Кук Линда. Ночные костры

   Хэвис откашлялась.
   — Миледи, вы поедете в Шильштон за новостями? Алиса покачала головой:
   — Мы и так все скоро узнаем.
   После того как ее мать и Уильям умерли от лихорадки, Алиса боялась ездить за новостями даже в Кернстоу. Чем раньше она привлечет к себе внимание, тем скорее королевский двор вспомнит про Морстон и пришлет сюда нового помещика. Алиса, всего лишь падчерица Уильяма Морстонского, не имеет никаких прав на эти земли. Ее отправят в женский монастырь, если, конечно, настоятельница захочет приютить у себя образованную, но нищую девушку из знатного рода.
   Что ж, она охотно уйдет в монастырь и обретет там долгожданный покой, но сначала ей надо сделать одно, последнее дело. Освободиться от давнего обещания.
   С моря налетел новый порыв ветра. На другой стороне узкого двора распахнулась дверь амбара и хлопнула о бревенчатый сруб. Хэвис обернулась к зернохранилищу.
   — Вот глупые мальчишки! Оставили последнюю шерсть в амбаре для зерна! Я сейчас вынесу ее, миледи, а вы примете…
   — Нет.
   — Вы не хотите…
   — Я сказала — нет. Оставь руно там, где лежит. Хэвис округлила глаза, услышав резкий тон госпожи.
   — Я позову этих лоботрясов, пусть сами перетаскивают.
   — Завтра. Закрой дверь.
   Слегка пожав плечами, Хэвис опять повернулась к амбару.
   — Вообще-то это мужская работа. Скорей бы приехали наши мужчины! — Она затворила неотесанную дверь и посмотрела через плечо. — Может быть, король Ричард найдет вам мужа, когда вернется, леди Алиса.
   — Может быть.
   Если он это сделает, ее супружеская жизнь не продлится дольше первой брачной ночи. Нет, монастырь — вот участь Алисы, и она отправится туда, когда Морстон достанется новому владельцу.
   — Эмма говорит, что старая королева может послать за вами и забрать вас к себе во Францию. Она найдет вам мужа, памятуя о верной службе вашей матушки.
   — Она не вспомнит обо мне.
   — Не вспомнит? — Женщина шагнула ближе и, вскинув голову, удивленно взглянула на Алису. — Вы сердитесь, миледи?
   Алиса выдавила улыбку.
   — Нет, Хэвис, — поспешно сказала она, жалея, что проговорилась. Впредь надо следить за собой: такие мелкие оплошности могут дорого ей стоить. Она не должна показывать свой страх и гнев. Удивление Хэвис уже переросло в любопытство. — Нет, — повторила Алиса. — С чего мне сердиться на королеву Элеанору? Просто она постарела и, наверное, забыла о моем существовании.
   Грубое лицо Хэвис расслабилось. Теперь на нем появилось участие.
   — Нет-нет, королева Элеанора никогда не забудет вашу матушку. А помня о ней, она будет помнить и о вас.
   Алиса кивнула и убрала с лица повлажневшие волосы.
   — Зови ребят, Хэвис, пока маленький обжора Уот не съел их похлебку.
   Как только Хэвис скрылась за выветренным углом замка, улыбка Алисы увяла. Хэвис ошибалась. Все эти годы Элеанора Аквитанская не проявляла никаких признаков того, что помнит о вдове и дочери Филиппа Мирбо. Даже когда умер старый король и королева получила свободу, она не дала о себе знать семье Алисы. Может, она забыла про шкатулку, которую оставила на хранение Изабелле Мирбо и которая лежала спрятанной под каминной плитой морстонского замка? Алиса потратила последние серебряные монеты, доставшиеся ей от покойных родителей, чтобы отправить весточку вдовствующей королеве с сообщением об их смерти. Ответа не было, а значит, не было и освобождения от клятвы, которую Изабелла Мирбо дала своей сиятельной госпоже.
   Алиса заперла на тяжелый засов дверь сарая для шерсти и вознесла хвалу Господу: большинство овец пережило зиму, и ее людям не придется голодать. Вот в чем ее спасение — в упорной борьбе за благополучие морстонцев, а не в бесплодных надеждах на то, что королева Элеанора избавит ее от клятвы покойных родителей и в награду за преданность освободит морстонских крестьян от уплаты новой подати. В последние четыре года королева Элеанора была вольна ездить куда хочет и делать что хочет, однако она не прислала в Морстон ни помощи, ни весточки.
   Если когда-нибудь вдовствующая королева все-таки удостоит Алису своим вниманием и найдет ей жениха, Алиса предпочтет монастырь.
   Единственному ребенку Изабеллы Мирбо королева помочь уже не могла.
 
   — В Морстоне два поля — небольших, но весьма плодородных. — Отец Грегори остановил своего мула и показал вниз, на узкую долину, спускавшуюся к морю. Над водой, у подножия высокого черного утеса, стояла покосившаяся бревенчатая башня, окруженная беспорядочно разбросанными хибарками. Грубая дамба из камней и дерна служила чем-то вроде крепостной стены. — Раньше, когда на полях работало больше мужчин, этот поселок кормил шестьдесят душ. А теперь, — он понизил голос до смущенного шепота, — леди Алиса говорит, что не может уплатить подать для выкупа короля Ричарда.
   Жербре закатил глаза.
   — На подать с этой земли не купишь даже вязанки дров, чтобы один раз с утра протопить тюрьму короля Ричарда. Леди Алиса правильно сделала, что отказалась платить.
   Священник вдруг возмутился:
   — Мы все обязаны платить подать для выкупа короля, милорды, даже самые бедные! В Шильштоне мы отдали королевским уполномоченным наш лучший серебряный потир, оставив себе только деревянный позолоченный кубок для алтаря… — Он замолчал и оглянулся на вьючных лошадей. — Последний владелец Кернстоу, Харольд де Рансон, обещал привезти золото из Иерусалима, если Господь сохранит ему жизнь. Мы сделали бы из этого золота новую потирную чашу. Но, увы, он погиб и не смог выполнить свое обещание.
   Из могучей груди Жербре вырвался странный рокочущий кашель.
   — Вы не дождались бы от него никакого золота. Сарацины сберегли свой город и свои сокровища. А наши вьючные лошади везут не золото, а железо, святой отец. Мечи, которыми солдаты милорда Раймона будут пронзать врагов… — Жербре свирепо глянул сверху вниз на священника, — и воров…
   — Ваш господин не найдет здесь воров…
   — …а еще тех, кто водит его кругами по этой забытой Богом дыре…
   — Уймись, Хьюго. — Раймон де Базен обернулся к покрасневшему священнику, потом оглядел скалистый северный берег, над которым лепились деревянные домики вперемежку с участками плодородной земли. Протяжно вздохнул. — Странное место для постройки крепости.
   Жербре впервые промолчал. Раймон заполнил паузу:
   — Скалы слишком близко. Малейшее повреждение западного фундамента — и крепостная стена обрушится в море.
   Отец Грегори покачал головой:
   — В летописи данхеветского аббатства записано, что во времена царствования нашего короля Стефана, около сорока лет назад, за одну ночь выступы утесов под Морстоном обвалились. Крепость не пострадала: она оказалась немного восточнее оползня. Камни упали в море и заполнили бухточку. Теперь туда нельзя подойти кораблям.
   — Значит, крепость вообще не нужна. К этим утесам не подступится даже самое маленькое суденышко. Или дальше по берегу есть место для причала?
   — Нет, милорд. Это была единственная безопасная гавань. Здесь такое бурное море, что даже рыбацкий баркас не сможет причалить к Морстону. Мальчишки лазают вниз по скалам за птичьими яйцами, но никто не рискует спустить на воду лодку.
   Раймон задумчиво сдвинул брови. Что и говорить, королева Элеанора выбрала удачный тайник для своих драгоценностей. Неудивительно, что Морстон, стратегически бесполезная крепость с маленькими возделываемыми полями, заросшими болотами, и без гавани, ускользнул от внимания короля Генриха, короля Ричарда, а теперь и принца Иоанна. Странно, что в этом гиблом месте еще жили люди.
   Хьюго Жербре пустил свою лошадь вперед, вклинившись между Фортебрасом и священником, и, прищурив глаза от резкого морского ветра, взглянул на север.
   — Ничего себе крепость! Да будь у нас армия в сто солдат, она не сумеет защитить это скопище гнилых бревен. За одно короткое зимнее утро горстка из десяти человек спалит эту покосившуюся крепость и обрушит остатки дамбы. Да, Раймон, не слишком щедрый дар получил ты от Плантагенетов.
   — Гм-м…
   — Позвольте с вами не согласиться. — Отец Грегори указал в сторону от берега. — Во владения вашего господина входит еще Кернстоу, это к северо-востоку от Морстона. Там богатые земли и прочная крепость, способная выдержать многомесячную осаду.
   — Тогда давайте не будем здесь останавливаться, — проворчал Жербре. — Эти трущобы — не самое подходящее место для приюта усталых путников. Вы только взгляните, милорд. Башня так покосилась, что вот-вот упадет с утеса, я уж не говорю про сараи и домики. А церковь? Да в Базене у вашего отца кухонные печи крепче, чем эта лачуга, а скот укрыт лучше здешних крестьян.
   Раймон покачал головой:
   — Сначала мы остановимся здесь. Жербре поднял к небу хмурый взгляд.
   — Посмотри на небо, Фортебрас. Черные тучи! Это дурное предзнаменование.
   — Грозовые тучи не предвещают ничего страшнее грозы. Мы сначала остановимся здесь и поговорим с Алисой Мирбо. Отец Грегори ознакомит ее с волей королевы Элеаноры.
   Священник в испуге обернулся:
   — Милорд, будет лучше, если вы сами с ней поговорите.
   Жербре засмеялся:
   — Любая женщина будет только счастлива, узнав, что ее увезут из этого сорочьего гнезда в хороший каменный замок. Леди Алиса с радостью выйдет замуж за нового владельца Кернстоу и оставит эту крепость крабам и чайкам. Если, конечно, она еще не сбежала отсюда.
   Жербре повернул свою лошадь и подъехал к маленькому отряду вооруженных мужчин, которые нетерпеливо ждали под холмом.
   Священник опять заговорил:
   — Леди Алиса в Морстоне, милорд, это точно. Она никуда не выезжает.
   — Вы с ней знакомы, отец Грегори?
   — Да, и неплохо. Раньше она раз в год наведывалась в Шильштон вместе со своим отчимом, а после смерти родителей живет здесь безвылазно. Но я иногда бываю в Морстоне. Алиса… энергичная женщина, трудолюбивая. Она очень добросовестно относится к своим обязанностям.
   Раймон улыбнулся. Если леди Алиса не уехала из этого захолустья после смерти родителей, значит, она блюла свой долг перед королевой Элеанорой, приглядывая за сокровищами, спрятанными в семейном тайнике. Она наверняка с охотой переложит на него это бремя ответственности, а он наградит ее поездкой в Виндзор, когда придет время возвращать драгоценности вдовствующей королеве. После долгих лет унылого бдения эта леди будет на седьмом небе от счастья! Все-таки хорошо иметь жену с таким развитым чувством долга…
   Раймон услышал, как внизу Жербре приказал базенским воинам подняться на поросший травой склон.
   Он взялся за поводья.
   — А почему вы не хотите сказать Алисе Мирбо о ее предстоящем замужестве? Я слышал, она тихая, послушная…
   Отец Грегори покашлял.
   — Да… иногда она бывает тихой. Послушная? Что ж, пожалуй, ее можно так назвать. Это хорошая христианская девушка, честная… прямодушная…
   Честная, прямодушная. Почему же тогда священник боится сообщить ей о скором замужестве? Улыбка сошла с лица Раймона. Что, если его невеста — злобная мегера и именно это пытается сказать ему старый поп, привыкший к околичностям? Королева Элеанора дала ему в жены сварливую бестию! Может быть, это ее запоздалая месть за Пуатье?
   Отец Грегори снова покашлял.
   — И хорошенькая. Леди Алиса хорошенькая. А что до характера… то она добрая девушка. Не так уж плохо иметь жену с упрямым нравом, если при этом она честная и порядочная, как леди Алиса…
   Вернувшийся Хьюго Жербре услышал последние слова отца Грегори.
   — Ей ведь уже девятнадцать лет? Не спорьте, святой отец. Если она и впрямь такая хорошая и пригожая, то почему до сих пор не замужем? Она должна была уже четыре года назад охомутать какого-нибудь захудалого рыцаря, и даже упрямый нрав не помешал бы ей это сделать.
   — Прекрати, Хьюго, — одернул его Раймон, но Жербре продолжал гнуть свое.
   — Мой господин десять раз подумает, прежде чем на ней жениться, — заявил он священнику.
   Тот опять ощетинился:
   — Вы не так меня поняли. Леди Алиса — подходящая невеста для хорошего человека, и я не потерплю, чтобы о ней дурно отзывались в моем присутствии.
   — Хватит, Хьюго. Не будем больше говорить про эту леди. Я женюсь на ней и надеюсь, что она будет… хорошей женой. — Раймон натянул поводья. — Сегодня мы переночуем в Морстоне, а завтра отправимся в Кернстоу.
   Жербре закатил глаза.
   — Святой отец, расскажите нам про последнего владельца Кернстоу. Что, у де Рансона не осталось родственников, которые могли бы оспорить решение королевы, подарившей эти земли лорду Раймону?
   Отец Грегори смягчился, явно обрадовавшись, что разговор про Алису Мирбо закончен.
   — У него есть родственники в Нормандии — это слишком далеко, чтобы оспаривать волю королевы. Де Рансон был единственным сыном. Поэтому он и не пошел в крестовый поход с королем Ричардом. Он заплатил церковную десятину и отправил на войну в Палестину многих мужчин из Кернстоу и Морстона. Позже, когда умер его отец, он получил в наследство это поместье, взял крест и отправился в Святую землю, чтобы присоединиться к королевской армии.
   — У него не осталось наследника? — спросил Раймон.
   — Его жена умерла после пяти лет бесплодного брака. Это случилось два года назад, милорд, почти в то же время, когда лорд Уильям Морстонский и его жена подхватили лихорадку. Молодой лорд Харольд де Рансон отправился в Палестину один: его солдаты были уже за границей, на службе у короля Ричарда. Говорят, он так до них и не добрался.
   — Он умер по пути в Палестину?
   — Похоже, что так. Он уехал из Кернстоу, и больше мы о нем не слыхали. Наш аббат уверяет, что в том же году видел де Рансона в Лондоне, но никто не знает, доплыл ли он до континента. Храмовники говорят, что прошлой весной он не садился ни на один корабль с продовольствием. Видно, с ним случилось несчастье в дороге. Королевский двор объявил его земли незанятыми и обязал управляющего, Рольфа Неверса, платить пошлины принцу Иоанну, что тот и делал.
   Жербре остановился на последнем широком холме над Морстоном и презрительно сплюнул.
   — Это и впрямь самая граница королевства Ричарда. Поздравляю, Фортебрас! Тебе пожаловали кривую деревянную башню, которая того и гляди свалится в море, и еще одно поместье, хозяин которого то ли умер, то ли нет, добираясь из этой дыры до королевского двора. А твоей женой будет обитательница этого захолустья, которая либо слишком сварлива, либо слишком уродлива, чтобы понравиться мужчине. — Он снова сплюнул.
   — Замолчи, Хьюго! Я все равно женюсь на этой леди.
   — Нет… не говори так, Раймон. Я позабочусь о том, чтобы ты увидел леди Алису прежде, чем вести ее к алтарю и давать клятвы супружеской верности перед лицом этого священника.
   Спорить с Хьюго Жербре, когда он вставал на защиту сына Ренульфа де Базена, было бесполезно. Раймон глубоко вздохнул и показал вперед.
   — Посмотри туда, на поле рядом с морем. Эти мальчишки, должно быть, морстонские крестьяне. Они увидели нас, Хьюго. Едем вниз.
   Тучи над Морстоном продолжали сгущаться. Усилился ветер, и хлынул ливень. Раймон де Базен, новый владелец Морстона и Кернстоу, прибыл в свои владения под проливным дождем, проклиная ухабистую, узкую и грязную дорогу. Хьюго был прав: этот край действительно находится на самом краю света.
 
   Алиса Мирбо выглянула из широкого дверного проема бревенчатой церкви и произнесла слово, которого никогда не слыхивала ее благонравная матушка.
   Было глупо надеяться, что путники не остановятся под их кровом. Алиса видела, как они приближались: неясные силуэты мужчин, скачущих под дождем по краю болота над замком. Вот они повернули и стали спускаться по узкой тропинке вниз, к стенам Морстона. Тринадцать всадников, ведущих под уздцы пять вьючных лошадей, скучились в маленьком дворике и привязали своих крупных, упитанных скакунов к ограде перед дверью сарая для шерсти.
   Три только что постриженные овцы забежали во двор и остановились, испуганно блея, перед самым большим конем — огромным черным чудовищем с гривой. Маленьких пастухов нигде не было видно.
   Алиса в тревоге смотрела, как дородный мужчина с короткой седеющей бородой подъехал к замку и хватил кулаком по покоробленной деревянной двери. Подъехавший следом за ним широкоплечий всадник на вороном мерине что-то негромко скомандовал и спешился. Бородатый опустил свой кулак и пожал плечами.
   Алиса открыла церковную дверь с отсыревшими и провисшими кожаными петлями и шагнула во двор. Она с наслаждением подставила лицо под холодные струи проливного дождя и потрясла головой, смывая с волос пыль овечьего загона. Но в отличие от чистой дождевой воды мелкие брызги из грязных луж возле церковного крыльца не доставили ей удовольствия.
   Отец Грегори из Шильштона тоже был во дворе и казался необычно маленьким и щуплым. Он прошел сквозь толпу и встал рядом с мужчинами, стучавшими в дверь замка. Приезжие, все рослые, крепкие и хорошо вооруженные, превосходили числом морстонских крестьян, которые таращились на них из кухонного домика. Интересно, зачем сюда пожаловала эта маленькая армия? Может, это королевские сборщики податей, приехавшие требовать десятину?
   В прошлом месяце, когда отец Грегори наведывался в Морстон, чтобы выслушать исповедь отца Ансельма, Алиса оставила без внимания его разговоры о королевском налоге, цель которого — собрать деньги на выкуп короля Ричарда из заточения. Что, если теперь королевство прислало своих уполномоченных, которые заставят ее платить? Это были суровые мужчины, облаченные в ладно пригнанные доспехи. Они приехали на крепких лошадях, способных везти в бой полностью экипированных воинов. Нет, не таких людей посылает клерк из казначейства вытряхивать деньги из дальних поместий.
   Эти люди — воины.
   Ливень перешел в моросящий дождик с сильным ветром. Отец Грегори улыбнулся и махнул рукой в сторону замка.
   Ну что ж, делать нечего. Надо поприветствовать гостей, предложить им поесть-попить, а потом уговорить прокатиться по болоту в замок Кернстоу, пока они не прикончили скудные морстонские запасы хлеба и эля.
   Если она промедлит, то они останутся здесь на ночь, съедят и выпьют все, что найдут на кухне.
   Леди Алиса Мирбо расправила плечи и решительно зашагала к маленькому боевому отряду, стоявшему перед замком. Если они разозлятся, когда она даст им от ворот поворот… ну что ж, лучше выдержать гнев этих воинов или даже принять смерть от их тяжелых мечей, чем медленно и мучительно умирать от голода после их опустошительного нашествия.
   — Эй, мальчик, где здесь конюшня? Конюшня! Для лошадей, — раздраженно выпытывал Раймон у маленького худосочного паренька, который смотрел на его Шайтана, ошалело выпучив глаза.
   Как и остальные в жидкой толпе крестьян, собравшихся во дворе и бросавших голодные взгляды на вьючные мешки, мальчик казался глухонемым. Хьюго уговорил вышедшую на порог старуху, и она разрешила его солдатам занести в башню седельные сумки, но лошади все так же мокли под дождем.
   Отец Грегори отошел в сторонку и заговорил с юной замарашкой-пастушкой, которая стояла по щиколотку в грязной жиже, покрывавшей пространство двора между каменной церквушкой и замком. Тонкое шерстяное платье девушки, насквозь промокшее, плотно облепляло молодое тело. Подняв тонкую запачканную руку, она отвела с лица потемневшие от дождя волосы и в явном страхе обернулась к Рай-мону.
   Раймон мысленно прибавил ей лет. Пышные налитые груди, четко выделявшиеся под намокшей одеждой, говорили о том, что перед ним вполне зрелая женщина. О Господи, как же давно он не был с женщиной! Даже грязная и мокрая, эта пастушка была на редкость хороша собой. Если она согласится, он переспит с ней, чтобы утолить томление плоти перед собственной свадьбой и тем самым избавить леди Алису Мирбо от брачной ночи с женихом, который слишком долго воздерживался. Да, эта девушка-пастушка вполне годится.
   Раймон улыбнулся в предвкушении.
   Женщина не ответила на его улыбку.
   Раймон подошел к замарашке поближе и увидел, как нахмурился отец Грегори. Он что, прочитал его мысли? Раймон отвернулся к своей лошади и крестьянскому мальчугану.
   Шайтан тряхнул массивной головой и оскалил зубы. Насмерть испуганный паренек бросился в замок.
   Женщина что-то сердито буркнула себе под нос и обратилась к Раймону:
   — Вон в том коровнике на холме найдется место для лошадей, милорд. — Грязная пастушка показала на бревенчатую развалюху, стоявшую за крепостной стеной.
   Раймон взглянул на коровник, потом на девушку. По правде говоря, она казалась не слишком сговорчивой. А жаль. С каким удовольствием он завалил бы ее на сеновал и не посмотрел бы на то, что она грязная! Ну да ладно, может, позже она подобреет к нему, и тогда…
   Отец Грегори откашлялся.
   — Лорд Раймон, это леди Алиса Мирбо. Я сказал ей про письмо королевы Элеаноры и про… — он на шаг отступил от женщины и слабо махнул рукой, — и про то, зачем вы сюда приехали.
   Гладкий лоб женщины был в грязных потеках, а из волос торчали мокрые соломинки.
   — Добро пожаловать в Морстон, Раймон де Базен, — сказала она. Ее голос, холодный, как капли моросящего дождя, звучал отнюдь не приветливо, да и в глазах не было искреннего радушия.
   Нет, она явно ему не рада. Несмотря на свой затрапезный вид, разговаривает и держится с большей надменностью, чем иные гордячки при виндзорском дворе. Но это не страшно. Раймон умел растапливать ледяные дамские сердца. Он улыбнулся и понизил голос:
   — Леди Алиса, я очень польщен вашим радушием. Нам надо поговорить…
   — То же самое мне сказал святой отец. Уот больше не выйдет, он боится вашей лошади. Может, вы сами поставите в стойло этого зверя? Я подожду вас в комнате для охраны. — С этими словами женщина размашисто зашагала к дубовой двери, предоставив Раймону, отцу Грегори и Шайтану таращиться ей вслед.
   Священник смущенно покашлял.
   — Леди Алиса ошарашена. Она сказала, что еще не думала о замужестве.
   — Ничего. Она скоро привыкнет к этой мысли.
   — Будет лучше, если вы отложите разговор, милорд. Дайте ей время на размышление.
   — Скажите ей, что я приду в комнату для охраны в течение часа.
   — Я бы посоветовал вам подождать, пока…
   — В течение часа, святой отец.
   Раймон видел, как его будущая жена остановилась перед окоробленной и покосившейся дверью замка и отжала подол своего платья.
   Так, значит, это и есть его невеста? Раймон пожал плечами и, отвернувшись, повел Шайтана в укрытие. Когда Всевышний создавал эту девушку, ему не хватило мягкости и нежности. Либо она не знала, как надо разговаривать с благородным рыцарем, либо просто не пожелала проявить любезность. Однако у нее красивое лицо и фигура, а если она помоется и приоденется, то станет еще пригожее.
   Очень скоро он ей понравится. Он всегда нравился женщинам.
   Комната для охраны занимала первый этаж замка и располагалась рядом с кухней. Двумя поколениями раньше морстонские воины и рыцари-холостяки обедали здесь за длинными деревянными столами, согретые двумя стенными каминами. Здесь же они хранили свое оружие, а ночью спали на соломенных тюфяках, уложенных на покрытый тростником пол.
   Когда семнадцать лет назад Уильям Морстонский привез домой свою молодую жену и ее маленькую дочку, этой комнатой не пользовались уже много лет. Малочисленная армия, которую содержал Морстон, не нуждалась в таком большом помещении. А крестьяне, в том числе и кухарки, не желали покидать свои лачужки и спать в большой и скрипучей бревенчатой башне, которая того и гляди рухнет в море со своего ненадежного фундамента. Сегодня же в комнате для охраны собрался маленький отряд Раймона де Базена, греясь у каминов и уверенно опорожняя последний морстонский бочонок с элем.
   Алиса поднялась по узкой лестнице на второй этаж, где находились маленькие спальни. Снизу долетали громкие голоса мужчин. Ей надо было смыть грязь с лица, переодеться в сухое… и собраться с духом перед новой встречей с этим нормандским рыцарем. Алиса открыла дверь своей комнаты.
   — А, вот и вы! Горячая вода на огне. Я думаю, вам лучше надеть голубую мантилью вашей матушки. Вы не должны выходить к нему, одетая как простолюдинка. Отец Грегори сказал, что может задержаться здесь и вас обвенчать. Помолвка сегодня, а потом скоро и свадьба. Мы пропали, пропали! Ох, что же нам делать? — причитала старая няня Алисы, пытаясь поднять тяжелую дубовую крышку сундука для одежды.
   Алиса помогла ей.
   — Что делать? Есть много возможностей, Эмма. Мы можем бежать. Можем попросить настоятельницу монастыря Святой Урсулы, чтобы она взяла нас к себе. В конце концов, обратимся к королеве Элеаноре, если она еще в Англии. А пока я возьму отсрочку: скажу ему, чтобы он приехал через несколько недель. Нам нужно время, чтобы подумать. Эмма нашла в сундуке голубую шерстяную мантилью и захлопнула крышку.
   — Этот человек привел с собой целую армию. Нам не удастся от них улизнуть.
   Алиса макнула клочок старой льняной сорочки в котел с горячей водой и принялась тереть лицо.
   — Значит, мы подождем, пока они уедут.
   — А если они не захотят уезжать? Вдруг новый владелец этих земель останется здесь?
   — Я уговорю его уехать, Эмма. Когда он увидит, как бедно мы тут живем, у него пропадет всякая охота оставаться в Морстоне и он с радостью уедет в Кернстоу. Где же гребень? Никак не найду.