Курочкин Максим. Аниськин и шантажист

   – Так-так, – в глазах Костика забегали огоньки азарта, —
   я не знал! Спасибо вам, бабушка Пелагея.
   – Да за что спасибо-то? Ничем тебе не помогла. И зря ты так обрадовался. Думаешь, директор и есть Рыбий Глаз? В насмешку ему прозвище дано, точно тебе говорю. Не он это.
   – А это мы посмотрим, – не терял оптимизма Костик.
   Уже от порога он не выдержал и, пряча усмешку, поинтересовался:
   – Откуда у вас такая красивая подставка под чашку?
   – Нравится? Забирай, – обрадовалась Крестная Бабка.
   – Да нет, зачем мне, – принялся открещиваться Костя, – я просто так спросил. Из интереса.
   – Нет уж, – заупрямилась старушка, – раз я решила, так тому и быть. Не сомневайся, вещь хорошая. Ее и мыть можно, правда я еще не мыла, недавно она у меня, испачкаться не успела. Пусть это будет подарком к выздоровлению.
   Костя хорошо помнил, как пытался отказаться от петуха Прапора, которого насильно подарила ему бабушка Пелагея. Как он ни старался, как ни пытался вернуть птицу, ничего у него не вышло. Мягкая и улыбчивая Крестная Бабка по силе своего упрямства мало отличалась от Дона Корлеоне. Комаров вздохнул и принял протянутую бабкой дискету. Подставка, так подставка. Ничего не поделаешь.

* * *

   Похоже, День Выдергивания Волос действительно закончился, по крайней мере, никто из прохожих не бросал заинтересованных взглядов в область волосяного покрова головы Кирилла, и уж тем более, никто не пытался сорвать с него шапку или запустить в волосы жевательную резинку.
   Правда, встречные посматривали на него с нескрываемым интересом, но Кирилл уже знал, что в деревне так смотрят на всех новичков и старался не обращать на это внимания. Что поделать, если культура с таким трудом проникает в глубинку?
   Костик хорошо объяснил ему как добраться до дома Онежской, но Кирилл все-таки решил справиться у встречных. До чего же нелогично и неудобно устроена деревня! В городе достаточно знать адрес, и можно без особого труда черта лысого найти. В деревне же почему-то напрочь отсутствует привычка обозначать номера на домах, да и улицы, кажется, называются лишь условно. Кирилл прошел всю улицу Ленина и ни на одном доме не увидел подтверждения столь редкостному и изысканному названию.
   Первый же встречный малец охотно объяснил ему дорогу к бабушке Онежской.
   – В конце улицы повернете, пройдете весь Кривой Конец, повернете за домом Савской – он последний – и выйдите прямо к дому Онежской. Он такой деревянный, а забор и наличники зеленые.
   Кирилл поблагодарил ребенка и пошел по указанному направлению. По пути он вспомнил, что Савская является хозяйкой Мальвинки, стащившей у него рукавицу. Раз все равно надо идти мимо ее дома, почему бы не зайти за рукавицей?
   Наличие звонка на деревянной калитке приятно удивило
   Кирилла. Он было уже подумал, что блага цивилизации напрочь забыли дорогу в Но-Пасаран. Фанерная табличка над звонком гласила: «Актрисе Савской звонить три раза». Кирилл проигнорировал предупреждение: вряд ли в этом покосившемся домишке кроме актрисы жил кто-нибудь еще. Он поднес палец к кнопке и коротко нажал на нее. Видимо, никого не было дома. Жаль. Кирилл еще раз довольно сильно ткнул пальцем в кнопку. То, что произошло дальше, не поддавалась никакому логическому обоснованию. Кнопка просто и нагло отвалилась от ворот и упала в рыхлый снег. Кирилл тупо уставился в то место, где секунду назад покоилась кнопка звонка.
   – А провода где? – неведомо кого спросил он. – Здесь должны быть провода, мы это еще в школе проходили. Кнопок с дистанционным управлением не бывает!
   А может, бывает? Может, актриса дама обеспеченная и следящая за последними новинками в мире техники? Может, эта кнопка безумно дорогая? Кирилл нагнулся и попытался отыскать утонувшую в снегу потерю. И в этот момент что-то чувствительно ударило его по спине. Кирилл оглянулся – никого. Лишь большая круглая картофелина под ногами.
   «Рыбий Глаз, – мелькнула бредовая идея в голове у юноши, – наказывает за порчу имущества одинокой женщины». Впрочем, он тут же отогнал эту мысль. Скорее всего, хулиганы балуются.
   Вторая картофелина не застала его врасплох – реакция у братьев была отменная. Кирилл успел проследить амплитуду ее полета. Вылетела она аккурат из-за забора, за который он так безуспешно пытался попасть.
   – Мне бы Ариадну Федоровну, – пытался пойти мирным путем Кирилл.
   Ответом ему была крупная золотистая луковица и заливистый лай маленькой собачки.
   – Ваша собака нечаянно стащила мою перчатку, – продолжал как ни в чем ни бывало юноша, – вы не могли бы мне ее вернуть? Зима, все-таки.
   Через забор перелетел старый иссохший башмак.
   – Мне нужна моя рукавица, а не чей-то туфель, – ледяным тоном потребовал Кирилл. Кажется, он начал терять терпение.
   – Фигушки, война – так война, – прозвучало в ответ. – И перчатку вы свою получите только в том случае, если ее обагрят капли крови моей горячей. Шпагу у меня украли злые люди, так что предлагаю драться на вашем оружии на рассвете третьего дня. И не думайте отлынивать – мой пес выследит вас даже не краю света.
   – Тьфу ты, гадость, – выругался Кирилл, – и придумала же: война!
   Он развернулся и зашагал прочь от калитки Савской. Но и до дома Онежской дойти ему было не суждено. Потому как группа местных товарищей уже давно ловила момент, чтобы вылить на его бедную голову пол-литра колдовского отвара Ваньки-Пензяка. Как-то так получилось, что никто не видел, что братья выходили из дома вместе. И Кирилла все еще принимали за немного испорченного местного участкового Костю Комарова. А за кого тогда принимали Костю? За него же, но уже исправленного. Народный телефон Но-Пасарана работал быстро, но не так, как мобильный в городе. И сельчане не успевали обмениваться новостями.

* * *

   Посещение бабушки Пелагеи немного поломало планы Костика. Конечно, маловероятно, чтобы настоящий шантажист позволил так себя называть по кличке почти открыто, но проверить директора школы было необходимо. Как ни странно, директор подходил под шаблон, который спроектировали братья для Рыбьего Глаза.
   Костя с Кириллом построили этот шаблон еще вчера вечером:
   1. Этот человек должен общаться с большим числом людей. Он должен вариться в гуще событий Но-Пасарана, должен знать, что происходит в каждой семье. Вполне может быть, что человек этот руководитель любого уровня.
   2. Он должен быть комуникабельным, может быть, даже обладать экстрасенсорными способностями. Люди должны симпатизировать ему, доверять ему свои и чужие тайны.
   3. Он должен быть немного фанатиком – тот факт, что Рыбий Глаз придумывает искупление в виде добрых поступков говорит о том, что он не понаслышке знаком с педагогикой, основами марксизма-ленинизма и учения Христа.
   Директор был руководителем довольно крупного уровня, имел информацию практически о каждой семье, имеющей детей школьного возраста, умел – просто обязан был уметь – найти подход к каждому человеку, явно в совершенстве знал педагогику, а в прошлом имел дело с комсомольской, пионерской и октябрятской организациями. Он вполне подходил под шаблон подозреваемых.
   Костя уже был немного знаком с Борисом Николаевичем.
   Директор школы оставил впечатление человека неглупого, тихого, даже немного робкого, как это ни странно. Комаров сам сравнительно недавно закончил школу, и в нем еще жил тот священный страх перед понятием «директор школы», который так и не проходит у многих с годами. Именно благодаря смеси этого страха и уважения, он не стал темнить.
   – Борис Николаевич, не сочтите за простое любопытство, поверьте, это очень важно. Почему вас зовут Рыбьим Глазом?
   Костя сам испугался того, что наделал. Директор школы побледнел и схватился рукой за край стола.
   – Зовут? – одними губами вымолвил он. – Я так и думал. Значит, все-таки, зовут.
   Эта кличка прилипла к Борису Николаевичу совсем недавно. Но уже успела настолько вымотать нервы, что начисто отбила аппетит к рыбным блюдам и заставила дергаться от любого упоминания рыбы – будь то четверг или Александр Сергеевич Пушкин. Четверг он невзлюбил за ассоциацию с рыбным днем, а любимый классик русско-африканского народа не угодил ему своей «Золотой рыбкой».
   А дело было так. Милейший и тихий Борис Николаевич в одно далеко не прекрасное летнее утро решил навестить своего старого приятеля, учителя истории. Дружили они давно, и оба дорожили дружбой: где еще в Но-Пасаране можно было найти партнера по шахматам и вообще интеллигентного человека?
   Директор школы закрыл за собой калитку и прошел по узкой дорожке, ведущей к входной двери. В саду было непривычно тихо, куда-то делись многочисленные внучата старого друга, и только толстые пчелы сердито и устало жужжали, перелетая из одного бутона розы в другой.
   – Есть кто живой? – деликатно предупредил о своем визите Борис Николаевич.
   Тихо. Только ветерок вздохнул в тяжелых ветвях яблонь. «Наверное, в доме, завтракают», – решил директор и заглянул на веранду, где обычно собиралось многочисленное потомство приятеля. Потомства не было. Вместо него из одного конца веранды в другой тянулась веревка, на которой красивым ровным строем висели сушеные рыбы. Висели они строго по росту, на одном конце совсем крошечные, иссохшие, легкие, на другом – тяжелые темные монстры в потеках рыбьего жира. Борис Николаевич сглотнул слюну. Жарко. А в сельпо пиво привезли. Ну какой русский мужик устоит перед соблазном, будь он хоть трижды директор школы и чемпион по шахматам? Рыба и пиво не разбираются, последний алкоголик ты или первый на селе интеллигент, они разят наповал, словно стрелы неразборчивого Амура.
   Борис Николаевич до сих пор не понимает, что на него тогда нашло. Ведь вполне можно было дождаться товарища и вместе посидеть на той же веранде, совместить внешне несовместимые шахматы и пиво с рыбой. Но вот нашло же! Словно под гипнозом подошел он к веревке, жадно оглядываясь, стянул с нее три крупных рыбины, передвинул на пустующее место другие рыбины, спрятал добычу за полу пиджака и покинул беззащитный и такой гостеприимный дом. Он почти бежал и с любопытством прислушивался к новорожденным ощущениям. Никогда до этого не опускался он до воровства, и азарт психолога заставлял его анализировать все бушевавшие в душе чувства и эмоции.
   Стыдно? Да, где-то над пупком противно екает и щемит, словно совесть грыжей вылезла из души и пытается найти укромный темный уголок в организме. Страшновато? Да, глаза будто живут своей жизнью и так и шныряют по лицам встречных людей: вдруг уже все знают? Хотя откуда? Он может отдать значок отличника народного образования на отсечение с пиджака, что никто не видел, как он стащил рыбу.
   Оказывается, видел.
   Письмо он получил уже на следующее утро, причем почтальон его явно не приносил – обычно он обходил дома только в полдень. В письме коротко, по-деловому описывалось преступление Бориса Николаевича и назначалась кара: сорок один рубль штрафа и взятие школой шефства над но-пасаранским памятником Неизвестного Солдата.
   Штраф был вполне по карману директору школы, да и сама идея шефства над памятником ему понравилась. Но разве мог он, бывший советский человек, пойти на поводу у шантажиста? Ни-за-что! Три дня он не находил себе места, три дня метался между желаниями во всем признаться другу, незаметно подкинуть рыбу в его дом, быстренько съесть ее, или вообще выкинуть к чертовой матери в овраг. В конце недели выкинул рыбу к чертовой матери в овраг и успокоился. В конце-концов, доказательств нет, рыбу учитель истории вряд ли пересчитывал, и вообще, не будет Рыбий Глаз связываться с самим директором школы из-за такой ерунды. Люди машинами воруют – и ничего.
   Машинами, но не у товарищей по шахматам. Рыбий Глаз наказал директора за неповиновение изощренно-жестоко. Он не поведал селу о его проступке, он просто дал ему свою кличку. А удачные клички на селе приживаются стремительно. Тем более, что глаза у директора школы были действительно немного навыкате и как только раньше ученики этого не замечали? Отныне и вовеки веков эта кличка призвана была напоминать ему о его маленьком, но очень неприятном преступлении, отныне и вовеки веков. Истинный Рыбий Глаз был великолепным психологом. Он понял, что страшнее наказания для грешного директора школы было трудно придумать.
   – Почему вы рассказали мне это? Никто не знал и не узнал бы, – тихо спросил Костик.
   – Комплекс Раскольникова, – виновато развел руками Борис Николаевич, – мне надо было хоть кому-то рассказать. А вы лучше всего подходите для этой роли – вы представитель карающих органов, вы имеете право наказать меня с помощью закона. Знаете, оказывается очень неприятно, когда кара приходит к тебе свыше, словно проведение наказывает за грехи, словно Бог карает. Я ведь до сих пор атеист. И я буду чрезвычайно признателен вам, если вы меня осудите и подвергните наказанию, предусмотренному конституцией. Давно хотел прийти, но все не решался. А тут так удачно вы подвернулись. Меня посадят? Когда будет суд? А что, если Рыбий Глаз не захочет быть свидетелем? Как я понимаю, он пока не собирается раскрывать свое инкогнито. Мне сейчас пройти в отделение или можно попрощаться с женой?
   – Успокойтесь, Борис Николаевич, – еле-еле смог вклиниться в поток его речи Костик, – никто вас наказывать не будет.
   – Нет, я так не согласен, – закапризничал директор школы, – если я избегну наказания, то буду мучиться всю оставшуюся жизнь. Вы не имеете права отпускать преступника на свободу.
   – Имею, – строго сказал Костик, – если это в интересах следствия. Сейчас мне просто как воздух необходима ваша помощь. И если вы не откажите мне в ней, то вам простится ваш проступок. Пока можете начинать шефство над памятником, а на пятьдесят один рубль купите в дом престарелых мороженое. Не факт, что это разжалобит Рыбий Глаз, но факт, что вам станет легче. Вы согласны на сотрудничество?
   – Согласен, – снял очки Борис Николаевич, – при условии, что мне не придется продавать Родину и знакомиться с проститутками.
   Знакомиться с проститутками и не требовалось, пока помощь директора школы заключалась лишь в том, чтобы предоставить в руки правосудия улики против шантажиста. Спустя полчаса в руках у Костика было письмо Рыбьего Глаза и два конверта: один надорванный, без адреса, только с фамилией и именем получателя. Именно в нем получил письмо-шантаж Борис Николаевич. Другой конверт представлял для Комаровых гораздо больший интерес: это был неиспользованный конверт с адресом. Именно в него должен был вложить деньги директор школы.
   Рыбий Глаз предусмотрел все: по почерку вычислить его было невозможно – письмо было набрано на компьютере и отпечатано на принтере, к величайшему удивлению и неудовольствию Костика. Гражданин, подвергшийся шантажу, не мог узнать адрес, по которому отправлял деньги – на конверте вместо привычной улицы и номера дома был указан номер абонентского ящика местного отделения связи.
   Но это обычный гражданин, чего нельзя сказать о местном участковом. Костя не удержался и расплылся в улыбке – ему ничего не стоило узнать на почте, на чье имя абонирован ящик и кто именно забирает из него конверты с деньгами. Даже если тот, кто прячется под столь дурацким и неостроумным прозвищем, не берет деньги сам, а отправляет курьера, раскрытие его инкогнито – дело времени. Даже скучно. То ли дело – расследование убийства или хищения государственной собственности в крупных размерах!
   Костя так торопился поделиться с братом своими открытиями, что решил отложить визит к гусиному террористу. Скорее всего, если тот и сохранил письмо, оно мало отличается от данного.
   Его так и подмывало завернуть на почту и узнать хозяина абонентского ящика номер шесть, но это было бы нечестно по отношению к Кириллу. Он заслужил совместное пожинание лавров.

* * *

   Ночью работалось плохо, хоть Мишка и надел старые высокие галоши, но ноги постоянно попадали во что-то липкое и мерзкое, постоянно проваливались в скрытые пустоты и путались в каких-то не то веревках, не то лианах. Мишка даже два раза упал, ободрал руку о ржавую консервную банку и вляпался в нечто неприятное и вонючее.
   Мишке всегда было лень ходить за сто метров к оврагу, поэтому вываливал он свой мусор прямо за соседским огородом. Все неприятности от столь духовитого соседства доставались соседу, действовал Мишка осторожно. Конечно, соседи догадывались, чьим рукам принадлежат несимпатичные кучи на задах их огорода и даже пару раз пытались скандалить, на что Мишка разводил руками и весело глумился: не пойман, не вор. Временами, конечно, он с гордо поднятой головой шествовал мимо бдительно взирающих на него односельчан к месту общей свалки. Но тем слаще было под покровом ночи вывалить ведро гнилой моркови под носом у дрыхнущего соседа. К Мишкиной лени примешивался особый преступный азарт, и неизвестно, сколько бы продолжался весь этот беспредел, если бы однажды ночью, во время самого процесса вываливания мусора в любимую кучу, его не ослепила молния.
   Соображал Мишка всегда быстро. Он сопоставил в уме несколько фактов, как то: отсутствие грома, зимнее время года и близость самого разряда и понял, что то была вовсе не молния, а вспышка фотоаппарата.
   – Щас в рыло получишь, – крикнул Мишка в темноту фразу, безотказно выручающую его в самых затруднительных и деликатных ситуациях.
   Увы! Скорее всего, было уже поздно. Пока Мишка все это быстро соображал, пока глаза его опять привыкали к темноте, злоумышленник успел скрыться.
   Пару дней Мишка поволновался, а потом решил успокоиться. Может, то правда была особая зимняя молния? Или какой-нибудь ненужный сосудик в глазу лопнул.
   Вот как только он успокоился, и пришло письмо с фотографией: сам Мишка в какой-то некрасивой позе, спиной, вернее тем, чем спина заканчивается, вываливает мусор на соседский забор. Как на грех в тот момент Мишку угораздило обернуться, поэтому сомнений в том, что это именно он, не было. Мишка немного попитал себя надеждой что глаза не его, красные какие-то, а не карие, но потом понял, что все другое части лица и тела точно его, и закручинился. Ладно бы, если бы пришлось разбираться только с соседом. А то как на зло, навалили к нему в гости сыновья с женами. А сыновья у него под два метра ростом и дружки у них в Но-Пасаране еще не перевелись.
   Хочешь-не хочешь, пришлось Мишке выполнять требования Рыбьего Глаза: да не просто вычистить собственноручно созданную помойку за огородом соседа, а прорубить в снегу ступени на спуске к оврагу и посыпать их песком.
   Работать тоже пришлось ночью, днем Мишка стеснялся. Да и люди могли понять, что к чему. Не дураки ведь.

Глава 10
Я вам всем покажу!

   Бес ждал реакции на свою записку. Конечно, нельзя было рассчитывать на то, что участковый моментально поднимет все вверх дном, но Беса интересовали любые действия местного представителя правохранительных органов.
   И не только действия участкового. Сейчас, например, Бес с тоскующим видом слонялся по «Улыбке» и умело маскировал свое любопытство: ему в первый раз приходилось наблюдать столь ярко выраженную обоюдную симпатию грешников и праведников. Дело в том, что сегодня в дом престарелых в очередной раз прибыла команда из заключенных местной колонии. Они привезли гуманитарную помощь в виде новеньких мягких табуреток для столовой, а попутно решили вычистить курятник и подлатать коровник в три коровы.
   Все обитательницы дома престарелых были озабочены лишь тем, чтобы доставить своим друзьям максимум удовольствия – даже обычно занятый столик с «лото» уныло и невостребованно стоял в своем углу, что случалось исключительно редко. Часть старушек время металась по кухне – они любили баловать пленников горячими пирожками с капустой. Вторая часть упаковывала в красивую оберточную бумагу свежесвязанные носки – носков у исправляющихся уголовников было благодаря их подружкам более, чем достаточно, но это не означало, того что они имели право лишить этой маленькой радости одиноких старушек – истина, что дарить подарки приятнее, чем получать, уже наела оскомину.
   Жизнь выработала у Беса неискоренимую привычку обращать внимание на любые мелочи, окружающие его. Несколько фактов чрезвычайно заинтересовали его. Например тот, что уголовники прибыли без охраны – видимо, для некоторых категорий заключенных этой колонии допускались определенные льготы. Если бы кроме Беса здесь оказался еще один наблюдательный человек, то он обязательно обратил бы внимание на небольшую арифметическую неразбериху: прибыли из колонии восемь человек, четверо из них отправились работать в курятник, трое занимались коровником, а один словно растворился в воздухе. Почти одновременно с ним в том же самом воздухе растворился и Бес.

* * *

   Нахохлившийся, злой и мокрый Кирилл лежал на своей кровати, отвернувшись к стене. Вокруг него кругами бродил Печной с большим кривым ножом, подъеденным ржавчиной. Возле кровати Кирилла стоял эмалированный таз. Печной очень обрадовался, когда пришел Костя.
   – Вот, лежит, – сварливым тоном пожаловался он, – закручинился, будто девица красная, не ест, не пьет. Горячка, никак. Я хотел кровь пустить – верное средство, так не дается, брыкается. Не доверяет, верно. А кому от моего лечения хуже когда было? Никому! Тебя же от прыщей вылечил? Вылечил. И его спасу. Может, связать поможешь?
   – Узнал чего, Кирюха? – не стал миндальничать Костик, – давай, выкладывай первый.
   – Ничего я не узнал, и узнавать не буду, – резко повернулся Кирилл.
   – Ого! – только и смог вымолвить Костя, – где это ты среди зимы такую грязюку нашел?
   – Это я нашел? – вскочил Кирилл.
   Вид у него и правда был не ахти. Лицо напоминало физиономию шахтера, только что выбравшегося на свет божий из шахты, волосы спереди слиплись и висели противными темными сосульками.
   – А-а-а, понял, – протянул Костик, – ты открыл месторождение нефти и ритуально искупался в фонтане.
   – Какая нефть? Это не нефть, это гадость какая-то!
   – А зачем ты тогда в ней купался, если это не нефть, а гадость какая-то? – не понял Костя.
   – А кто меня спрашивал? Слушай, у меня создается впечатление, что твои но-пасаранцы просто ревнуют меня к тебе. По крайней мере дураку понятно, что они элементарно меня выживают.
   – Это тебя кто-то из местных облил, – догадался Костик, – не обращай внимания. Скорее всего, опять какой-нибудь праздник. Могу тебя утешить: если дело действительно в этом, то облили не тебя одного. На Ивана Купала даже меня, участкового искупали. В речке, правда, но зимой уж лучше так, чем в речке. Сейчас схожу к Анне Васильевне и попрошу затопить баню.
   – Я уж с мылом пробовал, – пожаловался Кирилл, – не смывается.
   – В бане смоется. Пемзой отскребем, если что. Ты лучше все-таки скажи, как сходил к Онежской.
   – Не дошел я до Онежской, – махнул рукой Кирилл, – шел мимо Савской, решил рукавицу забрать, так она меня из рогатки картошкой обстреляла. Что у меня, внешность маньяка?
   – Причем маньяка-мавра, – усмехнулся Костик.
   – Так я к ней еще до того, как меня этой мерзостью окатили заходил, – взорвался Кирилл. – У вас тут все дамы такие экзальтированные?
   – Ты на Савскую не равняйся, – посоветовал Костя, – она действительно старая больная женщина. И ничего плохого тебе сделать не хотела, скорее всего, ты ей даже понравился. Просто она так кокетничает. Ты лучше послушай, что я узнал.
   За рассказом Кости Кирилл совсем забыл о своих неприятностях. Все оказалось гораздо проще, чем они думали. И как только раньше местные грешники не смогли вычислить шантажиста? Абонентский ящик на почте зарегистрирован на определенное имя. Достаточно только поговорить с начальницей почты, и Рыбий Глаз – в кармане, если можно так сказать.
   – И что ты будешь с ним делать? – поинтересовался Кирилл.
   – Сам еще не знаю. Заявления-то на него нет. И вряд ли кто захочет подавать. Насколько я заметил, люди не больно-то хотят рассказывать о своих мелких преступлениях. Директор школы – исключение. Да и он не захочет распространяться на весь совхоз о причине появления столь экзотического прозвища. Понимаешь, главное в работе сельского участкового – это даже не наказание преступника, не демонстрация силы и власти правосудия, а предотвращение преступлений, спокойный сон мирных граждан и уверенность их в завтрашнем дне. Они должны знать, что какой бы ни был расклад, я всегда смогу защитить их от кого бы то ни было: от кровавого маньяка, от мелкого хулигана, от того же шантажиста.
   – А есть ли состав преступления в его действиях?
   – Конечно! Ты забыл, что кроме искупления он требует деньги?
   – Ты называешь деньгами двадцать один рубль?
   – Сколько бы то ни было. Дело не в сумме, а в том, на что идет эта сумма и каким путем она наживается. К тому же ты не смотришь вперед: представь, что этот самый Рыбий Глаз очень уж достанет какого-нибудь не в меру горячего но-пасаранца. Тот его выследит – как ты убедился, это нетрудно – выследит и попытается нейтрализовать. Ты уверен, что это окончится без кровопролития?
   Кирилл вспомнил День Выдергивания Волос и его передернуло. Если уж невинного гостя совхоза чуть не лишили растительности на голове и вымазали гуталином со скверным запахом, что чего уж говорить о том, кто действительно в чем-то виноват!
   – Не уверен, – согласился он с братом.
   – А если честно, – уже без прежнего запала признался Костик, – мне просто очень хочется посмотреть в его рыбьи глаза. Никогда еще не видел живьем человека, способного держать в страхе всю деревню.