких вечнозеленых кустов, в сорока-пятидесяти ярдах от нее была небольшая ложбинка. Тропинка здесь спускалась в выемку, и отцы города, проявив заботу, насадили кусты, чтобы защитить ее от ветра, который обычно продувал насквозь крошечную долину.
На мгновение Бренду охватил страх. Ее встревожили не чьи-то шаги, а ее собственное состояние. Да что с ней такое? Вокруг ни души. Ей припомнились эти шаги! Это все из-за постоянной тревоги, которая обуревала ее. А теперь ей мерещится невесть что. И нервы вдобавок расшалились. И в самом деле…
Неожиданно ее глаз уловил движение. Она всмотрелась – и замерла на месте, скованная ужасом. Она как раз дошла до конца аллеи из кустов. За стройным кустом притаился человек. Когда она увидела его, он выпрыгнул и кинулся к ней. Он держал что-то в руке, тускло отсвечивающее, когда он поднимал руку. Затем она различила его искаженное, ужасающее лицо. Это был лик Смерти.
Когда этот лик приблизился, она пронзительно закричала, закричала так, словно ее жизнь зависела от этого крика. Силы вернулись к ней, она повернулась и как заяц кинулась бежать обратно – так, словно ад разверзся позади нее.
Мужчина бежал сзади. Он нагонял ее. Его рука коснулась ее локтя. Сверхчеловеческим усилием она сбросила ее. Она ощутила, что ее рукав разорван. И снова она пронзительно и безнадежно закричала. И тут она споткнулась и покатилась на землю, ударившись лицом, но не ощутив боли. Мужчина тоже споткнулся. На мгновение он потерял равновесие, затем выровнялся, вновь откачнулся назад. Подошел к ней. Занес над ней руку со своим оружием… Для нее все было кончено…
И тут произошло чудо. Удара не последовало. Загромыхали стремительные шаги. Возникли две темные фигуры. Мужчина бросил свое оружие и попытался скрыться. Фигуры нагнали его. Завязалась борьба. Он вновь и вновь пытался ускользнуть. Но ему это не удалось. Его скрутили. Раздался металлический щелчок наручников.
Бренда с трудом поднялась на ноги.
Скрученный двумя полицейскими, с перекошенным лицом, почти неузнаваемый, пышущий ненавистью и яростью, перед ней стоял Клиффорд Парри.
Глава 19
– Знаешь, Клифф, – воскликнула она, – все это вышло благодаря чтению детективов. Я забыла имя автора, но там фигурировало письмо, напечатанное на пишущей машинке, и говорилось, что машинопись это почти то же самое, что и письмо от руки, и что внимательный наблюдатель способен идентифицировать пишущую машинку, на которой напечатано письмо.
Парри кивнул в ответ.
– Действительно, это возможно, – подтвердил он. – Шрифты па пишущих машинках разных марок слегка различаются, и эксперт способен идентифицировать их. Однако если марка машинок одна и та же, их различить уже невозможно.
– В том-то и дело, что возможно! Каждая машинка обычно имеет свои индивидуальные особенности. Но не будем об этом. Лучше послушай, что я обнаружила.
– Говори скорей, Бренда.
– Вечером, вернувшись от мистера Хорлера, я всерьез задумалась, а что, собственно, мы с тобой можем сделать. Я размышляла всю ночь и кое-что придумала. Я не представляла себе, приведет ли это к каким-либо результатам, но, по крайней мере, это что-то реальное. Мне казалось, что если я чем-нибудь не займусь, то просто сойду с ума. Ты ведь меня понимаешь?
– Конечно понимаю. Это вполне естественно. И что же ты предприняла?
– Я позвонила мистеру Хорлеру и попросила у него увеличенную фотокопию письма. Я решила изучить машинопись и посмотреть, не имеют ли буквы каких-нибудь особенностей. Затем я подумала, что стоит попросить тебя взять примеры машинописи всех пишущих машинок в офисах, чтобы посмотреть, не напечатано ли письмо на одной из них.
До Парри не сразу дошла суть рассказа Бренды, но его лицо быстро прояснилось. Они ведь не знали, что Френч уже занимался этим.
– Честное слово, Бренда, – с восхищением сказал Парри, – у тебя голова варит. Хороший вариант. Мы можем получить улику, которой нам так не хватает.
Потом выражение его лица опять изменилось.
– А может, и нет. Ты подумала о другом возможном исходе? Предположим, выяснится, что использовалась пишущая машинка из офиса Лоуэлла, что тогда?
Бренда нетерпеливо махнула рукой.
– Да не торопись так, Клифф. Дай мне договорить. Таким был ход моих мыслей, не более того.
– Прости. Продолжай, пожалуйста.
– Я позвонила мистеру Хорлеру, он решил, что от моей затеи никакого вреда не будет, если я не буду афишировать, для чего я это делаю. Он отослал мне фото, и я получила его перед тем, как позвонила тебе. Вот оно. Ты не видишь здесь ничего примечательного?
Фотокопия давала примерно трехкратное увеличение машинописи. Парри внимательно вгляделся в буквы.
– Так ты ничего не заметишь, – сказала Бренда, – ведь ты не знаешь, что я имею в виду. Кстати, не забудь, что я – профессиональная машинистка.
– Я тоже умею печатать, – сказал Парри.
– Уметь-то ты умеешь, но этого мало. Взгляни-ка вот сюда, – и она показала на одну из букв. – Видишь это «р»? Оно чуть-чуть ниже остальных букв и слегка скошено в сторону. Оно встречается в письме двенадцать раз и эти дефекты проявляются каждый раз. Так что случайности здесь исключены.
Парри всерьез заинтересовался. Он не ожидал, что Бренда что-то раскопает.
– Здесь есть и другие дефекты, которые столь же очевидны. Например, буква «т» имеет небольшой дефект в вертикальной ножке. «Н» слегка поведено. Но это все детали. Я говорю обо всем этом, чтобы показать, что пишущую машинку, на которой письмо было напечатано, можно идентифицировать, если бы мы отыскали се.
Парри нетерпеливо дернулся.
– И что же, Бренда?
– А помнишь ли ты то письмо, которое получил мистер Кэри? – торжествующе проговорила Бренда. – Он показывал его мне. В нем я якобы назначала ему встречу у впадины Вирлпул. Так вот, там было точно такое же «р»!
Парри присвистнул.
– Что? – вскричал он. – Оно написано тем же человеком! Ей-богу, Бренда, это действительно важно. Ты в этом уверена?
– Абсолютно! Я приметила это «р» еще в первом письме. Дефектов «Н» и «т» не заметила просто потому, что не выискивала их. Да у меня и не было увеличенной копии письма.
– Мы можем попросить Хорлера сделать фотокопию первого письма. Я уверен, что письмо хранится в полиции. Следует еще раз проверить.
– В проверке нет нужды, – с жаром сказала Бренда. – Я абсолютно уверена в этом.
– Ну разумеется, – с готовностью согласился Парри. – Однако Хорлеру все равно понадобится подтверждение. Ты сообщила ему?
– Нет. Я хотела узнать, что ты думаешь об этом.
– Что ж, вот мое мнение: я думаю, это крайне важно. Если бы мы сумели найти пишущую машинку! Думаю, я смог бы взять образцы машинописи из обоих офисов. Но до этого я бы не советовал тебе ставить в известность Хорлера.
– Почему, Клифф? Почему бы сразу не сообщить ему обо всем?
Парри ответил не сразу.
– Знаешь, Бренда, – наконец произнес он, – мне бы не хотелось остужать твой пыл. Ведь твое открытие может спасти Лоуэлла. В то же время не стоит забывать об оборотной стороне дела. А вдруг мы выясним, что оба письма напечатаны на пишущей машинке, к которой имел свободный доступ Лоуэлл? Тогда вместо помощи мы окажем ему медвежью услугу. Теперь ты понимаешь, что я имею в виду? Лучше ничего не говорить Хорлеру до тех пор, пока мы не узнаем больше.
Бренда была глубоко разочарована. Она решила, что ее открытие сразу позволит вызволить Лоуэлла из тюрьмы. А оказалось, что у нее в руках всего лишь зыбкая ниточка. Но она нашла в себе силы согласиться с Парри. Далее они обсудили, как лучше достать образцы машинописи.
– Если повезет, я уже сегодня к вечеру буду что-то иметь, – заявил Парри. – В четыре часа я должен быть в Лидмуте на конференции. Использую эту возможность для получения образцов с местных пишущих машинок. Не думаю, что успею сегодня взять образцы машинок наших офисов до своего отъезда. Я уеду в три десять. – Он взглянул на часы. – Мне пора бежать.
– Когда мы увидимся?
– Может, завтра вечером? Думаю, к тому времени я раздобуду все образцы.
– Отлично, Клифф. Жду тебя завтра вечером.
Парри успел еще забежать в домик инженеров. Ничего важного в его отсутствие не произошло, и он отправился на станцию на свой поезд.
Он вовремя успел на конференцию, а после ее окончания сумел под разными предлогами раздобыть у машинисток нужные ему образцы. Честно говоря, он и не наделся на такую удачу. Однако он с грустью подумал о том, что Бренда будет разочарована результатом, поскольку ни одна из пишущих машинок явно не соответствовала искомой. Впрочем, у него возникла пара предложений по расширению области поиска, и он подумал, что Бренда определенно обрадуется его предложению.
Когда он вернулся в свою комнату, домохозяйка окликнула его из кухни. Его спрашивали, молодая дама, мисс Бренда Вэйн. Она заходила незадолго до его прихода и спрашивала, не вернулся ли он. Миссис Пик сказала ей, что он будет с минуты на минуту, и дама сначала хотела оставить ему записку, а затем все же решила остаться и дождаться его. Так она и сделала. Миссис Пик проводила ее наверх в комнату Парри, и она немного подождала его там, а затем спустилась вниз и сказала, что, к сожалению, у нее встреча и она не может больше ждать. Она торопливо ушла, не оставив записки.
– Очень хорошо, миссис Пик, – вежливо ответил Парри. – Я должен был отдать ей письма. Увижусь с мисс Вэйн завтра и передам ей их.
Парри подумал, что Бренда не дождалась его просто потому, что она очень нетерпелива и ее буквально распирает жажда деятельности. Видно, ей настолько не терпелось, что она даже не могла дождаться, когда он зайдет к ней в «Серкью». Она явно хотела забрать у него образцы машинописи. Что ж, ей не придется долго ждать.
Парри устал просто до изнеможения. Когда он уселся в ожидании ужина, он ощутил, как ноют у него кости. Он подумал, что после ужина хорошо бы сразу лечь. Можно было пару часов почитать в постели, а утром он встанет как новенький. Заботы, касающиеся Лоуэлла, изрядно потрепали ему нервы. Теперь он непрестанно думал обо всем этом, забыв и о себе, и о своей работе. А ведь работа требовала от него максимальной отдачи, всего, на что он был способен. Он вспомнил по крайней мере два дела, которые не выполнил сегодня, и провал каждого из них тормозил общую работу и сулил ему неприятные объяснения в офисе. Он как раз собирался заняться ими до ленча, но звонок Бренды отвлек его, а после ленча он забыл о них. Проклятье! Уж лучше бы он вернулся в офис после ужина и сделал все необходимое до начала работы завтра утром.
Неожиданно его взгляд остановился на полке над камином, и он опять выругался. Шут его возьми! Его письмо Перл Акерли! Парри довольно часто виделся с Перл и наконец начал замечать, что она неравнодушна к нему. У нее было первое представление, и он написал ей предыдущим вечером поздравление по этому поводу. Но у него не было марки, и он оставил письмо возле каминных часов, чтобы утром не забыть о нем. А из-за Лоуэлла он позабыл отправить его! Ему просто повезло, что Перл так легко все воспринимала. Она не придаст этому никакого значения.
Когда Парри уселся перед камином, случилось нечто совершенно неожиданное. Он вдруг ощутил, как у него защемило сердце. Но ведь с сердцем у него всегда все было в порядке! И за исключением редких рецидивов своей фронтовой контузии, он был совершенно здоров! А сейчас сердце защемило, словно готовясь вот-вот остановиться. Он едва не потерял сознание. Парри застыл, холодный пот выступил на лбу. Испугавшись, что потеряет сознание, он с трудом поднялся со стула, медленно пересек комнату и трясущимися руками налил себе стакан виски. Он выпил его, не разбавляя.
Это помогло ему прийти в себя. Его все еще била сильная дрожь. Такого с ним никогда не случалось. Ужасная мысль пронзила его: а вдруг он умирает?! Парри похолодел. Захлестнутый ужасом, он налил себе еще виски. Постепенно ему стало получше. Сердце приобрело привычный ритм, и слабые приступы дурноты прошли. Он почувствовал себя даже бодрее, чем до приступа, – отдохнувшим, энергичным. Не отправиться ли ему в Уитнесс и доделать все то, что он наметил на сегодня? И еще он хотел повидаться с Брендой.
Он несколько секунд просидел, соображая, за что взяться, затем развил кипучую деятельность. Теперь он не мог усидеть на месте. Он чувствовал себя как на иголках, ему хотелось чем-нибудь заняться. Он подумал, а где сейчас Бренда? Вернулась ли она в Уитнесс? Она не любила автобусы и обычно ездила на поезде, но в это время был как раз перерыв, и поезда еще не было. Не попробовать ли догнать ее на станции? Впрочем, едва ли он успеет.
Не совсем еще придя в себя, Парри вышел из дома. Он подумал, не слишком ли много виски он выпил? Да, поспеть к поезду нечего было и пытаться, он уже пропустил его. Он словно лунатик дошел до телефонной будки и стал звонить в «Серкью», чтобы предупредить, что он зайдет к ним. С телефоном он провозился довольно долго. Стало ясно, что он действительно перебрал. Он вышел из будки, увидел автобус с надписью «Уитнесс» и сел в него. Тот подвез его прямо до «Серкью». Когда он подходил, какая-то женская фигурка как раз вышла из ворот и удалилась в противоположном направлении. Он постучался. Открыла Молли Вэйн. Она была чем-то расстроена.
– А, Клиффорд, это вы? – сказала она. – А Бренда только что ушла. Вы, наверное, разминулись.
– Ушла? – повторил Парри. – Куда ушла?
– Ах да, вы не в курсе! – взволнованно произнесла она, все еще стоя в прихожей. – Все случилось буквально в последние четверть часа! Бренды не было дома, только я с мамой. Сначала позвонили вы и сказали, что зайдете. Тут же раздался второй звонок, это был сержант Эмери. Ему нужна была Бренда. Он звонил со двора подрядчиков, куда они приехали с инспектором Френчем. Они хотели, чтобы Бренда подошла туда. Он сказал, что они обнаружили нечто крайне важное, что может оправдать Гарри Лоуэлла, и хотели что-то уточнить.
А тут как раз и Бренда подошла, такая взволнованная, что едва могла говорить. Она успела лишь сказать, что нашла доказательство невиновности Гарри, но не упомянула, что именно. Услышав о звонке сержанта Эмери, она лишь воскликнула: «О боже!», и тотчас ушла. Я просила ее подождать, чтобы пойти с ней вместе, но она не захотела. Она была так взволнована. И сразу выбежала вон.
Парри неожиданно протрезвел. Его опьянение как рукой сняло, он выглядел собранным, энергичным и крайне озабоченным.
– Не нравится мне все это, Молли, – быстро сказал он. – Мне нужно позвонить.
Он ринулся к телефону и произнес в трубку лишь одно слово: «Полицию!»
Затем Молли услышала:
– Сержант Эмери на месте?.. На проводе? Сержант, боюсь, затевается что-то преступное! Только что мисс Бренде Вэйн звонили от вашего имени и сказали, что якобы вы и Френч находитесь на дворе подрядчиков и хотите ее видеть прямо сейчас… Да, она ушла. Похоже, она сама отыскала что-то, доказывающее невиновность Лоуэлла. Это может послужить уликой против кого-то еще. Похоже, сержант, кто-то узнал об этом.
Несколько секунд он молчал, слушая, что ему говорят на том конце провода, а потом произнес:
– Хорошо, я бегу за ней, а вы высылайте помощь на случай, если здесь что-то нечисто. Я очень беспокоюсь за нее. Не медлите, ради бога!
Ни слова не сказав Молли, Парри выбежал из дома и исчез в том же направлении, что и Бренда.
* * *
Когда Бренде передали просьбу Френча и Эмери встретиться с ней на дворе подрядчиков, ей и в голову не пришло усомниться в подлинности сообщения. Она была возбуждена своим открытием, которое она сделала и которое должно было доказать невиновность Лоуэлла. Она была настолько взволнована, что почти полностью утратила способность соображать, не говоря уже о критическом анализе ситуации, которая того заслуживала. Она торопилась изо всех сил, подгоняемая единственной мыслью: как можно скорее добраться до места!Она могла избрать один из двух путей. Лучше всего было идти через город, пересечь железную дорогу по переходу у станции, затем по окольной дороге на Редчерч, идущей по предместьям. Дорога проходила рядом с двором и соединялась с главной дорогой сразу после того, как проходила под виадуком.
Другой путь шел по берегу моря, затем через городской парк, и далее по улочке, которая шла вдоль железной дороги и выводила прямо к воротам двора. Последняя дорога была темной и пустынной, парк в это время года не освещался. Но здесь было короче. Поэтому Бренда избрала эту дорогу.
Хотя фонари в парке не горели, здесь все же можно было что-то различить. Луны не было, но ночь была ясная, светили звезды. Холодный ветер дул с моря и тревожно завывал среди деревьев и кустов. Несколько дней не было дождя, и шаги Бренды гулко отдавались по твердой почве.
В парке не было ни души. Бренда торопливо шла среди деревьев и неожиданно ощутила, как что-то изменилось. Она не могла бы объяснить этого, но у нее возникло безотчетное предчувствие чего-то дурного.
Завывания ветра стали еще яростнее, мрак сгустился и стал угрожающим, кусты казались хищниками, готовыми броситься на нее.
Бренда поежилась. Она не была подвержена воображаемым страхам и не могла понять, что с ней творится. Она подумала, что, наверное, дает себя знать напряжение, в котором она находилась. Что ж, ничего страшного, это вполне естественно. Должна же быть какая-то реакция. Она почти миновала парк, дальше оставалась короткая улочка и перекресток – и она будет на месте.
Внезапно она услышала звук шагов, шаги бегущего человека. Они звучали где-то на отдалении, и она не могла определить, где именно. Затем шаги неожиданно стихли.
Бренда огляделась вокруг. Никого не было видно.
В этом месте по обе стороны от дорожки тянулись густые заросли высоких вечнозеленых кустов, в сорока-пятидесяти ярдах от нее была небольшая ложбинка. Тропинка здесь спускалась в выемку, и отцы города, проявив заботу, насадили кусты, чтобы защитить ее от ветра, который обычно продувал насквозь крошечную долину.
На мгновение Бренду охватил страх. Ее встревожили не чьи-то шаги, а ее собственное состояние. Да что с ней такое? Вокруг ни души. Ей припомнились эти шаги! Это все из-за постоянной тревоги, которая обуревала ее. А теперь ей мерещится невесть что. И нервы вдобавок расшалились. И в самом деле…
Неожиданно ее глаз уловил движение. Она всмотрелась – и замерла на месте, скованная ужасом. Она как раз дошла до конца аллеи из кустов. За стройным кустом притаился человек. Когда она увидела его, он выпрыгнул и кинулся к ней. Он держал что-то в руке, тускло отсвечивающее, когда он поднимал руку. Затем она различила его искаженное, ужасающее лицо. Это был лик Смерти.
Когда этот лик приблизился, она пронзительно закричала, закричала так, словно ее жизнь зависела от этого крика. Силы вернулись к ней, она повернулась и как заяц кинулась бежать обратно – так, словно ад разверзся позади нее.
Мужчина бежал сзади. Он нагонял ее. Его рука коснулась ее локтя. Сверхчеловеческим усилием она сбросила ее. Она ощутила, что ее рукав разорван. И снова она пронзительно и безнадежно закричала. И тут она споткнулась и покатилась на землю, ударившись лицом, но не ощутив боли. Мужчина тоже споткнулся. На мгновение он потерял равновесие, затем выровнялся, вновь откачнулся назад. Подошел к ней. Занес над ней руку со своим оружием… Для нее все было кончено…
И тут произошло чудо. Удара не последовало. Загромыхали стремительные шаги. Возникли две темные фигуры. Мужчина бросил свое оружие и попытался скрыться. Фигуры нагнали его. Завязалась борьба. Он вновь и вновь пытался ускользнуть. Но ему это не удалось. Его скрутили. Раздался металлический щелчок наручников.
Бренда с трудом поднялась на ноги.
Скрученный двумя полицейскими, с перекошенным лицом, почти неузнаваемый, пышущий ненавистью и яростью, перед ней стоял Клиффорд Парри.
Глава 19
Заключение
Два дня спустя в «Серкью» состоялась несколько необычная встреча, носящая сугубо неофициальный характер.
На почетном месте сидела Бренда, ее голова была забинтована, а левая рука висела на перевязи. Она выглядела бледной, но печать тревоги и страдания исчезла с ее лица. Теперь она светилась глубоким и полным счастьем, хотя и печали оставили на ее лице свой след. Рядом с ней сидел Гарри Лоуэлл, единственный источник всех ее треволнений. Он тоже не мог отвести глаз от Бренды, которая читала в них что-то такое, что делало ее улыбку просто-таки блаженной.
Несмотря на счастливый финал, она не могла отрешиться от грустных мыслей. Напротив нее сидел инспектор Френч, и уже его присутствие возвращало ей ощущение того неизбывного ужаса, который она испытала, когда открыла для себя правду о Клиффорде Парри. Даже теперь она начинала трепетать от одной мысли о несчастном молодом человеке.
Френч в ответ на ее просьбу раскурил трубку и заговорил:
– Я попросил вас, мисс Вэйн, собрать всех, потому что, во-первых, подумал, что лишь благодаря вам и мистеру Лоуэллу удалось выяснить истину, и во-вторых, потому что мне очень хотелось выслушать ваш рассказ. Должен сказать, что наша встреча – совершенно неофициальная, о ней ничего не известно моему начальству. Но, думаю, мы можем быть вполне откровенны друг с другом по простой причине: судебного разбирательства не будет, по крайней мере, в обычном смысле. Парри во всем признался, его неминуемо осудят. В тех обстоятельствах, при которых он был задержан, он вряд ли сумеет выкрутиться. Но помимо всего прочего, он рассказал, что в течение года, пока он пытался сохранить все в тайне, он в конце концов стал рабом своего страха и тревоги, буквально снедающих его. Поэтому единственным его желанием стало облегчить свою совесть признанием и затем принять неизбежный конец.
Бренда вздохнула.
– Бедняга, – сказала она мягко. – Несмотря ни на что, я не могу не сочувствовать ему. По крайней мере, теперь он обрел душевный покой.
– Защита в его случае не сможет ничего сделать, – резюмировал Френч. – Хотя лично я думаю, что все это – порождение нездорового ума, что явилось следствием фронтовой контузии. Я уверен, что он просто не в себе. Однако – благодарение небу! – не мне это решать.
– Оставим эту тему, – предложил Лоуэлл. – Мы оба ценим, что вы пришли, инспектор, и хотели бы услышать ваш рассказ. Надеюсь, вы выполните нашу просьбу?
– Да, пожалуйста, мистер Френч, – присоединилась и Бренда.
– Тогда сначала, мистер Лоуэлл, я думаю, следует пояснить, почему мы решили, что вина лежит на вас. Знаете, сэр, вы сами же в этом и виноваты и должны благодарить за это только самого себя. Если бы вы не потеряли голову и не занялись подтасовкой алиби, мы бы никогда всерьез вас не заподозрили. Смотрите сами, – и Френч последовательно изложил все свои шаги, начиная с самого начала расследования, которые привели его к выводу о виновности Лоуэлла. – Так что вы должны признать, – настаивал он, – что хоть мы и ошиблись, но правильно отреагировали на неизвестные нам факты.
– Что теперь ворошить прошлое? – ответил Лоуэлл. – В любом случае я немало способствовал тому, что меня арестовали. Что ж, это мне урок на будущее, инспектор. А теперь расскажите нам, как все обстояло на самом деле.
– Я это сделаю, но в надлежащем месте. А сейчас, пожалуй, нам следует попросить мисс Вэйн, чтобы она рассказала, почему она начала подозревать Парри, потому что именно этим все и кончилось. Мне-то это известно благодаря показаниям, данным Парри, но хотелось бы услышать все из ее собственных уст.
– Согласен, – сказал Лоуэлл. – Начинай, Бренда.
– Да что тут рассказывать? – ответила Бренда. – Все очень просто. Вы знаете, что мистер Хорлер показал нам письмо, которое ты, Гарри, получил. Оно было подписано: «Доброжелатель». Вы ведь видели его, мистер Френч?
– Да, теперь видел. Если бы оно попало ко мне до ареста, вполне возможно, никакого ареста бы и не было.
– Так вот, я заметила, что «р» выпадало из строки и было чуть скошено – и в этом письме, и в том, которое получил мистер Кэри. Было ясно, что оба письма отпечатаны на одной и той же машинке и скорее всего одним человеком.
– Молодец, Бренда! – воскликнул Лоуэлл.
– Да брось ты! – сказала Бренда. – Это было крайне просто. Ведь я же сама машинистка. Я договорилась с Клиффордом Парри, что он достанет образцы машинописи всех машинок в обоих офисах – в надежде обнаружить машинку с западающим «р». Он с готовностью согласился помочь.
Бренда с трудом справилась со своим волнением.
– Разумеется, он согласился, – сказал Френч. – Это ему замечательно удавалось. Он отметил это в своем признании. Предлагая помощь, он оказывался в курсе проводимого расследования и мог предпринять необходимые шаги для того, чтобы выгородить себя. Но в одном он просчитался. Я могу теперь сказать об этом, раз уж мы подняли эту тему. Он не знал, что вполне возможно идентифицировать конкретную пишущую машинку, на которой напечатано письмо. Он понял свою ошибку лишь в ту пятницу, когда вы рассказали ему об этом, два дня назад. В тот же вечер он собирался выбросить свою машинку в море и купить другую. А вы тут и нагрянули к нему. Как это произошло, мисс Вэйн?
– По чистой случайности, точнее, благодаря моей нетерпеливости. В тот день он поехал в Лидмут и сказал, что добудет образцы машинописи из городского офиса. На следующий день он собирался достать образцы машинописи из офиса в Уитнессе и вечером обещался передать их мне. Но я просто не могла спокойно сидеть и дожидаться их. Я как раз была в Редчерче и решила по дороге на станцию заглянуть к нему. Он еще не вернулся, но вот-вот должен был подойти. Я решила дождаться его и зашла к нему в комнату. Стоя возле часов у камина, я заметила письмо. Оно просто случайно попалось мне на глаза. Я скользнула по нему взглядом. Этот момент я никогда не позабуду. Адрес был напечатан на машинке: ВС-2, Лондон, Стрэнд, отель «Хантер», для мисс Акерли. Я изумленно уставилась на него. На адресе было три «р», и все они выпадали из строки и были чуть скошены!
У Лоуэлла в этом месте вырвалось крепкое словечко, а Френч удовлетворенно кивнул.
– Крайне примечательное и любопытное наблюдение, и такое неожиданное для вас, мисс Вэйн, – произнес Френч.
– В машинописи письма Гарри были и другие дефекты, это касалось букв «т» и «и». Я проверила, как они отпечатаны на конверте. И та и другая тоже идентифицировались. Я сразу даже не сообразила, что все это означает. Наконец до меня дошло. Я вспомнила множество незначительных эпизодов – все они теперь получили свое объяснение. Я словно прозрела. Это было скорее похоже на внутреннее озарение, чем на умозрительный вывод. Сомнений у меня больше не было. Надо было уходить, чтобы меня не застигли. Я извинилась перед домохозяйкой и поторопилась уйти.
Сначала меня парализовал ужас от моего открытия. Затем, ожидая поезда на станции, я поняла, какое огромное значение это имеет для тебя, Гарри. Вы не поверите, но сначала до меня это не дошло. Я страшно разволновалась, пока добралась до дома. А тут мне рассказали о телефонном звонке, и я тут же выбежала из дома, но не переставала обо всем этом думать. Все остальное вам известно.
Френч кивнул.
– Все в точности совпадает с показаниями Парри, мисс Вэйн. Он понял, что вы увидели письмо, и решил принять меры. Но лучше уж я расскажу вам все по порядку.
Слушатели заверили Френча, что именно этого от него и ждут. Вновь закурив трубку, Френч начал свой рассказ.
– Не знаю, известно ли вам, как складывалась судьба Клиффорда Парри. Мне представляется, что во всем виновата война. Парри служил в армии и выбыл из се рядов по инвалидности. Пока он воевал, его отец умер, и матери пришлось нелегко. К счастью, в это время они получили наследство в пятьсот фунтов. Решили потратить эти деньги на завершение образования Парри – он ведь учился на инженера, а потом ушел на военную службу. Когда он вернулся, состояние его здоровья оставляло желать лучшего. Вскоре после этого его мать скончалась. Она получала небольшую пенсию, и после ее смерти Парри остался один и без гроша в кармане. Хуже всего было то, что ему нечем было заплатить долги, которые он неосторожно наделал.
На почетном месте сидела Бренда, ее голова была забинтована, а левая рука висела на перевязи. Она выглядела бледной, но печать тревоги и страдания исчезла с ее лица. Теперь она светилась глубоким и полным счастьем, хотя и печали оставили на ее лице свой след. Рядом с ней сидел Гарри Лоуэлл, единственный источник всех ее треволнений. Он тоже не мог отвести глаз от Бренды, которая читала в них что-то такое, что делало ее улыбку просто-таки блаженной.
Несмотря на счастливый финал, она не могла отрешиться от грустных мыслей. Напротив нее сидел инспектор Френч, и уже его присутствие возвращало ей ощущение того неизбывного ужаса, который она испытала, когда открыла для себя правду о Клиффорде Парри. Даже теперь она начинала трепетать от одной мысли о несчастном молодом человеке.
Френч в ответ на ее просьбу раскурил трубку и заговорил:
– Я попросил вас, мисс Вэйн, собрать всех, потому что, во-первых, подумал, что лишь благодаря вам и мистеру Лоуэллу удалось выяснить истину, и во-вторых, потому что мне очень хотелось выслушать ваш рассказ. Должен сказать, что наша встреча – совершенно неофициальная, о ней ничего не известно моему начальству. Но, думаю, мы можем быть вполне откровенны друг с другом по простой причине: судебного разбирательства не будет, по крайней мере, в обычном смысле. Парри во всем признался, его неминуемо осудят. В тех обстоятельствах, при которых он был задержан, он вряд ли сумеет выкрутиться. Но помимо всего прочего, он рассказал, что в течение года, пока он пытался сохранить все в тайне, он в конце концов стал рабом своего страха и тревоги, буквально снедающих его. Поэтому единственным его желанием стало облегчить свою совесть признанием и затем принять неизбежный конец.
Бренда вздохнула.
– Бедняга, – сказала она мягко. – Несмотря ни на что, я не могу не сочувствовать ему. По крайней мере, теперь он обрел душевный покой.
– Защита в его случае не сможет ничего сделать, – резюмировал Френч. – Хотя лично я думаю, что все это – порождение нездорового ума, что явилось следствием фронтовой контузии. Я уверен, что он просто не в себе. Однако – благодарение небу! – не мне это решать.
– Оставим эту тему, – предложил Лоуэлл. – Мы оба ценим, что вы пришли, инспектор, и хотели бы услышать ваш рассказ. Надеюсь, вы выполните нашу просьбу?
– Да, пожалуйста, мистер Френч, – присоединилась и Бренда.
– Тогда сначала, мистер Лоуэлл, я думаю, следует пояснить, почему мы решили, что вина лежит на вас. Знаете, сэр, вы сами же в этом и виноваты и должны благодарить за это только самого себя. Если бы вы не потеряли голову и не занялись подтасовкой алиби, мы бы никогда всерьез вас не заподозрили. Смотрите сами, – и Френч последовательно изложил все свои шаги, начиная с самого начала расследования, которые привели его к выводу о виновности Лоуэлла. – Так что вы должны признать, – настаивал он, – что хоть мы и ошиблись, но правильно отреагировали на неизвестные нам факты.
– Что теперь ворошить прошлое? – ответил Лоуэлл. – В любом случае я немало способствовал тому, что меня арестовали. Что ж, это мне урок на будущее, инспектор. А теперь расскажите нам, как все обстояло на самом деле.
– Я это сделаю, но в надлежащем месте. А сейчас, пожалуй, нам следует попросить мисс Вэйн, чтобы она рассказала, почему она начала подозревать Парри, потому что именно этим все и кончилось. Мне-то это известно благодаря показаниям, данным Парри, но хотелось бы услышать все из ее собственных уст.
– Согласен, – сказал Лоуэлл. – Начинай, Бренда.
– Да что тут рассказывать? – ответила Бренда. – Все очень просто. Вы знаете, что мистер Хорлер показал нам письмо, которое ты, Гарри, получил. Оно было подписано: «Доброжелатель». Вы ведь видели его, мистер Френч?
– Да, теперь видел. Если бы оно попало ко мне до ареста, вполне возможно, никакого ареста бы и не было.
– Так вот, я заметила, что «р» выпадало из строки и было чуть скошено – и в этом письме, и в том, которое получил мистер Кэри. Было ясно, что оба письма отпечатаны на одной и той же машинке и скорее всего одним человеком.
– Молодец, Бренда! – воскликнул Лоуэлл.
– Да брось ты! – сказала Бренда. – Это было крайне просто. Ведь я же сама машинистка. Я договорилась с Клиффордом Парри, что он достанет образцы машинописи всех машинок в обоих офисах – в надежде обнаружить машинку с западающим «р». Он с готовностью согласился помочь.
Бренда с трудом справилась со своим волнением.
– Разумеется, он согласился, – сказал Френч. – Это ему замечательно удавалось. Он отметил это в своем признании. Предлагая помощь, он оказывался в курсе проводимого расследования и мог предпринять необходимые шаги для того, чтобы выгородить себя. Но в одном он просчитался. Я могу теперь сказать об этом, раз уж мы подняли эту тему. Он не знал, что вполне возможно идентифицировать конкретную пишущую машинку, на которой напечатано письмо. Он понял свою ошибку лишь в ту пятницу, когда вы рассказали ему об этом, два дня назад. В тот же вечер он собирался выбросить свою машинку в море и купить другую. А вы тут и нагрянули к нему. Как это произошло, мисс Вэйн?
– По чистой случайности, точнее, благодаря моей нетерпеливости. В тот день он поехал в Лидмут и сказал, что добудет образцы машинописи из городского офиса. На следующий день он собирался достать образцы машинописи из офиса в Уитнессе и вечером обещался передать их мне. Но я просто не могла спокойно сидеть и дожидаться их. Я как раз была в Редчерче и решила по дороге на станцию заглянуть к нему. Он еще не вернулся, но вот-вот должен был подойти. Я решила дождаться его и зашла к нему в комнату. Стоя возле часов у камина, я заметила письмо. Оно просто случайно попалось мне на глаза. Я скользнула по нему взглядом. Этот момент я никогда не позабуду. Адрес был напечатан на машинке: ВС-2, Лондон, Стрэнд, отель «Хантер», для мисс Акерли. Я изумленно уставилась на него. На адресе было три «р», и все они выпадали из строки и были чуть скошены!
У Лоуэлла в этом месте вырвалось крепкое словечко, а Френч удовлетворенно кивнул.
– Крайне примечательное и любопытное наблюдение, и такое неожиданное для вас, мисс Вэйн, – произнес Френч.
– В машинописи письма Гарри были и другие дефекты, это касалось букв «т» и «и». Я проверила, как они отпечатаны на конверте. И та и другая тоже идентифицировались. Я сразу даже не сообразила, что все это означает. Наконец до меня дошло. Я вспомнила множество незначительных эпизодов – все они теперь получили свое объяснение. Я словно прозрела. Это было скорее похоже на внутреннее озарение, чем на умозрительный вывод. Сомнений у меня больше не было. Надо было уходить, чтобы меня не застигли. Я извинилась перед домохозяйкой и поторопилась уйти.
Сначала меня парализовал ужас от моего открытия. Затем, ожидая поезда на станции, я поняла, какое огромное значение это имеет для тебя, Гарри. Вы не поверите, но сначала до меня это не дошло. Я страшно разволновалась, пока добралась до дома. А тут мне рассказали о телефонном звонке, и я тут же выбежала из дома, но не переставала обо всем этом думать. Все остальное вам известно.
Френч кивнул.
– Все в точности совпадает с показаниями Парри, мисс Вэйн. Он понял, что вы увидели письмо, и решил принять меры. Но лучше уж я расскажу вам все по порядку.
Слушатели заверили Френча, что именно этого от него и ждут. Вновь закурив трубку, Френч начал свой рассказ.
– Не знаю, известно ли вам, как складывалась судьба Клиффорда Парри. Мне представляется, что во всем виновата война. Парри служил в армии и выбыл из се рядов по инвалидности. Пока он воевал, его отец умер, и матери пришлось нелегко. К счастью, в это время они получили наследство в пятьсот фунтов. Решили потратить эти деньги на завершение образования Парри – он ведь учился на инженера, а потом ушел на военную службу. Когда он вернулся, состояние его здоровья оставляло желать лучшего. Вскоре после этого его мать скончалась. Она получала небольшую пенсию, и после ее смерти Парри остался один и без гроша в кармане. Хуже всего было то, что ему нечем было заплатить долги, которые он неосторожно наделал.