Сколько времени остается? Два часа? Не более.
Вартлоккур смотрел на Мглу, а душой стремился к Непанте.
В живых их оставалось четверо. Веслав. Оруженосец. Знаменосец. Баронет из Двара. Склон холма был устлан ковром из тел.
Бадаламен бился один, окруженный врагами.
Прирожденный Воин нанес удар, и оруженосец упал. У него в боку зияла глубокая рана. Вокруг, роя копытами землю, топтались лошади. Юноша, шатаясь, поднялся на ноги. Сраженный сильным ударом, рухнул баронет. За ним следом с громким криком упал знаменосец. Оруженосец подхватил падающий штандарт, шепча:
— Я не вправе умереть раньше его величества.
Создавалось впечатление, что Бадаламен наносил удар замедленным движением. Заостренное древко штандарта в руках юноши, казалось, двигалось еще медленнее.
Веслав упал. Следом за ним с наконечником древка меж ребер рухнул Бадаламен. Оруженосец, которого звали Одесса Хомер, опустился на их тела. Чародеи тщетно пытались разрешить тайну предсказания, приняв имя молодого человека за название магического копья. Вот так Рок шутит над теми, кто заявляет, что в силах увидеть узоры на ткани будущего.
Мегелин, нещадно нахлестывая коня, выбрался из реки на берег. Завязалась схватка, но Белул без труда истребил состоящий из аргонцев пикет. Мегелин осмотрел поле битвы. Между ним и местом центра боя преград не имелось. Фортификационные сооружения Шинсана были беззащитны. Лишь несколько патрулей и пикетов не участвовали в побоище.
Собрав своих командиров, он отдал приказы. Насквозь промокшие офицеры с покрасневшими от постоянного недосыпания глазами выстраивали свои эскадроны.
— Уже три часа, Белул, — сказал молодой человек, бросив взгляд на начавшее склоняться к западу солнце.
Белул ничего не ответил. Он прекрасно понимал, что имел в виду король. Белул был опытным политиком и осознавал необходимость разгрома Шинсана.
Всадники лавиной промчались через лагерь войск Востока и вокруг холма, на котором возвышались руины старинной крепости. Сам же Мегелин с горсткой людей ворвался в бывшую твердыню. Там ничего интересного не оказалось. Лишь на заднем дворе объявился крылатый конь. Необычное животное так напугалось, что взвилось в воздух и стрелой полетело на восток. Изумленный Мегелин покинул крепость и повел своих людей в тыл врага. Он проскакал мимо места, где всего за несколько минут до этого завершилась драма Бадаламена и Одессы Хомера. Ему не дано было знать, что там произошло.
Один из центурионов явился с донесением к оставшимся в живых тервола. Таких было не больше дюжины, и каждый из них еще в недавние времена клялся в своей верности Эхелебе. Всех их от ярости Нерожденного спас Звездный Всадник. Однако командование перешло в руки претендентов и унтер-офицеров.
Теперь они отреклись от своих клятв и вновь избрали Ко Фенга командующим.
— Это все, — заявил Ко Фенг. — Здесь нам нечего больше делать. Хотя мы и не побеждены, я тем не менее предлагаю отходить.
Тервола согласились. Предназначение Шинсана отныне не должно связываться с амбициями и фантазиями Эхелебе. И Предназначение никак не может быть исполнено без легионов, которых в погоне за победой сегодня заставили делать больше, чем они могли. Костяк армии должен быть спасен, чтобы позже нарастить на него новое мясо.
Кровавый туман, наполнявший голову, рассеялся. На несколько мгновений Рагнарсон замер в изумлении, прикрываясь щитом и бессильно опустив руку с зажатой в ней боевой секирой. Противник ослабил давление, а солдаты Запада перестали пятиться. Армия, стоявшая на грани развала, вдруг чудодейственным образом обрела новые силы.
А может, он ошибается?
Он поймал растерянного, оставшегося без всадника коня и, уже садясь в седло, понял, что Шинсан выходит из боя. Враг, как всегда, отходил в полном порядке, вынося в первую очередь раненых и даже проведя контратаку в узком проходе с целью освободить отряд, блокированный на вершине холма.
По следам отступающих двигались всадники в одеянии жителей пустынь. Преследователи держались на почтительном расстоянии, так как легионы сумели показать, что за приближение к ним приходится платить дорогую цену.
Солнце уже цеплялось за горизонт. Через час стемнеет, и ничего не будет видно…
Браги выдавил проклятие, высоко воздел руку с секирой и, бросив боевой клич, обернулся к своим воинам. Те же стояли, опершись на копья или мечи, уставясь вдаль невидящими, залитыми кровью глазами. Им было наплевать на то, что враг сейчас чрезвычайно уязвим. Они видели, что Шинсан уходит. И этого было достаточно.
Браги сменил коня и, исполненный ярости, поскакал вдоль строя, выискивая тех, кто был готов продолжить битву.
У руин крепости он заметил какое-то движение. Какой-то седоголовый коротышка выскочил из-за стены, пытаясь присоединиться к отрядам легионеров. Всадники Мегелина быстро загнали его обратно за полуразрушенные стены.
Черное, злое ликование охватило душу Браги, и он направил своего коня в сторону развалин.
Рагнарсон проехал мимо тела Бадаламена, почти не заметив его. В его сердце клокотала злобная радость.
Горбатый старик с ненавистью смотрел, как холодный словно сталь конный варвар невозмутимо пересекает поле смерти. Затем он перевел взгляд на милю дальше, туда, где Ко Фенг подводил легионы к понтонному мосту, предусмотрительно поставленному Бадаламеном. Старик обвел глазами небо, но крылатого жеребца не увидел.
В сердцах он сплюнул. Его важнейший магический инструмент — Рог Виндмийрнерхорн, или, по-иному, Рог Звездного Всадника, — остался притороченным к седлу этой проклятой скотины. А ведь при помощи Рога он мог добиться многого, если не всего. И вот он стоит голый и безоружный перед своими врагами. Почти безоружный — в его распоряжении оставались хитрость и дар предвидения.
И Полюс Силы, конечно.
Звездный Всадник вошел в крепость и проскользнул в разгромленную лабораторию Магдена Нората. Интересно, что случилось с эскалонцем? Скорее всего он оказался первой бежавшей с корабля крысой. «Никакого мужества», — думал старик. Создавал своих монстров, реализуя в них свои грязные мечты и фантазии.
Фадема, однако, была там, где он её оставил. Она сидела на полу рядом с его древним и теперь безумным сообщником — Горным Старцем.
— Все кончилось? — спросила она.
— Пока нет, миледи, — ответил Звездный Всадник. — Но дело идет к концу.
Отойдя к полкам, где в беспорядке были навалены инструменты Нората, он выбрал один из скальпелей великого экспериментатора.
— Хорошо. Я так от всего этого устала.
— Вас ждет полноценный отдых, — сказал старик. Подойдя сзади, он резко рванул королеву Аргона за волосы и одним движением перерезал ей горло.
Горный Старец нахмурился.
— Рок сказал свое слово, мой старый друг. Идея всемирного истребления выродилась в провинциальный балаган. Подержи-ка вот это, — сказал он, протягивая скальпель.
Отделавшись от оружия, Звездный Всадник принялся гасить лампы. Когда гореть осталась только одна, он извлек золотой медальон и приложил его к своему «третьему глазу».
"Тервола решили уменьшить потери. Мне следовало заранее предусмотреть такой вариант. Они прежде всего хранят верность своему Шинсану. Дурацкая привычка! Ага! Я слышу ИХ. ОНИ смеются. То, что мне предстоит, ИХ весьма забавляет», — думал он. Вслух же горбун произнес:
— Это кого-то здорово напугает.
Старик спрятал медальон и тут же, вздернув голову, прислушался. Из темного коридора доносился размеренный, и тяжелый топот.
— Он приближается, — произнес Звездный Всадник и взял с полки кинжал из тех, которыми обычно пользуются убийцы культа Хариша. Этот кинжал никому посвящен не был. — Начинается финальная сцена драмы, мой друг.
Вартлоккур, Визигодред и Мгла — единственные оставшиеся в живых члены Внутреннего Круга, — сидя в полном изнеможении, наблюдали за «Зимним Ураганом». Снаружи, за стенами помещения, висел в воздухе, дергаясь под порывами ветра, отупевший, обезоруженный и обессиленный Нерожденный. Рейдачар отказывался повиноваться приказам Вартлоккура.
Откуда-то вдруг появился весь залитый кровью Вальтер.
— Мы победили! — закричал он. В его руке висел зазубренный меч.
Маги молчали.
Он встал перед ними и прокричал вновь:
— Вы что, оглохли? Мы победили. Они отступают… И в этот момент «Зимний Ураган» взорвался. Объятый пламенем Вальтер успел только коротко вскрикнуть.
Мгла тихо рыдала. Она была не в силах пошевелиться. Визигодред обнял её за плечи и негромко произнес:
— Если бы он здесь не оказался…
— То погибли бы мы все, — закончил за него Вартлоккур. — Он был обречен. Это — Рок. Богини продолжают ткать свой безумный ковер… Вальтер был последним Королем Бури. И он стал им не нужен. — Судя по всему, чародей не был удивлен тем, что старый недруг — Звездный Всадник — смог уничтожить его самое могущественное творение.
Рагнарсон замер. Плохо освещенное помещение таило в себе какую-то опасность. Впрочем, чувство опасности не оставляло его, когда он приближался к крепости. Что это? Злобная сила Эхелебе?
Он вошел и остановился рядом с трупом.
— Фадема. Так вот как он вознаградил тебя. — Кровь все еще струилась из перерезанного горла.
Ощутив угрозу, Браги резко обернулся.
Кинжал рассек его уже изрядно потрепанный камзол и скользнул по кольчуге. — Рагнарсон выбросил вперед меч. Сгорбленный старик застонал, зажал руками рану на животе и повернулся к двери. Последняя лампа, как бы привязанная к старцу невидимой струной, упала на пол и вспыхнула ярким пламенем. Через несколько мгновений пылала уже вся комната.
— Сгори навсегда, выродок, — выдохнул Звездный Всадник, издав один из своих безумных кудахтающих смешков. — Ты ранил меня в последний раз.
Совершенно обессиленный Требилкок встретил Рагнарсона, когда тот брел к своему коню.
— Вальтер погиб, — проговорил он. — Мы решили, что вам следует это знать. — Он описал обстоятельства гибели.
— Итак, он умер от последнего выстрела. А где же твоя тень?
— Арал?
— Он самый.
— Арал и Драконоборец шли справа и слева от меня, чтобы встретить вас, если вы уже вышли из крепости. Но зачем он вам понадобился?
— Боюсь, что сам не смогу шагать и меня придется выносить.
— Майк! — послышался голос Дантиса, — Скорее сюда!
Они увидели Дантиса, склонившегося над умирающим человеком.
— Рескирд! — Браги не удержался и изрыгнул проклятие. — Но почему ты? Почему здесь?
— Браги? — прошептал Драконоборец.
— Я здесь. Что случилось?
— Сын. Позаботься о моем сыне.
Сын Рескирда был кадетом в гильдии, и Браги не видел его вот уже много лет.
— Я все сделаю, Рескирд, — сказал Рагнарсон, беря друга за руку. — Что случилось? Кто это сделал?
Серебряный кинжал не пронзил сердце Драконоборца. Но пройдя совсем рядом, оружие культа Хариша рассекло аорту. Рескирд что-то нечленораздельно пробормотал, дернулся и расслабленно обвис в руках Браги.
Рагнарсон не смог сдержать рыданий. Но уже через пару минут он взял себя в руки и поднялся, чтобы принять командование над войсками, за которыми осталось поле битвы. Несколько позже Вартлоккур высказал предположение, что Драконоборца убил Магден Норат, которого так и не смогли обнаружить.
— Рескирд был последним, — задумчиво произнес Браги. — Кроме меня, не осталось никого. — И после некоторого молчания спросил:
— Скажи, почему я все еще живу?
Глава 36
Весна, 1013 год от основания Империи Ильказара
ДОМА
Фенг не уползал мирно и тихо, поджав хвост. Он шел так, как считал нужным, устанавливая маршрут и выбирая время движения, как бы подчеркивая этим, что уходит добровольно, а не по принуждению. Тервола не позволял, чтобы на него оказывали давление. В Алтее, когда итаскийцы стали проявлять нетерпение, Фенг устроил такую выволочку лорду Харттобену, что нагнал страху на всю армию Браги. В Кавелине, неподалеку от Форгреберга, Ко Фенг неожиданно развернулся, и слишком азартные преследователи потеряли десять тысяч человек. Этих потерь вполне можно было бы избежать.
Рагнарсон сделал нужные выводы, но его командиры с трудом переваривали полученные уроки.
Фенг направлялся домой. Но он ведь мог и передумать.
Проход Савернейк открылся, и Браги был вынужден постоянно держать своих командиров в узде. Фенг не был Бадаламеном, но он оставался тервола — злобным, непредсказуемым и гордым. И у него была возможность вызвать на помощь огромную армию, стоящую у Гог-Алана.
В распоряжении Запада свежих армий не имелось, и Фенга следовало отпустить, не ущемляя его достоинства.
— Ничего не изменилось, — вздохнул Пратаксис в первый вечер их пребывания в столице Кавелина. — Если подбить бабки, то в конечном итоге окажется, что они выиграли, завладев территориями к востоку от хребта.
— Хм-м, — буркнул Рагнарсон, которого волновали совсем другие проблемы. Он все еще оставался в неведении, живы ли его дети.
Форгреберг обезлюдел. Но как только войска Фенга пересекли восточные границы столичного округа, его обитатели начали понемногу возвращаться. Печальные, оборванные и изнуренные, они смотрели на свои дома так, будто пришли в чужой город. Своих освободителей они не встречали приветственными криками, но в их глазах начинала теплиться надежда на лучшее будущее. Эти люди не могли вот так сразу оправиться от потрясения.
Перед Рагнарсоном стояли еще по крайней мере две проблемы: во-первых, как поставить на ноги страну, изуверившуюся во всем, и, во-вторых, как лучше спровадить войска Ко Фенга через проход Савернейк.
Первая из этих задач во весь рост стояла и перед правительствами всех стран к югу от Сильвербинда.
Решение второй задачи Браги возложил на лорда Харттонкбена. А Дерел, как он надеялся, сможет совершить еще одно экономическое чудо.
Для восстановления хозяйства буквально требовалось чудо, так как Шинсан оседлал торговые пути, которые традиционно приносили Кавелину львиную долю дохода в казну.
Забот оказалось слишком много.
— Я пойду прогуляюсь, Дерел, — бросил Рагнарсон.
— Что ж, вернемся к делам позже, — понимающе кивнул Пратаксис.
Регенту никогда не доводилось видеть Форгреберг столь пустынным и тихим. Это был город-призрак. Вернувшиеся в него жители с глазами пустыми, как у зомби, бесцельно бродили по улицам. Кто еще вернется домой? Сколько жителей Форгреберга сумели выжить?
Это была ужасная война. По подсчетам Дерела, она унесла пять миллионов жизней. Вартлоккур заклеймил ученого как неисправимого оптимиста. Он считал, что вспомогательные части Бадаламена, носясь дикой ордой по странам, истребили по меньшей мере столько же. Небольшие поселения, служившие основой сельского хозяйства Запада, были стерты с лица земли. Весной почти никто не сеял, и Кавелину предстояла зима столь же страшная, как и прошлая.
— Но ведь должен же кто-то выжить, — бормотал Браги. Он пнул ногой обрывок бумаги, и ветер понес листок по пустынной улице.
Поднявшись на городскую стену, Рагнарсон обратил взор на восток. Далеко-далеко в ночи еще можно было различить зарево пожаров, учиненных драконами.
Да, он остался жить.
Но как он распорядится своей жизнью? У него есть Ингер. Что еще, если их госпитальный роман не оказался пустышкой?
Кавелин.
Все тот же Кавелин. Как всегда.
Он прошел через темный город до дворца и оседлал коня. Когда Браги подъехал к воротам кладбища, в небе уже сиял серебряный диск луны.
Вначале он прошел к Мавзолею.
Здесь ничего не изменилось. Тервола не позволили своим союзникам грабить мертвых. Он нашел старый факел и после нескольких безуспешных попыток все же заставил его загореться неярким пламенем.
Фиана выглядела как и прежде. Искусство Вартлоккура сохранило её красоту. Казалось, что она спит и вот-вот проедется, как только Браги произнесет несколько ласковых слов. Он опустился на колени и долго простоял так, что-то шепча про себя. Наконец Рагнарсон поднялся. Теперь он не сомневался в том, что его служение Кавелину не кончилось.
Он продолжит дело, начатое вместе с Фианой. Пусть это даже будет стоить ему Ингер.
Браги с трудом заставил себя прийти на могилу Эланы. Он страдал сильнее, чем всегда, так как не выполнил еще одну её просьбу — прежде всего заботиться о детях.
Факел с трудом выдерживал сильные порывы восточного ветра. Совсем как наши страны, подумал он. Чуть более сильный порыв и…
Свет был настолько слабым, что он заметил их чисто случайно.
Цветам, возложенным на могилу Эланы, было не больше четырех дней. Их принесли сюда уже после того, как армии Фенга скрылись за горизонтом.
— Ха! — крикнул он ветру. — Ха-ха! Будь я проклят! Он швырнул факел в воздух и проследил за его полетом вплоть до удара о землю. Его поразило то, что огонь отказывался умирать, несмотря на то, что превратился в крошечную искорку. Рагнарсон снова схватил факел и побежал к своему коню. Высоко подняв пылающий факел над головой, он, залитый лунным светом, галопом поскакал в Форгреберг. Со стороны его можно было принять за обезумевший призрак.
Они явились через два дня. Герда Хаас, Непанта, жена Рагнара и все малыши. Им пришлось пройти через ад. И глядя на них, в этом нельзя было усомниться. Но дети выросли.
— Нас укрыли Марена Димура, — сказал Герда. — Даже тервола не сумели нас найти.
Рагнарсон глубоко поклонился приведшему их вождю. Это был его старый союзник со времен гражданской войны.
— Я твой вечный должник, — произнес Браги на языке Марена Димура. — Все что мое — и твое тоже.
Он плохо владел языком, но даже эти слабые попытки произвели впечатление на старика.
— Это я кто иметь честь, лорд, — ответил он по-вессонски. — Я быть позволен хранить домашний очаг маршала.
Этот короткий обмен репликами означал гораздо больше, чем можно было услышать со стороны. Употребление незнакомых языков с обеих сторон подчеркивало близость лесных людей к трону, их лояльность, основы которой были заложены еще в гражданскую войну.
— Нет. Никакой чести. Человек, не способный позаботиться о своей семье, возложил на тебя свои обязанности.
— Нет, лорд. У маршала есть много дети из народ. И не есть бесчестье не мочь помочь немногим, чтобы спасать всех.
Браги подозрительно посмотрел на Пратаксиса. Уж не поставил ли Дерел этот спектакль?
Слова старика точно передали суть всех последующих событий. Несмотря на то что Браги был уверен в своем бездарным руководстве войсками, все остальные считали его героем.
Те, кого он считал подлинными создателями победы, предпочли остаться в тени. Этого захотели как военачальники, так и чародеи.
Но самый большой сюрприз ему преподнесли на десятый день после освобождения Форгреберга.
Он был дома на аллее Лиенке, помогая в уборке, приводя в порядок себя и строя предположения о том, как Ингер может ответить на его послание. Да или нет? Появился Гжердрам с вызовом в Совет. Браги обнял детей, погладил по головке внука (сноха Кристен назвала его Браги) и отправился по вызову.
Кристен безмерно выросла в его глазах. Это она приносила цветы и содержала в порядке могилы родственников мужа. Она, как говорила Непанта, среди всех них оказалась самой сильной, сохраняя оптимизм в самые страшные моменты. Она потеряла мужа и родителей, но тем не менее провожала свекра с улыбкой.
Рагнарсон встретил Пратаксиса рядом с пакгаузом, который так и не успели переделать в приличествующее парламенту здание.
— Значит, эти проклятые нордмены уже что-то затевают? — с кривой улыбкой спросил регент. — Я без колебаний вышибу дух из сословия, лишив их всех прав.
Во время ссылки партия аристократов стала называть себя сословием.
— Думаю, что пока ничего не замыслили, — ответил Дерел, посылая Гжердраму незаметную улыбку. — Скорее всего поступили сообщения из Савернейка.
— Вот как? Значит Харттобен освободил Майсак. Хорошо! Хорошо!
Он вошел в зал и занял свое место на возвышении.
Совет являл собой комичную пародию на парламент. Присутствовали всего тридцать шесть депутатов, среди которых большинство составляли самовыдвиженцы-ветераны. Но и такой парламент годился, пока на остатках Кавелина не будут созданы подлинные государственные структуры.
Заняв председательское кресло, Дерел незамедлительно предоставил слово барону Хардлу из Сендентина.
Рагнарсон терпеть не мог барона. Он непрерывно поносил регента и со времен гражданской войны участвовал во всех попытках ослабить Корону. Тем не менее Браги, хоть и неохотно, не мог отказать Сендентину и в уважении. Барон без колебаний поднялся против Бадаламена, оказавшись очень сильным бойцом. Аристократ свято следовал старой традиции Кавелина — забывать о внутренних распрях перед лицом смертельного общего врага.
— Мы получили известие из Майсака, — провозгласил; барон. — Армия Империи Ужаса оставила эту твердыню. В нашем отечестве не осталось ни единого квадратного фута захваченной врагом территории. Война окончена.
Рагнарсон поначалу вознамерился возразить. Конфликт никогда не завершится, пока существуют тервола. Но здраво подумав, маршал промолчал — слова Хардла вызвали бурю оваций.
— Я предлагаю вернуться к решению той проблемы, которая стояла перед нами накануне вторжения, — продолжил барон. — Нам нужен король. Человек, способный как принимать решения, так и доводить их до конца. Нам предстоят чудовищно трудные дни. Все партии, все классы, все политические группы должны отбросить свои эгоистические интересы… Или погибнуть! Нам нужен вождь, который знает как наши сильные стороны, так и слабости. Он должен быть справедливым и терпеливым. Но в то же время он обязан быть нетерпимым ко всему, что грозит существованию Кавелина.
— Дерел, — прошептал Рагнарсон, — если нордмены хотят, чтобы я выслушивал их предвыборные речи о самовыдвижении…
Хардл, когда был в ударе, мог говорить без конца.
Барон, посвятив не менее часа описанию качеств будущего короля, неожиданно закончил:
— Сословие как единое целое вносит следующее предложение — Регентство объявляется ликвидированным, а регент провозглашается королем!
Браги еще не успел прийти себя, а представитель вессонов уже громогласно поддержал предложение нордменов.
— Постойте! — взревел ликвидированный регент. Он понял, что весь спектакль заранее отрежиссирован. — Дерел… Гжердрам…
Оба негодяя довольно бездарно изобразили удивление.
— Не смотрите на меня так, — сказал Пратаксис. — Это целиком их идея.
— И сколько сил потребовалось приложить, чтобы они к этой идее пришли? — Он бросил взгляд на Вартлоккура. Чародей хитро посмеивался, притулившись в углу.
Тем временем силуро и Марена Димура высказали свою поддержку предложению барона.
— Мне ни к чему новые осложнения! — вопил Браги часом позже, исчерпав все разумные аргументы. — Без войны, которая только и способна удержать всех вас от безобразий, я свихнусь через месяц!
Он, кажется, начал понимать мотивы предложения сословия. Король был более ограничен в своих действиях законами и обычаями, нежели регент.
Итак, они его переупрямили и назначили дату коронации еще до того, как он окончательно уступил. Законность его избрания, утверждал Дерел, будет подтверждена тем, что церемонию коронации почтут своим присутствием все монархи, армии которых участвовали в войне.
— Знаешь, — сказал Браги Пратаксису, — Хаакен страшно не хотел, чтобы мы отправлялись на юг. Он настаивал на том, чтобы мы остались драться с претендентом. Если бы я мог подозревать, чем все это кончится, то остался бы дома.
— Сомневаюсь, — ухмыльнулся Дерел. — Кавелин с самого начала был вашим Предназначением.
Кавелин. Постоянно Кавелин. Проклятый, крошечный и требовательный Кавелин.
В комнату вбежал покрытый пылью и потом гонец. Он привез ответ Ингер.
— Ну ладно, — сказал Браги, прочитав письмо. — Вы меня доконали. Да помогут нам Боги.
Одетый в лохмотья, с покрытым язвами лицом и руками согбенный старик ничем не выделялся из толпы. Он был один из многих тысяч, выстроившихся вдоль улицы. Мимо него проехали всадники из личной гвардии короля, за которыми проследовал новый маршал Кавелина Гжердрам Инредсон. За маршалом тяжелой поступью шагали пехотинцы-ветераны Форгреберга.
Вот-вот должен был появиться король с супругой. Карета монарха впечатления не производила. Это был слегка переделанный катафалк, в котором проделала свой последний путь Фиана. Кавелин не мог позволить себе лишних расходов.
Старик заковылял прочь, шаркая разбитыми ногами, которым уже пришлось отшагать не одну сотню миль. Он смотрел на флагштоки, надеясь, что это поможет ему не встретиться взглядом с Вартлоккуром.
В своем кармане он сжимал Слезу Мимизан.
Чародей проявил удивительную беспечность, оставив её без присмотра.
Но это было в характере Полюсов Силы. Они очень любили, чтобы о них забывали.
Вартлоккур может не вспомнить о Рубине много, много лет.
Горбун ковылял на восток, одной рукой сжимая Слезу, другой — поигрывая висевшим на шее золотым медальоном. Примерно через час старец принялся напевать. Ему и раньше приходилось терпеть неудачи. И эта, последняя, в конечном итоге оказалась не такой уж и страшной. Во всяком случае, она не шла ни в какое сравнение с кошмаром крестовых походов Навами.
Старик знал, что в вынесенном ему бессрочном приговоре его ожидает бесконечное число завтра.