Страница:
Я что есть силы рванул дверь за ручку. Она даже не шелохнулась.
Да, точно, засов. Иначе и быть не могло.
Я взвесил на руке один из крюков и удовлетворенно хмыкнул.
Интересно, за сколько времени я продолблю этой железякой дверь? Не более чем за полчаса? Ну, может еще плюс минут десять.
И пора было приступать к работе. Но сначала не мешало бы закурить.
Курить, честно говоря, хотелось немилосердно.
Я выудил из кармана сигарету и хотел было ее прикурить, как вдруг замер.
Из-за двери доносились какие-то звуки. Она конечно была толстой и хорошо их приглушала, но из того, что я сумел расслышать, можно было сделать вывод, что там, снаружи, идет нешуточная драка.
Это еще что?
Неужели Медок и Маута, каким-то образов проведав о случившейся со мной беде, пришли на помощь? Да нет, так не бывает.
И все-таки, за дверью кто-то дрался.
Я явственно услышал, как о нее, с другой стороны ударилось чье-то тяжелое тело. Потом наступила тишина, которую писатели бульварных романов обозвали бы зловещей.
Прижавшись к стене возле двери, я приготовился к драке. Вот сейчас она откроется, и за ней окажутся либо Медок с Маутой, либо аборигены, явившиеся проведать, как там поживает их пленник. Если это будут последние, у меня есть чем отблагодарить их за гостеприимство.
Дверь и в самом деле открылась, причем с совершенно омерзительным скрипом. В камеру хлынул свет. Благодаря ему я мог видеть только силуэт стоявшего в дверном проеме мыслящего. Судя по всему, это был не Медок и уж в любом случае не Маута.
Стало быть, они погибли, не добравшись до меня, а проведать пленника явился сам убийца.
– Ну ты, центурион, выходи!
Память у меня хорошая, и голос я, конечно, тотчас узнал. Принадлежал он Кабланды.
17.
18.
Да, точно, засов. Иначе и быть не могло.
Я взвесил на руке один из крюков и удовлетворенно хмыкнул.
Интересно, за сколько времени я продолблю этой железякой дверь? Не более чем за полчаса? Ну, может еще плюс минут десять.
И пора было приступать к работе. Но сначала не мешало бы закурить.
Курить, честно говоря, хотелось немилосердно.
Я выудил из кармана сигарету и хотел было ее прикурить, как вдруг замер.
Из-за двери доносились какие-то звуки. Она конечно была толстой и хорошо их приглушала, но из того, что я сумел расслышать, можно было сделать вывод, что там, снаружи, идет нешуточная драка.
Это еще что?
Неужели Медок и Маута, каким-то образов проведав о случившейся со мной беде, пришли на помощь? Да нет, так не бывает.
И все-таки, за дверью кто-то дрался.
Я явственно услышал, как о нее, с другой стороны ударилось чье-то тяжелое тело. Потом наступила тишина, которую писатели бульварных романов обозвали бы зловещей.
Прижавшись к стене возле двери, я приготовился к драке. Вот сейчас она откроется, и за ней окажутся либо Медок с Маутой, либо аборигены, явившиеся проведать, как там поживает их пленник. Если это будут последние, у меня есть чем отблагодарить их за гостеприимство.
Дверь и в самом деле открылась, причем с совершенно омерзительным скрипом. В камеру хлынул свет. Благодаря ему я мог видеть только силуэт стоявшего в дверном проеме мыслящего. Судя по всему, это был не Медок и уж в любом случае не Маута.
Стало быть, они погибли, не добравшись до меня, а проведать пленника явился сам убийца.
– Ну ты, центурион, выходи!
Память у меня хорошая, и голос я, конечно, тотчас узнал. Принадлежал он Кабланды.
17.
Вот это меня совершенно вышибло из седла. Вместо того, чтобы кинуться на кабланды и попытаться продырявить ему крюком голову, я сказал:
– Что-то неохота. Может, сам войдешь?
– Войду, – промолвил кабланды. – Только, чур, уговор, драться будем по правилам. И так, как намеревались там, на пустыре. Только «кольты» и более ничего. Согласен?
Что-то не сходилось. Не должен был так себя вести убийца. Или он, мгновенно сообразив, что я каким-то образом освободился от растяжки, пытается обвести меня вокруг пальца?
– А аборигены? – спросил я.
– Да их немного было. Я тут устроил небольшую потасовку, теперь они в себя придут нескоро. К тому времени, когда они очухаются, мы уже успеем все закончить. Ну так как, может быть, выйдешь? Не будем же мы устраивать поединок в камере?
Это действительно походило на правду. Но все же был еще один вопрос, ответ на который я хотел знать, прежде чем снять с кабланды подозрения в том, что убийца именно он.
– Как ты меня нашел? – спросил я.
– Очень просто, – ответил кабланды. – По запаху.
Да, действительно получается складно. Имело смысл и рискнуть. Тем более что глаза мои к свету уже привыкли.
Я вышел из камеры.
Увидев, в каком я виде, кабланды удивленно вытаращил глаза и воскликнул:
– О! Вот это да!
– Как видишь, – сказал я. – Для того чтобы продолжить наш поединок, мне нужно освободиться от этих железяк и заполучить обратно свой «кольт».
– Ну, от железяк я тебя освобожу быстро, – сказал кабланды. – А вот с «кольтом» все сложнее. Насколько я знаю, на Бриллиантовой их всего два. Тот, что висит у меня на поясе, и тот, что был у старины Эда.
Говоря это, он вытащил из кармана бластер и отрегулировал его на самую малую мощность.
– Это что? – спросил я. – Прихватил на тот случай, если не сможешь одолеть меня древним оружием?
– Поединок – дело чести, – степенно ответил кабланды. – А бластер я прихватил, чтобы нашему поединку не помешали.
Он кивнул в сторону парочки аборигенов, в весьма живописных позах валявшихся поблизости от двери. Кстати, чуть подальше лежало еще несколько.
Вот это мне уже понравилось. Раз у нас появились пленники, стало быть, я смогу задать из пару-другую интересующих меня вопросов. Тем самых, ответы на которые я пытаюсь найти вот уже чуть ли не сутки.
Но сначала надо освободиться от цепей и браслетов.
– Начинаю, – предупредил меня кабланды. – Что освободить в первую очередь?
Я молча протянул ему руки. Кабланды тотчас начал действовать.
Из ствола бластера теперь бил очень тонкий, не толще иголки, лучик. И в длину он был не более двадцати сантиметров. Действуя аккуратно и сноровисто, кабланды срезал с меня браслеты. Когда последняя цепь упала на пол, я принялся массировать запястья.
Кабланды же привел регулировку бластера в норму, сунул его обратно в карман и спросил:
– Зачем?
– Что именно? – спросил я, продолжая массировать запястья.
– Зачем аборигены посадили тебя в эту комнату? И зачем они навесили на тебя эти железяки.
– Не имею ни малейшего понятия, – сказал я. – Впрочем, думаю, сейчас мы это узнаем. Если ты мне поможешь.
– Помогу, – заверил меня кабланды. – Ты знаешь, что я отношусь к тебе с уважением.
– Которое отнюдь не помешает тебе при первом же удобном случае вновь вызвать меня на бой, – несколько сварливо сказал я.
– Несомненно. Долг чести является долгом чести. Тут я не волен что-либо изменить.
– Ну и прекрасно. А пока подержи-ка вот этого типуса, – сказал я, присаживаясь на корточки возле одного из аборигенов. – Да смотри, чтобы он не надумал задать стрекача.
– Даже если надумает, ничего у него не выйдет, – заявил кабланды.
Вновь вытащив бластер, он встал так, чтобы в любом случае перехватить аборигена, если тот все же попытается сбежать.
Несильно похлопать аборигена ладонью по щеке, я приказал:
– Ну-ка, давай приходи в себя. Есть один небольшой разговор.
Как ни странно, это оказало необходимое действие. Абориген открыл глаза.
– Ну вот, – удовлетворенно сказал я. – А теперь ответь, кто приказал меня схватить. И не пытайся делать вид, будто ты меня не понимаешь. Рядом со мной стоит мыслящий, которого зовут кабланды. Так вот, он может запросто переломать тебе кости. И если ты надумаешь со мной хитрить, так и будет.
Кинув мимолетный взгляд на кабланды, я увидел что тот, желая мне подыграть, скорчил самую зверскую физиономию, на которую был способен.
Абориген не издал не звука.
Это означало, что пришла пора перейти ко второй фазе запугивания.
– Ну-ка, отрегулируй свой бластер так, что им можно будет поджарить несговорчивому субъекту пятки, – попросил я кабланды. – У нас мало времени, придется сразу перейти к жестким мерам.
– Сейчас, – сказал кабланды, принимаясь перенастраивать бластер.
Абориген бросил на него испуганный взгляд. Зрачки у него явственно расширились.
И это было неплохо, поскольку значило, что он, во-первых: понимает всегалакт, а во вторых, он испугался. Стало быть, сейчас заговорит.
Ну…
Произошло совсем не то, на что я рассчитывал.
Когда кабланды отрапортовал что бластер приготовлен и можно начинать с его помощью поджаривать пленнику пятки, абориген закрыл глаза, на секунду словно закаменел, а потом… исчез.
– Вот это да! – воскликнул кабланды, роняя на пол бластер. – Это что?
– Если бы я знал, – пробормотал я, вставая. – Если бы…
– А может, он просто умеет становиться невидимым? – предположил кабланды, подняв с пола свое оружие. – Слышал я о планетах, на которых аборигены умеют проделывать такой фокус.
– Нет, – покачал я головой. – Он и в самом деле исчез. Пошли отсюда. Боюсь, здесь мы так ничего и не узнаем.
– А как же остальные? – спросил кабланды, кивая в сторону других, валявшихся без сознания аборигенов.
– Таким же образом. Они в нашей власти, пока находятся без сознания. Стоит им прийти в себя, как они тотчас исчезнут. Поэтому не имеет смысл терять здесь время. Пошли. Мы возвращаемся в инопланетный район.
– А как же «кольт»? Мы так и не узнаем, куда они его запрятали, – заявил кабланды.
– Узнаем, – заверил его я. – Немного погодя. Если судьбе будет угодно.
– Может быть, стоит провести поединок с использованием другого оружия?
О-хо-хо… Похоже, это никогда не кончится.
– Послушай, – сказал я кабланды. – Наверное, ты давно уже находишься на Бриллиантовой?
– Давно.
– Отлично. Случалось ли тебе слышать о том, что аборигены взяли в плен центуриона?
– Нет.
– А видел ли ты хоть раз, как они исчезают. Вот так, как это только сделал один из них на наших глазах?
– Тоже нет.
– А тебе не кажется, что это необычно?
Немного поразмыслив, кабланды признался:
– Кажется. Не то чтобы это было нечто из ряда вон, поскольку на других планетах мне приходилось наблюдать вещи и почище. Однако на Бриллиантовой я ни с чем подобным еще не сталкивался.
– Вот именно, – жестко сказал я. – Поэтому пока мне надлежит исполнять свои прямые обязанности. И пока я не разберусь, что именно происходит на этой планете, никаких поединков не может быть.
– А когда ты это сделаешь?
Очень хороший вопрос. Мне бы и самому хотелось знать не него ответ.
– В самое ближайшее время, – заверил я кабланды. – В самое ближайшее.
– В таком случае я подожду. Немного.
– Ну вот и отлично, – сказал я. – А теперь, не пора ли нам отсюда уйти, пока исчезнувший абориген не вернулся с подмогой?
– Пора, – согласился кабланды.
– А раз так, то веди. Тем же путем, которым ты сюда пришел.
Какими-то длинными, низкими коридорами, соединявшие комнаты, заставленными скудной, причудливого вида мебелью, кабланды вывел меня на улицу. Проходя через эти комнаты, я заметил, что в них практически отсутствовали предметы, мелочи, говорившие хоть что-то об личности живших в них. Словно это были не жилые комнаты, а кельи монахов или солдатские казармы.
Пучок резко пахнущей травы, висящий на стене, крохотная пирамидка из желтоватого камня, на которой был выгравировано насекомое, очевидно, являющееся бриллиантовым муравьем, пустотелый шар, размером с кулак, усеянный множеством крохотных дырочек. Вот все, что я увидел, пройдя более чем через десяток комнат.
Может быть, этот дом и в самом деле является всего лишь казармой? Или это гостиница, в которой останавливаются аборигены, явившиеся из леса в город, чтобы продать добытые личинки? А может, аборигены переняли что-то у муравьев, за которыми ухаживают? Отказ от индивидуальности во имя выживания всего сообщества?
Если дело обстояло именно так, то это кое-что объясняло. Например, то, каким образом убийца сумел заставить аборигенов выполнять свои приказы. Конечно, само обладание царицей личинок еще не делало убийцу ее полноправным хозяином, но, очевидно, давало право на кое-какую власть над аборигенами.
Как он ей завладел? Перехватил где-то в городе? А может быть, она сама пришла к нему? Почему бы и нет? Медок говорил, что это необычная царица личинок. Почему бы не предположить, что необычным для аборигенов является любопытство?
Итак, царица личинок из чистого любопытства сама отправилась взглянуть на инопланетян, и едва очутившись в городе, наткнулась на убийцу. Этот мыслящий моментально понял, какие выгоды сулит обладание царицей личинок, захватил ее и стал действовать.
– Приготовься, – сказал кабланды. – Сейчас мы выйдем на улицу. Вполне возможно, там нас ожидает засада.
– В таком случае мне тоже необходимо вооружиться, – сказал я.
– Держи.
Кабланды отдал мне свой «кольт». Он был почти такой же как и оружие старины Эда, вот только, рукоятка была не деревянной, а из какого-то пожелтевшего от времени материала. Возможно, это даже была пластмасса.
– Сейчас выйдем, – снова предупредил кабланды.
– Понял. Готов, – отрапортовал я.
Мы остановились перед еще одной массивной, окованной железом дверью. Кабланды приник к ней ухом и стал прислушиваться.
Я покачал головой.
Вряд ли это что-то даст. Кстати, так же как и те умозаключения, к которым я только что пришел.
Ну хорошо, наверное, я даже правильно восстановил ход событий, в результате которых царица личинок оказалась у убийцы. Но легче ли мне от этого? Я все еще не знаю, кто это, и где скрывается. И даже не придумал, как это узнать. А время между тем идет. И скоро наступит момент, когда этот затаившийся убийца начнет действовать.
Хотя, о чем это я? Сколько я был без сознания? И сколько потратил времени, чтобы выбраться из темницы? Может, Медок с Маутой уже давно нашли и убийцу, и царицу личинок? Может, даже более того, кто-то из них уже продырявил другому голову?
– У тебя нет с собой бормоталки? – спросил я у кабланды.
– К сожалению нет, – ответил тот. – Тише. Сейчас, я еще немного послушаю… Вроде бы снаружи нет никого. Но убедиться на всякий случай нужно.
Я прислонился к стене, и подумал, что все это напрасно. Даже будь у кабланды бормоталка, вряд ли это могло бы мне помочь.
Неужели, завладев царицей личинок, тот же Медок стал бы мне объявлять об этом по бормоталке? Как же! Уж наверняка он бы постарался заманить меня куда-нибудь и там пристрелить, для того чтобы избавиться от свидетеля.
Так, может, он ее уже давно нашел? Может, он и есть убийца? Может, вообще всю эту кашу заварил он?
Я покачал головой.
Нет, так не годится. Пока у меня нет доказательств, что Медок убийца. Следовательно… Да ничего из этого не следует. Потому что тогда, когда я получу эти доказательства, вполне возможно, ничего изменить уже будет нельзя. Останется только попытаться принять свою смерть достойно.
«Ух… – сказал я себе. – Что-то ты братец слишком мрачно настроен. Плакать будешь, когда начнут быть. А до этого изволь сохранять самообладание.»
Да, самообладание. А также готовность сделать невозможное, чтобы выжить. Это то, в чем я сейчас нуждаюсь. Будет это, появится и шанс. Главное – его не прозевать.
И думать, думать… холодно просчитывать все варианты, пусть даже самые невозможные.
– Пошли, – сказал кабланды, открывая дверь. – Поглядывай по сторонам. Если аборигены умеют телепортироваться, что может помешать им напасть, попросту мгновенно возникнув у нас за спинами?
– Ничто, – промолвил я. – Как ты думаешь, каким образом они захватили меня в плен?
– О, вот так, значит?
– Именно так, – подтвердил я.
Мы вышли на улицу.
Вот-вот должна была наступить ночь. Это означало, что я пролежал в проклятой темнице значительное время. Причем, если бы не кабланды с его жаждой поединка, я бы сейчас все еще долбил железным крюком крепкую дверь, за которой сидели бы аборигены, похохатывающие надо мной и обсуждавшие, что они со мной сделают, когда мне удастся выбраться из камеры.
Кстати, дом, где меня держали в плену, оказался тем самым, возле которого я имел довольно содержательную беседу с коротышом, закончившуюся ударом по кумполу.
У меня мелькнула мысль поговорить с кабланды и подбить его на то, чтобы обследовать другие дома, но я от нее отказался.
Проделать эту операцию вдвоем было невозможно. Вот если бы с нами были Медок и Маута… Конечно, если завяжется драка, то от большого банкира вряд ли будет много проку. Но вот Маута представлялась мне могучим союзником, способным значительно увеличить силы штурмового отряда.
– Поглядывай, чтобы на нас не напали с тыла, – посоветовал мне кабланды.
Я поморщился. Мог бы об том и не говорить. Есть уроки, которые я усваиваю после первого же раза и в повторении не нуждаюсь. С того момента, когда мы оказались на улице, и двинулись прочь от жилого дома аборигенов, я то и дело оглядывался, опасаясь нападения.
Впрочем, улица была пустынна. Видимо, с наступлением сумерек аборигены предпочитали сидеть по домам.
Мы шли мимо однообразных жилищ аборигенов, невольно стараясь ступать на мостовую как можно тише, почти крались в наваливающейся на город темноте, уже полностью захватившей наиболее узкие улочки и тянувшей из них к нам свои длинные, бесплотные щупальца.
Когда впереди замаячили первые дома инопланетного района, кабланды сказал:
– Стало быть, получается, аборигены вышли на тропу войны?
– Что? – переспросил я.
– Ну, я говорю, аборигены оказались не такими милыми парнями, как мы думали о них до сих пор. Если уж они осмелились напасть на центуриона инопланетного района, это означает…
– Ничего это не значит, – сказал я, – И с аборигенами мы по-прежнему поддерживаем мир. А то, что они на меня напали, было всего лишь результатом недоразумения. Большого недоразумения, которому уже сегодня придет конец.
– Хм… ты уверен?
– Абсолютно, – заявил я. – Сегодня все вернется в привычное русло.
– А как же смерть трех центурионов?
– О чем ты? – стараясь, чтобы в моем голосе действительно слышалось искреннее изумление, спросил я.
– Старина Эд и еще два центуриона. Те самые, которые были перед тобой. Смерть от остановки сердца. Ты думаешь это совпадение?
– Не более.
– А также смерть начальника космопорта. И тоже от остановки сердца. Если ты объявишь совпадением и это, я назову тебя лжецом.
Я тяжело вздохнул.
Ну вот, начинается. Сейчас мне придется врать, изворачиваться и еще раз врать. И другого варианта не предвидится. Если я выложу кабланды, что именно происходит в инопланетном квартале и чем это может закончится, лучше не будет. Хуже – наверняка.
Все же я выдержал некоторую паузу, в течение которой мы поравнялись с первым домом инопланетного района. Здесь наверняка мы уже находились в безопасности, и значит, можно было поговорить.
Хотя, кто мешал аборигенам напасть на нас здесь? Сделали же они это на пустыре, несмотря на то что он тоже находится на краю инопланетного квартала? Хотя, если бы они и в самом деле собирались на нас сейчас напасть, почему они это не сделали сразу, как мы вышли на улицу?
– Нет, не скажу, – заявил я и остановившись возле домика, сильно смахивающего на пряничный из доброй детской сказки, привалился к его стене спиной.
– Ага, стало быть слухи не врут и в нашем инопланетном районе в самом деле что-то происходит, – ухмыльнулся кабланды, останавливаясь напротив меня. – Может, ты сейчас мне даже расскажешь, что именно?
– Нет, не расскажу, – промолвил я. – Поскольку это может нанести большой ущерб жителям инопланетного района. А как ты знаешь, моя работа именно в том и состоит, чтобы этого не допускать.
– Могу поспорить, что Юк Медок в курсе происходящего, – заявил кабланды.
– Вполне возможно.
– А ты знаешь, что мой компаньон тоже член совета мыслящих инопланетного района? И таким образом имеет такое же право на информацию, как и его председатель.
Я усмехнулся.
– Вот на этот счет у меня есть большие сомнения.
– В таком случае, я немедленно отправляюсь к своему компаньону. В течение получаса он соберет совет, на котором поставит на обсуждение всего один вопрос. Знаешь какой?
– Ну? – без малейшего интереса спросил я.
Мне и в самом деле не было дела до местных интриг, которыми занимались входившие в совет богатеи. Меня сейчас интересовал только убийца. А если точнее – как до него добраться.
– О единоличном владении информацией, имеющей несомненную финансовую ценность, председателем совета Юком Медоком и о возможном использовании этой информации в корыстных целях. Ты знаешь, что на прошлых выборах моему компаньону, чтобы сместить Медока с его поста, не хватило всего двух голосов? Сейчас хватит. Ну так как, будешь рассказывать?
Духи космоса! Что всем этим идиотам от меня надо? Почему они не оставят меня в покое?
– Ты это серьезно? – спросил я.
– Еще как, – ответил кабланды.
Я взглянул на него повнимательнее. Как-то не вязался образ мыслящего, который сейчас буквально припер меня к стене, с тем туповатым гигантом, крушившим дом своего компаньона-назарунца или проламывавшим аборигенам черепа во время исторического сражения на пустыре.
Впрочем, среди всех этих финансистов встречаются и такие. Очень искусно прикрывающиеся маской тупого силача, или глуповатого завсегдатая баров, или души общества, рубахи парня, соболезнующего буквально каждому попавшему в беду. Самое главное, не ставить их в такие обстоятельства, в которых они вынуждены эту маску снять. Вот тогда уже пощады тебе не будет.
И если кабланды скинул свою маску, придется ему что-то рассказать. Иначе он не отстанет. Или все же попытаться оттянуть время?
– Знаешь, – сказал я. – Давай договоримся.
– Давай, – с готовностью проговорил кабланды. – Сколько тебе заплатил Медок за то, чтобы ты держал эту информацию в тайне? Уверен, мы с компаньоном сможем заплатить больше.
О, дьявол! Ну почему, почему все на этой планете пытаются меня купить? И при этом предлагают действительно большие деньги? Почему никто не пытался это сделать раньше, тогда, когда в карманах у меня было пусто?
– Нисколько. Совсем нисколько. Деньги мне не нужны. Единственное, что мне нужно, это время. Только оно, и ничего больше. А денег у меня и у самого вполне достаточно. Вот смотри. Видишь?
Произнося последние слова, я протянул ему свою всекредитную карточку.
Внимательно ее осмотрев, кабланды вернул мне квадратик и спросил:
– А чем ты докажешь, что это не деньги Медока?
– Посмотри внимательно. Там указана дата последнего поступления денег. И произошло оно, когда меня еще не было на Бриллиантовой. Так что деньги мне не нужны. А вот время – да. И завтра утром я тебе все расскажу. А сегодня мне необходимо провернуть кое-какие дела, касающиеся только меня. Ну, понимаешь?
Похоже, самым главным доводом, подействовавшим на кабланды, все-таки явилась моя карточка.
Потратив некоторое время на размышления, он сказал:
– И ты можешь дать гарантию, что твою информацию до завтрашнего утра тот же Медок не сможет использовать в своих целях?
– Да, могу, – подтвердил я. – Пока это касается только меня и его. И к финансам не имеет никакого отношения.
– Тогда почему ты отказываешься сообщить ее мне прямо сейчас?
– Потому, – сказал я. – Что обладание этой информацией несет в себе опасность. Потому, что большинство из тех, кто ее знал, уже мертвы.
– Ты имеешь в виду центурионов и начальника космопорта?
– Да, их. Ну так как, договорились?
– А завтра эта информация уже не будет так опасна?
– Нет. Этой ночью я произведу… гм… необходимые действия. И если ты мне не веришь, то можешь собирать свой совет. Но только при этом всю ответственность за твою жизнь, как за обитателя инопланетного района, я с себя снимаю.
Сказав это, я почувствовал, как на меня навалилась волна безразличия.
Черт с ними, со всеми. Если кабланды мне сейчас не поверит, выложу все, что знаю, а там хоть трава не расти. Пусть делают, что угодно, пусть жгут этот проклятый инопланетный район, пусть убивают друг друга, пусть вводят чрезвычайное положение. Как-нибудь выберусь, что-нибудь придумаю. В любом случае хуже, чем сейчас, не будет.
– Ладно, договорились, – сказал кабланды. – Значит, завтра утром?
– Да, – подтвердил я.
– И ты мне все выложишь?
– Как на тарелочке.
– В таком случае мы заключили соглашение. Тебя проводить до резиденции?
– Нет, – сказал я. – Как-нибудь уж сам. Но может, ты мне оставишь «кольт»?
– Хорошо, забирай. Однако учти, долг чести не уплачен. После того как ты мне все расскажешь, мы устроим поединок.
– Устроим.
– В таком случае я пошел. Мне надо сообщить компаньону о том, что мы с тобой заключили соглашение.
– Хорошо, – сказал я и сунул «кольт» в кобуру.
Кабланды потопал прочь. Он явно торопился. То ли потому, что спешил сообщить своему компаньону о достигнутом соглашении, то ли вдруг сообразив, что оставаясь рядом со мной, подвергается опасности умереть от остановки сердца.
А я смотрел ему вслед и думал о том, что так, наверное никогда и смогу понять этих финансистов, торговцев, а также банкиров. Эти мыслящие могли иметь какое угодно строение тела или цвет кожи. Но было в них что-то общее, какой-то единый образ мышления, понять который мне уже, наверное, не дано. Может, это и к лучшему?
И эта привычка все время заключать соглашения. А также полная уверенность, что все на свете можно купить. Буквально все.
Завтра… завтра придется все кабланды выложить.
Будет ли для меня оно, это завтра? У меня действительно было совершенно четкое ощущение, что развязка этой истории наступит буквально в течении нескольких ближайших часов.
– Что-то неохота. Может, сам войдешь?
– Войду, – промолвил кабланды. – Только, чур, уговор, драться будем по правилам. И так, как намеревались там, на пустыре. Только «кольты» и более ничего. Согласен?
Что-то не сходилось. Не должен был так себя вести убийца. Или он, мгновенно сообразив, что я каким-то образом освободился от растяжки, пытается обвести меня вокруг пальца?
– А аборигены? – спросил я.
– Да их немного было. Я тут устроил небольшую потасовку, теперь они в себя придут нескоро. К тому времени, когда они очухаются, мы уже успеем все закончить. Ну так как, может быть, выйдешь? Не будем же мы устраивать поединок в камере?
Это действительно походило на правду. Но все же был еще один вопрос, ответ на который я хотел знать, прежде чем снять с кабланды подозрения в том, что убийца именно он.
– Как ты меня нашел? – спросил я.
– Очень просто, – ответил кабланды. – По запаху.
Да, действительно получается складно. Имело смысл и рискнуть. Тем более что глаза мои к свету уже привыкли.
Я вышел из камеры.
Увидев, в каком я виде, кабланды удивленно вытаращил глаза и воскликнул:
– О! Вот это да!
– Как видишь, – сказал я. – Для того чтобы продолжить наш поединок, мне нужно освободиться от этих железяк и заполучить обратно свой «кольт».
– Ну, от железяк я тебя освобожу быстро, – сказал кабланды. – А вот с «кольтом» все сложнее. Насколько я знаю, на Бриллиантовой их всего два. Тот, что висит у меня на поясе, и тот, что был у старины Эда.
Говоря это, он вытащил из кармана бластер и отрегулировал его на самую малую мощность.
– Это что? – спросил я. – Прихватил на тот случай, если не сможешь одолеть меня древним оружием?
– Поединок – дело чести, – степенно ответил кабланды. – А бластер я прихватил, чтобы нашему поединку не помешали.
Он кивнул в сторону парочки аборигенов, в весьма живописных позах валявшихся поблизости от двери. Кстати, чуть подальше лежало еще несколько.
Вот это мне уже понравилось. Раз у нас появились пленники, стало быть, я смогу задать из пару-другую интересующих меня вопросов. Тем самых, ответы на которые я пытаюсь найти вот уже чуть ли не сутки.
Но сначала надо освободиться от цепей и браслетов.
– Начинаю, – предупредил меня кабланды. – Что освободить в первую очередь?
Я молча протянул ему руки. Кабланды тотчас начал действовать.
Из ствола бластера теперь бил очень тонкий, не толще иголки, лучик. И в длину он был не более двадцати сантиметров. Действуя аккуратно и сноровисто, кабланды срезал с меня браслеты. Когда последняя цепь упала на пол, я принялся массировать запястья.
Кабланды же привел регулировку бластера в норму, сунул его обратно в карман и спросил:
– Зачем?
– Что именно? – спросил я, продолжая массировать запястья.
– Зачем аборигены посадили тебя в эту комнату? И зачем они навесили на тебя эти железяки.
– Не имею ни малейшего понятия, – сказал я. – Впрочем, думаю, сейчас мы это узнаем. Если ты мне поможешь.
– Помогу, – заверил меня кабланды. – Ты знаешь, что я отношусь к тебе с уважением.
– Которое отнюдь не помешает тебе при первом же удобном случае вновь вызвать меня на бой, – несколько сварливо сказал я.
– Несомненно. Долг чести является долгом чести. Тут я не волен что-либо изменить.
– Ну и прекрасно. А пока подержи-ка вот этого типуса, – сказал я, присаживаясь на корточки возле одного из аборигенов. – Да смотри, чтобы он не надумал задать стрекача.
– Даже если надумает, ничего у него не выйдет, – заявил кабланды.
Вновь вытащив бластер, он встал так, чтобы в любом случае перехватить аборигена, если тот все же попытается сбежать.
Несильно похлопать аборигена ладонью по щеке, я приказал:
– Ну-ка, давай приходи в себя. Есть один небольшой разговор.
Как ни странно, это оказало необходимое действие. Абориген открыл глаза.
– Ну вот, – удовлетворенно сказал я. – А теперь ответь, кто приказал меня схватить. И не пытайся делать вид, будто ты меня не понимаешь. Рядом со мной стоит мыслящий, которого зовут кабланды. Так вот, он может запросто переломать тебе кости. И если ты надумаешь со мной хитрить, так и будет.
Кинув мимолетный взгляд на кабланды, я увидел что тот, желая мне подыграть, скорчил самую зверскую физиономию, на которую был способен.
Абориген не издал не звука.
Это означало, что пришла пора перейти ко второй фазе запугивания.
– Ну-ка, отрегулируй свой бластер так, что им можно будет поджарить несговорчивому субъекту пятки, – попросил я кабланды. – У нас мало времени, придется сразу перейти к жестким мерам.
– Сейчас, – сказал кабланды, принимаясь перенастраивать бластер.
Абориген бросил на него испуганный взгляд. Зрачки у него явственно расширились.
И это было неплохо, поскольку значило, что он, во-первых: понимает всегалакт, а во вторых, он испугался. Стало быть, сейчас заговорит.
Ну…
Произошло совсем не то, на что я рассчитывал.
Когда кабланды отрапортовал что бластер приготовлен и можно начинать с его помощью поджаривать пленнику пятки, абориген закрыл глаза, на секунду словно закаменел, а потом… исчез.
– Вот это да! – воскликнул кабланды, роняя на пол бластер. – Это что?
– Если бы я знал, – пробормотал я, вставая. – Если бы…
– А может, он просто умеет становиться невидимым? – предположил кабланды, подняв с пола свое оружие. – Слышал я о планетах, на которых аборигены умеют проделывать такой фокус.
– Нет, – покачал я головой. – Он и в самом деле исчез. Пошли отсюда. Боюсь, здесь мы так ничего и не узнаем.
– А как же остальные? – спросил кабланды, кивая в сторону других, валявшихся без сознания аборигенов.
– Таким же образом. Они в нашей власти, пока находятся без сознания. Стоит им прийти в себя, как они тотчас исчезнут. Поэтому не имеет смысл терять здесь время. Пошли. Мы возвращаемся в инопланетный район.
– А как же «кольт»? Мы так и не узнаем, куда они его запрятали, – заявил кабланды.
– Узнаем, – заверил его я. – Немного погодя. Если судьбе будет угодно.
– Может быть, стоит провести поединок с использованием другого оружия?
О-хо-хо… Похоже, это никогда не кончится.
– Послушай, – сказал я кабланды. – Наверное, ты давно уже находишься на Бриллиантовой?
– Давно.
– Отлично. Случалось ли тебе слышать о том, что аборигены взяли в плен центуриона?
– Нет.
– А видел ли ты хоть раз, как они исчезают. Вот так, как это только сделал один из них на наших глазах?
– Тоже нет.
– А тебе не кажется, что это необычно?
Немного поразмыслив, кабланды признался:
– Кажется. Не то чтобы это было нечто из ряда вон, поскольку на других планетах мне приходилось наблюдать вещи и почище. Однако на Бриллиантовой я ни с чем подобным еще не сталкивался.
– Вот именно, – жестко сказал я. – Поэтому пока мне надлежит исполнять свои прямые обязанности. И пока я не разберусь, что именно происходит на этой планете, никаких поединков не может быть.
– А когда ты это сделаешь?
Очень хороший вопрос. Мне бы и самому хотелось знать не него ответ.
– В самое ближайшее время, – заверил я кабланды. – В самое ближайшее.
– В таком случае я подожду. Немного.
– Ну вот и отлично, – сказал я. – А теперь, не пора ли нам отсюда уйти, пока исчезнувший абориген не вернулся с подмогой?
– Пора, – согласился кабланды.
– А раз так, то веди. Тем же путем, которым ты сюда пришел.
Какими-то длинными, низкими коридорами, соединявшие комнаты, заставленными скудной, причудливого вида мебелью, кабланды вывел меня на улицу. Проходя через эти комнаты, я заметил, что в них практически отсутствовали предметы, мелочи, говорившие хоть что-то об личности живших в них. Словно это были не жилые комнаты, а кельи монахов или солдатские казармы.
Пучок резко пахнущей травы, висящий на стене, крохотная пирамидка из желтоватого камня, на которой был выгравировано насекомое, очевидно, являющееся бриллиантовым муравьем, пустотелый шар, размером с кулак, усеянный множеством крохотных дырочек. Вот все, что я увидел, пройдя более чем через десяток комнат.
Может быть, этот дом и в самом деле является всего лишь казармой? Или это гостиница, в которой останавливаются аборигены, явившиеся из леса в город, чтобы продать добытые личинки? А может, аборигены переняли что-то у муравьев, за которыми ухаживают? Отказ от индивидуальности во имя выживания всего сообщества?
Если дело обстояло именно так, то это кое-что объясняло. Например, то, каким образом убийца сумел заставить аборигенов выполнять свои приказы. Конечно, само обладание царицей личинок еще не делало убийцу ее полноправным хозяином, но, очевидно, давало право на кое-какую власть над аборигенами.
Как он ей завладел? Перехватил где-то в городе? А может быть, она сама пришла к нему? Почему бы и нет? Медок говорил, что это необычная царица личинок. Почему бы не предположить, что необычным для аборигенов является любопытство?
Итак, царица личинок из чистого любопытства сама отправилась взглянуть на инопланетян, и едва очутившись в городе, наткнулась на убийцу. Этот мыслящий моментально понял, какие выгоды сулит обладание царицей личинок, захватил ее и стал действовать.
– Приготовься, – сказал кабланды. – Сейчас мы выйдем на улицу. Вполне возможно, там нас ожидает засада.
– В таком случае мне тоже необходимо вооружиться, – сказал я.
– Держи.
Кабланды отдал мне свой «кольт». Он был почти такой же как и оружие старины Эда, вот только, рукоятка была не деревянной, а из какого-то пожелтевшего от времени материала. Возможно, это даже была пластмасса.
– Сейчас выйдем, – снова предупредил кабланды.
– Понял. Готов, – отрапортовал я.
Мы остановились перед еще одной массивной, окованной железом дверью. Кабланды приник к ней ухом и стал прислушиваться.
Я покачал головой.
Вряд ли это что-то даст. Кстати, так же как и те умозаключения, к которым я только что пришел.
Ну хорошо, наверное, я даже правильно восстановил ход событий, в результате которых царица личинок оказалась у убийцы. Но легче ли мне от этого? Я все еще не знаю, кто это, и где скрывается. И даже не придумал, как это узнать. А время между тем идет. И скоро наступит момент, когда этот затаившийся убийца начнет действовать.
Хотя, о чем это я? Сколько я был без сознания? И сколько потратил времени, чтобы выбраться из темницы? Может, Медок с Маутой уже давно нашли и убийцу, и царицу личинок? Может, даже более того, кто-то из них уже продырявил другому голову?
– У тебя нет с собой бормоталки? – спросил я у кабланды.
– К сожалению нет, – ответил тот. – Тише. Сейчас, я еще немного послушаю… Вроде бы снаружи нет никого. Но убедиться на всякий случай нужно.
Я прислонился к стене, и подумал, что все это напрасно. Даже будь у кабланды бормоталка, вряд ли это могло бы мне помочь.
Неужели, завладев царицей личинок, тот же Медок стал бы мне объявлять об этом по бормоталке? Как же! Уж наверняка он бы постарался заманить меня куда-нибудь и там пристрелить, для того чтобы избавиться от свидетеля.
Так, может, он ее уже давно нашел? Может, он и есть убийца? Может, вообще всю эту кашу заварил он?
Я покачал головой.
Нет, так не годится. Пока у меня нет доказательств, что Медок убийца. Следовательно… Да ничего из этого не следует. Потому что тогда, когда я получу эти доказательства, вполне возможно, ничего изменить уже будет нельзя. Останется только попытаться принять свою смерть достойно.
«Ух… – сказал я себе. – Что-то ты братец слишком мрачно настроен. Плакать будешь, когда начнут быть. А до этого изволь сохранять самообладание.»
Да, самообладание. А также готовность сделать невозможное, чтобы выжить. Это то, в чем я сейчас нуждаюсь. Будет это, появится и шанс. Главное – его не прозевать.
И думать, думать… холодно просчитывать все варианты, пусть даже самые невозможные.
– Пошли, – сказал кабланды, открывая дверь. – Поглядывай по сторонам. Если аборигены умеют телепортироваться, что может помешать им напасть, попросту мгновенно возникнув у нас за спинами?
– Ничто, – промолвил я. – Как ты думаешь, каким образом они захватили меня в плен?
– О, вот так, значит?
– Именно так, – подтвердил я.
Мы вышли на улицу.
Вот-вот должна была наступить ночь. Это означало, что я пролежал в проклятой темнице значительное время. Причем, если бы не кабланды с его жаждой поединка, я бы сейчас все еще долбил железным крюком крепкую дверь, за которой сидели бы аборигены, похохатывающие надо мной и обсуждавшие, что они со мной сделают, когда мне удастся выбраться из камеры.
Кстати, дом, где меня держали в плену, оказался тем самым, возле которого я имел довольно содержательную беседу с коротышом, закончившуюся ударом по кумполу.
У меня мелькнула мысль поговорить с кабланды и подбить его на то, чтобы обследовать другие дома, но я от нее отказался.
Проделать эту операцию вдвоем было невозможно. Вот если бы с нами были Медок и Маута… Конечно, если завяжется драка, то от большого банкира вряд ли будет много проку. Но вот Маута представлялась мне могучим союзником, способным значительно увеличить силы штурмового отряда.
– Поглядывай, чтобы на нас не напали с тыла, – посоветовал мне кабланды.
Я поморщился. Мог бы об том и не говорить. Есть уроки, которые я усваиваю после первого же раза и в повторении не нуждаюсь. С того момента, когда мы оказались на улице, и двинулись прочь от жилого дома аборигенов, я то и дело оглядывался, опасаясь нападения.
Впрочем, улица была пустынна. Видимо, с наступлением сумерек аборигены предпочитали сидеть по домам.
Мы шли мимо однообразных жилищ аборигенов, невольно стараясь ступать на мостовую как можно тише, почти крались в наваливающейся на город темноте, уже полностью захватившей наиболее узкие улочки и тянувшей из них к нам свои длинные, бесплотные щупальца.
Когда впереди замаячили первые дома инопланетного района, кабланды сказал:
– Стало быть, получается, аборигены вышли на тропу войны?
– Что? – переспросил я.
– Ну, я говорю, аборигены оказались не такими милыми парнями, как мы думали о них до сих пор. Если уж они осмелились напасть на центуриона инопланетного района, это означает…
– Ничего это не значит, – сказал я, – И с аборигенами мы по-прежнему поддерживаем мир. А то, что они на меня напали, было всего лишь результатом недоразумения. Большого недоразумения, которому уже сегодня придет конец.
– Хм… ты уверен?
– Абсолютно, – заявил я. – Сегодня все вернется в привычное русло.
– А как же смерть трех центурионов?
– О чем ты? – стараясь, чтобы в моем голосе действительно слышалось искреннее изумление, спросил я.
– Старина Эд и еще два центуриона. Те самые, которые были перед тобой. Смерть от остановки сердца. Ты думаешь это совпадение?
– Не более.
– А также смерть начальника космопорта. И тоже от остановки сердца. Если ты объявишь совпадением и это, я назову тебя лжецом.
Я тяжело вздохнул.
Ну вот, начинается. Сейчас мне придется врать, изворачиваться и еще раз врать. И другого варианта не предвидится. Если я выложу кабланды, что именно происходит в инопланетном квартале и чем это может закончится, лучше не будет. Хуже – наверняка.
Все же я выдержал некоторую паузу, в течение которой мы поравнялись с первым домом инопланетного района. Здесь наверняка мы уже находились в безопасности, и значит, можно было поговорить.
Хотя, кто мешал аборигенам напасть на нас здесь? Сделали же они это на пустыре, несмотря на то что он тоже находится на краю инопланетного квартала? Хотя, если бы они и в самом деле собирались на нас сейчас напасть, почему они это не сделали сразу, как мы вышли на улицу?
– Нет, не скажу, – заявил я и остановившись возле домика, сильно смахивающего на пряничный из доброй детской сказки, привалился к его стене спиной.
– Ага, стало быть слухи не врут и в нашем инопланетном районе в самом деле что-то происходит, – ухмыльнулся кабланды, останавливаясь напротив меня. – Может, ты сейчас мне даже расскажешь, что именно?
– Нет, не расскажу, – промолвил я. – Поскольку это может нанести большой ущерб жителям инопланетного района. А как ты знаешь, моя работа именно в том и состоит, чтобы этого не допускать.
– Могу поспорить, что Юк Медок в курсе происходящего, – заявил кабланды.
– Вполне возможно.
– А ты знаешь, что мой компаньон тоже член совета мыслящих инопланетного района? И таким образом имеет такое же право на информацию, как и его председатель.
Я усмехнулся.
– Вот на этот счет у меня есть большие сомнения.
– В таком случае, я немедленно отправляюсь к своему компаньону. В течение получаса он соберет совет, на котором поставит на обсуждение всего один вопрос. Знаешь какой?
– Ну? – без малейшего интереса спросил я.
Мне и в самом деле не было дела до местных интриг, которыми занимались входившие в совет богатеи. Меня сейчас интересовал только убийца. А если точнее – как до него добраться.
– О единоличном владении информацией, имеющей несомненную финансовую ценность, председателем совета Юком Медоком и о возможном использовании этой информации в корыстных целях. Ты знаешь, что на прошлых выборах моему компаньону, чтобы сместить Медока с его поста, не хватило всего двух голосов? Сейчас хватит. Ну так как, будешь рассказывать?
Духи космоса! Что всем этим идиотам от меня надо? Почему они не оставят меня в покое?
– Ты это серьезно? – спросил я.
– Еще как, – ответил кабланды.
Я взглянул на него повнимательнее. Как-то не вязался образ мыслящего, который сейчас буквально припер меня к стене, с тем туповатым гигантом, крушившим дом своего компаньона-назарунца или проламывавшим аборигенам черепа во время исторического сражения на пустыре.
Впрочем, среди всех этих финансистов встречаются и такие. Очень искусно прикрывающиеся маской тупого силача, или глуповатого завсегдатая баров, или души общества, рубахи парня, соболезнующего буквально каждому попавшему в беду. Самое главное, не ставить их в такие обстоятельства, в которых они вынуждены эту маску снять. Вот тогда уже пощады тебе не будет.
И если кабланды скинул свою маску, придется ему что-то рассказать. Иначе он не отстанет. Или все же попытаться оттянуть время?
– Знаешь, – сказал я. – Давай договоримся.
– Давай, – с готовностью проговорил кабланды. – Сколько тебе заплатил Медок за то, чтобы ты держал эту информацию в тайне? Уверен, мы с компаньоном сможем заплатить больше.
О, дьявол! Ну почему, почему все на этой планете пытаются меня купить? И при этом предлагают действительно большие деньги? Почему никто не пытался это сделать раньше, тогда, когда в карманах у меня было пусто?
– Нисколько. Совсем нисколько. Деньги мне не нужны. Единственное, что мне нужно, это время. Только оно, и ничего больше. А денег у меня и у самого вполне достаточно. Вот смотри. Видишь?
Произнося последние слова, я протянул ему свою всекредитную карточку.
Внимательно ее осмотрев, кабланды вернул мне квадратик и спросил:
– А чем ты докажешь, что это не деньги Медока?
– Посмотри внимательно. Там указана дата последнего поступления денег. И произошло оно, когда меня еще не было на Бриллиантовой. Так что деньги мне не нужны. А вот время – да. И завтра утром я тебе все расскажу. А сегодня мне необходимо провернуть кое-какие дела, касающиеся только меня. Ну, понимаешь?
Похоже, самым главным доводом, подействовавшим на кабланды, все-таки явилась моя карточка.
Потратив некоторое время на размышления, он сказал:
– И ты можешь дать гарантию, что твою информацию до завтрашнего утра тот же Медок не сможет использовать в своих целях?
– Да, могу, – подтвердил я. – Пока это касается только меня и его. И к финансам не имеет никакого отношения.
– Тогда почему ты отказываешься сообщить ее мне прямо сейчас?
– Потому, – сказал я. – Что обладание этой информацией несет в себе опасность. Потому, что большинство из тех, кто ее знал, уже мертвы.
– Ты имеешь в виду центурионов и начальника космопорта?
– Да, их. Ну так как, договорились?
– А завтра эта информация уже не будет так опасна?
– Нет. Этой ночью я произведу… гм… необходимые действия. И если ты мне не веришь, то можешь собирать свой совет. Но только при этом всю ответственность за твою жизнь, как за обитателя инопланетного района, я с себя снимаю.
Сказав это, я почувствовал, как на меня навалилась волна безразличия.
Черт с ними, со всеми. Если кабланды мне сейчас не поверит, выложу все, что знаю, а там хоть трава не расти. Пусть делают, что угодно, пусть жгут этот проклятый инопланетный район, пусть убивают друг друга, пусть вводят чрезвычайное положение. Как-нибудь выберусь, что-нибудь придумаю. В любом случае хуже, чем сейчас, не будет.
– Ладно, договорились, – сказал кабланды. – Значит, завтра утром?
– Да, – подтвердил я.
– И ты мне все выложишь?
– Как на тарелочке.
– В таком случае мы заключили соглашение. Тебя проводить до резиденции?
– Нет, – сказал я. – Как-нибудь уж сам. Но может, ты мне оставишь «кольт»?
– Хорошо, забирай. Однако учти, долг чести не уплачен. После того как ты мне все расскажешь, мы устроим поединок.
– Устроим.
– В таком случае я пошел. Мне надо сообщить компаньону о том, что мы с тобой заключили соглашение.
– Хорошо, – сказал я и сунул «кольт» в кобуру.
Кабланды потопал прочь. Он явно торопился. То ли потому, что спешил сообщить своему компаньону о достигнутом соглашении, то ли вдруг сообразив, что оставаясь рядом со мной, подвергается опасности умереть от остановки сердца.
А я смотрел ему вслед и думал о том, что так, наверное никогда и смогу понять этих финансистов, торговцев, а также банкиров. Эти мыслящие могли иметь какое угодно строение тела или цвет кожи. Но было в них что-то общее, какой-то единый образ мышления, понять который мне уже, наверное, не дано. Может, это и к лучшему?
И эта привычка все время заключать соглашения. А также полная уверенность, что все на свете можно купить. Буквально все.
Завтра… завтра придется все кабланды выложить.
Будет ли для меня оно, это завтра? У меня действительно было совершенно четкое ощущение, что развязка этой истории наступит буквально в течении нескольких ближайших часов.
18.
Минут через пять я отлепился от стены дома и отправился заморить червячка. Симбиот требовал пищи, причем чертовски много.
Единственное неудобство, которое приносят симбиоты. Впрочем, тот, кто может позволить себе симбиота, как правило, имеет деньги для того, чтоб ыон не чувствовал недостатка в пище.
Кабланды. Не слишком ли легко он согласился на сделку? Может, она его устроила потому, что на самом деле он вовсе не нуждался в той информации, которой я обладал? Возможно, он знал о происходящем в инопланетном районе даже гораздо больше меня?
Эта мысль пришла мне в голову, когда я уже уселся за столик в ресторане «Брюшко личинки» и, сделав заказ, ждал, пока расторопная официантка начнет загружать мой стол самыми разнообразными блюдами.
В самом деле, почему бы и нет? К тому же у него даже и собственный корабль под руками. Наверняка он готов взлететь в любой удобный момент.
Единственное неудобство, которое приносят симбиоты. Впрочем, тот, кто может позволить себе симбиота, как правило, имеет деньги для того, чтоб ыон не чувствовал недостатка в пище.
Кабланды. Не слишком ли легко он согласился на сделку? Может, она его устроила потому, что на самом деле он вовсе не нуждался в той информации, которой я обладал? Возможно, он знал о происходящем в инопланетном районе даже гораздо больше меня?
Эта мысль пришла мне в голову, когда я уже уселся за столик в ресторане «Брюшко личинки» и, сделав заказ, ждал, пока расторопная официантка начнет загружать мой стол самыми разнообразными блюдами.
В самом деле, почему бы и нет? К тому же у него даже и собственный корабль под руками. Наверняка он готов взлететь в любой удобный момент.