Увы, никакая женщина не может быть авторитетом для своего парикмахера. Бернард лукаво усмехнулся.
— Что ты мне рассказываешь, дорогая? Ты встретила приятного и откровенного типа, которому, по твоим наблюдениям, не нравятся крашеные волосы.
— Чепуха, — сердито заявила Белла и мучительно покраснела.
Жара все усиливалась. Ей предстояло репетировать всю вторую половину дня. В театре стояла невозможная духота. Она уже как следует принялась за свою роль, как произошло нечто такое, от чего она никак не могла сосредоточиться. Через пять минут она вернулась в гримерную.
— Скажи, в чем дело? — обеспокоенно спросила Рози Хэссел. — Все так хорошо шло.
— Это Джонни виноват, — взорвалась Белла, глядя в упор на красивого блондина, игравшего Константина, который стоял, облокотившись о ее гримерный стол. — Ты не видела, как он прокрался на сцену и выпустил эту жабу? Он знает, как я боюсь жаб.
Джонни засмеялся.
— Белла, мой ангел, ведь эта сцена — на берегу озера. Там все должно кишеть лягушками, жабами и прочими тварями. Я просто попытался внести в действие немного реализма.
— Ничего подобного, — закричала Белла. — Ты хотел до смерти меня напугать.
— Ну хорошо, — Джонни пожал плечами, — Если уж ты так возражаешь…
— Да, возражаю.
В дверях появился нахмуренный Роджер Филд. Когда два ведущих актера выкрикивают друг другу оскорбления, — это зрелище не из самых приятных. Но Белла уже разошлась.
— Я сообщу об этом в профсоюз, и тебя вышвырнут! — кричала она.
— Хватит, Белла, — сказал Роджер, — тебя слышно всему театру.
— А мне наплевать, — заорала Белла. — Ты знаешь, что он сделал? Он подложил жабу…
— Хорошо, возьми эту жабу, Джонни, и брось ее обратно в Темзу или откуда там ты ее взял. С тобой я потом поговорю.
Осклабившись, Джонни вышел из комнаты.
— Я тебя убью, убью, убью тебя! — прокричала ему вслед Белла.
— Хватит орать как базарная торговка, — сказал Роджер. — К тебе пришли.
— Не хочу никого видеть, — отрезала Белла. — Я хочу, чтобы ты запретил этому жуткому типу впредь подкладывать жаб в… — Крик ее сошел на нет, потому что в дверях возник Ласло.
— Оставляю ее тебе, — сказал Роджер, — надеюсь, тебе удастся ее успокоить.
С минуту Белла молчала, потом спросила:
— Что ты здесь делаешь?
— Смотрел твою репетицию. Пришел сюда сказать, как хороша ты была, да не уверен теперь, что ты этого заслуживаешь. Но я рад, что ты способна оскорблять не одного меня.
— Тут нет ничего смешного. — Белла плюхнулась в кресло и посмотрела на себя в зеркало. Серые волосы схвачены на затылке эластичной лентой. Поблескивающее лицо без малейших следов косметики. Мокрая от пота рубашка, джинсы.
Проклятье, проклятье! Она ведь намеревалась при ближайшей встрече с ним предстать такой элегантной и красивой…
— Что тебе надо? — нелюбезно спросила она.
— Хотел пригласить тебя на ужин, но если будешь такой злой, делать этого не стану.
— А куда? — она покраснела и заерзала на стуле.
— Мне надо заняться двумя арабами, встречаюсь с ними в восемь. Ты будешь готова через четверть часа?
— Но мне нечего надеть, — застонала Белла.
Ласло поднялся.
— Одолжи что-нибудь. Мне еще надо поговорить с Роджером о делах. Кстати, — добавил он уже в дверях, — мне понравились твои волосы. Так гораздо лучше прежнего.
Арабы были веселые и толстые. За ужином они съели картошку и мясо Беллы. Она одолжила у Рози шорты и оранжевую футболку, которая слишком тесно обтягивала грудь.
Загар начинал у нее сходить. Ей все время хотелось придумать что-нибудь остроумное.
Арабы намеревались кутить всю ночь и все что-то бормотали насчет похода в заведение со стриптизом. Но Ласло сумел к полуночи вместе с Беллой отвязаться от них. Молча ехали они по ночному Лондону. Остановились у светофора.
Белле захотелось, чтобы красный свет никогда не погас. Когда они подъехали к Гайд-Парку, она задержала дыхание. Он повернул налево. Она была вне себя от радости, когда поняла, что он везет ее к себе на квартиру, а не к ней домой.
Когда Ласло наливал в стаканы напитки, она внимательно его рассматривала. Густые черные кудри над воротничком. Широкие плечи под безупречно белым пиджаком. Загорелые руки. От внезапного желания у нее голова пошла кругом.
«Что это со мной? — в ужасе подумала она. — Пять дней тому назад я была без ума от Стива, а теперь только и думаю, как бы оказаться в постели с Ласло».
Когда он передавал ей стакан, их пальцы встретились. Вздрогнув как от ожога, она схватила стакан и одним махом влила в себя его содержимое. Теперь у него дело в шляпе, подумала она в панике. Пароходный шулер с моралью уличного кота и миллионом световых лет сексуального опыта в штанах. Все что ему остается — это подпустить немного лести, и я буду есть у него с руки.
Ласло снял пиджак и повесил его на спинку стула. Потом спросил:
— Ты что-то затихла. О чем думаешь?
— Я знаю, — сказала Белла, набравшись духу, — что ты был добр ко мне только ради того, чтобы я тебе уступила. Просто, чтобы быть уверенным, что я не вернусь к Руперту.
Ласло вздохнул.
— Это очень дурацкое, детское замечание. Я ожидал, что ты будешь говорить что-нибудь вроде этого.
Белла готова была вспылить. Оба помолчали, потом она пробормотала:
— Хорошо, прости. Я вела себя бестактно.
Он улыбнулся.
— Умница, что извинилась. Иди ко мне.
— Нет, — выдавила из себя Белла. — Я не могу, не хочу быть твоей очередной ночной подстилкой, забавой от бессонницы.
— Дитя мое, о чем это ты?
Зазвонил телефон. Ласло не обратил на него внимания.
— Может быть, тебе лучше ответить? — не уверенно сказала Белла.
— Хорошо, — он снял трубку, не отводя от нее глаз. — Алло! Да, тетя Констанс, такое неожиданное удовольствие, — он подмигнул Белле, ухмыльнувшись, и завел глаза к потолку.
И вдруг улыбка сошла с его лица.
— Что такое? — прорычал он. — Когда это случилось? Почему раньше мне не сказали? Полицию оповестили? Хорошо, я сейчас буду.
Когда он положил трубку, шрам на его лице был похож на багровую рану. Глаза сверкали гневом.
— В чем дело? — спросила Белла.
— Похитили Крисси. Требуют два миллиона фунтов выкупа.
Глава шестнадцатая
Глава семнадцатая
— Что ты мне рассказываешь, дорогая? Ты встретила приятного и откровенного типа, которому, по твоим наблюдениям, не нравятся крашеные волосы.
— Чепуха, — сердито заявила Белла и мучительно покраснела.
Жара все усиливалась. Ей предстояло репетировать всю вторую половину дня. В театре стояла невозможная духота. Она уже как следует принялась за свою роль, как произошло нечто такое, от чего она никак не могла сосредоточиться. Через пять минут она вернулась в гримерную.
— Скажи, в чем дело? — обеспокоенно спросила Рози Хэссел. — Все так хорошо шло.
— Это Джонни виноват, — взорвалась Белла, глядя в упор на красивого блондина, игравшего Константина, который стоял, облокотившись о ее гримерный стол. — Ты не видела, как он прокрался на сцену и выпустил эту жабу? Он знает, как я боюсь жаб.
Джонни засмеялся.
— Белла, мой ангел, ведь эта сцена — на берегу озера. Там все должно кишеть лягушками, жабами и прочими тварями. Я просто попытался внести в действие немного реализма.
— Ничего подобного, — закричала Белла. — Ты хотел до смерти меня напугать.
— Ну хорошо, — Джонни пожал плечами, — Если уж ты так возражаешь…
— Да, возражаю.
В дверях появился нахмуренный Роджер Филд. Когда два ведущих актера выкрикивают друг другу оскорбления, — это зрелище не из самых приятных. Но Белла уже разошлась.
— Я сообщу об этом в профсоюз, и тебя вышвырнут! — кричала она.
— Хватит, Белла, — сказал Роджер, — тебя слышно всему театру.
— А мне наплевать, — заорала Белла. — Ты знаешь, что он сделал? Он подложил жабу…
— Хорошо, возьми эту жабу, Джонни, и брось ее обратно в Темзу или откуда там ты ее взял. С тобой я потом поговорю.
Осклабившись, Джонни вышел из комнаты.
— Я тебя убью, убью, убью тебя! — прокричала ему вслед Белла.
— Хватит орать как базарная торговка, — сказал Роджер. — К тебе пришли.
— Не хочу никого видеть, — отрезала Белла. — Я хочу, чтобы ты запретил этому жуткому типу впредь подкладывать жаб в… — Крик ее сошел на нет, потому что в дверях возник Ласло.
— Оставляю ее тебе, — сказал Роджер, — надеюсь, тебе удастся ее успокоить.
С минуту Белла молчала, потом спросила:
— Что ты здесь делаешь?
— Смотрел твою репетицию. Пришел сюда сказать, как хороша ты была, да не уверен теперь, что ты этого заслуживаешь. Но я рад, что ты способна оскорблять не одного меня.
— Тут нет ничего смешного. — Белла плюхнулась в кресло и посмотрела на себя в зеркало. Серые волосы схвачены на затылке эластичной лентой. Поблескивающее лицо без малейших следов косметики. Мокрая от пота рубашка, джинсы.
Проклятье, проклятье! Она ведь намеревалась при ближайшей встрече с ним предстать такой элегантной и красивой…
— Что тебе надо? — нелюбезно спросила она.
— Хотел пригласить тебя на ужин, но если будешь такой злой, делать этого не стану.
— А куда? — она покраснела и заерзала на стуле.
— Мне надо заняться двумя арабами, встречаюсь с ними в восемь. Ты будешь готова через четверть часа?
— Но мне нечего надеть, — застонала Белла.
Ласло поднялся.
— Одолжи что-нибудь. Мне еще надо поговорить с Роджером о делах. Кстати, — добавил он уже в дверях, — мне понравились твои волосы. Так гораздо лучше прежнего.
Арабы были веселые и толстые. За ужином они съели картошку и мясо Беллы. Она одолжила у Рози шорты и оранжевую футболку, которая слишком тесно обтягивала грудь.
Загар начинал у нее сходить. Ей все время хотелось придумать что-нибудь остроумное.
Арабы намеревались кутить всю ночь и все что-то бормотали насчет похода в заведение со стриптизом. Но Ласло сумел к полуночи вместе с Беллой отвязаться от них. Молча ехали они по ночному Лондону. Остановились у светофора.
Белле захотелось, чтобы красный свет никогда не погас. Когда они подъехали к Гайд-Парку, она задержала дыхание. Он повернул налево. Она была вне себя от радости, когда поняла, что он везет ее к себе на квартиру, а не к ней домой.
Когда Ласло наливал в стаканы напитки, она внимательно его рассматривала. Густые черные кудри над воротничком. Широкие плечи под безупречно белым пиджаком. Загорелые руки. От внезапного желания у нее голова пошла кругом.
«Что это со мной? — в ужасе подумала она. — Пять дней тому назад я была без ума от Стива, а теперь только и думаю, как бы оказаться в постели с Ласло».
Когда он передавал ей стакан, их пальцы встретились. Вздрогнув как от ожога, она схватила стакан и одним махом влила в себя его содержимое. Теперь у него дело в шляпе, подумала она в панике. Пароходный шулер с моралью уличного кота и миллионом световых лет сексуального опыта в штанах. Все что ему остается — это подпустить немного лести, и я буду есть у него с руки.
Ласло снял пиджак и повесил его на спинку стула. Потом спросил:
— Ты что-то затихла. О чем думаешь?
— Я знаю, — сказала Белла, набравшись духу, — что ты был добр ко мне только ради того, чтобы я тебе уступила. Просто, чтобы быть уверенным, что я не вернусь к Руперту.
Ласло вздохнул.
— Это очень дурацкое, детское замечание. Я ожидал, что ты будешь говорить что-нибудь вроде этого.
Белла готова была вспылить. Оба помолчали, потом она пробормотала:
— Хорошо, прости. Я вела себя бестактно.
Он улыбнулся.
— Умница, что извинилась. Иди ко мне.
— Нет, — выдавила из себя Белла. — Я не могу, не хочу быть твоей очередной ночной подстилкой, забавой от бессонницы.
— Дитя мое, о чем это ты?
Зазвонил телефон. Ласло не обратил на него внимания.
— Может быть, тебе лучше ответить? — не уверенно сказала Белла.
— Хорошо, — он снял трубку, не отводя от нее глаз. — Алло! Да, тетя Констанс, такое неожиданное удовольствие, — он подмигнул Белле, ухмыльнувшись, и завел глаза к потолку.
И вдруг улыбка сошла с его лица.
— Что такое? — прорычал он. — Когда это случилось? Почему раньше мне не сказали? Полицию оповестили? Хорошо, я сейчас буду.
Когда он положил трубку, шрам на его лице был похож на багровую рану. Глаза сверкали гневом.
— В чем дело? — спросила Белла.
— Похитили Крисси. Требуют два миллиона фунтов выкупа.
Глава шестнадцатая
Ласло гнал свой большой темно-зеленый «мерседес» по пустынным лондонским улицам, не обращая внимания на светофоры. Колеса визжали на поворотах. Сидевшая рядом Белла похолодела от страха.
— Но что все-таки произошло? — шепотом спросила она.
— В половине седьмого Крисси пошла отправить письмо и не вернулась. Тети Констанс и дяди Чарлза не было дома, и только когда в девять часов зашел Стив, чтобы пригласить ее на какую-то вечеринку, а ее не оказалось дома, стало ясно, что она пропала.
— Стив с ней встречался? — резко спросила Белла.
Ласло искоса посмотрел на нее.
— Ангора уехала во Францию, и Стив перенес свои довольно щедрые чувства на Крисси.
Вся вспыхнув, Белла спросила:
— А что потом было?
— Похитители позвонили в половине двенадцатого, сказали, что Крисси у них и что они отпустят ее целой и невредимой, если мы выложим два миллиона фунтов и не будем звать полицию.
Теперь внешне он был совершенно спокоен. Его жесткое смуглое лицо не выражало никаких чувств. Но на щеке дергался мускул, и когда он зажигал сигарету, руки у него сильно дрожали.
«Будь на моем месте Ангора, — тоскливо подумала Белла, — она бы обвилась вокруг него и нашла бы метод, как его успокоить».
Дверь им открыл Руперт, и Беллу это явно поразило. Он только что прилетел из Цюриха. В холле повсюду был разбросан его багаж.
— Слава Богу, ты приехал, — сказал он Ласло. — Бедняжка Крисси! Что мы можем для нее сделать? Тут ни от кого никакого проку. Моя мать впадает в истерику от одной мысли, что придется расстаться с двумя миллионами. Отец накачался спиртным, а эта змея Стив… — Тут он заметил Беллу и, взяв себя в руки, небрежно бросил ей: — А, привет.
В гостиной Чарлз остекленевшими глазами смотрел в камин. Стив, сидя на диване, пил коньяк и старался выглядеть одновременно и как у себя дома, и как человек крайне озабоченный. Массивная Констанс в темно-бордовом атласе двинулась им навстречу.
— Где ты был, Ласло? Полагаю, кутил, как обычно, — с кислой миной предположила она, а потом уставилась на Беллу. — А эта что здесь делает? Ты должен вразумить Руперта и Чарлза. Они не хотят звать полицию.
— И правильно поступают, — сказал Ласло. — Чем меньше народа про это будет знать, тем лучше. — Он обратился к Чарлзу: — Нам надо как можно скорее собрать наличные.
Констанс выглядела потрясенной.
— Но мы такую сумму не поднимем. Мы же разоримся. Я и так еле свожу концы с концами. Почему вы не хотите, чтобы с этим разобралась полиция?
— Если ты позовешь полицию, — резко сказал Ласло, — то только всполошишь похитителей, и они пристукнут Крисси.
— Не говори мне таких ужасов. Это дитя мне как дочь.
— О, Господи, — грубо сказал Руперт, — не будь такой лицемеркой. Ты обращалась с Крисси как со своей прислугой. Она только и знала, что бегала по твоим поручениям.
Констанс поджала губы.
— Отчасти в этом виновата сама Крисси, — сказала она, обращаясь к Стиву, — я всегда говорила ей, что если она будет выходить с непокрытой головой, то попадет в руки нежелательных типов.
— Эти типы подстерегли ее в засаде, — процедил Руперт сквозь зубы, — не будь такой набитой дурой.
Констанс побагровела.
— Как ты смеешь со мной разговаривать подобным тоном? На мою долю и без того немало досталось. Все заботы о свадьбе Гей, а потом еще твоя помолвка с этой ужасной… — Спохватившись, что Белла находится рядом, она вовремя остановилась. Они не успели еще испытать неловкость, как она обрушила на Руперта очередную истерическую тираду.
Ласло задумчиво посмотрел на нее, а потом сказал неожиданно мягко:
— Для тебя, тетя Констанс, это был, наверное, страшный удар. Ты, конечно, переутомилась. Я думаю, что ты сегодня наверняка не ужинала. Почему бы тебе не лечь отдохнуть, а мы чего-нибудь принесем тебе на подносе.
— Как я могу есть в такое время? — возмутилась Констанс, но, похоже, такое предложение ее смягчило. — Хотя, возможно, мне следует подкрепиться. Думаю, меня устроят бутерброды с цыпленком.
Стив поднялся и одарил Констанс одной из своих обезоруживающих улыбок.
— Пойду на кухню и скажу, чтобы приготовили.
— Ты так меня утешаешь, Стив, — сказала Констанс, поднимаясь наверх.
Ласло, Руперт и Чарлз тут же принялись обсуждать проблему наличных, но Чарлз явно не мог сосредоточиться.
— Думаю, что смогу раздобыть немного, — сказал он, нетвердой походкой направляясь к двери. — Спасибо тебе, Ласло, за то, что так ловко управился с Констанс.
Когда Чарлз вышел, появился Стив.
— Половина каплуна и бадейка французского жаркого отправлены наверх к Констанс. Это ее успокоит, — сказал он Ласло. — Не могу тебе передать, как меня потрясло случившееся с Крисси. Я знаком с ней всего две недели, но этого оказалось достаточно, чтобы понять, что она большой ребенок.
— Ничего ты не понял, — выпалил Руперт, — тебя интересовало только ее приданое.
— Заткнись, Руперт, — сказал Ласло и вернулся к разговору о деньгах.
Белла украдкой посматривала на Стива и не могла взять в толк, как она могла любить его до исступления. Все в нем вызывало в ней отвращение. Обыкновенный красивый нуль без палочки, подумала она. Потом поглядела на Руперта, который сидел у окна, обхватив руками голову. Он казался совершенно подавленным. После этого она перевела взгляд на Ласло. Мускул на его щеке все еще дергался, и она вдруг поняла его необыкновенную мужскую надежность и силу и каких трудов ему стоило вот так держаться и не паниковать как остальные.
Неожиданно, подобно озарению, к ней пришла мысль: она его любит.
В этот момент он посмотрел на нее и спросил:
— Устала?
— Мне надо ехать, — пробормотала она, испугавшись, что он догадается, о чем она думает.
— Я отвезу тебя, — предложил Стив.
— Ее отвезет Руперт, — сказал Ласло, — я хочу, чтобы ты, Стив, пораскинул умом, как раздобыть наличность в Буэнос-Айресе.
По дороге домой Белла молчала, тщетно пытаясь подавить обуревавшие ее чувства. Но когда они подъехали к дому, она предложила Руперту подняться к ней и чего-нибудь выпить.
Он покачал головой.
— Мне надо возвращаться. О, черт! Белла, что мне делать? Я так долго не принимал Крисси всерьез, обращался с ней просто как с надоедливой сестренкой, а теперь вот ее нет…
— И ты понял, что любишь ее.
Он посмотрел на Беллу. Вид у него был измученный.
— Да. На прошлой неделе, когда ты сказала, что не пойдешь за меня замуж, я думал, что застрелюсь, но теперь Крисси в такой жуткой опасности, и я понял, что люблю ее, и не надеюсь, что когда-нибудь снова ее увижу.
Белла обняла его.
— Ну что ты, что ты! Все будет хорошо. Ласло ее разыщет.
— О, если только ее можно вернуть, то он это сделает. Со всеми его приятелями в уголовном мире он может, как никто другой, нажать где следует, только у меня жуткое предчувствие, что это не просто похищение из-за денег, что это как-то связано с Мигелем Родригесом.
У Беллы перехватило дыхание.
— Это которого убил Ласло?
Руперт кивнул.
— Брат Мигеля, Хуан, все время пытался рассчитаться с Ласло.
— А что там все-таки произошло?
— Мигель и Хуан Родригес заправляли какой-то шайкой в Южной Америке. В Буэнос-Айресе у них все было схвачено. Их даже полиция боялась. У Мигеля была жена Мария, намного моложе его, с которой он обращался по-скотски. Они с Ласло влюбились друг в друга, и у них был бурный роман. Мигель про это узнал и в каком-то баре полоснул Ласло ножом. Началась драка, и Мигель был убит. На другой день Хуан плеснул в лицо Марии кислотой, хотя никто не мог доказать, что это сделал он. От ее красоты ничего не осталось. Она не смогла перенести мысли, что Ласло увидит ее в таком виде, и через несколько дней покончила с собой. Полиция слишком боялась Хуана, чтобы что-то предпринять, но с тех пор Хуан и Ласло охотятся друг за другом, как два тигра. Я думаю, что Крисси украли люди Хуана, а если так, то живой они ее не отпустят, сколько бы мы им ни выложили. Из-за этого Ласло места себе не находит.
— А жена Мигеля была очень красивая? — спросила Белла, стараясь не показать волнения.
— Мария? О, просто обворожительная. Не думаю, что Ласло оправился после ее самоубийства.
Поднявшись к себе, Белла несколько часов просидела, раздираемая ревностью при мысли о Марии Родригес.
— Но что все-таки произошло? — шепотом спросила она.
— В половине седьмого Крисси пошла отправить письмо и не вернулась. Тети Констанс и дяди Чарлза не было дома, и только когда в девять часов зашел Стив, чтобы пригласить ее на какую-то вечеринку, а ее не оказалось дома, стало ясно, что она пропала.
— Стив с ней встречался? — резко спросила Белла.
Ласло искоса посмотрел на нее.
— Ангора уехала во Францию, и Стив перенес свои довольно щедрые чувства на Крисси.
Вся вспыхнув, Белла спросила:
— А что потом было?
— Похитители позвонили в половине двенадцатого, сказали, что Крисси у них и что они отпустят ее целой и невредимой, если мы выложим два миллиона фунтов и не будем звать полицию.
Теперь внешне он был совершенно спокоен. Его жесткое смуглое лицо не выражало никаких чувств. Но на щеке дергался мускул, и когда он зажигал сигарету, руки у него сильно дрожали.
«Будь на моем месте Ангора, — тоскливо подумала Белла, — она бы обвилась вокруг него и нашла бы метод, как его успокоить».
Дверь им открыл Руперт, и Беллу это явно поразило. Он только что прилетел из Цюриха. В холле повсюду был разбросан его багаж.
— Слава Богу, ты приехал, — сказал он Ласло. — Бедняжка Крисси! Что мы можем для нее сделать? Тут ни от кого никакого проку. Моя мать впадает в истерику от одной мысли, что придется расстаться с двумя миллионами. Отец накачался спиртным, а эта змея Стив… — Тут он заметил Беллу и, взяв себя в руки, небрежно бросил ей: — А, привет.
В гостиной Чарлз остекленевшими глазами смотрел в камин. Стив, сидя на диване, пил коньяк и старался выглядеть одновременно и как у себя дома, и как человек крайне озабоченный. Массивная Констанс в темно-бордовом атласе двинулась им навстречу.
— Где ты был, Ласло? Полагаю, кутил, как обычно, — с кислой миной предположила она, а потом уставилась на Беллу. — А эта что здесь делает? Ты должен вразумить Руперта и Чарлза. Они не хотят звать полицию.
— И правильно поступают, — сказал Ласло. — Чем меньше народа про это будет знать, тем лучше. — Он обратился к Чарлзу: — Нам надо как можно скорее собрать наличные.
Констанс выглядела потрясенной.
— Но мы такую сумму не поднимем. Мы же разоримся. Я и так еле свожу концы с концами. Почему вы не хотите, чтобы с этим разобралась полиция?
— Если ты позовешь полицию, — резко сказал Ласло, — то только всполошишь похитителей, и они пристукнут Крисси.
— Не говори мне таких ужасов. Это дитя мне как дочь.
— О, Господи, — грубо сказал Руперт, — не будь такой лицемеркой. Ты обращалась с Крисси как со своей прислугой. Она только и знала, что бегала по твоим поручениям.
Констанс поджала губы.
— Отчасти в этом виновата сама Крисси, — сказала она, обращаясь к Стиву, — я всегда говорила ей, что если она будет выходить с непокрытой головой, то попадет в руки нежелательных типов.
— Эти типы подстерегли ее в засаде, — процедил Руперт сквозь зубы, — не будь такой набитой дурой.
Констанс побагровела.
— Как ты смеешь со мной разговаривать подобным тоном? На мою долю и без того немало досталось. Все заботы о свадьбе Гей, а потом еще твоя помолвка с этой ужасной… — Спохватившись, что Белла находится рядом, она вовремя остановилась. Они не успели еще испытать неловкость, как она обрушила на Руперта очередную истерическую тираду.
Ласло задумчиво посмотрел на нее, а потом сказал неожиданно мягко:
— Для тебя, тетя Констанс, это был, наверное, страшный удар. Ты, конечно, переутомилась. Я думаю, что ты сегодня наверняка не ужинала. Почему бы тебе не лечь отдохнуть, а мы чего-нибудь принесем тебе на подносе.
— Как я могу есть в такое время? — возмутилась Констанс, но, похоже, такое предложение ее смягчило. — Хотя, возможно, мне следует подкрепиться. Думаю, меня устроят бутерброды с цыпленком.
Стив поднялся и одарил Констанс одной из своих обезоруживающих улыбок.
— Пойду на кухню и скажу, чтобы приготовили.
— Ты так меня утешаешь, Стив, — сказала Констанс, поднимаясь наверх.
Ласло, Руперт и Чарлз тут же принялись обсуждать проблему наличных, но Чарлз явно не мог сосредоточиться.
— Думаю, что смогу раздобыть немного, — сказал он, нетвердой походкой направляясь к двери. — Спасибо тебе, Ласло, за то, что так ловко управился с Констанс.
Когда Чарлз вышел, появился Стив.
— Половина каплуна и бадейка французского жаркого отправлены наверх к Констанс. Это ее успокоит, — сказал он Ласло. — Не могу тебе передать, как меня потрясло случившееся с Крисси. Я знаком с ней всего две недели, но этого оказалось достаточно, чтобы понять, что она большой ребенок.
— Ничего ты не понял, — выпалил Руперт, — тебя интересовало только ее приданое.
— Заткнись, Руперт, — сказал Ласло и вернулся к разговору о деньгах.
Белла украдкой посматривала на Стива и не могла взять в толк, как она могла любить его до исступления. Все в нем вызывало в ней отвращение. Обыкновенный красивый нуль без палочки, подумала она. Потом поглядела на Руперта, который сидел у окна, обхватив руками голову. Он казался совершенно подавленным. После этого она перевела взгляд на Ласло. Мускул на его щеке все еще дергался, и она вдруг поняла его необыкновенную мужскую надежность и силу и каких трудов ему стоило вот так держаться и не паниковать как остальные.
Неожиданно, подобно озарению, к ней пришла мысль: она его любит.
В этот момент он посмотрел на нее и спросил:
— Устала?
— Мне надо ехать, — пробормотала она, испугавшись, что он догадается, о чем она думает.
— Я отвезу тебя, — предложил Стив.
— Ее отвезет Руперт, — сказал Ласло, — я хочу, чтобы ты, Стив, пораскинул умом, как раздобыть наличность в Буэнос-Айресе.
По дороге домой Белла молчала, тщетно пытаясь подавить обуревавшие ее чувства. Но когда они подъехали к дому, она предложила Руперту подняться к ней и чего-нибудь выпить.
Он покачал головой.
— Мне надо возвращаться. О, черт! Белла, что мне делать? Я так долго не принимал Крисси всерьез, обращался с ней просто как с надоедливой сестренкой, а теперь вот ее нет…
— И ты понял, что любишь ее.
Он посмотрел на Беллу. Вид у него был измученный.
— Да. На прошлой неделе, когда ты сказала, что не пойдешь за меня замуж, я думал, что застрелюсь, но теперь Крисси в такой жуткой опасности, и я понял, что люблю ее, и не надеюсь, что когда-нибудь снова ее увижу.
Белла обняла его.
— Ну что ты, что ты! Все будет хорошо. Ласло ее разыщет.
— О, если только ее можно вернуть, то он это сделает. Со всеми его приятелями в уголовном мире он может, как никто другой, нажать где следует, только у меня жуткое предчувствие, что это не просто похищение из-за денег, что это как-то связано с Мигелем Родригесом.
У Беллы перехватило дыхание.
— Это которого убил Ласло?
Руперт кивнул.
— Брат Мигеля, Хуан, все время пытался рассчитаться с Ласло.
— А что там все-таки произошло?
— Мигель и Хуан Родригес заправляли какой-то шайкой в Южной Америке. В Буэнос-Айресе у них все было схвачено. Их даже полиция боялась. У Мигеля была жена Мария, намного моложе его, с которой он обращался по-скотски. Они с Ласло влюбились друг в друга, и у них был бурный роман. Мигель про это узнал и в каком-то баре полоснул Ласло ножом. Началась драка, и Мигель был убит. На другой день Хуан плеснул в лицо Марии кислотой, хотя никто не мог доказать, что это сделал он. От ее красоты ничего не осталось. Она не смогла перенести мысли, что Ласло увидит ее в таком виде, и через несколько дней покончила с собой. Полиция слишком боялась Хуана, чтобы что-то предпринять, но с тех пор Хуан и Ласло охотятся друг за другом, как два тигра. Я думаю, что Крисси украли люди Хуана, а если так, то живой они ее не отпустят, сколько бы мы им ни выложили. Из-за этого Ласло места себе не находит.
— А жена Мигеля была очень красивая? — спросила Белла, стараясь не показать волнения.
— Мария? О, просто обворожительная. Не думаю, что Ласло оправился после ее самоубийства.
Поднявшись к себе, Белла несколько часов просидела, раздираемая ревностью при мысли о Марии Родригес.
Глава семнадцатая
Прошло два дня без каких-либо новых известий о Крисси. Белла пробовала уйти с головой в репетиции, но не могла думать ни о чем, кроме Ласло и о передрягах, через которые ему предстояло пройти. Она старалась подавить в себе разочарование оттого, что он ей не звонит. У него теперь голова другим занята.
На третий день вечером она вышла из театра, чувствуя себя совершенно разбитой. Целый день она репетировала, после чего было изнурительное представление «Отелло». Публика была невосприимчива как промокательная бумага, особенно две дюжины в партере из Союза матерей, которые в последнем действии болтали и пересмеивались.
Ночь была темная и душная. Беззвездное небо предвещало грозу. На Белле было короткое платье с красно-белым рисунком. Запах жареного чеснока и лука, исходивший от соседнего итальянского ресторана, вызвал у нее легкую тошноту. Она решила часть пути до дома пройти пешком. Проходя мимо телефонной будки, она боролась с искушением зайти в нее, позвонить Ласло и узнать, нет ли новостей о Крисси. Но она не смогла бы это сделать достаточно непринужденно.
Надо перестать думать о нем, сердито говорила она себе.
Белла свернула вправо, на улицу, тускло освещенную всего несколькими фонарями. Вдруг в темноте засветился огонек сигареты, и какая-то фигура двинулась ей навстречу.
Она нервно вздрогнула, когда чей-то голос прошептал: «Белла».
Потом она увидела блеск серебристо-светлых волос, и ее нервозность перешла в раздражение. То был Стив.
— Какого черта ты здесь делаешь? — резко спросила она.
— Я должен с тобой поговорить.
— Ну а я не хочу с тобой разговаривать. Мне нечего тебе сказать, совершенно нечего.
— Душа моя, — настаивал он, — ради Бога, послушай. Я узнал, где находится Крисси, честное слово.
Ахнув, Белла повернулась к нему.
— Ты уверен? С ней все в порядке?
— Не знаю. Они держали ее на каком-то заброшенном складе в Ист-Энде. По-моему, это похоже на любительскую работу. Один из них струхнул и разболтал одному моему приятелю.
— Ты сказал Ласло?
— Я не могу с ним связаться. Сегодня он после обеда уехал на скачки и с тех пор не появлялся.
— Так чего же мы ждем? — спросила Белла, обдумывая положение.
— У меня тут машина, — Стив показал в сторону деревьев.
Белла кинулась к ней.
— Поехали. Нельзя терять время.
Единственное, о чем она в этот момент думала: как будет рад Ласло, если они найдут Крисси.
Стив открыл ей переднюю дверь, и едва она нагнулась, чтобы сесть, как с заднего сиденья чей-то голос с сильным иностранным акцентом произнес:
— Не пытайтесь выкинуть какую-нибудь глупость. Вы в наших руках.
И она увидела дуло пистолета.
Вскрикнув, она метнулась обратно, на Стива, но тот грубо втолкнул ее в машину. И тут же ее ударили по голове чем-то металлическим. Одновременно кто-то стал душить ее тряпкой со сладковатым запахом. Она почувствовала, как падает вперед и ударяется головой о приборную доску, после чего потеряла сознание.
Белла не знала, как долго была без сознания. Когда она пришла в себя, то почувствовала страшную боль в голове и поняла, что едет в машине. На глазах у нее была плотная повязка, запястья и щиколотки были связаны веревкой, и она поняла, что затылок у нее кровоточит и кровь стекает по шее.
Она застонала, и у нее начались позывы на рвоту.
— Стив, меня сейчас вытошнит.
Никто не ответил, но машина замедлила ход. Ей подставили к лицу что-то вроде пакета от жареного картофеля, и, пока ее рвало, кто-то держал ее голову, а она при этом всхлипывала от боли, унижения и страха.
— Отпустите меня, пожалуйста. Я невиновна. Я ничего не сделала.
Тут же кто-то силой раскрыл ей рот. Она бешено сопротивлялась, когда они вливали ей в глотку какую-то жидкость. Они хотят ее отравить! Но вскоре она поняла, что это коньяк. Ей обожгло горло, и она подумала, что ее сейчас снова вырвет.
Они впили в нее еще порцию, и она почувствовала себя немного лучше.
Потом ее снова связали. Ей никто ничего не говорил, и, слегка успокоенная коньяком, она решила не задавать вопросов. Зачем их провоцировать?
После этого они ехали, должно быть, часа четыре. Она все еще помнила, что завтра у нее утренний спектакль и что нет никакой возможности на него поспеть. И что дублерша, вероятно, сыграет намного лучше ее. Потом она подумала про Ласло — что он подумает, когда узнает, что и ее похитили. Вероятно, ему будет все равно.
Но зачем она им понадобилась? Может быть, они все еще думают, что Руперт от нее без ума, и хотят получить за нее большой выкуп. Но ведь Стив был там прошлой ночью. Он-то мог сразу понять, что теперь Руперт без ума от Крисси, а ее он больше не любит.
В голове у нее все перепуталось. Она никогда не доверяла Стиву, но представить себе не могла, что он окажется гангстером, возможно связанным с таким головорезом, как Хуан Родригес. Если бы не она, ему ни за что бы не удалось познакомиться с семьей Энрикесов, втереться к ним в доверие и так свободно встречаться с Крисси. Теперь она была уверена, что и за похищением Крисси стоял он.
Потом она вздрогнула, вспомнив, как Руперт сказал, что если люди Хуана доберутся до Крисси, то живой они ее не отпустят. Возможно, зальют ей лицо кислотой, как Марии Родригес.
Болеутоляющее действие коньяка проходило.
Боль в голове усиливалась. Она запаниковала и стала хныкать: «О, Ласло, помоги мне…»
Кто-то злобно пнул ее в лодыжку.
— Закрой свой вонючий рот! — сказал тот же голос с сильным иностранным акцентом. В нем слышались злоба и беспокойство.
Она почувствовала, как в машине усилилось напряжение, сидящие рядом с ней и позади были явно напуганы. Она чуяла козлиный запах пота и слышала, как то и дело чиркают спички: они курили одну сигарету за другой. При завязанных глазах ее нервная система схватывала все происходящее очень чутко.
Когда кто-то из них включил приемник, она поняла, что уже утро. Передавали шестичасовой выпуск новостей. Она слушала их, затаив дыхание.
На прошлом вечернем заседании Палаты миссис Тэтчер дала нагоняй мистеру Уилсону. Австралия девальвировала свой доллар. Из зоопарка убежал леопард. Одна из принцесс объявила о своей помолвке. Погода ожидалась жаркой и солнечной, хотя к вечеру возможны грозовые ливни.
Белла в отчаянии откинулась на спинке сиденья. Ее никто не найдет.
Теперь они ехали быстро, вероятно, чтобы прибыть к месту назначения до того, как на улицы высыплет народ и будет толкаться на перекрестках. Теплело. Ей до смерти хотелось в туалет.
Наконец машина остановилась, и ее вывели. Она почувствовала, как по ее рукам и ногам прошел теплый бриз, и до нее донесся соленый запах и отдаленный шум волн.
Она вдруг запаниковала, решив, что они где-то на высоком морском берегу и ее собираются столкнуть с откоса.
Она не могла унять дрожь и снова начала кричать. Кто-то быстро зажал ей рот.
— Успокойся! — прорычал голос, и она почувствовала, как в спину ей ткнули чем-то холодным, металлическим.
Потом они сели на траву и развязали ей щиколотки, чтобы она могла идти. Они ее вели куда-то километра три. Она все время чувствовала их вокруг себя, они шли и о чем-то перешептывались. До нее доносилось мычание коров, пение птиц и отдаленный шум машин.
Теперь они пошли вверх по гравиевой тропинке, и она почувствовала, что ее сопровождающие повеселели, напряжение спадало.
Она споткнулась о порог, хлопнула какая-то дверь, щелкнул замок. Запахло затхлым грязным домом, и это вернуло ее прямо в детство, в трущобы. Она сильно вспотела. Кто-то спустился по лестнице и, схватив ее за руку, потащил наверх и втолкнул в комнату.
Ей развязали руки. Она потрогала глазную повязку, которая, вероятно, была закреплена у нее на голове клейкой лентой. Тут же повязку с нее сорвали, вырвав несколько волос. Она вскрикнула.
— Не изувечьте ее, — сказал голос с иностранным акцентом.
Она заморгала в полутьме. Перед ней стояли двое мужчин, оба в масках. Но она поняла, что ни один из них не Стив. Один коренастый, широкоплечий, черноволосый, с черной бородой, торчавшей из-под маски. Другой ростом повыше, похудее, с темными редеющими волосами.
— Послушай, малышка, — сказал ей второй, тоже с испанским акцентом, но не таким сильным, как у первого. — Ты пробудешь здесь долго. Не делай глупостей. Если тебе что-то понадобится, мы постараемся достать.
— Мне надо в туалет, — отчаянно сказала Белла.
Тот, что повыше, засмеялся.
— Там в углу ведро стоит.
Предстояло потерпеть, пока они не уйдут.
— Где Стив, — спросила она. — Он здесь?
Тот, что повыше покачал головой и показал ей пистолет.
— Повторяю, не пытайся выкинуть какую-нибудь глупость вроде побега. Мы тут тебя впятером стережем.
Вдруг Белла испугалась, как бы они не сняли своих масок, потому что поняла, что если она увидит их лица, они ее убьют.
Когда они ушли, она осмотрела комнату. Размером комната была примерно три на три метра и освещалась двенадцативаттной лампочкой. На окне тяжелые деревянные ставни, обои покрыты грязно-бурыми пятнами. С закопченного потолка свисает густая пыльная паутина. Вся мебель — разбитый стул да ведра в углу.
Она попробовала решетки на окне, но они были прибиты крепко. Стены тоже оказались прочными. К тому же в последние дни она так обкусала себе ногти, что ей в любом случае не удалось бы расковырять даже дырку.
Через несколько минут пришел еще один мужчина, чтобы прочистить ссадину у нее на затылке. Он был очень худой, с длинными светлыми волосами. Голос у него был тихий и спокойный, с таким же акцентом, что и у тех двоих.
Ей понравилось, как осторожно он с ней обращался, он предупредил, что антисептик будет щипать. Она чувствовала, что он ее жалеет. Он был в брюках, явно коротких, на ногах у него были ярко-желтые носки и матерчатые баскетбольные кеды не по размеру.
После его ухода она легла и постаралась устроиться по возможности удобнее. Она слышала, как за дверью разговаривают по-испански. Наверняка это люди Хуана.
Во второй половине дня худой блондин принес ей чашку чая и печеных бобов на ломте хлеба на грязной оловянной тарелке. Изголодавшись, она проглотила все это, но уже через две минуты ее вырвало, едва она успела добежать до ведра.
Голова у нее раскалывалась. Сжав ее руками, Белла лежала на полу и всхлипывала. Ей надо отсюда выбраться, иначе она сойдет с ума. Потом она вспомнила, как где-то читала, что тот, кто способен перенести первые двое суток после похищения, сможет перенести все. Ей надо взять себя в руки.
«Отче наш, иже еси на небеси», — начала она повторять про себя.
Белла заметила, что они не рискнули дать ей вместе с едой нож и вилку. Она посмотрела на свое отражение в ложке. Глаза казались огромными, лицо бледное и со следами засохшей крови.
На третий день вечером она вышла из театра, чувствуя себя совершенно разбитой. Целый день она репетировала, после чего было изнурительное представление «Отелло». Публика была невосприимчива как промокательная бумага, особенно две дюжины в партере из Союза матерей, которые в последнем действии болтали и пересмеивались.
Ночь была темная и душная. Беззвездное небо предвещало грозу. На Белле было короткое платье с красно-белым рисунком. Запах жареного чеснока и лука, исходивший от соседнего итальянского ресторана, вызвал у нее легкую тошноту. Она решила часть пути до дома пройти пешком. Проходя мимо телефонной будки, она боролась с искушением зайти в нее, позвонить Ласло и узнать, нет ли новостей о Крисси. Но она не смогла бы это сделать достаточно непринужденно.
Надо перестать думать о нем, сердито говорила она себе.
Белла свернула вправо, на улицу, тускло освещенную всего несколькими фонарями. Вдруг в темноте засветился огонек сигареты, и какая-то фигура двинулась ей навстречу.
Она нервно вздрогнула, когда чей-то голос прошептал: «Белла».
Потом она увидела блеск серебристо-светлых волос, и ее нервозность перешла в раздражение. То был Стив.
— Какого черта ты здесь делаешь? — резко спросила она.
— Я должен с тобой поговорить.
— Ну а я не хочу с тобой разговаривать. Мне нечего тебе сказать, совершенно нечего.
— Душа моя, — настаивал он, — ради Бога, послушай. Я узнал, где находится Крисси, честное слово.
Ахнув, Белла повернулась к нему.
— Ты уверен? С ней все в порядке?
— Не знаю. Они держали ее на каком-то заброшенном складе в Ист-Энде. По-моему, это похоже на любительскую работу. Один из них струхнул и разболтал одному моему приятелю.
— Ты сказал Ласло?
— Я не могу с ним связаться. Сегодня он после обеда уехал на скачки и с тех пор не появлялся.
— Так чего же мы ждем? — спросила Белла, обдумывая положение.
— У меня тут машина, — Стив показал в сторону деревьев.
Белла кинулась к ней.
— Поехали. Нельзя терять время.
Единственное, о чем она в этот момент думала: как будет рад Ласло, если они найдут Крисси.
Стив открыл ей переднюю дверь, и едва она нагнулась, чтобы сесть, как с заднего сиденья чей-то голос с сильным иностранным акцентом произнес:
— Не пытайтесь выкинуть какую-нибудь глупость. Вы в наших руках.
И она увидела дуло пистолета.
Вскрикнув, она метнулась обратно, на Стива, но тот грубо втолкнул ее в машину. И тут же ее ударили по голове чем-то металлическим. Одновременно кто-то стал душить ее тряпкой со сладковатым запахом. Она почувствовала, как падает вперед и ударяется головой о приборную доску, после чего потеряла сознание.
Белла не знала, как долго была без сознания. Когда она пришла в себя, то почувствовала страшную боль в голове и поняла, что едет в машине. На глазах у нее была плотная повязка, запястья и щиколотки были связаны веревкой, и она поняла, что затылок у нее кровоточит и кровь стекает по шее.
Она застонала, и у нее начались позывы на рвоту.
— Стив, меня сейчас вытошнит.
Никто не ответил, но машина замедлила ход. Ей подставили к лицу что-то вроде пакета от жареного картофеля, и, пока ее рвало, кто-то держал ее голову, а она при этом всхлипывала от боли, унижения и страха.
— Отпустите меня, пожалуйста. Я невиновна. Я ничего не сделала.
Тут же кто-то силой раскрыл ей рот. Она бешено сопротивлялась, когда они вливали ей в глотку какую-то жидкость. Они хотят ее отравить! Но вскоре она поняла, что это коньяк. Ей обожгло горло, и она подумала, что ее сейчас снова вырвет.
Они впили в нее еще порцию, и она почувствовала себя немного лучше.
Потом ее снова связали. Ей никто ничего не говорил, и, слегка успокоенная коньяком, она решила не задавать вопросов. Зачем их провоцировать?
После этого они ехали, должно быть, часа четыре. Она все еще помнила, что завтра у нее утренний спектакль и что нет никакой возможности на него поспеть. И что дублерша, вероятно, сыграет намного лучше ее. Потом она подумала про Ласло — что он подумает, когда узнает, что и ее похитили. Вероятно, ему будет все равно.
Но зачем она им понадобилась? Может быть, они все еще думают, что Руперт от нее без ума, и хотят получить за нее большой выкуп. Но ведь Стив был там прошлой ночью. Он-то мог сразу понять, что теперь Руперт без ума от Крисси, а ее он больше не любит.
В голове у нее все перепуталось. Она никогда не доверяла Стиву, но представить себе не могла, что он окажется гангстером, возможно связанным с таким головорезом, как Хуан Родригес. Если бы не она, ему ни за что бы не удалось познакомиться с семьей Энрикесов, втереться к ним в доверие и так свободно встречаться с Крисси. Теперь она была уверена, что и за похищением Крисси стоял он.
Потом она вздрогнула, вспомнив, как Руперт сказал, что если люди Хуана доберутся до Крисси, то живой они ее не отпустят. Возможно, зальют ей лицо кислотой, как Марии Родригес.
Болеутоляющее действие коньяка проходило.
Боль в голове усиливалась. Она запаниковала и стала хныкать: «О, Ласло, помоги мне…»
Кто-то злобно пнул ее в лодыжку.
— Закрой свой вонючий рот! — сказал тот же голос с сильным иностранным акцентом. В нем слышались злоба и беспокойство.
Она почувствовала, как в машине усилилось напряжение, сидящие рядом с ней и позади были явно напуганы. Она чуяла козлиный запах пота и слышала, как то и дело чиркают спички: они курили одну сигарету за другой. При завязанных глазах ее нервная система схватывала все происходящее очень чутко.
Когда кто-то из них включил приемник, она поняла, что уже утро. Передавали шестичасовой выпуск новостей. Она слушала их, затаив дыхание.
На прошлом вечернем заседании Палаты миссис Тэтчер дала нагоняй мистеру Уилсону. Австралия девальвировала свой доллар. Из зоопарка убежал леопард. Одна из принцесс объявила о своей помолвке. Погода ожидалась жаркой и солнечной, хотя к вечеру возможны грозовые ливни.
Белла в отчаянии откинулась на спинке сиденья. Ее никто не найдет.
Теперь они ехали быстро, вероятно, чтобы прибыть к месту назначения до того, как на улицы высыплет народ и будет толкаться на перекрестках. Теплело. Ей до смерти хотелось в туалет.
Наконец машина остановилась, и ее вывели. Она почувствовала, как по ее рукам и ногам прошел теплый бриз, и до нее донесся соленый запах и отдаленный шум волн.
Она вдруг запаниковала, решив, что они где-то на высоком морском берегу и ее собираются столкнуть с откоса.
Она не могла унять дрожь и снова начала кричать. Кто-то быстро зажал ей рот.
— Успокойся! — прорычал голос, и она почувствовала, как в спину ей ткнули чем-то холодным, металлическим.
Потом они сели на траву и развязали ей щиколотки, чтобы она могла идти. Они ее вели куда-то километра три. Она все время чувствовала их вокруг себя, они шли и о чем-то перешептывались. До нее доносилось мычание коров, пение птиц и отдаленный шум машин.
Теперь они пошли вверх по гравиевой тропинке, и она почувствовала, что ее сопровождающие повеселели, напряжение спадало.
Она споткнулась о порог, хлопнула какая-то дверь, щелкнул замок. Запахло затхлым грязным домом, и это вернуло ее прямо в детство, в трущобы. Она сильно вспотела. Кто-то спустился по лестнице и, схватив ее за руку, потащил наверх и втолкнул в комнату.
Ей развязали руки. Она потрогала глазную повязку, которая, вероятно, была закреплена у нее на голове клейкой лентой. Тут же повязку с нее сорвали, вырвав несколько волос. Она вскрикнула.
— Не изувечьте ее, — сказал голос с иностранным акцентом.
Она заморгала в полутьме. Перед ней стояли двое мужчин, оба в масках. Но она поняла, что ни один из них не Стив. Один коренастый, широкоплечий, черноволосый, с черной бородой, торчавшей из-под маски. Другой ростом повыше, похудее, с темными редеющими волосами.
— Послушай, малышка, — сказал ей второй, тоже с испанским акцентом, но не таким сильным, как у первого. — Ты пробудешь здесь долго. Не делай глупостей. Если тебе что-то понадобится, мы постараемся достать.
— Мне надо в туалет, — отчаянно сказала Белла.
Тот, что повыше, засмеялся.
— Там в углу ведро стоит.
Предстояло потерпеть, пока они не уйдут.
— Где Стив, — спросила она. — Он здесь?
Тот, что повыше покачал головой и показал ей пистолет.
— Повторяю, не пытайся выкинуть какую-нибудь глупость вроде побега. Мы тут тебя впятером стережем.
Вдруг Белла испугалась, как бы они не сняли своих масок, потому что поняла, что если она увидит их лица, они ее убьют.
Когда они ушли, она осмотрела комнату. Размером комната была примерно три на три метра и освещалась двенадцативаттной лампочкой. На окне тяжелые деревянные ставни, обои покрыты грязно-бурыми пятнами. С закопченного потолка свисает густая пыльная паутина. Вся мебель — разбитый стул да ведра в углу.
Она попробовала решетки на окне, но они были прибиты крепко. Стены тоже оказались прочными. К тому же в последние дни она так обкусала себе ногти, что ей в любом случае не удалось бы расковырять даже дырку.
Через несколько минут пришел еще один мужчина, чтобы прочистить ссадину у нее на затылке. Он был очень худой, с длинными светлыми волосами. Голос у него был тихий и спокойный, с таким же акцентом, что и у тех двоих.
Ей понравилось, как осторожно он с ней обращался, он предупредил, что антисептик будет щипать. Она чувствовала, что он ее жалеет. Он был в брюках, явно коротких, на ногах у него были ярко-желтые носки и матерчатые баскетбольные кеды не по размеру.
После его ухода она легла и постаралась устроиться по возможности удобнее. Она слышала, как за дверью разговаривают по-испански. Наверняка это люди Хуана.
Во второй половине дня худой блондин принес ей чашку чая и печеных бобов на ломте хлеба на грязной оловянной тарелке. Изголодавшись, она проглотила все это, но уже через две минуты ее вырвало, едва она успела добежать до ведра.
Голова у нее раскалывалась. Сжав ее руками, Белла лежала на полу и всхлипывала. Ей надо отсюда выбраться, иначе она сойдет с ума. Потом она вспомнила, как где-то читала, что тот, кто способен перенести первые двое суток после похищения, сможет перенести все. Ей надо взять себя в руки.
«Отче наш, иже еси на небеси», — начала она повторять про себя.
Белла заметила, что они не рискнули дать ей вместе с едой нож и вилку. Она посмотрела на свое отражение в ложке. Глаза казались огромными, лицо бледное и со следами засохшей крови.