Страница:
Чтобы убить время Халхидорог ходил на берег и наблюдал за строительством новых пристаней. Закладывали основные опорные столбы. Работать приходилось ночью, во время отлива. Маги светили строителям магическим огнем и помогали затаскивать заточенное с одного конца бревно на глубину. Потом с помощью канатов и магии его переворачивали, и оно в вертикальном положении вонзалось в дно. После строители тяжелыми молотами вбивали его глубже и наваливали у основания громадные булыжники. Стаи маленьких фосфоресцирующих рыбок волшебными искорками плавали на мелководье, освещая воду приятным зеленоватым светом, и как будто пытались помочь усердным рабочим. Халхидорог нередко сам принимал участие в строительстве и потому возвращался в крепость уставшим, перепачканным в мокром песке и водорослях.
Осерте было скучно в его отсутствие. Она лежала, глядя в холодный, мрачный потолок. В первые две ночи девушка пыталась заснуть, но потом решила, что, если сон не идет, надо заняться делом. И она садилась за пряжу.
– Еще не спишь? Нехорошо. Тебе надо спать.
– Жду тебя.
Девушка отложила веретено:
– Как дела на пристанях?
– Нормально. Сегодня установили последние несущие сваи. Завтра приступим к настилу.
Халхидорог зевнул и повалился на кровать.
– Устал? – спросила Осерта, хотя и так видела, что устал.
Она встала и приблизилась к Халхидорогу. Гхалхалтар лежал, закинув руки за голову и прикрыв глаза. Медленно поднималась и опускалась его грудь. В тусклом свете одиноко горящей свечи четко обозначались его сильные, натруженные мышцы, ребра, жилы на изогнутой шее. Девушке вдруг стало жалко воителя. Он изнурял себя тяжелой работой, хотя это было вовсе не нужно. Он пытался ускорить время, которого у них и без того было не так уж много.
– Поскорей бы пришли вести, – произнес Халхидорог.
– Хамрак, наверное, уже прошел четверть пути до Жоговена.
– Да. Я думаю, он возьмет город.
– Конечно возьмет, – прошептала Осерта, пристраиваясь рядом с Халхидорогом.
Она почувствовала его тепло и биение его сердца. Она прикоснулась к его волосам. Они были мокрыми и хранили запах моря. Прошло несколько минут. Было тихо. Осерта слышала лишь размеренное дыхание и сердцебиение Халхидорога. Он уснул.
Девушка лежала ещё час, пока сон наконец не сжалился над ней и не смежил ей веки. Но и во сне её неотступно преследовала мысль о том, кто же она и чью сторону принимает в этой бессмысленной войне.
– Хамрак уже занял пограничные земли! Он преследует отряд графа Этельреда. Через три дня гхалхалтары будут у гор, а оттуда неделя до Жоговена! – прокричал Мефиат в лихорадочном возбуждении.
– Да что ж ты радуешься? Думаешь тебе за то, что ты – гном, бороду не укоротят? – зароптали люди в очереди.
Очередь змеей вытянулась на два десятка шагов, пока в смертельной схватке не сцепилась с толпой, осаждавшей торговые ряды. В очереди стояли желавшие вступить в армию лорда Карена. Одетый в темный балахон писец скользил быстрым, лукавым взглядом по предстающим перед ним людям.
– Как зовут?
– До этого сражался? – задавал он вопросы.
Имя каждого вписывалось в таблицу, и его посылали в места, где формировались различные отряды, в зависимости от того, имел ли он какой-никакой навык ведения боя и если да, то в каком роде войск.
Необычное оживление в торговых рядах было вызвано тем, что на прилавки выбросили много мяса. Обычно овцы паслись на равнине или на зеленых горных лугах, но держать их там стало опасно, ибо передовые гхалхалтарские части могли появиться неожиданно и отбить скот у пастухов. Тогда начался массовый забой. Жоговен наводнили мясом, и жители кинулись на него, ибо предчувствовали, что после этого им придется долго поститься.
– Да что ж ты кость-то кладешь! – раздался гневный женский крик.
– Где кость? Мякоть! Одна мякоть.
Мефиат встал неподалеку от писца, записывавшего добровольцев. Один из жоговенцев узнал его:
– Эй, Мефиат, плешивая твоя борода, что новенького?
Гном так хотел поделиться распиравшими его новостями, что даже пропустил мимо ушей грубое обращение.
– Говорят, лорд Карен выдвинул заслон в тысячу ратников. Они должны будут задержать гхалхалтаров на первых порах при спуске в Жоговенскую долину.
– А может все и обойдется, – неожиданно предположил старик, мявшийся уже в самом начале очереди. – Вдруг Хамрак к нам не пожалует, а, как три года назад, сразу по дороге из Парзи в Грохбундер направиться.
– Ага, тогда он Вертор возьмет, Форт-Брейден, а мы так и будем сидеть рты раззявя.
– Держи карман шире. Будет Хамрак у себя в тылу непокоренный город оставлять, – тут же загалдели люди.
Очередь продвинулась. Сгорбившийся старик оказался напротив писца. Тот обмакнул перо в деревянную чернильницу, покачал головой:
– Куда ж ты дед? На войну что ли?
Сзади засмеялись. Окончательно уничтоженный старик хотел было уже отступить, как вдруг ему на помощь пришел здоровый, толстый жоговенец, возвышавшийся над толпой:
– Записывай его! Авось стрелы таскать сгодится.
– Ладно. Как имя? – писец записал. – До того где-нибудь воевал? Направлю-ка я тебя во вспомогательный…
Граф велел сделать короткую передышку, а потом начинать подъем. Только преодолев пики Жоговенских гор и спустившись в долину, он мог почувствовать, что отряд в безопасности, если это было вообще возможно в условиях военного времени.
Взбираясь, ратники горбились под бременем тяжелого вооружения и хрипло дышали. Капли пота облепили их красные, нахмуренные от усилия лбы. Лучники вели себя раскованней, перескакивая с уступа на уступ. Камни осыпались из-под их легких сандалий и с глухим урчанием скатывались вниз. Несколько раз Этельред замечал орков и мелких чешуйчатых тварей, которые были так напуганы, что предпочли исчезнуть при приближении отряда.
Незадолго до наступления сумерек послышался рев. По мере продвижения людей он нарастал, пока им не стало казаться, что звук льется из самых недр земли. Так мог кричать только один зверь в Жоговенских горах – пещерный дракон. Воины остановились. Надо было идти дальше, но страх прочными колодками сковал их ноги. Пещерные драконы были во много раз больше своих сородичей, которых люди использовали в своем войске. Они могли одним ударом хвоста смести сотню. Этельред не на шутку взволновался: если дракон проснулся и собирается выйти на охоту, он может уничтожить их всех. И это когда тридцатитысячная гхалхалтарская армия идет по пятам! Отступать было нельзя, и граф приказал продвигаться вперед. Собрав всю свою волю, чтобы подавить разбуженный ревом дракона страх, солдаты продолжали подъем.
Через четверть часа они очутились на невысоком взгорье, и увидели пещерного дракона. Он лежал, обхватив соседнюю гору крепким кольцом стальных мышц, облаченных в броню чешуи. Зверь был явно встревожен и не обратил на отряд никакого внимания. Разметав гигантские кожистые крылья, дракон в бешенстве хлопал ими по воздуху, но даже треск рассекаемого пространства тонул в его неистовом реве. Приглядевшись, завороженные люди различили десяток черных фигур ростом не менее пяти шагов. Они скакали по кругу и метали в дракона здоровенные булыжники и огненные вспышки. Этельред догадался, что это горные великаны, которые телепатически атаковали Хозяина гор и связали его магическими путами. Однако тот ещё не думал сдаваться и пытался высвободиться.
Граф поскакал в разлом ущелья, указывая солдатам безопасную дорогу. Оправившись от величия увиденного, воины поспешили вниз. Они до сих пор не верили, что им посчастливилось столкнуться с великанами и драконом, когда те были всецело заняты друг другом.
С полчаса отряд брел по дну ущелья, а затем вновь начал подъем. Склон был пологим, и конь графа спокойно преодолевал его уступы.
Небо потемнело и кокетливо украсило себя драгоценными каменьями звезд. Из сумрака выплыл хрупкий молодой месяц. Этельред приказал останавливаться. Выставив дозор, граф подошел к своей скромной палатке, расположенной посреди лагеря.
Сон не шел к нему. Ноющая, то утихающая, то вдруг острая боль в груди не давала уснуть. Граф попросил оруженосца принести лекарство. Выпив его, он, в какой раз проклиная свое старое, измученное многочисленными походами тело, снова лег. Стало легче, и Этельред почувствовал, что скоро хотя бы на несколько часов получит долгожданный отдых, и прежде, чем заснуть, успел подумать, как странно получается в жизни: "Вокруг идет война, решается судьба мира, сотни беженцев и солдат спешат через горы, а великаны и драконы не обращают на это внимания. Они не глупы, об этом сказано во многих книгах. Они должны понимать, что скоро придут гхалхалтары, но не пытаются защитить Королевство Трех Мысов от нашествия. Эти существа словно бы смотрят на все с иной стороны. Может, так жить правильнее? Кто его знает. Все-таки гхалхалтары – гады и их надо уничтожить"…
Воодушевленные энтузиазмом командира, солдаты бодро штурмовали горы. Остальная армия ещё только подтягивалась к подножию первых низких скал, когда отряд Гамара уже достиг вершины и остановился.
Несмотря на все свое рвение, военачальник решил дождаться основных сил и уже потом двигаться дальше. Мысль о том, что впереди в нескольких днях пути находится богатый людской город не давала гхалхалтару покоя. Впереди были только горы. Великими волнами застывшего океана они уходили вдаль, поражая глаз обилием красок. Зеленые, бурые, серые склоны поднимались ввысь, чтобы низвергнуться во впадины ущелий, чтобы треснуть и осыпаться брызгами щебня. У одного из таких обвалов Гамар вдруг заметил обоз беженцев из степи. "Думают спастись? – со злорадством подумал военачальник. – Не хотят нас видеть? Тогда не увидят и своих!"
– Эй, – кликнул гхалхалтар ближнего сотника. – Вели десяти троллям догнать вон тех людей.
– Схватить их?
Гамар пожал плечами:
– Как угодно. На рассмотрение троллей.
Угадав судьбу мирного обоза, сотник с легким сожалением взглянул на него, но пошел отдавать приказание.
Гамар видел, как тролли устремились к обвалу, и им завладело радостное чувство, которое испытывает пращник, выпустивший камень прямо в голову противника. Гамар почувствовал свою силу и неотвратимость удара. Теперь, даже если он захотел бы предотвратить его, он бы не смог. Это особенно понравилось военачальнику. Люди заметили троллей и кинулись врассыпную. Гамар услышал их далекие, приглушенные расстоянием и ветром крики и удовлетворенно подумал: "Молодой Гихарг, погибший при переправе, отомщен".
Мефиат Сплетник нырнул в толпу и, заметив знакомого солдата, шепнул:
– Лорд Карен едет сюда.
Солдат сразу не поверил, но по рядам побежал слух:
– Едет сам командующий армией.
Люди подтянулись и, сознавая, что лорд Карен, быть может, уже незаметно следит за ними, старались выполнить все команды наилучшим образом.
– В шеренгу! Сми-ирно! – прокричал офицер.
Отряд замер, и тут все увидели появившихся всадников. Впереди ехал невысокий мужчина лет сорока с умным, несколько уставшим лицом. Он поравнялся с офицером, и раздалось громогласное приветствие. Лорд Карен кивнул, остановил коня и медленно оглядел солдат. Только у единиц были кольчуги или кирасы, остальные носили плохенькие кожаные куртки, которые не спасали ни от стрел, ни от ударов копий и мечей. Городские арсеналы не смогли обеспечить всех добровольцев хорошим оружием, и оно также было только у избранных. Тем, кто записывался последними, достались обычные топоры, годные для рубки дров, но никак не для битвы с гхалхалтарами.
– Что это за отряд? – поинтересовался Карен.
– Третий ополченческий, – резво отрапортовал командир.
– Сколько людей?
– Девяносто человек, ваша милость.
– Как обучены?
Офицер замялся:
– Трудно обучать. По большей части все люди мастеровые – к оружию не приученные.
Лорд Карен кивнул. В толпе новобранцев он различил лишь два-три молодых лица. В основном в третий ополченческий отряд записывали пожилых и стариков.
– Продолжайте, не будем вас отвлекать. Завтра получите указания и выйдете на боевые позиции.
Лорд Карен тронул поводья, и мявшаяся позади свита поспешила за ним. Они направлялись в другие районы города, где также шла подготовка добровольческих отрядов.
Хамрак так же, как и все, смотрел вниз. Где-то внизу отступал людской отряд, напавший на них во время переправы, и где-то внизу ждала их армия короля Иоанна. Там должно было произойти решающее сражение, и Смерть пряталась там, в цветущей Жоговенской долине. В серо-багровых морщинистых склонах гор, в фантастических громадах белых облаков, в самом узоре дорог и деревень бессмертный различил её черты – она улыбалась.
Этельред поднимал голову, смотрел на проходящие отряды ополченцев, которые собирались по всему Жоговенскому мысу. Плохо обмундированные, нестройные, они удивительно походили друг на друга. Еще не вступив ни в одну стычку, они выглядели жалкими и потрепанными, как отряды, отступающие с поля боя. Этельред провожал их взглядом полным сожаления, дергал седой ус. Он уже видел гхалхалтаров в действии и знал, что то были настоящие воины. Даже сознание собственной обреченности не сломило их духа. Они были врагами, и граф отдал бы жизнь, чтобы уничтожить их, но он не мог не восхищаться грациозностью и умением, с которым гхалхалтары вступили в неравный бой. Добровольцы шли на смерть. Им было не выстоять против тридцатитысячной неприятельской армии.
– Ну, говори же, бородатый, – надрывно кричала сухая женщина со старым, поблекшим лицом.
– Граф Этельред будет в Жоговене через три дня, – затараторил Мефиат. – Это значит, что гхалхалтары спускаются с гор и, возможно, уже заняли первые селения в долине.
– Крышка нашим, – мрачно процедил кто-то.
– Эх, у моего старика ума хватило в ополченцы податься. Ну какой он солдат, когда из него песок сыпется! – запричитала старая женщина.
– Ну-ну, – подошедший к толпе мужчина с мечом на боку, что обличало в нем воина, попытался успокоить её. – Лорд Карен выставил надежные части ратников у спуска в долину. Они задержат гхалхалтаров.
– Да ты сам-то в то веришь? – закричали женщины. – Чтоб ваши отряды да с такой силищей справились? Зачем же вы тогда стариков забираете?
– Никого мы не забираем. Они сами идут.
– Ага, сами идут! А вот мы тебе сейчас морду начистим! Ишь, жлоб! За спинами стариков отсидеться захотел!
Женщины распалились не на шутку, и солдат поспешил ретироваться. Кто-то швырнул ему вдогонку камень.
Лорд Карен уже знал о начале народных волнений в городе.
На второй день завоеватели оказались на лугах, пышным покрывалом укутывавших подножье гор. Неделю назад там паслось много овец, но теперь солдаты заметили только одного пастуха. Опершись на посох, лысый, с длинной бородой старик внимательно наблюдал, как гхалхалтары подходят к нему. Рядом с ним щипали траву четыре равнодушные овцы. Неизвестно, отчего пастух не увел животных в более безопасное место: оттого ли что они были не его, а хозяйские, или же оттого, что он не рассчитывал на столь скорое появление армии. Однако в тот вечер барон Ригерг порадовал своих воинов и жену парным мясом.
Утром отряд продолжил путь. Деревни впереди были уже совсем рядом и манили солдат уютными строениями и богатыми кладовыми.
Прежде, чем последний раз нырнуть вниз и вывести воинов на равнину, дорога проходила между двумя горными отрогами. Обрамленные темной шевелюрой кустарников, они походили на могучих разбойников, застывших у обочины и подстерегающих нерадивых путников. Если бы люди собирались делать засаду, они засели бы именно здесь. Ригерг понял это и невольно насторожился. Он незаметно оглянулся на обоз – повозки медленно катились вслед за корпусом, и два десятка солдат прикрывали их сзади. Взгляд военачальника скользнул дальше. Основная армия плелась на расстоянии двух ледов, и только корпус Гамара стремительно продвигался вперед и должен был догнать их минут через пять. Барон на мгновение задумался и решил рискнуть. Он глубоко загнал страх, оставив одно подозрение.
Отряд приблизился к опасному месту. Ригерг смутно почувствовал гнетущую тишину над отрогами, как будто кто-то сидел наверху и молчал, выжидая. Утвердившись в своем предположении, барон едва уловимым жестом сделал знак ехавшим в отдалении от него сотникам. Они поняли. Сохраняя спокойствие, гхалхалтары внутренне напряглись. Их руки как бы невзначай легли на рукояти мечей. Ригерг с головой корпуса въехал в полумрак тени отрогов. Барон всматривался в изломы скал, пытаясь различить затаившихся там людей. И вдруг раздался крик, совсем не оттуда, откуда Ригерг ожидал его услышать.
– Ур-а-а!
Кустарники ожили и подались вперед. Людские ратники навалились на неприятеля. Сколь ни были готовы гхалхалтары, но они растерялись.
– Атака! Рассыпным строем в стороны! – закричал Ригерг, и его крик собрал все силы корпуса в один кулак.
Кулак разжался, выпростав смертоносные пальцы – воины ударили в разных направлениях.
Потеряв свое мимолетное преимущество, ратники стали драться осторожнее.
Гамар, завидев сражение впереди, выпустил всех своих троллей. Крылатые твари неудержимым потоком разрезали небо и в мгновение ока очутились у отрогов. Люди дрогнули и подались назад. Ригерг соскочил с коня и высоким зычным голосом прокричал:
– Вверх! Рассыпным строем!
Вместе с половиной отряда он стал подниматься на один из отрогов. Теснимые, ратники принялись кидать камни, но гхалхалтары и тролли были уже наверху.
Противник Ригерга оказался человеком невысокого роста с добродушным лицом. Его меч был короче, и ему было трудно парировать удары барона. Клинок гхалхалтара дважды оказывался прямо у груди ратника, но в последний момент тот уворачивался. С холодной точностью, усмехаясь слабости противника, Ригерг сделал ещё один выпад и увидел, как побледнело лицо человека и расширились его глаза. Барон выдернул меч и огляделся, ища новых врагов. Однако вокруг были одни гхалхалтары.
Ратники бежали. Ригерг не стал преследовать их, и лишь посмотрел, как они бегут по направлению к близлежащей деревеньке и оттуда вместе с перепуганными жителями выливаются на дорогу, ведущую к Жоговену.
– Полагаю, можно начинать, – сказал Карен, сцепляя пальцы рук.
Военачальники не издали ни звука, и с их молчаливого согласия полководец начал:
– Вы все прекрасно знаете, по какому поводу мы собрались. Враг, можно сказать, под стенами. Хамрак уже разбил передовой наш отряд и занял одну равнинную деревню. Пока одну, но завтра он начнет продвижение и покорит ещё десяток.
– Этого нельзя допустить, – высказался лорд Добин.
– Нельзя, но хватит ли у нас сил? – робко поинтересовался командир жоговенского ополчения.
– Не хватит, – отчетливо произнес лорд Карен.
Все застыли.
– И что же вы предлагаете? – наконец спросил Этельред.
– Успокойтесь, в Грохбундере дела идут отлично, – заговорил лорд Добин, но все ожидали слова командующего армией.
– Именно поэтому будет более разумно отойти к Грохбундеру. В горах мы сможем лучше укрепиться, занять каждую расщелину, каждый выступ и, не давая генерального сражения, терзать гхалхалтаров мелкими стычками. В открытом бою мы все равно проиграем.
– Так что же, сдать Жоговен? – Этельред решился за Карена произнести кощунственную мысль.
– Да.
Военачальники посмотрели на Карена и увидели, что он не шутит. Лорд действительно намеревался сдать город. Оттого он и был таким бледным, оттого и дрожали так странно блики в его зрачках. Он родился и вырос в Жоговене. Двадцать лет он правил этим городом и радовался строительству новых домов и расширению окрестных полей. Здесь его все знали и любили.
– Неужели нет никакого варианта?
– Я даю вам время подумать, – кивнул Карен. – Только, пожалуйста, помните, что мы имеем десять тысяч солдат и ещё пятнадцать тысяч необученных ополченцев и орков против хамраковских тридцати.
Все замолчали, осмысливая роковые цифры. Этельред теребил ус. Добин поник головой на руки. Последние месяцы он жил в Грохбундере, и весть о столь бедственном положении людей стала для него настоящим откровением.
Лорд Карен возвел глаза к потолку. Он был украшен тонкой мозаикой, выложенной из морских раковин. Лорд вспомнил, как тридцать лет назад его отец строил этот зал. Теперь Карен словно прощался с ним. Возможно, он сидит в этом мягком удобном, кресле последний раз.
– Итак, ваше решение? – Карен перевел взгляд на военачальников.
Ему показалось, что будет даже легче, если они не согласятся с ним и выскажутся за оборону города. Тогда бы не пришлось уходить. Умереть на родных улицах. Лорд прикрыл глаза и отчетливо представил собственное тело, распростертое на площади среди десятков таких же тел. Наверное, так было бы легче.
Но Этельред сказал:
– Отходим.
И вслед за ним это слово прозвучало еще, и еще, и ещё раз. Оно оглушило лорда Карена, как будто не он первый предложил отступить.
После того, как последний военачальник сказал свое решение, возникла пауза. Однако то была не заминка. То была святая тишина – минута молчания по обреченному городу, и никто не решался её нарушить.
– Прощай, Жоговен, – лорд Карен резко поднялся. – За дело. Все – к своим отрядам. Будем отходить к Грохбундеру.
Он старался казаться бодрым и даже воодушевил остальных. Они зашевелились и заговорили, обсуждая дальнейшие планы. Сам же Карен понял, что все уже не так. Что-то оборвалось в нем – что-то, что дается один раз и уже никогда не возвращается.
Осерте было скучно в его отсутствие. Она лежала, глядя в холодный, мрачный потолок. В первые две ночи девушка пыталась заснуть, но потом решила, что, если сон не идет, надо заняться делом. И она садилась за пряжу.
***
Дверь открылась. Халхидорог стоял на пороге. Он уже умылся после работы. Руки его от долгого напряжения были слегка согнуты, плечи опущены. Взглянув на Осерту, он с трудом улыбнулся, как будто это причиняло ему боль:– Еще не спишь? Нехорошо. Тебе надо спать.
– Жду тебя.
Девушка отложила веретено:
– Как дела на пристанях?
– Нормально. Сегодня установили последние несущие сваи. Завтра приступим к настилу.
Халхидорог зевнул и повалился на кровать.
– Устал? – спросила Осерта, хотя и так видела, что устал.
Она встала и приблизилась к Халхидорогу. Гхалхалтар лежал, закинув руки за голову и прикрыв глаза. Медленно поднималась и опускалась его грудь. В тусклом свете одиноко горящей свечи четко обозначались его сильные, натруженные мышцы, ребра, жилы на изогнутой шее. Девушке вдруг стало жалко воителя. Он изнурял себя тяжелой работой, хотя это было вовсе не нужно. Он пытался ускорить время, которого у них и без того было не так уж много.
– Поскорей бы пришли вести, – произнес Халхидорог.
– Хамрак, наверное, уже прошел четверть пути до Жоговена.
– Да. Я думаю, он возьмет город.
– Конечно возьмет, – прошептала Осерта, пристраиваясь рядом с Халхидорогом.
Она почувствовала его тепло и биение его сердца. Она прикоснулась к его волосам. Они были мокрыми и хранили запах моря. Прошло несколько минут. Было тихо. Осерта слышала лишь размеренное дыхание и сердцебиение Халхидорога. Он уснул.
Девушка лежала ещё час, пока сон наконец не сжалился над ней и не смежил ей веки. Но и во сне её неотступно преследовала мысль о том, кто же она и чью сторону принимает в этой бессмысленной войне.
***
По мере того, как войско неприятеля приближалось, обстановка накалялась и наконец дошла до той отметки, когда город начал бурлить. На улицах собирались толпы обеспокоенных людей. Добровольцам стали раздавать оружие из арсеналов лорда Карена, и в нескольких местах формировались дополнительные ополченческие отряды. Появилась и накипь: бродяги, ободранные беженцы, орки и прочая нечисть, согнанная со всех концов королевства и с трудом укомплектованная в корпуса. Жители ворчали, но были и такие, кому нравилось волнение военного времени. Кружась в водовороте событий, Мефиат Сплетник переживал лучшие дни в своей жизни. Он бередил своими вопросами все наболевшее, вызнавал, подслушивал, а после бежал по кабакам и тавернам разносить услышанное.– Хамрак уже занял пограничные земли! Он преследует отряд графа Этельреда. Через три дня гхалхалтары будут у гор, а оттуда неделя до Жоговена! – прокричал Мефиат в лихорадочном возбуждении.
– Да что ж ты радуешься? Думаешь тебе за то, что ты – гном, бороду не укоротят? – зароптали люди в очереди.
Очередь змеей вытянулась на два десятка шагов, пока в смертельной схватке не сцепилась с толпой, осаждавшей торговые ряды. В очереди стояли желавшие вступить в армию лорда Карена. Одетый в темный балахон писец скользил быстрым, лукавым взглядом по предстающим перед ним людям.
– Как зовут?
– До этого сражался? – задавал он вопросы.
Имя каждого вписывалось в таблицу, и его посылали в места, где формировались различные отряды, в зависимости от того, имел ли он какой-никакой навык ведения боя и если да, то в каком роде войск.
Необычное оживление в торговых рядах было вызвано тем, что на прилавки выбросили много мяса. Обычно овцы паслись на равнине или на зеленых горных лугах, но держать их там стало опасно, ибо передовые гхалхалтарские части могли появиться неожиданно и отбить скот у пастухов. Тогда начался массовый забой. Жоговен наводнили мясом, и жители кинулись на него, ибо предчувствовали, что после этого им придется долго поститься.
– Да что ж ты кость-то кладешь! – раздался гневный женский крик.
– Где кость? Мякоть! Одна мякоть.
Мефиат встал неподалеку от писца, записывавшего добровольцев. Один из жоговенцев узнал его:
– Эй, Мефиат, плешивая твоя борода, что новенького?
Гном так хотел поделиться распиравшими его новостями, что даже пропустил мимо ушей грубое обращение.
– Говорят, лорд Карен выдвинул заслон в тысячу ратников. Они должны будут задержать гхалхалтаров на первых порах при спуске в Жоговенскую долину.
– А может все и обойдется, – неожиданно предположил старик, мявшийся уже в самом начале очереди. – Вдруг Хамрак к нам не пожалует, а, как три года назад, сразу по дороге из Парзи в Грохбундер направиться.
– Ага, тогда он Вертор возьмет, Форт-Брейден, а мы так и будем сидеть рты раззявя.
– Держи карман шире. Будет Хамрак у себя в тылу непокоренный город оставлять, – тут же загалдели люди.
Очередь продвинулась. Сгорбившийся старик оказался напротив писца. Тот обмакнул перо в деревянную чернильницу, покачал головой:
– Куда ж ты дед? На войну что ли?
Сзади засмеялись. Окончательно уничтоженный старик хотел было уже отступить, как вдруг ему на помощь пришел здоровый, толстый жоговенец, возвышавшийся над толпой:
– Записывай его! Авось стрелы таскать сгодится.
– Ладно. Как имя? – писец записал. – До того где-нибудь воевал? Направлю-ка я тебя во вспомогательный…
***
Отряд Этельреда подъехал к подножию гор. Было четыре часа пополудни, и солнце, уже теряя свою высоту, жадно цеплялось лучами за уступы скал.Граф велел сделать короткую передышку, а потом начинать подъем. Только преодолев пики Жоговенских гор и спустившись в долину, он мог почувствовать, что отряд в безопасности, если это было вообще возможно в условиях военного времени.
Взбираясь, ратники горбились под бременем тяжелого вооружения и хрипло дышали. Капли пота облепили их красные, нахмуренные от усилия лбы. Лучники вели себя раскованней, перескакивая с уступа на уступ. Камни осыпались из-под их легких сандалий и с глухим урчанием скатывались вниз. Несколько раз Этельред замечал орков и мелких чешуйчатых тварей, которые были так напуганы, что предпочли исчезнуть при приближении отряда.
Незадолго до наступления сумерек послышался рев. По мере продвижения людей он нарастал, пока им не стало казаться, что звук льется из самых недр земли. Так мог кричать только один зверь в Жоговенских горах – пещерный дракон. Воины остановились. Надо было идти дальше, но страх прочными колодками сковал их ноги. Пещерные драконы были во много раз больше своих сородичей, которых люди использовали в своем войске. Они могли одним ударом хвоста смести сотню. Этельред не на шутку взволновался: если дракон проснулся и собирается выйти на охоту, он может уничтожить их всех. И это когда тридцатитысячная гхалхалтарская армия идет по пятам! Отступать было нельзя, и граф приказал продвигаться вперед. Собрав всю свою волю, чтобы подавить разбуженный ревом дракона страх, солдаты продолжали подъем.
Через четверть часа они очутились на невысоком взгорье, и увидели пещерного дракона. Он лежал, обхватив соседнюю гору крепким кольцом стальных мышц, облаченных в броню чешуи. Зверь был явно встревожен и не обратил на отряд никакого внимания. Разметав гигантские кожистые крылья, дракон в бешенстве хлопал ими по воздуху, но даже треск рассекаемого пространства тонул в его неистовом реве. Приглядевшись, завороженные люди различили десяток черных фигур ростом не менее пяти шагов. Они скакали по кругу и метали в дракона здоровенные булыжники и огненные вспышки. Этельред догадался, что это горные великаны, которые телепатически атаковали Хозяина гор и связали его магическими путами. Однако тот ещё не думал сдаваться и пытался высвободиться.
Граф поскакал в разлом ущелья, указывая солдатам безопасную дорогу. Оправившись от величия увиденного, воины поспешили вниз. Они до сих пор не верили, что им посчастливилось столкнуться с великанами и драконом, когда те были всецело заняты друг другом.
С полчаса отряд брел по дну ущелья, а затем вновь начал подъем. Склон был пологим, и конь графа спокойно преодолевал его уступы.
Небо потемнело и кокетливо украсило себя драгоценными каменьями звезд. Из сумрака выплыл хрупкий молодой месяц. Этельред приказал останавливаться. Выставив дозор, граф подошел к своей скромной палатке, расположенной посреди лагеря.
Сон не шел к нему. Ноющая, то утихающая, то вдруг острая боль в груди не давала уснуть. Граф попросил оруженосца принести лекарство. Выпив его, он, в какой раз проклиная свое старое, измученное многочисленными походами тело, снова лег. Стало легче, и Этельред почувствовал, что скоро хотя бы на несколько часов получит долгожданный отдых, и прежде, чем заснуть, успел подумать, как странно получается в жизни: "Вокруг идет война, решается судьба мира, сотни беженцев и солдат спешат через горы, а великаны и драконы не обращают на это внимания. Они не глупы, об этом сказано во многих книгах. Они должны понимать, что скоро придут гхалхалтары, но не пытаются защитить Королевство Трех Мысов от нашествия. Эти существа словно бы смотрят на все с иной стороны. Может, так жить правильнее? Кто его знает. Все-таки гхалхалтары – гады и их надо уничтожить"…
***
Гамар хотел быстрее достичь цветущей Жоговенской долины и отплатить людям за все, начиная с того, что они полторы тысячи лет назад загнали его предков за Магический Щит и кончая маленькой неудачей при переправе, поэтому корпус Гамара шел впереди всех.Воодушевленные энтузиазмом командира, солдаты бодро штурмовали горы. Остальная армия ещё только подтягивалась к подножию первых низких скал, когда отряд Гамара уже достиг вершины и остановился.
Несмотря на все свое рвение, военачальник решил дождаться основных сил и уже потом двигаться дальше. Мысль о том, что впереди в нескольких днях пути находится богатый людской город не давала гхалхалтару покоя. Впереди были только горы. Великими волнами застывшего океана они уходили вдаль, поражая глаз обилием красок. Зеленые, бурые, серые склоны поднимались ввысь, чтобы низвергнуться во впадины ущелий, чтобы треснуть и осыпаться брызгами щебня. У одного из таких обвалов Гамар вдруг заметил обоз беженцев из степи. "Думают спастись? – со злорадством подумал военачальник. – Не хотят нас видеть? Тогда не увидят и своих!"
– Эй, – кликнул гхалхалтар ближнего сотника. – Вели десяти троллям догнать вон тех людей.
– Схватить их?
Гамар пожал плечами:
– Как угодно. На рассмотрение троллей.
Угадав судьбу мирного обоза, сотник с легким сожалением взглянул на него, но пошел отдавать приказание.
Гамар видел, как тролли устремились к обвалу, и им завладело радостное чувство, которое испытывает пращник, выпустивший камень прямо в голову противника. Гамар почувствовал свою силу и неотвратимость удара. Теперь, даже если он захотел бы предотвратить его, он бы не смог. Это особенно понравилось военачальнику. Люди заметили троллей и кинулись врассыпную. Гамар услышал их далекие, приглушенные расстоянием и ветром крики и удовлетворенно подумал: "Молодой Гихарг, погибший при переправе, отомщен".
***
Площадь на северной окраине Жоговена была заполнена вооруженными людьми. Выполняя команды офицера, они то собирались в шеренги и кололи воображаемого противника, то рассыпались на отдельные группки по два-три человека. Меж ними носились маленькие, юркие орки и гномы.Мефиат Сплетник нырнул в толпу и, заметив знакомого солдата, шепнул:
– Лорд Карен едет сюда.
Солдат сразу не поверил, но по рядам побежал слух:
– Едет сам командующий армией.
Люди подтянулись и, сознавая, что лорд Карен, быть может, уже незаметно следит за ними, старались выполнить все команды наилучшим образом.
– В шеренгу! Сми-ирно! – прокричал офицер.
Отряд замер, и тут все увидели появившихся всадников. Впереди ехал невысокий мужчина лет сорока с умным, несколько уставшим лицом. Он поравнялся с офицером, и раздалось громогласное приветствие. Лорд Карен кивнул, остановил коня и медленно оглядел солдат. Только у единиц были кольчуги или кирасы, остальные носили плохенькие кожаные куртки, которые не спасали ни от стрел, ни от ударов копий и мечей. Городские арсеналы не смогли обеспечить всех добровольцев хорошим оружием, и оно также было только у избранных. Тем, кто записывался последними, достались обычные топоры, годные для рубки дров, но никак не для битвы с гхалхалтарами.
– Что это за отряд? – поинтересовался Карен.
– Третий ополченческий, – резво отрапортовал командир.
– Сколько людей?
– Девяносто человек, ваша милость.
– Как обучены?
Офицер замялся:
– Трудно обучать. По большей части все люди мастеровые – к оружию не приученные.
Лорд Карен кивнул. В толпе новобранцев он различил лишь два-три молодых лица. В основном в третий ополченческий отряд записывали пожилых и стариков.
– Продолжайте, не будем вас отвлекать. Завтра получите указания и выйдете на боевые позиции.
Лорд Карен тронул поводья, и мявшаяся позади свита поспешила за ним. Они направлялись в другие районы города, где также шла подготовка добровольческих отрядов.
***
Армия медленно заползла на горные вершины и замерла. Хамрак велел объявить привал. Однако, вопреки обыкновению, солдаты не сразу опустились на землю и принялись за еду. Несколько минут они молча стояли, ибо так было лучше видно открывшуюся обозрению местность. Три года назад, в 147-ом, войско отступало другой дорогой, проходившей севернее, и Жоговенскую долину почти все гхалхалтары видели впервые. Сквозь голубоватую дымку расстояния она светилась мягким зеленым светом впитавших солнечное тепло трав. В легком тумане селения были едва различимы, и с тем большей жадностью вглядывались гхалхалтары в призрачные скопления крохотных домов и белую паутину дорог. Через два дня они будут там.Хамрак так же, как и все, смотрел вниз. Где-то внизу отступал людской отряд, напавший на них во время переправы, и где-то внизу ждала их армия короля Иоанна. Там должно было произойти решающее сражение, и Смерть пряталась там, в цветущей Жоговенской долине. В серо-багровых морщинистых склонах гор, в фантастических громадах белых облаков, в самом узоре дорог и деревень бессмертный различил её черты – она улыбалась.
***
Теперь конь Этельреда ступал по ухоженной дороге долины. До Жоговена оставалось пять дней пути, и все же граф не чувствовал себя спасенным. Что толку, что он ушел от гхалхалтаров в горах и в степи. Они все равно настигнут его. Возможно, он приедет в Жоговен, а Карен тут же отправит его на опасный участок фронта. И Этельред уже смирился с мыслью о неотвратимой встрече с гхалхалтарами. Граф понимал, что бой неизбежен, но теперь он осознал, что это сражение будет не в пользу людей. У них было меньше сил.Этельред поднимал голову, смотрел на проходящие отряды ополченцев, которые собирались по всему Жоговенскому мысу. Плохо обмундированные, нестройные, они удивительно походили друг на друга. Еще не вступив ни в одну стычку, они выглядели жалкими и потрепанными, как отряды, отступающие с поля боя. Этельред провожал их взглядом полным сожаления, дергал седой ус. Он уже видел гхалхалтаров в действии и знал, что то были настоящие воины. Даже сознание собственной обреченности не сломило их духа. Они были врагами, и граф отдал бы жизнь, чтобы уничтожить их, но он не мог не восхищаться грациозностью и умением, с которым гхалхалтары вступили в неравный бой. Добровольцы шли на смерть. Им было не выстоять против тридцатитысячной неприятельской армии.
***
Мефиат Сплетник кичливо выпятил грудь, наслаждаясь тем, что он оказался в центре всеобщего внимания. Вокруг него собралась приличная толпа. Сейчас в ней было больше женщин, ибо многие мужчины либо добровольцами покинули город, либо рассредоточились по стенам. У них уже не было времени бродить по улицам.– Ну, говори же, бородатый, – надрывно кричала сухая женщина со старым, поблекшим лицом.
– Граф Этельред будет в Жоговене через три дня, – затараторил Мефиат. – Это значит, что гхалхалтары спускаются с гор и, возможно, уже заняли первые селения в долине.
– Крышка нашим, – мрачно процедил кто-то.
– Эх, у моего старика ума хватило в ополченцы податься. Ну какой он солдат, когда из него песок сыпется! – запричитала старая женщина.
– Ну-ну, – подошедший к толпе мужчина с мечом на боку, что обличало в нем воина, попытался успокоить её. – Лорд Карен выставил надежные части ратников у спуска в долину. Они задержат гхалхалтаров.
– Да ты сам-то в то веришь? – закричали женщины. – Чтоб ваши отряды да с такой силищей справились? Зачем же вы тогда стариков забираете?
– Никого мы не забираем. Они сами идут.
– Ага, сами идут! А вот мы тебе сейчас морду начистим! Ишь, жлоб! За спинами стариков отсидеться захотел!
Женщины распалились не на шутку, и солдат поспешил ретироваться. Кто-то швырнул ему вдогонку камень.
Лорд Карен уже знал о начале народных волнений в городе.
***
Жоговенские горы почтительно огибали долину, и уходили дальше на запад к Грохбундеру. Как и ожидал Карен, на этот раз Хамрак выбрал иной путь. Гхалхалтарское войско начало спуск к Жоговену.На второй день завоеватели оказались на лугах, пышным покрывалом укутывавших подножье гор. Неделю назад там паслось много овец, но теперь солдаты заметили только одного пастуха. Опершись на посох, лысый, с длинной бородой старик внимательно наблюдал, как гхалхалтары подходят к нему. Рядом с ним щипали траву четыре равнодушные овцы. Неизвестно, отчего пастух не увел животных в более безопасное место: оттого ли что они были не его, а хозяйские, или же оттого, что он не рассчитывал на столь скорое появление армии. Однако в тот вечер барон Ригерг порадовал своих воинов и жену парным мясом.
Утром отряд продолжил путь. Деревни впереди были уже совсем рядом и манили солдат уютными строениями и богатыми кладовыми.
Прежде, чем последний раз нырнуть вниз и вывести воинов на равнину, дорога проходила между двумя горными отрогами. Обрамленные темной шевелюрой кустарников, они походили на могучих разбойников, застывших у обочины и подстерегающих нерадивых путников. Если бы люди собирались делать засаду, они засели бы именно здесь. Ригерг понял это и невольно насторожился. Он незаметно оглянулся на обоз – повозки медленно катились вслед за корпусом, и два десятка солдат прикрывали их сзади. Взгляд военачальника скользнул дальше. Основная армия плелась на расстоянии двух ледов, и только корпус Гамара стремительно продвигался вперед и должен был догнать их минут через пять. Барон на мгновение задумался и решил рискнуть. Он глубоко загнал страх, оставив одно подозрение.
Отряд приблизился к опасному месту. Ригерг смутно почувствовал гнетущую тишину над отрогами, как будто кто-то сидел наверху и молчал, выжидая. Утвердившись в своем предположении, барон едва уловимым жестом сделал знак ехавшим в отдалении от него сотникам. Они поняли. Сохраняя спокойствие, гхалхалтары внутренне напряглись. Их руки как бы невзначай легли на рукояти мечей. Ригерг с головой корпуса въехал в полумрак тени отрогов. Барон всматривался в изломы скал, пытаясь различить затаившихся там людей. И вдруг раздался крик, совсем не оттуда, откуда Ригерг ожидал его услышать.
– Ур-а-а!
Кустарники ожили и подались вперед. Людские ратники навалились на неприятеля. Сколь ни были готовы гхалхалтары, но они растерялись.
– Атака! Рассыпным строем в стороны! – закричал Ригерг, и его крик собрал все силы корпуса в один кулак.
Кулак разжался, выпростав смертоносные пальцы – воины ударили в разных направлениях.
Потеряв свое мимолетное преимущество, ратники стали драться осторожнее.
Гамар, завидев сражение впереди, выпустил всех своих троллей. Крылатые твари неудержимым потоком разрезали небо и в мгновение ока очутились у отрогов. Люди дрогнули и подались назад. Ригерг соскочил с коня и высоким зычным голосом прокричал:
– Вверх! Рассыпным строем!
Вместе с половиной отряда он стал подниматься на один из отрогов. Теснимые, ратники принялись кидать камни, но гхалхалтары и тролли были уже наверху.
Противник Ригерга оказался человеком невысокого роста с добродушным лицом. Его меч был короче, и ему было трудно парировать удары барона. Клинок гхалхалтара дважды оказывался прямо у груди ратника, но в последний момент тот уворачивался. С холодной точностью, усмехаясь слабости противника, Ригерг сделал ещё один выпад и увидел, как побледнело лицо человека и расширились его глаза. Барон выдернул меч и огляделся, ища новых врагов. Однако вокруг были одни гхалхалтары.
Ратники бежали. Ригерг не стал преследовать их, и лишь посмотрел, как они бегут по направлению к близлежащей деревеньке и оттуда вместе с перепуганными жителями выливаются на дорогу, ведущую к Жоговену.
***
Лорд Карен оглядел собравшихся. Их было много. Все военачальники, кроме тех, кто находился на передовой у самого входа в долину, были собраны в одном зале для того, чтобы после совета быстрокрылые драконы вновь разнесли их по отрядам. Присутствовал и лорд Добин, и добравшийся до Жоговена граф Этельред.– Полагаю, можно начинать, – сказал Карен, сцепляя пальцы рук.
Военачальники не издали ни звука, и с их молчаливого согласия полководец начал:
– Вы все прекрасно знаете, по какому поводу мы собрались. Враг, можно сказать, под стенами. Хамрак уже разбил передовой наш отряд и занял одну равнинную деревню. Пока одну, но завтра он начнет продвижение и покорит ещё десяток.
– Этого нельзя допустить, – высказался лорд Добин.
– Нельзя, но хватит ли у нас сил? – робко поинтересовался командир жоговенского ополчения.
– Не хватит, – отчетливо произнес лорд Карен.
Все застыли.
– И что же вы предлагаете? – наконец спросил Этельред.
– Успокойтесь, в Грохбундере дела идут отлично, – заговорил лорд Добин, но все ожидали слова командующего армией.
– Именно поэтому будет более разумно отойти к Грохбундеру. В горах мы сможем лучше укрепиться, занять каждую расщелину, каждый выступ и, не давая генерального сражения, терзать гхалхалтаров мелкими стычками. В открытом бою мы все равно проиграем.
– Так что же, сдать Жоговен? – Этельред решился за Карена произнести кощунственную мысль.
– Да.
Военачальники посмотрели на Карена и увидели, что он не шутит. Лорд действительно намеревался сдать город. Оттого он и был таким бледным, оттого и дрожали так странно блики в его зрачках. Он родился и вырос в Жоговене. Двадцать лет он правил этим городом и радовался строительству новых домов и расширению окрестных полей. Здесь его все знали и любили.
– Неужели нет никакого варианта?
– Я даю вам время подумать, – кивнул Карен. – Только, пожалуйста, помните, что мы имеем десять тысяч солдат и ещё пятнадцать тысяч необученных ополченцев и орков против хамраковских тридцати.
Все замолчали, осмысливая роковые цифры. Этельред теребил ус. Добин поник головой на руки. Последние месяцы он жил в Грохбундере, и весть о столь бедственном положении людей стала для него настоящим откровением.
Лорд Карен возвел глаза к потолку. Он был украшен тонкой мозаикой, выложенной из морских раковин. Лорд вспомнил, как тридцать лет назад его отец строил этот зал. Теперь Карен словно прощался с ним. Возможно, он сидит в этом мягком удобном, кресле последний раз.
– Итак, ваше решение? – Карен перевел взгляд на военачальников.
Ему показалось, что будет даже легче, если они не согласятся с ним и выскажутся за оборону города. Тогда бы не пришлось уходить. Умереть на родных улицах. Лорд прикрыл глаза и отчетливо представил собственное тело, распростертое на площади среди десятков таких же тел. Наверное, так было бы легче.
Но Этельред сказал:
– Отходим.
И вслед за ним это слово прозвучало еще, и еще, и ещё раз. Оно оглушило лорда Карена, как будто не он первый предложил отступить.
После того, как последний военачальник сказал свое решение, возникла пауза. Однако то была не заминка. То была святая тишина – минута молчания по обреченному городу, и никто не решался её нарушить.
– Прощай, Жоговен, – лорд Карен резко поднялся. – За дело. Все – к своим отрядам. Будем отходить к Грохбундеру.
Он старался казаться бодрым и даже воодушевил остальных. Они зашевелились и заговорили, обсуждая дальнейшие планы. Сам же Карен понял, что все уже не так. Что-то оборвалось в нем – что-то, что дается один раз и уже никогда не возвращается.