На тропе, преграждая путь, стоял высокий худощавый человек в черном. На лице у него была золотая маска, изображавшая помесь кошки и горгульи с глазами и клыками из драгоценных камней. И если маску можно было описать словами, то ужас и отвращение, которые она внушала, никакому описанию не поддавались.
Насмешник ударил каблуками в бока лошади в тщетной попытке направить её на черного человека.
Вместо того чтобы прыгнуть вперед, лошадь снова попятилась и заржала еще отчаяннее. Насмешник выпал из седла и, почти теряя сознание, покатился по толстому слою сосновый игл, бормоча;
— О горе мне, о горе! Обычное проклятие моей несчастнейшей жизни. Ну почему за углом меня всегда ждет новое зло, даже более худшее, чем первое?
Он корчился, симулируя ужасную боль, и скреб пальцами в сосновых иглах, надеясь отыскать там хоть что-то похожее на оружие.
В этот момент появились Балфур и одноглазый. Последний соскочил с седла, пнул Насмешника сапогом и крепко связал.
— Вы чуть не провалили дело, — тоном обвинителя произнес человек в маске.
Балфур не проявил ни страха, ни смущения.
— Они оказались отличными бойцами, а его вы получили. Только это имеет значение. Заплатите Рико. Он нам очень помог и заслужил хорошее отношение. Я же возвращаюсь в Форгреберг.
— Нет.
— Мой клинок быстрее вашего! — произнес Балфур, вытащив меч из ножен примерно на фуг. — Если мы не будем честны друг с другом, то провал нашему делу обеспечен.
— Прекрасно сказано, — с легким поклоном ответил человек в черном. — Я просто хотел сказать, что возвращение представляется мне не совсем мудрым шагом. Мы произвели здесь слишком много шума. Нас видели. Люди леса — Марена Димура — наблюдают за нами. Всех свидетелей мы выследить не сможем. Все будет гораздо проще, если вы скроетесь.
Балфур обнажил меч еще на фут. Рико, не совсем понимая, что происходит, занял удобную позицию для атаки с фланга.
Худощавый незнакомец очень медленно поднял руки и произнес: .
— Нет, нет. Как вы правильно заметили, мы должны полностью доверять друг другу. Должны уважать друг друга. В противном случае как мы сможем обращать в нашу веру других?
Балфур согласно кивнул, но при этом не расслабился.
Насмешник слушал и из-под полуприкрытых век наблюдал — за происходящим. Сердце его бешено колотилось. Какой новый ужас обрушился на него? И почему?
— Рико, возьми это. Здесь золото, — сказал незнакомец, протягивая одноглазому мешочек.
Тот посмотрел в сторону Балфура, взял кошель, заглянул внутрь и проговорил:
— Он не врет. Наверное, тридцать монет. Итаскийских и из Ива Сколовды.
— Этого должно хватить до той поры, когда начнутся действия и ты сможешь вернуться, — заметил человек в маске.
— Хорошо, — произнес Балфур, вгоняя меч в ножны, — я знаю местечко, где нас никто не отыщет. Им и в голову не придет там искать. Вам потребуется помощь, чтобы с ним справиться? — спросил полковник, ткнув Насмешника носком сапога.
Толстяк почувствовал, как за страшной маской в насмешливой улыбке искривились губы.
— С этим-то? С этой толстой жабой? Нет. Отправляйтесь, пока его друзья ничего не услышали.
— Рико, в путь!
Когда полковник и Рико уехали, высокий человек в задумчивости встал над пленником.
Насмешник не был бы Насмешником, если бы не сделал попытки бежать, даже зная, что это безнадежно.
Он попробовал нанести удар ногой.
Высокий человек, увернувшись, в свою очередь, с завидной легкостью занес ногу для удара и…
Вся вселенная Насмешника сжалась до одной огненной точки, которая, ослепительно вспыхнув, тут же погасла. Насмешник погрузился во тьму, и ход времени для него остановился.
Глава 4
Весна, 1011 год от основания Империи Ильказара
ДОВЕРИТЕЛЬНЫЕ БЕСЕДЫ
Рагнарсон соскочил с седла, бросил поводья на нижнюю ветвь дерева и сел, привалившись спиной к дубу.
— Присоединяйтесь-ка, ребята, ко мне, — сказал он, устраиваясь поудобнее. — Здесь так спокойно.
Прохладный ветерок шелестел листьями в лесу Гудбрандсдал — Королевском Заказнике, расположенном у западной границы столичного округа Форгреберг.
Турран, Вальтер, Черный Клык, Драконоборец и секретарь Рагнарсона, ученый муж из Хэлин-Деймиеля по имени Дерел Пратаксис, слезли со своих лошадей. Вальтер улегся на молодую траву и захватил зубами зеленый стебелек. Молочный брат Рагнарсона Черный Клык захрапел уже через несколько секунд.
Все началось как охота на вепря. Загонщики отправились в лес, чтобы поднять зверя. Другие отряды охотников расположились в нескольких сотнях ярдов по обе стороны от людей Рагнарсона. Браги, по правде говоря, на охоту было наплевать. Он выехал из города просто для того, чтобы немного отдохнуть, и все его понимали.
— Иногда мне кажется, — задумчиво произнес Браги несколько минут спустя, — что мы жили лучше, когда все наши заботы сводились к тому, как раздобыть хлеб насущный на следующий день.
Драконоборец, худой, свитый из жил брюнет, кивнул.
— Да, в том времени было много славного. Например, нам не надо было заботиться ни о ком, кроме себя.
Рагнарсон сделал рукой неопределенный жест, выдававший его внутреннее беспокойство.
— Как здесь мирно. Ничто не отвлекает от отдыха.
Драконоборец вытянул ноги, ненароком зацепив Черного Клыка.
— А? Что происходит?
— Хороший вопрос, хоть и со сна, — ответил Браги. — Что-то действительно происходит.
Мир в Кавелине царил так долго, что первое появление легкой зыби на поверхности спокойной жизни очень встревожило и насторожило Рагнарсона. Его соратники тоже замечали перемены.
— Не могу уловить, в чем дело, — ворчливо пробормотал Вальтер.
Практически каждый день в Форгреберге начали происходить мелкие неприятности и недоразумения. Все, от обитателей дворца до завсегдатаев трущоб, ощущали какую-то напряженность.
Одну причину своего беспокойства Браги мог определить. Речь шла о состоянии королевы. Но он ни с кем не делился сведениями, ему известными. Даже со своим молочным братом.
— Что-то происходит, — повторил Рагнарсон.
Пратаксис посмотрел в его сторону, слегка кивнул и вернулся к своим записям.
Ученые из Хэлин-Деймиеля рассматривали невысокие посты секретарей как средство сбора первичного материала для своих замечательных диссертаций. Пратаксис был специалистом по истории Малых Королевств. Он подробно фиксировал все происходящие вокруг него события, чтобы когда-нибудь, вернувшись домой, написать подробнейшую историю Кавелина времен правления Рагнарсона.
— Что-то копится, — продолжал Браги. — Подспудно. Незаметно. Подождите! — Он поднял руку, призывая к тишине.
Все остальные один за другим поняли почему. Отважный бурундучок пришел, чтобы взглянуть на них. Чувствуя, что ему ничего не грозит, крошечный нахал подбирался все ближе и ближе.
Эти закаленные мужи, ветераны, на чьих клинках оставили отметины самые страшные и кровавые битвы последних лет, с веселым изумлением смотрели на зверюшку. А Пратаксис, в свою очередь, наблюдал за ними. Его перо неторопливо двигалось. Он записывал, что этим суровым воинам не чужды красоты природы и что они получают удовольствие от общения с другими её творениями. Эта сторона их личности никогда не проявлялась в стенах Дворца. Дворец был жестоким театром, где актерам не дозволялось отступать от своей роли.
Бурундук, которому в конце концов их компания надоела, сбежал.
— Если существует переселение душ, я не возражал бы прожить следующую жизнь бурундуком, — заметил Турран. — Жаль только, что в мире есть совы, лисы, ястребы и им подобные твари.
— Да, хищники всегда сыщутся, — глубокомысленно заметил Черный Клык. — Что касается меня, то я вполне доволен, находясь на вершине этой кучи малы. Мы двуногие — первые 153 первых! Никто не может сжевать нас. Кроме нас самих, разумеется.
— Хаакен, с каких это пор ты начал философствовать? — спросил Браги. Его молочный брат был молчаливым гигантом, основной чертой которого была абсолютная надежность во всем.
— Философствовать? Вовсе не надо быть гением, чтобы заявить, что, будучи человеком, ты находишься на вершине пирамиды. Ты всегда можешь собрать команду, чтобы приструнить любую тварь, которая скалит на тебя зубы. Вы заметили, что в этих краях не осталось ни волков, ни львов. Они все смылись в Ипопотам. Может быть, на время? Не знаю.
— Мой друг, вы обглодали вопрос до костей, но проблема тем не менее не перестала быть философской, — заметил Пратаксис.
Черный Клык, не будучи уверенным, что над ним не издеваются, прищурившись, посмотрел на ученого. Хаакен всю жизнь типично по-солдатски презирал всякие интеллектуальные штучки и страшно этим гордился.
— Мы не можем уйти от проблем, — сказал Рагнарсон. — Но покой помогает нам думать. Итак, вопрос для обсуждения: что происходит?
Вальтер выплюнул изжеванную травинку. Подбирая себе другую, он ответил;
— Люди начинают нервничать, И я знаю совершенно точно лишь то, что их беспокоит отшельничество Фианы в Карак Штрабгере. Если она умрет…
— Знаю. Новая гражданская война.
— Не мог бы ты попытаться убедить её вернуться?
— Нет, пока она не выздоровеет, — ответил Браги, вглядываясь в лица друзей. Неужели они что-то подозревают?
Ему хотелось, чтобы этот проклятый ребенок появился на свет как можно скорее и вся эта катавасия закончилась.
Мысли Браги вернулись к той ночи, когда Фиана все ему рассказала.
Они лежали на кушетке в его кабинете, и это был один из тех редких случаев, когда они могли побыть вместе. Легонько поглаживая её обычно плоский живот, он спросил:
— Неужели ты переела баклавы? По-моему, ты немного поправилась…
Он никогда не считал себя тактичным собеседником и поэтому вовсе не удивился, когда Фиана залилась слезами. Немного успокоившись, она прошептала:
— Это не жир. Дорогой… я беременна.
— Дьявольщина! Только этого нам не хватало! — выпалил он, и в голове его встревоженным пчелиным роем загудели мысли: что ему теперь делать? Что скажет Элана? Она и без этого почти не скрывает подозрений… — Я думал… Вернее, доктор Вачел сказал, что у тебя больше не может быть детей. После Каролан ты должна была стать бесплодной.
— Вачел ошибся. Прости меня… — Она прижалась к нему, словно пыталась в нем раствориться.
— Но… Хорошо… Почему ты мне не сказала раньше? Дело уже зашло далеко, и только искусно сшитые платья скрывали предательскую полноту.
— Вначале я сама не поверила. Думала, что это нечто иное. А позже не хотела тебя огорчать.
Что ж, хорошо, что она хоть на время избавила его от лишних волнений. Узнав о предстоящем ребенке, он уже ничего не мог делать, кроме как беспокоиться.
Слишком много людей могли пострадать от этого. Элана, он сам, их дети, Фиана, не говоря о Кавелине, если его семейный скандал станет всеобщим достоянием. Браги проводил долгие часы, проклиная себя за собственную глупость. Однако при этом где-то в глубине души маршал признавал, что это событие может помочь ему в достижении своей главной цели. Если удастся отделаться и на сей раз малой ценой, то его связь с Фианой может оказаться вполне оправданной.
Прежде чем её состояние стало заметным для всех и могло вызвать пересуды, Фиана, захватив с собой доверенных слуг и жердрама, отъехала в Карак Штрабгер у Баксендалы, где Рагнарсон одержал победу, которую до сих пор празднуют в Кавелине. Отъезд свой королева объяснила усталостью, и в это все поверили, так как правление Фианы пришлось на тяжелое время и она практически не знала отдыха.
Рев труб вернул его к действительности.
— Загонщики подняли дичь, — заметил Драконоборец, вставая.
— Действуйте, — сказал Браги. — А я, пожалуй, останусь здесь, чтобы еще немного понежиться.
Хаакен, Рескирд, Турран и Вальтер были людьми действия: с радостью отбыли. На охоте они смогут отдохнуть по-настоящему.
— А вы, Дерел?
— Вы, наверное, шутите? Старый толстый лентяй вроде меня? Кроме того, я не вижу никакого смысла гоняться по лесу за животным, рискуя при этом сломать шею.
— Но зато охота дает вам ощущение всемогущества, позволяет на некоторое время почувствовать себя богом. Правда, иногда бывает, что вы становитесь жертвой свиньи, если ей удастся свалить вас на землю или прижать к дереву, — смеясь произнес Браги. — Ужасно трудно сохранить достоинство, болтаясь на ветке и стараясь не позволить вепрю ткнуть тебя клыком в зад. Это заставляет сомневаться в справедливости замечания Хаакена о нас как о венце творения.
— Сможете ли вы сохранить тайну еще два месяца?
— Мои расчеты говорят, что ребенок появится на свет в следующем месяце. И ей потребуется еще месяц, чтобы окончательно прийти в себя.
Взгляд Рагнарсона стал твердым и холодным.
— Кроме того, — продолжил Пратаксис, который не испытывал страха, поскольку в Хэлин-Деймиеле ученым дозволялось безнаказанно нести все что угодно, — существует опасность, хотя и очень малая, что она может скончаться при родах. Думали ли вы о возможных политических последствиях? Предприняли ли упреждающие шаги? Кавелин может потерять все, что создали вы и она.
— Дерел, ты ступаешь по тонкому льду. Остерегись.
— Знаю. Но я также знаю и вас. Говорю я только потому, что дело заслуживает самого пристального внимания и проработки всех возможных вариантов. Малые Королевства за последнее время уже понесли урон от нескольких смертей. В прошлом году ушел принц Рейтель. Но он был стар, и все ожидали печального конца. Но зимой умер король Шанайт из Анстокина, и обстоятельства его кончины до сих пор вызывают вопросы. И вот только что умер бездетным король Волстокина Джостранд, оставив бразды правления королеве-матери.
— Ты хочешь сказать, что за всеми этими смертями что-то стоит? Что Фиана может оказаться следующей? Боже мой! Джостранд был смертельно пьян, когда свалился с лошади.
— Нет. Просто хочу точнее объяснить свою мысль. Черная Дама бродит по правящим домам Малых Королевств. А Фиана крайне уязвима. Этой беременности допускать не следовало. Вынашивая дитя Шинсана, она разрушила свой организм. Ведь у неё есть проблемы со здоровьем, не так ли?
Для того чтобы терпеливо выслушивать прямые до цинизма рассуждения ученых Хэлин-Деймиеля, требовалось особое воспитание. Браги всегда гордился своей терпимостью и широтой взглядов, но сейчас он с трудом выносил Пратаксиса. Этот человек говорил о вещах, которые ни при каких обстоятельствах не обсуждаются открыто.
— Да, есть. И это нас очень беспокоило. — Говоря о «нас», он имел в виду себя, Гжердрама и доктора Вачела — королевского врача. Фиана была до смерти напугана и твердила, что обязательно умрет.
Но Браги игнорировал эти страхи. Элана родила девятерых, двое из которых умерли, и при очередной беременности она уверяла, что на сей раз уж точно не переживет ее.
— Чтобы сменить тему беседы, хочу вас спросить, что вы думаете о полковнике Орионе?
— Об этой высокомерной маленькой гадине? Иногда мне хочется его выдрать кнутом или даже отправить домой с головой под мышкой.
Он терпеть не мог человека, прибывшего на смену Балфуру. Недавняя угроза со стороны Высокого Крэга потребовать от Кавелина выплату военных долгов не делала этого типа более сносным. И Браги жалел, что поднял так много шума по поводу исчезновения Балфура.
Рагнарсона очень интересовало, не связано ли это исчезновение с угрозами Высокого Крэга. Являясь генералом гильдии, Браги два последних десятилетия был очень далек от неё. Он подозревал, что Крэг повышает его в чинах только для того, чтобы сохранить хотя бы слабую связь между ним и Цитаделью и всячески эту связь использовать. В свои же дела вожди гильдии генерала Рагнарсона не посвящали.
— Вообще-то я думаю, что они хотят от нас то, что уже получили от некоторых прибрежных государств, а именно: кое-какие земли и несколько титулов с пенсионом для своих старцев. Это их обычная манера поведения.
— Не исключено. Однако надо помнить, что они создают свою экономическую базу вот уже целый век.
— Не может быть.
— Один мой старинный приятель изучал как политику, так и практические дела гильдии. Получается исключительно интересная картина, если проследить движение их денег и структуру договоров о помощи. Проблема в том, что пока недостаточно материала для выявления их истинных целей.
— Как вы полагаете, не подарить ли им одно-два баронетства? Из тех, не подлежащих наследованию, что мы создали после войны.
— Конечно. Тем более что вы сможете их забрать позже, когда появится возможность отослать старцев подальше с головами под мышкой.
— Если мы им заплатим, у нас практически не останется резервных средств для непредвиденных обстоятельств.
— Продление контракта на их пребывание почти гарантировано. Хотя Совету это крайне не по вкусу.
— Так же, как и мне. — Рагнарсон залюбовался тем, как солнце сверкает между листьями. — Очень трудно убедить себя в том, что они нам необходимы после семи лет мирной жизни. Но армия пока ни к чему серьезному не готова.
Самой большой потерей в войне оказалось практически полное уничтожение традиционной военной силы Кавелина — аристократов нордменов. Сотни их пали во время мятежа против Фианы. Сотни были отправлены в изгнание и еще тысячи бежали из королевства. У людей, которых Браги с тех пор набрал в армию, было достаточно воли и мужества, но совершенно отсутствовали командные навыки. С помощью пришедших вместе с Рагнарсоном в Кавелин ветеранов удалось сформировать несколько приличных пехотных полков, но военная сила страны по-прежнему держалась на войсках гильдии. Один полк Наемников вызывал больше уважения, чем семь, сформированных из местных жителей.
Кавелин окружали алчные соседи, намерения которых после смены правителей в трех Малых Королевствах были неясны.
— Если бы мне удалось провести «Декрет о вооружениях»…
Вскоре после окончания войны Фиана издала декрет, согласно которому каждый свободный мужчина в стране должен был обзавестись мечом. Рагнарсон подсказал ей эту идею. Но он не учел стоимость операции. Даже самое просто оружие стоило дорого. У большинства крестьян денег просто не было. Раздача трофейного оружия помогла очень мало и проблемы не решила.
И вот уже в течение нескольких лет он пробивал закон, позволявший военному министерству снабжать свободных граждан Кавелина оружием.
Этот закон нужен был в первую очередь для того, чтобы отправить домой Наемников. Парламент же хотел вначале избавиться от Наемников, а затем одобрить закон. Дело зашло в тупик.
Политика для Браги, как и прежде, оставалась занозой в заднице.
Первыми вернулись Рескирд и Хаакен. Вслед за ними появились Турран и Вальтер. Все пришли с пустыми руками.
— Этот мальчишка Требилкок и Рольф успели первыми, — пояснил Рескирд. — Ну и пусть их. Об этого старого хряка только зубы обломаешь.
— Зелен виноград? — фыркнул Браги. — Вальтер, ты ничего не слышал от Насмешника? Или о нем?
После того как толстяк отправился на Юг, прошло значительно больше полугода. А от него с тех пор ни слуху ни духу.
— Я начинаю серьезно беспокоиться, — признался Вальтер — Два месяца назад я услышал, что Гарун оставил свои базы, и сейчас только этим и занимаюсь. Никто не знает, куда он двинулся и почему.
— А как насчет Насмешника?
— Ничего. Я прочесал всю страну вплоть до Седлмейра. Туда он так и не добрался. Ходит слух, что его видели в Улмансике.
— Оттуда до Седлмейра путь не малый…
— Знаю. И он был не один…
— С кем же?
— Мы не знаем. Самое детальное описание одного из спутников говорит лишь, что он — одноглазый.
— Это тебя беспокоит?
— Имеется один одноглазый тип по имени Вилис Нортен, он же Рико. В моих списках парень числится уже много лет. Мы считаем, что он работает на Эль Мюрида.
— И?..
— Нортен исчез примерно одновременно с Насмешником.
— О… Ты полагаешь, его захватил Эль Мюрид? Насколько это вероятно?
— Не знаю. Это скорее предчувствие.
— Так. Давай раскинем мозгами. Насмешник отправляется на встречу с Гаруном. Агенты Эль Мюрида его перехватывают. Возникает вопрос: как они узнали?
— Ты попал в точку. Это беспокоит меня даже больше, чем исчезновение Насмешника. Мы можем потерять все. Я проработал все возможные варианты, но не обнаружил источника утечки информации. Я сообщил якобы секретные сведения каждому, кто присутствовал, когда мы уговаривали Насмешника. Никакой утечки. Результат ноль.
Рагнарсон покачал головой. Он знал этих людей и без колебания был готов доверить им свою жизнь.
Но тем не менее тайну сохранить не удалось.
Может быть, Насмешник сам проболтался?
Как работает ум человека, искушенного в интригах? По его мнению, обязательно должен существовать заговор. Случайности он исключает. Хабибулла не имел никакого представления о характере миссии Насмешника. Он просто послал своих агентов захватить человека, который направлялся в Седлмейр. Последнее секретом не являлось, так как Насмешник сам распространил эту новость в кварталах силуро. У человека в черном были и другие источники информации.
— Не оставляй этого дела. И обязательно попробуй связаться с людьми Гаруна.
— Как это?
— У Гаруна здесь есть свои агенты. Как ты работаешь, я не знаю, хотя сам в прошлом подобными делами занимался. Так что не валяй дурака. Ты их знаешь, и они знают тебя. Попроси их навести справки. Попробуй действовать и через наших друзей в Алтее. Поспрашивай Марена Димура. Они знают, что происходит в лесах и в горах.
— От них я и услышал об Улмансике.
Марена Димура были коренными жителями Кавелина, обитавшими здесь еще до потоков миграции времен Империи Ильказара. В результате появились три другие этнические группы; силуро, вессоны и нордмены. Марена Димура вели полукочевой образ жизни, населяя лесные и горные районы королевства. Гордые и чрезвычайно независимые Марена Димура отказывались признать Фиану законной королевой Кавелина, хотя и поддерживали её во время гражданской войны. Столетия прошли после Переселения, но они продолжали считать всех остальных захватчиками… При этом Марена Димура не предпринимали никаких антиправительственных действий. Их чувство мести удовлетворялось кражами кур и овец.
Была ранняя весна. Солнце катилось к западу. Вечерний ветерок крепчал, и стало заметно прохладнее. Дрожа от холода, Браги объявил:
— Я отправляюсь в город. Как только стемнеет, будет дьявольски холодно.
Пратаксис и Вальтер присоединились к нему. Их еще ожидала работа.
— Тебе надо как-нибудь выкроить время и повидаться с женой, — сказал Рагнарсон, обращаясь к Вальтеру. — Если бы у меня была жена с такой внешностью, я бы по лесам не шлялся.
— Элана тоже не плоха, — ответил Вальтер, искоса поглядывая на Браги, — а ты постоянно оставляешь её в одиночестве.
Рагнарсон почувствовал себя виноватым. Вальтер был прав. Его высокое положение в Кавелине привело к семейному отчуждению. Он уделял мало внимания не только жене, но и детям. Они росли для него чужими. Он перестал пилить Вальтера, брак которого оказался даже более счастливым, чем у Насмешника.
— Да, да. Ты совершенно прав. Я отдохну пару дней, как только прояснится дело с вооружением. Может быть, даже оставлю ребятишек Непанте, а Элану куда-нибудь увезу. Рядом с озером Турнтин есть превосходные места.
— Звучит прекрасно. И Непанта была бы счастлива с ними повозиться. Она сходит с ума, оставшись одна с Этрианом.
Непанта осталась жить во дворце, и во всем замке Криф не было ни одного мальчишки в возрасте её сына.
— А может быть, ей вообще переехать из дворца и поселиться у нас?
Семейство Рагнарсона занимало дом бывшего мятежника лорда Линдведела, которому отрубили голову во время войны. Дом был таким огромным, что его не смогла заполнить орава детей Браги, его слуги и Хаакен, когда останавливался у Рагнарсонов.
— Возможно, — пробормотал Вальтер, — у меня она будет чувствовать себя лучше.
Его дом стоял неподалеку от жилища Рагнарсона. Глава разведывательной службы не всегда докладывал своему начальнику все, что ему было известно.
Глава 5
Весна, 1011 год от основания Империи Ильказара
ПУТНИК В ЧЕРНОМ
К северу от хребта Крачнодиан, у входа на Срединный перевал со стороны Тролледингии находился постоялый двор, которым владел Фрита Толварсон. Заведение принадлежало семейству еще со времен Яна Железной Руки. Рядом, извиваясь серпантином по горам, проходил главный торговый путь, связывающий Тондерхофн и внутренние районы Тролледингии с югом. Для путешественников постоялый двор был либо первым, либо последним оазисом комфорта, в зависимости от того, с какой стороны они двигались. Других мест, где можно было бы приклонить голову, в радиусе нескольких дней пути просто не имелось.
Фрита, пожилой человек и добрая душа, почти каждый год своей супружеской жизни получал по ребенку. От клиентов он не требовал ничего, кроме умеренной платы, приличного поведения и вечернего рассказа для развлечения.
Первые весенние искатели приключений готовились к штурму перевала с юга. Спускающаяся с вершин тропа после вчерашнего снегопада стала почти непроходимой. Добравшись до занесенного снегом торфяного болота, глубину которого в свете низкостоящей Волчьей Луны невозможно было определить, тропа начинала вилять зигзагами, постоянно меняя свой цвет. Ледяной арктический ветер завывал в ветвях нескольких оголенных деревьев. Эти старые искривленные дубы, казалось, грозили небу своими узловатыми, скрюченными подагрой пальцами.