Страница:
– Нет.
– Вы не доверяете мне? – вспыхнул Мальерон.
– Ну что вы.
– Не доверяете, я знаю. А я хочу исправить совершенное мною зло. Помните то сражение под Оладором, когда я ударил в тыл объединенным силам лордов и варвары смяли их?
– А как же? Такое не забывается, – нахмурился командующий.
– Знайте, что с тех пор меня мучает совесть. Я сплю и вижу, как алчные варвары грабят наши брошенные обозы, как они добивают бегущих, – Мальерон замолчал, потупившись. Видно было, что слова даются ему с трудом. – Разрешите мне исправить допущенную ошибку.
Толокамп посмотрел на смиренного лорда: "Нет, такой негодяй не может так быстро исправиться".
– К сожалению, я вынужден вам отказать, ибо солдат нет.
– Жаль, а я так хотел доказать Иоанну свою верность, – тяжело вздохнул Мальерон и вышел, порывисто хлопнув дверью.
Лорд Добин тоже с кубком в руке стоял у окна и, опершись о стену, смотрел наружу.
– О, наш новый герой полетел к войскам, – произнес он.
– Кто, Толокамп? – спросил Карен.
Добин не ответил, но слегка кивнул.
– Он сейчас считает себя победителем, потому что добился моей отставки и настоял на проведении сражения в поле, – усмехнулся Карен. – Ему кажется, что войско подчиняется только ему и он – повелитель мира.
– Да, пока войско существует.
– Боюсь, что через несколько дней его не станет, – покачал головой Карен.
Черные, давно не стриженые волосы упали ему на лоб.
– Проклятый Мальерон, – Добин ударил кулаком в стену.
– Мальерон не виноват. Вернее, виноват, но не он один.
– Угробят армию, – не обращая внимание на Карена продолжал Добин. – Не выдержат сражения.
– Не отчаивайся. В любом случае, ты не будешь лицезреть этого позора, ибо ты – комендант Грохбундера и останешься здесь.
– Слабое утешение. Тем более когда сознаешь, как много мог сделать, – Добин отвернулся от окна и залпом осушил кубок.
Гахжара возлежала на подушках, вытянув перед собой грациозно изогнутые руки. Ее густые ресницы слабо подрагивали – она придирчиво разглядывала наманикюренные пальцы, унизанные дорогими кольцами. Барон приблизился к ней и узнал два новых великолепных перстня, которые он с большим трудом, но отобрал у жоговенского ювелира. Тот долго упираться, пока Ригерг не пригрозил изувечить его жену и дочь.
– Как дела? – лениво поинтересовалась Гахжара.
– Лучше не бывает: люди под боком и их сейчас, должно быть, раз в десять больше, чем нас. Остается только ждать, когда они перейдут в наступление и прихлопнут нас как муху.
– Но ты же найдешь выход.
– Постараюсь, – хмыкнул барон. – Хотя, честно признаюсь, не уверен, что у меня получится.
– Ваша светлость! – донесся крик снаружи.
Ригерг развернулся и поспешил к выходу. Отдернув полог шатра, он столкнулся с кричавшим солдатом.
– Ваша светлость, – скороговоркой заговорил тот. – Гамар пришел.
– Где? – воскликнул Ригерг.
– Там. С северо-востока.
Барон в сопровождении солдата обежал шатер и тут увидел величественную громаду третьего гхалхалтарского корпуса: более четырехсот воинов и двухсот могучих пещерных троллей. Они медленно появлялись из-за леса. Впереди ехал на единороге широкоплечий всадник – Гамар. Теперь берегитесь люди.
Старый граф с трудом взобрался на высокую крепостную стену. Она была возведена двести лет назад и ещё хранила на своих ступенях невидимые отпечатки следов истинно могучих людей, которые лицезрели расцвет Королевства Трех Мысов. С неё открывался прекрасный вид на поле. К северу раскинулись две рощи, а на юге, по берегу реки почти до того места, где она разделялась на два ручья, шло редколесье. Деревня, где остановился неприятель, находилась на покатой возвышенности. Четыре покосившихся от старости дома не могли скрыть скопление вражеских корпусов. Гхалхалтары разбили шатры, которые на несколько десятков шагов протянулись вдоль Обры. С такой силой было уже не совладать. Этельред снова перевел взгляд на север, где за большим лесом виднелись несколько домиков – деревня Атарвил. Хорошо бы послать туда отряд, чтобы не дать противнику занять поселение и окружить Устург. Однако ратников в распоряжении старого графа было мало, и он скрепя сердце решил оставить эту затею.
Этельред стал спускаться. Он знал, что когда вернется домой, жена станет укорять его за то, что он с утра ничего не ел.
С самого утра на западном берегу реки Обры у города Устург наблюдалось оживление. Гхалхалтарские дозорные видели, как скатываются с гор лавины свежих отрядов и как ожившими камнями пикируют с высоты дракуны. Город наполнялся новыми и силами и вскоре уже не мог вместить их. Солдаты стали разбивать лагерь в предместьях.
Ригерг проследил, как люди установили палатки, затем тронул поводья и подъехал к Гамару.
– Похоже, мы недолго радовались. Теперь их снова больше, чем нас.
Гамар кивнул, но его каменное, с жесткими морщинами лицо, не выразило ни волнения, ни участия, как будто ему было все равно.
– Надо было вчера штурмовать Устург. Тогда мы, с помощью магов, троллей и Всемогущего, взяли бы его и имели бы сейчас лучшую позицию.
– Возможно, – согласился Гамар.
– Теперь люди могут сами перейти в наступление. У них для этого достаточно сил, – продолжал Ригерг, озирая противоположный берег и редколесье, где могли притаиться вражеские стрелки.
– Да, их много, но они не посмеют напасть.
– Отчего же?
– Люди трусливы. Они нападают только в темноте.
Ригерг посмотрел прямо в глаза Гамара: тяжелой накипью всплыла в них затаенная злоба. Барон понял, что старый военачальник вспомнил ночное предательство пентакреонцев, что он ничего не забыл, и ненависть, которую он так долго носил в груди, разъела его сердце. Ригерг подумал, что в бою Гамар будет безжалостен, и оттого невольно пожалел людей.
– Приветствую вас, лорд Толокамп. Поздравляю с новым назначением.
– Спасибо, – командующий вложил свою вялую, худую кисть в пухлую, красную ладонь графа.
– Я жду вас уже два дня, – сказал Этельред, разминая безжизненные пальцы лорда в своей теплой старческой руке.
– Я был занят, следил за продвижением войск.
– О, смею заверить вас, пока все идет хорошо, – усмехнулся в усы Этельред. – Сегодня к Устургу подошло пять тысяч солдат.
– Еще десять тысяч наемников и орков на подступах, – поддакнул из-за спины Толокампа чернявый, малоприметный барон, состоявший в свите командующего.
– Да, пока все хорошо, – Толокамп склонил голову набок.
Этельред наконец выпустил его руку и спросил:
– Не хотите ли посмотреть на моих молодцов?
– Сколько их?
– Двести пятьдесят.
– Рыцари?
– Ратники, – скромно ответствовал граф.
– Почему? Такой человек, как вы, достоин большего.
– Вы преувеличиваете, – хмыкнул Этельред. – Я старый, больной человек. Я вообще подумывал уединиться в своем поместье и выращивать плодовые деревья и так бы и сделал, если б не все это…
– Ни в коем случае, – замотал головой Толокамп. – Не вы ли встретили гхалхалтаров у переправы через Жоговенский залив?
– Я.
– Вы же просто герой! Вы достойны командования рыцарями.
– Тем более что начальник над рыцарями граф Вурд занимает кареновскую позицию, – как бы невзначай вставил чернявый барон из свиты.
– Граф Вурд? – переспросил Толокамп.
– Да. Сын королевского церемониймейстера сэра Вурда.
– Что ж, – лорд вновь обратил свой взор на графа Этельреда, – силой дарованной мне власти я назначаю вас командующим над корпусом графа Вурда. Дайте мне листок и бумагу, дабы я мог записать свое решение.
– Командующий восточной армией просит вас переместиться на юг и немедленно принять командование над правым флангом!
– Он уже сформирован? – удивился Карен.
– Да, ваша светлость, хотя возможны ещё пополнения за счет вспомогательных отрядов.
Карен хитро прищурился, чуть подавшись вперед. Бывшему командующему стало интересно, какую роль в предстоящем сражении определил ему его соперник, какой сброд Толокамп дал ему в командование.
Подстегиваемый любопытством, лорд быстро запрыгнул в седло, в несколько рывков застегнул тугие ремни и в сопровождении верных дракунов устремился на юг, где ожидали его пять тысяч гномов-наемников и три тысячи хилых орков.
В центре войска, верхом на высоченном вороном единороге со светлой, расстилающейся до земли гривой и золотым прямым, как эльфийский клинок, рогом, находился Хамрак. Бессмертный не спешил добраться до берега, а спокойно наблюдал за волнующейся массой гхалхалтаров и низших. Первые из них уже подходили к воде и сливались со стоявшими там корпусами Гамара и Ригерга. Последние же ещё не вышли в поле. Некромант посмотрел на город, притаившийся за хилой порослью редколесья на другой стороне реки. Подобное зрелище должно было впечатлить людей. Теперь оставалось все распределить, отвести каждому корпусу свое место и начать настоящее представление, по сравнению с которым и форт-брейденский прорыв, и расправа над пентакреонцами, и стычка у переправы показались бы жалкими проделками.
– Помните, вы обещали мне десятерых орков!
– Ваша светлость, вы изволили просить у меня двенадцать пудов зерна. Я их доставил, как и было уговорено. Где мне получить за них деньги?
– Пошли, пошли! – гневно кричали охранники Толокампа, зло, не церемонясь, расталкивая толпу.
Самые упорные просители, однако, не сдавались и лезли прямо под удары железных перчаток. Перед Толокампом мелькнуло искривленное толстое лицо старого менялы с выпученными желтыми глазами и рассеченной в кровь щекой.
– Ваша милость, вы ж обещали…
Солдат пятерней схватил настырного купца за лицо и с силой оттолкнул.
Толокамп проскользнул на свободные ступени и стремительно взбежал по ним в Здание Совещаний. В холе его ожидали шесть человек из свиты и Мальерон. За последние два дня Толокамп постоянно наталкивался на докучливого лорда, и каждый раз Мальерон просил дать ему хоть сотню орков, дабы он мог доказать свою верность королю Иоанну и исправить совершенные ранее ошибки.
Вот и сейчас он подбежал к Толокампу и до жалости противно загнусавил:
– Позвольте мне исправиться. Милостивейший из людей, вы не можете отказать страждущему. Вы не представляете, как я страдаю от того, что все считают меня предателем. Бедный я, бедный! Старый изгой!
Пытаясь не обращать внимания на стенания Мальерона, Толокамп направился в Зал Совещаний, где уже собрались все значимые военачальники. Среди них выделялся отстраненный, но несломленный лорд Карен, которому Толокамп при всей своей антипатии не мог не выделить фланг.
Командующий подошел к столу. Все встали. Когда он сел, все опустились и зашуршали разложенными картами.
Лорд Мальерон замялся. Как не имеющий отряда, он не имел права присутствовать на военном совете. Однако звание лорда давало ему многие привилегии, и он остался, заняв скромное место позади Толокампа.
Толокамп кивнул:
– Впустите.
Стражник поклонился и исчез, а через несколько мгновений двери распахнулись и в зал ворвался растрепанный гоблин. Из-за острого крючка его носа испуганно глядели распахнувшиеся черные глаза.
– Что ты имеешь нам сказать? – спросил Толокамп.
– Ваше светлейшество, – гоблин не удержался на ногах и, по обычаю своего народа, упал на колени перед командующим. – Не велите казнить, раба своего. Плохая весть.
– В чем дело? – Покраснел Толокамп.
– На отряд сэра Левальда напали.
– И?
– Половину порешили, и сам сэр Левальд того.
– Что за отряд? – поинтересовался Толокамп, оборачиваясь к своему секретарю.
Тот зарылся в бумагах, но гоблин опередил его:
– Четыре сотни орков.
– Где они сейчас?
– Половина в горах того, а другая уж близехонько от Устурга.
– Ваша милость, позвольте, – пошевелился лорд Мальерон.
Толокамп обернулся к бывшему приспешнику Альфреда Черного.
– Благодетельнейший, позволь мне исправиться. Видно, само провидение…
Командующий не то чтобы поверил в раскаяние Мальерона, но больше не мог сносить его канючения да ещё перед военачальниками.
– Хорошо, хорошо, – чуть не закричал Толокамп, – возьмите себе этих несчастных двести орков, коли сэр Левальд погиб.
Из-за тканевой перегородки доносился смутный говор – шел совет. В начале дежурства стражник пытался прислушиваться к нему, но потом решил, что это не его ума дело. Его задача – стоять, не шелохнувшись. Ноги гхалхалтара затекли, и ему казалось, что он врос в землю и, хоть вали его – не упадет. Занемевшие пальцы крепко сжимали гладкое древко копья.
Стражник вновь поглядел на небо и подумал, что так же, наверное, стоят на часах и люди и охраняют своих военачальников. В этом они похожи.
Внутри послышались мягкие шаги. Полог шатра приподнялся и между солдатами появился средних лет гхалхалтар с необычайно светлыми волосами. В лунном свете и алом трепетании костров серебристо курчавилась его бородка. Вышедший взглянул на охранников.
– Стоите молодцы?
– Да, – ответил стражник за себя и своего товарища.
– Правильно.
Военачальник сделал пару шагов, потом вдруг обернулся и улыбнулся:
– Удачи вам в предстоящем.
– Спасибо, – сухо кивнули солдаты.
Выражать свои чувства на посту им не полагалось. Однако охранник с нескрываемым любопытством проводил взглядом удаляющуюся фигуру совершенно незнакомого ему военачальника. Видимо, в преддверии наступающей грозы все становились добрее, чтобы, сплотившись, выместить придержанную злость на врагах.
Глубоко вдыхая свежий ночной воздух и любуясь мозаикой цветных костров, барон пробирался к своему шатру. Он находился недалеко от королевского, но в нагромождении лагеря тридцатитысячной армии, военачальник легко заблудился. Впрочем, барон нисколько не волновался, ибо везде были свои. Теперь, накануне боя, Ригерг осознал это и даже самые ничтожные твари, проскальзывавшие у него под ногами, вызывали улыбку: ведь и они тоже помогут во время боя. Наконец барон заметил гхалхалтара из своего корпуса и вскоре вышел к шатру. У входа дремал с магическим светильником в руке слуга.
– Эй, – окликнул его Ригерг.
Слуга вздрогнул, открыл глаза и, увидев хозяина, мгновенно вскочил на ноги:
– Извините, заснул.
– Ну-ну, – успокоил его барон. – Посвети.
Слуга провел Ригерга через темные покои шатра к опочивальне. Из-за толстой занавеси пробивался свет.
– Ты свободен, – кивнул барон, отпуская слугу.
Тот быстро удалился, радуясь в предвкушении сна.
Ригерг приоткрыл занавесь и увидел Гахжару. Она лежала на кровати и разглядывала книгу. Черные, густые локоны струились по её плечам, обвивали её тонкие руки в сверкающих браслетах. Ригерг невольно залюбовался ею. Гахжара перелистнула страницу и медленно подняла голову.
Барон ступил в спальню и задернул за собой занавесь.
– Что это? – поинтересовался он, указывая на книгу.
– Взяла у одного мага, – Гахжара небрежно захлопнула её и отбросила в сторону.
– Осторожнее, книги – большая ценность.
– Ну уж не дороже бриллиантов.
– Да, пожалуй, – согласился Ригерг, снимая кафтан.
– Сегодня ты вернулся поздно.
– От сегодняшнего совета зависит, победим мы или нет.
– Не смеши меня, – Гахжара игриво перекатилась на спину. – Я и так знаю, что победим.
– Ты как всегда права, – тонко улыбнулся гхалхалтар.
Он опустился на край кровати и стянул сапоги.
– А куда Хамрак поставил твой корпус?
– Туда, где он стоит сейчас. Я буду прикрывать тварей, когда они пойдут в атаку. Кстати, я договорился, чтобы ты оставалась во время сражения с Хамраком. Там будет безопаснее.
– А ты спросил, хочу ли я оставаться там?
– Но здесь правда опасно, – примирительно улыбнулся Ригерг.
– Если бы я боялась, я бы осталась на Южном континенте и разводила цветы, – презрительно скривилась Гахжара. – Я хочу все видеть, а потому никуда не уйду.
– Как будто ты не знаешь, что смотреть здесь нечего. Перестань. Ты будешь в ставке у Хамрака.
– Нет, – отрезала Гахжара.
Она приподнялась и помогла Ригергу снять рубаху.
– Ну и что мне с тобой делать?
– Ничего. Лучше погаси светильник.
Глава четвертая
– Вы не доверяете мне? – вспыхнул Мальерон.
– Ну что вы.
– Не доверяете, я знаю. А я хочу исправить совершенное мною зло. Помните то сражение под Оладором, когда я ударил в тыл объединенным силам лордов и варвары смяли их?
– А как же? Такое не забывается, – нахмурился командующий.
– Знайте, что с тех пор меня мучает совесть. Я сплю и вижу, как алчные варвары грабят наши брошенные обозы, как они добивают бегущих, – Мальерон замолчал, потупившись. Видно было, что слова даются ему с трудом. – Разрешите мне исправить допущенную ошибку.
Толокамп посмотрел на смиренного лорда: "Нет, такой негодяй не может так быстро исправиться".
– К сожалению, я вынужден вам отказать, ибо солдат нет.
– Жаль, а я так хотел доказать Иоанну свою верность, – тяжело вздохнул Мальерон и вышел, порывисто хлопнув дверью.
***
Карен сидел за столом. Перед ним стояла пузатая, черная от времени бутыль. Слуга молча наполнил кубок лорда ароматным вином и отступил в тень. Карен сделал маленький глоток, чувствуя, как сладкая влага, пощипывая язык, скользит вниз по горлу.Лорд Добин тоже с кубком в руке стоял у окна и, опершись о стену, смотрел наружу.
– О, наш новый герой полетел к войскам, – произнес он.
– Кто, Толокамп? – спросил Карен.
Добин не ответил, но слегка кивнул.
– Он сейчас считает себя победителем, потому что добился моей отставки и настоял на проведении сражения в поле, – усмехнулся Карен. – Ему кажется, что войско подчиняется только ему и он – повелитель мира.
– Да, пока войско существует.
– Боюсь, что через несколько дней его не станет, – покачал головой Карен.
Черные, давно не стриженые волосы упали ему на лоб.
– Проклятый Мальерон, – Добин ударил кулаком в стену.
– Мальерон не виноват. Вернее, виноват, но не он один.
– Угробят армию, – не обращая внимание на Карена продолжал Добин. – Не выдержат сражения.
– Не отчаивайся. В любом случае, ты не будешь лицезреть этого позора, ибо ты – комендант Грохбундера и останешься здесь.
– Слабое утешение. Тем более когда сознаешь, как много мог сделать, – Добин отвернулся от окна и залпом осушил кубок.
***
Ригерг уже объехал позиции. Дозорные, расставленные по берегу Обры, сообщали, что заметили подошедшее в Устург подкрепление. Встревоженный, барон вернулся в шатер. Дома в деревне были слишком грязными и насквозь пропитанными невыветриваемым запахом мужичьего духа, поэтому военачальник продолжал жить в поле.Гахжара возлежала на подушках, вытянув перед собой грациозно изогнутые руки. Ее густые ресницы слабо подрагивали – она придирчиво разглядывала наманикюренные пальцы, унизанные дорогими кольцами. Барон приблизился к ней и узнал два новых великолепных перстня, которые он с большим трудом, но отобрал у жоговенского ювелира. Тот долго упираться, пока Ригерг не пригрозил изувечить его жену и дочь.
– Как дела? – лениво поинтересовалась Гахжара.
– Лучше не бывает: люди под боком и их сейчас, должно быть, раз в десять больше, чем нас. Остается только ждать, когда они перейдут в наступление и прихлопнут нас как муху.
– Но ты же найдешь выход.
– Постараюсь, – хмыкнул барон. – Хотя, честно признаюсь, не уверен, что у меня получится.
– Ваша светлость! – донесся крик снаружи.
Ригерг развернулся и поспешил к выходу. Отдернув полог шатра, он столкнулся с кричавшим солдатом.
– Ваша светлость, – скороговоркой заговорил тот. – Гамар пришел.
– Где? – воскликнул Ригерг.
– Там. С северо-востока.
Барон в сопровождении солдата обежал шатер и тут увидел величественную громаду третьего гхалхалтарского корпуса: более четырехсот воинов и двухсот могучих пещерных троллей. Они медленно появлялись из-за леса. Впереди ехал на единороге широкоплечий всадник – Гамар. Теперь берегитесь люди.
***
Разведчики донесли, что в деревне на противоположной стороне реки Обры расположился небольшой гхалхалтарский отряд. Этельред рассчитал свои силы и хотел было сделать вылазку, но к полудню пришло новое сообщение о том, что противник получил большое подкрепление.Старый граф с трудом взобрался на высокую крепостную стену. Она была возведена двести лет назад и ещё хранила на своих ступенях невидимые отпечатки следов истинно могучих людей, которые лицезрели расцвет Королевства Трех Мысов. С неё открывался прекрасный вид на поле. К северу раскинулись две рощи, а на юге, по берегу реки почти до того места, где она разделялась на два ручья, шло редколесье. Деревня, где остановился неприятель, находилась на покатой возвышенности. Четыре покосившихся от старости дома не могли скрыть скопление вражеских корпусов. Гхалхалтары разбили шатры, которые на несколько десятков шагов протянулись вдоль Обры. С такой силой было уже не совладать. Этельред снова перевел взгляд на север, где за большим лесом виднелись несколько домиков – деревня Атарвил. Хорошо бы послать туда отряд, чтобы не дать противнику занять поселение и окружить Устург. Однако ратников в распоряжении старого графа было мало, и он скрепя сердце решил оставить эту затею.
Этельред стал спускаться. Он знал, что когда вернется домой, жена станет укорять его за то, что он с утра ничего не ел.
***
Красное спросонья, ещё не умывшееся в свете своих ослепительных лучей, солнце выползло на небосвод, и наступил новый день, 16-ое летера 150 года.С самого утра на западном берегу реки Обры у города Устург наблюдалось оживление. Гхалхалтарские дозорные видели, как скатываются с гор лавины свежих отрядов и как ожившими камнями пикируют с высоты дракуны. Город наполнялся новыми и силами и вскоре уже не мог вместить их. Солдаты стали разбивать лагерь в предместьях.
Ригерг проследил, как люди установили палатки, затем тронул поводья и подъехал к Гамару.
– Похоже, мы недолго радовались. Теперь их снова больше, чем нас.
Гамар кивнул, но его каменное, с жесткими морщинами лицо, не выразило ни волнения, ни участия, как будто ему было все равно.
– Надо было вчера штурмовать Устург. Тогда мы, с помощью магов, троллей и Всемогущего, взяли бы его и имели бы сейчас лучшую позицию.
– Возможно, – согласился Гамар.
– Теперь люди могут сами перейти в наступление. У них для этого достаточно сил, – продолжал Ригерг, озирая противоположный берег и редколесье, где могли притаиться вражеские стрелки.
– Да, их много, но они не посмеют напасть.
– Отчего же?
– Люди трусливы. Они нападают только в темноте.
Ригерг посмотрел прямо в глаза Гамара: тяжелой накипью всплыла в них затаенная злоба. Барон понял, что старый военачальник вспомнил ночное предательство пентакреонцев, что он ничего не забыл, и ненависть, которую он так долго носил в груди, разъела его сердце. Ригерг подумал, что в бою Гамар будет безжалостен, и оттого невольно пожалел людей.
***
Граф Этельред выступил вперед, вытянув руку.– Приветствую вас, лорд Толокамп. Поздравляю с новым назначением.
– Спасибо, – командующий вложил свою вялую, худую кисть в пухлую, красную ладонь графа.
– Я жду вас уже два дня, – сказал Этельред, разминая безжизненные пальцы лорда в своей теплой старческой руке.
– Я был занят, следил за продвижением войск.
– О, смею заверить вас, пока все идет хорошо, – усмехнулся в усы Этельред. – Сегодня к Устургу подошло пять тысяч солдат.
– Еще десять тысяч наемников и орков на подступах, – поддакнул из-за спины Толокампа чернявый, малоприметный барон, состоявший в свите командующего.
– Да, пока все хорошо, – Толокамп склонил голову набок.
Этельред наконец выпустил его руку и спросил:
– Не хотите ли посмотреть на моих молодцов?
– Сколько их?
– Двести пятьдесят.
– Рыцари?
– Ратники, – скромно ответствовал граф.
– Почему? Такой человек, как вы, достоин большего.
– Вы преувеличиваете, – хмыкнул Этельред. – Я старый, больной человек. Я вообще подумывал уединиться в своем поместье и выращивать плодовые деревья и так бы и сделал, если б не все это…
– Ни в коем случае, – замотал головой Толокамп. – Не вы ли встретили гхалхалтаров у переправы через Жоговенский залив?
– Я.
– Вы же просто герой! Вы достойны командования рыцарями.
– Тем более что начальник над рыцарями граф Вурд занимает кареновскую позицию, – как бы невзначай вставил чернявый барон из свиты.
– Граф Вурд? – переспросил Толокамп.
– Да. Сын королевского церемониймейстера сэра Вурда.
– Что ж, – лорд вновь обратил свой взор на графа Этельреда, – силой дарованной мне власти я назначаю вас командующим над корпусом графа Вурда. Дайте мне листок и бумагу, дабы я мог записать свое решение.
***
Карен прилетел в Устург ближе к обеду, когда летерское солнце, разморенное собственным жаром, лениво повисло посреди небосвода, не двигаясь ни на восток, ни на запад. Дракон долго кружил над задранными вверх головами солдат, выбирая место для посадки. Наконец лорд вместе с сопровождавшими его дракунами опустился близ деревеньки Атервил, к востоку от города. Когда Карен очутился на земле, он заметил скачущего к нему всадника. Не доезжая двух десятков шагов, тот зычно крикнул:– Командующий восточной армией просит вас переместиться на юг и немедленно принять командование над правым флангом!
– Он уже сформирован? – удивился Карен.
– Да, ваша светлость, хотя возможны ещё пополнения за счет вспомогательных отрядов.
Карен хитро прищурился, чуть подавшись вперед. Бывшему командующему стало интересно, какую роль в предстоящем сражении определил ему его соперник, какой сброд Толокамп дал ему в командование.
Подстегиваемый любопытством, лорд быстро запрыгнул в седло, в несколько рывков застегнул тугие ремни и в сопровождении верных дракунов устремился на юг, где ожидали его пять тысяч гномов-наемников и три тысячи хилых орков.
***
В послеобеденное время, когда разморенные люди слонялись по улицам и окрестностям Устурга и придавленные солнечным жаром гхалхалтары укрывались в тени палаток, издали пропели боевые трубы. Как далекий гром оповещает о надвигающейся грозе, так они возвестили о приближении армии. Темными громадами туч, вздымая в небо сотни молниеподобных, сверкающих на солнце копий и десятки развевающихся знамен, отряды выползали из-за леса. Высунув языки, распластавшись по земле цепкими щупальцами, змеями шурша в траве, тысячи тварей устремились к реке Обра. Все эти смешные и чудовищные, гигантские и крохотные существа были привезены с Южного континента и четыре года бродили по горам и степям ради одного дня, который должен был скоро наступить. Они чувствовали это и потому вели себя необыкновенно возбужденно: царапались, визжали, выли, и все перекрывал рев пятидесяти гороподобных, шестиногих ящеров – боссонов. Разрушительной какофонией он врезался в стройную музыку гхалхалтарских труб, подхватывал её, и оттого властные призывы казались ещё мощнее.В центре войска, верхом на высоченном вороном единороге со светлой, расстилающейся до земли гривой и золотым прямым, как эльфийский клинок, рогом, находился Хамрак. Бессмертный не спешил добраться до берега, а спокойно наблюдал за волнующейся массой гхалхалтаров и низших. Первые из них уже подходили к воде и сливались со стоявшими там корпусами Гамара и Ригерга. Последние же ещё не вышли в поле. Некромант посмотрел на город, притаившийся за хилой порослью редколесья на другой стороне реки. Подобное зрелище должно было впечатлить людей. Теперь оставалось все распределить, отвести каждому корпусу свое место и начать настоящее представление, по сравнению с которым и форт-брейденский прорыв, и расправа над пентакреонцами, и стычка у переправы показались бы жалкими проделками.
***
Луна трепетно отражалась в медленно плывущей глади реки. Шкурой исполинского зверя чернел в темноте лес. На опушке и по всему полю до самой Обры пламенели костры. Никто в гхалхалтарском стане не спал. На другом берегу было также оживленно. Везде вокруг стен Устурга и в нем самом перемигивались огни и слышались крики часовых. В городе шел военный совет. И в просторном шатре Хамрака Великого тоже совещались.***
Когда лорд Толокамп вылез из роскошной кареты, приличествовавшей его высокому сану, и направился к Зданию Совещаний, его тут же обступило множество рыцарей, купцов и прочего люда, желавшего милостей от нового командующего.– Помните, вы обещали мне десятерых орков!
– Ваша светлость, вы изволили просить у меня двенадцать пудов зерна. Я их доставил, как и было уговорено. Где мне получить за них деньги?
– Пошли, пошли! – гневно кричали охранники Толокампа, зло, не церемонясь, расталкивая толпу.
Самые упорные просители, однако, не сдавались и лезли прямо под удары железных перчаток. Перед Толокампом мелькнуло искривленное толстое лицо старого менялы с выпученными желтыми глазами и рассеченной в кровь щекой.
– Ваша милость, вы ж обещали…
Солдат пятерней схватил настырного купца за лицо и с силой оттолкнул.
Толокамп проскользнул на свободные ступени и стремительно взбежал по ним в Здание Совещаний. В холе его ожидали шесть человек из свиты и Мальерон. За последние два дня Толокамп постоянно наталкивался на докучливого лорда, и каждый раз Мальерон просил дать ему хоть сотню орков, дабы он мог доказать свою верность королю Иоанну и исправить совершенные ранее ошибки.
Вот и сейчас он подбежал к Толокампу и до жалости противно загнусавил:
– Позвольте мне исправиться. Милостивейший из людей, вы не можете отказать страждущему. Вы не представляете, как я страдаю от того, что все считают меня предателем. Бедный я, бедный! Старый изгой!
Пытаясь не обращать внимания на стенания Мальерона, Толокамп направился в Зал Совещаний, где уже собрались все значимые военачальники. Среди них выделялся отстраненный, но несломленный лорд Карен, которому Толокамп при всей своей антипатии не мог не выделить фланг.
Командующий подошел к столу. Все встали. Когда он сел, все опустились и зашуршали разложенными картами.
Лорд Мальерон замялся. Как не имеющий отряда, он не имел права присутствовать на военном совете. Однако звание лорда давало ему многие привилегии, и он остался, заняв скромное место позади Толокампа.
***
Совещание было в самом разгаре, когда вошел один из охранников в яркой тунике и доложил о приезде гонца.Толокамп кивнул:
– Впустите.
Стражник поклонился и исчез, а через несколько мгновений двери распахнулись и в зал ворвался растрепанный гоблин. Из-за острого крючка его носа испуганно глядели распахнувшиеся черные глаза.
– Что ты имеешь нам сказать? – спросил Толокамп.
– Ваше светлейшество, – гоблин не удержался на ногах и, по обычаю своего народа, упал на колени перед командующим. – Не велите казнить, раба своего. Плохая весть.
– В чем дело? – Покраснел Толокамп.
– На отряд сэра Левальда напали.
– И?
– Половину порешили, и сам сэр Левальд того.
– Что за отряд? – поинтересовался Толокамп, оборачиваясь к своему секретарю.
Тот зарылся в бумагах, но гоблин опередил его:
– Четыре сотни орков.
– Где они сейчас?
– Половина в горах того, а другая уж близехонько от Устурга.
– Ваша милость, позвольте, – пошевелился лорд Мальерон.
Толокамп обернулся к бывшему приспешнику Альфреда Черного.
– Благодетельнейший, позволь мне исправиться. Видно, само провидение…
Командующий не то чтобы поверил в раскаяние Мальерона, но больше не мог сносить его канючения да ещё перед военачальниками.
– Хорошо, хорошо, – чуть не закричал Толокамп, – возьмите себе этих несчастных двести орков, коли сэр Левальд погиб.
***
Стражник-гхалхалтар стоял, глядя на расстилавшееся перед ним поле, обросшее густым мехом высокой травы. Его взор обращался к горящим кострам и темным фигурам, расположившимся вокруг них. Ему было неприятно смотреть на отдыхающих солдат, а потому он быстро переводил взгляд на небо, бессмысленно считал звезды и искал темные пятна на серебряном диске луны. Однако яркие всполохи костров вновь привлекали его внимание, и охранник с завистью глядел, как ужинают остальные гхалхалтары в то время, как он и его товарищ изваяниями застыли у входа в королевский шатер.Из-за тканевой перегородки доносился смутный говор – шел совет. В начале дежурства стражник пытался прислушиваться к нему, но потом решил, что это не его ума дело. Его задача – стоять, не шелохнувшись. Ноги гхалхалтара затекли, и ему казалось, что он врос в землю и, хоть вали его – не упадет. Занемевшие пальцы крепко сжимали гладкое древко копья.
Стражник вновь поглядел на небо и подумал, что так же, наверное, стоят на часах и люди и охраняют своих военачальников. В этом они похожи.
Внутри послышались мягкие шаги. Полог шатра приподнялся и между солдатами появился средних лет гхалхалтар с необычайно светлыми волосами. В лунном свете и алом трепетании костров серебристо курчавилась его бородка. Вышедший взглянул на охранников.
– Стоите молодцы?
– Да, – ответил стражник за себя и своего товарища.
– Правильно.
Военачальник сделал пару шагов, потом вдруг обернулся и улыбнулся:
– Удачи вам в предстоящем.
– Спасибо, – сухо кивнули солдаты.
Выражать свои чувства на посту им не полагалось. Однако охранник с нескрываемым любопытством проводил взглядом удаляющуюся фигуру совершенно незнакомого ему военачальника. Видимо, в преддверии наступающей грозы все становились добрее, чтобы, сплотившись, выместить придержанную злость на врагах.
***
Барон Ригерг не знал, отчего вдруг заговорил с простыми охранниками, но настроение у него было превосходное. Выйдя от Хамрака, он нес в голове восхитительное нагромождение стратегических схем и выкладок. Все совпадало. Под уверенной рукой короля корпуса распределились по карте точно выверенным рисунком. Ригерг был воодушевлен логикой бессмертного и рациональностью предстоящего действия.Глубоко вдыхая свежий ночной воздух и любуясь мозаикой цветных костров, барон пробирался к своему шатру. Он находился недалеко от королевского, но в нагромождении лагеря тридцатитысячной армии, военачальник легко заблудился. Впрочем, барон нисколько не волновался, ибо везде были свои. Теперь, накануне боя, Ригерг осознал это и даже самые ничтожные твари, проскальзывавшие у него под ногами, вызывали улыбку: ведь и они тоже помогут во время боя. Наконец барон заметил гхалхалтара из своего корпуса и вскоре вышел к шатру. У входа дремал с магическим светильником в руке слуга.
– Эй, – окликнул его Ригерг.
Слуга вздрогнул, открыл глаза и, увидев хозяина, мгновенно вскочил на ноги:
– Извините, заснул.
– Ну-ну, – успокоил его барон. – Посвети.
Слуга провел Ригерга через темные покои шатра к опочивальне. Из-за толстой занавеси пробивался свет.
– Ты свободен, – кивнул барон, отпуская слугу.
Тот быстро удалился, радуясь в предвкушении сна.
Ригерг приоткрыл занавесь и увидел Гахжару. Она лежала на кровати и разглядывала книгу. Черные, густые локоны струились по её плечам, обвивали её тонкие руки в сверкающих браслетах. Ригерг невольно залюбовался ею. Гахжара перелистнула страницу и медленно подняла голову.
Барон ступил в спальню и задернул за собой занавесь.
– Что это? – поинтересовался он, указывая на книгу.
– Взяла у одного мага, – Гахжара небрежно захлопнула её и отбросила в сторону.
– Осторожнее, книги – большая ценность.
– Ну уж не дороже бриллиантов.
– Да, пожалуй, – согласился Ригерг, снимая кафтан.
– Сегодня ты вернулся поздно.
– От сегодняшнего совета зависит, победим мы или нет.
– Не смеши меня, – Гахжара игриво перекатилась на спину. – Я и так знаю, что победим.
– Ты как всегда права, – тонко улыбнулся гхалхалтар.
Он опустился на край кровати и стянул сапоги.
– А куда Хамрак поставил твой корпус?
– Туда, где он стоит сейчас. Я буду прикрывать тварей, когда они пойдут в атаку. Кстати, я договорился, чтобы ты оставалась во время сражения с Хамраком. Там будет безопаснее.
– А ты спросил, хочу ли я оставаться там?
– Но здесь правда опасно, – примирительно улыбнулся Ригерг.
– Если бы я боялась, я бы осталась на Южном континенте и разводила цветы, – презрительно скривилась Гахжара. – Я хочу все видеть, а потому никуда не уйду.
– Как будто ты не знаешь, что смотреть здесь нечего. Перестань. Ты будешь в ставке у Хамрака.
– Нет, – отрезала Гахжара.
Она приподнялась и помогла Ригергу снять рубаху.
– Ну и что мне с тобой делать?
– Ничего. Лучше погаси светильник.
***
Следующий день, 17-ое летера, прошел в подготовке к предстоящему сражению. Корпуса занимали свои позиции, наспех сооружали необходимые укрепления. Лучники запасались в лесу стрелами. Ратники проверяли остроту клинков. Жители Устурга помогали солдатам в рытье окопов, и копошились на другом берегу занятые работой твари. Дракуны непрестанно кружили над гхалхалтарскими войсками, и тролли часто залетали на территорию людей, но никто никого не трогал. Как будто все сговорились. На Устургском поле царило перемирие, чтобы на следующий день взорваться гвалтом боевых труб, ревом тварей и иступленными криками дерущихся.
Глава четвертая
Ночь уступала мир дню.
За стенами шатра было тихо, и казалось странным, что скоро грохочущие громады армий проснутся и сдвинутся с мест.
Хамрак внимательно оглядел Гамара – высокий, широкоплечий, в крепких, легких доспехах, с решительным лицом. Пальцы военачальника барабанили по резной рукояти меча. Гамар ждал момента, когда его рука красиво и свободно выдернет клинок из сковывающих благородную сталь ножен. Хамраку было нечего терять. Смертных не спасти, так пусть вдосталь насытятся своей кровью, и потому на военном совете накануне король назначил Гамара командующим самого мощного правого фланга, дав ему полный карт-бланш.
– Я надеюсь на тебя, – произнес некромант. – Ты – хороший военачальник и, я знаю, победишь. Только прошу тебя, когда пересечешь лес, дай знать. Лишь после этого завязывай бой.
– Слушаюсь, ваше величество.
– Ступай, – Хамрак благосклонно махнул рукой, сознавая, что в следующий раз увидит Гамара уже после всего…
За редколесьем, к югу от Устурга, засверкали панцирями гномы-наемники. Рядом с ними, вдоль всей восточной стены растянулись цепочкой три тысячи орков. За городом, в тени западных укреплений покоился рыцарский корпус. Эти силы составляли фланг лорда Карена.
За рощей, к северу от Устурга, расположилось второе орочье скопление, где находился лорд Мальерон, а западнее, у деревни Атарвил, красовались ровные шеренги корпуса ратников под предводительством самого командующего лорда Толокампа. Рядом бродили ополченцы и отдыхали двести драконов со своими наездниками. Сам Атарвил охранял отряд рыцарей графа Этельреда.
Напротив деревни, за лесом, находился многочисленный корпус тварей. Железной волей Хамрака они были собраны в одном месте и, по диспозиции, должны были продираться через заросли напролом, навстречу губительной кавалерии Этельреда.
За тварями стояли два гхалхалтарских конных корпуса, а за ними – главная сила бессмертного короля – шестнадцать тысяч гхалхалтарских пехотинцев и гвардия. Слева от центра, на берегу Обры, рядом с четырьмя убогими домами, расположилось второе крупное скопление тварей и вспомогательный корпус барона Ригерга. Справа, почти на самой опушке большого леса, стояли в ожидании приказа гхалхалтары и тролли Гамара, составлявшие правый гхалхалтарский фланг.
Единорог чувствовал необычное настроение своего хозяина и резво пробирался через кусты навстречу надвигающемуся сражению.
Гхалхалтары и тролли в молчании следовали за предводителем. Они знали, что на их долю выпала нелегкая задача: незаметно прокрасться через лес, напасть на дракунов и, развеяв их, оттеснить фалангу лорда Толокампа. Шуметь было нельзя, ибо только внезапность могла дать им шанс на быструю победу над дракунами. Если те успеют подняться в небо и ударить вместе с ратниками – все пропало, придется отступать. Потому шли с предосторожностями.
С глухим рокотом скатывающихся по опавшей листве гигантских валунов многотысячная армада двигалась через лес. Звери забивались глубоко в норы или рвались в густые чащи. Птицы, тонко перекликиваясь, метались над головами. Гамар боялся, как бы они не насторожили дракунов, но он никак не мог повлиять на свободных, быстрокрылых птиц. Его злобные взгляды не могли прервать их полета.
За стенами шатра было тихо, и казалось странным, что скоро грохочущие громады армий проснутся и сдвинутся с мест.
Хамрак внимательно оглядел Гамара – высокий, широкоплечий, в крепких, легких доспехах, с решительным лицом. Пальцы военачальника барабанили по резной рукояти меча. Гамар ждал момента, когда его рука красиво и свободно выдернет клинок из сковывающих благородную сталь ножен. Хамраку было нечего терять. Смертных не спасти, так пусть вдосталь насытятся своей кровью, и потому на военном совете накануне король назначил Гамара командующим самого мощного правого фланга, дав ему полный карт-бланш.
– Я надеюсь на тебя, – произнес некромант. – Ты – хороший военачальник и, я знаю, победишь. Только прошу тебя, когда пересечешь лес, дай знать. Лишь после этого завязывай бой.
– Слушаюсь, ваше величество.
– Ступай, – Хамрак благосклонно махнул рукой, сознавая, что в следующий раз увидит Гамара уже после всего…
***
Небо на востоке позеленело. Легкие сероватые облака, до того прятавшиеся в глубинах темного небосвода, вдруг проявились и, пропитанные розовыми отсветами встающего солнца, тяжело набухли. Из-за горизонта, раскидывая по равнине неясные копья лучей, медленно выплывало ярко-алое светило. Вода в реке зазолотилась, четко разделив две враждебные армии.За редколесьем, к югу от Устурга, засверкали панцирями гномы-наемники. Рядом с ними, вдоль всей восточной стены растянулись цепочкой три тысячи орков. За городом, в тени западных укреплений покоился рыцарский корпус. Эти силы составляли фланг лорда Карена.
За рощей, к северу от Устурга, расположилось второе орочье скопление, где находился лорд Мальерон, а западнее, у деревни Атарвил, красовались ровные шеренги корпуса ратников под предводительством самого командующего лорда Толокампа. Рядом бродили ополченцы и отдыхали двести драконов со своими наездниками. Сам Атарвил охранял отряд рыцарей графа Этельреда.
Напротив деревни, за лесом, находился многочисленный корпус тварей. Железной волей Хамрака они были собраны в одном месте и, по диспозиции, должны были продираться через заросли напролом, навстречу губительной кавалерии Этельреда.
За тварями стояли два гхалхалтарских конных корпуса, а за ними – главная сила бессмертного короля – шестнадцать тысяч гхалхалтарских пехотинцев и гвардия. Слева от центра, на берегу Обры, рядом с четырьмя убогими домами, расположилось второе крупное скопление тварей и вспомогательный корпус барона Ригерга. Справа, почти на самой опушке большого леса, стояли в ожидании приказа гхалхалтары и тролли Гамара, составлявшие правый гхалхалтарский фланг.
***
Гамар едва сдерживал дрожь, колотившую тело. Даже в молодости, когда он ещё имел обыкновение обнимать девушек, не ощущал он подобного. Кровь волновалась в нем, вскипала в венах, заставляя руку беспокойно поглаживать рукоять меча.Единорог чувствовал необычное настроение своего хозяина и резво пробирался через кусты навстречу надвигающемуся сражению.
Гхалхалтары и тролли в молчании следовали за предводителем. Они знали, что на их долю выпала нелегкая задача: незаметно прокрасться через лес, напасть на дракунов и, развеяв их, оттеснить фалангу лорда Толокампа. Шуметь было нельзя, ибо только внезапность могла дать им шанс на быструю победу над дракунами. Если те успеют подняться в небо и ударить вместе с ратниками – все пропало, придется отступать. Потому шли с предосторожностями.
С глухим рокотом скатывающихся по опавшей листве гигантских валунов многотысячная армада двигалась через лес. Звери забивались глубоко в норы или рвались в густые чащи. Птицы, тонко перекликиваясь, метались над головами. Гамар боялся, как бы они не насторожили дракунов, но он никак не мог повлиять на свободных, быстрокрылых птиц. Его злобные взгляды не могли прервать их полета.