Страница:
своих уцелевших людей в цепь и погнали их вперед, чтобы сжечь все
вооружения, построеиые врагом.
Атакующие были уже у второго рва, обтекая брошенные башни и лестницы,
идя по кровавым следам слонов. Вот загорелись осадные приспособления.
Атакующие пробиваются к последнему рву. Все поле покрыто трупами повстанцев.
Трупов в таких количествах я никогда раньше не видел.
Круг или то, что от него осталось, наконец собрался с силами, чтобы
попробовать бороться со слонами. Прежде чем они были нейтрализованы
Поверженными, им удалось достичь некоторого успеха. Теперь все зависело
только от людей на поле.
Как всегда, повстанцы взяли количеством. Один за другим пали слоны.
Огромные толпы людей сгрудились перед нашими отрядами. У нас резервов не
было, а из лагеря неприятеля непрерывным потоком шли свежие силы. У них не
было энтузиазма, но достаточно силы, чтобы остановить наше продвижение.
Отступление стало необходимым. Через Наемника Леди и отдала такой приказ.
-- Очень хорошо, -- прошептал я. -- В самом деле, очень хорошо.
Наши люди вернулись на свои позиции порядком измученные. Скоро уже
наступит темнота. Мы протянули еще один день.
-- Но что теперь? Эти придурки не успокоятся, пока комета в небе. А мы
сделали свой последний выстрел.
-- Запиши это так, как увидел, хранитель Анналов, -- улыбнулась Леди.
В сопровождении своих спутников она удалилась. 1 -- И что мне теперь
делать с этой лошадью? -- проворчал я.
Той ночью опять произошла битва колдовских сил, но я пропустил ее. Я не
знаю, для кого она закончилась большим поражением. Мы потеряли
Луноглотателя, Безлицего и Ночную Ящерицу. От руки врага пал только Ночная
Ящерица. А остальные стали жертвами внутренней вражды между Поверженными.
Меньше чем через час после заката пришло сообщение. Я готовил свою
команду, чтобы спуститься вниз. Мы уже поели. Элмо опять поменял все планы.
-- Башня, Каркун. Тебя ждет твоя подружка. Возьми с собой лук.
Страх перед кем-нибудь может расти только до определенного предела,
даже если это Леди.
-- Зачем лук? -- покорно спросил я. Он пожал плечами.
-- А стрелы?
-- Ничего не сказано. По-моему, ничего хорошего.
-- Вероятно, ты прав. Одноглазый, все повисло на тебе.
Время луны. По крайней мере, я не буду сегодня ночью ампутировать
конечности, зашивать раны и успокаивать молодых ребят, которые, я уверен, не
проживут и недели. На службе у Поверженных у солдата больше шансов залечить
.раны, но все равно гангрена и воспаления берут свое;
По длинной лестнице, к черным воротам. Залитая серебряным светом
кометы, Башня вырисовывалась как что-то сказочное. Может, Круг ошибся? Ждал
слишком долго? Может, комета больше не приносит им удачу, раз пошла на
убыль?
Где восточные армии? Еще далеко. Но наша стратегия, похоже, не
рассчитана на то, чтобы выстоять как можно дольше. Если бы это было не так,
мы бы сейчас вошли в Башню и заперлись там. Или нет?
Меня бил озноб. Настоящее отвращение. Я дотронулся до амулета Гоблина,
который он мне дал в свое время, и до амулета Одноглазого, подаренного
недавно. Это не сильно меня успокоило. Я обернулся к пирамиде. Кажется, там
виднелся чей-то коренастый силуэт. Капитан? Я поднял руку. Силуэт ответил.
Слегка приободренный, я двинулся дальше.
Ворота выглядели как пасть ночи, но, шагнув вперед, я оказался в
широком, освещенном коридоре. Там пахло лошадьми и скотом, который мы
загнали туда уже целую вечность назад. Меня ждал солдат.
-- Ты Каркун? Я кивнул.
-- Следуй за мной.
Он был не из Охраны, это оказался молодой пехотинец из армии Ревуна. Он
выглядел смущенным. То там, то здесь встречались такие же парни. Я
поразился. Ночами Ревун занимался тем, что провозил на своем ковре людей из
восточных армий, в то время как остальные Поверженвые сражались с Кругом и
друг с другом. Ни один из этих людей на поле боя не был.
Сколько их здесь? Какие еще сюрпризы скрывает Башня?
Во внутреннюю Башню я вошел через те же двери, что и в первый раз.
Солдат остановился там, где тогда встал капитан Охраны. Дрожащим голосом он
пожелал мне удачи. Я пискляво его поблагодарил. Она уже не играла в игры. По
крайней мере,
-- никакой показухи. И я не стал впадать в свою роль сексуально
озабоченного парня. Осталось одно только
Дело.
Она посадила меня за темный деревянный стол и сказала, чтобы я положил
на него свой лук. У меня неприятности, -- заговорила она.
Я просто уставился на нее.
-- Там все кишит слухами, так? О том, что происходит среди Поверженных.
-- Это не так, как было с Хромым, -- ответил я, кивнув. -- Они убивают
друг друга. А люди не хотят попасть под перекрестный огонь.
-- Мой муж не умер. Ты это знаешь. За всем этим стоит именно он. И он
просыпается. Очень медленно, но достаточно, чтобы уже суметь дотянуться до
коекого из Круга. Достаточно, чтобы вступить в контакт с женщинами, которые
есть среди Поверженных. Они сделают для него все, эти суки. Я слежу за ними,
как только могу, но я ошибаюсь. Они ускользают. Это сражение... Оно не
такое, каким кажется. Армию повстанцев привели сюда те члены Круга, которые
находятся под влиянием моего мужа. Идиоты. Они думали, что смогут
использовать самого Властителя, чтобы разгромить меня, а потом самим
захватить власть. Всех их уже нет, но то, что они привели в движение, еще не
остановилось. Я сражаюсь не с Белой Розой, хранитель Анналов, хотя победа
над этой чепухой пришла бы сама. Я сражаюсь со старым поработителем,
Властителем. И если я проиграю, я потеряю весь мир.
Коварная женщина. Она не стала принимать вид девушки, которую постигло
горе, а играла со мной на равных, чем и завоевала мою симпатию. Она знала,
что я знаю о Властителе столько же, сколько и любой земной человек. Знала,
что я должен бояться его больше, чем ее. Ибо кто же боится женщины больше,
чем мужчины?
-- Я знаю тебя, хранитель Анналов. Я открыла твою душу и заглянула
туда. Ты сражаешься за меня потому, что твоя Гвардия приняла на себя
обязательства, которым будет следовать до конца, так как ее гордые солдаты
чувствуют, что честь их была запятнана в Берилле. Все это так, хотя
большинство из вас думает, что состоит на службе у Зла.
Зло относительно, хранитель Анналов. Ты не можешь повесить на него
табличку, ты не можешь его
потрогать, попробовать на язык или разрубить мечом. Зло зависит от
того, где стоишь ты, обвиняюще указывая пальцем. А ты своей присягой
поставил себя против Властителя. Для тебя он и есть твое Зло.
На секунду она замолчала, возможно, ожидая ответа. Но я ничего не
сказал. Это была моя собственная философия.
-- Это зло трижды пыталось тебя убить. Два раза из-за страха перед
твоим знанием и один раз -- из-за страха перед твоим будущим.
-- Моим будущим? -- я встрепенулся.
-- Поверженные иногда могут заглядывать в будущее. Возможно, они
предвидели этот разговор.
Она поставила меня в тупик. Я сидел с глупым видом.
Леди выскользнула из комнаты. Через мгновение она вернулась, держа в
руках колчан со стрелами. Подойдя к столу, она их высыпала. Стрелы были
черные, тяжелые, с серебряными наконечниками. Они были исписаны почти
невидимыми письменами. Пока я их рассматривал, она взяла мой лук и поменяла
его на другой, с точно таким же весом и натяжением. Своим великолепным видом
он полностью соответствовал стрелам. Слишком великолепен, чтобы использовать
его в качестве оружия.
-- Всегда носи это с собой, -- сказала Она мне.
-- Мне придется пустить их в ход?
-- Возможно. Завтра увидим конец всей этой эпопеи. Тот или иной конец.
Повстанцев сильно потрепали, хотя у них и остались значительные резервы. Моя
стратегия может и не оправдать себя. Если я ошиблась, выиграет мой муж. Не
повстанцы, не Белая Роза, а Властитель, эта отвратительная бестия которая не
находит себе покоя в своей могиле...
Избегая ее взгляда, я рассматривал оружие и думал, что же мне
полагается сказать, чего не слышать, что мне делать с этими инструментами
смерти и смогу ли я управиться с ними, когда настанет время..
Она знала, о чем я думаю.
-- Ты поймешь, когда. И тебе останется только сделать то, что сам
посчитаешь нужным.
Я поднял глаза, хмурясь, желая... Даже зная о том, что она. из себя
представляет, все равно желая. Может быть, эти идиоты, мои братья, были
правы.
Она улыбнулась, протянула ко мне свою невозможно совершенную руку,
сжала мои пальцы...
Я потерял память. Мне так кажется. Я не могу вспомнить ничего, что
произошло дальше. Только то, что мое сознание на секунду защелкнулось. А
когда оно расщелкнулось обратно, она все еще держала меня за руку, улыбаясь.
-- Пора, солдат, -- сказала она. -- Отдохни хорошенько.
Я поднялся как зомби и, шатаясь, двинулся к двери. Я совершенно
явственно чувствовал, что что-то пропустил. Я не оглянулся, не мог.
Шагнув из Башни в ночь, я немедленно понял, что от меня опять
ускользнуло время. Положение звезд на небе изменилось. Комета была низко.
Хорошо отдохнуть? Часы отдыха уже почти ушли.
Снаружи было тихо, прохладно, стрекотали сверчки. Сверчки. Кто в это
поверит? Я взглянул на оружие, которое она мне дала. Когда я успел положить
стрелу на тетиву? Почему? Я не помню, как взял их со стола... На мгновение я
испугался, что совсем лишился разума. Пение сверчков вернуло меня к
действительности.
Я посмотрел на вершину пирамиды. Там кто-то был. Я поднял руку. Он
ответил. Судя по манере двигаться, Элмо. Старина Элмо.
До рассвета -- пара часов. Я мог еще немного вздремнуть, если не терять
понапрасну времени.
Почти подойдя к лестнице, я испытал какое-то странное чувство. Пройдя
еще немного, я понял, в чем дело. Амулет Одноглазого! Он просто жег мне
запястье. Поверженный! Опасность!
Появившись из неровностей поверхности пирамиды, из ночи выдвинулось
черное облако. Оно раскрылось, как парус, стало плоским и двинулось в мою
сторону. Я мог ответить единственным способом -- стрелой.
Мой снаряд пробил пелену темноты. Прямо на меня оттуда хлынул длинный
вопль. В нем слышалось скорее удивление, чем ярость, скорее отчаяние, чем
боль. Пелена темноты распалась на клочья. Какая-то тень, похожая на
человеческую, стремительно метну лась через дорожку. Я посмотрел ей вслед,
так и не подумав еще об одной стреле, хотя и держал ее уже на тетиве.
Поколебавшись немного, я продолжил свой путь.
-- Что случилось? -- спросил Элмо, когда я добрался до вершины
пирамиды.
-- Не знаю, -- ответил я. -- Я действительно даже отдаленно не понимаю,
что за чертовщина сегодня происходит. Он изучающе оглядел меня.
-- Ты шатаешься на ходу. Надо отдохнуть.
-- Да, надо, -- согласился я. -- Передай Капитану. Она сказала, что
завтра -- решающий день. Победа или поражение.
Такая новость придется ему по душе. Хотя я думаю, что он хотел бы знать
исход.
-- Да-а. Они там с тобой что-нибудь сделали?
-- Не знай. Думаю, нет.
Он хотел поговорить еще, забыв о своем совете насчет отдыха. Я вежливо
прогнал его, дошел до одной из своих госпитальных палаток и свернулся
калачиком в дальнем ее углу, как раненое отлеживающееся животное. Что-то
подействовало на меня, хотя я и не могу точно определить, что. Мне нужно
было время, чтобы прийти в себя. Вероятно, больше времени, чем мне дадут.
Разбудить меня послали Гоблина. Я был в своем обычном прелестном
утреннем состоянии, когда тому придурку, кто осмелится нарушить мои сны,
угрожала кровавая месть. Не то чтобы они были слишком хороши и их нельзя
было тревожить. Наоборот, они были ужасны. Мне не произнести вслух то, что я
вытворял с парой девочек, которым должно было быть не больше двенадцати. И
заставлял их наслаждаться этим. Это отвратительно какие тени прячутся в
мозгах.
Возмущенный своими снами, я все равно не хотел вставать. Моя постель
была удивительно теплой.
-- Хочешь, чтобы я играл с тобой грубее? -- сказал Гоблин. -- Слушай,
Каркун, твоя подружка сейчас появится на пирамиде. Капитан хочет, чтобы ты
ее встретил.
-- Ну конечно.
Одной рукой я схватил сапоги, а другой откинул полог палатки.
-- Черт, сколько времени? -- прорычал я. -- Такое впечатление, что
солнце взошло уже несколько часов назад.
-- Да. Элмо подумал, что тебе надо отдохнуть. Сказал, что сегодня ночью
тебе здорово досталось.
Я заворчал, поспешно приводя себя в порядок. Я хотел умыться, но Гоблин
мне не дал.
-- Напяливай свои доспехи. Повстанцы уже двинулись.
Донесся отдаленный звук барабанного боя. Раньше у них не было
барабанов. Я спросил, в чем дело.
Гоблин пожал плечами. Он был бледен. Наверное, до него дошло мое
сообщение Капитану. Победа или поражение. Сегодня.
-- Они избрали новый совет. -- Он начал болтать, как это делают люди,
когда чем-то напуганы.
Гоблин рассказал мне историю ночной борьбы между Поверженными и о том,
каковы потери повстанцев. Ничего утешительного я не услышал. Он помог мне
надеть доспехи и оружие. Хотя кроме кольчуги я не носил ничего еще со
времени битвы за Розы. Я поднял оружие, которое дала мне Леди, и вышел
наружу. Такое великолепное утро можно увидеть крайне редко.
-- Чертовски неподходящий день для того, чтобы подохнуть, -- сказал я.
-- Ну.
-- И когда она будет здесь? Капитан хочет, чтобы когда она подъедет, мы
уже были на месте. Он любит изобразить вид полного порядка и рациональности.
-- Будет, когда будет. Нам просто сказали, что она собирается
появиться.
-- Хм.
Я оглядел вершину пирамиды. Люди занимались своими делами, готовясь к
драке. Казалось, никто не торопится.
-- Я хочу тут побродить вокруг, -- сказал я Гоблину.
Он ничего не ответил. Просто последовал за мной с хмурым выражением на
бледном лице. Он непрерывно оглядывался, следя за всем сразу. По тому, как
он держал свои плечи и как осторожно двигался, я понял, что он держит
наготове колдовство, которое можно мгновенно пустить в ход. Раньше такого не
было, и тут я осознал, что он выступает в роли моего телохранителя.
Это одновременно и льстило мне, и причиняло боль. Льстило потому, что
люди заботились обо мне, а причиняло боль потому, что это говорило о моем
бедственном положении. Я посмотрел на свои руки. Не осознавая того, я уже
положил стрелу на тетиву лука. Что-то во мне било тревогу.
Все разглядывали мое оружие, но никто не задавал вопросов. Я представил
себе, какие ходят обо всем этом слухи. Странно, что мои товарищи до сих пор
не зажали меня в угол и не допросили как следует
Повстанцы строились в боевые порядки тщательно и методично, вне
досягаемости нашего оружия. Тот, кто взял там власть в свои руки, за ночь
сумел восстановить дисциплину и выстроить целую армаду новых штурмовых
сооружений.
Наши войска оставили нижний уровень. Все, что там теперь было, -- это
распятие с корчившейся на нем фигурой. Он корчился. После всего, что ему
пришлось вынести, включая и то, что его прибили к этому кресту, оборотень
все еще был жив!
Расположение воинских частей изменилось. Лучники теперь были на третьем
уровне. Командование всем этим ярусом приняла Шелест. Союзники, те, кто
выжил на нижнем уровне, силы Ловца, короче, все стояли на втором уровне.
Ловец держал центр, Лорд Джалена -- правый фланг, а Ревун -- левый. Была
также сделана попытка восстановить стену, но она
так и осталась в ужасном состоянии. Она будет слабым препятствием. К
нам подошел Одноглазый.
-- Ребята, слышали последние новости? Я вопросительно поднял бровь.
-- Они утверждают, что нашли своего ребенка Белую Розу.
-- Сомнительно, -- подумав, ответил я.
-- Естественно. Весть из Башни говорит, что это фальшивка. Просто им
надо подстегнуть своих людей.
-- Конечно. Удивительно, как они до этого раньше не додумались.
-- Мысль дьявола, -- пискнул Гоблин. Он ткнул пальцем.
Секунду я шарил глазами прежде чем заметил мягкое свечение, которое
двигалось по проходам между подразделениями неприятеля. Оно окружало ребенка
на большой белой лошади, который держал в руках красный штандарт с вышитой
на нем белой розой.
-- Дрянное представление, -- пожаловался Одноглазый. -- Этот свет
делает вон тот парень на гнедой кобыле.
Во мне все подергивалось от страха, что в конце концов все это может
оказаться и правдой Я посмотрел на руки., подумав, был ли этот ребенок целью
для стрел Леди. Нет. Ничто не толкало меня пустить стрелу в том направлении.
На дальней стороне пирамиды я заметил Ворона с Душечкой. Пальцы их
быстро мелькали. Я направился к ним.
Ворон заметил нас, когда мы были уже в двадцати футах. Он скользнул
взглядом по моему оружию. Лицо приняло напряженное выражение. В руке его
возник нож, которым он начал чистить ногти.
Я удивился так сильно, что даже споткнулся. Эти его игры с ножом --
нервный тик. Он занимается этим, только когда сильно нервничает. Но при чем
здесь я? Я же не враг.
Лук со стрелой я сложил под мышку и поприветствовал Душечку. Она широко
улыбнулась мне и быстро обняла. Даже она сама ничего не имеет против меня.
Она попросила меня посмотреть лук. Я позволил ей разглядывать его, но из рук
не выпускал. Я просто не мог.
Ворон нервничал и ерзал, как человек, которого посадили на горячую
сковородку.
-- Какого дьявола с тобой происходит? -- спросил я. -- Ты ведешь себя
так, как будто все остальные вокруг тебя -- чумные.
Его поведение обижало. Ведь мы с ним не однажды вместе попадали в
дерьмовые ситуации, Ворон и я. У него не было причины ополчаться на меня.
Ворон сжал зубы и так сильно вогнал кончик ножа себе под ноготь, что
казалось, он должен порезаться.
-- Ну?
-- Не дави на меня, Каркун. Правой рукой я почесывал спинку Душечке,
левой крепко сжимал лук. Суставы на пальцах приобрели цвет старого льда. Я
был готов броситься на него с кулаками. Если бы не этот кинжал, у меня был
бы шанс. Он -- упрямый ублюдок, но я провел в Гвардии достаточно времени,
чтобы и самому превратиться в упрямца.
А Душечка, казалось, не обращала внимания на возникшую между нами
напряженность.
Гоблин сделал шаг вперед. Он стоял перед Вороном в такой же
воинственной позе, как и я.
-- У тебя неприятности. Ворон. Я думаю, нам лучше будет обсудить их
вместе с Капитаном.
Ворон смешался. Он понял, что в этот момент наживает себе врагов.
Гоблина чертовски трудно вывести из себя. По-настоящему вывести, а не так,
как в перепалках с Одноглазым. Глаза Ворона потухли. Он показал на мой лук.
-- Возлюбленный Леди, -- обвиняюще произнес он. Я был скорее сбит с
толку, чем разозлен.
-- Неправда, -- сказал я. -- Но что из того, если даже и так?
Он непрерывно дергался, бросая взгляды на Душечку, которая склонилась
ко мне. Ворон хотел увести ее, но не мог высказать это в приемлемых
выражениях.
-- Сначала все время подлизывался к Ловцу Душ Теперь- к Леди. Чем ты
занимаешься, Каркун? На кого работаешь?
-- Что-о?
Только присутствие Душечки удержало меня, что бы не броситься на него.
-- Достаточно, -- сказал Гоблин. Его голос был тверд, ни намека на
писк. -- Я приказываю вам обоим, прямо сейчас. Мы идем к Капитану и
обсуж-даем все это дело там. Или мы аннулируем твое членство в Гвардии,
Ворон. Каркун прав. В последнее время ты стал настоящей задницей. Нам этого
не надо. У нас и там хватает мороки. -- Он ткнул пальцем в сторону
повстанцев. Те ответили ревом труб. Дружеский разговор с Капитаном ие
состоялся.
Было очевидно, что повстанцами командует кто-то новый. Вражеские отряды
продвигались вперед медленно твердым шагом. Все они подняли щиты над
головой, образовав что-то вроде огромной черепахи и отражая большинство
наших стрел. Шелест быстро перестроилась сосредоточив огонь Охраны на этой
черепахе. Лучники дожидались, пока тяжелые установки не разрушат панцирь, а
потом открывали огонь. Конечно, эффективно но недостаточно.
Осадные башни и лестницы катились вперед так быстро как только могли их
волочить люди Охрана сделала все что смогла, но разрушила только несколько
башен Шелест не могла решить дилемму Ей приходилось выбирать между разными
целями. Она решила сосредоточиться на живой силе противника
На этот раз башни подошли ближе. Лучники повстанцев уже могли доставать
до нас Но это означало что наши лучники могли достать их А наши были более
меткими стрелками
Противник пересек ближний к нам ров, наткнувшись на массированный огонь
с обоих уровней. Их строй потерял цельность только тогда, когда они достигли
стены и сосредоточили усилия на тех местах, где их товарищи уже достигли
небольшого успеха. Затем они атаковали повсюду одновременно Их лестницы
медленно подходили все ближе Вперед рванулись солдаты с легкими трапами
Поверженные не сидели сложа руки. Они бросили против повстанцев все,
что могли. Вражеские колдуны
постоянно противостояли им и несмотря на свои потери в основном делали
это успешно. Шелест не участвовала в этой войне колдунов. Она была слишком
занята.
Появилась Леди со своими спутниками. Меня призвали опять. Я взобрался
на свою лошадь и присоединился к ним, держа на коленях свой лук.
Они все напирали и напирали. Я случайно взглянул на Леди. Она
оставалась той же ледяной королевой, не выражавшей совершенно никаких
чувств.
Повстанцы завоевывали все новые плацдармы Они вырвали целые секции
деревянной стены. Люди с лопатами бросали землю, сооружая естественные
лестницы. Деревянные же сооружения продолжали свое продвижение, хотя
подойдут они еще не скоро.
Единственным островком мира и тишины оставалось место вокруг распятого
оборотня. Атакующие держались от него подальше.
Войска Лорда Джалены дрогнули. Наши солдаты готовы были бежать даже
видя за собой высоченную стену
Леди сделала знак рукой. Наемник пришпорил коня и поскакал к краю
пирамиды. Он проехал мимо людей Шелест и остановился у края стены, над
подразделениями Джалены. Поверженный поднял копье. Его наконечник ярко
сверкнул. Не знаю почему, но войска Джалены воспряли духом, сплотились и
начали теснить повстанцев назад.
Леди взмахнула рукой налево. Трещина помчалась по дорожке, как
сорвиголова, дуя в свой рог. Рев повстанческих труб утонул в его серебряном
гласе. Она миновала войска, стоявшие на третьем уровне, и бросила свою
лошадь прямо вниз со стены. Такое падение убило бы любую лошадь. А эта,
тяжело приземлившись, удержала равновесие, подала назад и торжествующе
заржала, когда Трещина в очередной. раз дунула в рог. Как и на правом
фланге, войска здесь воспряли духом и начали теснить повстанцев.
Вверх по стене скользнула небольшая синеватая тень и двинулась дальше
назад, к основанию пирамиды. Она двигалась к Башне. Ревун. Я нахмурился. Это
меня озадачило. Он что, отлучался?
Сражение сконцентрировалось в центре. Ловец яростно сражался, пытаясь
удержать оборону.
Я услышал какой-то шум сзади, оглянулся и увидел, что к Леди
приближается Капитан. Он ехал верхом. Сзади было еще несколько лошадей. У
меня екнуло сердце. Она решила произвести кавалерийскую атаку?
Трещина и Наемник здорово помогли, но этого оказалось недостаточно. Им
удалось укрепить оборону только до подхода осадных лестниц.
Мы теряли еще один уровень. Медленней, чем я ожидал, но мы его теряли.
Оттуда спаслось не более тысячи человек. Я посмотрел на Леди. Ее лицо
сохраняло бесстрастное выражение, но я чувствовал, что она неразочарована.
Шелест поливала стрелами движущиеся внизу массы людей, огонь баллист
сметал сотни человек.
Над пирамидой опять проползла тень. Я поднял глаза. Над противником
плыл ковер Ревуна. На нем были какие-то люди, которые сбрасывали вниз шары
величиной с голову. Те тяжело падали в массу повстанцев, не производя
никакого видимого эффекта. Ковер скользнул в направлении вражеского лагеря,
разбрасывая эти бессмысленные штуки.
В течение часа повстанцы заняли прочные позиции на третьем уровне, и
еще час им понадобился, чтобы собрать здесь достаточно людей для продолжения
штурма. Шелест, Трещина, Наемник и Ловец нещадно молотили их. Прибывающие
войска карабкались по горам тел своих товарищей, пытаясь добраться до
вершины.
Ревун продолжал свое занятие в районе вражеского лагеря. Сомневаюсь,
чтобы там вообще кто-нибудь был. Все столпились у подножия пирамиды, ожидая
своей очереди пойти на нас в атаку.
Самозваная Белая Роза находилась в районе второго рва, окруженная
сиянием и новым повстанческим советом. Они ничего не предпринимали, вступая
в действие только тогда, когда кто-нибудь из Поверженных начинал
использовать свою колдовскую силу Хотя против Ревуна они не приняли никаких
мер. Скорее всего, они ничего и не могли с ним сделать.
Капитан к чему-то готовился... Он выстраивал всадников вдоль фронта
пирамиды. Мы все-таки собирались атаковать! Что за глупость!
Мой верный не должен бояться, -- прозвучало у меня в ушах. Я повернулся
к Леди. Она смотрела на меня холодно, по-царски. Я отвернулся.
Это продолжалось недолго. Наши солдаты отложили луки и бросили тяжелое
вооружение. Они помогали друг другу карабкаться на последнюю стену Внизу, на
поле боя, вся эта орда пришла в движение. Но оно казалось очень медленным и
нерешительным Сейчас им надо было очертя голову ринуться вперед, сметая нас
всех, и ворваться в Башню до того, как закроются ворота...
Ревун несся назад, из лагеря повстанцев, двигаясь в дюжину раз быстрее,
чем любая лошадь. Я смотрел, как над нами проходит большой ковер, даже
сейчас я не мог сдержать благоговейного страха. На мгновение он закрыл собой
вооружения, построеиые врагом.
Атакующие были уже у второго рва, обтекая брошенные башни и лестницы,
идя по кровавым следам слонов. Вот загорелись осадные приспособления.
Атакующие пробиваются к последнему рву. Все поле покрыто трупами повстанцев.
Трупов в таких количествах я никогда раньше не видел.
Круг или то, что от него осталось, наконец собрался с силами, чтобы
попробовать бороться со слонами. Прежде чем они были нейтрализованы
Поверженными, им удалось достичь некоторого успеха. Теперь все зависело
только от людей на поле.
Как всегда, повстанцы взяли количеством. Один за другим пали слоны.
Огромные толпы людей сгрудились перед нашими отрядами. У нас резервов не
было, а из лагеря неприятеля непрерывным потоком шли свежие силы. У них не
было энтузиазма, но достаточно силы, чтобы остановить наше продвижение.
Отступление стало необходимым. Через Наемника Леди и отдала такой приказ.
-- Очень хорошо, -- прошептал я. -- В самом деле, очень хорошо.
Наши люди вернулись на свои позиции порядком измученные. Скоро уже
наступит темнота. Мы протянули еще один день.
-- Но что теперь? Эти придурки не успокоятся, пока комета в небе. А мы
сделали свой последний выстрел.
-- Запиши это так, как увидел, хранитель Анналов, -- улыбнулась Леди.
В сопровождении своих спутников она удалилась. 1 -- И что мне теперь
делать с этой лошадью? -- проворчал я.
Той ночью опять произошла битва колдовских сил, но я пропустил ее. Я не
знаю, для кого она закончилась большим поражением. Мы потеряли
Луноглотателя, Безлицего и Ночную Ящерицу. От руки врага пал только Ночная
Ящерица. А остальные стали жертвами внутренней вражды между Поверженными.
Меньше чем через час после заката пришло сообщение. Я готовил свою
команду, чтобы спуститься вниз. Мы уже поели. Элмо опять поменял все планы.
-- Башня, Каркун. Тебя ждет твоя подружка. Возьми с собой лук.
Страх перед кем-нибудь может расти только до определенного предела,
даже если это Леди.
-- Зачем лук? -- покорно спросил я. Он пожал плечами.
-- А стрелы?
-- Ничего не сказано. По-моему, ничего хорошего.
-- Вероятно, ты прав. Одноглазый, все повисло на тебе.
Время луны. По крайней мере, я не буду сегодня ночью ампутировать
конечности, зашивать раны и успокаивать молодых ребят, которые, я уверен, не
проживут и недели. На службе у Поверженных у солдата больше шансов залечить
.раны, но все равно гангрена и воспаления берут свое;
По длинной лестнице, к черным воротам. Залитая серебряным светом
кометы, Башня вырисовывалась как что-то сказочное. Может, Круг ошибся? Ждал
слишком долго? Может, комета больше не приносит им удачу, раз пошла на
убыль?
Где восточные армии? Еще далеко. Но наша стратегия, похоже, не
рассчитана на то, чтобы выстоять как можно дольше. Если бы это было не так,
мы бы сейчас вошли в Башню и заперлись там. Или нет?
Меня бил озноб. Настоящее отвращение. Я дотронулся до амулета Гоблина,
который он мне дал в свое время, и до амулета Одноглазого, подаренного
недавно. Это не сильно меня успокоило. Я обернулся к пирамиде. Кажется, там
виднелся чей-то коренастый силуэт. Капитан? Я поднял руку. Силуэт ответил.
Слегка приободренный, я двинулся дальше.
Ворота выглядели как пасть ночи, но, шагнув вперед, я оказался в
широком, освещенном коридоре. Там пахло лошадьми и скотом, который мы
загнали туда уже целую вечность назад. Меня ждал солдат.
-- Ты Каркун? Я кивнул.
-- Следуй за мной.
Он был не из Охраны, это оказался молодой пехотинец из армии Ревуна. Он
выглядел смущенным. То там, то здесь встречались такие же парни. Я
поразился. Ночами Ревун занимался тем, что провозил на своем ковре людей из
восточных армий, в то время как остальные Поверженвые сражались с Кругом и
друг с другом. Ни один из этих людей на поле боя не был.
Сколько их здесь? Какие еще сюрпризы скрывает Башня?
Во внутреннюю Башню я вошел через те же двери, что и в первый раз.
Солдат остановился там, где тогда встал капитан Охраны. Дрожащим голосом он
пожелал мне удачи. Я пискляво его поблагодарил. Она уже не играла в игры. По
крайней мере,
-- никакой показухи. И я не стал впадать в свою роль сексуально
озабоченного парня. Осталось одно только
Дело.
Она посадила меня за темный деревянный стол и сказала, чтобы я положил
на него свой лук. У меня неприятности, -- заговорила она.
Я просто уставился на нее.
-- Там все кишит слухами, так? О том, что происходит среди Поверженных.
-- Это не так, как было с Хромым, -- ответил я, кивнув. -- Они убивают
друг друга. А люди не хотят попасть под перекрестный огонь.
-- Мой муж не умер. Ты это знаешь. За всем этим стоит именно он. И он
просыпается. Очень медленно, но достаточно, чтобы уже суметь дотянуться до
коекого из Круга. Достаточно, чтобы вступить в контакт с женщинами, которые
есть среди Поверженных. Они сделают для него все, эти суки. Я слежу за ними,
как только могу, но я ошибаюсь. Они ускользают. Это сражение... Оно не
такое, каким кажется. Армию повстанцев привели сюда те члены Круга, которые
находятся под влиянием моего мужа. Идиоты. Они думали, что смогут
использовать самого Властителя, чтобы разгромить меня, а потом самим
захватить власть. Всех их уже нет, но то, что они привели в движение, еще не
остановилось. Я сражаюсь не с Белой Розой, хранитель Анналов, хотя победа
над этой чепухой пришла бы сама. Я сражаюсь со старым поработителем,
Властителем. И если я проиграю, я потеряю весь мир.
Коварная женщина. Она не стала принимать вид девушки, которую постигло
горе, а играла со мной на равных, чем и завоевала мою симпатию. Она знала,
что я знаю о Властителе столько же, сколько и любой земной человек. Знала,
что я должен бояться его больше, чем ее. Ибо кто же боится женщины больше,
чем мужчины?
-- Я знаю тебя, хранитель Анналов. Я открыла твою душу и заглянула
туда. Ты сражаешься за меня потому, что твоя Гвардия приняла на себя
обязательства, которым будет следовать до конца, так как ее гордые солдаты
чувствуют, что честь их была запятнана в Берилле. Все это так, хотя
большинство из вас думает, что состоит на службе у Зла.
Зло относительно, хранитель Анналов. Ты не можешь повесить на него
табличку, ты не можешь его
потрогать, попробовать на язык или разрубить мечом. Зло зависит от
того, где стоишь ты, обвиняюще указывая пальцем. А ты своей присягой
поставил себя против Властителя. Для тебя он и есть твое Зло.
На секунду она замолчала, возможно, ожидая ответа. Но я ничего не
сказал. Это была моя собственная философия.
-- Это зло трижды пыталось тебя убить. Два раза из-за страха перед
твоим знанием и один раз -- из-за страха перед твоим будущим.
-- Моим будущим? -- я встрепенулся.
-- Поверженные иногда могут заглядывать в будущее. Возможно, они
предвидели этот разговор.
Она поставила меня в тупик. Я сидел с глупым видом.
Леди выскользнула из комнаты. Через мгновение она вернулась, держа в
руках колчан со стрелами. Подойдя к столу, она их высыпала. Стрелы были
черные, тяжелые, с серебряными наконечниками. Они были исписаны почти
невидимыми письменами. Пока я их рассматривал, она взяла мой лук и поменяла
его на другой, с точно таким же весом и натяжением. Своим великолепным видом
он полностью соответствовал стрелам. Слишком великолепен, чтобы использовать
его в качестве оружия.
-- Всегда носи это с собой, -- сказала Она мне.
-- Мне придется пустить их в ход?
-- Возможно. Завтра увидим конец всей этой эпопеи. Тот или иной конец.
Повстанцев сильно потрепали, хотя у них и остались значительные резервы. Моя
стратегия может и не оправдать себя. Если я ошиблась, выиграет мой муж. Не
повстанцы, не Белая Роза, а Властитель, эта отвратительная бестия которая не
находит себе покоя в своей могиле...
Избегая ее взгляда, я рассматривал оружие и думал, что же мне
полагается сказать, чего не слышать, что мне делать с этими инструментами
смерти и смогу ли я управиться с ними, когда настанет время..
Она знала, о чем я думаю.
-- Ты поймешь, когда. И тебе останется только сделать то, что сам
посчитаешь нужным.
Я поднял глаза, хмурясь, желая... Даже зная о том, что она. из себя
представляет, все равно желая. Может быть, эти идиоты, мои братья, были
правы.
Она улыбнулась, протянула ко мне свою невозможно совершенную руку,
сжала мои пальцы...
Я потерял память. Мне так кажется. Я не могу вспомнить ничего, что
произошло дальше. Только то, что мое сознание на секунду защелкнулось. А
когда оно расщелкнулось обратно, она все еще держала меня за руку, улыбаясь.
-- Пора, солдат, -- сказала она. -- Отдохни хорошенько.
Я поднялся как зомби и, шатаясь, двинулся к двери. Я совершенно
явственно чувствовал, что что-то пропустил. Я не оглянулся, не мог.
Шагнув из Башни в ночь, я немедленно понял, что от меня опять
ускользнуло время. Положение звезд на небе изменилось. Комета была низко.
Хорошо отдохнуть? Часы отдыха уже почти ушли.
Снаружи было тихо, прохладно, стрекотали сверчки. Сверчки. Кто в это
поверит? Я взглянул на оружие, которое она мне дала. Когда я успел положить
стрелу на тетиву? Почему? Я не помню, как взял их со стола... На мгновение я
испугался, что совсем лишился разума. Пение сверчков вернуло меня к
действительности.
Я посмотрел на вершину пирамиды. Там кто-то был. Я поднял руку. Он
ответил. Судя по манере двигаться, Элмо. Старина Элмо.
До рассвета -- пара часов. Я мог еще немного вздремнуть, если не терять
понапрасну времени.
Почти подойдя к лестнице, я испытал какое-то странное чувство. Пройдя
еще немного, я понял, в чем дело. Амулет Одноглазого! Он просто жег мне
запястье. Поверженный! Опасность!
Появившись из неровностей поверхности пирамиды, из ночи выдвинулось
черное облако. Оно раскрылось, как парус, стало плоским и двинулось в мою
сторону. Я мог ответить единственным способом -- стрелой.
Мой снаряд пробил пелену темноты. Прямо на меня оттуда хлынул длинный
вопль. В нем слышалось скорее удивление, чем ярость, скорее отчаяние, чем
боль. Пелена темноты распалась на клочья. Какая-то тень, похожая на
человеческую, стремительно метну лась через дорожку. Я посмотрел ей вслед,
так и не подумав еще об одной стреле, хотя и держал ее уже на тетиве.
Поколебавшись немного, я продолжил свой путь.
-- Что случилось? -- спросил Элмо, когда я добрался до вершины
пирамиды.
-- Не знаю, -- ответил я. -- Я действительно даже отдаленно не понимаю,
что за чертовщина сегодня происходит. Он изучающе оглядел меня.
-- Ты шатаешься на ходу. Надо отдохнуть.
-- Да, надо, -- согласился я. -- Передай Капитану. Она сказала, что
завтра -- решающий день. Победа или поражение.
Такая новость придется ему по душе. Хотя я думаю, что он хотел бы знать
исход.
-- Да-а. Они там с тобой что-нибудь сделали?
-- Не знай. Думаю, нет.
Он хотел поговорить еще, забыв о своем совете насчет отдыха. Я вежливо
прогнал его, дошел до одной из своих госпитальных палаток и свернулся
калачиком в дальнем ее углу, как раненое отлеживающееся животное. Что-то
подействовало на меня, хотя я и не могу точно определить, что. Мне нужно
было время, чтобы прийти в себя. Вероятно, больше времени, чем мне дадут.
Разбудить меня послали Гоблина. Я был в своем обычном прелестном
утреннем состоянии, когда тому придурку, кто осмелится нарушить мои сны,
угрожала кровавая месть. Не то чтобы они были слишком хороши и их нельзя
было тревожить. Наоборот, они были ужасны. Мне не произнести вслух то, что я
вытворял с парой девочек, которым должно было быть не больше двенадцати. И
заставлял их наслаждаться этим. Это отвратительно какие тени прячутся в
мозгах.
Возмущенный своими снами, я все равно не хотел вставать. Моя постель
была удивительно теплой.
-- Хочешь, чтобы я играл с тобой грубее? -- сказал Гоблин. -- Слушай,
Каркун, твоя подружка сейчас появится на пирамиде. Капитан хочет, чтобы ты
ее встретил.
-- Ну конечно.
Одной рукой я схватил сапоги, а другой откинул полог палатки.
-- Черт, сколько времени? -- прорычал я. -- Такое впечатление, что
солнце взошло уже несколько часов назад.
-- Да. Элмо подумал, что тебе надо отдохнуть. Сказал, что сегодня ночью
тебе здорово досталось.
Я заворчал, поспешно приводя себя в порядок. Я хотел умыться, но Гоблин
мне не дал.
-- Напяливай свои доспехи. Повстанцы уже двинулись.
Донесся отдаленный звук барабанного боя. Раньше у них не было
барабанов. Я спросил, в чем дело.
Гоблин пожал плечами. Он был бледен. Наверное, до него дошло мое
сообщение Капитану. Победа или поражение. Сегодня.
-- Они избрали новый совет. -- Он начал болтать, как это делают люди,
когда чем-то напуганы.
Гоблин рассказал мне историю ночной борьбы между Поверженными и о том,
каковы потери повстанцев. Ничего утешительного я не услышал. Он помог мне
надеть доспехи и оружие. Хотя кроме кольчуги я не носил ничего еще со
времени битвы за Розы. Я поднял оружие, которое дала мне Леди, и вышел
наружу. Такое великолепное утро можно увидеть крайне редко.
-- Чертовски неподходящий день для того, чтобы подохнуть, -- сказал я.
-- Ну.
-- И когда она будет здесь? Капитан хочет, чтобы когда она подъедет, мы
уже были на месте. Он любит изобразить вид полного порядка и рациональности.
-- Будет, когда будет. Нам просто сказали, что она собирается
появиться.
-- Хм.
Я оглядел вершину пирамиды. Люди занимались своими делами, готовясь к
драке. Казалось, никто не торопится.
-- Я хочу тут побродить вокруг, -- сказал я Гоблину.
Он ничего не ответил. Просто последовал за мной с хмурым выражением на
бледном лице. Он непрерывно оглядывался, следя за всем сразу. По тому, как
он держал свои плечи и как осторожно двигался, я понял, что он держит
наготове колдовство, которое можно мгновенно пустить в ход. Раньше такого не
было, и тут я осознал, что он выступает в роли моего телохранителя.
Это одновременно и льстило мне, и причиняло боль. Льстило потому, что
люди заботились обо мне, а причиняло боль потому, что это говорило о моем
бедственном положении. Я посмотрел на свои руки. Не осознавая того, я уже
положил стрелу на тетиву лука. Что-то во мне било тревогу.
Все разглядывали мое оружие, но никто не задавал вопросов. Я представил
себе, какие ходят обо всем этом слухи. Странно, что мои товарищи до сих пор
не зажали меня в угол и не допросили как следует
Повстанцы строились в боевые порядки тщательно и методично, вне
досягаемости нашего оружия. Тот, кто взял там власть в свои руки, за ночь
сумел восстановить дисциплину и выстроить целую армаду новых штурмовых
сооружений.
Наши войска оставили нижний уровень. Все, что там теперь было, -- это
распятие с корчившейся на нем фигурой. Он корчился. После всего, что ему
пришлось вынести, включая и то, что его прибили к этому кресту, оборотень
все еще был жив!
Расположение воинских частей изменилось. Лучники теперь были на третьем
уровне. Командование всем этим ярусом приняла Шелест. Союзники, те, кто
выжил на нижнем уровне, силы Ловца, короче, все стояли на втором уровне.
Ловец держал центр, Лорд Джалена -- правый фланг, а Ревун -- левый. Была
также сделана попытка восстановить стену, но она
так и осталась в ужасном состоянии. Она будет слабым препятствием. К
нам подошел Одноглазый.
-- Ребята, слышали последние новости? Я вопросительно поднял бровь.
-- Они утверждают, что нашли своего ребенка Белую Розу.
-- Сомнительно, -- подумав, ответил я.
-- Естественно. Весть из Башни говорит, что это фальшивка. Просто им
надо подстегнуть своих людей.
-- Конечно. Удивительно, как они до этого раньше не додумались.
-- Мысль дьявола, -- пискнул Гоблин. Он ткнул пальцем.
Секунду я шарил глазами прежде чем заметил мягкое свечение, которое
двигалось по проходам между подразделениями неприятеля. Оно окружало ребенка
на большой белой лошади, который держал в руках красный штандарт с вышитой
на нем белой розой.
-- Дрянное представление, -- пожаловался Одноглазый. -- Этот свет
делает вон тот парень на гнедой кобыле.
Во мне все подергивалось от страха, что в конце концов все это может
оказаться и правдой Я посмотрел на руки., подумав, был ли этот ребенок целью
для стрел Леди. Нет. Ничто не толкало меня пустить стрелу в том направлении.
На дальней стороне пирамиды я заметил Ворона с Душечкой. Пальцы их
быстро мелькали. Я направился к ним.
Ворон заметил нас, когда мы были уже в двадцати футах. Он скользнул
взглядом по моему оружию. Лицо приняло напряженное выражение. В руке его
возник нож, которым он начал чистить ногти.
Я удивился так сильно, что даже споткнулся. Эти его игры с ножом --
нервный тик. Он занимается этим, только когда сильно нервничает. Но при чем
здесь я? Я же не враг.
Лук со стрелой я сложил под мышку и поприветствовал Душечку. Она широко
улыбнулась мне и быстро обняла. Даже она сама ничего не имеет против меня.
Она попросила меня посмотреть лук. Я позволил ей разглядывать его, но из рук
не выпускал. Я просто не мог.
Ворон нервничал и ерзал, как человек, которого посадили на горячую
сковородку.
-- Какого дьявола с тобой происходит? -- спросил я. -- Ты ведешь себя
так, как будто все остальные вокруг тебя -- чумные.
Его поведение обижало. Ведь мы с ним не однажды вместе попадали в
дерьмовые ситуации, Ворон и я. У него не было причины ополчаться на меня.
Ворон сжал зубы и так сильно вогнал кончик ножа себе под ноготь, что
казалось, он должен порезаться.
-- Ну?
-- Не дави на меня, Каркун. Правой рукой я почесывал спинку Душечке,
левой крепко сжимал лук. Суставы на пальцах приобрели цвет старого льда. Я
был готов броситься на него с кулаками. Если бы не этот кинжал, у меня был
бы шанс. Он -- упрямый ублюдок, но я провел в Гвардии достаточно времени,
чтобы и самому превратиться в упрямца.
А Душечка, казалось, не обращала внимания на возникшую между нами
напряженность.
Гоблин сделал шаг вперед. Он стоял перед Вороном в такой же
воинственной позе, как и я.
-- У тебя неприятности. Ворон. Я думаю, нам лучше будет обсудить их
вместе с Капитаном.
Ворон смешался. Он понял, что в этот момент наживает себе врагов.
Гоблина чертовски трудно вывести из себя. По-настоящему вывести, а не так,
как в перепалках с Одноглазым. Глаза Ворона потухли. Он показал на мой лук.
-- Возлюбленный Леди, -- обвиняюще произнес он. Я был скорее сбит с
толку, чем разозлен.
-- Неправда, -- сказал я. -- Но что из того, если даже и так?
Он непрерывно дергался, бросая взгляды на Душечку, которая склонилась
ко мне. Ворон хотел увести ее, но не мог высказать это в приемлемых
выражениях.
-- Сначала все время подлизывался к Ловцу Душ Теперь- к Леди. Чем ты
занимаешься, Каркун? На кого работаешь?
-- Что-о?
Только присутствие Душечки удержало меня, что бы не броситься на него.
-- Достаточно, -- сказал Гоблин. Его голос был тверд, ни намека на
писк. -- Я приказываю вам обоим, прямо сейчас. Мы идем к Капитану и
обсуж-даем все это дело там. Или мы аннулируем твое членство в Гвардии,
Ворон. Каркун прав. В последнее время ты стал настоящей задницей. Нам этого
не надо. У нас и там хватает мороки. -- Он ткнул пальцем в сторону
повстанцев. Те ответили ревом труб. Дружеский разговор с Капитаном ие
состоялся.
Было очевидно, что повстанцами командует кто-то новый. Вражеские отряды
продвигались вперед медленно твердым шагом. Все они подняли щиты над
головой, образовав что-то вроде огромной черепахи и отражая большинство
наших стрел. Шелест быстро перестроилась сосредоточив огонь Охраны на этой
черепахе. Лучники дожидались, пока тяжелые установки не разрушат панцирь, а
потом открывали огонь. Конечно, эффективно но недостаточно.
Осадные башни и лестницы катились вперед так быстро как только могли их
волочить люди Охрана сделала все что смогла, но разрушила только несколько
башен Шелест не могла решить дилемму Ей приходилось выбирать между разными
целями. Она решила сосредоточиться на живой силе противника
На этот раз башни подошли ближе. Лучники повстанцев уже могли доставать
до нас Но это означало что наши лучники могли достать их А наши были более
меткими стрелками
Противник пересек ближний к нам ров, наткнувшись на массированный огонь
с обоих уровней. Их строй потерял цельность только тогда, когда они достигли
стены и сосредоточили усилия на тех местах, где их товарищи уже достигли
небольшого успеха. Затем они атаковали повсюду одновременно Их лестницы
медленно подходили все ближе Вперед рванулись солдаты с легкими трапами
Поверженные не сидели сложа руки. Они бросили против повстанцев все,
что могли. Вражеские колдуны
постоянно противостояли им и несмотря на свои потери в основном делали
это успешно. Шелест не участвовала в этой войне колдунов. Она была слишком
занята.
Появилась Леди со своими спутниками. Меня призвали опять. Я взобрался
на свою лошадь и присоединился к ним, держа на коленях свой лук.
Они все напирали и напирали. Я случайно взглянул на Леди. Она
оставалась той же ледяной королевой, не выражавшей совершенно никаких
чувств.
Повстанцы завоевывали все новые плацдармы Они вырвали целые секции
деревянной стены. Люди с лопатами бросали землю, сооружая естественные
лестницы. Деревянные же сооружения продолжали свое продвижение, хотя
подойдут они еще не скоро.
Единственным островком мира и тишины оставалось место вокруг распятого
оборотня. Атакующие держались от него подальше.
Войска Лорда Джалены дрогнули. Наши солдаты готовы были бежать даже
видя за собой высоченную стену
Леди сделала знак рукой. Наемник пришпорил коня и поскакал к краю
пирамиды. Он проехал мимо людей Шелест и остановился у края стены, над
подразделениями Джалены. Поверженный поднял копье. Его наконечник ярко
сверкнул. Не знаю почему, но войска Джалены воспряли духом, сплотились и
начали теснить повстанцев назад.
Леди взмахнула рукой налево. Трещина помчалась по дорожке, как
сорвиголова, дуя в свой рог. Рев повстанческих труб утонул в его серебряном
гласе. Она миновала войска, стоявшие на третьем уровне, и бросила свою
лошадь прямо вниз со стены. Такое падение убило бы любую лошадь. А эта,
тяжело приземлившись, удержала равновесие, подала назад и торжествующе
заржала, когда Трещина в очередной. раз дунула в рог. Как и на правом
фланге, войска здесь воспряли духом и начали теснить повстанцев.
Вверх по стене скользнула небольшая синеватая тень и двинулась дальше
назад, к основанию пирамиды. Она двигалась к Башне. Ревун. Я нахмурился. Это
меня озадачило. Он что, отлучался?
Сражение сконцентрировалось в центре. Ловец яростно сражался, пытаясь
удержать оборону.
Я услышал какой-то шум сзади, оглянулся и увидел, что к Леди
приближается Капитан. Он ехал верхом. Сзади было еще несколько лошадей. У
меня екнуло сердце. Она решила произвести кавалерийскую атаку?
Трещина и Наемник здорово помогли, но этого оказалось недостаточно. Им
удалось укрепить оборону только до подхода осадных лестниц.
Мы теряли еще один уровень. Медленней, чем я ожидал, но мы его теряли.
Оттуда спаслось не более тысячи человек. Я посмотрел на Леди. Ее лицо
сохраняло бесстрастное выражение, но я чувствовал, что она неразочарована.
Шелест поливала стрелами движущиеся внизу массы людей, огонь баллист
сметал сотни человек.
Над пирамидой опять проползла тень. Я поднял глаза. Над противником
плыл ковер Ревуна. На нем были какие-то люди, которые сбрасывали вниз шары
величиной с голову. Те тяжело падали в массу повстанцев, не производя
никакого видимого эффекта. Ковер скользнул в направлении вражеского лагеря,
разбрасывая эти бессмысленные штуки.
В течение часа повстанцы заняли прочные позиции на третьем уровне, и
еще час им понадобился, чтобы собрать здесь достаточно людей для продолжения
штурма. Шелест, Трещина, Наемник и Ловец нещадно молотили их. Прибывающие
войска карабкались по горам тел своих товарищей, пытаясь добраться до
вершины.
Ревун продолжал свое занятие в районе вражеского лагеря. Сомневаюсь,
чтобы там вообще кто-нибудь был. Все столпились у подножия пирамиды, ожидая
своей очереди пойти на нас в атаку.
Самозваная Белая Роза находилась в районе второго рва, окруженная
сиянием и новым повстанческим советом. Они ничего не предпринимали, вступая
в действие только тогда, когда кто-нибудь из Поверженных начинал
использовать свою колдовскую силу Хотя против Ревуна они не приняли никаких
мер. Скорее всего, они ничего и не могли с ним сделать.
Капитан к чему-то готовился... Он выстраивал всадников вдоль фронта
пирамиды. Мы все-таки собирались атаковать! Что за глупость!
Мой верный не должен бояться, -- прозвучало у меня в ушах. Я повернулся
к Леди. Она смотрела на меня холодно, по-царски. Я отвернулся.
Это продолжалось недолго. Наши солдаты отложили луки и бросили тяжелое
вооружение. Они помогали друг другу карабкаться на последнюю стену Внизу, на
поле боя, вся эта орда пришла в движение. Но оно казалось очень медленным и
нерешительным Сейчас им надо было очертя голову ринуться вперед, сметая нас
всех, и ворваться в Башню до того, как закроются ворота...
Ревун несся назад, из лагеря повстанцев, двигаясь в дюжину раз быстрее,
чем любая лошадь. Я смотрел, как над нами проходит большой ковер, даже
сейчас я не мог сдержать благоговейного страха. На мгновение он закрыл собой