Крюков Дмитрий Владимирович. Хроника Великой войны

   – Зачем вы погубили цветы? Они много прекраснее, когда растут. Сорванные, они быстро завянут.
   – Таков удел. Все начинает увядать, лишь только рождается.
   Бессмертный усмехнулся.
   – Конечно, кроме некоторых, высших, – поспешил добавить князь.
   – Прикажите раздать цветы танцовщицам, – прервал его король.
   – Как вы пожелаете.
   Краснея, девушки из знатных родов наблюдали, как наглые танцовщицы украшались их цветами – позор. Сановники зароптали, но Хамрак, не обращая внимания, направился с Кельзаном ко дворцу. Гхалхалтары и вельможи последовали за ним.
   Внутри все было готово к празднеству: просторный зал сплошь покрыт мягкими ворсистыми коврами, свисавшие с потолка светильники распространяли сладковатый дурманящий аромат, по стенам расположились несколько десятков чернокожих мальчиков с опахалами. Для Кельзана и Хамрака стояли два приземистых стула с изогнутыми ножками в виде львиных лап.
   Гамар с неудовольствием наблюдал, как парзийцы и гхалхалтарские военачальники садятся на ковры и принимаются за подносимую им еду.
   – Благословенный воин, почему ты стоишь? – обратился к нему один из людей.
   Гамар не ответил, но подозвал слугу и попросил стул. Его просьба вызвала замешательство. Парзийцы зашептались, указывая на своенравного гхалхалтара. Визирь был уже рядом, готовый исправить неловкое положение:
   – Рад доставить вам радость, но по обычаю все должны сидеть на полу, лишь только царственные особы имеют стулья.
   – Это по вашйему обычаю, а уменья на родинье все едйат за столом. Так что извольте приньестй стул, – не унимался Гамар.
   Тогда советник подошел к Хамраку и кивнул на стоящего военачальника. Бессмертный улыбнулся:
   – Боюсь, вам придется дать ему стул. В войске его любят.
   Поняв намек, князь велел уважить просьбу гостя. Тогда Гамар сел и принялся за еду, с чувством собственного превосходства взирая на расположившихся у его ног людей и гхалхалтаров.

***

   Кельзан много говорил, стараясь развлечь бессмертного:
   – Вы ловили рыбу в заливе? Нет? Вы многое упустили, ваше величество. Это сходно с нисхождением благодати Вседержителя. Незабываемо!
   – Я вообще не люблю охоту.
   – Жаль. Времяпрепровождение для воина, дабы глаз не утратил своей зоркости, а рука силы.
   – Вам дано не так много времени, чтобы его проводить.
   Князь поперхнулся, закашлялся.
   – Не волнуйтесь, – некромант улыбнулся. – Это к слову.
   – Вы мало едите, ваше величество. Попробуйте вот это блюдо, – предложил отдышавшийся Кельзан.
   – Спасибо, мяса не ем.
   – Вашими устами глаголет истина. Знахари предупреждают, что оно плохо влияет на желудок. Однако я слабый человек и не в силах отказаться от него.
   Кельзан с удовольствием засунул в рот сочный кусок и стал жевать. Хамрак посмотрел на его дородное лицо, измазанные жиром губы и произнес:
   – Мне надо поговорить с вами наедине.
   Князь кивнул. Они поднялись и вышли, оставив своих подданных наслаждаться трапезой.

***

   – Вы больше не поддерживаете связей с Антимагюром?
   – Нет. Вседержитель тому свидетель! – Кельзан приложил руку к груди.
   – Что ж, вы знаете: я начал строительство двух крепостей на территории вашего княжества.
   – Ваше величество, стройте, сколько вам угодно.
   – И эти крепости будут принадлежать не вам, а мне, – продолжал Хамрак.
   Князь поник, но согласился.
   – Признаете ли вы мою власть?
   – Она осияна божественным светом.
   – В таком случае, согласны ли вы войти в состав моего королевства?
   Кельзан опустил глаза. Решение было серьезное.
   – Ваше величество, ниспошлите мне несколько дней своего милостивого ожидания. Я должен подумать.
   – Я уже три месяца живу в вашей столице. У вас был достаточный срок, чтобы оглядеться и подумать. Отвечайте: да или нет? Войдете ли вы добровольно или принудить вас силой? Как видите, Антимагюр не спешит высылать вам помощь.
   – О Вседержитель, какой Антимагюр! С этим покончено.
   – Отвечайте же: да или нет?
   В комнате воцарилось долгое молчание. Некромант смотрел на сгорбившегося князя. Судьба сотен людей зависела от одного слова. Допустит ли Кельзан кровопролитие? Решение было слишком важным, и бессмертному стало даже чуть жалко князя. Но чему он противился? Ему предлагали войти в состав гхалхалтарского королевства, сильнейшего государства в мире. Хамрак же не собирался ограничивать свободы парзийцев. Кельзан поднял глаза, встретился со спокойным взглядом некроманта, и, словно через силу, выдавил:
   – Да. Хорошо. Я повинуюсь вам.
   Хамрак кивнул:
   – Я знал, что вы благоразумны. А теперь идемте. Вы объявите о своем решении народу.

ВЕРТОР. ВЕРТОРСКИЙ МЫС

Глава первая

   147 год, начавшийся с отхода хамраковской армии от Фортейдена и с Хафродугского сражения, завершился. За это время Ульриг и Кельзан успели потерять власть, один – из-за собственной безалаберности, другой – из-за слабости; принц Удгерф стал королем; Халхидорог – комендантом нового города, названного им Осерд; а все жители планеты постарели на год.
   Летом 147-го скелеты, возглавляемые талантливым полководцем Сакром, заняли западные территории Королевства Трех Мысов. Основные армии людей находились на востоке, в погоне за войском отступающего бессмертного, и Иоанну пришлось смириться с потерей двух городов. Правда, лорд Толокамп предпринял несколько попыток атаковать скелетов ополчением, но потери оказались столь велики, что лорд был вынужден отступить.
   Сакр меж тем обустраивался, обнес захваченные города крепкими стенами и даже выписал из Скелетора библиотеку.

***

   Ворота медленно отворились. С десяток всадников-скелетов заехали во двор, а вслед за ними, громыхая, вкатила крытая телега. Кони без поводьев беспрекословно слушались своего кучера. Стоило скелету взмахнуть рукой, как они замерли. Всадники стали спешиваться. Кучер соскочил с козел.
   Приезжих обступили, сдернули. Один из скелетов сдернул с телеги покрывала. Под ними лежали аккуратно сложенные, обернутые в листы пергамента книги. Скелет взял толстый фолиант, любовно погладил его дорогой кожаный переплет:
   – Его разумность останется доволен. Тут столько книг – за десять лет не перечитать.
   – А я за жизнь прочел лишь двенадцать книг, – с завистью отозвался другой скелет.
   – О, среди остальных народов ты бы уже считался книгочеем. Вы представляете – многие из них даже не знают, что такое буквы! Они не знакомы с печатным словом.
   – Мне жаль их, – покачал головой кучер.
   За разговорами скелеты начали разгружать телегу, любуясь роскошными фолиантами, бережно передавая их с рук на руки.

***

   Сакр смотрел в окно на привезенную библиотеку. Солнечный свет выпукло обрисовывал его высокий лоб, выдающиеся вперед дуги челюстей и ровные белые зубы. Золотые искры лучей дрожали на гранях драгоценных камней, украшавших пальцы полководца. Длинные зеленые волосы изумрудным дождем низвергались на позолоченные наплечники. Сакр, как военачальник, носил доспехи и так привык к ним, что не снимал даже в мирное время. Впрочем, несмотря на то, что нападение лорда Толокампа было отбито, в окрестностях по-прежнему шалили низшие и появлялись шайки озлобленных ополченцев.
   Сакр обернулся к сидящему в глубине комнаты скелету. Внешность у того была самая обычная, если не считать, что впереди недоставало одного зуба. Одет он был гораздо беднее закованного в латы полководца. Однако его в Скелеторе знал каждый, ибо то был знаменитый философ Сакена.
   – Посмотри, сколько книг, Сакена!
   – Книги – свет жизни, – кивнул мудрец. – Через них мы можем узнать то, чего никогда не увидим.
   – Я понимаю, что знаниями мы поддерживаем свой интеллект, а, следовательно, и жизнь. Однако ответь, Сакена, зачем нам знать то, чего мы все равно никогда не увидим?
   – Неведомо, куда заведут нас поиски нашего пытливого ума, а потому нельзя с уверенностью сказать, что мы точно не столкнемся с какой-либо вещью, сколь бы необычна она ни была. Пока мы живем, мы можем побывать везде и познать все сущее.
   – Но что будет, когда для нас не останется тайн? – поинтересовался Сакр.
   – Смерть. Мы умираем, когда начинаем считать, что познали все на свете, когда перестаем удивляться.
   – Значит, читая книги, мы тем самым приближаем свою кончину?
   – Да, ваша разумность.
   – Сакена, ты веришь в вечную жизнь?
   – Если разум вечен, то да. Однако мы умираем, когда ум наш слабеет и уже не в состоянии поддерживать работоспособность тела. Из этого следует, что разум так же дряхлеет, как и все остальное. Значит, он смертен и вечной жизни нет.
   – И тебя это не пугает?
   – Нет. Таков закон природы, а кто осмелится спорить с природой, которая дала нам всем жизнь и разум? Только тот, кто обижен на нее. Жизнью наделены в равной степени все. Выходит, обиженным на природу может быть только наделенный недостаточным количеством разума – безумец, глупец. Только лишившийся рассудка может идти против смерти.
   – А как же бессмертные?
   Сакена подался вперед и тихо спросил:
   – Но кто сказал, что бессмертные не смертны? Просто смерть на некоторое время дала им отсрочку. Вот и все…

***

   День в Верторе, столице Королевства Трех Мысов, выдался погожий. Ласковое море обнимало пристани, качало людские корабли. Острые мачты и шпили дворцов с наслаждением впивались в необъятный простор голубого неба. Вода была изумрудно-золотистой от растворенных в ней лучей солнца.
   Лорд Толокамп сидел, глядя на сгорбившегося Иоанна. Король некоторое время без интереса рассматривал разложенные на столе бумаги, потом произнес:
   – Теперь точно конец.
   Словно ожидая этой фразы, лорд Толокамп оживился:
   – Не надо, ваше величество. Пусть скелеты захватили часть западных земель, зато на востоке все идет прекрасно. Армия лорда Карена выдворила гхалхалтаров за пределы королевства. Хамрак окопался на Парзийском полуострове и оттуда нам не опасен.
   – Однако этот полководец…
   – Сакр, – подсказал лорд.
   – Да, этот Сакр на подступах к столице.
   – Будьте уверены, он не решится на поход и осаду города. А если даже подобное произойдет, то у нас две тысячи гарнизона. Уж коли мы выдержали борьбу с Хамраком, то Сакра отобьем.
   – Возможно, – словно нехотя согласился Иоанн.
   – Вне всякого сомнения! За солдат гарнизона я могу поручиться, как за самого себя. Каждый из них рад положить свою жизнь за вас и за отечество.
   – Боюсь, что скелеты вскоре предоставят им подобную возможность, – мрачно процедил король.

***

   Каждый день монарх вызывал Толокампа к себе, однако, когда лорд приезжал, оказывалось, что никаких дел для него нет. Иоанн молчал, делая вид, что занят. Тогда Толокамп, желая развеять гнетущее настроение молодого правителя, начинал разговор о хорошем положении дел. Иоанн спорил и утверждал, что настал конец. Так проходили дни, недели, 148 год.
   Толокамп понимал – надо что-то изменить, но как это сделать, не знал.
   Лишь на второй месяц зимы, когда скелеты разбили ополчение, он послал гонца к лорду Карену с повелением повернуть армию, дабы расправиться с Сакром. С того времени Толокамп жил ожиданием войска.

***

   Лорд вернулся от короля. Отобедав, он по своему обыкновению вышел на террасу, подышать свежим воздухом и полюбоваться видом залива. С криками носились над лазурными волнами чайки. Дрейфовали лодки рыбаков. Иногда из-за отрогов зеленых скал, скрывавших шумный порт, выныривали большие торговые корабли. Толокамп ел фрукты и наблюдал, как их паруса тают в дали.
   Сзади подошел слуга и, наклонившись к уху господина, деликатно произнес:
   – Гонец от лорда Карена.
   Толокамп встрепенулся:
   – Просите сюда.
   Слуга кивнул и удалился. Лорд отложил желтый ломтик дыни и уставился на линию горизонта. Интересно, какие вести привез посланник? Где сейчас Карен, и как скоро он будет в Верторе?
   Прилетевший на драконе гонец оказался дородным детиной с большим красным лицом и лихо закрученными усами. Не отрывая глаз от горизонта, Толокамп спросил:
   – Когда мне ждать лорда Карена с армией?
   Гонец кашлянул, посмотрел на море, взглядом проследив за молниеносным полетом чайки, и ответил:
   – Лорд Карен передает вашей милости, что, к сожалению, не может прибыть с войском в столицу, ибо на востоке существует опасность вторичного нападения гхалхалтаров. Посему лорд выслал только вспомогательный отряд в тысячу ратников.
   – Зачем он мне, этот корпус? Мне нужны силы, чтобы разбить Сакра, а для защиты войск у меня и так хватит. Где вся армия, я спрашиваю?
   – Рассредоточена по восточным крепостям. Значительная часть находится в Грохбундере.
   – Какого черта они там делают, когда враг здесь, на западе, под самой столицей?
   Гонец пожал плечами:
   – Не имею чести знать. Я только исполняю приказание главнокомандующего…
   – С каких пор лорд Карен стал главнокомандующим? – закричал лорд Толокамп. – Или он забыл, что верховным военачальником является король Иоанн?
   – Прошу прощения, я хотел сказать, что исполняю лишь приказ командующего.
   – Все, иди. Завтра же полетишь к Карену и передашь ему, что если он не явится с войском, то будет отстранен. Я сам поведу солдат в бой.
   – Слушаюсь, ваша милость.

***

   Солнце не спеша огибало отроги гор, косыми лучами скользя по зеленым склонам. Сакена остановился на вершине. Не обращая внимания на сильный ветер, он всматривался вдаль. Там, внизу, за несколькими более отлогими скалами лежало синее зеркало моря и отражались в нем пушистые белые облака и яркое светило, и голубое небо.
   Вдруг скелет обратил взор совсем близко от себя – крадучись к нему подбирался странный обросший человек, облаченный в лохмотья.
   – Кто ты? – спросил Сакена на людском языке.
   Человек замер в растерянности. Скелет заметил у него в руке нож.
   – Брось. Уж коли я заметил тебя, оружие тебе не поможет.
   Оценивая свое положение, бродяга не двигался. Вдруг он улыбнулся. Сакена уловил его взгляд и быстро обернулся. Удар пришелся мимо – топор бессильно врубился в камень. Философ схватил нападавшего за руку. Увидев холодные, жесткие пальцы скелета, сомкнувшиеся на запястье, человек вскрикнул и от неожиданности выронил оружие. Сакена оттолкнул его и обернулся к его приятелю с ножом. Бродяга был уже совсем рядом. Размахнувшись, он ударил философа в грудь. Для любого существа подобная рана оказался бы смертельной, но у скелета лезвие прошло между ребер, не причинив никакого вреда. Забыв вытащить нож, человек в суеверном страхе отшатнулся. Сакена отступил, глядя на людей. Потеряв оружие, они стояли в нерешительности.
   – Кто вы такие?
   – Верторцы, – нехотя ответил первый.
   – Вы хорошо деретесь, но забываете, что перед вами не человек. С такими, как я, нужна другая тактика, – Сакена извлек из ребер длинный нож и отбросил его в сторону.
   Хозяин ножа хотел было поднять клинок, но философ предупредил его:
   – Не надо. Если бы я хотел, чтобы вы взяли оружие, я бы сам подал его вам. А пока пусть лежит.
   Человек пренебрежительно пожал плечами, но, помня короткую неудачную схватку, все же остался на месте.
   – Скажите, все верторцы отличаются подобной агрессивностью?
   Обладатель топора опустился на камень:
   – К сожалению, не все.
   – Хотите прогнать нас отсюда?
   – Как не хотеть!
   Сакена покачал головой, тоже присел:
   – Зачем вам делать это? Зачем вам вообще нужны эти земли? Вас все равно мало, и они вам не впрок.
   – Это уж не ваше дело решать, что нам надо, а чего нет.
   – Как философу, мне непонятен мотив, подвигший вас с лордом Толокампом идти на войну.
   – Мы защищаем отчизну.
   – Что? Отчизну? – Сакена рассмеялся. – Но ответьте, что такое отчизна?
   – Наши дома, семьи…
   – Подождите, дом – это дом, семья – это семья. Какая же тут отчизна? Что это? Только слово. Не более. Согласен, слово довольно весомое, но лишь оттого, что такие, как вы, придали ему столь громоздкий и всеподавляющий смысл.
   – Что же родины, по-твоему, не существует, скелет?
   – Бесспорно, она существует. Однако вчера эти земли принадлежали вам и вы считали их своей родиной, а сегодня они мои и это уже моя родина.
   – Родина, это то, о чем думаешь, а не просто земля.
   – Думайте об этих горах сколько угодно, но зачем сражаться за них, если это "просто земля"? – поинтересовался Сакена.
   – К чему ты клонишь, скелет? Хочешь переманить нас на свою сторону? Шалишь, не выйдет.
   – А кто сказал, что я хочу изменить ваши взгляды. Зачем мне это? У меня и без того много учеников и единомышленников. Я могу прожить и без вас.
   – Тогда зачем ты завел весь этот разговор?
   – Хочется посмотреть, насколько вы глупы.
   – Ну ты! – один из людей вскинулся, но Сакена жестом руки остановил его:
   – Спокойно. Я не думал вас оскорблять.
   Однако человек уже схватил нож и ринулся на философа:
   – Давай, кончим его. Чего он тут разболтался!
   Сакена вскочил и отпрыгнул в сторону.
   – Знайте! – закричал он, сбежав с вершины. – Я всю свою жизнь только тем и занимался, что разменивал чистый разум на опыт, а, когда стал мудр и опытен, понял, что глуп. Вы стремитесь достичь счастья через объяснение загадок мира, ибо то, что известно – неопасно. Однако вы не замечаете, как в своем стремлении упрощаете мир, подстраиваете его сложные законы под свои нелепые теории. Вы постановили, что земля плоская, и успокоились на том, но никому не пришло в голову – отчего воды Мирового океана не сливаются вниз, а остаются на месте, – Сакена взглянул на небо. – Вы сказали, что солнце кружится вокруг земли, но не указали, какие силы движут им! Вы утвердили существование Бога, но не дали ему ни одного точного определения!
   – Не смей сквернословить! Убирайся, богохульних! – люди неистово замахали оружием и собирались было кинуться вслед за скелетом, но Сакена решил не рисковать.
   Лишь спустившись с горы в ложбину, он замедлил шаги.

***

   Лорд Толокамп находился на террасе. Стоял летмес, было жарко. Многие теплолюбивые растения расцвели, покрыв склоны окрестных холмов белыми, желтыми, розовыми цветами. Их тонкие ароматы витали над заливом. Лорд откинулся на плетеную спинку бамбукового кресла и наслаждался свежим дыханием моря. Ветер обращал пронзительные крики чаек в мелодичную песню…
   Вдруг на террасу вбежал озабоченный слуга:
   – Ваша милость, его величеству плохо!
   Толокамп приподнял голову. Он не удивился – Иоанну всегда нездоровилось.
   – Ну и что?
   – Похоже при смерти. Неровен час скончается.
   Толокамп вскочил на ноги так, что бамбуковое кресло упало, метнулся к двери, обернулся и заорал на оторопевшего слугу:
   – Коня! Быстрее коня!

***

   Звеня шпорами, Толокамп ворвался в опочивальню короля, замер, с неудовольствием уставившись на толпившихся у постели вельмож. Они расступились перед лордом. Толокамп увидел запрокинутую голову Иоанна и тонкую, изогнутую шею в ворохе растрепанного воротника.
   – Уйдите, оставьте нас наедине.
   Сановники нехотя покинули опочивальню. Далеко они все же не ушли, а сгрудились у дверей: каждому хотелось услышать последнюю волю монарха.
   – Вон! – не выдержал Толокамп.
   Стражники поспешили закрыть дверь. В покоях остались только лорд Толокамп, Иоанн и скромный, седенький старичок – лекарь.
   – Как он? Он нас слышит?
   Лекарь пожал плечами:
   – Думаю, нет.
   Лорд присел на край кровати, согнулся над Иоанном и внимательно вгляделся в его спокойное белое лицо. Закрытые глаза, фиолетовые веки, серые губы. Королю ещё не было девятнадцати, и Толокамп подумал, как странно все устроено. Он больше чем в два раза старше Иоанна и, возможно, переживет его ещё лет на двадцать. Лорду вдруг показалось, что король уже умер, и он со страхом дотронулся до царственной руки. Она была холодной и безжизненной, но под тонкой кожей бился слабый, упрямый пульс.
   – Вы можете что-нибудь сделать? – спросил Толокамп лекаря.
   – Увы, я сделал все, что мог. Дал лекарство. Остается только ждать.
   – Дайте ему еще.
   – Нельзя. Иначе подействует, как яд.
   Толокамп осторожно поднялся:
   – Будем надеяться, Иоанн не умрет, ибо с ним погибнем мы все. Карен уже возомнил себя королем.

***

   Сакр поднялся, оглядев собравшихся военачальников-скелетов. Их белые костяные лица казались равнодушными, но глаза, посаженные в разверстые глазные впадины, смотрели с интересом. Сакр оперся на край стола и подался вперед, отчего его наплечники вздыбились и сделались похожи на два обрезанных крыла:
   – Король Иоанн при смерти. Наследника он оставить не успел. В лагере людей смута. Не знают, кого ставить правителем. Если так пойдет дальше, гордые лорды передерутся между собой. Мы должны собирать армию. Быть может, к концу этого года мы будем отдыхать в королевских садах в Верторе. Думаю, мы справимся. Кембир, сколько у тебя солдат?
   – Две тысячи восемьсот двадцать один, включая шестьсот сорок пять магов.
   – Я люблю тебя за пунктуальность, Кембир. Разум должен вбирать в себя даты, цифры и цитаты. Иначе он будет скользить по верхам, как косые лучи зимнего солнца. А много ли от них пользы?
   – Много. Даже больше, чем вы можете себе представить, – раздался голос из темноты.
   Военачальники обернулись к говорившему. Это был Сакена, который, не являясь полководцем, все же был допущен на тайный военный совет. Уважая ум философа, Сакр хотел отвести ему почетное место по левую руку от себя, но мудрец, отказался и занял скромное место в углу.
   – Зимой солнце полезно как раз тем, что не греет. Если бы оно палило так же, как летом, то земля превратилась бы в пустыню.
   Сакр хмыкнул:
   – Ты как всегда прав, Сакена. Быть может, я подобрал не совсем правильное сравнение.
   – Возможно.
   – Итак, – Сакр вновь обратился к военачальникам, – лорды, наверняка, начнут междоусобную войну. Среди них есть наши союзники. Лорд Мальерон, который известил меня о тяжелом недуге Иоанна, также сказал, что готов со своими воинами влиться в наши ряды. Кроме того он обещал поднять против короля весь край. Нам остается только выступить.
   Военачальники хранили молчание.
   – Взглянем на карту. Ты, Кембир, со своим отрядом отправишься на север, к горам Великого Хребта. Там соединишься с лордом Мальероном, а затем двинешься к Вертору. Я в это время пойду по берегу и займу предместья Вертора с юга. Из Скелетора необходимо вызвать флот, чтобы блокировать столицу людей с моря. У них хороший гарнизон, но при полной осаде город долго не простоит…

***

   Перед началом боевых действий Сакр решил объехать подвластные ему земли, дабы самому посмотреть на состояние дел и проверить готовность гарнизонов к войне. Путь полководца от южного побережья лежал на север, к горам Великого Хребта.
   Кавалькада ехала медленно. Дорога была узкой и извилистой. Истерзанные временем скалы походили на гигантские ступени, неровными уступами уходящие на небо. Солнце в середине лета пригревало хорошо, но гордые пики, маячившие вдалеке, не снимали снежных шапок перед силой горячего светила.
   Изо всех гор выделялась одна. Она была самой высокой и, возможно, раньше была ещё выше, но за несколько десятков локтей до своей вершины раскололась надвое. Западная часть склона осела, а восточная угрожающе накренилась, словно готовясь обрушиться вниз. Однако прошло уже несколько столетий, а каменная глыба по-прежнему покоилась на месте. Это была гора Донграт.
   Сакена, который отправился в путешествие вместе с Сакром, внимательно вглядывался в её не правильные очертания. Философ всегда любовался природой и старался не пропустить ни одной детали. Прежде он не был в горах Великого Хребта, и потому они поражали его новизной. Пытливый ум скелета не мог успокоиться: едва он замечал таинственные пещеры, как взгляд его уже обращался на странное растение, а потом – на насекомое, забравшееся ему на руку.
   Сакена уловил на склоне мимолетное движение – покатился камень. Философ с опаской уставился на скалу, но все было спокойно, как если бы ему померещилось.
   – Что это?
   Сакр пожал плечами, и его наплечники дрогнули:
   – Должно быть, орк. Здесь они опаснее, чем на равнинах Скелетора, ибо умеют ловко прятаться. Надо быть осторожными. Иногда орки собираются в большие стаи и совершают дерзкие нападения.
   – Думаю, наш отряд им не по зубам.
   – Да, – согласился Сакр. – И пусть наш разум убережет нас от Великого Весеннего набега.
   – Любопытно. Я много слышал об этом, но знания мои в этой области довольно сбивчивы.
   – Я охотно расскажу, – кивнул полководец. – Низшие, живущие в этих горах, не имеют ни хороших полей, ни даже пастбищ. Поэтому единственный способ для них поддержать свое существование – это ограбить соседей. Каждый год, весной, когда сходят снега, они берутся за оружие и атакуют близлежащие земли. От этого страдает и Королевство Трех Мысов, и Экалорн, и даже могущественная Слатия. В прошлом году, когда я раздвинул границы Скелетора до Великого Хребта, для нас тоже появилась опасность вторжения этих бестий. Однако пока они не беспокоят. Во всяком случае весной орки не совершили ни одного крупного нападения.