Крюков Дмитрий Владимирович. Хроника Великой войны

   Ночью, во сне, её жесткая рука стискивала ему горло и он боролся, кричал, задыхался. Он рывком садился на кровати, и в висках дико, до помутнения в глазах, стучала кровь. Комната плыла и уходила во тьму. Грань между мирами стиралась. И некромант видел черные мечущиеся тени. Они смеялись ему в лицо и надрывно кричали: "Война! Война!"
   И так каждую ночь.
   Порой, когда становилось совсем невмоготу, в голове мелькала отчаянная мысль: "А что если бросить все? Отречься? Уж если нельзя сделать народы счастливыми, то надо отказаться от власти". Яркой молнией мысль эта разгоняла мрак и ужас, накопившиеся в душе короля, но, быстротечная, как вспышка, она тут же угасала: "Если не я, то войну поведет другой. Это неизбежно, но тогда неизвестно, кто будет вершить судьбами мира". Любой из его полководцев посчитает себя всемогущественнейшим властителем и не остановится до тех пор, пока все города не будут лежать в руинах, и он не увенчает свое имя позорной славой диктатора. Взять хотя бы Халхидорога…
   Нет, раз уж так суждено, бессмертный Хамрак понесет тяжелое бремя власти. Как страшно быть диктатором, невольным разрушителем чужих судеб! Так пусть эти муки достанутся ему одному. Своей жертвой он спасет сотни жизней и одну душу. Душу того, кто мог бы встать на его место.

***

   Три месяца назад за этим столом в форт-брейденском замке сидели пентакреонцы. Они знали, что снаружи режут их собратьев по ордену.
   Сейчас здесь тоже сидят пентакреонцы, но их значительно меньше. И вновь убивают их братьев, однако жертв гораздо больше. Хамрак так же смотрит на застывшее пламя свечи. Гхалхалтары, разместившиеся по обе стороны стола, так же суровы, и так же веет от них мрачной торжественностью, но теперь они не сидят молча. Идет совет, и каждый высказывает свое мнение.
   Слово взял Гамар-комендант. Все почтительно смолкли.
   – Замок хорошо укреплен. Сегодня ночью мы успешно отбили магическую атаку противника. Осадные орудия не нанесли серьезных повреждений. Рухнул лишь деревянный переход между Въездной и Южной башнями. Настроение гарнизона отличное, провиант и амуниция запасены. Крепость выстоит.
   Пентакреонцы не понимали чужеродной гхалхалтарской речи, но по бодрому тону коменданта догадывались о смысле его слов.
   – Что думает умный Гамар по поводу обороны города?
   – Необходимо сделать вылазку и остудить людской пыл. Недовольных в городе развесить по улицам для острастки.
   – Жители беспокойны. Они подтачивают нас изнутри.
   Реплика принадлежала Гархагоху, Верховному Магу гхалхалтаров.
   – Вы тоже предлагаете вылазку?
   Гархагох нахмурился:
   – Я ничего не предлагаю, лишь констатирую факт.
   – Факт не требующий констатации… Итак, ваши идеи, – Хамрак обвел взглядом присутствующих.
   Сэр Данвельд уткнулся подбородком в ладони. Идеи, мысли, мнения, а положение гадкое: девять членов ордена ночью бежали к людям. Пока об этом знали немногие. И стоит ли говорить? Да и как сказать? Пентакреонец вскидывал взгляд, ища помощи в бездонных глазах короля, но натыкался лишь на благодушное спокойствие. И чем добрее казался Данвельду взор Хамрака, тем больше он боялся сказать правду.
   – Почему вы молчите, сэр Данвельд? Каково положение в ордене, – некромант чуть подался вперед.
   Улыбка острыми белыми зубами разорвала его седую бороду. Жуткая улыбка, и не понять что это – простой вопрос или начало допроса?
   – Ваше величество, после подхода войск Иоанна… – Сэр Данвельд замолчал: утаить? Но вдруг Хамрак знает. Сказать? А собратья? – Ваше величество, ночью дезертировало девять человек.
   Фраза прозвучала глухо, как удар погребального набата.
   – Они не хотят сражаться против людей?
   – Да. К сожалению, они хотят сражаться против вас.
   Хамрак откинулся на спинку. На лице – добрейшая улыбка:
   – Спасибо за откровенность, сэр Данвельд. Это дорого стоит, очень дорого… А что у вас, Халхидорог Гарэльд Эмберг?
   Новоиспеченный командир корпуса сидел на углу стола. Это был его первый военный совет. Хамрак при всех обратился к нему, поинтересовался мнением.
   – Ваше величество, я… – гхалхалтар перевел дыхание. Он имел свой особый взгляд на ведение боевых действий. – Ваше величество, в сложившейся ситуации, лишившись поддержки с моря, мы одолеем людей в открытом бою, но потеряем до десяти тысяч солдат из элитных частей. Надо решить, хотим ли мы славы и огромных потерь среди своих соотечественников или желаем позорного отступления, оставляющего нам, однако, большие надежды и полные отряды. Я предлагаю покинуть город – здесь нас ненавидят.
   Откинув назад упавшую на лицо прядь, Халхидорог смотрел прямо в искрящиеся зрачки короля. Начальники склонили головы, пряча глаза. Никто не осмеливался поставить вопрос так остро.
   Молчание длилось долго. Холодная паутина опутала мозг, расползаясь по телу. Халхидорог застыл и упрямо смотрел в смеющиеся глаза некроманта. Воитель – воля! Собрав волю, он стряхнул с себя оцепенение, пошевелился. Скрипнул стул. Тишина, лопнув, как лед, разлетелась осколками недовольных голосов:
   – Как?! Покинуть Форт-Брейден?!
   – Уйти? Безумие!
   – Молод еще!
   – Стойте, – спокойный жесткий голос оборвал возгласы недовольства. – Он прав. Мы покинем город.
   Хамрак встал. Он уже давно принял решение и лишь забавлялся, глядя, как седобородые мужи, словно мальчишки, спорят, волнуются, боятся, когда по сути ничто не зависит от них. Смерть заберет их всех, так почему они считают себя в праве распоряжаться жизнью, ведь жизнь сильнее смерти…

***

   Солнце холодными белыми лучами танцевало на гребнях волн, на окутанных туманами утесах. Обычное декабрьское утро.
   Форт-Брейден ещё спал, а точнее притворялся спящим. Напуганные жители отсиживались в домах. Залетевший ночью огненный шар разворотил одну постройку, и её уродливые останки уныло клубились, оседая тяжелой гарью.
   Внизу, под стенами догорали ночные костры. Слышались крики. Заряжались орудия.
   Лорд Карен в сопровождении адъютантов объезжал позиции. Его плотную ссутулившуюся фигуру в легких боевых доспехах видели у замка, у Южных ворот, у берега – везде, где только стояли люди, где с тугим скрежетом заводились спусковые крюки катапульт…
   Лорд Толокамп находился на носу "Лучезарного", разглядывая размытый в синей дымке берег, сиреневые контуры крепостных стен. Гхалхалтарский флот потоплен, но останавливаться на этой победе лорд не собирался. Мелить было нельзя.
   – Готовьсь! Заряжай! – крики привольно разливались по палубе, перекатывались на другие корабли, и там тоже глухо взводились катапульты…
   Солнце поднялось высоко. На улицах было пустынно, лишь изредка проходили безмолвные колонны солдат. Гхалхалтары производили перегруппировку сил.

***

   Когда король Иоанн проснулся, умылся и позавтракал, лорд Карен получил разрешение начинать. Перед королевским шатром, расположенным на холме вынесли высокое кресло, на котором уныло взгромоздился монарх. Полки, блестя стальной чешуей, развернулись и медленно, неохотно подались вперед. Стены Форт-Брейдена смотрели на них тусклыми мертвыми бойницами. Лишь только штурмующие приблизились, бойницы ожили, и это сулило смерть…
   Стрелы градом посыпались на людей. Прикрываясь щитами, колонны упрямо тащились вперед. Красавцы-дракуны, расчерчивая небо невидимыми рунами, метались над замком, посылая вниз огненные вспышки.
   Гхалхалтарское знамя над крепостью встрепенулось, взвилось вверх снопами багрового пламени. Обуглившееся древко подломилось. Горящий штандарт факелом полетел вниз.
   – Знамя Хамрака пало! Пало!
   Ободренные люди волнами навалились на Южные ворота. С шумом и свистом разогнулись напряженные остовы боевых машин, обрушив на Форт-Брейден сотни камней.
   Ритмично и ровно шагали по улицам колонны гхалхалтаров, в такт покачивая высокими копьями. Они спешили к Южным воротам и порту.
   Получив преимущество на море, люди приблизились на дерзкое расстояние и обстреливали пристани, где гоблины, яростно размахивая саблями, метались по искореженным настилам.
   Гхалхалтары под предводительством Гархагоха, Верховного Мага королевства, появились неожиданно, выскочив из узенького переулка. Хамрак ценил старого мага и дорожил его жизнью, но старик не носил доспехов. Зачем лишняя тяжесть, если существует всемогущая магия? Гархагох прикрыл глаза. Внезапно поднявшийся на море ветер рванул полы широкого белого балахона. Шторм усиливался. Ураганный ветер яростно трепал паруса людских кораблей. По воде расползлись опасные тени, клубящиеся в провалах меж лихо закрученными гребнями волн.
   – Убрать паруса!
   Корабли, словно обезумев, срывались с якоря и летели на скалы. Гархагох стоял бледный. В глазах его горел лихорадочный огонь…
   Несколько отчаянных воинов из людей, взобравшись на стену, попытались оттеснить гхалхалтаров от Южных ворот, но их быстро сбили. Внизу клубилась толпа. Створки натужно скрипели.
   Хамрак не вводил в бой пятитысячную Гвардию – свой главный корпус…

***

   Спасительная ночь опустилась на землю, оборвав штурм. Люди, чертыхаясь, отходили на исходные позиции. Дракуны опускались в лагерь, растворяясь в толпе пеших бойцов. В Форт-Брейдене убирали павших. Раненых сносили в военный госпиталь, устроенный в одном из храмов.
   Стяг гхалхалтаров, безобразными клочьями валявшийся во дворе крепости, так и не был заменен новым. Три месяца назад над замком реял штандарт Иоанна, затем – Хамрака, теперь над башней торчал лишь обгорелый шпиль. Стены, понурые, изъеденные дневным обстрелом, не принадлежали никому. Гхалхалтары ещё находились внутри, но город был уже оставлен…

***

   Лорд Карен и лорд Толокамп, потерявший четыре корабля в результате неудачной атаки с моря, остановились на достигнутом, заключив город в тесное кольцо осады. Дозорные дракуны парили в темном ночном небе, следя за передвижениями крупных отрядов противника (если таковые случались) делая невозможной попытку любой вылазки.
   Впрочем, Хамрак планировал не простую стычку, а прорыв. У него по-прежнему оставалось волшебное зеркало, с помощью которого он мог переправиться обратно в свои владения за Магический Щит. Однако ни один из военачальников, а в особенности Гамар, не позволили бы ему так просто отказаться от блистательно начатой кампании. Они желали войны с людьми и не хотели покидать Северный континент. Хамраку пришлось отказаться от зеркал и выбрать тактику прямого прорыва, а для этой цели лучшего времени, чем ночь, нельзя придумать. И вновь Хамраку придется нарушить её святую тишину.

***

   Хамрак стоял во дворе замка. Свет луны почти не проникал туда, а лишь будоражил воображение, призрачным покрывалом рассыпавшись по крышам башен. Там, наверху, громоздились тяжелые крылатые фигуры – пещерные тролли. Они должны будут отвлечь дракунов, но это потом. А пока… Бессмертный с наслаждением вдыхал ночной воздух. В глубине затхлого двора он был не так свеж, но тем блаженнее он показался, когда король, оседлав коня, пустился вскачь из крепости, туда, где ждала его Гвардия.
   Гхалхалтары стояли молча, всматриваясь в тусклый провал ворот. Луна устало озаряла их спокойные лица. Красные, жутковато горящие глаза и бледная серость кожи делали их похожими на восставших мертвецов.
   Стук копыт гулко вынесся из-под свода ворот. Врезавшись в лунный свет, разлитый на улицах города, Хамрак предстал перед Гвардией. Взмах меча. Безмолвно вздыбились в ответ сотни копий.
   – Вперед! Святая ночь поможет нам!
   Колонна тронулась…
   Открылись тяжелые створки Южных ворот, и медленно одна за другой стали выныривать оттуда ровные шеренги шлемов…
   Над замком пропел протяжный и чистый звук рога. Тролли встрепенулись, развернули крылья, оттолкнулись от неподвижных стен…

***

   Ротер служил дракуном всего несколько месяцев. Это была его первая кампания. Он происходил из богатой семьи и доводился дальним родственником самому лорду Толокампу. Давным-давно, в детстве, он с отцом, рассматривая книжку, увидел красивую картинку: человека в блестящих доспехах верхом на переливающемся чешуями красном драконе. Отец, читавший сыну по вечерам, пояснил, что это дракун Королевства Трех Мысов. С детской наивностью Ротер спросил: "Папа, когда я вырасту, я стану таким же?" – и отец улыбнулся и сказал: "Да". Самой сокровенной мечтой мальчика сделалось походить на того красивого воина из книжки. Отец сдержал слово и устроил сына в училище, где обучались будущие защитники Королевства. Через пять лет Ротер получил дракона, настоящего, как на картинке, даже лучше. Им очень гордились: отец снаряжал его на войну как настоящего героя, а дочь соседа, барона Фуржида, подарила на прощанье вышитый ею платок. Он помнил, как вечером в саду накануне расставания она тихо плакала у него на плече, помнил её лучистые глаза и бриллианты слез на ресницах…
   Он вернется, увенчанный славой, привезет трофейные гхалхалтарские мечи и сложит их к её ногам.
   Гхалхалтары были внизу, в темноте. Ротер чувствовал это. Он вгляделся и увидел тусклые полосы копий. Рядом летели ещё пять дракунов. Они тоже заметили неприятеля и развернулись. Ротер потянул узду на себя и вправо. Дракон изогнулся, заложив крутой вираж, выровнялся и вдруг… Что-то неистовое, хлопающее налетело на Ротера. Удар. Мир внизу завертелся, запрыгал. Дробно качающиеся полосы копий сломались, провалились во мрак. Темнота…

***

   Дозорные дракуны не успели передать лорду Карену о нападении. Те, что добрались до лагеря, опоздали.
   Гхалхалтары обрушились на передовые позиции людей. Застигнутые врасплох, солдаты бежали, пытаясь найти основные силы. Некоторые, отчаявшись, в слепом бешенстве оборачивались и набрасывались на преследователей. Лязг оружия и крики огласили берег.
   Все новые и новые силы из города вливались в сражение. Дракуны поднялись в небо, озарив его огненными вспышками.
   – Крылатые бестии! – Халхидорог погрозил в небо кулаком. – Доберусь до вас!
   Наверху – снопы искр, сыплющиеся из разверстых пастей драконов. За спиной – орущая масса обезумевших тварей. Впереди – тьма, в которой острый гхалхалтарский глаз различал мечущиеся фигуры. Люди!
   Подгоняемый хлесткими ударами дракунов отряд Халхидорога неожиданно натолкнулся на небольшой конный разъезд.
   – Эй, что там такое?
   – Спасайся!
   – Наших бьют!
   Халхидорог подбежал к всаднику, выпростав из-под плаща руку, с силой рванул того из седла. Кавалерист повалился наземь, не успев даже взмахнуть мечом. Остальные шарахнулись в стороны. Те, что имели саадаки, выстрелили. Снова визг тварей. Халхидорог, пытаясь избавиться от несносного рева, прорывался вперед, подальше от орущей толпы.
   – Не уйдешь! Получай! – он исступленно махал мечом.
   Узкий, холодный луч неровно скакал в темноте, кроша вражескую броню.
   – За Хамрака! – поддерживали гхалхалтары сзади.
   – За Хамрака! – раздалось в темноте, и крик этот прокатился по холмам и равнине от Южных ворот до замка, где двигались войска сэра Данвельда и коменданта Гамара. Боевой клич вознесся к небесам, к звездам, тихо мерцавшим в вышине.

***

   Хамрак верхом на вороном коне, в искрящихся доспехах, с боевой секирой в руке, с непокрытой головой и развевающимися волосами походил на призрака, вернувшегося на землю для свершения кровавой мести. Привстав в стременах, бессмертный зорко вглядывался в тени сражающихся. Время от времени его взгляд обращался на безжизненные тела: ночью было трудно различить, кто на этот раз оказался среди павших. Но разве это важно? Главное, кто-то погиб…
   – Смерть! Смерть! Ты вновь торжествуешь. Подожди! Я уничтожу тебя! Тебе не долго смеяться.
   Хамрак оглядывался по сторонам, ища её. Она была повсюду и нигде.
   Бессмертный видел лишь мечущиеся тени, страшные контуры, давно умершие воспоминания, и было непонятно, где кошмар, где явь. Рэндоунская, Еридорская, Жоговенская битва… Стычка у Архорового водопада… Смерть, смерть! Много лет назад его тоже могли убить. Но он справился, почему же тогда не могут справиться остальные? Почему у них не хватает сил подняться, взглянуть ей в глаза и сказать: "Нет"? А он смог. Он хорошо помнил её взгляд. Холодный и ясный, – взгляд человека, который убил Хамрака много лет назад. Но в тот раз гхалхалтар выдернул клинок и, собрав волю, сделал шаг. Один шаг. И тогда человек увидел смерть, но не взглянул в её глаза. И умер… Ее, её взгляд приходил к Хамраку каждую ночь и вот сейчас! Холодные, ясные глаза! Хамрак в ярости рубанул секирой по воздуху, сломав пространство, повергнув видение наземь, под копыта коня. Человек со стоном упал.
   – Нет!
   Тени, витавшие в пространстве, дрогнули: крик боли и отчаяния перекрыл все. Сбившись в один неясный ком, видения рухнули вниз, звезды посыпались с небес. Жгучая ледяная стрела пронзила мозг некроманта, пробила его до самого седла, и было все равно, кто победит. Зачем он пришел с Южного континента? Потому что так хотели гхалхалтары. Но так не хотели люди!
   Конь вынес короля на дорогу. Прорубаясь, гвардейцы шли за ним. Они не видели ни теней, ни осыпавшихся звезд, ни стрелу, намертво пригвоздившую их повелителя. Они были слепы. Они лишь махали мечами, выполняя привычное дело. Они несли ответственность только за свою голову. С них никто не спросит…

***

   Форт-Брейден был пуст. Жители робко вылезали из подвалов, щурясь от яркого солнца.
   Лорд Карен уже отдал поручения. Он сделал все, что от него зависело. Даже больше: кираса была сильно помята, и в нескольких местах виднелись красноречивые прорези. Каждая из них могла стоить ему жизни. Нет, лорд Карен дрался хорошо. Он сам повел в бой солдат, защищая отечество и короля, с которым в эту ночь опять случился припадок. По этой причине Иоанн не смог по традиции наблюдать за ходом сражения. Да и на что там было смотреть? Темнота, беснующаяся толпа и смертоносные вспышки огнедышащих драконов. Ничего интересного. Слишком жестоко и грязно. Ни сверкающей амуниции, ни ровных построений. Это не достойно монаршего глаза. Лорд Карен понимал это и знал, что опять придется снижать потери, сглаживать углы. Утерев кровь с разбитого лица, он повернулся к морю. Медленно поднималось из-за волн солнце. Начинался новый день. Жизнь продолжалась…

ХАФРОДУГ. ВАХСПАНДИЯ

Глава первая

   Хафродуг, главный город Вахспандии, страны людей-львов, стоял, прочно врывшись в землю стенами в сорок локтей. Вокруг простиралась суровая болотистая равнина, поросшая убогой, чахлой растительностью. В ясную погоду, когда холодное солнце останавливало свое блуждающее око на голой, мерзлой земле, на севере сверкали тяжелые пики Хал-мо-Готренских гор. Оттуда текла река Хафнур, петляя серебристой нитью меж разбросанных деревень, пока наконец не вливалась в Хафродуг. Искрящимся лезвием она рассекала город пополам и, значительно расширившись, впадала в залив Тогок. Именно здесь густо разрослись поселения паскаяков, покрыв всю прибрежную полосу, хотя огромные территории оставались необетованными. У воды было теплее, почва не так сильно промерзала, сочные травы способствовали скотоводству – основному занятию вахспандийцев. Земля в окрестностях залива стоила в пять-шесть раз дороже, чем у подножия суровых Хал-мо-Готренских гор. Жить в столице было мечтой каждого паскаяка, ведь здесь были сосредоточены все религиозные, магические и культурные центры страны. Город находился на самом юге королевства и в случае вражеского нашествия принимал на себя главный удар, прикрывая остальные территории. Но паскаяки не боялись войны – для них она была священным искусством, и они радовались ей. Кроме того, после Хал-мо-Готренского поражения, когда принц Удгерф на голову разбил антимагюрцев, нога захватчиков больше не оскверняла вахспандийской земли. Завоевателей не было, а вот гостей принимали много. Особенно в эти десятые числа сентября, когда барды и посланцы из разных стран съехались на свадьбу принца Удгерфа.

***

   Большой зал. Столы. Под столами валялись кости. Леопарды с остервенением рвали куски полусырого мяса. В огромном очаге пылал огонь. Удушливые черные клубы медленно наполняли зал густой гарью. Она смешивалась с застоявшимся запахом пота, залитого терпким ароматом пряностей. Пир был в самом разгаре.
   В центре восседали государь Ульриг и сам виновник торжества Удгерф. Отец-король был весел, крутил патлатой массивной головой, одаривая всех широкой, самодовольной улыбкой. Кубок его непрестанно наполнялся.
   Сын был более сдержан: губы плотно сжаты, лоб нахмурен, в больших изжелта-зеленых глазах читалась одна упертая мысль. Она не покидала Удгерфа в течение всего пира: "Еще один день и он торжественно вступит в брак в Главном Храме, где венчались все члены королевской семьи ещё со времен Крейтера Великого, основателя Вахспандии. По обычаю он не мог видеть будущую жену. Три дня продолжается Великий Пир, знаменующий окончание его прежней жизни. Но что ждет его потом? Какова она, его невеста? Да и что это за блажь? Зачем женить его именно сейчас? Зачем ему жена?"
   Удгерф посмотрел на отца. Тот был явно доволен собой, беспрестанно пил, с потрясающей быстротой уничтожал целые блюда, много болтал.
   – За здоровье молодого принца! – говорящий привстал.
   Он едва держался на ногах, нелепо размахивая наполненной до краев чашей так, что пузырчатая пена лезла через край.
   Паскаяк средних лет с красивой пепельной шевелюрой, сидевший рядом с принцем, укоризненно покачал головой:
   – Надрались ребята.
   Это был Хинек, знаменитый герой. Раньше он учил принца владению оружием.
   Погруженный в свои мысли, наследник не обращал внимания на пирующих.
   "Для чего все это? Неужели отец действительно надеется, что, женившись, он, Удгерф, станет вязать вместе с женой шерстяные чулочки будущему сыну?"
   – Бред! – едва слышное слово сорвалось с разжавшихся губ Удгерфа.
   – И впрямь бред, ваше высочество. Как есть.
   Наследник с благодарностью посмотрел в широкое открытое лицо учителя, вздохнул.
   За двадцать лет, Хинек научился понимать Удгерфа с полуслова, по одному взгляду. Он даже знал даже о том, что хочется наследнику, когда тот сам не подозревал об этом.
   – Выйдем?
   – Пожалуй.
   Хинек осторожно приподнялся из-за стола, и, четко обозначившись под простой холщовой рубахой, свинцом налились его могучие мышцы.
   Удгерф наклонился к отцу:
   – Я отойду, руководи пиром.
   Ульриг удивленно выпучился – пьяный он иногда не разбирал слов:
   – Руководи миром? Да ты в своем ли уме, сынок? Это тебе Урдаган наговорил? Знаю я его! Забивает тебе голову всякой дурью!
   Удгерф привстал.
   – Нет, нет, погоди. Что он наговорил тебе про мир?
   – Ничего он не говорил.
   – Не доверяешь? Слушаешь всяких сумасбродов, а мне не доверяешь? Мне, родному отцу! Эй, вы слышали? Молодежь! Эх, дожили?! – король бухнул кулаком по столу. – Не доверяешь, да?
   – Пусти.
   – Нет, не пущу! Не доверяешь? Посмотри мне в глаза. Ты морду-то не вороти, собачий сын.
   Удгерф взглянул в маленькие, заплывшие гневной, мутноватой слезой глаза отца:
   – Проспись.
   – Простить? Не прощу, хоть тресни.
   – Тресну.
   – Ну, тресни! Прямо сейчас! – Ульриг разинул пасть, громко захохотал, очевидно представив, как лопается его сын.
   Слабый, но точный удар заткнул ему рот.
   – Пошли, – Удгерф повернулся к Хинеку.
   Учитель сдержанно улыбался: этому удару он научил принца давно – действовало безотказно.
   Они удалились под смех раззадоренных стычкой паскаяков и невнятное бормотание Ульрига. Король ещё долго сидел насупившись:
   – Вот вырастил себе на голову. Эдак всю башку расколотит.

***

   Удгерф вышел из дворца. После спертого воздуха зала на улице дышалось легко и свободно. Прохладный ветерок колыхал скупую листву северных деревьев, прячась в мохнатых седых облаках, ползущих по небу. Солнце клонилось к западу.
   – К сестрам? – хитро прищурившись, принц подтолкнул воспитателя.
   – К сестрам, – Хинек улыбнулся не то довольно, не то грустно.
   Остаток дня и ночь они провели в сомнительном заведении "Золотая Чара", в народе называвшемся просто "У сестер", где Удгерф, так и не найдя ответа на мучавшие его вопросы, напился до полусмерти, и, шатаясь, подхватив какую-то размалеванную паскаячку, удалился в приготовленную для него комнату. Хинек дежурил у двери, оберегая наследника до тех пор, пока утром не пришли солдаты и не уволокли принца во дворец…

***

   Посол Антимагюра Элвюр с ужасом наблюдал за необузданным вахспандским весельем: "И это королевский двор! А как же этикет?"
   Молниеносный удар Удгерфа пришелся прямо в челюсть Ульригу Третьему.
   – Видал, как он ему наддал! Вот будет король, так король! – грязный, потный паскаяк обнял Элвюра, сжав в тесных объятиях.
   – Позвольте, позвольте, милейший! – антимагюрец делал тщетные попытки высвободиться.
   – Да пошел ты, – обиженный в лучших чувствах, паскаяк отшвырнул посла.
   Элвюр ткнулся лицом в мохнатый жесткий локоть правого соседа. Тот был почище и поспокойнее. Чрезвычайно широкий, в плечах у него укладывался целый человеческий рост, он молча поглощал подносимые блюда, давя всех тяжелым, почти осязаемым взглядом. Его длинные, тронутые сединой усы спускались на стол, мелкие крошки роились в густой растрепанной бороде.