Кук Линда. Ночные костры

   — У леди Алисы был такой вид, как будто за ней гнался черт! — крикнул Хьюго Жербре на всю комнату для охраны. — Видно, ты недостаточно обходителен для этой деревенской… — Жербре осекся, не закончив фразу, со стуком поставил на стол свой деревянный кубок и нетвердым шагом подошел к молчащему Раймону. — Клянусь Богом, Фортебрас, — проворчал он, — у тебя вид не лучше. Кажется, тебя тоже одолевают бесы. Да что между вами произошло?
   Раймон посмотрел в пылающее лицо Хьюго. Его старый друг и наставник мог бы многое сказать по поводу откровения Алисы Мирбо. Он посоветовал бы ему взять сокровища королевы Элеаноры и немедленно вернуться в Лондон — отдать драгоценности и попросить королеву, чтобы она освободила его от владения Кернстоу и от женитьбы на Алисе. Что ж, это был бы дельный совет. Но Раймон не желал его слышать.
   — Она согласилась за тебя выйти?
   Раймон порывисто кивнул. Алиса сдалась слишком быстро, и это по-прежнему его тревожило. Интересно, какую цель она преследовала: защитить своих людей или выиграть время, чтобы похитить драгоценности королевы?
   — Да. Завтра свадьба.
   Жербре удивленно приподнял седые брови.
   — Помнится, сарацинским шлюхам ты давал больше времени. Тебе что же, совсем невтерпеж?
   Сарацинки, о которых говорил Хьюго, уцелели после осады и боя. Две из них были девственницы и легли в постель к Раймону по принуждению. Нет, его невеста не походила на этих женщин. В своей молодой жизни она не видела войны, но была такой же боязливой, как пленница.
   Раймон нахмурился. Если его жена и дальше будет смотреть на него как на злодея, замыслившего убить ее ночью в постели, если она в самом деле безумна, он попросит королеву Элеанору, чтобы та помогла ему аннулировать этот брак, как только он вступит во владения землями. Вдовствующая королева не откажет ему в этой маленькой любезности: она перед ним в долгу.
   Раймон обернулся к Жербре:
   — Она согласилась. Завтра я женюсь на ней и увезу ее в Кернстоу.
   Пожилой воин поплотнее запахнул плащ на своей широкой груди и потянулся к кувшину с элем.
   — Вот-вот, в Кернстоу хоть можно жить. Отец Грегори сказал мне, что там крепкий каменный замок и процветающее поместье. Во всяком случае, они не жалеют дров для камина в зале. — Жербре содрогнулся. — Если мы еще немного пробудем в этом продуваемом сарае, у меня заболят суставы от холода. Говорят, там есть вино…
   — Хьюго, мне нужно, чтобы ты оставался здесь — до тех пор, пока я не найду королевские драгоценности.
   Жербре со стуком поставил кубок на стол.
   — Тогда давай найдем их сегодня, Фортебрас. Я не останусь в этой дыре еще на одну ночь. Скажи леди Алисе, что королева послала тебя за драгоценностями, и пусть она их тебе отдаст. Что может быть проще? — Лицо Жербре помрачнело. — Она что, не хочет их тебе отдавать?
   — Нет. И вообще я не уверен, что она про них знает. Она ничего не сказала, когда я сообщил ей о поручении королевы.
   — Ничего не сказала?
   — Сказала, что ничего не знает про драгоценности. Хьюго нахмурился:
   — Тогда спроси ее, где старый лорд Уильям хранил свое золото. — Он с отвращением огляделся по сторонам. — В этой лачуге наверняка есть какие-то тайники.
   — Я спрошу ее — позже.
   Хьюго опустил свой кубок.
   — Эта женщина уже взяла тебя в оборот? Спроси ее сейчас же, Фортебрас, и спроси напрямик. Если она скажет, что не знает, где тайник, если ее родители умерли, не сказав ей об этом, мы перевернем замок вверх дном, но отыщем драгоценности.
   Раймон покачал головой:
   — Мы можем никогда не найти тайник, если эти люди не захотят нам открыться. Прежде чем переворачивать замок вверх дном, я должен завоевать доверие Алисы.
   Жербре досадливо заворчал:
   — Уверяю вас, милорд Раймон, если вы разрешите этим людям переселиться в Кернстоу, они уже к утру переберутся через болото.
   — Подожди две недели, Хьюго. Я хочу, чтобы ты остался здесь на две недели. А я тем временем наведаюсь в Кернстоу и подумаю, что нам делать дальше. Не бойся, дружище, голодать здесь никто не будет. Завтра я пришлю продовольствие.
   Раймон обернулся к большому столу, на который три морстонские женщины подавали холодную баранину и свежий хлеб. Он позаботится о жителях Морстона, даже если придется переселить их всех в Кернстоу и разрушить этот холодный убогий замок. Однако прежде чем приступать к действиям, он должен отправить туда свою пугливую, беспокойную жену.
   — Ты будешь приглядывать за этим замком, Хьюго, до моего возвращения. Потом мы быстро возьмемся за дело. Если придется разрушить замок, это не составит большого труда. Здесь нет ни одной прочной стены, если не считать остатков старого земляного укрепления. — Он хмуро взглянул на потолочные балки. — Один хороший порыв ветра — и стены обвалятся под тяжестью дымоходов.
   Жербре фыркнул:
   — Те, кто строит из плохого дерева, должны жить в землянках! Пусть скажут спасибо, если мы поставим им хотя бы один добротный коровник из этого гнилья. — Он мрачно покосился на пустой кувшин из-под эля. — На таком холоде я состарюсь раньше срока. Поговори со своей леди. Она должна что-то знать. Спроси, где ее отец хранил ценности, если они у него были, и избавь меня от этих чертовых сквозняков. Неужели леди Алиса такая мегера, что ты не можешь еще до свадьбы подчинить ее?
   Раймон не ответил.

Глава 4

   Хыого Жербре опустил деревянный черпак в первый бочонок с морстонским свадебным элем и презрительно фыркнул.
   — Вода, — пробормотал он, — вода, которой ополоснули старый котелок из-под эля! Пусть твоя супружеская жизнь, Фортебрас, будет счастливее, чем те, кому придется пить за твое здоровье эти помои. — Он хмуро взглянул на небо. — Холодное сырое утро, скудный свадебный пир… Если опять пойдет проклятый дождь, не стоит укрывать этот бочонок. Пойло и так слишком жидкое — его уже ничем не испортишь, — прорычал Жербре. — Вот попробуй!
   Раймон оттолкнул черпак в сторону и махнул маленькой группе своих людей, которые привязывали вьючных лошадей за крепостными воротами. Два самых молодых воина выносили свои седельные сумки из коровника, где спали и стерегли лошадей.
   — Когда найдете дамское седло, — крикнул он, — примерьте его на гнедую кобылу.
   Жербре хватил кулаком по столу так, что задрожал бочонок с элем.
   — Не забирай мою лошадь, Фортебрас! Возьми лучше лошадь молодого Гарета. Если ты бросишь меня в этой нищей лачуге, мне придется ездить на охоту, чтобы добывать еду. — Жербре посмотрел на холм, на котором стоял коровник. — Гарет! Где этот парень? Небось прячет от нас свою кобылу. Мы приехали сюда не затем, чтобы…
   — …голодать. Хьюго, я же сказал: я пришлю сюда продовольствие, как только мы доберемся до Кернстоу. Завтра — а может, уже сегодня, если успеем, — я пришлю тебе все, что смогу. Эй ты, мальчик! Уот, кажется? Это седло твоей госпожи? Не волочи ремни по земле… — Раймон выхватил у паренька деревянное седло и хмуро оглядел выцветшую краску на некогда расписных луках, потом покрутил в руках потрескавшуюся кожаную подпругу и легко выдернул ремень из основания. Из шва вылетело облачко свалявшейся пыли. Кухарка, которая несла блюдо с холодной бараниной, попятилась, пробормотав что-то на странном наречии морстонских пастухов. Уот чихнул.
   За воротами восемь людей Базена вели лошадей на водопой. Рядом с земляными укреплениями бежал ручей, бурные грязные воды которого, разлившиеся от недавних дождей, ниспадали по скалам в море. Услышав повелительный окрик Раймона, воины подняли головы, но не разобрали его слов из-за шума воды. Гарета среди них не было.
   Раймон опять сунул Уоту в руки негодное седло.
   — Найди Гарета. Молодой такой, с рыжей бородкой. Скажи ему, что миледи… моя жена… возьмет его седло и лошадь.
   Мальчик замялся.
   — Вы возьмете меня с собой?
   — Нет. С нами поедет только леди Алиса.
   — Я хочу с ней. Раймон сдвинул брови:
   — Ты можешь приехать позже, со своей мамой.
   Уот опустил голову и посмотрел на свои ноги.
   — Она погибла, — сказал он, — на холме.
   — Где?
   — На большом холме — там же, где и Ларе.
   Раймон присел на корточки и заглянул мальчику в лицо.
   — Твоя мама родилась в Пуатье?
   — Нет, здесь. Это леди Алиса научила меня говорить на вашем языке. Вы возьмете меня с собой?
   Раймон отвернулся от покрасневших глаз мальчика.
   — Не сегодня. А сейчас иди найди Гарета и скажи ему, чтобы привел свою лошадь. — Он поднялся и обернулся к Жербре: — Завтра я пришлю эту кобылу назад вместе с вьючными лошадьми.
   Хьюго вздохнул:
   — У меня есть план получше. Собери всех морстонцев и возьми их с собой. Оставь это убогое поместье чайкам, и пусть местные жители зарабатывают свой хлеб в Кернстоу. Снеси этот, с позволения сказать, замок, пока не обвалились потолочные балки, найди сокровища старой коро…
   — Тише, — пробормотал Раймон.
   Жербре замолчал и проследил за взглядом Раймона: в открытых дверях замка стояла Эмма и смотрела на них.
   — Старая няня леди Алисы сегодня утром явно не в духе. Вчера вечером она рассердилась, увидев мой тюфяк перед дверью твоей невесты.
   — Женщины вышли из спальни?
   — Старуха открыла дверь, сказала мне пару ласковых и ушла обратно. Потом я слышал, как она разговаривает со своей госпожой, но из спальни они не выходили. Слов я не разобрал. — Хьюго тяжело вздохнул. — Секреты, черт возьми, одни сплошные секреты! Знаешь, Фортебрас, когда закончится это дело, я больше никогда в жизни не возьмусь за королевские поручения. Как говорит твой отец, доверие Плантагенетов равносильно проклятию. Эти женщины — твоя невеста и старуха — прокляты так же, как и мы все.
   — Да, но мой отец говорил и другое, Хьюго: надо быть дураком, чтобы не оправдать доверие Плантагенетов. Что-то ты больно разговорчив сегодня утром. Видно, эль развязал тебе язык.
   — Во всей этой трущобе не хватит эля, чтобы развязать язык даже сороке, не говоря уж о том, чтобы как следует отпраздновать твою свадьбу. Здесь можно сдохнуть от жажды, Раймон. Ты пришлешь эль из Кернстоу? Местное пойло годится разве что для свиней. Чтобы я в моем возрасте пил эту речную водицу — благодарю покорно…
   — Я пришлю сюда все, что нужно. Копченое мясо, ячмень и вино… если найду его.
   Лицо Жербре просветлело.
   — Священник сказал, там полный винный погреб. Раймон нахмурился:
   — Где же этот мальчишка? Почему он так долго?
   — Ты не останешься, чтобы отведать роскошных блюд, которые женщины таскают из морстонских кладовых? Эта баранина была свежей, когда ты еще воевал в Палестине, Фортебрас.
   — Замолчи, Хьюго, и слушай меня. Гарет останется с тобой в Морстоне. Алиса возьмет его кобылу, а я в тот же день отправлю ее обратно вместе с вьючными лошадьми. Миледи оставляет свою няню Эмму здесь, чтобы та собрала ее вещи, как она говорит, а скорее всего для того, чтобы приглядывать за тобой и Гаретом. Сначала вы должны потихоньку осмотреть замок, а если ничего не найдете, мы начнем открытый обыск, когда я вернусь из Кернстоу.
   — Леди Алиса по-прежнему молчит о том, что здесь спрятано?
   — Да. Если честно, сегодня утром она вообще мало со мной разговаривала.
   — Зато вчера в церкви ты услышал от нее слишком много. Больше, чем тебе хотелось бы…
   — Что ты сказал? Жербре отпрянул.
   — Слушай, Фортебрас, у тебя порой бывает такой же свирепый взгляд, как у твоего отца. Можно в штаны наложить от страха.
   — Что ты сказал, Хьюго?
   — Не секрет, что у вас с леди Алисой не получилось мирной беседы. Вы оба вышли из церкви с такими лицами, что даже у лютого волка застыла бы кровь в жилах. Не спорь, вас видел молодой Эрик. А сегодня утром ты выглядишь ненамного лучше. — Он пожал плечами. — Может, оно и неплохо, что я остаюсь здесь. Не хочу быть рядом с тобой, когда ты будешь ухаживать за этой дамочкой с ледяными глазами. Да, я останусь здесь, и с удовольствием — если конечно, ты пришлешь мне продуктов.
   Раймон отвел глаза. Он не сказал Жербре про злые откровения Алисы. Впервые в жизни он утаил что-то от доверенного воина своего отца. Чтобы сберечь честь своей язвительной и непокорной жены, придется научиться врать и изворачиваться. Это было совсем не по душе Раймону.
   — Так как насчет продуктов, Фортебрас?
   — Ты не будешь голодать, Хьюго, — повторил он. Жербре увидел Гарета, тот вел свою лошадь мимо пустого загона для стрижки овец, недовольно выпятив нижнюю губу, отчего его лицо делалось похожим на морду его кобылы. Раймон вздохнул:
   — Парень получит свою лошадь обратно, я обещаю. Береги его.
   — А ты береги себя, чтобы мне не пришлось посылать твоему отцу грустную весть о том, что его сын, уцелев на Святой земле, пал жертвой зловредной бабы.
   Последняя процессия кухарок вынесла во двор и поставила на три коротких стола рядом с элем черный хлеб и баранину. Позади них шла Алиса Мирбо, одетая так же, как и накануне вечером, когда Раймон разговаривал с ней в церкви. В руках у девушки был небольшой вертел с жареными курами. Положив холодную птицу рядом с бараниной, она скользнула быстрым хмурым взглядом по короткой рубахе Фортебраса и подошла к дверям церкви. Тут же рядом с ней появился священник из Шильштона, а за ним и отец Ансельм. Служанки и крестьяне, высыпавшие из своих хижин, радостно закричали на своем простонародном наречии. Воины Базена, которые в это время поили лошадей в ручье, с топотом ворвались во двор замка, держа наготове мечи.
   Леди Алиса покраснела от гнева и повысила голос, чтобы перекричать шум толпы. Раймон прорычал короткий приказ, и воины убрали в ножны мечи, а ликующие возгласы смолкли.
   Хьюго Жербре опустил черпак в бочонок с элем.
   — Вот тебе и свадебная процессия, Фортебрас. Пойдем-ка к твоей невесте, пока не завязалась драка!
   — Ты будешь присутствовать на свадебной церемонии, Хьюго?
   — Да. А когда увижусь с твоим отцом, расскажу ему все, что видел. Улыбайся, Фортебрас, а не то эти крепостные подумают, что ты трусишь.
   Беспорядочная толпа расступилась, давая дорогу Раймону и Хьюго, которые пересекли двор и поднялись на низкое крыльцо церкви. Раймон взял руку леди Алисы и поднес ее к губам.
   — Поговорите с ними на их языке, — попросил он. — Скажите, что сегодня после свадьбы мы уедем в Кернстоу и до наступления ночи я отправлю обратно вьючных лошадей с продовольствием. Скажите, что Хьюго Жербре останется здесь и будет управлять поместьем до моего возвращения. — Маленькая рука, лежавшая на его рукаве, слегка задрожала. — Скажите им это, Алиса.
   Она кивнула и начала говорить. Услышав ее первые слова, сказанные хриплым голосом, Раймон испугался, что она сейчас разрыдается и лишит его доверия этих людей. Алиса сделала паузу, прокашлялась, потом снова подняла глаза и взглянула на собравшихся. После этого ее речь стала более размеренной и спокойной. Наконец она замолчала.
   — Вы все им сказали?
   — Да, я передала им ваши слова.
   Ее застывшая улыбка не вязалась с угрюмым взглядом. Раймон опять положил руку Алисы на свою.
   — Спасибо, миледи. — Ее пальцы остались на его рукаве — холодные, оцепенелые. — Не бойтесь меня, — прошептал он.
   Она сделала вид, что не слышит.
   Раймон подвел свою невесту к двум священникам.
   — Ведите обряд бракосочетания на французском языке, чтобы поняли мои люди. Они будут свидетелями.
   Шильштонский священник ткнул локтем в бок отца Ансельма. Тот шагнул вперед и поднял руки, чтобы успокоить волнующуюся толпу.
   — Жители Морстона и воины Базена! — заговорил он. — Вчера в этом храме Господнем леди Алиса и лорд Раймон де Базен объявили, что они жених и невеста. Мы можем обойтись без официального объявления…
   — Официальное объявление ни к чему, — продолжил отец Грегори из Шилыптона, шагнув вперед и оказавшись перед широко раскрытыми руками отца Ансельма, — ибо вдовствующая королева Элеанора знает лорда Раймона как холостого рыцаря из хорошей семьи. У него нет кровного родства с леди Алисой Мирбо, которое могло бы воспрепятствовать этому браку. Отец Ансельм подтверждает факт их законной помолвки. Лорд Раймон, прошу вас, произнесите свои обеты.
   Раймон набрал в легкие побольше воздуху и заговорил громко, чтобы беспокойная толпа услышала его за шумом морских волн и плеском ручья:
   — Я, Раймон, сын Ренульфа де Базена, беру в жены леди Алису Мирбо по законам Господа и королевства. Я разделю с ней мое имущество и земли, а мой меч будет ей защитой. — Он помолчал, оглядывая лица отцовских солдат. — Я даю леди Алисе это морстонское поместье, которое получил от короля Ричарда как ее приданое. Отныне оно будет принадлежать ей и моим будущим наследникам.
   По толпе морстонских крестьян зашелестел шепот: те немногие, кто знал французский язык, переводили слова Раймона остальным.
   Серые глаза его невесты красноречиво загорелись, когда она взглянула на свою руку, покоившуюся на рукаве Раймона. Не поднимая головы, она издала тихий вздох и прошептала одно слово, которого он не понял.
   — Прошу вас произнести ваши обеты, леди Алиса. Она не колебалась ни секунды:
   — Я, Алиса, дочь Филиппа Мирбо, беру в мужья Раймона де Базена по законам Господа и короля Ричарда.
   Наступила тишина. Отец Ансельм открыл дверь церкви и шагнул в сторону, пропуская внутрь жениха и невесту. Хьюго Жербре и половина воинов встали рядом со своим господином, его супругой и несколькими морстонскими пастухами. Отец Ансельм подошел к маленькому алтарю и начал служить мессу.
   Служанка Алисы Эмма сидела среди пожилых пастухов на каменной скамье, которую поставили у стены для старых и немощных. Раймон поймал на себе взгляд старухи, когда преклонил колени рядом с новобрачной, опустившись на свежевымытые церковные плиты. Бледная Алиса, неподвижно стоявшая на коленях рядом с ним, не сводила глаз со святого распятия, перед которым всего несколько часов назад поклялась, что не годится в жены Раймону де Базену.
   Он взял ее руку и накрыл своей. Алиса кинула на него удивленный взгляд и снова уставилась на крест Господень, висевший над алтарем, но руки не отняла.
   Алиса Мирбо уезжала из Морстона в платье и мантилье своей покойной матери, опасливо восседая на чужой лошади, в солдатском седле, в компании вооруженных до зубов незнакомцев с острыми глазами. И самым устрашающим из этих воинов был человек, за которого она вышла замуж три часа назад.
   Свадебная месса была короткой, но приличной, если учесть, что невеста — сирота, а жених — чужеземный рыцарь. Утром, до венчания, Алиса и две кухарки закололи и зажарили семь кур и вынесли к скромному пиршественному столу остатки копченой баранины. Потом Алиса надела свой свадебный наряд — последнее, что оставалось в старом сундуке из Пуатье, — и подошла к дверям церкви, в которой только вчера вечером познакомилась со своим женихом. Раймон появился в тонкой черной рубахе, надетой под малиновый стеганый камзол и кожаную кольчугу, — костюме достаточно нарядном, чтобы выказать уважение к церемонии, но при этом достаточно скромном, чтобы Алиса не испытывала стыда, стоя рядом с ним в старых одеяниях своей матушки.
   Не прошло и часа, как свадебный эль закончился, а скромное угощение исчезло со cтолов, расхватанное множеством жадных рук. Раймон пил за здоровье своей жены и отошел от нее только один раз, чтобы поговорить с докучливым пареньком Уотом. Онвелел Алисе дать мальчику куриную ножку, а сам отломил большую горбушку от лежавшей перед ним буханки черного хлеба, сунул ее в руки ребенку и отвел его в сторону. Говорил он с Уотом тихо, неторопливо. В первое мгновение у Алисы появилась надежда, что Раймон все-таки разрешит мальчику поехать с ними, но он не отменил своего решения, которое высказал утром отрывистыми, пренебрежительными словами. Она напрягала слух, пытаясь разобрать, что он говорит ребенку, но Раймон предусмотрительно понизил голос. Как видно, он начал поиски королевских сокровищ с допроса самого доверчивого жителя Морстона.
   Вскоре супруг и повелитель вернулся, взял ее за руку и созвал воинов, которые должны были ехать вместе с ними в Кернстоу. Начались прощания, слезы и объятия. В этой суете Раймон провел Алису, держа под локоть, сквозь маленькую толпу морстонцев, посадил на гнедую кобылу, и они начали подниматься на холм, чтобы скакать на восток. Если бы она воспротивилась и попыталась отложить их отъезд, он мог просто схватить ее и увезти силой. Поэтому Алиса поехала по доброй воле, оборвав прощальные объятия Эммы.
   — Не серди его, моя овечка, — прошептала старуха. — Делай все, что он потребует. Обещай не перечить ему.
   Когда перед ними открылась дорога на Кернстоу, ее муж оставил маленькую колонну всадников и вьючных лошадей и проехал немного вверх по склону скалы, отделявшей горную долину Морстона от болот, после чего развернул своего вороного мерина и вернулся к Алисе.
   — Это здесь вы нашли труп? — спросил он громко, чтобы перекричать сильный северный ветер.
   Алиса вцепилась в высокую седельную луку, едва держась на широкой спине лошади. Еще мгновение — и она соскользнула бы вниз, но большая рука Раймона сомкнулась на ее предплечье, предотвратив падение. Она вновь просунула оба сапога из бараньей кожи в единственное стремя и взяла у Раймона поводья.
   Он поднял руку и указал на скалу.
   — Здесь погиб ваш пастух? Алиса кивнула:
   — Там, у подножия. Должно быть, оступился на вершине. Раймон коротко махнул двигавшимся сзади мужчинам и вновь поскакал к крутому, поросшему травой склону. Маленькая кавалькада въехала на огибавшую скалу тропинку, а крупный мерин Раймона преодолел короткий подъем на каменистую вершину.
   Несколько мгновений спустя Раймон опять был рядом с Алисой.
   — Склон не настолько крутой, чтобы можно было разбиться насмерть, — сказал он.
   Алиса мысленно согласилась. Когда со скалы сняли труп Ларса, она подумала о том же. В ту ночь возле мертвого тела устроили бдение. Она спросила вдову, говорил ли Ларе о незнакомцах или о врагах. Врагов, разумеется, у него не было. Да и откуда в Морстоне враги? Живые враги…
   Раймон внимательно наблюдал за лицом жены, как будто читал ее мысли.
   — На теле были следы звериных когтей или зубов? — спросил он.
   Алиса сосредоточила взгляд на желтых цветах утесника под скалой, заставив себя отвлечься от мрачных видений.
   — Нет. Были только переломы. Видимо, Ларе упал. Он был стариком.
   Стариком с острыми голубыми глазами и крепким жилистым телом…
   — Не такой уж и дряхлый он был старик, если справлялся с овечьим стадом. Его смерть взволновала ваших людей.
   Они подъехали к краю морстонского ущелья и увидели расстилавшиеся впереди бледно-зеленые болота.
   — В том году пропал ваш кузнец. Ваши люди до сих пор говорят об этом случае.
   «Не торопись, успокой дыхание».
   — Я вижу, вчера вечером вы не теряли времени даром, — наконец проговорила Алиса. — Вы владеете этими землями всего одну ночь и одно утро, а уже знаете, о чем сплетничают местные пастухи.
   — Да. Это важно.
   — Вы понимаете их речь?
   — Нет. Отец Грегори был моим переводчиком. У них странный язык, очень похож на бретонский. Наверное, мне будет непросто его выучить.
   — Вам не нужно его учить. Я буду передавать вам, о чем они говорят.
   На лице Раймона появилась легкая улыбка.
   — Вы должны научить меня их языку, иначе я не смогу защищать Морстон и Кернстоу. К рассказам пастухов стоит прислушиваться. — Он обернулся в седле и вновь посмотрел на скалу. — Я не оставлю без расследования ни одну смерть, которая случится в этих краях.
   Прежде чем ответить, Алиса сделала долгий бесшумный вздох.
   — Я тоже.
   Он опять посмотрел на нее.
   — Ну ладно, хватит говорить о смерти, миледи. Сегодня день нашей свадьбы, а вы так бледны. — Он погладил ее по щеке. Она вздрогнула. Румянец, возникший от этого теплого прикосновения, начал медленно распространяться вниз, заливая шею и грудь.
   Он опять нахмурился и, отдернув руку, сунул ее в тяжелую латную рукавицу.
   — Успокойтесь, Алиса. Не надо меня бояться.
   Алиса оглянулась на воинов, которые ехали на некотором расстоянии от них и не могли слышать слов ее мужа.
   С болота налетел порыв холодного ветра. Мантилья Алисы взметнулась и затрепетала под подбородком. Раймон схватил тонкую шерстяную материю и забросил обратно ей за плечо.
   — Если вы будете и дальше вздрагивать от моих прикосновений, леди, наша супружеская постель будет несчастным местом.
   Интересно, его крепкое тело такое же теплое, как руки? Когда сегодня ночью они останутся одни, почувствует ли она тот же внутренний жар? Алиса оторвала взгляд от его мускулистых ног и прогнала из головы навязчивые образы. Ей надо быть начеку, ложась в постель с этим мужчиной, иначе он овладеет не только ее телом, но и ее тайнами. И никто не придет ей на помощь в уединении супружеской спальни. Этот человек, которого солдаты зовут Фортебрасом, может убить ее одним небрежным взмахом руки, за силу которой он получил это имя.
   Напутствия Эммы были очень разумны: «Не серди его. Делай все, что он потребует». Алиса нагнула голову.
   — Я дала супружеские обеты и не обману вас… с совокуплением.
   — Это будет не просто совокупление.
   Кровь отлила от лица девушки. Ну вот, он уже начал ее мучить!
   «Не серди его. Делай все, что он попросит».
   — Это не угроза, — мягко добавил он, — это обещание, которое должно быть приятно женщине.
   Она не могла унять дрожь в руках.
   — Мне не нужны обещания и красивые слова. Я и без них буду честно соблюдать свой супружеский долг.