— У него разговор с какими-то арабами, — сказал Руперт. — Весь день не может с ними договориться.
— Как это увлекательно — замужество в таком раннем возрасте, — простодушно сказала Белла.
Все посмотрели на нее. Мне лучше не раскрывать здесь рта, подумала она. Моя девчоночья манера может меня утопить.
— Сегодня у вас день рождения, кажется? Сколько вам лет? — спросила Констанс Энрикес. Рот у нее был набит хрустящим картофелем.
— Двадцать четыре.
— Двадцать четыре? Но Руперту всего двадцать один. Я не представляла, что вы настолько старше его.
— А тебе как раз пошел пятьдесят пятый, моя дорогая, — мягко напомнил Чарлз Энрикес. — Так что, полагаю, чем меньше разговоров о возрасте, тем лучше.
Белла прыснула, чего делать явно не следовало, ибо Констанс Энрикес покраснела как индюшачий гребешок.
К счастью, в это время послышался щелчок телефонного аппарата.
— Ласло, наконец, закончил, — сказала Констанс. — Теперь мы сможем поесть. В наши дни ждать от молодых людей пунктуальности, конечно, не приходится, но я терпеть не могу задерживать прислугу.
Белла покраснела. Мать Руперта была настоящая корова. Слава Богу, теперь к ним присоединится Ласло. Из всего семейства Энрикесов только с ним, по ее предчувствиям, она смогла бы поладить. По его желтоватому цвету лица, крючковатому носу, густым черным вьющимся волосам и нависшим векам трудно было сказать, на кого он больше похож — на латиноамериканца или на еврея. Но в его лице совершенно не было еврейской мясистости, а в глазах — обволакивающей латинской мягкости: они были похожи на черный гудрон. Он производил впечатление человека опасного и невероятно крутого.
Руперт кинулся ему навстречу.
— Ласло, Белла приехала! Иди познакомься с ней.
Немного поморщившись от того выражения гордости, которое прозвучало в голосе Руперта, она обратилась к Ласло с самой соблазнительной улыбкой:
— Я так много слышала о вас, что, кажется, уже хорошо вас знаю.
В его глазах промелькнуло удивление. Он явно не спешил с ответом. А потом сказал с не очень дружелюбной улыбкой:
— Могу вас уверить, что это не так. Как ваши дела?
После чего он повернулся к Констанс:
— Сожалею, что так задержался. Сделка подошла к довольно деликатной стадии. Но если мы ее провернем, у Чарлза будет на что сыграть свадьбу Гей.
Констанс, похоже, нисколько не смягчилась. Но в этот момент горничная объявила, что ужин готов.
До этого Белла выпила достаточно виски, что бы справиться с любой ситуацией, но когда они вошли в столовую, ее охватил такой страх, что ей пришлось вцепиться в стол, чтобы не упасть в обморок.
Что это за жуткий тошнотворный запах? Лилии! Целая клумба их была размещена на греческой колонне в дальнем конце комнаты, а в центре стола в вазе красовался еще один большой букет.
Белла с ужасом смотрела на них и вспоминала венки из лилий, заполнившие ее дом накануне похорон матери, сразу после того, как от нее сбежал Стив. Белые восковые лепестки этих цветов были тогда так похожи на просвечивающую кожу ее матери, лежавшей в гробу. Она почувствовала, как пот покрывает ее лоб. Ее всю трясло.
Подняв глаза, она увидела, что Ласло наблюдает за ней. В ответ она свирепо взглянула на него, но сразу стала себя проклинать, когда он отвел глаза. Было бы гораздо осмотрительнее улыбнуться.
Они сидели за столом, вокруг которого легко можно было разместить дюжины две человек.
Белла сидела между Чарлзом и Тедди. Руперта закрывала от нее ваза с лилиями. Горничная начала подносить сидевшим ведерко с икрой.
Констанс и Гей обсуждали предстоящую свадьбу.
— Удивительно, как иногда раскошеливаются люди, — сказала Гей. — Некоторые родственники, от которых меньше всего можно было ожидать, прислали чеки на большие суммы.
— Когда я выходила замуж, — сказала Констанс, накладывая себе в тарелку много больше, чем кто-либо другой за столом, — то все западное крыло выстроилось для вручения мне подарков. Мне еще столько всего надо сделать. Я совершенно вымотана. Всю вторую половину дня мы были заняты с епископом.
— Какое неудобство для вас обеих, — мрачно заметил Ласло.
Констанс не обратила на это никакого внимания и продолжала:
— На епископа произвела сильнейшее впечатление моя работа со слепыми. Особенно число предоставленных нами новых собак-поводырей.
Ласло поднял свой бокал, и вино в нем засверкало золотом.
— Вам бы стоило основать общество поводырей для слепых собак.
— Вы знакомы с Бэби Айфилд? — обратился Чарлз к Белле через разделявшие их полтора метров полированного красного дерева.
Она покачала головой.
— Ее надо было видеть в ее лучшие годы. Это, могу вам сказать, было нечто впечатляющее. Я хаживал к ней за сцену. Частенько водил ее в «Четыре сотни».
Констанс поджала губы.
— Я просто не переношу разговоров про безобразную работу нашего правительства, — заявила она и начала рассуждать на эту тему. Ее хватило на полчаса.
Слушая Констанс, Белла становилась все более придирчивой, а когда у нее подобное настроение усиливалось, такт и осторожность шли на убыль.
Констанс переключилась на проблему Северной Ирландии.
— Надо бы снова ввести смертную казнь через повешение.
— Зачем же? — натренированный сценический голос Беллы облетел стол.
Констанс посмотрела на нее так, словно какая-нибудь жареная картошка вдруг обрела дар речи.
— Тогда бы они перестали подкладывать бомбы где попало, — объяснила Констанс.
— Это не выход, — возразила Белла. — Ничто так не нравится ирландцам, как чувствовать себя жертвами. Виселицы только заставили бы их усилить сопротивление.
Констанс уже готовила сокрушительный ответ, когда Ласло спросил ее:
— Как Джонатан?
— Вот вам еще один пример, — кисло сказала Констанс, — что молодым нынче дают слишком много воли. Не далее как этим утром я получила от заведующего пансионом письмо, где он пишет, что Джонатан написал красной краской на стене капеллы «Долой апартеид».
Ласло и Чарлз усмехнулись. Руперт засмеялся.
— Но это прекрасно, — сказала Белла, чей бокал был наполнен уже в четвертый раз. — Он делает что-то позитивное.
Констанс обратила на Беллу зловещий взгляд своих холодных глаз:
— Вы бывали в Южной Африке?
— Нет, — призналась Белла.
— Я так и думала. Люди, не знающие страну из первых рук, всегда делают скоропалительные обобщения.
— Но достаточно почитать газеты… — Белла начала кипятиться.
— Я купил ту рыжую кобылу, про которую говорил тебе, Чарлз. — Снова Ласло прервал ее на полуслове.
Стол сразу оживился. Энрикесы были, очевидно, одержимы лошадьми.
Свечи отбрасывали острые клинки света на стол. Крисси разговаривала с Рупертом. Белла видела, как та увлечена. Вот, значит, откуда ветер дует, подумала она. Неудивительно, что она меня ненавидит.
Констанс разглагольствовала о своих новых замыслах. Ласло ковырялся в зубах.
Я сделала глупость, что пришла сюда, с тоской подумала Белла. Стив был прав насчет этих людей.
Когда они оставили мужчин с их портвейном и сигарами, Белла чувствовала себя утомленной и подавленной. Крисси села за большой рояль и очень хорошо играла Бетховена.
Теперь она кажется красивой, подумала Белла, глядя на ее смягчившееся лицо и блестевшие при свете лампы черные волосы.
Констанс и Гей продолжали разговор о свадьбе. Руперт сначала присоединился к ним, а потом сразу направился к Белле. Лицо его было беспокойным.
— Все в порядке, дорогая?
— Все отлично, — выпалила Белла. — Дай мне сигарету. — Она была раздражена тем, что во время ужина он не поддержал ее.
— Извини, что мы так долго. Отец и Ласло завели довольно жаркую дискуссию по поводу девальвации.
Но появившийся тут же Ласло разгоряченным не выглядел. Он курил большую сигару и смеялся над какой-то шуткой Чарлза. Его угрюмое лицо освещалось блеском черных глаз и сверканием очень белых зубов.
Ему надо побольше смеяться, подумала Белла, когда он шел к роялю.
— Все в порядке, милая? — Ласло снял с плеча Крисси волосок.
— Конечно, — весело ответила та.
— Хорошо, — он улыбнулся ей, потом прошел через всю комнату и сел рядом с Беллой.
Он бабник, подумала Белла. Может быть, попробовать его соблазнить? Она подалась вперед, чтобы он лучше разглядел ложбинку между ее грудями.
— Я на днях познакомился с вашей подругой, — сказал он.
— О, с кем это? — спросила Белла, одаряя его горячим, долгим, тягучим взглядом, который сразу же сошел с ее лица, как только он сказал:
— Ангора Фэрфакс. Она сказала, что вы вместе учились в драматической школе.
Белла всегда ненавидела Ангору Фэрфакс. Та была балованным дитем очень богатых родителей, вечно ходила по разным вечеринкам, а наутро жаловалась на утомление. Все соученики Ангоры, исключая Беллу, шалели от нее. Она же завидовала таланту Беллы.
— Я ее немного знала. Чем она теперь занимается? — спросила Белла.
— Кажется, занята в каком-то телевизионном сериале. Она много о вас говорила.
— Надо думать, — холодно заметила Белла.
— Она очень привлекательна, — сказал Ласло, рассматривая на свет виски. — А играть она умеет?
Белла кивнула. Она не попадет в ловушку и не покажет себя завистливой сплетницей.
— Я слышал, у вас сегодня было прослушивание.
Предупредительная система Беллы сработала не очень хорошо.
— Да, было.
— И режиссер заигрывал с вами. Как это для вас должно быть неприятно!
Ехидный кот, подумала Белла.
— Кто он?
— Гарри Бэкхауз.
— Гарри? — Ласло поднял брови. — На него не похоже. Он только что опять женился. Мы завтра с ним вместе обедаем. Поговорю с ним по душам.
Беллу от ужаса бросило сперва в жар, а потом в холод.
— О, пожалуйста, не надо, — слишком быстро сказала она. — Думаю, он уже про все забыл.
Ласло вкрадчиво улыбнулся.
— Все равно такие вещи нельзя прощать.
В половине двенадцатого Белла собралась уезжать.
— Я отвезу тебя, — сказал Руперт.
— Лучше я, — предложил Ласло, — доставлю ее к самому порогу.
— Но тебе же не по пути, — возмутился Руперт.
— Мне бы хотелось, чтобы ты ответил на еще один звонок из Убогой Аравии, — попросил Ласло. — Ты знаешь суть дела.
«Ого! — подумала Белла, — он тут прямо командир, — и ей захотелось, чтобы Руперт поупрямился. Но тот раскрыл рот, закрыл его и угрюмо согласился.
Когда она уходила, Чарлз поцеловал ее в обе щеки.
— Увидимся в следующем месяце на свадьбе, если не раньше, — пообещал он. Все напряглись.
— Ты уже послала Белле приглашение, Констанс? — спросил он.
— Они у нас кончились, — холодно ответила та.
— Чепуха. У тебя на столе их лежит по меньшей мере дюжина. Надо, что на нашей стороне церкви было побольше блеска.
Когда они подъезжали к дому Беллы, Ласло сказал:
— Хочу с вами поговорить. Зайдем к вам или ко мне?
— Я устала, — отрезала Белла. — Мы не можем поговорить здесь?
— Нет. Дело важное.
— Хорошо. Тогда лучше у меня.
Ее квартира пребывала в полном беспорядке: по всей гостиной была разбросана одежда, после завтрака осталась немытая посуда. Белла засунула под диван лифчик и прошла в спальню, чтобы снять пальто. В зеркале она увидела, что глаза у нее блестят от выпитого. Блузка, в самом деле, просто неприлична. Может быть, Ласло собирается за ней приударить? Когда она вернулась, он, развалившись, сидел в кресле и играл с пасьянсовой мраморной дощечкой.
У него лицо пароходного шулера, подумала Белла, жесткого, расчетливого и выверяющего все ходы.
— Это Руперт вам подарил? — спросил он.
Белла кивнула.
— Он отличный парень.
— И я так думаю. Хотите выпить?
Ласло покачал головой.
— У Руперта легкой жизни не было, — продолжал он. — Баловали его много, а любили не очень. Констанс всегда была слишком занята своей благотворительностью. Чарлз — старыми мастерами и молоденькими любовницами. В результате Руперт вырос довольно неуравновешенным. Ему нужен кто-то, кто не только будет с ним справляться, но и очень сильно любить.
— Надо же, — с нервным смешком сказала Белла, — я не знала, что вы так романтичны.
Ласло в ответ не улыбнулся.
— Да нет. Просто я ненавижу пустые траты.
Белла сделала глубокий вдох.
— Вы не хотите, чтобы я выходила за него замуж, не так ли?
— Да, не хочу.
— Потому что я не из верхнего ящика?
— Мне все равно, будь вы хоть из подвала! Просто я хочу, чтобы Руперт причалил к кому-нибудь, кто его любит.
— Вроде вашей сестры Крисси, надо полагать? Тогда все ваши миллионы останутся в семье.
— Оставьте Крисси в покое.
— Почему же? Откуда вы взяли, что она любит Руперта больше, чем я?
— Она бы не опоздала на целый час на встречу со своей будущей свекровью.
— Я же вам сказала, что меня задержали на прослушивании.
— И не удосужились одеться.
— У меня не было времени на переодевание.
— И явились сильно навеселе.
— Неправда. Просто американцы наливают очень крепкие напитки.
— И грубили тете Констанс по всякому поводу.
— Она невыносима, — сказала Белла, задыхаясь.
— Согласен. Она как боевая секира. Но если бы вы любили Руперта, то смирились бы и с этим.
— Но вы-то здесь при чем? — свирепо спросила Белла.
У него оставались незаполненными всего несколько квадратиков в центре дощечки. Она как завороженная смотрела на его длинные пальцы.
— Я хочу лишь сказать, — тихо произнес он, — что если бы вы любили Руперта, то приехали бы вовремя, трезвой и одетой, как подобает, вместо того чтобы лакать виски в баре «Хилтона» с одним из ваших любовников.
Белла позеленела.
— О чем вы говорите? — прошептала она. — У меня было прослушивание.
— До этого, возможно, и было, детка. Но когда я вас там видел, вы были так поглощены беседой с вашим красивым сорвиголовой, что даже не заметили меня, хотя я сидел всего за несколько столиков от вас.
Ее охватили смущение и ужас. Ласло видел ее со Стивом. Что он мог расслышать из их разговора?
— Он актер, — быстро солгала она. — Мы… мы… ну, обсуждали пьесу, которую будем вместе играть на будущей неделе.
— Вы репетировали любовные сцены, — сухо сказал Ласло. — Если бы вы посмотрели на Руперта с десятой долей такого рабского обожания, я был бы только счастлив, что вы выходите за него замуж.
Теперь у него оставался один темно-зеленый мраморный кубик. Он посмотрел на него, потом, отложив доску в сторону, достал из кармана свою чековую книжку.
— Итак, — сказал он деловым тоном. — Сколько вы хотите? Я даю вам — ну, скажем, пять кусков — и вы оставляете Руперта в покое. Как?
Белла невольно рассмеялась.
— Я никогда не представляла себе людей, которые говорят такие вещи! Нет, не пойдет.
— Потому что вы обожаете Руперта и жить без него не можете? — едко спросил он.
— Я ничего не говорила о любви. Это вы здесь про нее все время звените. Но раз уж хотите все начистоту — я не намерена порывать с ним.
— Десять кусков.
Наступила пауза. Белла посмотрела в окно.
Ого, подумала она, с десятью тысячами можно кое-что сделать. Интересно, налогом эта сумма облагается? Вслух она сказала:
— Мне не нужны ваши вонючие деньги. Придумайте что-нибудь другое.
Ласло убрал чековую книжку и встал. Она отступила.
— Что ж, если это на вас не производит впечатление, мне придется испробовать другие способы.
— Вы не сможете помешать мне выйти замуж за Руперта.
— Я? Не смогу? — тихо сказал он. — Вы, очевидно, не знакомы с нашим семейным девизом: «Оцарапай Энрикеса — и у тебя потечет кровь».
На его смуглой коже проступил белый шрам. У Беллы по спине пробежала дрожь.
Он дьявол, подумала она.
— У моей семьи большое влияние, — продолжал он. — Если будете упрямиться, мы сможем сделать вашу жизнь нелегкой.
— Вы мне угрожаете?
— Да. И предупреждаю, в борьбе я не брезгую никакими методами. Вы уверены, что не хотите получить чек?
Белла потеряла терпение.
— Вон отсюда! Вон! — закричала она и, схватив синюю стеклянную вазу, швырнула в него. Но промахнулась и попала в стену. Он засмеялся и ушел.
После этого она еще долго не могла успокоиться.
Да брось ты это, убеждала она себя. К чему ломать себе голову? Проклятый, жуткий бахвал. Он просто блефует. На самом деле он ничего не сделает. И все же… и все же… со всеми их деньгами и властью…
Она вздрогнула от нехороших предчувствий. Возможно, ей надо было взять деньги и уехать со Стивом. Но Стив ненадежен, на него нельзя положиться. Ну и, конечно, с Рупертом тоже надо считаться.
Вдруг в дверь позвонили, и она резко вздрогнула. Снова Ласло? Стив? Сердце бешено стучало. А звонок все звенел.
— Кто там? — в ужасе пролепетала она.
— Это я, Руперт.
Она открыла дверь, и когда он прошел за ней внутрь, разрыдалась.
— Дорогая! Ну не надо, моя радость! Все прошло как надо.
Он усадил ее рядом с собой на диване и погладил по голове.
— Поначалу они всегда ведут себя скверно. Ты бы посмотрела, как они встретили Тедди. Ласло тебя не обижал?
Она покачала головой. Ей не хотелось рассказывать Руперту, но она уже не могла сдерживаться.
— Он меня ненавидит, — всхлипнула она. — Сильнее, чем все остальные. Он сказал, что не хочет, чтобы я вышла за тебя замуж.
— Не хочет? Вероятно, он сам тобой увлекся, поэтому и был так резок. Отец, во всяком случае, от тебя без ума.
Она понемногу успокоилась и пробормотала:
— Я так отвратительно себя вела. Опоздала и дерзила твоей матери. Не знаю, как ты меня еще терпишь.
А ведь ты еще ничего и не знаешь, тоскливо подумала она.
— А чего мне терпеть? Сейчас я люблю тебя еще в десять раз больше, чем сегодня утром. Я бы убил всякого, кто тебя обидит.
Она отодвинулась и посмотрела на него. Печальное, бледное, с большими синими кругами под глазами лицо Арлекина.
— Белла, дорогая, давай поженимся.
То ли назло Ласло, то ли чтобы спастись от Стива, а может, оттого, что она была пьяна, или из-за того, что Руперт хотел ее как никогда, она согласилась.
Глава шестая
— Как это увлекательно — замужество в таком раннем возрасте, — простодушно сказала Белла.
Все посмотрели на нее. Мне лучше не раскрывать здесь рта, подумала она. Моя девчоночья манера может меня утопить.
— Сегодня у вас день рождения, кажется? Сколько вам лет? — спросила Констанс Энрикес. Рот у нее был набит хрустящим картофелем.
— Двадцать четыре.
— Двадцать четыре? Но Руперту всего двадцать один. Я не представляла, что вы настолько старше его.
— А тебе как раз пошел пятьдесят пятый, моя дорогая, — мягко напомнил Чарлз Энрикес. — Так что, полагаю, чем меньше разговоров о возрасте, тем лучше.
Белла прыснула, чего делать явно не следовало, ибо Констанс Энрикес покраснела как индюшачий гребешок.
К счастью, в это время послышался щелчок телефонного аппарата.
— Ласло, наконец, закончил, — сказала Констанс. — Теперь мы сможем поесть. В наши дни ждать от молодых людей пунктуальности, конечно, не приходится, но я терпеть не могу задерживать прислугу.
Белла покраснела. Мать Руперта была настоящая корова. Слава Богу, теперь к ним присоединится Ласло. Из всего семейства Энрикесов только с ним, по ее предчувствиям, она смогла бы поладить. По его желтоватому цвету лица, крючковатому носу, густым черным вьющимся волосам и нависшим векам трудно было сказать, на кого он больше похож — на латиноамериканца или на еврея. Но в его лице совершенно не было еврейской мясистости, а в глазах — обволакивающей латинской мягкости: они были похожи на черный гудрон. Он производил впечатление человека опасного и невероятно крутого.
Руперт кинулся ему навстречу.
— Ласло, Белла приехала! Иди познакомься с ней.
Немного поморщившись от того выражения гордости, которое прозвучало в голосе Руперта, она обратилась к Ласло с самой соблазнительной улыбкой:
— Я так много слышала о вас, что, кажется, уже хорошо вас знаю.
В его глазах промелькнуло удивление. Он явно не спешил с ответом. А потом сказал с не очень дружелюбной улыбкой:
— Могу вас уверить, что это не так. Как ваши дела?
После чего он повернулся к Констанс:
— Сожалею, что так задержался. Сделка подошла к довольно деликатной стадии. Но если мы ее провернем, у Чарлза будет на что сыграть свадьбу Гей.
Констанс, похоже, нисколько не смягчилась. Но в этот момент горничная объявила, что ужин готов.
До этого Белла выпила достаточно виски, что бы справиться с любой ситуацией, но когда они вошли в столовую, ее охватил такой страх, что ей пришлось вцепиться в стол, чтобы не упасть в обморок.
Что это за жуткий тошнотворный запах? Лилии! Целая клумба их была размещена на греческой колонне в дальнем конце комнаты, а в центре стола в вазе красовался еще один большой букет.
Белла с ужасом смотрела на них и вспоминала венки из лилий, заполнившие ее дом накануне похорон матери, сразу после того, как от нее сбежал Стив. Белые восковые лепестки этих цветов были тогда так похожи на просвечивающую кожу ее матери, лежавшей в гробу. Она почувствовала, как пот покрывает ее лоб. Ее всю трясло.
Подняв глаза, она увидела, что Ласло наблюдает за ней. В ответ она свирепо взглянула на него, но сразу стала себя проклинать, когда он отвел глаза. Было бы гораздо осмотрительнее улыбнуться.
Они сидели за столом, вокруг которого легко можно было разместить дюжины две человек.
Белла сидела между Чарлзом и Тедди. Руперта закрывала от нее ваза с лилиями. Горничная начала подносить сидевшим ведерко с икрой.
Констанс и Гей обсуждали предстоящую свадьбу.
— Удивительно, как иногда раскошеливаются люди, — сказала Гей. — Некоторые родственники, от которых меньше всего можно было ожидать, прислали чеки на большие суммы.
— Когда я выходила замуж, — сказала Констанс, накладывая себе в тарелку много больше, чем кто-либо другой за столом, — то все западное крыло выстроилось для вручения мне подарков. Мне еще столько всего надо сделать. Я совершенно вымотана. Всю вторую половину дня мы были заняты с епископом.
— Какое неудобство для вас обеих, — мрачно заметил Ласло.
Констанс не обратила на это никакого внимания и продолжала:
— На епископа произвела сильнейшее впечатление моя работа со слепыми. Особенно число предоставленных нами новых собак-поводырей.
Ласло поднял свой бокал, и вино в нем засверкало золотом.
— Вам бы стоило основать общество поводырей для слепых собак.
— Вы знакомы с Бэби Айфилд? — обратился Чарлз к Белле через разделявшие их полтора метров полированного красного дерева.
Она покачала головой.
— Ее надо было видеть в ее лучшие годы. Это, могу вам сказать, было нечто впечатляющее. Я хаживал к ней за сцену. Частенько водил ее в «Четыре сотни».
Констанс поджала губы.
— Я просто не переношу разговоров про безобразную работу нашего правительства, — заявила она и начала рассуждать на эту тему. Ее хватило на полчаса.
Слушая Констанс, Белла становилась все более придирчивой, а когда у нее подобное настроение усиливалось, такт и осторожность шли на убыль.
Констанс переключилась на проблему Северной Ирландии.
— Надо бы снова ввести смертную казнь через повешение.
— Зачем же? — натренированный сценический голос Беллы облетел стол.
Констанс посмотрела на нее так, словно какая-нибудь жареная картошка вдруг обрела дар речи.
— Тогда бы они перестали подкладывать бомбы где попало, — объяснила Констанс.
— Это не выход, — возразила Белла. — Ничто так не нравится ирландцам, как чувствовать себя жертвами. Виселицы только заставили бы их усилить сопротивление.
Констанс уже готовила сокрушительный ответ, когда Ласло спросил ее:
— Как Джонатан?
— Вот вам еще один пример, — кисло сказала Констанс, — что молодым нынче дают слишком много воли. Не далее как этим утром я получила от заведующего пансионом письмо, где он пишет, что Джонатан написал красной краской на стене капеллы «Долой апартеид».
Ласло и Чарлз усмехнулись. Руперт засмеялся.
— Но это прекрасно, — сказала Белла, чей бокал был наполнен уже в четвертый раз. — Он делает что-то позитивное.
Констанс обратила на Беллу зловещий взгляд своих холодных глаз:
— Вы бывали в Южной Африке?
— Нет, — призналась Белла.
— Я так и думала. Люди, не знающие страну из первых рук, всегда делают скоропалительные обобщения.
— Но достаточно почитать газеты… — Белла начала кипятиться.
— Я купил ту рыжую кобылу, про которую говорил тебе, Чарлз. — Снова Ласло прервал ее на полуслове.
Стол сразу оживился. Энрикесы были, очевидно, одержимы лошадьми.
Свечи отбрасывали острые клинки света на стол. Крисси разговаривала с Рупертом. Белла видела, как та увлечена. Вот, значит, откуда ветер дует, подумала она. Неудивительно, что она меня ненавидит.
Констанс разглагольствовала о своих новых замыслах. Ласло ковырялся в зубах.
Я сделала глупость, что пришла сюда, с тоской подумала Белла. Стив был прав насчет этих людей.
Когда они оставили мужчин с их портвейном и сигарами, Белла чувствовала себя утомленной и подавленной. Крисси села за большой рояль и очень хорошо играла Бетховена.
Теперь она кажется красивой, подумала Белла, глядя на ее смягчившееся лицо и блестевшие при свете лампы черные волосы.
Констанс и Гей продолжали разговор о свадьбе. Руперт сначала присоединился к ним, а потом сразу направился к Белле. Лицо его было беспокойным.
— Все в порядке, дорогая?
— Все отлично, — выпалила Белла. — Дай мне сигарету. — Она была раздражена тем, что во время ужина он не поддержал ее.
— Извини, что мы так долго. Отец и Ласло завели довольно жаркую дискуссию по поводу девальвации.
Но появившийся тут же Ласло разгоряченным не выглядел. Он курил большую сигару и смеялся над какой-то шуткой Чарлза. Его угрюмое лицо освещалось блеском черных глаз и сверканием очень белых зубов.
Ему надо побольше смеяться, подумала Белла, когда он шел к роялю.
— Все в порядке, милая? — Ласло снял с плеча Крисси волосок.
— Конечно, — весело ответила та.
— Хорошо, — он улыбнулся ей, потом прошел через всю комнату и сел рядом с Беллой.
Он бабник, подумала Белла. Может быть, попробовать его соблазнить? Она подалась вперед, чтобы он лучше разглядел ложбинку между ее грудями.
— Я на днях познакомился с вашей подругой, — сказал он.
— О, с кем это? — спросила Белла, одаряя его горячим, долгим, тягучим взглядом, который сразу же сошел с ее лица, как только он сказал:
— Ангора Фэрфакс. Она сказала, что вы вместе учились в драматической школе.
Белла всегда ненавидела Ангору Фэрфакс. Та была балованным дитем очень богатых родителей, вечно ходила по разным вечеринкам, а наутро жаловалась на утомление. Все соученики Ангоры, исключая Беллу, шалели от нее. Она же завидовала таланту Беллы.
— Я ее немного знала. Чем она теперь занимается? — спросила Белла.
— Кажется, занята в каком-то телевизионном сериале. Она много о вас говорила.
— Надо думать, — холодно заметила Белла.
— Она очень привлекательна, — сказал Ласло, рассматривая на свет виски. — А играть она умеет?
Белла кивнула. Она не попадет в ловушку и не покажет себя завистливой сплетницей.
— Я слышал, у вас сегодня было прослушивание.
Предупредительная система Беллы сработала не очень хорошо.
— Да, было.
— И режиссер заигрывал с вами. Как это для вас должно быть неприятно!
Ехидный кот, подумала Белла.
— Кто он?
— Гарри Бэкхауз.
— Гарри? — Ласло поднял брови. — На него не похоже. Он только что опять женился. Мы завтра с ним вместе обедаем. Поговорю с ним по душам.
Беллу от ужаса бросило сперва в жар, а потом в холод.
— О, пожалуйста, не надо, — слишком быстро сказала она. — Думаю, он уже про все забыл.
Ласло вкрадчиво улыбнулся.
— Все равно такие вещи нельзя прощать.
В половине двенадцатого Белла собралась уезжать.
— Я отвезу тебя, — сказал Руперт.
— Лучше я, — предложил Ласло, — доставлю ее к самому порогу.
— Но тебе же не по пути, — возмутился Руперт.
— Мне бы хотелось, чтобы ты ответил на еще один звонок из Убогой Аравии, — попросил Ласло. — Ты знаешь суть дела.
«Ого! — подумала Белла, — он тут прямо командир, — и ей захотелось, чтобы Руперт поупрямился. Но тот раскрыл рот, закрыл его и угрюмо согласился.
Когда она уходила, Чарлз поцеловал ее в обе щеки.
— Увидимся в следующем месяце на свадьбе, если не раньше, — пообещал он. Все напряглись.
— Ты уже послала Белле приглашение, Констанс? — спросил он.
— Они у нас кончились, — холодно ответила та.
— Чепуха. У тебя на столе их лежит по меньшей мере дюжина. Надо, что на нашей стороне церкви было побольше блеска.
Когда они подъезжали к дому Беллы, Ласло сказал:
— Хочу с вами поговорить. Зайдем к вам или ко мне?
— Я устала, — отрезала Белла. — Мы не можем поговорить здесь?
— Нет. Дело важное.
— Хорошо. Тогда лучше у меня.
Ее квартира пребывала в полном беспорядке: по всей гостиной была разбросана одежда, после завтрака осталась немытая посуда. Белла засунула под диван лифчик и прошла в спальню, чтобы снять пальто. В зеркале она увидела, что глаза у нее блестят от выпитого. Блузка, в самом деле, просто неприлична. Может быть, Ласло собирается за ней приударить? Когда она вернулась, он, развалившись, сидел в кресле и играл с пасьянсовой мраморной дощечкой.
У него лицо пароходного шулера, подумала Белла, жесткого, расчетливого и выверяющего все ходы.
— Это Руперт вам подарил? — спросил он.
Белла кивнула.
— Он отличный парень.
— И я так думаю. Хотите выпить?
Ласло покачал головой.
— У Руперта легкой жизни не было, — продолжал он. — Баловали его много, а любили не очень. Констанс всегда была слишком занята своей благотворительностью. Чарлз — старыми мастерами и молоденькими любовницами. В результате Руперт вырос довольно неуравновешенным. Ему нужен кто-то, кто не только будет с ним справляться, но и очень сильно любить.
— Надо же, — с нервным смешком сказала Белла, — я не знала, что вы так романтичны.
Ласло в ответ не улыбнулся.
— Да нет. Просто я ненавижу пустые траты.
Белла сделала глубокий вдох.
— Вы не хотите, чтобы я выходила за него замуж, не так ли?
— Да, не хочу.
— Потому что я не из верхнего ящика?
— Мне все равно, будь вы хоть из подвала! Просто я хочу, чтобы Руперт причалил к кому-нибудь, кто его любит.
— Вроде вашей сестры Крисси, надо полагать? Тогда все ваши миллионы останутся в семье.
— Оставьте Крисси в покое.
— Почему же? Откуда вы взяли, что она любит Руперта больше, чем я?
— Она бы не опоздала на целый час на встречу со своей будущей свекровью.
— Я же вам сказала, что меня задержали на прослушивании.
— И не удосужились одеться.
— У меня не было времени на переодевание.
— И явились сильно навеселе.
— Неправда. Просто американцы наливают очень крепкие напитки.
— И грубили тете Констанс по всякому поводу.
— Она невыносима, — сказала Белла, задыхаясь.
— Согласен. Она как боевая секира. Но если бы вы любили Руперта, то смирились бы и с этим.
— Но вы-то здесь при чем? — свирепо спросила Белла.
У него оставались незаполненными всего несколько квадратиков в центре дощечки. Она как завороженная смотрела на его длинные пальцы.
— Я хочу лишь сказать, — тихо произнес он, — что если бы вы любили Руперта, то приехали бы вовремя, трезвой и одетой, как подобает, вместо того чтобы лакать виски в баре «Хилтона» с одним из ваших любовников.
Белла позеленела.
— О чем вы говорите? — прошептала она. — У меня было прослушивание.
— До этого, возможно, и было, детка. Но когда я вас там видел, вы были так поглощены беседой с вашим красивым сорвиголовой, что даже не заметили меня, хотя я сидел всего за несколько столиков от вас.
Ее охватили смущение и ужас. Ласло видел ее со Стивом. Что он мог расслышать из их разговора?
— Он актер, — быстро солгала она. — Мы… мы… ну, обсуждали пьесу, которую будем вместе играть на будущей неделе.
— Вы репетировали любовные сцены, — сухо сказал Ласло. — Если бы вы посмотрели на Руперта с десятой долей такого рабского обожания, я был бы только счастлив, что вы выходите за него замуж.
Теперь у него оставался один темно-зеленый мраморный кубик. Он посмотрел на него, потом, отложив доску в сторону, достал из кармана свою чековую книжку.
— Итак, — сказал он деловым тоном. — Сколько вы хотите? Я даю вам — ну, скажем, пять кусков — и вы оставляете Руперта в покое. Как?
Белла невольно рассмеялась.
— Я никогда не представляла себе людей, которые говорят такие вещи! Нет, не пойдет.
— Потому что вы обожаете Руперта и жить без него не можете? — едко спросил он.
— Я ничего не говорила о любви. Это вы здесь про нее все время звените. Но раз уж хотите все начистоту — я не намерена порывать с ним.
— Десять кусков.
Наступила пауза. Белла посмотрела в окно.
Ого, подумала она, с десятью тысячами можно кое-что сделать. Интересно, налогом эта сумма облагается? Вслух она сказала:
— Мне не нужны ваши вонючие деньги. Придумайте что-нибудь другое.
Ласло убрал чековую книжку и встал. Она отступила.
— Что ж, если это на вас не производит впечатление, мне придется испробовать другие способы.
— Вы не сможете помешать мне выйти замуж за Руперта.
— Я? Не смогу? — тихо сказал он. — Вы, очевидно, не знакомы с нашим семейным девизом: «Оцарапай Энрикеса — и у тебя потечет кровь».
На его смуглой коже проступил белый шрам. У Беллы по спине пробежала дрожь.
Он дьявол, подумала она.
— У моей семьи большое влияние, — продолжал он. — Если будете упрямиться, мы сможем сделать вашу жизнь нелегкой.
— Вы мне угрожаете?
— Да. И предупреждаю, в борьбе я не брезгую никакими методами. Вы уверены, что не хотите получить чек?
Белла потеряла терпение.
— Вон отсюда! Вон! — закричала она и, схватив синюю стеклянную вазу, швырнула в него. Но промахнулась и попала в стену. Он засмеялся и ушел.
После этого она еще долго не могла успокоиться.
Да брось ты это, убеждала она себя. К чему ломать себе голову? Проклятый, жуткий бахвал. Он просто блефует. На самом деле он ничего не сделает. И все же… и все же… со всеми их деньгами и властью…
Она вздрогнула от нехороших предчувствий. Возможно, ей надо было взять деньги и уехать со Стивом. Но Стив ненадежен, на него нельзя положиться. Ну и, конечно, с Рупертом тоже надо считаться.
Вдруг в дверь позвонили, и она резко вздрогнула. Снова Ласло? Стив? Сердце бешено стучало. А звонок все звенел.
— Кто там? — в ужасе пролепетала она.
— Это я, Руперт.
Она открыла дверь, и когда он прошел за ней внутрь, разрыдалась.
— Дорогая! Ну не надо, моя радость! Все прошло как надо.
Он усадил ее рядом с собой на диване и погладил по голове.
— Поначалу они всегда ведут себя скверно. Ты бы посмотрела, как они встретили Тедди. Ласло тебя не обижал?
Она покачала головой. Ей не хотелось рассказывать Руперту, но она уже не могла сдерживаться.
— Он меня ненавидит, — всхлипнула она. — Сильнее, чем все остальные. Он сказал, что не хочет, чтобы я вышла за тебя замуж.
— Не хочет? Вероятно, он сам тобой увлекся, поэтому и был так резок. Отец, во всяком случае, от тебя без ума.
Она понемногу успокоилась и пробормотала:
— Я так отвратительно себя вела. Опоздала и дерзила твоей матери. Не знаю, как ты меня еще терпишь.
А ведь ты еще ничего и не знаешь, тоскливо подумала она.
— А чего мне терпеть? Сейчас я люблю тебя еще в десять раз больше, чем сегодня утром. Я бы убил всякого, кто тебя обидит.
Она отодвинулась и посмотрела на него. Печальное, бледное, с большими синими кругами под глазами лицо Арлекина.
— Белла, дорогая, давай поженимся.
То ли назло Ласло, то ли чтобы спастись от Стива, а может, оттого, что она была пьяна, или из-за того, что Руперт хотел ее как никогда, она согласилась.
Глава шестая
Наутро Белла проснулась с таким ощущением, будто в голове ее лопаются лампочки. К тому же с неумолимой точностью перед ней выстраивались сцены вчерашнего вечернего обвала: бесполезное прослушивание у Гарри Блэкхауза, встреча со Стивом, катастрофический ужин у Энрикесов.
Выпрямившись и простонав, она с дрожью вспомнила тот жуткий момент, когда запустила вазой в Ласло.
Господи! Она согласилась на помолвку с Рупертом. Но она не любит Руперта. Она любит Стива, и эта змея Ласло все знает и сделает все, чтобы она порвала с Рупертом.
«Боже, как все запуталось», — с тоской думала она, снимая ночную сорочку.
События следующей недели не дали ей передохнуть. По настоянию Руперта, они побывали в дюжине домов, сделали триумфальный объезд всех его родственников. Она была осыпана подарками, среди которых было огромных размеров розовое пластиковое обручальное кольцо, приобретенное только потому, что оно должно было привести его мать в раздражение.
Белла предполагала, что поблизости окажется Ласло и станет нагнетать страсти, но он ничего не предпринимал, явно выжидая своего часа. Ее особенно терзало то, что Стив, который должен был прочитать о ее помолвке, — во всех газетах мелькали фотографии «миллионера и актрисы» — даже не попытался с ней связаться.
По части секса с Рупертом дела тоже шли не блестяще. Теперь, будучи помолвленной, она не могла отказаться спать с ним. Руперт, которому так долго морочили голову, непременно желал проводить в постели каждую свободную минуту, после чего отчаянно требовал одобрения.
— Тебе понравилось, дорогая? Ты уверена, что все было как надо?
— Да, да, — уверяла она Руперта, привлекая его к себе на грудь, где он и засыпал, а она, глядя невидящими глазами в потолок, подергивалась всем телом от неутоленного желания и томления по Стиву.
Спустя неделю после спектакля Белла устало упала в кресло в своей гримерной, и шум аплодисментов все еще отдавался в ее ушах. В этот вечер она играла великолепно. Она все еще была «в образе».
Руперт ушел в город на какой-то ужин и встретится с ней позднее. Это давало ей некоторую передышку. Самым трудным испытанием для нее было то, что постоянно приходилось убеждать Руперта, что она блаженно счастлива рядом с ним. Она взяла со стола очищающий крем, чтобы снять с лица грим. В дверь постучали.
— Войдите, — безразлично сказала она.
Но тут сердце ее болезненно екнуло. В дверях стоял Стив — ленивый, улыбающийся, невозможно светловолосый и красивый.
— Как ты прошел сюда? — спросила она, задыхаясь.
— Привратник мне приятель. — Он затворил дверь и встал перед ней. — Ну? — тихо спросил он.
— Что ну?
— Кажется, я велел тебе не связываться с Рупертом Энрикесом.
— Это не имеет тебе никакого отношения, — в ее голове прорвался всхлип. — Ты настолько внимателен, что даже не позвонил мне.
— Я подумал, что следует позволить тебе потомиться неделю-две.
Он подошел к ней и положил руку на ее голое плечо. Странно, что Руперт мог мять ее часами, и с ней ничего не происходило, но одно только прикосновение Стива пронимало ее как током в тысячу вольт. От плеча жар медленно поднимался у нее по шее к затылку.
Стив засмеялся.
— Ты была бесподобная Дездемона, моя радость. Я не представлял себе, как хорошо ты играешь.
Она почувствовала себя счастливой.
— Ах, ты в самом деле так думаешь?
— Да, ты меня просто ошеломила, — наклонившись, он поцеловал ее.
Белла ответила на его поцелуй. Рука его скользнула вниз по ее платью, и она уже теряла над собой контроль, когда вдруг с ужасом услышала, как дверь распахнулась и кто-то сказал:
— Должно быть, это гримерная Беллы.
Лицо у нее залилось краской, она отпрянула от Стива, но было уже поздно. В дверях показались Ласло и старый враг Беллы еще по драматической школе Ангора Фэрфакс.
— Белла, ты чудовище, — хихикнула Ангора. — Только что обручилась с Рупертом и уже изменяешь ему с этим великолепным мужчиной. — Она подняла на Стива свои огромные голубые глаза. — Думаю, тебе следует вызвать его на поединок, — сказала она Ласло.
— Руперт может сам за себя постоять, — ответил Ласло, которого все это явно забавляло. — Привет, Белла. Как дела?
Белла не могла и слова вымолвить. Ее выручил Стив.
— Мне лучше представиться. Меня зовут Стив Бенедикт, — сказал он, усмехнувшись.
— А я Ангора Фэрфакс. А этот хитрый тип — Ласло Энрикес.
Она была очаровательна, как котенок, невероятно гибкая, с тонкими запястьями и щиколотками, пышными темными волосами, лиловато-голубыми глазами, надутыми губками, которые не вполне прикрывали ее чуть выступающие зубки.
Как сказала одна из ее соучениц по драматической школе, Ангора была из того сорта девушек, что запросто могут попросить мужчину помочь донести «эту ужасно тяжелую спичечную коробку».
— Белла, дорогая, перестань так краснеть. Спектакль был очень милый. Ты так хорошо играла — хотя им не следовало выпускать тебя в таком ужасном костюме в последнем акте. Ты в нем кашляла на весь зал. Ласло вел себя чудовищно. Заснул во втором и третьем актах, но ему выпал тяжелый день. Золото упало в цене на полпенни или что-то в этом роде. У тебя есть что-нибудь выпить?
— Конечно, — скрипя зубами, ответила Белла, снова убедившись в способности Ангоры выставлять ее круглой идиоткой. — В буфете стоит бутылка виски. Может быть, ты предложишь гостям, Стив?
Когда Стив щедро налил всем четверым, Ласло поднял свой стакан в честь Беллы и, гнусно сверкнув глазами, произнес:
— За тебя и Руперта.
— Да, за наших голубков, — подхватила Ангора. — Ты, должно быть, вне себя от счастья, Белла. Это такое облегчение — обзавестись семьей и знать, что не кончишь свои дни жуткой старой девой где-нибудь на чердаке вместе с кошками.
Она посмотрела на Ласло через длинные, намазанные тушью ресницы.
— Угомонись, Ангора, — сказал он.
— Прошу прощения, — хихикнула она, — но я немного перевозбудилась. Гарри Бэкхауз назначил меня на главную роль в своем новом фильме.
— Великолепно, — сказал Стив, сверкнув своей ослепительной улыбкой. — Как это вам удалось?
— Да, дорогой мой, это было не так-то просто. Ласло пригласил сегодня меня и Гарри на большой обед с выпивкой. Белла, дорогая, кажется, ты тоже хотела эту роль? Но они начинают съемки через две недели, и я знала, что ты не захочешь так рано разлучаться с Рупертом.
— Конечно, не захочу! — заявила Белла и, спрятав внутри накатившую ненависть, улыбнулась Ласло.
— А как же тогда вы? — спросила Ангора у Стива. — Где это Белла откопала такого симпатичного мужчину?
— В Буэнос-Айресе, — ответил Стив, а потом напомнил Ласло: — мы ведь встречались с вами там. Я владелец клуба Амонтильядо. Вы там были раз или два.
— Это одно из моих излюбленных мест, — сказал Ласло. — Там так темно, что я никогда не мог вспомнить, с кем туда приходил.
— Там хорошо? — спросила Ангора.
— Хорошо всюду, — засмеялся Стив и снова наполнил стакан Ласло.У Беллы вдруг затряслись поджилки. Если Ласло узнает от Стива всю правду о ее прошлом, одному Богу известно, как он это использует.
Ангора снова пустилась в рассуждения об актерских делах. Стив и Ласло перешли на бизнес.
Выпрямившись и простонав, она с дрожью вспомнила тот жуткий момент, когда запустила вазой в Ласло.
Господи! Она согласилась на помолвку с Рупертом. Но она не любит Руперта. Она любит Стива, и эта змея Ласло все знает и сделает все, чтобы она порвала с Рупертом.
«Боже, как все запуталось», — с тоской думала она, снимая ночную сорочку.
События следующей недели не дали ей передохнуть. По настоянию Руперта, они побывали в дюжине домов, сделали триумфальный объезд всех его родственников. Она была осыпана подарками, среди которых было огромных размеров розовое пластиковое обручальное кольцо, приобретенное только потому, что оно должно было привести его мать в раздражение.
Белла предполагала, что поблизости окажется Ласло и станет нагнетать страсти, но он ничего не предпринимал, явно выжидая своего часа. Ее особенно терзало то, что Стив, который должен был прочитать о ее помолвке, — во всех газетах мелькали фотографии «миллионера и актрисы» — даже не попытался с ней связаться.
По части секса с Рупертом дела тоже шли не блестяще. Теперь, будучи помолвленной, она не могла отказаться спать с ним. Руперт, которому так долго морочили голову, непременно желал проводить в постели каждую свободную минуту, после чего отчаянно требовал одобрения.
— Тебе понравилось, дорогая? Ты уверена, что все было как надо?
— Да, да, — уверяла она Руперта, привлекая его к себе на грудь, где он и засыпал, а она, глядя невидящими глазами в потолок, подергивалась всем телом от неутоленного желания и томления по Стиву.
Спустя неделю после спектакля Белла устало упала в кресло в своей гримерной, и шум аплодисментов все еще отдавался в ее ушах. В этот вечер она играла великолепно. Она все еще была «в образе».
Руперт ушел в город на какой-то ужин и встретится с ней позднее. Это давало ей некоторую передышку. Самым трудным испытанием для нее было то, что постоянно приходилось убеждать Руперта, что она блаженно счастлива рядом с ним. Она взяла со стола очищающий крем, чтобы снять с лица грим. В дверь постучали.
— Войдите, — безразлично сказала она.
Но тут сердце ее болезненно екнуло. В дверях стоял Стив — ленивый, улыбающийся, невозможно светловолосый и красивый.
— Как ты прошел сюда? — спросила она, задыхаясь.
— Привратник мне приятель. — Он затворил дверь и встал перед ней. — Ну? — тихо спросил он.
— Что ну?
— Кажется, я велел тебе не связываться с Рупертом Энрикесом.
— Это не имеет тебе никакого отношения, — в ее голове прорвался всхлип. — Ты настолько внимателен, что даже не позвонил мне.
— Я подумал, что следует позволить тебе потомиться неделю-две.
Он подошел к ней и положил руку на ее голое плечо. Странно, что Руперт мог мять ее часами, и с ней ничего не происходило, но одно только прикосновение Стива пронимало ее как током в тысячу вольт. От плеча жар медленно поднимался у нее по шее к затылку.
Стив засмеялся.
— Ты была бесподобная Дездемона, моя радость. Я не представлял себе, как хорошо ты играешь.
Она почувствовала себя счастливой.
— Ах, ты в самом деле так думаешь?
— Да, ты меня просто ошеломила, — наклонившись, он поцеловал ее.
Белла ответила на его поцелуй. Рука его скользнула вниз по ее платью, и она уже теряла над собой контроль, когда вдруг с ужасом услышала, как дверь распахнулась и кто-то сказал:
— Должно быть, это гримерная Беллы.
Лицо у нее залилось краской, она отпрянула от Стива, но было уже поздно. В дверях показались Ласло и старый враг Беллы еще по драматической школе Ангора Фэрфакс.
— Белла, ты чудовище, — хихикнула Ангора. — Только что обручилась с Рупертом и уже изменяешь ему с этим великолепным мужчиной. — Она подняла на Стива свои огромные голубые глаза. — Думаю, тебе следует вызвать его на поединок, — сказала она Ласло.
— Руперт может сам за себя постоять, — ответил Ласло, которого все это явно забавляло. — Привет, Белла. Как дела?
Белла не могла и слова вымолвить. Ее выручил Стив.
— Мне лучше представиться. Меня зовут Стив Бенедикт, — сказал он, усмехнувшись.
— А я Ангора Фэрфакс. А этот хитрый тип — Ласло Энрикес.
Она была очаровательна, как котенок, невероятно гибкая, с тонкими запястьями и щиколотками, пышными темными волосами, лиловато-голубыми глазами, надутыми губками, которые не вполне прикрывали ее чуть выступающие зубки.
Как сказала одна из ее соучениц по драматической школе, Ангора была из того сорта девушек, что запросто могут попросить мужчину помочь донести «эту ужасно тяжелую спичечную коробку».
— Белла, дорогая, перестань так краснеть. Спектакль был очень милый. Ты так хорошо играла — хотя им не следовало выпускать тебя в таком ужасном костюме в последнем акте. Ты в нем кашляла на весь зал. Ласло вел себя чудовищно. Заснул во втором и третьем актах, но ему выпал тяжелый день. Золото упало в цене на полпенни или что-то в этом роде. У тебя есть что-нибудь выпить?
— Конечно, — скрипя зубами, ответила Белла, снова убедившись в способности Ангоры выставлять ее круглой идиоткой. — В буфете стоит бутылка виски. Может быть, ты предложишь гостям, Стив?
Когда Стив щедро налил всем четверым, Ласло поднял свой стакан в честь Беллы и, гнусно сверкнув глазами, произнес:
— За тебя и Руперта.
— Да, за наших голубков, — подхватила Ангора. — Ты, должно быть, вне себя от счастья, Белла. Это такое облегчение — обзавестись семьей и знать, что не кончишь свои дни жуткой старой девой где-нибудь на чердаке вместе с кошками.
Она посмотрела на Ласло через длинные, намазанные тушью ресницы.
— Угомонись, Ангора, — сказал он.
— Прошу прощения, — хихикнула она, — но я немного перевозбудилась. Гарри Бэкхауз назначил меня на главную роль в своем новом фильме.
— Великолепно, — сказал Стив, сверкнув своей ослепительной улыбкой. — Как это вам удалось?
— Да, дорогой мой, это было не так-то просто. Ласло пригласил сегодня меня и Гарри на большой обед с выпивкой. Белла, дорогая, кажется, ты тоже хотела эту роль? Но они начинают съемки через две недели, и я знала, что ты не захочешь так рано разлучаться с Рупертом.
— Конечно, не захочу! — заявила Белла и, спрятав внутри накатившую ненависть, улыбнулась Ласло.
— А как же тогда вы? — спросила Ангора у Стива. — Где это Белла откопала такого симпатичного мужчину?
— В Буэнос-Айресе, — ответил Стив, а потом напомнил Ласло: — мы ведь встречались с вами там. Я владелец клуба Амонтильядо. Вы там были раз или два.
— Это одно из моих излюбленных мест, — сказал Ласло. — Там так темно, что я никогда не мог вспомнить, с кем туда приходил.
— Там хорошо? — спросила Ангора.
— Хорошо всюду, — засмеялся Стив и снова наполнил стакан Ласло.У Беллы вдруг затряслись поджилки. Если Ласло узнает от Стива всю правду о ее прошлом, одному Богу известно, как он это использует.
Ангора снова пустилась в рассуждения об актерских делах. Стив и Ласло перешли на бизнес.