Страница:
Открытое неповиновение и вызов Ворона прибавили мне мужества.
-- А вы разве не должны быть в Вязе? Леди ведь запретила вам
показываться на Плато.
Злобный характер Хромого еще больше исказил его гнусную физиономию. По
левой щеке тянулся шрам. Вероятно, он шел и дальше, по левой половине тела.
Говорят, удар был нанесен самой Белой Розой. Хромой поднялся.
-- Есть карты, Элмо? -- спросил чертов Ворон. -- Стол освободился.
Хромой зарычал. Напряжение быстро возрастало.
-- Мне нужны эти деньги. Они -- мои. Теперь вы либо содействуете мне,
либо нет. Не думаю, что вы получите большое удовольствие, если откажетесь.
-- Тебе нужно, ты и доставай их, -- сказал Ворон. -- Поймай Кочергу,
открути ему голову, поставь
ее на камень. Это же так просто для Хромого. Кочерга -- обыкновенный
бандит. У него же нет ни одного шанса выстоять против Хромого.
Я подумал, что Поверженный взорвется. Но нет На секунду он даже
растерялся. Но вскоре совладал с собой.
-- Ладно, если хотите, будем по-плохому, -- его улыбка была широкой
и... коварной. Напряжение почти достигло критической точки.
Через открытую дверь скользнула тень. Появилась черная стройная фигура.
Я вздохнул с облегчением.
Хромой, стоявший спиной к двери, почти подпрыгнул и развернулся вокруг
своей оси. Казалось, в воздухе между двумя Поверженными появятся искры.
Уголком глаза я заметил, что Гоблин уже сидит. Его пальцы плясали в
каком-то сложном ритме. Одноглазый, отвернувшись к стене, что-то шептал.
Ворон приготовил нож к броску. Элмо схватился за чайник с кипятком.
От меня на расстоянии вытянутой руки не было ни одного подходящего
предмета. Черт, что же я-то могу сделать? Только составить летопись этого
взрыва, если выживу?
Ловец Душ сделал едва заметный жест рукой, обошел Хромого и
расположился на своем обычном месте. Он вытянул ногу, зацепил один из
стульев, которые стояли вокруг стола, подтянул к себе и положил на него обе
ноги. Он сложил пальцы пирамидкой на уровне головы и уставился на Хромого.
-- Леди оставила мне сообщение. Если я встречу тебя. Она хочет тебя
видеть.
Ловец Душ сказал все это одним голосом. Это был строгий женский голос.
-- Она хочет спросить тебя о восстании в Вязе. Хромой вздрогнул. Его
рука, лежащая на столе, начала нервно подергиваться.
-- Восстание? В Вязе?
-- Повстанцы атаковали дворец и казармы.
Лицо Хромого стало абсолютно бесцветным. Рука задергалась еще сильнее.
-- Она хочет знать, почему тебя там не было, чтобы дать бандитам отпор.
Еще три секунды Хромой оставался без движения. Его лицо стало почти
смешным. Я редко видел выражение такого откровенного страха. Затем он
вскочил и убежал.
Ворон метнул нож. Он воткнулся в дверной косяк. Хромой даже не заметил.
Ловец Душ засмеялся. Его смех не был похож на тот, который мы слышали
раньше. Он был резкий, жесткий и мстительный. Ловец поднялся и подошел к
окну.
-- О, кто-то завладел нашей наградой? Когда это произошло?
Элмо, чтобы скрыть свою реакцию, пошел закрывать двери.
-- Подкинь мне ножик, Элмо, -- сказал Ворон. Я тоже поднялся, встал
позади Ловца и посмотрел на улицу. Снегопад прекратился, и стал виден
камень. Холодный, не излучающий больше сияния, он был покрыт снегом.
-- Я не знаю, --~ надеюсь, мой голос прозвучал искренне. -- Всю ночь
валил снег. Когда я последний раз смотрел, еще до прихода Хромого, ничего не
было видно. Может, мне сходить туда?
-- Не беспокойся.
Он поставил свой стул так, чтобы можно было смотреть на площадь. Потом,
выпив поданный Элмо чай, он отвернулся и заговорил.
-- Кочерга уничтожен. Все его тараканы в панике. И что еще лучше, у
Хромого опять неприятности. Неплохая работа.
-- А это правда? -- спросил я. -- Насчет Вяза?
-- До последнего слова, -- ангельским, радостным голосом. -- Кто-то
будет удивляться, как повстанцы узнали, что Хромого нет в городе, и как
Меняющему Форму удалось так быстро узнать об этих неприятностях, чтобы
успеть появиться там и раздавить это
восстание, пока оно не стало опасным, -- еще одна пауза. -- Хромой
поразмышляет об этом на досуге, -- он засмеялся опять, но на сей раз более
тихо и мрачно.
Элмо и я были заняты приготовлением завтрака. Обычно это делал
Масляный, поэтому в данный момент мы изменили порядок.
-- Вам нет смысла оставаться здесь, -- произнес Ловец Душ через
некоторое время. -- Молитвы вашего Капитана услышаны.
-- Мы можем уйти? -- спросил Элмо.
-- Оставаться ведь незачем, да? У Одноглазого причины были. Мы не
обратили на них внимания.
-- После завтрака начинайте собираться, -- сказал нам Элмо.
-- Вы что, хотите ехать по такой погоде? -- воскликнул Одноглазый.
-- Капитан ждет нас.
Я подал Ловцу Душ деревянную тарелку с яичницей. Не знаю, зачем. Он
почти никогда не ел, а за завтраком -- вообще никогда. Но сейчас он не
отказался.
Я посмотрел в окно. Толпа обнаружила исчезновение сокровищ. Кто-то
смахнул снег с лица Кочерги. Глаза открыты. Казалось, что они наблюдают за
чемто. Жутко.
Люди ползали на коленках вокруг стола и дрались за монеты, которые мы
оставили там ночью. Толпа кишела, как опарыши в гниющем трупе.
-- Кто-то должен отдать ему последние почести, -- пробормотал я. -- Он
был просто дьявольским противником.
-- У тебя есть твои Анналы, -- сказал мне Ловец Душ. -- Только
победители беспокоятся о почестях врагу.
И я направился к своей собственной тарелке с завтраком. Я стал думать,
что же он имел в виду, однако горячая пища в данный момент оказалась для
меня куда важнее.
Кроме меня и Масляного, все уже были в конюшне Они собирались вернуться
за раненым солдатом с фургоном. Я делал кое-что для него и давал кое-какие
снадобья, чтобы он смог легче перенести тяжелый переход.
Все остальные занимались своим делом. Элмо хотел поправить навес на
фургоне, чтобы защитить Масляного от непогоды. Я ждал их, раскладывая
пасьянс. Вдруг раздался голос Ловца Душ.
-- Она очень красива, Каркуи. Выглядит совсем молодой. Свежая,
ослепительная. С каменным сердцем. Хромой по сравнению с ней -- просто
щенок. Молись, чтобы никогда не встретиться с ней взглядом.
Ловец Душ смотрел в окно. Мне хотелось порасспрашивать его, но ни один
вопрос, как назло, в голову не шел. Черт, я упустил реальный шанс.
Какого цвета у нее волосы? Глаза? Какая у нее улыбка? Когда у меня не
было возможности все узнать, эти вещи значили для меня .очень много. Ловец
Душ поднялся, накинул плащ.
-- Даже ради одного Хромого, вся эта игра стоила свеч, -- сказал он.
Остановившись у дверей, он пронзил меня взглядом.
-- Вы с Элмо и Вороном выпейте за меня. Слышишь? И он исчез.
Минутой позже появился Элмо. Мы погрузили Масляного и выступили назад,
в Мейстрикт. Я еще долго не мог привести свои нервы в порядок.
Эта эпопея закончилась успешней всех остальных операций на моей памяти,
при минимальных усилиях. Насколько спокойным и безмятежным было наше
состояние в течение всей этой истории, настолько огромной катастрофой стала
она для повстанцев.
Мы бежали с Плато. Все позиции Леди рухнули там почти за один день. С
нами бежало пять или шесть сотен человек из регулярной армии, отставших от
своих частей. Чтобы еще быстрее достигнуть Лордов, Капитан решил срезать
путь прямо через Облачный Лес, вместо того чтобы идти по окружной южной
дороге.
Батальон основных сил противника наступал нам на пятки, находясь в дне
пути позади нас. Мы могли бы встретить их и уничтожить, но Капитан хотел
улизнуть от повстанцев. Мне это тоже больше нравилось. Сражение под Розами
оказалось очень жестоким. Пали тысячи людей. Гвардия тащила с собой такое
количество раненых, что люди умирали только потому, что я физически не
успевал заниматься сразу всеми.
У нас был приказ поступить в распоряжение Ночной Ящерицы, который
находился в Лордах. Ловец Душ полагал, что Лорды станут следующей целью
повстанцев. Мы невероятно устали и предчувствовали, что надвигается еще одна
битва перед тем, как зима, наконец, охладит пыл этой войны.
-- Каркун, смотри!
К нам приближался Белесый, неся на плече обнаженную женщину. Здесь были
я. Капитан, Немой и еще двое. Женщина, наверное, могла быть и
привлекательной, если бы не была так измучена.
-- Неплохо, Белесый, неплохо, -- сказал я и вернулся к своим записям.
Где-то за спиной Белесого не прекращались гиканье и крики. Люди
пожинали плоды победы.
-- Варвары, -- сказал Капитан беззлобно.
-- Надо же давать им иногда расслабиться, -- заметил я. -- Лучше здесь,
чем в Лордах.
Капитан неохотно согласился. Он не большой поклонник грабежей и
насилия, хотя они и являются частью нашей работы. Мне кажется, он в душе
романтик. По крайней мере, когда замешаны женщины.
-- Они же имели это в виду, вступая в Гвардию и беря в руки оружие, --
попытался успокоить я Капитана.
-- Сколько это уже продолжается, Каркун? -- спросил он угрюмо. --
По-моему, всегда, не так ли? Ты можешь хотя бы вспомнить то время, когда ты
не был солдатом? В чем дело? Почему мы здесь? Мы выигрываем все сражения, но
Леди проигрывает войну. Почему бы им не бросить все к чертовой матери и не
пойти по домам?
В какой-то мере Капитан был прав. Еще со времени Форсберга мы отступали
раз за разом. Хотя и не терпели поражений. На Плато все было нормально, пока
в дело не вступили Меняющий Форму и Хромой.
Во время последнего отступления мы наткнулись на базовый лагерь
повстанцев. Мы сошлись на мнении, что это -- основной центр подготовки и
штаб кампании против Ночной Ящерицы. К счастью, мы заметили повстанцев
раньше, чем они нас. Мы окружили лагерь и перед рассветом взяли его штурмом.
Наши подразделения сильно поредели, но повстанцы почти не сопротивлялись.
Большинство из них оказались зелеными добровольцами. Единственное, что
пугало, -- это присутствие в лагере полка амазонок.
Мы, конечно, уже о них слышали. Они были и на востоке, в районе
Ржавчины, где сейчас шли сражения гораздо более жестокие, чем здесь. Но
столкнулись мы с ними впервые. И я не стал рассеивать пренебрежительное
отношение наших людей к женщинам-воинам, хотя их товарищи-мужчины сражались
гораздо хуже.
Ветер донес до нас клубы дыма. Подожгли казармы.
-- Каркун, иди и посмотри, чтобы эти придурки не подожгли лес, --
проворчал Капитан.
Я поднялся, подхватил свою сумку и легкой походкой пошел, углубляясь в
этот смрад, дым и шум.
Везде валялись тела. Это дурачье, наверное, считало, что находится в
полной безопасности. Они не соорудили ни вала, ни рвов вокруг лагеря. Глупо.
Это же самое первое, что нужно делать, даже если ты знаешь, что ближайший
противник -- в сотне миль от тебя. И только потом уже сооружают крышу над
головой. Лучше мокрый, чем мертвый.
Я уже привык к этому. В Гвардии я служу очень давно и успел заковать
свою нравственность в железные латы, отгородить ее от чувствительных ударов
извне. Но все равно, я до сих пор стараюсь избегать самых неприятных сцен.
Ты, который пришел после меня и царапаешь сейчас эти Анналы, уже понял,
что я не хочу отражать всю правду о нашей банде головорезов. Ты знаешь, что
они злодеи, насильники и невежи. Они варвары, живущие своими жестокими
мечтами. Их буйство умеряется присутствием только нескольких сдержанных и
приличных людей. Я действительно нечасто описываю эту сторону нашей жизни
потому, что все эти люди -- мои собратья, моя семья, а меня с младых ногтей
приучили не отзываться плохо о своей семье. Старые привычки -- самые
стойкие.
Ворон, когда читает мои повествования, смеется. гладкий сироп и
благоухание называет их он и угрожает отнять у меня Анналы и записать все
так, как видит сам.
Жестокий Ворон. Насмехается надо мной. А кто же это бродит вокруг
лагеря и пресекает любые попытки наших людей немного поразвлечься, устроив
маленькую пытку пленному? Кто таскает за собой повсюду десятилетнюю девочку?
Не Каркун, братья мои, не Каркун. Каркун -- не романтик. Эта страсть у вас
только для двоих -- для Капитана и Ворона.
Собственно говоря, Ворон стал лучшим другом Капитана. Они все время
сидят вместе, как два утеса, да и разговаривают о том же самом, о чем могут
говорить два валуна на морском берегу. Они переносят общество только друг
друга.
Элмо руководил теми, кто занимался сейчас поджогом построек. Это были,
в основном, ветераны Гвардии, которые уже пресытились видом человеческой
плоти. Только прибившиеся к нам молодые солдаты регулярной армии все еще
продолжают терзать женщин.
В сражении под Розами мы дали повстанцам хороший урок, но они были
слишком сильны. Против нас там встала половина Круга Восемнадцати. А на
нашей стороне были только Хромой и Меняющий Форму. Эти двое потратили больше
времени на то, чтобы досадить друг другу, а не противостоять Кругу.
Результатом был разгром, самое унизительное поражение Леди за последнее
время.
Круг в основном тянул лямку сообща. Они не тратили столько энергии на
ссоры между собой, а направляли ее на врагов.
-- Эй, Каркун! -- позвал Одноглазый. -- Присоединяйся к веселью!
Он метнул пылающую головню в открытую дверь казармы. Здание взорвалось
огнем. С окон сорвало тяжелые дубовые ставни. Языки пламени настигли
Одноглазого. Он рванулся оттуда. Его курчавые во лосы, вылезавшие из-под
ужасной, обвисшей шляпы, уже тлели. Я повалил его на землю, пытаясь этой
шляпой потушить волосы.
-- Все в порядке, в порядке, -- прорычал он. -- Можешь, черт возьми, не
гордиться собой так сильно.
Не в силах удержаться от улыбки, я помог ему подняться.
-- Как ты, нормально?
-- Обжегся, -- сказал он с видом того дутого достоинства, который
принимают кошки после особенно неуместной и идиотской выходки. -- Все как
надо.
Пламя просто рычало. Над домом взлетала и кружилась горящая солома.
-- Капитан послал меня убедиться, что вы, шуты, не подожгли лес.
И тут из-за угла объятого пламенем дома семенящей походкой вышел
Гоблин. Его большой рот скривился в усмешке.
Стоило Одноглазому его увидеть, как он заверещал.
-- Ты, куриные мозги! Это ты меня подставил! Он взвыл так, что у меня
заложило уши, и начал приплясывать. Рев огня усилился и обрел какой-то ритм.
И вскоре я увидел, как в языках пламени внутри дома что-то запрыгало и
заплясало.
Гоблин тоже это заметил. Усмешка исчезла с его лица. Он глотнул
воздуха, побелел и начал свой собственный танец. Они с Одноглазым подвывали,
пронзительно вскрикивали и, казалось, не замечали друг друга.
Водосточная канава извергла свое содержимое в воздух, и оно, описав
дугу, обрушилось на пламя. Туда же последовало и то, что было в бочке с
водой. Рев пламени поутих.
Одноглазый подскочил к Гоблину и пихнул его в бок, пытаясь помешать ему
сосредоточиться. Гоблин пошатнулся, развернулся на месте, пискнул и опять
принялся вытанцовывать. В огонь полилась вода.
-- Ну и парочка.
Я оглянулся. Это подошел Элмо, чтобы тоже посмотреть.
-- Действительно, парочка, -- откликнулся я. Вечная вражда, суета и
скулеж этих двоих наводили на мысль об их старших собратьях по колдовскому
ремеслу. Но, конечно, эти ссоры не шли ни в какое сравнение с тем, что
происходило между Меняющим и Хромым. Когда настают тяжелые времена, Гоблин с
Одноглазым становятся друзьями. А среди Поверженных друзей нет.
-- Я должен тебе кое-что показать, -- сказал Элмо. Никаких пояснений не
последовало; тогда я кивнул и пошел за ним.
Гоблин с Одноглазым продолжали свои игры. Кажется, Гоблин побеждал. Я
перестал беспокоиться об огне.
-- Ты умеешь читать эти глупые закорючки северян? -- спросил Элмо.
Он привел меня к дому, где, похоже, размещалось командование лагеря.
Элмо указал на гору бумаг, которую его люди сгребали на полу, очевидно,
чтобы легче было поджечь и это здание.
-- Наверное, кое-что смогу разгадать.
-- Я подумал, может, ты найдешь в этом барахле что-нибудь стоящее.
Я вытянул наобум одну из бумаг. Эта была копия приказа батальону
специального назначения повстанцев просочиться в Лорды и раствориться там по
домам сочувствующих мятежу горожан. По сигналу они должны были ударить по
оборонительным позициям Лордов изнутри. Подписано: Шелест. Перечень явок
прилагался.
-- Ну, я скажу, -- у меня перехватило дыхание. Только один этот приказ
раскрывал полдюжины секретов и наводил на несколько других.
-- Ну, скажу я.
Я схватил еще одну бумагу. Это тоже инструкция части специального
назначения. Как и тот приказ, это было еще одно окно, из которого видны
стратегические и тактические замыслы повстанцев.
-- Капитана сюда, -- сказал я Элмо. -- Одноглазого, Гоблина, Лейтенанта
тоже и вообще всех, кто может быть...
Должно быть у меня был ужасный вид, потому что Элмо, когда он перебил
меня, явно нервничал.
-- Что это, черт возьми, Каркун?
-- Все планы и приказы, касающиеся кампании против Лордов. Все
подробности намеченного сражения.
Но это было еще не самое основное. Главное я собирался приберечь для
самого Капитана.
-- И торопись. Все могут решить минуты. Не давай никому больше сжечь
ничего такого. Во имя Ада, останови их. Мы наткнулись на золотую жилу. Не
дай превратить ее в дым.
Элмо мотнулся к выходу. Я слышал, как его рявкающие команды затихали
вдали. Хороший сержант Элмо. Он не теряет времени на вопросы. Кряхтя, я
уселся на пол и начал просматривать документы.
Скрипнула дверь. Я не поднял головы. Лихорадочно пробегая глазами
бумаги, я раскладывал их в стопки. В поле моего углового зрения появились
грязные сапоги.
-- Ты сумеешь это прочесть, Ворон? -- я узнал его походку.
-- Я? Да.
-- Помоги мне разобраться во всем этом. Ворон уселся напротив. Между
нами возвышалась куча, и из-за нее мы почти не видели друг друга. Душечка
примостилась рядом, не мешая Ворону, но под его защитой. В ее спокойных,
бессмысленных глазках все еще отражался ужас той далекой деревни.
Ворон в некотором смысле является характерным представителем Гвардии.
От нас он отличается лишь тем, что все его качества выражены несколько ярче,
рельефнее. Может быть, из-за того, что он новичок в Гвардии и единственный
северянин в ее рядах, Ворон является символом нашей жизни на службе Леди.
Его нравственные мучения стали нашими нравственными мучениями. Его
молчаливый отказ вопить и бить себя кулаком в грудь на поле боя мы переняли
тоже. Гвардия предпочитает говорить голосом стали.
Хватит. К чему все эти подробности? Элмо наскочил на золотую жилу, а мы
с Вороном просеивали ее в поисках самородков.
Вкатились Гоблин и Одноглазый. Ни один из них не знал письменности
северян. Они принялись доста вать один другого, создавая бесплотные тени,
которые гонялись по стенам друг за другом. Ворон посмотрел на них со
злостью. Их бесконечные перебранки и шутовство сильно раздражали, когда
необходимо было сосредоточиться.
Они взглянули на него, бросили свою игру и тихонько сели, почти как
дети, которых отругали. Ворон был сильной личностью и обладал такой
энергией, что мог заставить людей более сильных дрожать под его холодным,
мрачным взглядом.
Прибыл Капитан. С ним были Элмо и Немой. Когда они открыли дверь на
улицу, я заметил нескольких человек, которые ошивались вокруг. Интересно,
как они узнали, что здесь что-то происходит.
-- Что у тебя, Каркун? -- спросил Капитан. Я понял, что из Элмо он уже
выжал все, поэтому сразу взял быка за рога.
-- Эти приказы, -- я положил руку на одну из стопок, -- все эти
доклады, -- я показал на другую, -- все они подписаны Шелест. Мы запустили
лапу в личный бассейн Шелест с золотыми рыбками, -- я говорил таким высоким
голосом, что он скорее походил на писк.
Некоторое время все молчали. Когда Леденец и другие сержанты неожиданно
вломились в помещение, Гоблин несколько раз пискнул.
-- Это правда? -- наконец спросил Капитан Ворона. Ворон кивнул.
-- Судя по документам, она появляется здесь все время, с ранней весны.
Капитан сцепил за спиной пальцы рук и начал расхаживать по комнате. Он
был похож на старого, усталого монаха, который бредет к вечерней молитве.
Шелест -- самый известный генерал у повстанцев. Ее упрямый гений удерживал
восточный фронт несмотря на самые отчаянные усилия Десяти. Она же и самая
опасная из всего Круга Восемнадцати. Также она прославилась и
доскональностью, с которой разрабатывала планы всех своих кампаний. В войне,
которая очень часто напоминает вооруженный хаос
как с одной, так и с другой стороны, ее силам удавалось выстоять
благодаря четкой организации, дисциплине и ясности поставленных задач.
Капитан задумался.
-- Кажется, она командует армией повстанцев под Ржавчиной. Правильно?
Борьба за Ржавчину длилась уже три года. Слух -- это сотни квадратных
миль бесплодной земли. Прошлой зимой обе стороны дошли чуть ли не до того,
что начали поедать трупы, чтобы выжить.
Я кивнул. Вопрос был риторическим. Просто Капитан думал вслух.
-- И Ржавчина многие годы была землей .смертников. Шелест не сдаст
позиции. Леди тоже не отступит. Но ведь если Шелест появляется здесь,
значит, Круг решил оставить Ржавчину.
-- Значит, они перенесли свои стратегические планы с востока на север,
-- добавил я.
Север остается слабым местом Леди. Запад весь подчинен. А южное море
принадлежит союзникам Леди. На север не обращали внимания с тех пор, как
границы Империи достигли великих лесов, лежащих за Форсбергом. И именно на
севере повстанцы достигли наиболее впечатляющих успехов. Заговорил
Лейтенант.
-- Позиция их сейчас такова, что они взяли Форсберг, заняли Плато,
покорили Розы и осадили Рожь. Войска повстанцев направляются, чтобы взять
Вист и Бабенку. Их, конечно, остановят, вот Круг и хочет знать, когда. С
другой стороны, они подбираются к Лордам, и если этот город падет, они уже
почти на границе Ветреной Страны. Стоит пересечь Ветреную Страну, взобраться
по Лестнице Слезы, и они уже в сотне миль увидят Амулет. Я продолжал
просмотр и сортировку бумаг.
-- Элмо, может, ты поищешь еще чего-нибудь? Чтото она могла и
припрятать. Капитан дал добро.
-- Проследи, чтобы этим занялись, -- сказал он Лейтенанту. -- Сазан, ты
и Леденец пошевелите лю дей, чтобы были готовы к отходу. Спичка, удвой
количество пикетов.
-- Сэр? -- спросил Леденец.
-- Ты же не хочешь оказаться здесь, когда Шелест вернется, а? Гоблин,
подожди! Дай знать Ловцу Душ. Прямо сейчас. Это важно.
Гоблин скорчил отвратительную физиономию, потом отошел в угол и стал
что-то бормотать себе под нос. Это было просто небольшое заклинание, для
начала.
-- Каркун, вы с Вороном складывайте документы. когда закончите. Возьмем
их с собой.
-- Может, самое важное я возьму себе, для Ловца Душ? -- спросил я. --
Если они нам понадобятся, лучше иметь их сразу под рукой. Я имею в виду, что
нам надо поторопиться кое-что сделать, пока Шелест не вмешалась в это дело.
-- Правильно, -- прервал он меня, -- я пошлю фургон. И не распускай
язык.
Капитан открыл дверь, я увидел его серый контур в освещенном проеме,
затем дверь за ним закрылась.
Очередная расправа сопровождалась воплями и криками, которые доносились
снаружи. Я поднялся, выпрямляя свои больные ноги, и подошел к двери. Всех
повстанцев сгоняли на плац. Пленные почувствовали внезапное желание Гвардии
как можно скорее исчезнуть отсюда и поняли, что им, наверное, придется
умереть не дождавшись подмоги, которая должна прибыть буквально в считанные
часы.
Я покачал головой и вернулся к своему чтению. Ворон посмотрел на меня с
выражением, которое означало, что он разделяет мою боль. .А может, он
посочувствовал только мне, видя мое разбитое состояние. По Ворону это
особенно трудно понять.
В дверь толкнулся Одноглазый. Он подошел и вывалил на пол --целую груду
бумажных свертков, завернутых в промасленную кожу. Они слиплись от влаги.
-- Ты был прав. Мы откопали это за ее спальней.
Гоблин издал длинный, пронзительный крик, от которого веяло таким же
холодом, как от крика совы в ночном лесу. Одноглазый подхватил этот крик.
В такие моменты я сомневаюсь в искренности их показной вражды.
-- Он в Башне, -- простонал Гоблин. -- Вместе с Леди. Я вижу ее его
глазами.. его глаза... его глаза... Темнота! О боже, темнота! Нет! О боже,
нет! Нет! -- его слова слились в один визг ужаса, потом он затих. -- Глаз.
Вижу глаз. Он смотрит прямо в меня.
Мы с Вороном обменялись хмурым взглядом и пожали плечами. Мы понятия не
имели, о чем он говорит.
Гоблин заговорил опять, но таким тоном, как будто он опять стал
ребенком.
-- Скажите ему, чтобы он не смотрел на меня. Скажите. Я хороший. Пусть
он уйдет.
Одноглазый уже стоял на коленях, склонившись над Гоблином.
-- Все в порядке, все в порядке. Это только сон, все будет хорошо.
Мы с Вороном опять переглянулись. Он обернулся и начал жестами
объясняться с Душечкой.
-- Посылаю ее за Капитаном. Душечка неохотно вышла. Ворон взял из кучи
следующий лист и стал читать. Холоден, как лед, этот Ворон.
Гоблин время от времени вскрикивал, но вдруг совсем затих. Я дернулся к
нему, но Одноглазый поднял руку, показывая, что во мне нужды нет. Гоблин
закончил передачу сообщения.
Постепенно Гоблин расслабился. Выражение ужаса ушло с его лица. Оно
порозовело. Я опустился перед ним на колени, нащупал сонную артерию. Сердце
его билось, но медленно.
-- Я удивляюсь, как он сейчас не помер, -- сказал я. -- Было уже
когда-нибудь так плохо?
-- Нет, -- Одноглазый отпустил руку Гоблина, она упала на пол. -- Лучше
в следующий раз не заставлять его заниматься этим.
-- А вы разве не должны быть в Вязе? Леди ведь запретила вам
показываться на Плато.
Злобный характер Хромого еще больше исказил его гнусную физиономию. По
левой щеке тянулся шрам. Вероятно, он шел и дальше, по левой половине тела.
Говорят, удар был нанесен самой Белой Розой. Хромой поднялся.
-- Есть карты, Элмо? -- спросил чертов Ворон. -- Стол освободился.
Хромой зарычал. Напряжение быстро возрастало.
-- Мне нужны эти деньги. Они -- мои. Теперь вы либо содействуете мне,
либо нет. Не думаю, что вы получите большое удовольствие, если откажетесь.
-- Тебе нужно, ты и доставай их, -- сказал Ворон. -- Поймай Кочергу,
открути ему голову, поставь
ее на камень. Это же так просто для Хромого. Кочерга -- обыкновенный
бандит. У него же нет ни одного шанса выстоять против Хромого.
Я подумал, что Поверженный взорвется. Но нет На секунду он даже
растерялся. Но вскоре совладал с собой.
-- Ладно, если хотите, будем по-плохому, -- его улыбка была широкой
и... коварной. Напряжение почти достигло критической точки.
Через открытую дверь скользнула тень. Появилась черная стройная фигура.
Я вздохнул с облегчением.
Хромой, стоявший спиной к двери, почти подпрыгнул и развернулся вокруг
своей оси. Казалось, в воздухе между двумя Поверженными появятся искры.
Уголком глаза я заметил, что Гоблин уже сидит. Его пальцы плясали в
каком-то сложном ритме. Одноглазый, отвернувшись к стене, что-то шептал.
Ворон приготовил нож к броску. Элмо схватился за чайник с кипятком.
От меня на расстоянии вытянутой руки не было ни одного подходящего
предмета. Черт, что же я-то могу сделать? Только составить летопись этого
взрыва, если выживу?
Ловец Душ сделал едва заметный жест рукой, обошел Хромого и
расположился на своем обычном месте. Он вытянул ногу, зацепил один из
стульев, которые стояли вокруг стола, подтянул к себе и положил на него обе
ноги. Он сложил пальцы пирамидкой на уровне головы и уставился на Хромого.
-- Леди оставила мне сообщение. Если я встречу тебя. Она хочет тебя
видеть.
Ловец Душ сказал все это одним голосом. Это был строгий женский голос.
-- Она хочет спросить тебя о восстании в Вязе. Хромой вздрогнул. Его
рука, лежащая на столе, начала нервно подергиваться.
-- Восстание? В Вязе?
-- Повстанцы атаковали дворец и казармы.
Лицо Хромого стало абсолютно бесцветным. Рука задергалась еще сильнее.
-- Она хочет знать, почему тебя там не было, чтобы дать бандитам отпор.
Еще три секунды Хромой оставался без движения. Его лицо стало почти
смешным. Я редко видел выражение такого откровенного страха. Затем он
вскочил и убежал.
Ворон метнул нож. Он воткнулся в дверной косяк. Хромой даже не заметил.
Ловец Душ засмеялся. Его смех не был похож на тот, который мы слышали
раньше. Он был резкий, жесткий и мстительный. Ловец поднялся и подошел к
окну.
-- О, кто-то завладел нашей наградой? Когда это произошло?
Элмо, чтобы скрыть свою реакцию, пошел закрывать двери.
-- Подкинь мне ножик, Элмо, -- сказал Ворон. Я тоже поднялся, встал
позади Ловца и посмотрел на улицу. Снегопад прекратился, и стал виден
камень. Холодный, не излучающий больше сияния, он был покрыт снегом.
-- Я не знаю, --~ надеюсь, мой голос прозвучал искренне. -- Всю ночь
валил снег. Когда я последний раз смотрел, еще до прихода Хромого, ничего не
было видно. Может, мне сходить туда?
-- Не беспокойся.
Он поставил свой стул так, чтобы можно было смотреть на площадь. Потом,
выпив поданный Элмо чай, он отвернулся и заговорил.
-- Кочерга уничтожен. Все его тараканы в панике. И что еще лучше, у
Хромого опять неприятности. Неплохая работа.
-- А это правда? -- спросил я. -- Насчет Вяза?
-- До последнего слова, -- ангельским, радостным голосом. -- Кто-то
будет удивляться, как повстанцы узнали, что Хромого нет в городе, и как
Меняющему Форму удалось так быстро узнать об этих неприятностях, чтобы
успеть появиться там и раздавить это
восстание, пока оно не стало опасным, -- еще одна пауза. -- Хромой
поразмышляет об этом на досуге, -- он засмеялся опять, но на сей раз более
тихо и мрачно.
Элмо и я были заняты приготовлением завтрака. Обычно это делал
Масляный, поэтому в данный момент мы изменили порядок.
-- Вам нет смысла оставаться здесь, -- произнес Ловец Душ через
некоторое время. -- Молитвы вашего Капитана услышаны.
-- Мы можем уйти? -- спросил Элмо.
-- Оставаться ведь незачем, да? У Одноглазого причины были. Мы не
обратили на них внимания.
-- После завтрака начинайте собираться, -- сказал нам Элмо.
-- Вы что, хотите ехать по такой погоде? -- воскликнул Одноглазый.
-- Капитан ждет нас.
Я подал Ловцу Душ деревянную тарелку с яичницей. Не знаю, зачем. Он
почти никогда не ел, а за завтраком -- вообще никогда. Но сейчас он не
отказался.
Я посмотрел в окно. Толпа обнаружила исчезновение сокровищ. Кто-то
смахнул снег с лица Кочерги. Глаза открыты. Казалось, что они наблюдают за
чемто. Жутко.
Люди ползали на коленках вокруг стола и дрались за монеты, которые мы
оставили там ночью. Толпа кишела, как опарыши в гниющем трупе.
-- Кто-то должен отдать ему последние почести, -- пробормотал я. -- Он
был просто дьявольским противником.
-- У тебя есть твои Анналы, -- сказал мне Ловец Душ. -- Только
победители беспокоятся о почестях врагу.
И я направился к своей собственной тарелке с завтраком. Я стал думать,
что же он имел в виду, однако горячая пища в данный момент оказалась для
меня куда важнее.
Кроме меня и Масляного, все уже были в конюшне Они собирались вернуться
за раненым солдатом с фургоном. Я делал кое-что для него и давал кое-какие
снадобья, чтобы он смог легче перенести тяжелый переход.
Все остальные занимались своим делом. Элмо хотел поправить навес на
фургоне, чтобы защитить Масляного от непогоды. Я ждал их, раскладывая
пасьянс. Вдруг раздался голос Ловца Душ.
-- Она очень красива, Каркуи. Выглядит совсем молодой. Свежая,
ослепительная. С каменным сердцем. Хромой по сравнению с ней -- просто
щенок. Молись, чтобы никогда не встретиться с ней взглядом.
Ловец Душ смотрел в окно. Мне хотелось порасспрашивать его, но ни один
вопрос, как назло, в голову не шел. Черт, я упустил реальный шанс.
Какого цвета у нее волосы? Глаза? Какая у нее улыбка? Когда у меня не
было возможности все узнать, эти вещи значили для меня .очень много. Ловец
Душ поднялся, накинул плащ.
-- Даже ради одного Хромого, вся эта игра стоила свеч, -- сказал он.
Остановившись у дверей, он пронзил меня взглядом.
-- Вы с Элмо и Вороном выпейте за меня. Слышишь? И он исчез.
Минутой позже появился Элмо. Мы погрузили Масляного и выступили назад,
в Мейстрикт. Я еще долго не мог привести свои нервы в порядок.
Эта эпопея закончилась успешней всех остальных операций на моей памяти,
при минимальных усилиях. Насколько спокойным и безмятежным было наше
состояние в течение всей этой истории, настолько огромной катастрофой стала
она для повстанцев.
Мы бежали с Плато. Все позиции Леди рухнули там почти за один день. С
нами бежало пять или шесть сотен человек из регулярной армии, отставших от
своих частей. Чтобы еще быстрее достигнуть Лордов, Капитан решил срезать
путь прямо через Облачный Лес, вместо того чтобы идти по окружной южной
дороге.
Батальон основных сил противника наступал нам на пятки, находясь в дне
пути позади нас. Мы могли бы встретить их и уничтожить, но Капитан хотел
улизнуть от повстанцев. Мне это тоже больше нравилось. Сражение под Розами
оказалось очень жестоким. Пали тысячи людей. Гвардия тащила с собой такое
количество раненых, что люди умирали только потому, что я физически не
успевал заниматься сразу всеми.
У нас был приказ поступить в распоряжение Ночной Ящерицы, который
находился в Лордах. Ловец Душ полагал, что Лорды станут следующей целью
повстанцев. Мы невероятно устали и предчувствовали, что надвигается еще одна
битва перед тем, как зима, наконец, охладит пыл этой войны.
-- Каркун, смотри!
К нам приближался Белесый, неся на плече обнаженную женщину. Здесь были
я. Капитан, Немой и еще двое. Женщина, наверное, могла быть и
привлекательной, если бы не была так измучена.
-- Неплохо, Белесый, неплохо, -- сказал я и вернулся к своим записям.
Где-то за спиной Белесого не прекращались гиканье и крики. Люди
пожинали плоды победы.
-- Варвары, -- сказал Капитан беззлобно.
-- Надо же давать им иногда расслабиться, -- заметил я. -- Лучше здесь,
чем в Лордах.
Капитан неохотно согласился. Он не большой поклонник грабежей и
насилия, хотя они и являются частью нашей работы. Мне кажется, он в душе
романтик. По крайней мере, когда замешаны женщины.
-- Они же имели это в виду, вступая в Гвардию и беря в руки оружие, --
попытался успокоить я Капитана.
-- Сколько это уже продолжается, Каркун? -- спросил он угрюмо. --
По-моему, всегда, не так ли? Ты можешь хотя бы вспомнить то время, когда ты
не был солдатом? В чем дело? Почему мы здесь? Мы выигрываем все сражения, но
Леди проигрывает войну. Почему бы им не бросить все к чертовой матери и не
пойти по домам?
В какой-то мере Капитан был прав. Еще со времени Форсберга мы отступали
раз за разом. Хотя и не терпели поражений. На Плато все было нормально, пока
в дело не вступили Меняющий Форму и Хромой.
Во время последнего отступления мы наткнулись на базовый лагерь
повстанцев. Мы сошлись на мнении, что это -- основной центр подготовки и
штаб кампании против Ночной Ящерицы. К счастью, мы заметили повстанцев
раньше, чем они нас. Мы окружили лагерь и перед рассветом взяли его штурмом.
Наши подразделения сильно поредели, но повстанцы почти не сопротивлялись.
Большинство из них оказались зелеными добровольцами. Единственное, что
пугало, -- это присутствие в лагере полка амазонок.
Мы, конечно, уже о них слышали. Они были и на востоке, в районе
Ржавчины, где сейчас шли сражения гораздо более жестокие, чем здесь. Но
столкнулись мы с ними впервые. И я не стал рассеивать пренебрежительное
отношение наших людей к женщинам-воинам, хотя их товарищи-мужчины сражались
гораздо хуже.
Ветер донес до нас клубы дыма. Подожгли казармы.
-- Каркун, иди и посмотри, чтобы эти придурки не подожгли лес, --
проворчал Капитан.
Я поднялся, подхватил свою сумку и легкой походкой пошел, углубляясь в
этот смрад, дым и шум.
Везде валялись тела. Это дурачье, наверное, считало, что находится в
полной безопасности. Они не соорудили ни вала, ни рвов вокруг лагеря. Глупо.
Это же самое первое, что нужно делать, даже если ты знаешь, что ближайший
противник -- в сотне миль от тебя. И только потом уже сооружают крышу над
головой. Лучше мокрый, чем мертвый.
Я уже привык к этому. В Гвардии я служу очень давно и успел заковать
свою нравственность в железные латы, отгородить ее от чувствительных ударов
извне. Но все равно, я до сих пор стараюсь избегать самых неприятных сцен.
Ты, который пришел после меня и царапаешь сейчас эти Анналы, уже понял,
что я не хочу отражать всю правду о нашей банде головорезов. Ты знаешь, что
они злодеи, насильники и невежи. Они варвары, живущие своими жестокими
мечтами. Их буйство умеряется присутствием только нескольких сдержанных и
приличных людей. Я действительно нечасто описываю эту сторону нашей жизни
потому, что все эти люди -- мои собратья, моя семья, а меня с младых ногтей
приучили не отзываться плохо о своей семье. Старые привычки -- самые
стойкие.
Ворон, когда читает мои повествования, смеется. гладкий сироп и
благоухание называет их он и угрожает отнять у меня Анналы и записать все
так, как видит сам.
Жестокий Ворон. Насмехается надо мной. А кто же это бродит вокруг
лагеря и пресекает любые попытки наших людей немного поразвлечься, устроив
маленькую пытку пленному? Кто таскает за собой повсюду десятилетнюю девочку?
Не Каркун, братья мои, не Каркун. Каркун -- не романтик. Эта страсть у вас
только для двоих -- для Капитана и Ворона.
Собственно говоря, Ворон стал лучшим другом Капитана. Они все время
сидят вместе, как два утеса, да и разговаривают о том же самом, о чем могут
говорить два валуна на морском берегу. Они переносят общество только друг
друга.
Элмо руководил теми, кто занимался сейчас поджогом построек. Это были,
в основном, ветераны Гвардии, которые уже пресытились видом человеческой
плоти. Только прибившиеся к нам молодые солдаты регулярной армии все еще
продолжают терзать женщин.
В сражении под Розами мы дали повстанцам хороший урок, но они были
слишком сильны. Против нас там встала половина Круга Восемнадцати. А на
нашей стороне были только Хромой и Меняющий Форму. Эти двое потратили больше
времени на то, чтобы досадить друг другу, а не противостоять Кругу.
Результатом был разгром, самое унизительное поражение Леди за последнее
время.
Круг в основном тянул лямку сообща. Они не тратили столько энергии на
ссоры между собой, а направляли ее на врагов.
-- Эй, Каркун! -- позвал Одноглазый. -- Присоединяйся к веселью!
Он метнул пылающую головню в открытую дверь казармы. Здание взорвалось
огнем. С окон сорвало тяжелые дубовые ставни. Языки пламени настигли
Одноглазого. Он рванулся оттуда. Его курчавые во лосы, вылезавшие из-под
ужасной, обвисшей шляпы, уже тлели. Я повалил его на землю, пытаясь этой
шляпой потушить волосы.
-- Все в порядке, в порядке, -- прорычал он. -- Можешь, черт возьми, не
гордиться собой так сильно.
Не в силах удержаться от улыбки, я помог ему подняться.
-- Как ты, нормально?
-- Обжегся, -- сказал он с видом того дутого достоинства, который
принимают кошки после особенно неуместной и идиотской выходки. -- Все как
надо.
Пламя просто рычало. Над домом взлетала и кружилась горящая солома.
-- Капитан послал меня убедиться, что вы, шуты, не подожгли лес.
И тут из-за угла объятого пламенем дома семенящей походкой вышел
Гоблин. Его большой рот скривился в усмешке.
Стоило Одноглазому его увидеть, как он заверещал.
-- Ты, куриные мозги! Это ты меня подставил! Он взвыл так, что у меня
заложило уши, и начал приплясывать. Рев огня усилился и обрел какой-то ритм.
И вскоре я увидел, как в языках пламени внутри дома что-то запрыгало и
заплясало.
Гоблин тоже это заметил. Усмешка исчезла с его лица. Он глотнул
воздуха, побелел и начал свой собственный танец. Они с Одноглазым подвывали,
пронзительно вскрикивали и, казалось, не замечали друг друга.
Водосточная канава извергла свое содержимое в воздух, и оно, описав
дугу, обрушилось на пламя. Туда же последовало и то, что было в бочке с
водой. Рев пламени поутих.
Одноглазый подскочил к Гоблину и пихнул его в бок, пытаясь помешать ему
сосредоточиться. Гоблин пошатнулся, развернулся на месте, пискнул и опять
принялся вытанцовывать. В огонь полилась вода.
-- Ну и парочка.
Я оглянулся. Это подошел Элмо, чтобы тоже посмотреть.
-- Действительно, парочка, -- откликнулся я. Вечная вражда, суета и
скулеж этих двоих наводили на мысль об их старших собратьях по колдовскому
ремеслу. Но, конечно, эти ссоры не шли ни в какое сравнение с тем, что
происходило между Меняющим и Хромым. Когда настают тяжелые времена, Гоблин с
Одноглазым становятся друзьями. А среди Поверженных друзей нет.
-- Я должен тебе кое-что показать, -- сказал Элмо. Никаких пояснений не
последовало; тогда я кивнул и пошел за ним.
Гоблин с Одноглазым продолжали свои игры. Кажется, Гоблин побеждал. Я
перестал беспокоиться об огне.
-- Ты умеешь читать эти глупые закорючки северян? -- спросил Элмо.
Он привел меня к дому, где, похоже, размещалось командование лагеря.
Элмо указал на гору бумаг, которую его люди сгребали на полу, очевидно,
чтобы легче было поджечь и это здание.
-- Наверное, кое-что смогу разгадать.
-- Я подумал, может, ты найдешь в этом барахле что-нибудь стоящее.
Я вытянул наобум одну из бумаг. Эта была копия приказа батальону
специального назначения повстанцев просочиться в Лорды и раствориться там по
домам сочувствующих мятежу горожан. По сигналу они должны были ударить по
оборонительным позициям Лордов изнутри. Подписано: Шелест. Перечень явок
прилагался.
-- Ну, я скажу, -- у меня перехватило дыхание. Только один этот приказ
раскрывал полдюжины секретов и наводил на несколько других.
-- Ну, скажу я.
Я схватил еще одну бумагу. Это тоже инструкция части специального
назначения. Как и тот приказ, это было еще одно окно, из которого видны
стратегические и тактические замыслы повстанцев.
-- Капитана сюда, -- сказал я Элмо. -- Одноглазого, Гоблина, Лейтенанта
тоже и вообще всех, кто может быть...
Должно быть у меня был ужасный вид, потому что Элмо, когда он перебил
меня, явно нервничал.
-- Что это, черт возьми, Каркун?
-- Все планы и приказы, касающиеся кампании против Лордов. Все
подробности намеченного сражения.
Но это было еще не самое основное. Главное я собирался приберечь для
самого Капитана.
-- И торопись. Все могут решить минуты. Не давай никому больше сжечь
ничего такого. Во имя Ада, останови их. Мы наткнулись на золотую жилу. Не
дай превратить ее в дым.
Элмо мотнулся к выходу. Я слышал, как его рявкающие команды затихали
вдали. Хороший сержант Элмо. Он не теряет времени на вопросы. Кряхтя, я
уселся на пол и начал просматривать документы.
Скрипнула дверь. Я не поднял головы. Лихорадочно пробегая глазами
бумаги, я раскладывал их в стопки. В поле моего углового зрения появились
грязные сапоги.
-- Ты сумеешь это прочесть, Ворон? -- я узнал его походку.
-- Я? Да.
-- Помоги мне разобраться во всем этом. Ворон уселся напротив. Между
нами возвышалась куча, и из-за нее мы почти не видели друг друга. Душечка
примостилась рядом, не мешая Ворону, но под его защитой. В ее спокойных,
бессмысленных глазках все еще отражался ужас той далекой деревни.
Ворон в некотором смысле является характерным представителем Гвардии.
От нас он отличается лишь тем, что все его качества выражены несколько ярче,
рельефнее. Может быть, из-за того, что он новичок в Гвардии и единственный
северянин в ее рядах, Ворон является символом нашей жизни на службе Леди.
Его нравственные мучения стали нашими нравственными мучениями. Его
молчаливый отказ вопить и бить себя кулаком в грудь на поле боя мы переняли
тоже. Гвардия предпочитает говорить голосом стали.
Хватит. К чему все эти подробности? Элмо наскочил на золотую жилу, а мы
с Вороном просеивали ее в поисках самородков.
Вкатились Гоблин и Одноглазый. Ни один из них не знал письменности
северян. Они принялись доста вать один другого, создавая бесплотные тени,
которые гонялись по стенам друг за другом. Ворон посмотрел на них со
злостью. Их бесконечные перебранки и шутовство сильно раздражали, когда
необходимо было сосредоточиться.
Они взглянули на него, бросили свою игру и тихонько сели, почти как
дети, которых отругали. Ворон был сильной личностью и обладал такой
энергией, что мог заставить людей более сильных дрожать под его холодным,
мрачным взглядом.
Прибыл Капитан. С ним были Элмо и Немой. Когда они открыли дверь на
улицу, я заметил нескольких человек, которые ошивались вокруг. Интересно,
как они узнали, что здесь что-то происходит.
-- Что у тебя, Каркун? -- спросил Капитан. Я понял, что из Элмо он уже
выжал все, поэтому сразу взял быка за рога.
-- Эти приказы, -- я положил руку на одну из стопок, -- все эти
доклады, -- я показал на другую, -- все они подписаны Шелест. Мы запустили
лапу в личный бассейн Шелест с золотыми рыбками, -- я говорил таким высоким
голосом, что он скорее походил на писк.
Некоторое время все молчали. Когда Леденец и другие сержанты неожиданно
вломились в помещение, Гоблин несколько раз пискнул.
-- Это правда? -- наконец спросил Капитан Ворона. Ворон кивнул.
-- Судя по документам, она появляется здесь все время, с ранней весны.
Капитан сцепил за спиной пальцы рук и начал расхаживать по комнате. Он
был похож на старого, усталого монаха, который бредет к вечерней молитве.
Шелест -- самый известный генерал у повстанцев. Ее упрямый гений удерживал
восточный фронт несмотря на самые отчаянные усилия Десяти. Она же и самая
опасная из всего Круга Восемнадцати. Также она прославилась и
доскональностью, с которой разрабатывала планы всех своих кампаний. В войне,
которая очень часто напоминает вооруженный хаос
как с одной, так и с другой стороны, ее силам удавалось выстоять
благодаря четкой организации, дисциплине и ясности поставленных задач.
Капитан задумался.
-- Кажется, она командует армией повстанцев под Ржавчиной. Правильно?
Борьба за Ржавчину длилась уже три года. Слух -- это сотни квадратных
миль бесплодной земли. Прошлой зимой обе стороны дошли чуть ли не до того,
что начали поедать трупы, чтобы выжить.
Я кивнул. Вопрос был риторическим. Просто Капитан думал вслух.
-- И Ржавчина многие годы была землей .смертников. Шелест не сдаст
позиции. Леди тоже не отступит. Но ведь если Шелест появляется здесь,
значит, Круг решил оставить Ржавчину.
-- Значит, они перенесли свои стратегические планы с востока на север,
-- добавил я.
Север остается слабым местом Леди. Запад весь подчинен. А южное море
принадлежит союзникам Леди. На север не обращали внимания с тех пор, как
границы Империи достигли великих лесов, лежащих за Форсбергом. И именно на
севере повстанцы достигли наиболее впечатляющих успехов. Заговорил
Лейтенант.
-- Позиция их сейчас такова, что они взяли Форсберг, заняли Плато,
покорили Розы и осадили Рожь. Войска повстанцев направляются, чтобы взять
Вист и Бабенку. Их, конечно, остановят, вот Круг и хочет знать, когда. С
другой стороны, они подбираются к Лордам, и если этот город падет, они уже
почти на границе Ветреной Страны. Стоит пересечь Ветреную Страну, взобраться
по Лестнице Слезы, и они уже в сотне миль увидят Амулет. Я продолжал
просмотр и сортировку бумаг.
-- Элмо, может, ты поищешь еще чего-нибудь? Чтото она могла и
припрятать. Капитан дал добро.
-- Проследи, чтобы этим занялись, -- сказал он Лейтенанту. -- Сазан, ты
и Леденец пошевелите лю дей, чтобы были готовы к отходу. Спичка, удвой
количество пикетов.
-- Сэр? -- спросил Леденец.
-- Ты же не хочешь оказаться здесь, когда Шелест вернется, а? Гоблин,
подожди! Дай знать Ловцу Душ. Прямо сейчас. Это важно.
Гоблин скорчил отвратительную физиономию, потом отошел в угол и стал
что-то бормотать себе под нос. Это было просто небольшое заклинание, для
начала.
-- Каркун, вы с Вороном складывайте документы. когда закончите. Возьмем
их с собой.
-- Может, самое важное я возьму себе, для Ловца Душ? -- спросил я. --
Если они нам понадобятся, лучше иметь их сразу под рукой. Я имею в виду, что
нам надо поторопиться кое-что сделать, пока Шелест не вмешалась в это дело.
-- Правильно, -- прервал он меня, -- я пошлю фургон. И не распускай
язык.
Капитан открыл дверь, я увидел его серый контур в освещенном проеме,
затем дверь за ним закрылась.
Очередная расправа сопровождалась воплями и криками, которые доносились
снаружи. Я поднялся, выпрямляя свои больные ноги, и подошел к двери. Всех
повстанцев сгоняли на плац. Пленные почувствовали внезапное желание Гвардии
как можно скорее исчезнуть отсюда и поняли, что им, наверное, придется
умереть не дождавшись подмоги, которая должна прибыть буквально в считанные
часы.
Я покачал головой и вернулся к своему чтению. Ворон посмотрел на меня с
выражением, которое означало, что он разделяет мою боль. .А может, он
посочувствовал только мне, видя мое разбитое состояние. По Ворону это
особенно трудно понять.
В дверь толкнулся Одноглазый. Он подошел и вывалил на пол --целую груду
бумажных свертков, завернутых в промасленную кожу. Они слиплись от влаги.
-- Ты был прав. Мы откопали это за ее спальней.
Гоблин издал длинный, пронзительный крик, от которого веяло таким же
холодом, как от крика совы в ночном лесу. Одноглазый подхватил этот крик.
В такие моменты я сомневаюсь в искренности их показной вражды.
-- Он в Башне, -- простонал Гоблин. -- Вместе с Леди. Я вижу ее его
глазами.. его глаза... его глаза... Темнота! О боже, темнота! Нет! О боже,
нет! Нет! -- его слова слились в один визг ужаса, потом он затих. -- Глаз.
Вижу глаз. Он смотрит прямо в меня.
Мы с Вороном обменялись хмурым взглядом и пожали плечами. Мы понятия не
имели, о чем он говорит.
Гоблин заговорил опять, но таким тоном, как будто он опять стал
ребенком.
-- Скажите ему, чтобы он не смотрел на меня. Скажите. Я хороший. Пусть
он уйдет.
Одноглазый уже стоял на коленях, склонившись над Гоблином.
-- Все в порядке, все в порядке. Это только сон, все будет хорошо.
Мы с Вороном опять переглянулись. Он обернулся и начал жестами
объясняться с Душечкой.
-- Посылаю ее за Капитаном. Душечка неохотно вышла. Ворон взял из кучи
следующий лист и стал читать. Холоден, как лед, этот Ворон.
Гоблин время от времени вскрикивал, но вдруг совсем затих. Я дернулся к
нему, но Одноглазый поднял руку, показывая, что во мне нужды нет. Гоблин
закончил передачу сообщения.
Постепенно Гоблин расслабился. Выражение ужаса ушло с его лица. Оно
порозовело. Я опустился перед ним на колени, нащупал сонную артерию. Сердце
его билось, но медленно.
-- Я удивляюсь, как он сейчас не помер, -- сказал я. -- Было уже
когда-нибудь так плохо?
-- Нет, -- Одноглазый отпустил руку Гоблина, она упала на пол. -- Лучше
в следующий раз не заставлять его заниматься этим.