— Будет лучше, если мы пойдем ближе к ним. Они могут затеряться в толпе.
Понтонный мост кишел людьми, но никто не говорил на их языке, так что они не могли даже спросить, почему здесь собралась такая толпа.
Вскоре друзья подошли к большому укрепленному замку, сооруженному на острове-крепости.
— Фадем, — высказал предположение Арал.
Фадем был резиденцией правительства Аргонской империи, и там же обитала королева, не имеющая своего имени и всегда именуемая Фадемой или Матриархом. В течение многих поколений Аргон управлялся женщинами. Такой порядок установился после того, как Фадема Тенайя, убив тирана-колдуна Арона Локвурма, захватила корону.
Человека, сопровождающего Непанту, здесь ждали.
— Не думай, что мы на этом остановимся, — сказал Требилкок.
До сих пор им ничего не угрожало. На улицах было полно иностранцев, но ни один из них не входил в Цитадель.
Они один раз обошли вокруг Фадема, вернее, вдоль трех его сторон, так как четвертая представляла собой часть городской стены и уходила прямо в воду.
— Нам надо туда забраться.
— Ты — псих!
— А ты не перестаешь это твердить и тем не менее остаешься со мной,
— Значит, и я псих. И как же ты собираешься это сделать?
— Уже почти темно. Мы попробуем пробраться с южной стороны, где стены пониже и через них можно перелезть.
— Ну теперь-то я точно знаю, что ты сумасшедший.
— Они нас не ждут. Держу пари, что никто еще не пытался сделать этого.
Майкл был прав. Аргонцы испытывали ужас перед теми, кто обитал за стенами Фадема, и посчитали бы попытку перебраться через стену верным, но не лучшим способом самоубийства. Те, кто решил свести счеты с жизнью, предпочитали бросаться в реку с самой высокой точки внешней стены, там, где возвышался мемориал победы над Локвурмом.
Требилкок и Арал местом своей возможной кончины все же избрали Фадем. Они отправились туда под проливным дождем в полночь и без фонарей.
— Не видно никакой охраны, — бормотал Майкл, подсаживая Арала на стену.
— Из-за погоды, наверное, — предположил Арал. Ливень начался с наступлением вечера. Они не знали, что летом в Аргоне дожди идут каждую ночь, в результате чего влажность воздуха днем становится просто ужасающей.
Почти два часа, соблюдая величайшую осторожность, они скользили от окна к окну, чтобы найти нужное. Само собой разумеется, что их внимание привлекали лишь те окна, за ставнями которых виднелся свет.
— Это она, — прошептал Арал Майклу, стоявшему позади него на узком балкончике. Чтобы добраться до этого окна, им пришлось, используя малейшие выступы, вскарабкаться по стене башни на восемьдесят футов. — Я влезу вовнутрь и…
— Нет! Она нас выдаст. Вспомни, она пришла сюда по доброй воле. Давай лучше узнаем, что происходит.
Долгое время все было спокойно. Чуть-чуть передохнув, Майкл спустился на несколько футов вниз, продвинулся немного вперед по каменному карнизу и, поднявшись вновь, оказался у дальней стороны окна.
Жернова времени перемалывали следующие три часа невыносимо медленно. Ни одному из приятелей ранее никогда не приходилось попадать в столь отвратительные условия. По ним молотил дождь. Камни внизу бросали в дрожь при одной мысли, что можно случайно задремать и потерять равновесие. Друзья не имели возможности ни размять ноги, ни потянуться…
Кто-то вошел в комнату.
Требилкок напрягся, услышав, как женский голос с сильным вессонским акцентом произнес:
— Прошу прощения, мадам, за то, что вам пришлось столь долго ждать.
Требилкок и Дантис приникли к щелям в ставнях. «Почему они не вставляют стекла в окна?» — удивился про себя Майкл, Правда, и в замке Криф окна тоже не были застеклены, хотя климат там был гораздо суровее.
Стекло являлось роскошью, и даже монархи очень редко отваживались тратить свою казну на окна.
Непанта поднялась с кровати. Этриан спал на кушетке.
— Где он? Когда я смогу его увидеть?
— Кого?
— Моего мужа.
— Не понимаю.
— Люди, которые привезли меня в Тройес… Они сказали, что доставят меня к мужу. Он послал за мной. У них даже было письмо.
— Они солгали, — произнесла с издевательской улыбкой женщина. — Разрешите мне представиться. Я — Фадема. Королева Аргона.
Обычных в таких случаях слов: «Рада познакомиться» от Непанты не последовало. Она сразу взяла быка за рога.
— Почему я здесь оказалась?
— Нам было необходимо изъять вас из Форгреберга. Находясь там, вы могли доставить нам неприятности.
— Кто вы такие?
— Мадам? — В комнате возник еще один человек.
— О!..
Требилкок от удивления открыл рот.
Ему никогда не доводилось видеть тервола, но он сразу узнал одеяние и маску. Сердце заколотилось с удвоенной силой. Этот человек может обнаружить их присутствие с помощью колдовства…
— Шинсан, — прошептала Непанта. — Снова Шинсан…
— Мы вернулись, мадам, — с легким поклоном ответил тервола.
— Где мой муж?
— Он чувствует себя прекрасно.
— Я требую, чтобы вы отправили меня домой! — взорвалась Непанта. — Вы мне солгали… Надеюсь, вам известно, что я нахожусь под защитой Вартлоккура?
— Ну конечно, я это знаю. Мне хорошо известно, что вы для него значите. Собственно, это главная причина, в силу которой Мы доставили вас сюда.
Непанта зашипела, закричала, принялась сыпать угрозы. Посетители же не обращали на неё никакого внимания.
— Мадам, — сказал тервола, — полагаю, что вам следует постараться получить удовольствие от вашего пребывания здесь в гостях. Не осложняйте жизнь ни себе, ни нам.
— Что случилось с моим мужем? Они сказали, что отвезут меня к нему!
— Не имею ни малейшего представления, — ответила Фадема.
Непанта выхватила кинжал и бросилась на тервола. Без труда обезоружив женщину, человек в маске спокойно произнес:
— Фадема, поместите мальчика в другое место. Это вынудит мамашу вести себя более пристойно. А с вами, мадам, я поговорю позже.
Непанта, взвизгнув, принялась брыкаться и кусаться, угрожать и умолять. Тервола придерживал ее, пока Фадема утаскивала Этриана.
Майклу Требилкоку пришлось подавить неожиданно возникшие в нем рыцарские чувства. Нет, тервола он не боялся, но здравым смыслом обладал, и это спасло ему жизнь.
После того как Фадема ушла, тервола произнес:
— Ваша честь и ваш сын остаются нашими заложниками. Надеюсь, вы это понимаете?
— Понимаю. Вартлоккур и мой муж…
— Ничего не станут предпринимать. Именно поэтому вы и стали моей пленницей.
Здесь он ошибался. Вартлоккур презирал и игнорировал шантаж, а Насмешник становился даже более воинственным… Это было у них в крови.
— Вашей пленницей? Разве это не её город?
— Похоже, Фадема считает, что город принадлежит ей. Забавно, не правда ли? — Но тут же его голос снова стал жестким. — Всего лишь один год. Ведите себя пристойно, и вы свободны… В противном случае… Вам наша репутация известна. В нашем языке нет понятия «жалость».
С этими словами он вышел.
Майкл выждал пять минут и затем подобрался ближе к Аралу, чтобы прошептать… Оказалось, что тот крепко спит.
Этот идиот, стоя, проспал почти все главные события.
Майкл тихонько свистнул, чтобы привлечь внимание Непанты, и затаился, выжидая. Потом попробовал еще раз.
Непанта прореагировала лишь на третий раз и с опаской приблизилась к окну.
— Что такое? Кто вы? Я… Я вас знаю?
— Из Форгреберга, Майкл Требилкок. Мой друг и я следовали за вами все время.
— Но почему?
— Хотим понять, что вы задумали. Эти люди того же сорта, что и те, кто убил жену маршала. И вашего брата.
Непантой вновь овладел приступ ярости, и Майклу с трудом удалось её успокоить.
— Послушайте, вам ничего серьезного не угрожает, пока они верят в то, что смогут шантажировать чародея и вашего мужа.
— Что вы собираетесь делать?
— Вначале я думал вытащить вас через окно. Но в их лапах ваш сын, и вы скорее всего откажетесь бежать…
— Вы правы.
— В таком случае, находясь здесь, я ничего не смогу для вас сделать. Мне остается лишь отправиться домой и рассказать обо всем, что произошло. Возможно, маршал что-нибудь придумает.
Непанта высунулась из окна и сказала:
— Дождь кончился. Начинает светать.
Требилкок застонал.
Ему и Аралу предстояло провести целый день на этом узком, чуть прикрытом снизу выступе.
Вскоре в комнату вернулась Фадема. Но оставалась она там недолго и то лишь для того, чтобы поиздеваться над Непантой.
Майкл решил, что до вечера он успеет отдать концы. Этот выступ стал местом их гибели. Солнце палит убийственно. А этот проклятый Арал стоит, привалившись к стене, дрыхнет и при этом громко храпит…
Требилкок дождался, когда дождь прогнал всех с улицы, и разбудил Арала. Прежде чем уйти, он поговорил с Непантой, чтобы хоть немного поднять её дух.
— Мы поскачем прямо домой, — уверил он ее. — Это не займет много времени.
Арал громогласно стонал.
— Подождите, — сказала Непанта, — прежде чем вы уедете, я должна вам кое-что передать.
Тюремщики не удосужились обыскать её даже после эпизода с кинжалом. И это их высокомерие оказалось роковой ошибкой.
Непанта передала Майклу небольшую шкатулку эбенового дерева.
— Передайте это Вартлоккуру, Или моему брату, если не сможете найти чародея.
— Что здесь?
— Не важно. Просто поверьте мне на слово, что это предмет исключительной ценности. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Шинсан наложил на неё свою лапу. Турран сказал, что в шкатулке хранится последняя надежда Запада. Мне передал её на хранение один человек. Она сделала это, так как думала, что… Впрочем, не важно. Отдайте ларчик Вартлоккуру или моему брату. Постарайтесь не уронить его во время спуска. — Непанта проверила рубашку Майкла, чтобы убедиться, что та надежно заправлена в брюки. — О, насколько же я глупа! Если бы я осталась дома, как все нормальные люди… Эти люди знали, что следует сказать. Мне повезло, что нашлись друзья, способные обо мне позаботиться.
Она одарила каждого из приятелей поцелуем, сказав:
— Желаю удачи. И не забывайте о шкатулке. Она очень легко пропадает из памяти.
— Не забудем, — уверил её Требилкок. — И мы вернемся. Обещаю.
— Вы — храбрецы. Но помните, что дама я замужняя, — произнесла она с улыбкой. — Прощайте.
Непанта отошла от окна. Теперь она была в прекрасном расположении духа. Подобное состояние сохранится у неё несколько месяцев, вызывая недоумение и злобу тюремщиков.
Майкл и Арал возвратились домой. И самой опасной частью их путешествия оказались те восемьдесят футов, которые пришлось преодолеть, спускаясь с башни.
Совершенно обессиленные, друзья добрались до Форгреберга в первую неделю августа. Их странствия продолжались без малого три месяца.
Глава 18
Весна, 1011 год от основания Империи Ильказара
НЕРОЖДЕННЫЙ
Целую неделю никто не осмеливался входить в помещение, где лежала Фиана и где дитя зла подвергалось воздействию самых древних и самых страшных заклятий из всех известных в этом мире. Даже у Гжердрама не хватало на это мужества. Он оставлял пищу у закрытых дверей, стучал и удалялся.
А за дверьми Вартлоккур обращался к помощи черной магии — той разновидности магического искусства, которая принесла ему дурную славу. К концу недели он сумел нагнать ужас не только на Карак Штрабгер, но и на Баксендалу.
Днем замок скрывался в бурлящем, вращающемся и пульсирующем как сердце сгустке тьмы. Границы сгустка были довольно четкие. Обитатели города называли эту черноту дырой в стене Ада. Некоторые утверждали даже, что видели в дыре создания Внешнего Мира, злобно взирающие на мир людей.
Однако это было не более чем воображение. Но тьма была вполне реальной, и ночами она скрывала звезды над Карак Штрабгером. Время от времени внутри неё возникали вспышки жуткого багрового пламени, окрашивая в красноватый цвет склоны гор, окружающих город и замок. И из тьмы постоянно доносились звуки, похожие на рев дьявольского хора, возносящего хвалу могущественному властителю-демону…
На полу небольшой комнаты чародей выложил пентаграмму, являвшуюся одной из сторон удивительной конструкции. В восьми футах над первой пентаграммой плавала вторая, составленная из огненных линий. Подобно лепесткам цветка, из светящейся пентаграммы на полу поднимались еще пять пентаграмм, соединяясь своими сторонами с пятью пентаграммами, свисающими из огненного пятиугольника вверху. В целом сооружение образовывало кристалл с двенадцатью гранями. На вершине каждой грани находился каббалистический знак, сверкающий холодным ярким пламенем. На плоскостях кристалла были разбросаны дополнительные светящиеся символы.
Мертвая королева покоилась на столе в центре кристалла. На её груди лежало чудовище, которое она, умирая, произвела на свет. С внешней стороны магического сооружения трудился Вартлоккур.
Он называл свое творение «Зимний Ураган», хотя оно не имело никакого отношения ни к погоде, ни ко временам года, а являлось результатом математического обобщения магии, произведенным давно умершим чародеем. «Зимний Ураган» служил вратами к силам столь могущественным, что о них не мог помышлять даже Шинсан. Именно эти силы в свое время помогли расправиться с принцами-магами.
"Зимний Ураган» был ужасающе прекрасен, что часто присуще силам зла.
Вартлоккур трудился неделю, не смыкая глаз и едва прикасаясь к пище. И теперь руки его дрожали. Его решительность начала исчезать, а упрятанная далеко совесть стала подавать голос. То, что он собирался создать, таило в себе зла даже больше, чем его создатель. Не исключено, что рождается темная сила, более страшная, чем все колдовское зло Шинсана. И её отношение к миру будет целиком зависеть от способности его, Вартлоккура, эту силу контролировать, и особенно в приближающийся первый, самый критический момент. Если ему изменит удача, то он просто окажется первым, кто погибнет Ужасной смертью. Если он преуспеет частично, это случится позже, но случится обязательно, как только он утратит контроль.
Успех должен быть полным и безоговорочным. А он так устал, так голоден, так слаб…
Но у него не оставалось иного выбора. Остановиться и повернуть назад было невозможно. Он зашел слишком далеко.
Краем сознания Вартлоккур соприкасался с Запредельем, и до него доносилось насмешливое хихиканье Властителей Хаоса, их перешептывания, проклятия, которые они бросали в его адрес, и безмерные посулы…
Но он был не из тех чародеев, кто готов идти на сделки. Вместо этого Вартлоккур усилил мощь «Зимнего Урагана» и вынудил демонов повиноваться своей воле. Он приказывал, а они исполняли.
Они его за это возненавидели и теперь готовы ждать вечно того момента, когда маг наконец совершит роковую ошибку.
Волшебный, сотканный из пламени жезл коснулся плавающих светящихся символов, и те, кто ютился на краю сознания чародея, издали вопль ярости. Истекая злобой и болью, демоны ждали его приказов.
Каббалистические знаки засверкали ярче, и по голым стенам комнаты запрыгали разноцветные сполохи. Сгусток тьмы задрожал и с бешеной скоростью закружился вокруг замка. Жители Баксендалы плотно закрыли двери и ставни. Немногие из оставшихся в замке слуг посыпались вниз по лестницам. Они бы давно с радостью убежали, но им не позволил Гжердрам.
Маршал приказал никого не выпускать без специального указания. Известие о смерти королевы должно остаться тайной до тех пор, пока Рагнарсон не стабилизирует политическую ситуацию.
Гжердрам был бесконечно предан королеве и маршалу. Хотя ему самому ужасно хотелось покинуть это место, он остался, чтобы удерживать свое стадо в стойле. Вот и сейчас, когда вой в башне усилился, он снова приготовился останавливать устремляющихся к свободе людей.
Вартлоккур воздел руки к небу и заговорил, обращаясь к обитателям нездешних миров. Говорил он на языке своего детства.
Твари Запределья повиновались бы приказам на любом языке, но старинное наречие, созданное чародеями древнего Ильказара, отличалось точностью понятий и не допускало никаких кривотолков, которыми могли бы воспользоваться демоны.
Вартлоккур отдал приказ.
Твари с Иной Стороны съежились, как от боли, взвыли, но повиновались.
Тело королевы сотрясалось в страшной судороге. А прозрачный шар, в котором было заключено в позе эмбриона чудовищное дитя, начал подниматься вверх. Эмбрион повернул голову, открыл глаза и уперся взглядом в Вартлоккура.
— Ты зришь меня, — произнес чародей. — Я вижу тебя. И я приказываю: отныне и вовеки ты становишься моим верным слугой!
Семь дней Вартлоккур был занят тем, что формировал этот ужасный разум, обучал его, используя врожденное познание зла, запечатленное в генах твари.
— Отныне и до скончания веков ты будешь именоваться Рейдачар Нерожденный.
Имя Рейдачар означало «Тот, Кто Служит», без указания на характер службы. В нем был подспудно скрыт элемент разрушения и колдовства, готового вступить в дело так, как готов вступить в дело меч опытного бойца. В старые времена титул «Рейдачар» получали маги, которые выступали в битвах под знаменами Илькаэара. Сейчас ближе всего к ним стояли шаганы Хаммад-аль-Накира.
Тварь сопротивлялась. Существо, которое он создал себе в помощь, пыталось дать отпор. Вартлоккур призвал всю свою волю и обратил её на Нерожденного…
Требовалось победить безоговорочно, без какого-либо намека на компромисс.
Схватка продолжалась тринадцать часов.
Вартлоккур рухнул без сил.
Но прежде чем он потерял сознание, Рейдачар стал его вечным рабом и даже в какой-то степени — продолжением личности.
Чародей двое суток неподвижно проспал на холодном каменном полу. И никто не осмелился разбудить его, хотя тьма исчезла, а в мире снова воцарилась весенняя благодать.
Общее волнение, вызванное действиями мага, позволило Непанте и её сопровождению проскользнуть незамеченными через проход Савернейк. Вартлоккур в это время спал.
Он так и не ощутил присутствия женщины, которая ему была дороже, чем сама жизнь.
Сейчас она состояла в браке с его сыном, но между чародеем и Непантой существовало соглашение: когда Насмешник умрет — и если в этом не будет вины Вартлоккура, — она станет супругой последнего. Этот договор, сотканный на ткацком станке Рока, позволил уничтожить Ну Ли Хси и Ио Хси.
Чародей проснулся настолько ослабевшим, что почти не мог двигаться. Среди его магических принадлежностей нашелся крошечный флакончик. Вартлоккур отвинтил крышку, выпил все содержимое сосуда и сразу почувствовал прилив сил. Он снова улегся, чтобы полнее насладиться охватившим его теплом и дать возможность чудесному бальзаму полнее проявить себя. Через полчаса он спустился вниз.
— Ты можешь их отпустить, — сказал он Гжердраму, — То, что требовалось сделать, сделано. А Рагнарсон покончил с делами в Форгреберге.
— Я пока от него ничего не слышал.
— Услышишь обязательно.
Гжердрам, подумав немного, решил, что Вартлоккур скорее всего прав.
— Ну ладно, — сказал он. — Я не стану говорить, что они могут идти. Но если они сбегут, когда я отвернусь, шум поднимать не стану.
— Далеко им не уйти. В Баксендале их появление никого не обрадует, и они будут болтаться поблизости до тех пор, пока ты не двинешься в Форгреберг.
Вартлоккур настоял на том, чтобы Гжердрам взглянул на его шедевр.
Инредсон бросил один-единственный взгляд, и его вывернуло наизнанку.
Чародей страшно обиделся.
— Прошу прощения, — пробормотал Гжердрам.
— Пошли, — сказал Вартлоккур. — Мы нужны в Форгреберге.
— И мы берем это… то есть его с собой?
Не понимающий его волнения Вартлоккур молча кивнул.
— В таком случае сделаем это тихо. В полной тайне, если вы не хотите, чтобы возникли волнения. Черная магия не пользуется популярностью у простых людей.
Вартлоккур снова обиделся. Прятать свое величайшее творение?!
— Хорошо. Я пока подержу его здесь.
— Очень рад, — ответил Гжердрам. На сей раз ему удалось справиться с тошнотой.
— Ты со временем привыкнешь к нему.
— Не желаю привыкать. Его следовало убить, как только Вачел увидел, что это за тварь.
— Ты выступаешь как узколобый…
Гжердрам спорить не стал.
— Если ехать, так ехать, — сказал он. — Мое отсутствие слишком затянулось. Этот чужеземец, Пратаксис, наверное, ухитрился запутать все дела.
Они выехали во второй половине дня. Гжердрам настоял на том, чтобы не останавливаться и ночью. В Форгреберг они прибыли совершенно без сил вечером следующего дня. Гжердраму пришлось попросить чародея использовать весь свой авторитет и убедить слуг не рассказывать направо и налево об ужасах, — свидетелями которых они были.
Отдохнуть Гжердраму и Вартлоккуру не удалось. Пратаксис сразу по прибытии потащил их в кабинет маршала.
— Давно пора, — сказал Рагнарсон, — Ты получил письмо Дерела?
— Нет, — ответил Гжердрам.
— Видимо, разминулись. Записка с приказом доставить свою задницу сюда.
— Мне не терпелось сменить его.
— Надеюсь, вы там сделали все как надо?
— Я еще должен, заставить слуг выкинуть все из памяти, — сказал Вартлоккур.
— В этом нет необходимости. Смерть Фианы — не новость. Совет избрал меня регентом. Они там уже создают комитет, который подыщет кандидатуру короля.
— Имеется еще кое-что, о чем следовало бы забыть, — пробурчал Гжердрам.
Рагнарсон перевел взгляд на Вартлоккура.
— Я проделал несколько заклинаний, и они его огорчили, — пожал плечами маг. — Однако, прежде чем мы выехали, я попробовал заглянуть в будущее. Все крайне туманно, однако две вещи прозвучали весьма четко. «Бадаламен» и «Копье Одессы Хомера».
— Что это значит?
— Не знаю. Бадаламен может быть некоей личностью. Что же касается «Копья», то это смахивает на мистическое оружие. Я, правда, о таком не слыхивал, что весьма необычно. Магическое вооружение хорошо известно.
— Для меня ни то, ни другое тоже ничего не значат, — сказал Рагнарсон и поведал им о всех недавних событиях в Форгреберге, заключив рассказ словами:
— Я готовлюсь к мобилизации.
— До того как ушли наемники? — изумился Гжердрам. — Да они насядут на вас с двойной силой…
— Вовсе нет. Орион горит желанием уйти. Хочет разнюхать о связях Высокого Крэга с Шинсаном. А мы тем временем переворошим весь Кавелин, Похищениям и убийствам надо положить конец.
— У меня для этого имеется превосходное средство, — расцвел Вартлоккур. — Совершенный слуга, совершенный охотник…
— В чем дело, Гжердрам?!
— Я видел это совершенство.
Рагнарсон бросил на него выжидательный взгляд.
— Дитя, — произнес Гжердрам. — Не младенец, а демон какой-то. Он сохранил ему жизнь.
Рагнарсон откинулся на спинку кресла и долго сидел молча, смежив веки. Затем, подавляя отвращение, негромко сказал:
— Расскажи мне о нем.
— Мне едва удалось его спасти, — сказал чародей. — Я сделал все необходимое, чтобы он выжил и привязался ко мне. Я его обучил. Он вовсе не так плох, как считает твой друг.
— Он просто ужасен. Вам следовало его убить.
— Чувствами я заодно с Гжердрамом, — сказал Браги. — И как же он может нам помочь?
— Он способен отыскивать людей, которых ты желаешь найти. Убивать их или приводить к тебе.
— Но как может он отличить врага от друга? И когда ты можешь начать?
— Можно призвать его немедленно. А врагов он определяет, прочитав мысли.
Волосы на голове Рагнарсона зашевелились. Читать мысли?! По-видимому, он начнет это делать у всех — друзей и недругов.
— Разреши мне немного подумать. Гжердрам, ты привез Фкану?
Инредсон ответил утвердительным кивком.
— Отлично. Займись похоронами. И пусть они будут не менее торжественными, чем коронация. Форгреберг волнуется, и настало время чем-то отвлечь людей. Сдается мне, что скоро у нас не останется времени для развлечений. — Обернувшись к Вартлоккуру, он спросил:
— Не стоит ли нам ударить по Шинсану первыми?
— Упреждающий удар? Ничего не получится. Шинсан на подъеме. Набат, призывающий вспомнить об историческом предназначении, гремит от границы до границы. Империя оправилась после войны с Эскалопом и междоусобной борьбы О Шинга и Мглы. Сейчас им не хватает лишь одного — общего врага. Тервола хотят, чтобы им стали мы.
— Откуда тебе это известно?
— Здесь нет никакого секрета. Баксендала уничтожила миф о непобедимости Шинсана. И им необходимо восстановить веру в себя. Ты только что сказал, что тервола появлялись в горах Капенрунга. Они осуществляют необходимую подготовку — ослабляют Кавелин, обеспечивают успех. В первую очередь устраняют тех, кто мог бы оказать активное сопротивление. Предлагаю немедленно, пока они не добрались до самых могущественных лиц в королевстве, пустить в дело Рейдачара. Тебе удалось найти Слезу?
— Гжердрам, не мог бы ты на минуту выйти? — сказал Рагнарсон и, как только Инредсон вышел, продолжил:
— Слеза так и не появилась. Мгла не может обнаружить никаких следов. Ни Вальтер, ни его жена также не могут найти наших недругов. Враги либо защищены первоклассными заклинаниями, либо покинули страну.
— Почему ты попросил мальчишку выйти?
— Они добрались до Непанты.
Лицо чародея потемнело, и он тяжело поднялся с кресла.