Крюков Дмитрий Владимирович. Хроника Великой войны

   – Мои очи видели, как двоих антимагюрцев выбросили на улицу гневливые гхалхалтары. Один антимагюрец проявил несогласие, так верзилы быстро образумили его, – посетовал толстый парзиец в полосатом халате.
   – Еще бы! Сотня гхалхалтаров на одного ратится. Сейчас их полно – плюнуть негде, – фыркнул Володир.
   – Ты, добрый человек, потише.
   Все обернулись к двери, где в проеме мелькнула высокая фигура с копьем наперевес.
   – Ну вот, а я о чем? Везде следят.
   – И пусть следят. С нас взять нечего, – толстый в халате довольно распустил губы. – Грехов за нами не водится.
   – Горшочник, поди, также думал.
   – Это дело не наше. Хамрак казнил, значит, за дело.
   Худой парзиец в малиновых штанах оторвался от кальяна и произнес:
   – А Хамрак мог и не останавливаться в городе, а разместиться во дворце князя. Правитель ему предлагал.
   – Он с князем власти не поделил. Решил, что под одной крышей не уживутся.
   – А до моего слуха дошли слова, будто Хамрак во дворце не остался, чтобы пред нами силу свою выказать: вот кормите моих солдат, а они вас скоро из ваших домов выживут, а из ваших жен и дочерей рабынь сделают.
   – Не знаю, – пожал плечами до того молчавший парзиец в неприметном, потертом халате, – у меня пять гхалхалтаров остановились. Все чинно.
   Вседержитель миловал.
   – Ну, жди подарка, добрый человек…

***

   – Молодец, хороший бросок, – Халхидорог похлопал солдата по плечу. – Ну-ка, теперь ты Дирх.
   Словно ожидая приглашения, из строя гхалхалтаров моментально показался новый метатель. Прищурившись, он быстро выпростал руку вперед, и, сорвавшись с кончиков пальцев, дротик устремился в стену.
   – В яблочко! – одобрительно загудели воины.
   – Славно, – похвалил Халхидорог. – Таких бы ребят побольше – весь Северный континент в месяц покорили бы.
   – В неделю, – улыбнулся польщенный Дирх.
   Вдруг Халхидорог отвернулся от мишени, словно позабыв о солдатах: накинув на плечи простенькую серенькую накидку, с корзинкой в руках Осерта вышла из дома. Военачальник бросил упражняющихся гхалхалтаров, окликнул девушку:
   – Куда ты?
   Она остановилась.
   – На базар.
   – Зачем? У тебя же все есть, – Халхидорог догнал её. – Или солдаты не принесли рыбы и хлеба, как ты просила?
   – Конечно принесли, но я думала посмотреть приправы. Вы ведь совсем в них не разбираетесь.
   Они прошли несколько шагов, наконец Халхидорог произнес:
   – Знаешь что, давай договоримся. Я – командир корпуса и не хочу, чтобы ты ходила по базарам, как обычная простолюдинка.
   – А разве я не простолюдинка? Да и ты, хоть и начальник, а не князь и простых людей чураться не должен.
   – Но как-то неудобно выходит. Солдаты думают, что я тебя, как негодяй последний, взял, чтоб ты мне рубахи стирала да еду готовила.
   – Что ж поделать, если я всю жизнь провела в трактире. Я только готовить да стирать умею. Больше ничего, – грустно развела руками Осерта. – Других интересов у меня нет.
   – То есть как нет? Не ты ли так говорила со мной о жизни и о смерти, о добре и о зле, о мире и о войне?
   Девушка потупилась.
   – Знаешь что, – Халхидорог осторожно взял у неё корзину. – Пойдем вместе, а то это никуда не годится. И не надо на базар. Там много народу и душно. Лучше пойдем на берег моря.
   – И что мы будем делать?
   – Пока мы жили в той деревеньке, мы даже ни разу не сходили купаться. Идем, я тебя научу! – воодушевился Халхидорог.
   – Хорошо, – согласилась Осерта.

***

   Они шли по улицам Коны, и Халхидорог чувствовал на себе вопросительные взгляды укрывшихся под тенью навесов парзийцев. Они как будто спрашивали его, кто он такой и кто девушка, идущая рядом с ним.
   – Правду говорят о гхалхалтарах: позор они навлекут на наши согбенные головы. Не убережем мы жен своих, – тихо сказал толстый парзиец в полосатом халате.
   Воитель не расслышал его слов, но если бы и понял, то пропустил бы мимо ушей: не хотелось омрачать прогулки.
   – Ты говорила, что тебе нравится море.
   – Да, оно сродни горам. Такое же величественное, только сила гор в их незыблемости, а моря – в его движении, стихийности.
   – Как хорошо ты говоришь. Ну идем, быстрее!
   Постовые на воротах беспрепятственно пропустили их. Какой-то подозрительный герой, а, может, просто искатель приключений, некоторое время плелся за ними, но потом отстал. Они двинулись от города по песчаному берегу. По пути попадались отдельные отряды низших. Твари с нескрываемой злобой поглядывали на гхалхалтара, но приближаться остерегались и трусили в отдалении.
   – Сегодня прекрасная погода.
   – И все-таки зря ты не пустил меня на базар. Я хотела приготовить чего-нибудь повкуснее, да, видно, придется тебе есть вареную рыбу.
   – Ради прогулки с тобой я готов есть сырую рыбу.
   – Тогда не обессудь, – улыбнулась Осерта.
   Они зашли в пальмовую рощу, и город скрылся из вида. Халхидорог остановился, стянул сапоги и с удовольствием почувствовал под ступнями мокрую прохладу песка.
   – Разувайся, так лучше.
   Девушка сняла сандалии.
   – Что теперь?
   – Пройдем дальше. Я вижу, там неплохой пляж.
   Они подошли к маленькому заливу. Песчаные, пригретые солнцем склоны спускались к лазурной воде, в которой отчетливо отражалось ребристое дно. Халхидорог вышел из пальмовой тени, приблизился к ласковому морю и зашел по щиколотку.
   – Хорошо, тепло.
   Сбросив одежду, он побежал от берега. Вокруг него павлиньим хвостом разлетались перламутровые брызги. Наконец Халхидорог упал, уйдя под воду с головой. Осерта внимательно смотрела на море, угадывая, где он собирается вынырнуть. Халхидорог показался совсем не там, где она ожидала, и, стряхивая с волос крупные капли, радостно захохотал:
   – А ты чего ждешь? Иди сюда, ко мне!
   – Я не умею плавать.
   – Ничего, здесь не глубоко. Не утонешь. Я тебя научу.
   Она отложила корзину, которую взяла, думая, что идет на базар, аккуратно свернула накидку…
   Халхидорог с удовольствием запрокинулся на спину и лег на воде. Черные волосы водорослями распластались по волнам. Море слабо покачивало его длинное, уставшее тело, и он чувствовал, как смывается с него накопившаяся за время походов грязь. Наверху раскинулось высокое, голубое, без единого облачка небо, и в тот момент жизнь показалась Халхидорогу столь же безоблачной и необозримой, бесконечной, как будто не шла война…
   – Признаться, я боюсь воды, – раздался голос Осерты.
   Халхидорог очнулся, встал на дно. Она в нерешительности топталась у берега, постепенно пробираясь дальше.
   – Давай, смелее. Вода не кусается, – рассекая волны, он подошел к девушке, взял её за руку. – Сюда, сюда. Дно чувствуешь? Хорошо. Главное, разумно работать руками и ногами, не расходуя лишней силы. Оттолкнись ото дна. Не бойся, я поддержу…
   Через час они сидели, отогреваясь на солнце. Задумчиво перебирая намокшие волосы, Халхидорог улыбнулся:
   – Ну вот, а ты говорила: "Базар". Какой базар? Радуйся, пока живешь, пока есть возможность…

***

   Отпущенные Хамраком Рупин и Китара благополучно добрались до Коны. Кельзан принял их лично и долго расспрашивал о бессмертном. Герои отвечали, что он является одним из мудрейших правителей и вовсе не так жесток, как о нем говорят. Князь кивал головой и улыбался, не то довольно, не то снисходительно. Воины так и не поняли, поверил он им или нет. Наконец Кельзан отпустил героев.
   Рупин и Китара отправились в разные концы города и за две недели, которые они провели в столице после своего возвращения, встретились только раз.
   Заметив воительницу на улице, Рупин окликнул её. Китара обернулась, несколько удивившись. Он быстро подошел к ней и спросил что-то насчет службы. Она пожала плечами, ответив, что все в порядке. Они пошли вместе, наводя страх на парзийцев. По улице пополз шепот:
   – Коли два героя сложили силу свою воедино, значит, дело серьезное. Да оградит нас Вседержитель от подобных гостей.
   Не обращая внимания на трусливых жителей, Рупин шутливо заговорил:
   – Жара опустилась на землю, как если бы знойный ветер пустыни налетел на княжество. Рыбаки рассказывают, что вода в море столь горяча, что они вытаскивают уже вареную рыбу.
   Китара рассеянно кивнула.
   – Что-то омрачило твои светлые мысли?
   – Да, ты прав.
   – Какая же напасть приключилась с тобой?
   – Не знаю.
   – Тогда оставляю в покое. Тебе надо подумать. Долгих дней тебе, – Рупин отступил и нарочито галантно поклонился. – До встречи, и как насчет обещания, излетевшего с твоих сладостных уст, что после похода…
   – Я ничего не обещала, да и конец похода ещё далек. Мы не одолели гхалхалтаров.
   – Э, опять ты за старое. Надо быть благодарным за то, что Хамрак пощадил нас, а то наши тела сглодали бы дикие собаки и кости выбелил бы ветер.
   – Хамрак оказался добр, но я не знаю, какие помыслы погнали его в Парзи? Зачем ему Кона? Разве мала его земля богатствами? Чего ему не хватает?
   – Думаю, Хамраку хватает всего сполна, – усмехнулся лучник. – Волею Вседержителя, он – бессмертный, король, маг. Его желания не знают отказа. Но его подданные алчны. У них есть потаенные желания, которые тревожат их сердце и бередят ум… И у меня тоже есть подобное желание.
   Рупин попытался заглянуть в глаза воительнице, но её взор был устремлен вдаль, и он ничего не смог в нем уловить. "О чем же она размышляет?" – с досадой подумал лучник и вновь заговорил, но Китара молчала. Наконец герой сдался и стал прощаться. Она оживилась и как будто с радостью бросила: "До встречи. Пусть твои стрелы не узнают промаха", – и пошла прочь. Рупин задержался, ожидая, что она, быть может, обернется, но этого не произошло. Наоборот, не оглядываясь, она ускорила шаг и быстро скрылась за домом…
   Тогда Китара почувствовала себя легче. Ей было трудно с Рупином, ибо он был свидетелем её поражения. Он был единственным из людей, кто видел её слабость.

***

   Халхидорог поднялся по белой мраморной лестнице на террасу. Неделю назад на этих ступенях он встретился с Гамаром. Тогда старый военачальник заметил Осерту и прошел мимо, не поздоровавшись. Больше они не виделись, но Халхидорог был уверен, что их отношения ещё более ухудшились и что на совете, куда он направлялся, они будут выступать друг против друга.
   Халхидорог оказался у двери во внутренние покои дома. Стража безмолвно расступилась. Он проследовал в просторную комнату. Распахнутые окна не приносили облегчения: с улицы, как из печки, лился желтоватый жар знойного дня. В помещении было душно, и собравшиеся военачальники часто отирали потные лбы и пили охлажденную воду.
   Лишь один Хамрак, казалось, не страдал от жары. Он сидел спиной к окну, против света, так, что лицо его было плохо различимо. Бессмертный приложил руку к виску, как будто собираясь с мыслями, некоторое время подождал. В комнату вошли ещё три военачальника.
   – Больше никто не придет, – объявил адъютант.
   Хамрак начал неожиданно:
   – Теперь в Вахспандии два короля. Старый – Ульриг Третий, плененный и лишенный власти, и новый – Удгерф Первый, молодой и имеющий за собой силу. Паскаяки все более напористы. Нам также следует пробудиться.
   – Правильно, – поддержал Гамар.
   Все взгляды от бессмертного перекинулись на него. Пользуясь перехваченным вниманием, военачальник быстро заговорил:
   – Надо разобраться с этим прохвостом Кельзаном и идти дальше, взять Фгер и объединиться с силами короля Удгерфа, который к тому времени должен выбить Гостомысла из Хафродуга. Совместную армию двинем на Королевство Трех Мысов. С запада нам поможет Сакр со своими скелетами.
   – То, что Удгерф стал королем, ещё не означает, что он выбьет Гостомысла из столицы, – улыбнулся Хамрак. – Роксуф имеет во Фгере сильный гарнизон и вооружен огненосными орудиями. Кельзан, как ты изволил выразиться, хоть и прохвост, но человек неопасный. Считаю нужным направить наши действия прежде всего на строительство корабельных верфей и крепостей.
   – Зачем нам крепости, если у нас есть самое сильное в мире войско и магия? – поинтересовался Верховный Маг Гархагох.
   – Правильно, но на месте укреплений возникают города, а они нам необходимы. Без них мы ничто, ибо не имеем под собой земли. Когда появятся города, гхалхалтары с Южного континента смогут переехать сюда, и мы познакомим северян со своей культурой. Тогда многие из наших врагов сложат оружие.
   – Извините, но вы не правы, ваше величество, – Гамар подался вперед. – Это невозможно. Нас не поймут. Лаской ничего не добиться. Люди покорятся только перед силой.
   – Да, покорятся, но сила вызывает противодействие, и однажды окажется так, что у нас не хватит войска. Люди восстанут, и горе вам – жестоким завоевателям.
   – Мы не завоеватели, но лишь ваши скромные слуги, – смиренно заметил Гархагох.
   – Хорошо, тогда повинуйтесь, – Хамрак кивнул адъютанту.
   Тот живо развернул карту и прикрепил её к стене. Бессмертный взял полководческий жезл, указал на прибрежную полосу недалеко от залива, через который армия переправилась месяц назад:
   – Мы построим крепость здесь.
   – Разрешите мне взять на себя эту обязанность, – вдруг воскликнул Халхидорог.
   Он хотел поддержать короля, ибо увидел в его словах надежду на мирный исход войны. Кроме того, Халхидорог устал от Коны и чувствовал, что грязный, душный город не может осчастливить Осерту. Поэтому молодой гхалхалтар рвался на свободу, от войска, куда угодно, хоть обратно в степь, лишь бы снова остаться вдвоем с возлюбленной.
   Некромант внимательно посмотрел на ученика.
   – Если ты хочешь, пусть будет так. Я поручаю тебе основать новый город.
   Халхидорог обрадовано кивнул.
   – Твой корпус невелик, а потому я даю тебе вспомогательный отряд барона Ригерга. Вы готовы, барон?
   Все взгляды переместились на сидевшего в углу светловолосого гхалхалтара.
   – Да, конечно, ваше величество.
   – Я знал, что вы поддержите меня. – Улыбка бессмертного стала шире, чем обычно. – Однако нужна вторая крепость. Предлагаю расположить её вот здесь, – жезл уперся в самую южную оконечность Парзийского полуострова.
   – Разрешите мне, – неожиданно для всех вызвался Гамар.
   – Нет, тебе нельзя. Это сделает Дадужх.

***

   Осерта все же пошла на рынок.
   Народу, несмотря на жару, было много. Укрывшиеся под навесами торговцы надрывались, сиплыми голосами расхваливали товар. Покупатели брезгливо осматривали прилавки, пожимали плечами:
   – Что это за работа? Да за такое больше пяти медяков не дашь.
   – Мало. Золотой.
   – Эк ты хватил!
   – Ползолотого!
   – Пять медяков!
   – Ну, добрый человек, смеешься!
   Девушка с интересом прислушивалась к спорам и дивилась: на севере никто не торговался с таким жаром, даже мастер Орлог.
   – Посторонись!
   Осерта быстро отступила. Согнувшись под тяжестью мешка, рядом прошел ободранный человек.
   – Не видишь, куда прешь! – раздался крик сзади.
   Она обернулась – благообразный старик замахнулся на грузчика палкой. Завязалась потасовка, но быстро прекратилась. Осерта направилась дальше и оказалась на улице, где продавались ткани.
   – Шелк! Антимагюрский шелк! Высшего качества!
   – И как только Вседержитель не отсушил твой лживый язык, ведь в Антимагюре шелку отродясь не было!
   – Посмотри! – возмущался торговец.
   Девушка замедлила шаги, разглядывая пестрые накидки и красивые, яркие рулоны.
   – Покупай, хозяйка! – вдруг раздалось у неё над самым ухом.
   Купец с залихватски закрученными усами раскрыл перед ней платье, белое, с кружевами, наверное, очень дорогое.
   – Бери, дешево отдам.
   Осерта наклонилась, чтобы поближе разглядеть роскошное одеяние.
   – Да это ж гхалхалтарка!
   Она вздрогнула и подняла глаза – рядом с ней стоял маленький человечек, тот самый купчишка, которого солдаты Халхидорога так бесцеремонно вышвырнули из дома.
   – Она же с гхалхалтарами заодно. Вишь ты, ходит, разведывает. Ждите, завтра повешают вас.
   Вокруг начала собираться толпа. Чуя недоброе, торговец с залихватскими усами стал незаметно убирать товар.
   – Хватайте её, держите ведьму! – кричал обиженный человек. – Я, честный антимагюрский гражданин, через неё пострадал!
   Парзийцы слушали без азарта, однако их становилось все больше, и задние, напирая на передних, сжимали кольцо вокруг девушки.
   – Вот, смотрите, что сделала? – антимагюрец поднял рукав, оголив огромный синяк.
   Парзийцы оживленно зашевелились, пытаясь поближе рассмотреть ушиб и норовя потрогать.
   – В этой женщине сила тролля, – сочувственно покачал головой благообразный старик.
   Осерту схватили за руку.
   – Ух, потерявшая стыд! Думаешь, если приемлешь в свое лоно гхалхалтаров, так тебе добрых людей обижать можно?
   – Давай её, давай! – поддержали боязливо мнущиеся сзади.
   Вдруг из толпы вырвался человек. Расставив руки, он закрыл девушку.
   – Вы что, последний ум растеряли? Сейчас вы её, а завтра вас за это по трое над каждыми воротами вздернут!
   Парзийцы, смутившись, приутихли. Антимагюрец что-то закричал, но в этот момент на улице показался отряд гхалхалтаров. Толпа поспешно распалась, как будто ничего и не случилось.
   Солдаты приблизились.
   – Что здесь произошло? – лениво поинтересовался начальник отряда.
   Человек, защитивший Осерту, пожал плечами:
   – Ничего особенного, ваша милость.
   Он умоляюще посмотрел в глаза девушки.
   – Да, да, конечно ничего, – подтвердила она.
   Благодарно улыбнувшись, начальник пошел дальше, торопясь как можно быстрее кончить обход и укрыться в тени.

***

   – Почему тот человек называл тебя гхалхалтаркой?
   Осерта только сейчас внимательно посмотрела на своего неожиданного защитника. Он был невысок, загорел, но светловолос, и глаза у него были серые. Не парзиец.
   – Просто я… – девушка замолчала, думая, как бы лучше охарактеризовать свое положение. – Я живу с гхалхалтарами.
   – То есть как?
   – Разделяю с ними все тяготы похода, – Осерта почувствовала себя увереннее и улыбнулась.
   – Но почему? Они же завоеватели, убийцы. Откуда ты?
   – Из Королевства Трех Мысов.
   – Ого! Длинный же ты проделала путь.
   – Дорогу! – раздался крик. Телега, груженная здоровенными ящиками, разделила их.
   Потеряв своего спутника, Осерта в нерешительности остановилась, озираясь вокруг.
   – Я здесь, – он вынырнул из-за подводы, оказавшись рядом.
   – Простите, – девушка замялась, не зная, как обратиться.
   – Зови меня Володиром. Я кормчий, – он махнул рукой в сторону порта, скрытого от них шумными прилавками, словно хотел показать корабль, на котором служил.
   – Значит, вы тоже издалека?
   – Из самой Слатии. Это за тридевять земель отсюда. Надо плыть через все Внутреннее море до Скелетора, а потом оттуда далеко на север.
   Они выбились из базарной толчеи и пошли спокойнее.
   – И все же ты не ответила мне: что такого в гхалхалтарах, отчего ты последовала за ними?
   – А вас это так интересует?
   – Не надо "вас". Я – человек простой, к этому не привык.
   – Значит, интересно?
   – Да. Царь Альфред Черный тоже сказывал, что гхалхалтары очень добрые, а их король мудрый. Может, ты мне поможешь уяснить, почему?
   Девушка задумалась. Володир неотрывно смотрел на её повернутое в профиль лицо, пытаясь угадать ответ. Наконец она произнесла:
   – Сегодня толпа готова была растерзать меня по наущению человека, которому я в жизни не сделала никакого зла, а гхалхалтары на такое неспособны. Конечно, они тоже могут наказать, даже более жестоко, чем люди, но никогда не сделают этого, не разобравшись. Они не милосерднее, но справедливее.
   – А война – это тоже справедливость?
   – Не знаю. Возможно, они считают себя обиженными за то, что несколько тысячелетий назад люди заточили их за Магический Щит.
   – Но чем виноваты мы? Тем, что наши пращуры победили гхалхалтаров? Ведь это давно быльем поросло!
   – Не знаю, не знаю. Я не волшебница и не могу тебе ответить. Я только чувствую, что, если не встречать гхалхалтаров оружием, они тоже будут добрыми и никого не тронут.
   Володир вспомнил смертоносную давку на форт-брейденской пристани и повешенного горшочника. И тут же перед его мысленным взором предстало желтоватое старческое лицо царя Альфреда. Возможно, гхалхалтары и вправду добры? Но тогда кто виноват в войне? Не люди же?
   – А вот и мой дом.
   Кормчий очнулся, взглянул на большое строение на углу улицы. У стены, на которой была нарисована мишень, стояли шесть гхалхалтаров: один метал дротики, остальные наблюдали.
   – Надеюсь, здесь ты в безопасности.
   – Спасибо, большое спасибо. Вот, возьми, – опомнилась Осерта. Она достала несколько монет. – Возьми.
   – Нет, не надо, – Володир отстранил протянутую руку. – Я не приму гхалхалтарских денег. Они прожгут мне ладонь. Может, когда-нибудь потом, но не сейчас.
   – Ой, как неудобно! Хочешь, я принесу еды?
   – Не надо. Благодарю за беседу, – слатиец кивнул и пошел прочь.
   Однако, зайдя за забор, он приостановился и осторожно выглянул на улочку. Постоявшая в растерянности девушка направилась к дому. Заметив её, гхалхалтары у мишени оживились. Метавший отложил дротики и подошел к ней, собираясь взять корзину, но она покачала головой. Володир отвернулся и побрел в сторону рынка. Одна мысль не давала ему покоя: "Гхалхалтары добры и не хотят войны. Тогда почему она продолжается, и кто виноват?"

***

   Халхидорог ворвался в комнату:
   – Прекрасные новости!
   Осерта обернулась к нему. Она ещё не успела отойти после случившегося на рынке и забыть странного северянина. Какие сложные он задавал вопросы. Радость Халхидорога показалась девушке неестественной. Чему можно радоваться, когда вокруг столько неразрешимых проблем?
   – Хамрак надеется на то, что боев с людьми удастся избежать. Для этого он велел начать строительство крепостей и городов. Мне поручено возвести одну из двух крепостей на территории парзийского княжества. Завтра же уходим в поход.
   Осерта недоуменно смотрела на Халхидорога. Он заметил её взгляд и посерьезнел:
   – Ну что ты? Что-нибудь не так?
   – Нет, нет, все в порядке. Просто это как-то неожиданно, – девушка пожала плечами, склонила голову так, что волосы скрыли её лицо.
   – Тогда собирай вещи, а я пойду предупрежу солдат.
   Халхидорог пододвинулся к Осерте, быстро поцеловал её и выскочил наружу. Она вздохнула, поднялась и стала в рассеянности перебирать вещи. Нет, лучше не говорить о том, что случилось на рынке, ибо тогда Халхидорог совсем не будет отпускать её одну, да ещё и озлобится, а ведь он так надеется на мир.

***

   Когда Хамрак получил известие о том, что Халхидорог достиг залива и выбрал место для постройки крепости, а Дадужх со вторым отрядом уже начал работы на южной оконечности Парзийского полуострова, он вдруг подобрел и согласился переехать в княжеский дворец. В течение двух месяцев Кельзан тщетно молил бессмертного перебраться к нему, ибо считал, что это будет символизировать их дружбу. И вот наконец Хамрак согласился! Князь был счастлив, велел выделить гхалхалтарам лучшую половину дворца и приказал устроить завоевателям торжественную встречу.

***

   Стоял осмес. Солнце убавило свой пыл, а в саду было и вовсе хорошо. Кругом росли яркие экзотические цветы, в ветвях вспыхивали разноцветными перьями крикливые птицы.
   Рупин с тоской следил за их радостным мельтешением. Вдруг он оживился и, подавшись вперед, уставился на дорогу, которая вела из Коны к княжескому дворцу. Показалась большая процессия. Идущие заполонили все пространство от города до сада. Рупин с жадностью всматривался в прогалины между деревьями, где появлялись фигуры шагающих и их склоненные лица. Они приближались, и герой уже различал металлические застежки на их по-военному неброских одеждах и тускло сверкающие рукояти мечей. Рупин искал взглядом Хамрака, надеясь увидеть его ещё издали, но листва искусно скрывала бессмертного.
   Гхалхалтары взбирались не торопясь, очевидно, наслаждаясь благоухающей тенью сада. Устав ждать, Рупин направился им навстречу. Увидев лучника, воины приостановились. Герой по обычаю взял колчан и высыпал стрелы на землю в знак того, что не имеет дурных намерений. Так парзийцы встречали самых дорогих гостей. Подивившись, гхалхалтары двинулись вслед за человеком.
   В просветах показались белые стены княжеского дворца. Воздух огласился звонким, радостным воем труб и дробью барабанов. Гхалхалтары вышли на площадь перед дворцом и увидели нарядных музыкантов, тучных сановников, облаченных в пышные, сверкающие одежды, и князя, сидящего в маленьком золоченом паланкине. Музыка вихрем вознеслась к небу, смолкла, затем грянула снова, ещё более оглушительно. Навстречу гостям выбежали полунагие, в искрящихся украшениях танцовщицы, звеня браслетами, закружились в неистовом танце. Воины захлопали, закричали, и их крики влились в многоголосый гвалт труб.
   Хамрак остановил коня, равнодушно дождался конца представления.
   Раскрасневшиеся от пляски танцовщицы отступили назад и скрылись за музыкантами. Тогда бессмертный выехал на середину площади, спешился. Кельзан поднялся и поклонился, не низко, но с подобострастием.
   – Благословенен этот день, когда могу я видеть ваше величество в своем доме.
   Визирь, стоявший у паланкина, щелкнул пальцами, и две девушки из знатных родов поднесли королю цветы, собранные ими в саду. Некромант принял дар, но ничто не изменилось в его лице – та же презрительная улыбка. Кельзан похолодел: "Неужто вспомнит про Антимагюр?" Но вместо того Хамрак спросил: