- А ты видела, что издали вершина горы сливается с небом и кажется, что нет грани? - спросила я Марину.
- Если бы люди точно знали, что там, за гранью, на земле бы никого не осталось, - ответила Марина.
Казалось, она думала о чем-то своем, ее глаза были в какой-то небесной глубине. Пытаясь вернуть ее к себе, я показала найденную раковину со следом моллюска в виде креста. Марина улыбнулась и сказала:
- Это след моего первого воплощения на Земле. Я засмеялась и поддержала ее шутку:
- А что, ничего, хорошенькая была.
- Да, симпатичная. Но я очень надеюсь, что мое сегодняшнее воплощение - последнее.
- А ты веришь в перерождение? - спросила я уже вполне серьезно. Когда смотришь на морские волны, кажется, что оно есть.
- Я не знаю, как трансформируется энергия. Но вера в перерождение мешает воспринимать жизнь как уникальную. И в то же время человеку явно не хватает времени, чтобы совершить значимые вещи. Сознание у большинства людей - как типовые дачные домики... Волна, бьющаяся о
271
берег - это не скучно, смотри, как здорово. Это тайный ритм движения, идущего от центра. Если бы прибивался новый мусор, было бы скучно. А у человека в основном болтается "мусор" - засоренность психологическими субстанциями.
- Да, действительно, - сказала я, - слушаешь людей и кажется, что они "гоняют" одну и ту же мысль, только в разной упаковке в зависимости от ситуации.
- Человек не отрекается от своих наработок, созданных в детстве и юности, - этим он отказывается от динамики. Поэтому, если хочешь быть рядом с человеком, надо ползти с ним по жизни, подстраиваясь под его ритм... И часто только за пять минут до агонии он совершает волевую подвижку и с этим импульсом уходит в потусторонний мир. Поэтому мне кажется, что вера в перерождение освобождает от сочувствия к человеку и от ответственности.
- Да, человек действительно слаб и ненадежен, - сказала я, глядя на огромную гору.
- Поэтому Христос и не акцентировал на перерождении, чтобы не убить и ту хрупкую устремленность, которая есть в людях. Но в индуизме, где так сильна в это вера, мне очень нравится, что людей сжигают. Я бы очень хотела, чтобы меня сожгли, а пепел развеяли бы над морем, все равно над каким, но над морем. Не хочу, чтобы меня засыпали землей работники кладбища - эти пьяные ангелы смерти... Обещай, что ты это сделаешь.
- Что у тебя за мысли сегодня! - стала я слегка возмущаться, - и потом я старше, я умру раньше.
- Нет, я раньше, - тихо произнесла Марина.
- Ну все, пойдем куда-нибудь перекусим, становится очень жарко, сказала я, поднимаясь с белого песка, - наверно, мысли о Николае производят в тебе такое на- строение. (Николай - это художник из Благовещенска, с которым Марина познакомилась, когда с группой психологов
272
участвовала в предвыборной кампании в Амурском крае.) Он обязательно тебе напишет, вот увидишь. Приедем в Москву, и тебя будет ждать письмо, полное любви и нежности.
Солнца становилось слишком много, и мы с пляжа пошли в уютный крошечный ресторанчик, заказали греческое блюдо "Рулет из фигового листа" (это типа наших голубцов, только вместо капустных используют виноградные маринованные листья). На десерт у нас был кофе и "турецкий мед" - это такое засахаренное лакомство, напоминающее лукум, - "сладкий" след Османской империи.
Когда мы пришли к "Герасиму", бог Солнца Гелиос уже начал клониться к водам бога Океана, чтобы сесть в свой золотой челн и плыть на запад, - так об этом явлении говорит мифология. Дневной мир постепенно превращался в благоуханный вечер, когда нас на автобусе привезли в отель "Дафна". При входе на территорию отеля рос столетний дуб, мы с Мариной называли его "жилищем дриады" - нимфы, которая рождается и умирает вместе с деревом. Когда мы шли мимо, легкий шелест листьев был совершенно удивительньм, - наверно, дриада находилась в листве.
В этот вечер хозяин отеля устраивал "барбекю" - ужин с печеным мясом и греческой народной музыкой - древней музыкой струн, наподобие сельских празднеств Дионисий. По мере приближения к ресторану все более ощущалась Эпикурова воля, запах цветов и трав смешивался с пряным запахом печеного мяса, табачного дыма и парфюма. От немцев, которых было большинство в отеле, пахло особо сильно, казалось, что у них какой-то культ чистоты, будто они не просто соблюдают гигиену, а все дезинфицируют. За столиками вокруг голубого подсвеченного бассейна, залитые сиреневым светом заходящего солнца, сидели загорелые люди, одетые в основном во все белое, пили коктейли, пиво, вино, курили сигары.
273
Мы сели за свободный столик и заказали нашему официанту Афанасию ананасовый коктейль, орехов и черешни. За печеным мясом - "лакомой амброзией" - надо было идти самим, его сегодня раздавал сам хозяин. Марина была с ним в дружеских отношениях, мы довольно часто пили кофе в его прохладном кабинете и разговаривали по-английски на политические темы. Он хотел приехать в Москву, мы обещали показать ему столицу, а мне, как художнице, очень хотелось написать его портрет - у него были густые черные брови и грустные глаза, как у оленя, ну и, конечно же, настоящий греческий профиль, что встречается довольно редко в нынешней Греции. Его звали господин Федул, и мы с Мариной не могли удержаться, чтобы про себя не добавить: "...чего губы надул?" Сегодня, помимо раздатчика мяса, он исполнял роль виночерпия. Рядом с ним на подставке стояла амфора с вином - "красным нектаром", - на которой был изображен рельеф с грифоном. Рядом стоял еще один сосуд для воды, который назывался "гидрия". Виночерпий Федул, подобно мифическому Зевсу, черпал из двух сосудов "добро и зло". Рядом с ним стояла его жена, похожая на турчанку, на луноликую гурию с широкими бедрами. Мы обменялись с ними приветствиями, поделились радостью о победе Ельцина. Федул предложил нам возлечь на клинэ, это специальная высокая кровать для трапез, на одной из них уже была парочка подвыпивших немцев, очень громко выражавших свои эмоции. Но мы взяли печеное мясо "ассорти", вино, разбавленное водой, сказали "евхаристос", по-гречески "спасибо", и пошли за свой столик, чтобы поесть и понаблюдать за происходящим.
Небольшой хор, в легких одеждах, имитирующих козьи шкуры, исполнял какие-то шуточные песни. Афанасий перевел на английский одну из них: "Травка зеленеет, солнышко блестит, палач поцеловал жену и пошел на работу". Одна из танцовщиц изображала Божественную козу Амалфею, вскормившую Зевса.
274
- Ее бы точно на Афон не пустили, - сказала я Марине по-русски.
Она рассмеялась и поведала, что когда-то давно, когда она была еще студенткой, она со своим гражданским мужем по фамилии Денисов снимала квартиру на Арбате, и как-то после встречи Нового года они с ним решили похулиганить. Вывернули дубленки наизнанку, накинули на себя и, согнувшись, пошли на автобусную остановку, где стали блеять как козы, пытаясь рассмешить прохожих.
- Вы так весело смеетесь! - к нам подошел наш сосед по этажу, "новый русский", -Бориска-то победил! Давайте после "барбекю" посидим немного на террасе у нашего номера, моя Татьяна все приготовит, так, немножко, чисто символически, такое дело нельзя не отметить.
Сергей, так звали этого "нового русского", раньше работал в Институте марксизма-ленинизма, а теперь помогал в бизнесе своей жене, в этот день они вместе ездили в Касторью, на фабрику по производству шуб. Сергей с Мариной вел иногда философские беседы и по приезде в Москву обещал помочь в издании книги вместе со своими статьями, он что-то писал о России как наследнице эллинской культуры.
- Мариночка, глядя на вас, я всегда вспоминаю слова Ницше о том, что мир соскучился по эллинизму, - сказал Сергей, с восхищением глядя на Марину. - А вы, наверное, не любите Ницше за его атеизм?
- Мысль, как и дух, дышит, где хочет. Но мне кажется, у Ницше больше желания разрушить, чем прояснить, у него пафос борьбы с обидой. Но мир действительно соскучился по диалогу и познанию.
- Точно! И именно поэтому он никогда не отречется от Сократа, который, кстати, отлично танцевал, - весело сказал Сергей, глядя на танцующих. - Но согласитесь, Ницше верно сказал, что кровь теологов испортила философию.
275
- Ницше нужно было читать Евангелие, а не смотреть на пресных ксендзов, - ответила Марина.
- А вечеринка не затихает, даже наоборот - разворачивается, сказал Сергей, очевидно не найдя что ответить.
И действительно народные танцы сменились интернациональной музыкой, артисты начали выводить подвыпивших гостей в хоровод, который растягивали вокруг горевшего, как сапфир, бассейна. К нам подбежал грек в красной блузе и стал вытягивать нас из-за стола. Я упиралась, а Марина пошла с радостью, потому что любила танцевать так же, как и плавать, она отдавалась музыкальному ритму, как морским волнам.
В этот вечер Марина танцевала с каким-то особым воодушевлением. Когда хоровод разделился на пары, она стала ловко отплясывать танец с греком в бело-синем костюме, напоминавшем морскую волну с белым гребнем. Рядом с ними так же здорово танцевала другая пара:
светловолосая немка - "белокурая бестия" - и грек, очевидно изображавший пьяного Диониса, который потерял свою многозвучную кифару. Кажется, Платон сказал, что присутствие богов на празднествах исправляет недостатки воспитания смертных. Но в данном случае немка и Марина выглядели гораздо более эстетично, чем переодетые боги. Они явно отличались от других танцующих, и греки, подняв их обеих на руки, поставили на клинэ, где они уже вдвоем стали отплясывать танец - смесь казачка с сиртаки. Было такое странное освещение, что клинэ почти не было видно и создавалось впечатление, что Марина и ее партнерша танцуют в воздухе и вот-вот в танце взлетят в звездное небо.
Когда Марина вернулась к столу, подошла жена Сергея и сказала, что уже все готово на террасе и можно идти чисто символически отметить победу Ельцина.
- Мы посидим буквально часочек - и вы устали, и мы устали, сказала Татьяна, глядя на Марину, которая
276
никак не могла отдышаться после бурных танцев. - Мы сегодня ездили в Касторью, я купила себе шубу. Это "что-то"...
Когда мы пришли к ним в номер, то под гравюрой с изображением Дафны, убегающей от влюбленного Аполлона, увидели баулы с шубами, а также огромную сувенирную бутыль коньяка "Метакса", похожую на памятник. Татьяна - жена философа - стала демонстрировать купленную лично для себя шубу с "брильянтовым" блеском, она стоила несколько тысяч долларов.
- Ну прямо золотое руно, - сказала я, глядя на переливающийся мех шубы.
Сергей подтвердил это определение:
- Да, дорога в Касторью, на шубную фабрику, была не менее трудной, чем у Ясона, - в жару, по горному серпантину, на самой фабрике так шерстью надышались, что даже сейчас в горле першит. Татьяна меня ни на минуту не отпускала, а в этом городке более всего древних византийских церквей, я ни одну не успел посмотреть.
- По музеям ты и в Москве находишься, - сказала Татьяна, одевая свое сокровище, - ну, посмотрите, блестит, как иконостас!
Шуба явно "убивала" свою хозяйку, простое, хотя и симпатичное лицо Татьяны меркло в золотых лучах этой дорогой вещи. А когда Марина надела ее примерить, то было впечатление, что к нам в гости пришла миллионерша. Татьяне это явно не понравилось, и она быстро свернула эту "примерочную", тем более что пришла еще одна пара "новых русских", чтобы отметить победу Ельцина. У них был такой вид, что, казалось, у них не только зубы золотые, но и внутренности. Мы все вышли на террасу, увитую виноградными лозами, и сели за стол, на котором было немного морских деликатесов, сухое вино, анисовая водка и фрукты. Сергей предложил тост:
- Ну что, за победу, за Бориску! - Он быстро выпил рюмку анисовой водки и продолжил: - Ой, как
277
вспомню эти советские чистые и унылые улицы с кумачовыми флагами, жуть берет. Только вперед! Пусть трудно, но, как говорил философ Карлейль: "Жизнь - это не прогулка по апельсиновой роще, а битва и поход".
- Это точно! - отозвалась Татьяна, поглощая кусочек осьминога. Меня Сергей в дороге разбудил, когда в автобусе по телевизору новости Си-эн-эн показывали.
- А мы на корабле узнали, - сказала Марина, - у меня тоже от сердца отлегло, а то я до второго тура чувствовала себя как "зэк" перед второй посадкой, боялась, что коммунисты придут и оставят страну на вечный второй год.
- Ой, Мариночка, - засмеялась Татьяна, - как вы всегда можете в нескольких словах выразить так много. У меня было точно такое же чувство. Страшно вспомнить, как мне по роду моей деятельности приходилось заискивать перед каждой дурой в райкоме.
- И которая вела себя как падишах при этом, - добавила Марина.
- Да пусть они там, за Уральским хребтом, ходят со своими флагами, но только не у меня на глазах, - сказал Сергей, - надоело мне на философию смотреть сквозь их призму.
-Ужас! - воскликнула Татьяна, наливая сама себе бокал сухого вина. - Только вперед! - Она выпила его залпом, как водку, и потом обратилась к Марине: - Мариночка, вы же участвовали в предвыборной кампании, в Благовещенске кажется? Что же это такое за мероприятие?
- Это как гаревая дорожка, - ответила Марина, делая себе коктейль из анисовой водки, - с призами, болельщиками. Нужно доказать избирателю, что тот, за кого он голосует, - умный, добрый, честный, порядочный... даже не доказать, а продемонстрировать, тут даже цвет лица играет определенную роль. К избирателю нужно относиться как к женщине, его надо соблазнять.
278
- Вот это правильно, - оживился уже подвыпивший другой "новый русский", - женщина на то и создана.
- Что, по-твоему, женщина не может быть у власти? - откликнулась его жена.
- Да кто? Хакамада, что ли, твоя, кукла фарфоровая?! - сказал ее муж, поблескивая золотыми зубами.
- Были же в России царицы? - не унималась жена. - Вы, мужики, бесчувственные; мне кажется, Ельцин ваш вообще ничего не чувствует!
- Ну и хорошо, что не чувствует,- сказала Марина, - потому что с эмоций и начинается тоталитаризм. Человеку свойственно тиражировать свои эмоции, он требует разделения своих эмоций, на митингах это особо заметно. Если у власти будет эмоциональный человек, всю страну будет трясти как в лихорадке.
- Но ведь и женщины бывают крепкие, - сказала Татьяна.
- Да, - ответила Марина, отпивая через соломинку коктейль, - со временем в России может прийти к власти женщина, типа Екатерины Второй, с бешеной мужской хваткой и волей, типа матери-одиночки, которая и баба, и мужик одновременно.
- Ну вот, договорились, нам только баб у власти не хватает, - начал явно раздражаться "новый русский", потирая золотую "гайку", так он называл свое кольцо.
Сергей пересел поближе к нему и перевел разговор на автомобильную тему. Мужчины стали хвастаться друг перед другом, кто сколько разбил автомобилей и какие у них были интересные встречи с гаишниками.
- Ну вот, любимая тема, - раздраженно заметила "новорусская" жена и, пожелав всем спокойной ночи, ушла.
- Да ладно, пусть мужички покуражатся, - сказала Татьяна. Мариночка, расскажите, как Афон? Действительно туда женщин не пускают? Я вообще-то этим монахам не верю, мне кажется, они все злые и импотенты. Мариночка, что же это такое - монастырь?
279
- Чтобы вам было понятно, - ответила Марина, - можно провести некоторую аналогию с бизнесом. Я, как психолог, много общалась с клиентами-бизнесменами и пришла к выводу, что бизнес по форме, не по содержанию, - это тот же монастырь: во-первых, послушание делу, концентрация на деле; во-вторых, в определенном смысле даже бедность, как самоущемление, и третье составляющее - вынужденное целомудрие, потому что ни на что другое не остается сил.
- Вы знаете, Мариночка, все так и есть, совершенно точно описали!
- Но вы поймите правильно, это именно по форме, но не по содержанию, цели - разные. И потом бизнес, судя по моим клиентам, это еще и удовольствие, нет ни праздников, ни выходных, это для них как страсть, похожая на страсть к бутылке, как состояние невесомости, но при этом, к сожалению, как при алкоголизме, разрушается тело. Мамона - это такой суперпризрак, который забирает энергию.
- Не знаю я никаких Мамоновых, - сказала Татьяна, - я пока, тьфу - тьфу, никакого разрушения тела не чувствую. Я также не знаю, какие там цели у монахов, у меня сейчас одна цель - вырваться из бедности. Я вам так скажу, девоньки, когда зарабатываешь деньги сама, ни на какого другого дядю уже работать не хочется. У меня такое чувство, будто крылья выросли, будто проснулись органы, которые тридцать пять лет спали, как у Ильи Муромца.
- Меня, на самом деле, - сказала Марина, - бизнес тоже привлекает, но не только как делание денег, а как делание нового общества, новых отношений, как способ борьбы с совдепией, с которой хочется навсегда расторгнуть отношения. Ну а в материальном смысле, покой и уважение к частной жизни за деньги можно купить только здесь, в Греции, у нас даже за деньги этого не купишь.
280
- За большие деньги можно, - ответила Татьяна. - Я вот сейчас ров делаю вокруг дома, с колючей проволокой.
- И вы это называете покоем? - улыбнулась Марина.
- А кто меня там будет беспокоить, кроме комаров? - удивилась Татьяна. - Если только бомбу сверху сбросят, так ее и здесь, в Греции, сбросят. Я вам так скажу - я всего своим горбом добилась и Сергея вытащила, вместе с его дурацкой философией. Он мне все говорил: не хочу, чтобы моя муза молчала. А я ему говорю, да кто ее сейчас слушает, кроме тебя самого... У вас две квартиры, продавайте, девчата, одну и начинайте свое дело, сейчас еще можно, через год-два будет вдвойне трудней, только за огромные деньги.
- Да я бы хотела продать квартиру, но не для бизнеса, а чтобы попутешествовать, очень хочется попрощаться с миром, он так красив, - сказала Марина и посмотрела на звезды, мерцавшие сквозь виноградные листья.
- Да что вы такое говорите? Такая молодая, красивая, вам жить да жить! - возмутилась Татьяна.
- Но прощаться можно долго, - улыбнулась Марина, - стран на свете очень много, я просто так выразилась.
Вернулась "новорусская" жена за своим благоверным, и мы стали прощаться на ночь. - Девчата, поехали с нами завтра на обувную фабрику в Салоники, - предложила Татьяна.
- Наш Федул обещал нас завтра свозить на два дня в Афины, сказала я.
- Не вздумайте, - ответила Татьяна, - там такая жара, что собаки в обморок падают. Если не хотите на фабрику, уж лучше покатайтесь на морских аттракционах, нам на резиновом банане очень понравилось, так страшно и здорово в открытом море. А главное - о бизнесе подумайте, это интересней, чем все аттракционы, вместе взятые.
281
Мы пошли с Мариной на верхнюю террасу, чтобы искупаться в бассейне перед сном, хотелось снять усталость. Мы поплавали в прохладной воде вместе с отраженной в ней луною, надели легкие халатики и пошли к краю террасы подышать воздухом и полюбоваться на ночной Ханиоти, некогда принадлежавший пределам Византии. Была чудесная ночь, дул легкий западный ветерок Зефир. Воздух был наполнен запахом асфодели, растущей за оградой. Мы сидели на террасе и смотрели на сияющую вселенную, на мачтовые огоньки на море. Неподалеку от нас сидела пара - пожилая немка с жестким лицом и огромной сигарой во рту, а напротив нее белокурый юноша. На столе у них горели свечи, очевидно, у них был романтический ужин. Выражение лица этой стареющей Киприды говорило о том, что за деньги можно купить все. К нам с Мариной подбежала знакомая кошка с огромными желтыми глазами, очень похожая на нашего кота Арнольда, ее мы звали Кассандра, потому что такое название имел район, в котором располагался Ханиоти.
Голосом древнегреческой пророчицы Кассандры прозвучали слова песни, доносившейся откуда-то снизу, ее пел какой-то русский:
- "Не больничным от вас ухожу коридором, а сказочным Млечным Путем..." - Он вдруг прекратил петь и громко сказал кому-то: - Ты посмотри, какое царство звезд! Я тоже хочу быть звездой!
Юный бог сна Гипнос прилетел к нам на своих крыльях, а ему, как известно, не могут противиться ни смертные, ни боги. Засыпая, Марина сказала:
- Татьяна молодец, сама из нищеты вылезла и философа своего заодно; конечно, это не титаны, из которых рождаются Олимпийские боги, но они уже не совдепы, не рабы.
Мне вдруг стало понятно, что прежняя жизнь уже невозможна, она себя исчерпала, возникло что-то необратимое.
282
II. Беседа, состоявшаяся на кухне московской квартиры, за два месяца до ухода Марины
Утро. Только что закончился дождь. За окном мокрые темно-зеленые листья. Мы с Мариной сидим на кухне и пьем кофе с бананами. На Марине надет белый махровый халат, который ей подарил Николай, художник из Благовещенска, из кармана халата виднеется письмо, оно пришло сегодня утром. Марина его уже прочитала и теперь задумчиво смотрит в окно, а в ее глазах читается какое-то разочарование.
- В дождливую погоду люди сидят по щелям, и, глядя на мокрые листья, кажется, что мир полон значения, - сказала она. - А в хорошую погоду люди вылезают, и начинается дурная активность, и все кажется бессмысленным.
- Что пишет Николай? - спросила я осторожно.
- Он пишет о любви, о своих картинах.
- Прочти что-нибудь, что можно и мне услышать. Марина достала письмо и откуда-то с середины начала читать:
"...После того, как мы попрощались, я не ушел, ждал, когда ты выйдешь. Тебя так долго держали на досмотре в аэропорту, твои друзья уже были в автобусе оранжевого цвета. Ты вышла рассерженная, а я смотрел, хотел кричать, а что толку... все, все, все... Все стоял и ждал, что ты в последний раз посмотришь. Нет, ты не посмотрела. Почему жизнь так несправедлива, кто перечеркивает все наши желания? Сел я в машину и как завыл... Нет, думаю, есть еще одна возможность, глянул на часы - успеваю на наше место! На нашу гору, на "вершину мира", Ну, машинка,. милая, не подведи, давай! Доехал, как и рассчитывал, раньше срока. Залез на стог сена, чтобы получше было видно, и стал ждать. Я знал, что ты не могла не посмотреть
283
в последний раз на наше место. Я увидел, как разворачивается самолет, и подумал лишь об одном: на какой стороне ты - на левой или на правой. Марина, милая, я махал тебе обеими руками, я плакал, ты видела меня?.."
Марина перестала читать письмо и положила его на стол.
- А ты видела? - спросила я.
- Нет. Я посмотрела на это место, но было уже очень высоко. Я тоже заплакала. Я думала о нем все время, пока летела над нашей огромной страной, я вспоминала о нем, когда мы были в Греции... Но тогда, в самолете, это были не просто мысли, я ощущала в себе его присутствие... Когда подлетали к Москве, началась гроза, и в наш самолет ударила молния, самолет качнуло, все испугались, заахали-заохали, а мне стало интересно - что будет? Эта молния выбила его присутствие во мне. - Марина налила себе еще кофе и продолжила свои воспоминания: - Ты знаешь, я не предполагала, что Россия так огромна, это даже потрясает, в этом есть что-то мистическое, когда воздушный океан соединяется с лесным океаном на многие, многие километры. Занавешенная туманом тайга тянется бесконечно, от нее, как от гор и морей, тоже веет вечностью.
Марина, очевидно, хотела переменить тему разговора, но я никак не могла понять, что же ее разочаровало в этом письме, и потому спросила:
- А что он еще пишет?
- Пишет, что теперь он не один, что мы с ним вдвоем и ради меня он свернет горы. Много пишет о своих картинах. Он сейчас делает целую серию "Времена года", - ответила Марина как-то безучастно.
- Прочти, мне это как художнице интересно. Марина снова развернула письмо и стала читать:
"Когда я начал писать "Октябрь", я заменил веревку на своем крестике на твою серебряную цепочку, теперь
284
все на месте. Но "Октябрь" почему-то не получается, в голове завис. Я слышу твой голос, наши с тобой разговоры. Кто ты, Марина? Я даже в мыслях не допускал, что тебя не было со мной раньше, ты ведь та, которую я искал. А искал ли я тебя? Ты просто была... Марина, пожалуйста, сходи в лес или парк и поговори со мной, я услышу. И тогда, я уверен, "Октябрь" получится. А "Ноябрь" я написал очень быстро. Он сдался во власть декабря, во власть зимы, он, как белый саван, надел на себя снег. И только три веточки-черточки. Он просит зиму сберечь то, что еще должно остаться".
Марина перестала читать и сказала:
- Ну и дальше все о картинах, о возможных выставках, тебе интересно?
- Интересно, но достаточно... Ты знаешь, от его письма действительно веет большим чувством. Может, это твоя судьба?
- Он тоже пишет, что это судьба, - Марина достала из письма фотографию. На ней был улыбающийся Николай, а на голове у него стояла живая, очень красивая по цвету курочка, он даже не придерживал ее рукой. - За два месяца до нашей встречи он был у матери вместе со своим братом. Выпили и начали фотографироваться. Николай поймал курочку во дворе и поставил ее себе на голову, как он пишет, для красоты. Он считает, что это предзнаменование нашей с ним встречи.
- Действительно, забавно, - сказала я и спросила: - но мне кажется, что тебя что-то разочаровало в этом письме, или это не так?
- Да, это так... Он хотя и спрашивает, кто я, но это не значит, что он хочет ответа на этот вопрос, потому что все остальное в письме - это рассказ во вдохновенной форме о самом себе. Я даже предвижу, если он приедет, мы будем заниматься его делами, жить его успехами и неуспехами... Тогда, в Благовещенске, когда я пришла к нему в мастерскую вместе с местной журналисткой, чтобы
285
привлечь его к участию в предвыборной кампании, он у
- Если бы люди точно знали, что там, за гранью, на земле бы никого не осталось, - ответила Марина.
Казалось, она думала о чем-то своем, ее глаза были в какой-то небесной глубине. Пытаясь вернуть ее к себе, я показала найденную раковину со следом моллюска в виде креста. Марина улыбнулась и сказала:
- Это след моего первого воплощения на Земле. Я засмеялась и поддержала ее шутку:
- А что, ничего, хорошенькая была.
- Да, симпатичная. Но я очень надеюсь, что мое сегодняшнее воплощение - последнее.
- А ты веришь в перерождение? - спросила я уже вполне серьезно. Когда смотришь на морские волны, кажется, что оно есть.
- Я не знаю, как трансформируется энергия. Но вера в перерождение мешает воспринимать жизнь как уникальную. И в то же время человеку явно не хватает времени, чтобы совершить значимые вещи. Сознание у большинства людей - как типовые дачные домики... Волна, бьющаяся о
271
берег - это не скучно, смотри, как здорово. Это тайный ритм движения, идущего от центра. Если бы прибивался новый мусор, было бы скучно. А у человека в основном болтается "мусор" - засоренность психологическими субстанциями.
- Да, действительно, - сказала я, - слушаешь людей и кажется, что они "гоняют" одну и ту же мысль, только в разной упаковке в зависимости от ситуации.
- Человек не отрекается от своих наработок, созданных в детстве и юности, - этим он отказывается от динамики. Поэтому, если хочешь быть рядом с человеком, надо ползти с ним по жизни, подстраиваясь под его ритм... И часто только за пять минут до агонии он совершает волевую подвижку и с этим импульсом уходит в потусторонний мир. Поэтому мне кажется, что вера в перерождение освобождает от сочувствия к человеку и от ответственности.
- Да, человек действительно слаб и ненадежен, - сказала я, глядя на огромную гору.
- Поэтому Христос и не акцентировал на перерождении, чтобы не убить и ту хрупкую устремленность, которая есть в людях. Но в индуизме, где так сильна в это вера, мне очень нравится, что людей сжигают. Я бы очень хотела, чтобы меня сожгли, а пепел развеяли бы над морем, все равно над каким, но над морем. Не хочу, чтобы меня засыпали землей работники кладбища - эти пьяные ангелы смерти... Обещай, что ты это сделаешь.
- Что у тебя за мысли сегодня! - стала я слегка возмущаться, - и потом я старше, я умру раньше.
- Нет, я раньше, - тихо произнесла Марина.
- Ну все, пойдем куда-нибудь перекусим, становится очень жарко, сказала я, поднимаясь с белого песка, - наверно, мысли о Николае производят в тебе такое на- строение. (Николай - это художник из Благовещенска, с которым Марина познакомилась, когда с группой психологов
272
участвовала в предвыборной кампании в Амурском крае.) Он обязательно тебе напишет, вот увидишь. Приедем в Москву, и тебя будет ждать письмо, полное любви и нежности.
Солнца становилось слишком много, и мы с пляжа пошли в уютный крошечный ресторанчик, заказали греческое блюдо "Рулет из фигового листа" (это типа наших голубцов, только вместо капустных используют виноградные маринованные листья). На десерт у нас был кофе и "турецкий мед" - это такое засахаренное лакомство, напоминающее лукум, - "сладкий" след Османской империи.
Когда мы пришли к "Герасиму", бог Солнца Гелиос уже начал клониться к водам бога Океана, чтобы сесть в свой золотой челн и плыть на запад, - так об этом явлении говорит мифология. Дневной мир постепенно превращался в благоуханный вечер, когда нас на автобусе привезли в отель "Дафна". При входе на территорию отеля рос столетний дуб, мы с Мариной называли его "жилищем дриады" - нимфы, которая рождается и умирает вместе с деревом. Когда мы шли мимо, легкий шелест листьев был совершенно удивительньм, - наверно, дриада находилась в листве.
В этот вечер хозяин отеля устраивал "барбекю" - ужин с печеным мясом и греческой народной музыкой - древней музыкой струн, наподобие сельских празднеств Дионисий. По мере приближения к ресторану все более ощущалась Эпикурова воля, запах цветов и трав смешивался с пряным запахом печеного мяса, табачного дыма и парфюма. От немцев, которых было большинство в отеле, пахло особо сильно, казалось, что у них какой-то культ чистоты, будто они не просто соблюдают гигиену, а все дезинфицируют. За столиками вокруг голубого подсвеченного бассейна, залитые сиреневым светом заходящего солнца, сидели загорелые люди, одетые в основном во все белое, пили коктейли, пиво, вино, курили сигары.
273
Мы сели за свободный столик и заказали нашему официанту Афанасию ананасовый коктейль, орехов и черешни. За печеным мясом - "лакомой амброзией" - надо было идти самим, его сегодня раздавал сам хозяин. Марина была с ним в дружеских отношениях, мы довольно часто пили кофе в его прохладном кабинете и разговаривали по-английски на политические темы. Он хотел приехать в Москву, мы обещали показать ему столицу, а мне, как художнице, очень хотелось написать его портрет - у него были густые черные брови и грустные глаза, как у оленя, ну и, конечно же, настоящий греческий профиль, что встречается довольно редко в нынешней Греции. Его звали господин Федул, и мы с Мариной не могли удержаться, чтобы про себя не добавить: "...чего губы надул?" Сегодня, помимо раздатчика мяса, он исполнял роль виночерпия. Рядом с ним на подставке стояла амфора с вином - "красным нектаром", - на которой был изображен рельеф с грифоном. Рядом стоял еще один сосуд для воды, который назывался "гидрия". Виночерпий Федул, подобно мифическому Зевсу, черпал из двух сосудов "добро и зло". Рядом с ним стояла его жена, похожая на турчанку, на луноликую гурию с широкими бедрами. Мы обменялись с ними приветствиями, поделились радостью о победе Ельцина. Федул предложил нам возлечь на клинэ, это специальная высокая кровать для трапез, на одной из них уже была парочка подвыпивших немцев, очень громко выражавших свои эмоции. Но мы взяли печеное мясо "ассорти", вино, разбавленное водой, сказали "евхаристос", по-гречески "спасибо", и пошли за свой столик, чтобы поесть и понаблюдать за происходящим.
Небольшой хор, в легких одеждах, имитирующих козьи шкуры, исполнял какие-то шуточные песни. Афанасий перевел на английский одну из них: "Травка зеленеет, солнышко блестит, палач поцеловал жену и пошел на работу". Одна из танцовщиц изображала Божественную козу Амалфею, вскормившую Зевса.
274
- Ее бы точно на Афон не пустили, - сказала я Марине по-русски.
Она рассмеялась и поведала, что когда-то давно, когда она была еще студенткой, она со своим гражданским мужем по фамилии Денисов снимала квартиру на Арбате, и как-то после встречи Нового года они с ним решили похулиганить. Вывернули дубленки наизнанку, накинули на себя и, согнувшись, пошли на автобусную остановку, где стали блеять как козы, пытаясь рассмешить прохожих.
- Вы так весело смеетесь! - к нам подошел наш сосед по этажу, "новый русский", -Бориска-то победил! Давайте после "барбекю" посидим немного на террасе у нашего номера, моя Татьяна все приготовит, так, немножко, чисто символически, такое дело нельзя не отметить.
Сергей, так звали этого "нового русского", раньше работал в Институте марксизма-ленинизма, а теперь помогал в бизнесе своей жене, в этот день они вместе ездили в Касторью, на фабрику по производству шуб. Сергей с Мариной вел иногда философские беседы и по приезде в Москву обещал помочь в издании книги вместе со своими статьями, он что-то писал о России как наследнице эллинской культуры.
- Мариночка, глядя на вас, я всегда вспоминаю слова Ницше о том, что мир соскучился по эллинизму, - сказал Сергей, с восхищением глядя на Марину. - А вы, наверное, не любите Ницше за его атеизм?
- Мысль, как и дух, дышит, где хочет. Но мне кажется, у Ницше больше желания разрушить, чем прояснить, у него пафос борьбы с обидой. Но мир действительно соскучился по диалогу и познанию.
- Точно! И именно поэтому он никогда не отречется от Сократа, который, кстати, отлично танцевал, - весело сказал Сергей, глядя на танцующих. - Но согласитесь, Ницше верно сказал, что кровь теологов испортила философию.
275
- Ницше нужно было читать Евангелие, а не смотреть на пресных ксендзов, - ответила Марина.
- А вечеринка не затихает, даже наоборот - разворачивается, сказал Сергей, очевидно не найдя что ответить.
И действительно народные танцы сменились интернациональной музыкой, артисты начали выводить подвыпивших гостей в хоровод, который растягивали вокруг горевшего, как сапфир, бассейна. К нам подбежал грек в красной блузе и стал вытягивать нас из-за стола. Я упиралась, а Марина пошла с радостью, потому что любила танцевать так же, как и плавать, она отдавалась музыкальному ритму, как морским волнам.
В этот вечер Марина танцевала с каким-то особым воодушевлением. Когда хоровод разделился на пары, она стала ловко отплясывать танец с греком в бело-синем костюме, напоминавшем морскую волну с белым гребнем. Рядом с ними так же здорово танцевала другая пара:
светловолосая немка - "белокурая бестия" - и грек, очевидно изображавший пьяного Диониса, который потерял свою многозвучную кифару. Кажется, Платон сказал, что присутствие богов на празднествах исправляет недостатки воспитания смертных. Но в данном случае немка и Марина выглядели гораздо более эстетично, чем переодетые боги. Они явно отличались от других танцующих, и греки, подняв их обеих на руки, поставили на клинэ, где они уже вдвоем стали отплясывать танец - смесь казачка с сиртаки. Было такое странное освещение, что клинэ почти не было видно и создавалось впечатление, что Марина и ее партнерша танцуют в воздухе и вот-вот в танце взлетят в звездное небо.
Когда Марина вернулась к столу, подошла жена Сергея и сказала, что уже все готово на террасе и можно идти чисто символически отметить победу Ельцина.
- Мы посидим буквально часочек - и вы устали, и мы устали, сказала Татьяна, глядя на Марину, которая
276
никак не могла отдышаться после бурных танцев. - Мы сегодня ездили в Касторью, я купила себе шубу. Это "что-то"...
Когда мы пришли к ним в номер, то под гравюрой с изображением Дафны, убегающей от влюбленного Аполлона, увидели баулы с шубами, а также огромную сувенирную бутыль коньяка "Метакса", похожую на памятник. Татьяна - жена философа - стала демонстрировать купленную лично для себя шубу с "брильянтовым" блеском, она стоила несколько тысяч долларов.
- Ну прямо золотое руно, - сказала я, глядя на переливающийся мех шубы.
Сергей подтвердил это определение:
- Да, дорога в Касторью, на шубную фабрику, была не менее трудной, чем у Ясона, - в жару, по горному серпантину, на самой фабрике так шерстью надышались, что даже сейчас в горле першит. Татьяна меня ни на минуту не отпускала, а в этом городке более всего древних византийских церквей, я ни одну не успел посмотреть.
- По музеям ты и в Москве находишься, - сказала Татьяна, одевая свое сокровище, - ну, посмотрите, блестит, как иконостас!
Шуба явно "убивала" свою хозяйку, простое, хотя и симпатичное лицо Татьяны меркло в золотых лучах этой дорогой вещи. А когда Марина надела ее примерить, то было впечатление, что к нам в гости пришла миллионерша. Татьяне это явно не понравилось, и она быстро свернула эту "примерочную", тем более что пришла еще одна пара "новых русских", чтобы отметить победу Ельцина. У них был такой вид, что, казалось, у них не только зубы золотые, но и внутренности. Мы все вышли на террасу, увитую виноградными лозами, и сели за стол, на котором было немного морских деликатесов, сухое вино, анисовая водка и фрукты. Сергей предложил тост:
- Ну что, за победу, за Бориску! - Он быстро выпил рюмку анисовой водки и продолжил: - Ой, как
277
вспомню эти советские чистые и унылые улицы с кумачовыми флагами, жуть берет. Только вперед! Пусть трудно, но, как говорил философ Карлейль: "Жизнь - это не прогулка по апельсиновой роще, а битва и поход".
- Это точно! - отозвалась Татьяна, поглощая кусочек осьминога. Меня Сергей в дороге разбудил, когда в автобусе по телевизору новости Си-эн-эн показывали.
- А мы на корабле узнали, - сказала Марина, - у меня тоже от сердца отлегло, а то я до второго тура чувствовала себя как "зэк" перед второй посадкой, боялась, что коммунисты придут и оставят страну на вечный второй год.
- Ой, Мариночка, - засмеялась Татьяна, - как вы всегда можете в нескольких словах выразить так много. У меня было точно такое же чувство. Страшно вспомнить, как мне по роду моей деятельности приходилось заискивать перед каждой дурой в райкоме.
- И которая вела себя как падишах при этом, - добавила Марина.
- Да пусть они там, за Уральским хребтом, ходят со своими флагами, но только не у меня на глазах, - сказал Сергей, - надоело мне на философию смотреть сквозь их призму.
-Ужас! - воскликнула Татьяна, наливая сама себе бокал сухого вина. - Только вперед! - Она выпила его залпом, как водку, и потом обратилась к Марине: - Мариночка, вы же участвовали в предвыборной кампании, в Благовещенске кажется? Что же это такое за мероприятие?
- Это как гаревая дорожка, - ответила Марина, делая себе коктейль из анисовой водки, - с призами, болельщиками. Нужно доказать избирателю, что тот, за кого он голосует, - умный, добрый, честный, порядочный... даже не доказать, а продемонстрировать, тут даже цвет лица играет определенную роль. К избирателю нужно относиться как к женщине, его надо соблазнять.
278
- Вот это правильно, - оживился уже подвыпивший другой "новый русский", - женщина на то и создана.
- Что, по-твоему, женщина не может быть у власти? - откликнулась его жена.
- Да кто? Хакамада, что ли, твоя, кукла фарфоровая?! - сказал ее муж, поблескивая золотыми зубами.
- Были же в России царицы? - не унималась жена. - Вы, мужики, бесчувственные; мне кажется, Ельцин ваш вообще ничего не чувствует!
- Ну и хорошо, что не чувствует,- сказала Марина, - потому что с эмоций и начинается тоталитаризм. Человеку свойственно тиражировать свои эмоции, он требует разделения своих эмоций, на митингах это особо заметно. Если у власти будет эмоциональный человек, всю страну будет трясти как в лихорадке.
- Но ведь и женщины бывают крепкие, - сказала Татьяна.
- Да, - ответила Марина, отпивая через соломинку коктейль, - со временем в России может прийти к власти женщина, типа Екатерины Второй, с бешеной мужской хваткой и волей, типа матери-одиночки, которая и баба, и мужик одновременно.
- Ну вот, договорились, нам только баб у власти не хватает, - начал явно раздражаться "новый русский", потирая золотую "гайку", так он называл свое кольцо.
Сергей пересел поближе к нему и перевел разговор на автомобильную тему. Мужчины стали хвастаться друг перед другом, кто сколько разбил автомобилей и какие у них были интересные встречи с гаишниками.
- Ну вот, любимая тема, - раздраженно заметила "новорусская" жена и, пожелав всем спокойной ночи, ушла.
- Да ладно, пусть мужички покуражатся, - сказала Татьяна. Мариночка, расскажите, как Афон? Действительно туда женщин не пускают? Я вообще-то этим монахам не верю, мне кажется, они все злые и импотенты. Мариночка, что же это такое - монастырь?
279
- Чтобы вам было понятно, - ответила Марина, - можно провести некоторую аналогию с бизнесом. Я, как психолог, много общалась с клиентами-бизнесменами и пришла к выводу, что бизнес по форме, не по содержанию, - это тот же монастырь: во-первых, послушание делу, концентрация на деле; во-вторых, в определенном смысле даже бедность, как самоущемление, и третье составляющее - вынужденное целомудрие, потому что ни на что другое не остается сил.
- Вы знаете, Мариночка, все так и есть, совершенно точно описали!
- Но вы поймите правильно, это именно по форме, но не по содержанию, цели - разные. И потом бизнес, судя по моим клиентам, это еще и удовольствие, нет ни праздников, ни выходных, это для них как страсть, похожая на страсть к бутылке, как состояние невесомости, но при этом, к сожалению, как при алкоголизме, разрушается тело. Мамона - это такой суперпризрак, который забирает энергию.
- Не знаю я никаких Мамоновых, - сказала Татьяна, - я пока, тьфу - тьфу, никакого разрушения тела не чувствую. Я также не знаю, какие там цели у монахов, у меня сейчас одна цель - вырваться из бедности. Я вам так скажу, девоньки, когда зарабатываешь деньги сама, ни на какого другого дядю уже работать не хочется. У меня такое чувство, будто крылья выросли, будто проснулись органы, которые тридцать пять лет спали, как у Ильи Муромца.
- Меня, на самом деле, - сказала Марина, - бизнес тоже привлекает, но не только как делание денег, а как делание нового общества, новых отношений, как способ борьбы с совдепией, с которой хочется навсегда расторгнуть отношения. Ну а в материальном смысле, покой и уважение к частной жизни за деньги можно купить только здесь, в Греции, у нас даже за деньги этого не купишь.
280
- За большие деньги можно, - ответила Татьяна. - Я вот сейчас ров делаю вокруг дома, с колючей проволокой.
- И вы это называете покоем? - улыбнулась Марина.
- А кто меня там будет беспокоить, кроме комаров? - удивилась Татьяна. - Если только бомбу сверху сбросят, так ее и здесь, в Греции, сбросят. Я вам так скажу - я всего своим горбом добилась и Сергея вытащила, вместе с его дурацкой философией. Он мне все говорил: не хочу, чтобы моя муза молчала. А я ему говорю, да кто ее сейчас слушает, кроме тебя самого... У вас две квартиры, продавайте, девчата, одну и начинайте свое дело, сейчас еще можно, через год-два будет вдвойне трудней, только за огромные деньги.
- Да я бы хотела продать квартиру, но не для бизнеса, а чтобы попутешествовать, очень хочется попрощаться с миром, он так красив, - сказала Марина и посмотрела на звезды, мерцавшие сквозь виноградные листья.
- Да что вы такое говорите? Такая молодая, красивая, вам жить да жить! - возмутилась Татьяна.
- Но прощаться можно долго, - улыбнулась Марина, - стран на свете очень много, я просто так выразилась.
Вернулась "новорусская" жена за своим благоверным, и мы стали прощаться на ночь. - Девчата, поехали с нами завтра на обувную фабрику в Салоники, - предложила Татьяна.
- Наш Федул обещал нас завтра свозить на два дня в Афины, сказала я.
- Не вздумайте, - ответила Татьяна, - там такая жара, что собаки в обморок падают. Если не хотите на фабрику, уж лучше покатайтесь на морских аттракционах, нам на резиновом банане очень понравилось, так страшно и здорово в открытом море. А главное - о бизнесе подумайте, это интересней, чем все аттракционы, вместе взятые.
281
Мы пошли с Мариной на верхнюю террасу, чтобы искупаться в бассейне перед сном, хотелось снять усталость. Мы поплавали в прохладной воде вместе с отраженной в ней луною, надели легкие халатики и пошли к краю террасы подышать воздухом и полюбоваться на ночной Ханиоти, некогда принадлежавший пределам Византии. Была чудесная ночь, дул легкий западный ветерок Зефир. Воздух был наполнен запахом асфодели, растущей за оградой. Мы сидели на террасе и смотрели на сияющую вселенную, на мачтовые огоньки на море. Неподалеку от нас сидела пара - пожилая немка с жестким лицом и огромной сигарой во рту, а напротив нее белокурый юноша. На столе у них горели свечи, очевидно, у них был романтический ужин. Выражение лица этой стареющей Киприды говорило о том, что за деньги можно купить все. К нам с Мариной подбежала знакомая кошка с огромными желтыми глазами, очень похожая на нашего кота Арнольда, ее мы звали Кассандра, потому что такое название имел район, в котором располагался Ханиоти.
Голосом древнегреческой пророчицы Кассандры прозвучали слова песни, доносившейся откуда-то снизу, ее пел какой-то русский:
- "Не больничным от вас ухожу коридором, а сказочным Млечным Путем..." - Он вдруг прекратил петь и громко сказал кому-то: - Ты посмотри, какое царство звезд! Я тоже хочу быть звездой!
Юный бог сна Гипнос прилетел к нам на своих крыльях, а ему, как известно, не могут противиться ни смертные, ни боги. Засыпая, Марина сказала:
- Татьяна молодец, сама из нищеты вылезла и философа своего заодно; конечно, это не титаны, из которых рождаются Олимпийские боги, но они уже не совдепы, не рабы.
Мне вдруг стало понятно, что прежняя жизнь уже невозможна, она себя исчерпала, возникло что-то необратимое.
282
II. Беседа, состоявшаяся на кухне московской квартиры, за два месяца до ухода Марины
Утро. Только что закончился дождь. За окном мокрые темно-зеленые листья. Мы с Мариной сидим на кухне и пьем кофе с бананами. На Марине надет белый махровый халат, который ей подарил Николай, художник из Благовещенска, из кармана халата виднеется письмо, оно пришло сегодня утром. Марина его уже прочитала и теперь задумчиво смотрит в окно, а в ее глазах читается какое-то разочарование.
- В дождливую погоду люди сидят по щелям, и, глядя на мокрые листья, кажется, что мир полон значения, - сказала она. - А в хорошую погоду люди вылезают, и начинается дурная активность, и все кажется бессмысленным.
- Что пишет Николай? - спросила я осторожно.
- Он пишет о любви, о своих картинах.
- Прочти что-нибудь, что можно и мне услышать. Марина достала письмо и откуда-то с середины начала читать:
"...После того, как мы попрощались, я не ушел, ждал, когда ты выйдешь. Тебя так долго держали на досмотре в аэропорту, твои друзья уже были в автобусе оранжевого цвета. Ты вышла рассерженная, а я смотрел, хотел кричать, а что толку... все, все, все... Все стоял и ждал, что ты в последний раз посмотришь. Нет, ты не посмотрела. Почему жизнь так несправедлива, кто перечеркивает все наши желания? Сел я в машину и как завыл... Нет, думаю, есть еще одна возможность, глянул на часы - успеваю на наше место! На нашу гору, на "вершину мира", Ну, машинка,. милая, не подведи, давай! Доехал, как и рассчитывал, раньше срока. Залез на стог сена, чтобы получше было видно, и стал ждать. Я знал, что ты не могла не посмотреть
283
в последний раз на наше место. Я увидел, как разворачивается самолет, и подумал лишь об одном: на какой стороне ты - на левой или на правой. Марина, милая, я махал тебе обеими руками, я плакал, ты видела меня?.."
Марина перестала читать письмо и положила его на стол.
- А ты видела? - спросила я.
- Нет. Я посмотрела на это место, но было уже очень высоко. Я тоже заплакала. Я думала о нем все время, пока летела над нашей огромной страной, я вспоминала о нем, когда мы были в Греции... Но тогда, в самолете, это были не просто мысли, я ощущала в себе его присутствие... Когда подлетали к Москве, началась гроза, и в наш самолет ударила молния, самолет качнуло, все испугались, заахали-заохали, а мне стало интересно - что будет? Эта молния выбила его присутствие во мне. - Марина налила себе еще кофе и продолжила свои воспоминания: - Ты знаешь, я не предполагала, что Россия так огромна, это даже потрясает, в этом есть что-то мистическое, когда воздушный океан соединяется с лесным океаном на многие, многие километры. Занавешенная туманом тайга тянется бесконечно, от нее, как от гор и морей, тоже веет вечностью.
Марина, очевидно, хотела переменить тему разговора, но я никак не могла понять, что же ее разочаровало в этом письме, и потому спросила:
- А что он еще пишет?
- Пишет, что теперь он не один, что мы с ним вдвоем и ради меня он свернет горы. Много пишет о своих картинах. Он сейчас делает целую серию "Времена года", - ответила Марина как-то безучастно.
- Прочти, мне это как художнице интересно. Марина снова развернула письмо и стала читать:
"Когда я начал писать "Октябрь", я заменил веревку на своем крестике на твою серебряную цепочку, теперь
284
все на месте. Но "Октябрь" почему-то не получается, в голове завис. Я слышу твой голос, наши с тобой разговоры. Кто ты, Марина? Я даже в мыслях не допускал, что тебя не было со мной раньше, ты ведь та, которую я искал. А искал ли я тебя? Ты просто была... Марина, пожалуйста, сходи в лес или парк и поговори со мной, я услышу. И тогда, я уверен, "Октябрь" получится. А "Ноябрь" я написал очень быстро. Он сдался во власть декабря, во власть зимы, он, как белый саван, надел на себя снег. И только три веточки-черточки. Он просит зиму сберечь то, что еще должно остаться".
Марина перестала читать и сказала:
- Ну и дальше все о картинах, о возможных выставках, тебе интересно?
- Интересно, но достаточно... Ты знаешь, от его письма действительно веет большим чувством. Может, это твоя судьба?
- Он тоже пишет, что это судьба, - Марина достала из письма фотографию. На ней был улыбающийся Николай, а на голове у него стояла живая, очень красивая по цвету курочка, он даже не придерживал ее рукой. - За два месяца до нашей встречи он был у матери вместе со своим братом. Выпили и начали фотографироваться. Николай поймал курочку во дворе и поставил ее себе на голову, как он пишет, для красоты. Он считает, что это предзнаменование нашей с ним встречи.
- Действительно, забавно, - сказала я и спросила: - но мне кажется, что тебя что-то разочаровало в этом письме, или это не так?
- Да, это так... Он хотя и спрашивает, кто я, но это не значит, что он хочет ответа на этот вопрос, потому что все остальное в письме - это рассказ во вдохновенной форме о самом себе. Я даже предвижу, если он приедет, мы будем заниматься его делами, жить его успехами и неуспехами... Тогда, в Благовещенске, когда я пришла к нему в мастерскую вместе с местной журналисткой, чтобы
285
привлечь его к участию в предвыборной кампании, он у