Страница:
командира.
Новость, словно ласточка, облетела округу. Из единственного каменного
домика вышел офицер, на ходу запахивая одежду. Глаза его сделались круглыми,
и он брякнулся в поклоне перед принцем.
Прабриндрах рявкнул:
- Поднимитесь! Мне сейчас не до ваших церемоний.
Офицер встал, бормоча приветствия.
- Обо мне забудьте, - пробурчал принц. - Вот он - главный, я всего лишь
его спутник. Так что к нему и обращайтесь.
Офицер повернулся к Костоправу:
- Польщен честью. Освободитель. Мы считали вас мертвым.
- Я и сам так думал. Какое-то время. Мы с принцем присоединяемся к
вашему отряду. Пока что мы можем действовать свободно, но очень скоро за
нами со стороны будет следить некая зловещая сила.
Он был уверен, что наблюдение пока не началось, потому что за все время
поездки ему не попалось ни одной вороны.
- Когда те, кто охотится за нами, появятся снова, надо, чтобы они не
смогли отличить нас от ваших воинов, - Так вы скрываетесь?
- В какой-то степени - да. - Костоправ объяснил ситуацию в целом:
где-то вдаваясь в подробности, где-то умалчивая, главным же образом, он дал
понять, что их преследует могущественный враг и, возможно, судьба всего
Таглиоса будет зависеть от того, насколько им удастся сохранить свое
инкогнито, пока они не присоединятся в Дежагоре к Госпоже.
- Первое, что вам следует сделать, - сказал он офицеру, - это принять
меры к тому, чтобы никто из ваших людей не разговаривал с посторонними. Наше
присутствие должно стать запретной темой. У врагов повсюду уши. И глаза,
которые не обязательно принадлежат человеку. Бродячая собака, птица, тень
могут передавать информацию. Это необходимо понять всем. О нас - ни слова.
Мы, со своей стороны, изменим имена и станем рядовыми воинами.
- Я не совсем понимаю вас.
- Сомневаюсь, что это можно объяснить. Пусть доказательством того, что
я вам только что сказал, послужит само наше появление здесь. Я вернулся, я
вырвался из плена и хочу присоединиться к основной части войска. Один я это
сделать не могу, даже если изменю свой внешний вид. Есть ли среди ваших
людей те, кто умеет ездить верхом?
- Несколько человек. - Офицер был озадачен.
- Этих лошадей необходимо отогнать к новой крепости. Было бы
замечательно, если бы это удалось сделать до того, как начнется охота. Они
выдают нас с головой. Конные должны изменить облик и не делать ни одной
остановки в пути.
До этого Костоправ ни слова не обронил о своих планах - он боялся
подслушивания, однако сейчас принц мгновенно уловил суть дела.
- Так вы собираетесь отправиться с этим отрядом в Дежагор?
- Да. Вы и я будем в нем рядовыми стрелками. Принц простонал:
- Но ходить пешком я привык еще менее, чем ездить верхом.
- - А у меня растянута лодыжка. Мы пойдем медленно. - Говоря все это.
Костоправ осматривался вокруг - не подслушивает ли их кто. Затем он опять
заговорил с офицером, настойчиво пытаясь объяснить, что стрелки должны вести
себя чрезвычайно незаметно. Пока не найдут армию Госпожи. Малейшая
оплошность могла стоить жизни. Казалось, что Хозяева Теней пустили все силы
- человеческие и колдовские - на то, чтобы уничтожить его, принца, и всех,
кто окажется рядом.
В какой-то мере так оно и было.
Офицер призвал добровольцев отогнать жеребцов, внушив им, что
необходимо доставить лошадей быстро, при этом никому не говорил, куда
отправились Костоправ и принц.
Костоправ вздохнул:
- Чувствую себя уже хоть в некоторой безопасности. Принесите мне тюрбан
и шадаритские одежды. И что-нибудь, что могло бы сделать руки и лицо
смуглыми. Вы, принц, больше похожи на гуннита.
Через полчаса их уже можно было принять обычных стрелков, если не брать
во внимание акцент. Костоправ взял имя Нарайян Сингх. Половина шадаритов
носили это имя. Принц назвался Абу ал-Кадром. Он полагал, что это избавит
его от излишнего внимания окружающих, так как, судя по имени, в нем были
смешаны крови Гунни и Ведны, что, в свою очередь, означало
незаконнорожденного сына матери-гуннитки.
- Никто, находясь в здравом уме и памяти, не подумает, что Прабриндрах
Драх мог бы до этого унизиться.
- Может, и так, - хмыкнул Костоправ. - Отдохните немного. Вот вам
лошадиная мазь для мозолей. Мы скоро выйдем.
Дня полтора спустя в угрюмом молчании, готовые ко всему на свете,
стрелки пересекли реку. Костоправ испытывал страх и одновременно радостное
волнение. Интересно, как встретит его Госпожа, ведь она считает его мертвым?
Он боялся и ждал этой встречи.
Длиннотень не спал шесть дней, борясь с тем колдовским недугом, который
пожирал плоть и душу Ревуна. Он одержал победу, но с большим трудом. А потом
рухнул без сил.
Тенелов был очень старым городом, хранилищем древних знаний, часть
которых оставалась скрытой, часть была известна лишь Длиннотени, который
грабил библиотеки города и избавлялся от всех, кому было известно то, что
удалось разузнать ему.
Среди легенд долины, зародившихся задолго до основания города, была и
легенда о Копьях Страсти. Согласно ей, наконечники копий были вылиты из меча
короля демонов. Короля сожрала Кина во время великой битвы Света и Тьмы.
Душа короля демонов хранилась в стали, вошедшей в сплав наконечников восьми
копий. Она томилась в плену у металла все время, пока Кина, спала. Ходила
легенда и о древках. Два, считалось, сделаны из костей ног самой Кины после
того, как она погрузилась в свой вечный сон. Еще одно, говорили, было
когда-то фаллосом Правителя Тьмы, отрубленным Киной во время великой битвы.
Остальные же были из дерева, в котором богиня братской любви Рави-Лемна
спрятала душу незадолго до того, как напали Волки Тьмы и пожрали ее. Это
случилось уже после того, как появился Человек. Если бы Богам Света и
удалось воссоздать Рави-Лемну заново из содержимого желудков ненавистных
волков, то души у нее не было бы. Душу они вернуть не могли, пока Кина
спала.
Каждый из Свободных Отрядов Хатовара - с тех пор как они ворвались в
мир, чтобы вызвать Год Черепов, - охотился за одним из Копий. Но кто их
направил?
На этот вопрос Длиннотень с уверенностью ответить не мог. Был ли это
бродячий призрак спящей Кины? Или Боги Света, стремившиеся возродить
Рави-Лемну? Или кто-нибудь еще?
Летописцы древности зафиксировали возвращение всех Отрядов, за
исключением одного - Черного, который утратил свое прошлое и бесцельно
бродил на протяжении многих веков, пока наконец не был избран Капитан,
которому захотелось узнать о его корнях.
Длиннотень о Копьях знал очень мало, однако Ревун и Душелов имели
кое-какие сведения на этот счет. Но никто не имел понятия, что знамя Черного
Отряда, пропавшее в битве при Дежагоре, было чем-то большим, чем реликвия,
сохранившаяся с прежних времен.
И вот оно появилось в Таглиосе в руках какого-то телохранителя.
Возвращение Копья стало одной из самых насущных задач Длиннотени. Как
только Ревун поправится, он пошлет его за Копьем. А сам тем временем
выпотрошит все сведения из своей пленницы. Но первое, что он сделал, когда
залечил раны Ревуна, - это отоспался.
Пять дней у беса Жабомордого ушло на розыски его госпожи. Потом он
дождался минуты, когда внимание хозяина Вершины будет отвлечено, и проник
внутрь крепости. Он вошел, дрожа от страха. Длиннотень был могущественным
колдуном, которого боялись все демоны.
Его появление прошло незамеченным. Заклятия вокруг Вершины охраняли ее
от Теней с юга. Он нашел свою госпожу в темном подвале крепости, а ее
одурманенное сознание - в глубинах ее мозга, в ее собственной темнице.
Он задумался: то ли забыть о ней, то ли помочь и, может быть, даже
завоевать свободу для себя. В конце концов, освобождать ее не входило в круг
обязанностей, объявленных ею.
Он устроился рядом, прокусил ей горло и выпил кровь. Потом пополоскал
это все во рту и влил кровь обратно в горло.
Медленно она пробудилась и, поняв, что он делает, дала ему закончить.
Он закрыл рану.
- Ревун. Где я?
- В Вершине.
- С какой стати?
- Они приняли вас за вашу сестру. Она с горечью рассмеялась:
- Значит, я хорошая актриса.
- Да.
- А где она?
- Последний раз ее видели возле Дежагора. Я искал вас неделю.
- И они ее не увидели? Значит, она стала сильнее. Как насчет
Костоправа?
- Я искал вас.
- Найди его. Я хочу получить era обратно. Я не могу позволить ему
встретиться с моей сестрой. Сделай все необходимое, чтобы этого не
случилось.
- Мне запрещено отнимать жизнь.
- Тогда все, что угодно, лишь бы они не были вместе.
- Вам здесь помощь не нужна?
- Я справлюсь... Ты можешь здесь свободно бродить?
- В общем - да. Кое-какие места закрыты заклятиями, которые наложил
Длиннотень, и только он может через них проникать.
- Обыщи место. И расскажи мне, кто чем занят. А затем найди Костоправа
и мою сестру.
Бес вздохнул. Вот она, хозяйская благодарность.
Она заметила его вздох.
- Сделаешь это - и ты свободен. Навсегда.
- Слушаюсь! Меня уже нет.
Душелов ждала, когда появятся похитители. Вот им будет сюрприз! И все
это время она слышала, как на равнине что-то шепчет темнота. Она разобрала
кое-какие слова и почувствовала тот самый страх, который так мучил
Длиннотень.
Не могла она сидеть просто так, как паук, поджидающий свою добычу в
засаде. Длиннотень и Ревун спали. Надо идти.
Нижняя часть замка была погружена в темноту. Это удивило ее. Длиннотень
боялся темноты. Душелов взбиралась медленно, боясь засад, но ни на одну не
натолкнулась. Приближаясь к источнику света, она все больше нервничала.
Неужели в крепости никого нет? Что-то не так. Она расширила диапазон своих
восприятий, но так ничего и не уловила. Вперед, наверх. Опять ничего. Где же
воины? Их тут должны быть тысячи, бегающих, как кровь по жилам.
Она выяснила, где выход. Нужно было спуститься вниз по лестнице, чтобы
добраться до него. Уже на середине пути ее атаковала целая свора
коричневатых типов с жуткими алебардами в руках, в деревянных доспехах и
странных, украшенных орнаментом шлемах в форме животных.
Она вспомнила заклинание, которое могло сократить ее в размерах.
Полетели разноцветные искры. Что-то огромное, безобразное, алчущее,
вырвавшись из неведомого чрева, понеслось по крепости. От звуков, издаваемых
им, стыла кровь. Послышались крики. Но оно было быстрее и проворнее людей.
Душелов вышла в ночь, покрывающую Вершину, словно одеяло.
- Это их развлечет. - Она со злостью посмотрела на север. Впереди был
долгий путь.
Мост, который по моему приказу строили, был еще не завершен, но мы,
спешившись, все-таки прошли по нему, а лошадей воины провели через брод. Мое
решение носило символический характер - просто я хотела подбодрить
строителей.
На Нарайяна это произвело впечатление, а Рам остался равнодушным,
заметив только, что неплохо пересечь реку, не замочив ног. Он еще не
понимал, как важен был мост.
Из-за моей тошноты мы ехали до Гойи дольше, чем я предполагала. Время
поджимало. Нарайян был готов запаниковать, но мы сумели добраться до
Священной рощи вечером накануне Фестиваля. Я до смерти устала. И сказала
Нарайяну:
- Займитесь приготовлениями. Я на ногах не держусь.
Он тревожно посмотрел на меня. А Рам сказал:
- Вам действительно нужно посоветоваться с Доктором, Госпожа. И как
можно скорее.
- Я это уже решила. Когда мы тут закончим, мы отправимся на север. Я не
могу это дальше терпеть.
- А дожди?..
Скоро наступит сезон дождей. Если мы задержимся в Таглиосе, мы вернемся
к Мейну, когда вода в нем начнет подниматься. И так уже каждый день
накрапывал дождик.
- Будет мост. Может, нам и придется идти пешком, однако перебраться на
другой берег мы сможем.
Нарайян коротко кивнул:
- Я поговорю с жрецами. Проследите, чтоб она отдохнула. Рам. Обряд
посвящения может быть утомительным.
Я впервые услышала о том, что мне, как и всем, придется пройти обряд
посвящения. Меня это разозлило, но из-за усталости я не стала спорить.
Просто лежала, а Рам готовил тем временем еду. Явилось несколько джамадаров,
чтобы выразить свое почтение. Рам их прогнал. Больше никто не приходил. К
тому моменту на меня накатила такая апатия, что не было сил даже спросить
Рама, имело ли отсутствие жрецов какое-нибудь значение.
Краем зрения я уловила какое-то движение, кто-то наблюдал за мной.
Повернувшись, я на мгновение увидела его лицо.
Это был не Душила. Я не видела этого лица с кануна той битвы, которая
унесла у меня Костоправа. Жабомордый - кажется, так его знали. Бес. Что он
там делал?
Я не могла его схватить. Слишком была слаба. Все, что я могла, - это
постараться о нем не забыть. Поев, я сразу уснула.
***
Меня разбудили барабаны. Гулкие барабаны, из тех, в которые бьют
кулаками или ладонями. Бум! Бум! Бум!
Ни минуты перерыва. Рам сказал, что так будет до следующего утра. К ним
присоединились другие, еще более гулкие. Я смотрела на них с грубого лежака,
который соорудил для меня Рам. Один гудел недалеко. Человек бил в барабан
деревянными палками длиной в четыре фута. Со всех четырех сторон били
барабаны, Внутри храма тоже. Рам уверил меня в том, что храм очистили и
освятили заново.
Мне было все равно. В жизни не было так плохо. Ночь состояла из
сплошных кошмаров, в которых весь мир был терзаем проказой в последней
стадии. И мои ноздри все еще ощущали запах. Мутило от этого невыносимо.
Рам предчувствовал, что мне будет плохо. Может, наблюдал за мной, пока
я спала, и по тому, как я металась, понял, что наутро меня станет мучить
дурнота. Не знаю. Но он установил загородку, чтобы избавить меня от
любопытных.
Когда пришел Нарайян, самое худшее уже было позади.
- Если вы и после этого откажетесь от врача, Госпожа, я сам отволоку
вас в Таглиос. Совершенно пет оснований подвергать себя такой опасности -
Да, конечно. Можете не сомневаться.
- Мне бы этого хотелось, Вы дороги мне. Вы - наше будущее.
В храме послышалось пение.
- А почему теперь все по-другому?
- Слишком много людей. Церемонии, посвящения. Но вам до вечера ничего
делать не придется. Отдохните. И если церемония окажется утомительной, то
будете отдыхать и завтра.
Лежи себе да полеживай. Ничего не делай. Это уже само по себе
утомительно. Я и вспомнить не могла, было ли время, когда я могла позволить
себе вот так лежать. Как только тошнота отступила, я попыталась
поупражняться в магии.
Казалось, мои способности сами собой возвращаются. Теперь я была почти
готова потягаться в силе с Копченым.
Но радость без неприятностей не бывает. Весь азарт пропал, когда,
оторвав взгляд от сложенных рук, я поймала себя на том, что погрузилась в
свои кошмары прямо посреди белого дня.
Вокруг меня была роща и в то же время - одна из жутчайших картин из
моего сна. И роща, и этот пейзаж казались не совсем реальными. И вместе с
тем они были материальны.
Я шла из пещер смерти в долину смерти. Я Том бывала редко. Эта долина
связывалась в сознании с битвой, в которой Кипа пожирала орды демонов
Огромная черная фигура прыгала по равнине. Движения ее напоминали танцы
гуннитов Каждый шаг фигуры сотрясал равнину. Я чувствовала, как дрожит
земля, словно при землетрясении.
Тело было голым. Облик был мало похож на человеческий - четыре руки и
восемь грудей. В каждой руке было зажато что-то, что сеяло смерть и
ненависть. На шее болталось ожерелье из детских черепов. А на поясе висели
связки чего-то похожего на сушеные бананы - вначале я решила, что это были
отрезанные пальцы рук, но когда она подошла поближе, оказалось, что это
отрубленные и вполне дееспособные фаллосы.
Голый череп был больше похож на яйцо, чем на человеческую голову. Ее
всю можно было принять за чудовищное насекомое, если бы не рот как у
плотоядного животного. По подбородку стекала кровь. Огромные глаза горели
огНем. Затхлый запах смерти сопутствовал ей. Этот жуткий призрак потряс
меня. Откуда-то появился Костоправ с обычным самоуверенно-саркастическим
выражением лица.
Хлопотливая старушка готовится принять ванну после векового сна Может,
даже почистит зубы.
Эта фраза прозвучала столь неожиданно, что я оглянулась вокруг Может,
кто-то другой произнес эти слова?
Я была одна. Просто все это было в духе Костоправа. Посмотрев перед
собой снова, я поняла, что призрак исчез. И вздрогнула.
Запах еще был здесь. Он не был воображаемым Какой-то человек, идущий
мимо, вдруг остановился как вкопанный. Принюхался. Выражение лица у ,него
было странным, и он поспешил прочь. Я снова вздрогнула.
Неужели так оно и будет? Эти кошмары во сне и наяву?
Меня опять передернуло. Я напугана. Чтобы противостоять подобной силе,
одной моей воли было мало.
В этот день запах возвращался несколько раз. Призрака, слава Богу, не
было.
***
Явился Нарайян, сказать, что время пришло. Я с утра не видела его. А он
меня. Он как-то странно посмотрел на меня. Я спросила:
- В чем дело?
- Есть кое-что... Может, это аура? Да. Вы ощущаете все вокруг, как
подобает Дщери Ночи. - Он смутился. - Посвящения начнутся через час. Я
говорил со жрецами. До сих пор ни одна женщина не входила в наш круг. Таких
случаев не было. Они решили, что вам придется пройти то же, что и всем
остальным.
- Надеюсь, это не...
- - В тот момент, когда Кипа подвергает посвящаемых испытанию, они
должны стоять перед ней обнаженными.
- Понятно. - Я, мягко говоря, была не слишком взволнована этой
перспективой, однако мои возражения были продиктованы скорее самолюбием,
нежели целомудрием.
Выглядела я ужасно. Я была похожа; на голодающего. Руки, ноги
вытянулись, живот торчит.
С тех пор как покинули Дежагор, мы ели редко. Я думала. В сущности, у
меня не оставалось выбора. Если я откажусь раздеться, вряд ли мне дадут
выйти отсюда живой.
А Душилы были мне Нужны. Я связывала с ними свои планы.
- Раз надо - сделаю.
Нарайян почувствовал облегчение:
- Вам не придется обнажать себя перед всеми.
- Нет? Только перед жрецами, джамадарами, а также остальными
посвященными и всеми, кто будет так или иначе участвовать в представлении?
- Будет всего шесть посвящаемых - минимальное число, по традиции. А
также один высокопоставленный жрец, его помощник и один джамадар, который
будет главным Душилой. Ему дано указание устранять любого, кто посмеет
оторвать взгляд от пола. Этих трех вы можете выбрать сами, если хотите.
Странно.
- - С чего такая забота? Нарайян шепнул мне:
- Мне не следует этого говорить. Но мнения разделились в вопросе,
являетесь ли вы и вправду Дщерью Ночи. Те, кто верит, полагают, что вы
убьете и жреца, и его помощника, и главного Душилу после того, как обряд
будет закончен. И они хотят, чтобы этому риску подверглось как можно меньшее
число людей.
- А как насчет остальных?
- Они забудут о том, что видели.
- Понятно.
- Я буду среди читающих мантры как ваш поручитель.
- Понятно. - Интересно, а что случится с ним, если я провалюсь? - Кто
эти трое - меня не волнует.
Он усмехнулся:
- Отлично, Госпожа. Вам следует подготовиться. Рам, помоги мне опять
установить загородку. Госпожа, вот одеяние, которое вам следует надеть,
перед тем как предстать перед богиней, - Он передал мне белый узел.
"Одеяние" выглядело так, словно им пользовались целый век и ни разу не
чистили и не чинили его.
Я начала готовиться.
Внутри храм изменился. Мутным красным пламенем горели факелы, свет их
отбрасывал тени, которые плясали на безобразных барельефах храма. Появился
огромный идол. Он очень напоминал того, что мне привиделся, хотя имел
головной убор, богато украшенный золотом, серебром и драгоценными камнями.
Глаза заменяли неограненные рубины, клыки были из хрусталя.
Под левой, чуть приподнятой ногой лежали три головы. Жрецы оттаскивали
в сторону труп, когда вошла моя группа посвящаемых. Мертвеца, судя по всему,
перед тем как обезглавить, подвергали пыткам.
По обе стороны лицом вниз лежало по десять человек. Между группами
посвящаемых был проход в четыре фута шириной. Я узнала Нарайяна по спине.
Двадцать человек беспрерывно бубнили маятры.
- О Кипа, приди в мир, чтобы излечить своих детей. Мы ждем тебя, о паша
Великая Мать. - Слова едва можно было различить, так быстро они все говорили
Я была последней. Главный Душила занял место в проходе позади меня, в руках
у него был черный румель. Подозреваю, что главной его целью было остановить
тех, кто смалодушничает, а вовсе не тех читающих мантры, которым вздумается
взглянуть тайком па меня.
Между читающими мантры и помостом, на котором стоял идол, было
свободное пространство в двадцать футов. Головы были на уровне глаз стоящих.
Две из них, казалось, наблюдали за нашим приближением. Третья была повернута
к Кипе, причем нос находился в нескольких дюймах от когтей ее ноги.
Справа от меня, у высокой стойки, поддерживающей несколько золотых
сосудов, стояли два жреца.
Церемония началась. Посвящаемый подходил к определенной отметке,
сбросив одежду, переходил к другой и, подвергая себя самоистязаниям,
бормотал ритуальные заклинания. В заклинании излагалась просьба
посвящаемого, чтобы Кипа приняла его поклонение. В последнем, то есть в моем
случае, я обращалась к ней как дочь. Но стоило мне произнести свои слова,
как поднялся ветер. И в храме появилось что-то постороннее: холодное,
алчущее, пахнущее мертвечиной. Помощник жреца подскочил Такого прежде не
случалось.
Мы все, кто проходил обряд посвящения, встали и преклонили колени,
положив ладони на бедра. Главный жрец пробормотал какую-то молитву на
неизвестном языке, не таглианском, и не похожую на мантры Душил. Он
представил нас идолу, словно идол и был самой Киной. И пока верховный жрец,
завывая, читал заклинания, его помощник лил темную жидкость из высокого, с
узким горлышком сосуда в другой, похожий на соусницу. Закончив бормотать,
главный жрец совершил освящающие движения над "соусницей" и, приподняв ее и
показав богине, прошел к концу шеренги посвящаемых. Приложив к губам
будущего Душилы сосуд, влил в него часть жидкости. Посвящаемый, не открывая
глаз, проглотил.
Следующий пил с открытыми глазами и подавился. Жрец на это никак не
отреагировал, равно как не отреагировал и тогда, когда то же самое произошло
еще с двумя посвящаемыми.
Наступила моя очередь.
Нарайян - лжец. Подготавливая меня, он сказал мне, что весь обряд
построен на иллюзии. Ничего подобного. В сосуде была кровь, к которой
добавили какое-то зелье, отчего жидкость пахла травой и обладала горьким
привкусом. Была ли эта кровь человеческой? Не знаю. Наверняка мы не случайно
оказались свидетелями того, как перед тем отсюда утащили труп. Явно имелся
расчет на то, что подобная мысль придет нам в голову.
Я прошла через это. Ничего подобного мне до сих пор испытывать не
приходилось, но со мной случались вещи и похлеще. И выдерживала я их стойко
и мужественно. Я сказала себе, что вот-вот овладею самой смертоносной силой,
когда-либо существовавшей в мире.
Нечто постороннее снова пришло в движение. Оно, наверное, могло бы
подчинить меня себе.
Главный жрец передал сосуд помощнику, который поставил его на стойку и
начал читать мантры.
Вдруг огни погасли.
В храме стало совсем темно. Я испугалась. Показалось, что произошло
нечто из ряда вон выходящее. Но никто по этому поводу не волновался, и я
решила, что это обычный элемент обряда.
Тьма держалась полминуты. В какой-то момент раздался крик, в котором
были слышны отчаяние и ярость.
Свет появился так же внезапно, как и исчез.
Я была сражена.
Воспринимать все это спокойно было трудно.
Осталось только пять посвященных. Идол пришел в движение. Та нога, что
была приподнята, опустилась и размозжила одну из голов, Затем поднялась
вторая нога. Под ней оказалось тело человека, который стоял вторым слева от
меня. В одной из рук идола болталась голова, которую он держал за волосы. На
губах, подбородке и клыках была кровь, а глаза сверкали.
Как это им удалось? Может, внутри идола был какой-то механизм? Кто
совершил убийство жрец и его помощник? Тогда им пришлось подсуетиться.
Жрецы, казалось, тоже были сражены. Главный жрец метнулся к груде
одежды, кинул какое-то одеяние мне и тут же опять встал на место. Затем,
пробормотав какую-то короткую маитру, вскричал:
- Она явилась! Она с нами. Слава Кине, которая послала свою Дщерь
встать в наши ряды.
Я прикрыла наготу.
Обычный ход событий был каким-то образом нарушен. Результат привел
жрецов в экстаз и в то же время в растерянность: что делать дальше?
А что делает человек, когда сбывается давнее пророчество? Лично мне не
приходилось встречать жреца, который бы искренне верил в то, что увидит чудо
воочию. Для них чудеса как вино - чем старее, тем лучше.
Они решили сократить ритуал и перейти непосредственно к празднованию.
Это означало, что посвященные получали благословение, миновав стадию
испытания Киной. А также то, что человеческих жертв больше не будет. Сама
того не ведая, я спасла жизнь двадцати пленникам Душил, которых
предполагалось подвергнуть пыткам и убить этой же ночью. Жрецы освободили
их, чтобы те сообщили миру о реальном существовании Душил и о появлении их
мессии. А те, кто не поторопится прийти к Кине, будут уничтожены в Год
Черепов. Костоправ назвал бы их сворой.
Нарайян отвел меня назад к огню, приказав Раму гнать без разговоров
Новость, словно ласточка, облетела округу. Из единственного каменного
домика вышел офицер, на ходу запахивая одежду. Глаза его сделались круглыми,
и он брякнулся в поклоне перед принцем.
Прабриндрах рявкнул:
- Поднимитесь! Мне сейчас не до ваших церемоний.
Офицер встал, бормоча приветствия.
- Обо мне забудьте, - пробурчал принц. - Вот он - главный, я всего лишь
его спутник. Так что к нему и обращайтесь.
Офицер повернулся к Костоправу:
- Польщен честью. Освободитель. Мы считали вас мертвым.
- Я и сам так думал. Какое-то время. Мы с принцем присоединяемся к
вашему отряду. Пока что мы можем действовать свободно, но очень скоро за
нами со стороны будет следить некая зловещая сила.
Он был уверен, что наблюдение пока не началось, потому что за все время
поездки ему не попалось ни одной вороны.
- Когда те, кто охотится за нами, появятся снова, надо, чтобы они не
смогли отличить нас от ваших воинов, - Так вы скрываетесь?
- В какой-то степени - да. - Костоправ объяснил ситуацию в целом:
где-то вдаваясь в подробности, где-то умалчивая, главным же образом, он дал
понять, что их преследует могущественный враг и, возможно, судьба всего
Таглиоса будет зависеть от того, насколько им удастся сохранить свое
инкогнито, пока они не присоединятся в Дежагоре к Госпоже.
- Первое, что вам следует сделать, - сказал он офицеру, - это принять
меры к тому, чтобы никто из ваших людей не разговаривал с посторонними. Наше
присутствие должно стать запретной темой. У врагов повсюду уши. И глаза,
которые не обязательно принадлежат человеку. Бродячая собака, птица, тень
могут передавать информацию. Это необходимо понять всем. О нас - ни слова.
Мы, со своей стороны, изменим имена и станем рядовыми воинами.
- Я не совсем понимаю вас.
- Сомневаюсь, что это можно объяснить. Пусть доказательством того, что
я вам только что сказал, послужит само наше появление здесь. Я вернулся, я
вырвался из плена и хочу присоединиться к основной части войска. Один я это
сделать не могу, даже если изменю свой внешний вид. Есть ли среди ваших
людей те, кто умеет ездить верхом?
- Несколько человек. - Офицер был озадачен.
- Этих лошадей необходимо отогнать к новой крепости. Было бы
замечательно, если бы это удалось сделать до того, как начнется охота. Они
выдают нас с головой. Конные должны изменить облик и не делать ни одной
остановки в пути.
До этого Костоправ ни слова не обронил о своих планах - он боялся
подслушивания, однако сейчас принц мгновенно уловил суть дела.
- Так вы собираетесь отправиться с этим отрядом в Дежагор?
- Да. Вы и я будем в нем рядовыми стрелками. Принц простонал:
- Но ходить пешком я привык еще менее, чем ездить верхом.
- - А у меня растянута лодыжка. Мы пойдем медленно. - Говоря все это.
Костоправ осматривался вокруг - не подслушивает ли их кто. Затем он опять
заговорил с офицером, настойчиво пытаясь объяснить, что стрелки должны вести
себя чрезвычайно незаметно. Пока не найдут армию Госпожи. Малейшая
оплошность могла стоить жизни. Казалось, что Хозяева Теней пустили все силы
- человеческие и колдовские - на то, чтобы уничтожить его, принца, и всех,
кто окажется рядом.
В какой-то мере так оно и было.
Офицер призвал добровольцев отогнать жеребцов, внушив им, что
необходимо доставить лошадей быстро, при этом никому не говорил, куда
отправились Костоправ и принц.
Костоправ вздохнул:
- Чувствую себя уже хоть в некоторой безопасности. Принесите мне тюрбан
и шадаритские одежды. И что-нибудь, что могло бы сделать руки и лицо
смуглыми. Вы, принц, больше похожи на гуннита.
Через полчаса их уже можно было принять обычных стрелков, если не брать
во внимание акцент. Костоправ взял имя Нарайян Сингх. Половина шадаритов
носили это имя. Принц назвался Абу ал-Кадром. Он полагал, что это избавит
его от излишнего внимания окружающих, так как, судя по имени, в нем были
смешаны крови Гунни и Ведны, что, в свою очередь, означало
незаконнорожденного сына матери-гуннитки.
- Никто, находясь в здравом уме и памяти, не подумает, что Прабриндрах
Драх мог бы до этого унизиться.
- Может, и так, - хмыкнул Костоправ. - Отдохните немного. Вот вам
лошадиная мазь для мозолей. Мы скоро выйдем.
Дня полтора спустя в угрюмом молчании, готовые ко всему на свете,
стрелки пересекли реку. Костоправ испытывал страх и одновременно радостное
волнение. Интересно, как встретит его Госпожа, ведь она считает его мертвым?
Он боялся и ждал этой встречи.
Длиннотень не спал шесть дней, борясь с тем колдовским недугом, который
пожирал плоть и душу Ревуна. Он одержал победу, но с большим трудом. А потом
рухнул без сил.
Тенелов был очень старым городом, хранилищем древних знаний, часть
которых оставалась скрытой, часть была известна лишь Длиннотени, который
грабил библиотеки города и избавлялся от всех, кому было известно то, что
удалось разузнать ему.
Среди легенд долины, зародившихся задолго до основания города, была и
легенда о Копьях Страсти. Согласно ей, наконечники копий были вылиты из меча
короля демонов. Короля сожрала Кина во время великой битвы Света и Тьмы.
Душа короля демонов хранилась в стали, вошедшей в сплав наконечников восьми
копий. Она томилась в плену у металла все время, пока Кина, спала. Ходила
легенда и о древках. Два, считалось, сделаны из костей ног самой Кины после
того, как она погрузилась в свой вечный сон. Еще одно, говорили, было
когда-то фаллосом Правителя Тьмы, отрубленным Киной во время великой битвы.
Остальные же были из дерева, в котором богиня братской любви Рави-Лемна
спрятала душу незадолго до того, как напали Волки Тьмы и пожрали ее. Это
случилось уже после того, как появился Человек. Если бы Богам Света и
удалось воссоздать Рави-Лемну заново из содержимого желудков ненавистных
волков, то души у нее не было бы. Душу они вернуть не могли, пока Кина
спала.
Каждый из Свободных Отрядов Хатовара - с тех пор как они ворвались в
мир, чтобы вызвать Год Черепов, - охотился за одним из Копий. Но кто их
направил?
На этот вопрос Длиннотень с уверенностью ответить не мог. Был ли это
бродячий призрак спящей Кины? Или Боги Света, стремившиеся возродить
Рави-Лемну? Или кто-нибудь еще?
Летописцы древности зафиксировали возвращение всех Отрядов, за
исключением одного - Черного, который утратил свое прошлое и бесцельно
бродил на протяжении многих веков, пока наконец не был избран Капитан,
которому захотелось узнать о его корнях.
Длиннотень о Копьях знал очень мало, однако Ревун и Душелов имели
кое-какие сведения на этот счет. Но никто не имел понятия, что знамя Черного
Отряда, пропавшее в битве при Дежагоре, было чем-то большим, чем реликвия,
сохранившаяся с прежних времен.
И вот оно появилось в Таглиосе в руках какого-то телохранителя.
Возвращение Копья стало одной из самых насущных задач Длиннотени. Как
только Ревун поправится, он пошлет его за Копьем. А сам тем временем
выпотрошит все сведения из своей пленницы. Но первое, что он сделал, когда
залечил раны Ревуна, - это отоспался.
Пять дней у беса Жабомордого ушло на розыски его госпожи. Потом он
дождался минуты, когда внимание хозяина Вершины будет отвлечено, и проник
внутрь крепости. Он вошел, дрожа от страха. Длиннотень был могущественным
колдуном, которого боялись все демоны.
Его появление прошло незамеченным. Заклятия вокруг Вершины охраняли ее
от Теней с юга. Он нашел свою госпожу в темном подвале крепости, а ее
одурманенное сознание - в глубинах ее мозга, в ее собственной темнице.
Он задумался: то ли забыть о ней, то ли помочь и, может быть, даже
завоевать свободу для себя. В конце концов, освобождать ее не входило в круг
обязанностей, объявленных ею.
Он устроился рядом, прокусил ей горло и выпил кровь. Потом пополоскал
это все во рту и влил кровь обратно в горло.
Медленно она пробудилась и, поняв, что он делает, дала ему закончить.
Он закрыл рану.
- Ревун. Где я?
- В Вершине.
- С какой стати?
- Они приняли вас за вашу сестру. Она с горечью рассмеялась:
- Значит, я хорошая актриса.
- Да.
- А где она?
- Последний раз ее видели возле Дежагора. Я искал вас неделю.
- И они ее не увидели? Значит, она стала сильнее. Как насчет
Костоправа?
- Я искал вас.
- Найди его. Я хочу получить era обратно. Я не могу позволить ему
встретиться с моей сестрой. Сделай все необходимое, чтобы этого не
случилось.
- Мне запрещено отнимать жизнь.
- Тогда все, что угодно, лишь бы они не были вместе.
- Вам здесь помощь не нужна?
- Я справлюсь... Ты можешь здесь свободно бродить?
- В общем - да. Кое-какие места закрыты заклятиями, которые наложил
Длиннотень, и только он может через них проникать.
- Обыщи место. И расскажи мне, кто чем занят. А затем найди Костоправа
и мою сестру.
Бес вздохнул. Вот она, хозяйская благодарность.
Она заметила его вздох.
- Сделаешь это - и ты свободен. Навсегда.
- Слушаюсь! Меня уже нет.
Душелов ждала, когда появятся похитители. Вот им будет сюрприз! И все
это время она слышала, как на равнине что-то шепчет темнота. Она разобрала
кое-какие слова и почувствовала тот самый страх, который так мучил
Длиннотень.
Не могла она сидеть просто так, как паук, поджидающий свою добычу в
засаде. Длиннотень и Ревун спали. Надо идти.
Нижняя часть замка была погружена в темноту. Это удивило ее. Длиннотень
боялся темноты. Душелов взбиралась медленно, боясь засад, но ни на одну не
натолкнулась. Приближаясь к источнику света, она все больше нервничала.
Неужели в крепости никого нет? Что-то не так. Она расширила диапазон своих
восприятий, но так ничего и не уловила. Вперед, наверх. Опять ничего. Где же
воины? Их тут должны быть тысячи, бегающих, как кровь по жилам.
Она выяснила, где выход. Нужно было спуститься вниз по лестнице, чтобы
добраться до него. Уже на середине пути ее атаковала целая свора
коричневатых типов с жуткими алебардами в руках, в деревянных доспехах и
странных, украшенных орнаментом шлемах в форме животных.
Она вспомнила заклинание, которое могло сократить ее в размерах.
Полетели разноцветные искры. Что-то огромное, безобразное, алчущее,
вырвавшись из неведомого чрева, понеслось по крепости. От звуков, издаваемых
им, стыла кровь. Послышались крики. Но оно было быстрее и проворнее людей.
Душелов вышла в ночь, покрывающую Вершину, словно одеяло.
- Это их развлечет. - Она со злостью посмотрела на север. Впереди был
долгий путь.
Мост, который по моему приказу строили, был еще не завершен, но мы,
спешившись, все-таки прошли по нему, а лошадей воины провели через брод. Мое
решение носило символический характер - просто я хотела подбодрить
строителей.
На Нарайяна это произвело впечатление, а Рам остался равнодушным,
заметив только, что неплохо пересечь реку, не замочив ног. Он еще не
понимал, как важен был мост.
Из-за моей тошноты мы ехали до Гойи дольше, чем я предполагала. Время
поджимало. Нарайян был готов запаниковать, но мы сумели добраться до
Священной рощи вечером накануне Фестиваля. Я до смерти устала. И сказала
Нарайяну:
- Займитесь приготовлениями. Я на ногах не держусь.
Он тревожно посмотрел на меня. А Рам сказал:
- Вам действительно нужно посоветоваться с Доктором, Госпожа. И как
можно скорее.
- Я это уже решила. Когда мы тут закончим, мы отправимся на север. Я не
могу это дальше терпеть.
- А дожди?..
Скоро наступит сезон дождей. Если мы задержимся в Таглиосе, мы вернемся
к Мейну, когда вода в нем начнет подниматься. И так уже каждый день
накрапывал дождик.
- Будет мост. Может, нам и придется идти пешком, однако перебраться на
другой берег мы сможем.
Нарайян коротко кивнул:
- Я поговорю с жрецами. Проследите, чтоб она отдохнула. Рам. Обряд
посвящения может быть утомительным.
Я впервые услышала о том, что мне, как и всем, придется пройти обряд
посвящения. Меня это разозлило, но из-за усталости я не стала спорить.
Просто лежала, а Рам готовил тем временем еду. Явилось несколько джамадаров,
чтобы выразить свое почтение. Рам их прогнал. Больше никто не приходил. К
тому моменту на меня накатила такая апатия, что не было сил даже спросить
Рама, имело ли отсутствие жрецов какое-нибудь значение.
Краем зрения я уловила какое-то движение, кто-то наблюдал за мной.
Повернувшись, я на мгновение увидела его лицо.
Это был не Душила. Я не видела этого лица с кануна той битвы, которая
унесла у меня Костоправа. Жабомордый - кажется, так его знали. Бес. Что он
там делал?
Я не могла его схватить. Слишком была слаба. Все, что я могла, - это
постараться о нем не забыть. Поев, я сразу уснула.
***
Меня разбудили барабаны. Гулкие барабаны, из тех, в которые бьют
кулаками или ладонями. Бум! Бум! Бум!
Ни минуты перерыва. Рам сказал, что так будет до следующего утра. К ним
присоединились другие, еще более гулкие. Я смотрела на них с грубого лежака,
который соорудил для меня Рам. Один гудел недалеко. Человек бил в барабан
деревянными палками длиной в четыре фута. Со всех четырех сторон били
барабаны, Внутри храма тоже. Рам уверил меня в том, что храм очистили и
освятили заново.
Мне было все равно. В жизни не было так плохо. Ночь состояла из
сплошных кошмаров, в которых весь мир был терзаем проказой в последней
стадии. И мои ноздри все еще ощущали запах. Мутило от этого невыносимо.
Рам предчувствовал, что мне будет плохо. Может, наблюдал за мной, пока
я спала, и по тому, как я металась, понял, что наутро меня станет мучить
дурнота. Не знаю. Но он установил загородку, чтобы избавить меня от
любопытных.
Когда пришел Нарайян, самое худшее уже было позади.
- Если вы и после этого откажетесь от врача, Госпожа, я сам отволоку
вас в Таглиос. Совершенно пет оснований подвергать себя такой опасности -
Да, конечно. Можете не сомневаться.
- Мне бы этого хотелось, Вы дороги мне. Вы - наше будущее.
В храме послышалось пение.
- А почему теперь все по-другому?
- Слишком много людей. Церемонии, посвящения. Но вам до вечера ничего
делать не придется. Отдохните. И если церемония окажется утомительной, то
будете отдыхать и завтра.
Лежи себе да полеживай. Ничего не делай. Это уже само по себе
утомительно. Я и вспомнить не могла, было ли время, когда я могла позволить
себе вот так лежать. Как только тошнота отступила, я попыталась
поупражняться в магии.
Казалось, мои способности сами собой возвращаются. Теперь я была почти
готова потягаться в силе с Копченым.
Но радость без неприятностей не бывает. Весь азарт пропал, когда,
оторвав взгляд от сложенных рук, я поймала себя на том, что погрузилась в
свои кошмары прямо посреди белого дня.
Вокруг меня была роща и в то же время - одна из жутчайших картин из
моего сна. И роща, и этот пейзаж казались не совсем реальными. И вместе с
тем они были материальны.
Я шла из пещер смерти в долину смерти. Я Том бывала редко. Эта долина
связывалась в сознании с битвой, в которой Кипа пожирала орды демонов
Огромная черная фигура прыгала по равнине. Движения ее напоминали танцы
гуннитов Каждый шаг фигуры сотрясал равнину. Я чувствовала, как дрожит
земля, словно при землетрясении.
Тело было голым. Облик был мало похож на человеческий - четыре руки и
восемь грудей. В каждой руке было зажато что-то, что сеяло смерть и
ненависть. На шее болталось ожерелье из детских черепов. А на поясе висели
связки чего-то похожего на сушеные бананы - вначале я решила, что это были
отрезанные пальцы рук, но когда она подошла поближе, оказалось, что это
отрубленные и вполне дееспособные фаллосы.
Голый череп был больше похож на яйцо, чем на человеческую голову. Ее
всю можно было принять за чудовищное насекомое, если бы не рот как у
плотоядного животного. По подбородку стекала кровь. Огромные глаза горели
огНем. Затхлый запах смерти сопутствовал ей. Этот жуткий призрак потряс
меня. Откуда-то появился Костоправ с обычным самоуверенно-саркастическим
выражением лица.
Хлопотливая старушка готовится принять ванну после векового сна Может,
даже почистит зубы.
Эта фраза прозвучала столь неожиданно, что я оглянулась вокруг Может,
кто-то другой произнес эти слова?
Я была одна. Просто все это было в духе Костоправа. Посмотрев перед
собой снова, я поняла, что призрак исчез. И вздрогнула.
Запах еще был здесь. Он не был воображаемым Какой-то человек, идущий
мимо, вдруг остановился как вкопанный. Принюхался. Выражение лица у ,него
было странным, и он поспешил прочь. Я снова вздрогнула.
Неужели так оно и будет? Эти кошмары во сне и наяву?
Меня опять передернуло. Я напугана. Чтобы противостоять подобной силе,
одной моей воли было мало.
В этот день запах возвращался несколько раз. Призрака, слава Богу, не
было.
***
Явился Нарайян, сказать, что время пришло. Я с утра не видела его. А он
меня. Он как-то странно посмотрел на меня. Я спросила:
- В чем дело?
- Есть кое-что... Может, это аура? Да. Вы ощущаете все вокруг, как
подобает Дщери Ночи. - Он смутился. - Посвящения начнутся через час. Я
говорил со жрецами. До сих пор ни одна женщина не входила в наш круг. Таких
случаев не было. Они решили, что вам придется пройти то же, что и всем
остальным.
- Надеюсь, это не...
- - В тот момент, когда Кипа подвергает посвящаемых испытанию, они
должны стоять перед ней обнаженными.
- Понятно. - Я, мягко говоря, была не слишком взволнована этой
перспективой, однако мои возражения были продиктованы скорее самолюбием,
нежели целомудрием.
Выглядела я ужасно. Я была похожа; на голодающего. Руки, ноги
вытянулись, живот торчит.
С тех пор как покинули Дежагор, мы ели редко. Я думала. В сущности, у
меня не оставалось выбора. Если я откажусь раздеться, вряд ли мне дадут
выйти отсюда живой.
А Душилы были мне Нужны. Я связывала с ними свои планы.
- Раз надо - сделаю.
Нарайян почувствовал облегчение:
- Вам не придется обнажать себя перед всеми.
- Нет? Только перед жрецами, джамадарами, а также остальными
посвященными и всеми, кто будет так или иначе участвовать в представлении?
- Будет всего шесть посвящаемых - минимальное число, по традиции. А
также один высокопоставленный жрец, его помощник и один джамадар, который
будет главным Душилой. Ему дано указание устранять любого, кто посмеет
оторвать взгляд от пола. Этих трех вы можете выбрать сами, если хотите.
Странно.
- - С чего такая забота? Нарайян шепнул мне:
- Мне не следует этого говорить. Но мнения разделились в вопросе,
являетесь ли вы и вправду Дщерью Ночи. Те, кто верит, полагают, что вы
убьете и жреца, и его помощника, и главного Душилу после того, как обряд
будет закончен. И они хотят, чтобы этому риску подверглось как можно меньшее
число людей.
- А как насчет остальных?
- Они забудут о том, что видели.
- Понятно.
- Я буду среди читающих мантры как ваш поручитель.
- Понятно. - Интересно, а что случится с ним, если я провалюсь? - Кто
эти трое - меня не волнует.
Он усмехнулся:
- Отлично, Госпожа. Вам следует подготовиться. Рам, помоги мне опять
установить загородку. Госпожа, вот одеяние, которое вам следует надеть,
перед тем как предстать перед богиней, - Он передал мне белый узел.
"Одеяние" выглядело так, словно им пользовались целый век и ни разу не
чистили и не чинили его.
Я начала готовиться.
Внутри храм изменился. Мутным красным пламенем горели факелы, свет их
отбрасывал тени, которые плясали на безобразных барельефах храма. Появился
огромный идол. Он очень напоминал того, что мне привиделся, хотя имел
головной убор, богато украшенный золотом, серебром и драгоценными камнями.
Глаза заменяли неограненные рубины, клыки были из хрусталя.
Под левой, чуть приподнятой ногой лежали три головы. Жрецы оттаскивали
в сторону труп, когда вошла моя группа посвящаемых. Мертвеца, судя по всему,
перед тем как обезглавить, подвергали пыткам.
По обе стороны лицом вниз лежало по десять человек. Между группами
посвящаемых был проход в четыре фута шириной. Я узнала Нарайяна по спине.
Двадцать человек беспрерывно бубнили маятры.
- О Кипа, приди в мир, чтобы излечить своих детей. Мы ждем тебя, о паша
Великая Мать. - Слова едва можно было различить, так быстро они все говорили
Я была последней. Главный Душила занял место в проходе позади меня, в руках
у него был черный румель. Подозреваю, что главной его целью было остановить
тех, кто смалодушничает, а вовсе не тех читающих мантры, которым вздумается
взглянуть тайком па меня.
Между читающими мантры и помостом, на котором стоял идол, было
свободное пространство в двадцать футов. Головы были на уровне глаз стоящих.
Две из них, казалось, наблюдали за нашим приближением. Третья была повернута
к Кипе, причем нос находился в нескольких дюймах от когтей ее ноги.
Справа от меня, у высокой стойки, поддерживающей несколько золотых
сосудов, стояли два жреца.
Церемония началась. Посвящаемый подходил к определенной отметке,
сбросив одежду, переходил к другой и, подвергая себя самоистязаниям,
бормотал ритуальные заклинания. В заклинании излагалась просьба
посвящаемого, чтобы Кипа приняла его поклонение. В последнем, то есть в моем
случае, я обращалась к ней как дочь. Но стоило мне произнести свои слова,
как поднялся ветер. И в храме появилось что-то постороннее: холодное,
алчущее, пахнущее мертвечиной. Помощник жреца подскочил Такого прежде не
случалось.
Мы все, кто проходил обряд посвящения, встали и преклонили колени,
положив ладони на бедра. Главный жрец пробормотал какую-то молитву на
неизвестном языке, не таглианском, и не похожую на мантры Душил. Он
представил нас идолу, словно идол и был самой Киной. И пока верховный жрец,
завывая, читал заклинания, его помощник лил темную жидкость из высокого, с
узким горлышком сосуда в другой, похожий на соусницу. Закончив бормотать,
главный жрец совершил освящающие движения над "соусницей" и, приподняв ее и
показав богине, прошел к концу шеренги посвящаемых. Приложив к губам
будущего Душилы сосуд, влил в него часть жидкости. Посвящаемый, не открывая
глаз, проглотил.
Следующий пил с открытыми глазами и подавился. Жрец на это никак не
отреагировал, равно как не отреагировал и тогда, когда то же самое произошло
еще с двумя посвящаемыми.
Наступила моя очередь.
Нарайян - лжец. Подготавливая меня, он сказал мне, что весь обряд
построен на иллюзии. Ничего подобного. В сосуде была кровь, к которой
добавили какое-то зелье, отчего жидкость пахла травой и обладала горьким
привкусом. Была ли эта кровь человеческой? Не знаю. Наверняка мы не случайно
оказались свидетелями того, как перед тем отсюда утащили труп. Явно имелся
расчет на то, что подобная мысль придет нам в голову.
Я прошла через это. Ничего подобного мне до сих пор испытывать не
приходилось, но со мной случались вещи и похлеще. И выдерживала я их стойко
и мужественно. Я сказала себе, что вот-вот овладею самой смертоносной силой,
когда-либо существовавшей в мире.
Нечто постороннее снова пришло в движение. Оно, наверное, могло бы
подчинить меня себе.
Главный жрец передал сосуд помощнику, который поставил его на стойку и
начал читать мантры.
Вдруг огни погасли.
В храме стало совсем темно. Я испугалась. Показалось, что произошло
нечто из ряда вон выходящее. Но никто по этому поводу не волновался, и я
решила, что это обычный элемент обряда.
Тьма держалась полминуты. В какой-то момент раздался крик, в котором
были слышны отчаяние и ярость.
Свет появился так же внезапно, как и исчез.
Я была сражена.
Воспринимать все это спокойно было трудно.
Осталось только пять посвященных. Идол пришел в движение. Та нога, что
была приподнята, опустилась и размозжила одну из голов, Затем поднялась
вторая нога. Под ней оказалось тело человека, который стоял вторым слева от
меня. В одной из рук идола болталась голова, которую он держал за волосы. На
губах, подбородке и клыках была кровь, а глаза сверкали.
Как это им удалось? Может, внутри идола был какой-то механизм? Кто
совершил убийство жрец и его помощник? Тогда им пришлось подсуетиться.
Жрецы, казалось, тоже были сражены. Главный жрец метнулся к груде
одежды, кинул какое-то одеяние мне и тут же опять встал на место. Затем,
пробормотав какую-то короткую маитру, вскричал:
- Она явилась! Она с нами. Слава Кине, которая послала свою Дщерь
встать в наши ряды.
Я прикрыла наготу.
Обычный ход событий был каким-то образом нарушен. Результат привел
жрецов в экстаз и в то же время в растерянность: что делать дальше?
А что делает человек, когда сбывается давнее пророчество? Лично мне не
приходилось встречать жреца, который бы искренне верил в то, что увидит чудо
воочию. Для них чудеса как вино - чем старее, тем лучше.
Они решили сократить ритуал и перейти непосредственно к празднованию.
Это означало, что посвященные получали благословение, миновав стадию
испытания Киной. А также то, что человеческих жертв больше не будет. Сама
того не ведая, я спасла жизнь двадцати пленникам Душил, которых
предполагалось подвергнуть пыткам и убить этой же ночью. Жрецы освободили
их, чтобы те сообщили миру о реальном существовании Душил и о появлении их
мессии. А те, кто не поторопится прийти к Кине, будут уничтожены в Год
Черепов. Костоправ назвал бы их сворой.
Нарайян отвел меня назад к огню, приказав Раму гнать без разговоров