Это была шестая страница «Привета», а из ее нутра появилась свернутая совсем в маленький конвертик седьмая страница.
В воцарившейся тишине Лауронен разгладил обе страницы и прилепил их к парте жвачкой, только что вынутой изо рта.
«Ну вот, теперь слушаю!»
Мари перевела дух и резко спросила:
«Почему ты не выбрал краткий курс? Там достаточно материала, который ты должен объяснить…»
Лауронен запихнул в рот новую порцию жевательной резинки.
«Да разве я об этом не думал? Но потом я решил, что тебе [9]будет слишком скучно со мной…»
Весь класс засмеялся. Все знали, что Лауронен обожает шведов. Его отец работает в Швеции и присылает ему оттуда все те замечательные вещи, которые он носит.
У бедняжки Мари совсем не было чувства юмора. Вот и теперь она покраснела от злости и прокричала:
«За это Лауронен будет отправлен домой с запиской к родителям!»
«Идет. Отец в Гётеборге, а мать не умеет читать».
Класс хохотал.
Мари смотрела откровенно презрительным взглядом.
«Этому, безусловно, можно поверить, Лауронен. Сын явно пошел в мать…»
Это было уже слишком. Сам Лауронен мог отзываться о своей матери как угодно, но всегда оскорблялся, если это позволял себе кто-нибудь другой…
Вот почему он шел теперь по двору такой злой и искал подходящий объект, на котором можно сорвать зло.
Томи почесал концом ботинка грудь Роя. У собаки стало привычкой под вечер приходить в Хёпосуо, к воротам школы высшей ступени, [10]— ждать своего хозяина. И проводить последнюю перемену с Томи и его одноклассниками.
Вот и сейчас Рой растянулся на штабеле наваленных возле калитки толстых досок, нежась на предвесеннем солнце и приберегая местечко для Томи, так как старшеклассники уже завладели большей частью штабеля.
Лауронен направился прямо к ним.
Томи взглянул на присевшего возле него Йони. Насторожился ли тот?
Йони поступил в их школу лишь неделю назад. Сперва в другой, параллельный класс, а к ним позавчера. Лауронена же надо было хорошо знать, чтобы видеть, что это за тип. В заблуждение вводила его одежда. Едва ли у кого-либо в школе были более роскошные вещи, чем у него.
В своей одежде Лауронен выглядел прямо-таки шикарным парнем, и человек не сразу мог разобраться, кто он на самом деле.
Лауронен подошел поближе и остановился поболтать с одним тщедушным парнишкой, предварительно толкнув его.
Томи, едва шевеля губами, прошептал:
— Ты здесь еще никого не знаешь, Йони. С Лауроненом не стоит связываться, когда он в таком настроении.
Йони не спускал глаз с короля школы. Томи, со своей стороны, следил краешком глаза за новичком. Новичок был по крайней мере сантиметров на пять выше его. Худой. Но широкоплечий. Лицо узкое. Нос заостренный, скулы и подбородок резко выступают, брови густые и темные. Волосы чуть вьющиеся.
Йони все не отрывал глаз от Лауронена. Этим пристальным разглядыванием он мог навлечь на себя неприятность.
И навлек.
Лауронен закончил разговор с хилым парнишкой, дав ему в заключение здоровенного пинка, и продолжил путь в поисках новой жертвы. Томи заметил, что его взгляд остановился на учениках, сидящих на штабеле.
— Он идет сюда, — проговорил Томи, прикрыв ладонью рот. — Будь осторожен, если окажешься с ним один на один.
Йони повернулся к Томи.
— Ну так что, пустим слезу заранее? — издевательски спросил он.
Томи не успел ответить. Самодержец школьного двора остановился перед ними, чем привлек к себе всеобщее внимание.
— Мне кажется, тут не хватает сидячих мест!
Томи порывался встать, но Лауронен толкнул его рукою в плечо и, надавив, заставил сесть.
— Здесь есть и другие, кто пришел в школу позднее.
Томи старался не смотреть в их сторону. Разумеется, Йони должен сообразить. Ведь Лауронен стоял как раз перед ним.
Находившиеся неподалеку от штабеля мальчишки на всякий случай отошли подальше.
Йони не шелохнулся.
Лауронен взглянул на Роя. Томи уже просунул руку под его ошейник и стал поглаживать собаку по шее. Если Лауронен сделает что-либо неожиданное, Рой может принять это за нападение на самого Томи.
По-видимому, Лауронен и сам сообразил это. Во всяком случае, он отступил в снег на несколько шагов от штабеля и наклонился в сторону Йони.
— Ты что, один из самых сильных малых «Ловиисы-два», [11]да?
Йони перешел к ним из школы высшей ступени, что в Туллипортти, шайку отчаянных сорвиголов этой школы называли «Ловиисой-два» — видимо, в знак того, что они были такими же сильными и способными на неожиданность, как атомная электростанция.
— Ну и что? — напряженно произнес Йони.
Лауронен наклонился к новичку еще ниже.
— А то, что мы здесь не больно-то боимся субчиков из «Ловиисы-два».
Йони сделал вид, что не слушает.
— Они и раньше появлялись у нас, — продолжал Лауронен. — Только очень быстро набирались ума-разума или переходили в какую-нибудь другую школу.
Йони по-прежнему не реагировал на слова Лауронена.
— Подумай, что из двух ты выбираешь, — твердил свое Лауронен. — Может статься, времени на размышление будет мало… И вообще, у нас знают, кому предназначено последнее сидячее место.
И тут рыжеволосый старшеклассник, без шапки, сидевший на штабеле, дал промашку, растянув рот в улыбку.
Лауронен оказался поразительно быстрым для своего роста. В два-три прыжка он очутился у штабеля и схватил старшеклассника за грудки.
— А ну, рыжий, что это так рассмешило тебя?
Старшеклассник стал отбиваться, когда Лауронен потащил его за штабель.
— Не трогай Хантте! — всполошились ребята.
— Лауронен хочет заработать по шее!
— Лауронена надо немного проучить!
— Руки прочь от Хантте, или…
Лауронен остановился, но не ослабил хватки.
На лице школьного силача появилась скептическая улыбка. В его голосе звучало неподдельное любопытство, когда он спросил:
— … или что?
Томи и Йони встали со своих мест. Томи скомандовал Рою «к ноге» и удерживал его за ошейник. Рой в любой момент мог броситься на насильника.
— Никто и пикнуть не посмеет, — язвительно сказал Лауронен. — Ну, кто первый — пусть поднимет руку!
Взгляд Лауронена перебегал с одного старшеклассника на другого.
— Что, кишка тонка? Ни у кого не поднимается рука?… Эх вы, силачи школы Хепосуо!
Лауронен рывком стащил свою жертву со штабеля, проволок ее на животе и ткнул в снег между штабелем и оградой из стальной сетки.
Прежде чем рыжеволосый успел подняться, Лауронен встал коленями ему на спину и схватил левой рукой за шею.
— Когда тебя разбирал смех, мне показалось, что сегодня утром ты позабыл почистить зубы. Но это легко исправить…
Правой рукой Лауронен захватил пригоршню грязного, черного снега и размазал его по лицу рыжеволосого, который крепко сжал губы и пытался вырваться.
Томи чувствовал, как мышцы Роя, прижавшегося к его бедру, дрожат от напряжения.
Лауронен переместил на голову рыжеволосого и правую руку и вцепился ему в волосы на затылке. Всей своей тяжестью он вдавил лицо своего противника в твердый леденистый наст.
— Осторожней, черт! — крикнул Томи Лауронену. — Он же задохнется!
— Ничего с ним не станется!
Лауронен, словно качая ручку насоса, все глубже и глубже вдавливал голову парня в снег.
— Считаю до трех, Лауронен, и спускаю Роя.
— Не лезь не в свои дела, Томи! — в ярости крикнул Лауронен через плечо. — Или ты просишься на его место?
— Что здесь происходит?
Это была Муурикки!
Старшеклассники расступились, давая дорогу учительнице математики. Та обошла штабель.
— Кто это тут дерется? Господи боже, Лауронен, а ну, живо слезай с него!
Муурикки кричала так громко, что всякое движение в этой части школьного двора замерло и все обернулись в сторону штабеля. Несколько ребят из младших классов подбежали к месту происшествия.
Муурикки потянула Лауронена вверх.
Тот вставал медленно, не отрывая руки от загривка поверженного парня, а под конец набрал в другую руку снега со штабеля и растер его по лицу своей жертвы.
— Что с тобой? — встревоженно спросила Муурикки, глядя на рыжеволосого, который с трудом поднимался на ноги.
Рыжеволосый не в состоянии был произнести ни слова.
Он лишь отфыркивал изо рта и ноздрей грязное снежное месиво и вытирал рукою лицо. Он и вправду чуть не задохнулся и теперь ловил воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.
Муурикки оттолкнула Лауронена и крикнула:
— Это ужасно! Человек чуть не задохнулся, а ты знай себе набиваешь ему рот снежной кашей.
Лауронен медленно отошел, так что Муурикки могла похлопать рыжеволосого по спине.
— Ты можешь дышать? Или вызвать «скорую помощь»?
— Да брось ты! — хрипло засмеялся Лауронен. — Ничего с ним не случится.
Рыжеволосый отдышался уже настолько, что мог сказать:
— Я… ничего.
— Почему Лауронен набросился на тебя?
Лауронен развел руками.
— Вы только послушайте! Никто ни на кого не набрасывался! Шуток не понимают…
Математичка посмотрела на рыжеволосого.
— Шутки? И это называется шуткой?
— Да, да, — подтвердил Лауронен из-за ее спины.
— Я спрашиваю не у тебя. — Муурикки указала пальцем на рыжеволосого, вытиравшего лицо. — Это в самом деле была шутка?
— А что же еще? — тяжело дыша, ответил тот. — Не стоит поднимать из-за этого шум!
Муурикки огляделась вокруг.
— А что скажут другие?
— Ничего, — отозвался один из старшеклассников.
Муурикки покраснела.
— Так шутка это была или не шутка?
— Ты же сама видела, — произнес кто-то.
— Конечно, шутка!
— Как же не поверить, когда оба так говорят, — заметил один из сидевших на штабеле.
Зазвенел звонок.
Муурикки впервые внимательно посмотрела на Лауронена.
— У некоторых шутки всегда одни и те же, — проговорила она. — Я еще подумаю, не доложить ли об этом директору.
— Докладывай, пожалуйста. И заодно выясни, как обстоят дела с пропавшей тетрадкой.
Томи помимо воли скривил рот.
Муурикки — ее настоящее имя Талвикки, Талвикки Иннанен — потеряла на прошлой неделе письменную работу Пярри и до сих пор не нашла ее.
Томи не следовало делать гримасу. Муурикки стремглав бросилась к нему из-за штабеля.
— Разве я не запретила приводить на школьный двор эту собаку? Довольно и того, что одна та псина держит в страхе половину школьного двора!
Муурикки имела в виду Риту, собаку дворника. Правда, доберман занимал не так уж много места, лишь один уголок возле хозяйственных построек, где он сидел на цепи. Однако Муурикки питала отвращение к Рите. И не она одна. Доберман был полоумный.
— Рой очень редко бывает на школьном дворе, — попытался оправдаться Томи.
— Ему ни разу не давали на это разрешения, — сказала Муурикки. — Или, может, кто-нибудь дал?
— Нет… Уж конечно, школа развалится, если в ее дворе побудет собака, — раздраженно ответил Томи.
— Об этом ты можешь подумать часок в пятницу после уроков, — сказала Муурикки и заторопилась ко входу в здание школы, подгоняя возвращающихся с перемены учеников.
Лауронен перелез через штабель и пошел во двор.
Старшеклассники остались, чтобы помочь рыжеволосому отряхнуть с себя снег.
Проходя мимо Томи, Лауронен замедлил шаг.
— Я припомню тебе это «считаю до трех», Томи! Твоя собака не всегда при тебе…
— Ну, не стоит из-за мелочей, Лауронен!..
Глаза Лауронена всегда были удивительно блеклые. И делались еще более блеклыми, когда он злился.
— Хотелось бы мне знать, на чью сторону ты собираешься стать? До сих пор мы ладили с тобой…
— Я бы на твоем месте не принимал все это близко к сердцу, — сказал Томи в свое оправдание. — Я всерьез боялся, что парень задохнется.
— Это ты и тот новичок можете задохнуться, если я заговорю с вами по-деловому.
Томи не побежал следом за ним, хотя и проклинал себя за опрометчивость. Было неразумно наживать врага в лице Лауронена — ведь в школе-то приходилось бывать каждый день.
— Похоже, ты до чертиков его боишься?
Томи остановился, поджидая, когда Йони подойдет к нему.
— Может статься, у тебя поубавится гонору, когда несколько месяцев поводишься с ним.
Йони презрительно выпятил нижнюю губу.
— Да вы ни дать ни взять трусы, весь ваш класс. А ты, наверное, хуже всех…
Они влились в толпу перед входом. Томи обернулся. Черная морда собаки была устремлена прямо на него. Он помахал Рою рукой. Собака взлаяла и завиляла хвостом.
Муурикки восприняла этот обмен приветствиями как личную обиду.
Томи увидел, что преподавательница проталкивается в толчее к нему.
— Неужели мне придется просить школьного сторожа, чтобы он удалил эту дворняжку с территории школы?
— Она уйдет сама, как только мы войдем в школу, — сказал кто-то рядом с Муурикки.
— Рой никому не причинит зла, — вставила и Минна Ярвинен. — Мы все любим его.
Муурикки даже не посмотрела на говорящих. Ее гневный взгляд был обращен к Томи.
— Ты последний раз приводишь собаку в школу. Ясно?
Томи ощутил на своем затылке дыхание Йони.
— Не ясно!
У Муурикки перехватило дыхание.
— Два часа после уроков!
— По мне хоть три! Я приведу Роя даже на урок, если понадобится!
— Три часа!
Не желая больше слушать Муурикки, Томи нырнул в толпу и направился к дверям школы.
Он ни на секунду не задумался над словами Муурикки, а продолжал думать о высказанной им вслух угрозе.
Очень может быть, что на своем следующем уроке Муурикки застанет в девятом «В» одного лишнего ученика…
Глава вторая
В воцарившейся тишине Лауронен разгладил обе страницы и прилепил их к парте жвачкой, только что вынутой изо рта.
«Ну вот, теперь слушаю!»
Мари перевела дух и резко спросила:
«Почему ты не выбрал краткий курс? Там достаточно материала, который ты должен объяснить…»
Лауронен запихнул в рот новую порцию жевательной резинки.
«Да разве я об этом не думал? Но потом я решил, что тебе [9]будет слишком скучно со мной…»
Весь класс засмеялся. Все знали, что Лауронен обожает шведов. Его отец работает в Швеции и присылает ему оттуда все те замечательные вещи, которые он носит.
У бедняжки Мари совсем не было чувства юмора. Вот и теперь она покраснела от злости и прокричала:
«За это Лауронен будет отправлен домой с запиской к родителям!»
«Идет. Отец в Гётеборге, а мать не умеет читать».
Класс хохотал.
Мари смотрела откровенно презрительным взглядом.
«Этому, безусловно, можно поверить, Лауронен. Сын явно пошел в мать…»
Это было уже слишком. Сам Лауронен мог отзываться о своей матери как угодно, но всегда оскорблялся, если это позволял себе кто-нибудь другой…
Вот почему он шел теперь по двору такой злой и искал подходящий объект, на котором можно сорвать зло.
Томи почесал концом ботинка грудь Роя. У собаки стало привычкой под вечер приходить в Хёпосуо, к воротам школы высшей ступени, [10]— ждать своего хозяина. И проводить последнюю перемену с Томи и его одноклассниками.
Вот и сейчас Рой растянулся на штабеле наваленных возле калитки толстых досок, нежась на предвесеннем солнце и приберегая местечко для Томи, так как старшеклассники уже завладели большей частью штабеля.
Лауронен направился прямо к ним.
Томи взглянул на присевшего возле него Йони. Насторожился ли тот?
Йони поступил в их школу лишь неделю назад. Сперва в другой, параллельный класс, а к ним позавчера. Лауронена же надо было хорошо знать, чтобы видеть, что это за тип. В заблуждение вводила его одежда. Едва ли у кого-либо в школе были более роскошные вещи, чем у него.
В своей одежде Лауронен выглядел прямо-таки шикарным парнем, и человек не сразу мог разобраться, кто он на самом деле.
Лауронен подошел поближе и остановился поболтать с одним тщедушным парнишкой, предварительно толкнув его.
Томи, едва шевеля губами, прошептал:
— Ты здесь еще никого не знаешь, Йони. С Лауроненом не стоит связываться, когда он в таком настроении.
Йони не спускал глаз с короля школы. Томи, со своей стороны, следил краешком глаза за новичком. Новичок был по крайней мере сантиметров на пять выше его. Худой. Но широкоплечий. Лицо узкое. Нос заостренный, скулы и подбородок резко выступают, брови густые и темные. Волосы чуть вьющиеся.
Йони все не отрывал глаз от Лауронена. Этим пристальным разглядыванием он мог навлечь на себя неприятность.
И навлек.
Лауронен закончил разговор с хилым парнишкой, дав ему в заключение здоровенного пинка, и продолжил путь в поисках новой жертвы. Томи заметил, что его взгляд остановился на учениках, сидящих на штабеле.
— Он идет сюда, — проговорил Томи, прикрыв ладонью рот. — Будь осторожен, если окажешься с ним один на один.
Йони повернулся к Томи.
— Ну так что, пустим слезу заранее? — издевательски спросил он.
Томи не успел ответить. Самодержец школьного двора остановился перед ними, чем привлек к себе всеобщее внимание.
— Мне кажется, тут не хватает сидячих мест!
Томи порывался встать, но Лауронен толкнул его рукою в плечо и, надавив, заставил сесть.
— Здесь есть и другие, кто пришел в школу позднее.
Томи старался не смотреть в их сторону. Разумеется, Йони должен сообразить. Ведь Лауронен стоял как раз перед ним.
Находившиеся неподалеку от штабеля мальчишки на всякий случай отошли подальше.
Йони не шелохнулся.
Лауронен взглянул на Роя. Томи уже просунул руку под его ошейник и стал поглаживать собаку по шее. Если Лауронен сделает что-либо неожиданное, Рой может принять это за нападение на самого Томи.
По-видимому, Лауронен и сам сообразил это. Во всяком случае, он отступил в снег на несколько шагов от штабеля и наклонился в сторону Йони.
— Ты что, один из самых сильных малых «Ловиисы-два», [11]да?
Йони перешел к ним из школы высшей ступени, что в Туллипортти, шайку отчаянных сорвиголов этой школы называли «Ловиисой-два» — видимо, в знак того, что они были такими же сильными и способными на неожиданность, как атомная электростанция.
— Ну и что? — напряженно произнес Йони.
Лауронен наклонился к новичку еще ниже.
— А то, что мы здесь не больно-то боимся субчиков из «Ловиисы-два».
Йони сделал вид, что не слушает.
— Они и раньше появлялись у нас, — продолжал Лауронен. — Только очень быстро набирались ума-разума или переходили в какую-нибудь другую школу.
Йони по-прежнему не реагировал на слова Лауронена.
— Подумай, что из двух ты выбираешь, — твердил свое Лауронен. — Может статься, времени на размышление будет мало… И вообще, у нас знают, кому предназначено последнее сидячее место.
И тут рыжеволосый старшеклассник, без шапки, сидевший на штабеле, дал промашку, растянув рот в улыбку.
Лауронен оказался поразительно быстрым для своего роста. В два-три прыжка он очутился у штабеля и схватил старшеклассника за грудки.
— А ну, рыжий, что это так рассмешило тебя?
Старшеклассник стал отбиваться, когда Лауронен потащил его за штабель.
— Не трогай Хантте! — всполошились ребята.
— Лауронен хочет заработать по шее!
— Лауронена надо немного проучить!
— Руки прочь от Хантте, или…
Лауронен остановился, но не ослабил хватки.
На лице школьного силача появилась скептическая улыбка. В его голосе звучало неподдельное любопытство, когда он спросил:
— … или что?
Томи и Йони встали со своих мест. Томи скомандовал Рою «к ноге» и удерживал его за ошейник. Рой в любой момент мог броситься на насильника.
— Никто и пикнуть не посмеет, — язвительно сказал Лауронен. — Ну, кто первый — пусть поднимет руку!
Взгляд Лауронена перебегал с одного старшеклассника на другого.
— Что, кишка тонка? Ни у кого не поднимается рука?… Эх вы, силачи школы Хепосуо!
Лауронен рывком стащил свою жертву со штабеля, проволок ее на животе и ткнул в снег между штабелем и оградой из стальной сетки.
Прежде чем рыжеволосый успел подняться, Лауронен встал коленями ему на спину и схватил левой рукой за шею.
Правой рукой Лауронен захватил пригоршню грязного, черного снега и размазал его по лицу рыжеволосого, который крепко сжал губы и пытался вырваться.
Томи чувствовал, как мышцы Роя, прижавшегося к его бедру, дрожат от напряжения.
Лауронен переместил на голову рыжеволосого и правую руку и вцепился ему в волосы на затылке. Всей своей тяжестью он вдавил лицо своего противника в твердый леденистый наст.
— Осторожней, черт! — крикнул Томи Лауронену. — Он же задохнется!
— Ничего с ним не станется!
Лауронен, словно качая ручку насоса, все глубже и глубже вдавливал голову парня в снег.
— Считаю до трех, Лауронен, и спускаю Роя.
— Не лезь не в свои дела, Томи! — в ярости крикнул Лауронен через плечо. — Или ты просишься на его место?
— Что здесь происходит?
Это была Муурикки!
Старшеклассники расступились, давая дорогу учительнице математики. Та обошла штабель.
— Кто это тут дерется? Господи боже, Лауронен, а ну, живо слезай с него!
Муурикки кричала так громко, что всякое движение в этой части школьного двора замерло и все обернулись в сторону штабеля. Несколько ребят из младших классов подбежали к месту происшествия.
Муурикки потянула Лауронена вверх.
Тот вставал медленно, не отрывая руки от загривка поверженного парня, а под конец набрал в другую руку снега со штабеля и растер его по лицу своей жертвы.
— Что с тобой? — встревоженно спросила Муурикки, глядя на рыжеволосого, который с трудом поднимался на ноги.
Рыжеволосый не в состоянии был произнести ни слова.
Он лишь отфыркивал изо рта и ноздрей грязное снежное месиво и вытирал рукою лицо. Он и вправду чуть не задохнулся и теперь ловил воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.
Муурикки оттолкнула Лауронена и крикнула:
— Это ужасно! Человек чуть не задохнулся, а ты знай себе набиваешь ему рот снежной кашей.
Лауронен медленно отошел, так что Муурикки могла похлопать рыжеволосого по спине.
— Ты можешь дышать? Или вызвать «скорую помощь»?
— Да брось ты! — хрипло засмеялся Лауронен. — Ничего с ним не случится.
Рыжеволосый отдышался уже настолько, что мог сказать:
— Я… ничего.
— Почему Лауронен набросился на тебя?
Лауронен развел руками.
— Вы только послушайте! Никто ни на кого не набрасывался! Шуток не понимают…
Математичка посмотрела на рыжеволосого.
— Шутки? И это называется шуткой?
— Да, да, — подтвердил Лауронен из-за ее спины.
— Я спрашиваю не у тебя. — Муурикки указала пальцем на рыжеволосого, вытиравшего лицо. — Это в самом деле была шутка?
— А что же еще? — тяжело дыша, ответил тот. — Не стоит поднимать из-за этого шум!
Муурикки огляделась вокруг.
— А что скажут другие?
— Ничего, — отозвался один из старшеклассников.
Муурикки покраснела.
— Так шутка это была или не шутка?
— Ты же сама видела, — произнес кто-то.
— Конечно, шутка!
— Как же не поверить, когда оба так говорят, — заметил один из сидевших на штабеле.
Зазвенел звонок.
Муурикки впервые внимательно посмотрела на Лауронена.
— У некоторых шутки всегда одни и те же, — проговорила она. — Я еще подумаю, не доложить ли об этом директору.
— Докладывай, пожалуйста. И заодно выясни, как обстоят дела с пропавшей тетрадкой.
Томи помимо воли скривил рот.
Муурикки — ее настоящее имя Талвикки, Талвикки Иннанен — потеряла на прошлой неделе письменную работу Пярри и до сих пор не нашла ее.
Томи не следовало делать гримасу. Муурикки стремглав бросилась к нему из-за штабеля.
— Разве я не запретила приводить на школьный двор эту собаку? Довольно и того, что одна та псина держит в страхе половину школьного двора!
Муурикки имела в виду Риту, собаку дворника. Правда, доберман занимал не так уж много места, лишь один уголок возле хозяйственных построек, где он сидел на цепи. Однако Муурикки питала отвращение к Рите. И не она одна. Доберман был полоумный.
— Рой очень редко бывает на школьном дворе, — попытался оправдаться Томи.
— Ему ни разу не давали на это разрешения, — сказала Муурикки. — Или, может, кто-нибудь дал?
— Нет… Уж конечно, школа развалится, если в ее дворе побудет собака, — раздраженно ответил Томи.
— Об этом ты можешь подумать часок в пятницу после уроков, — сказала Муурикки и заторопилась ко входу в здание школы, подгоняя возвращающихся с перемены учеников.
Лауронен перелез через штабель и пошел во двор.
Старшеклассники остались, чтобы помочь рыжеволосому отряхнуть с себя снег.
Проходя мимо Томи, Лауронен замедлил шаг.
— Я припомню тебе это «считаю до трех», Томи! Твоя собака не всегда при тебе…
— Ну, не стоит из-за мелочей, Лауронен!..
Глаза Лауронена всегда были удивительно блеклые. И делались еще более блеклыми, когда он злился.
— Хотелось бы мне знать, на чью сторону ты собираешься стать? До сих пор мы ладили с тобой…
— Я бы на твоем месте не принимал все это близко к сердцу, — сказал Томи в свое оправдание. — Я всерьез боялся, что парень задохнется.
— Это ты и тот новичок можете задохнуться, если я заговорю с вами по-деловому.
Томи не побежал следом за ним, хотя и проклинал себя за опрометчивость. Было неразумно наживать врага в лице Лауронена — ведь в школе-то приходилось бывать каждый день.
— Похоже, ты до чертиков его боишься?
Томи остановился, поджидая, когда Йони подойдет к нему.
— Может статься, у тебя поубавится гонору, когда несколько месяцев поводишься с ним.
Йони презрительно выпятил нижнюю губу.
— Да вы ни дать ни взять трусы, весь ваш класс. А ты, наверное, хуже всех…
Они влились в толпу перед входом. Томи обернулся. Черная морда собаки была устремлена прямо на него. Он помахал Рою рукой. Собака взлаяла и завиляла хвостом.
Муурикки восприняла этот обмен приветствиями как личную обиду.
Томи увидел, что преподавательница проталкивается в толчее к нему.
— Неужели мне придется просить школьного сторожа, чтобы он удалил эту дворняжку с территории школы?
— Она уйдет сама, как только мы войдем в школу, — сказал кто-то рядом с Муурикки.
— Рой никому не причинит зла, — вставила и Минна Ярвинен. — Мы все любим его.
Муурикки даже не посмотрела на говорящих. Ее гневный взгляд был обращен к Томи.
— Ты последний раз приводишь собаку в школу. Ясно?
Томи ощутил на своем затылке дыхание Йони.
— Не ясно!
У Муурикки перехватило дыхание.
— Два часа после уроков!
— По мне хоть три! Я приведу Роя даже на урок, если понадобится!
— Три часа!
Не желая больше слушать Муурикки, Томи нырнул в толпу и направился к дверям школы.
Он ни на секунду не задумался над словами Муурикки, а продолжал думать о высказанной им вслух угрозе.
Очень может быть, что на своем следующем уроке Муурикки застанет в девятом «В» одного лишнего ученика…
Глава вторая
Муурикки уже успела пожаловаться на Томи их классному руководителю.
— Подойди ко мне, когда кончится урок, — были первые слова, произнесенные Ларе Касуриненом, когда он вошел в класс.
— Опять она со своими поклепами! — сказал Томи в свое оправдание.
Ларе ничего не ответил. Он был не такой уж вредный, но обладал одним недостатком: не отличался прямотой в разговоре со всеми этими женщинами там, в учительской. Кто же тогда постоит за класс, если даже классный руководитель не делает этого? Однако Ларе слишком любил спокойную жизнь. Поэтому он предпочитал не вступать в пререкания ни с кем — ни в учительской, ни в классе.
Так и теперь. Когда он заполнял свои бумаги, Томи подумал, что Ларе все равно, есть ли кто в классе или нет. Надо полагать, он с таким же успехом мог дать урок пустому классу. Пробубнит свое и закончит урок чуть раньше, чем прозвенит звонок.
Ларе привел в порядок свои бумаги и перешел к изложению новой темы.
Собственно говоря, урок мог бы и заинтересовать Томи, если бы его мысли сейчас не вертелись вокруг Муурикки и Роя.
Учительница действительно боялась собак и дважды ожесточенно спорила с дворником насчет Риты.
Ларе отвернулся к карте.
Юсси Скуг пробрался к Томи через две парты из третьего ряда.
— Какая же Муурикки противная, — прошептал Юсси.
— Она мелочнее Мари, — согласился Томи. — Теперь она запеленговала меня.
— Она выбрала тебя потому, что не смеет привязываться к кому-нибудь из наших, — сказал Лауронен со своего места.
Возможно, в этом была немалая доля истины. Подобное случалось и прежде.
— Если Муурикки сдуру привяжется к кому-нибудь из нашенских, я прямо скажу ей: пусть сперва отыщет письменную работу Пярри, — фанфаронил Лауронен. — А так нечего ей разоряться!
— Да она нипочем не согласится, что у нее есть недостатки, — сказал Юсси. — Скорее снесет свой кирпичный дом, чем признается, что потеряла письменную работу Пярри.
Пярри повернулся на своей парте, стоявшей впереди.
— Я сказал Муурикки, что, если она поставит мне шесть баллов, [12]мы квиты. У меня по физике никогда не было высших оценок.
— Черт побери, не смей портить нам игру! — рявкнул Лауронен. — Подумай маленько…
— Юсси, на место! — сказал Ларе от карты.
— Сейчас! Вот только скажу ребятам еще кое-что.
Юсси не хотел никого сердить. Тем более Ларе. Ведь тот вовсе не был мелкой душонкой.
В мозгу Томи начала вызревать мысль о мщении. Понизив голос, он объявил:
— Завтра на урок Муурикки Рой придет в класс.
— Посади его на кафедру, вот и посмотрим, куда посмеет сесть эта брюзга, — загорелся идеей Лауронен. — Я согласен оказать техническую помощь при доставке!
— Не в технике загвоздка, за ней дело не станет, — отозвался Йони со своей парты.
Юсси Скуг повернулся к новичку:
— А в чем?
Йони поднял левую бровь.
— Томи умрет от страха еще до того, как собака окажется в коридоре.
— Это говорит «Ловииса-два», — пояснил Лауронен.
— Да и у технических помощников не хватит духа, — продолжал Йони.
Лауронен повернулся к нему.
— На что спорим?
Йони сдернул с запястья часы.
— Вот, золотые. Единственная вещь в память об отце. Кому отдать?
— Не валяйте дурака, — сказал Томи. — Я сам проведу завтра Роя в класс!
Йони заколебался.
— Ты обещаешь?
— Даже без твоих золотых часов, — подтвердил Томи.
Йони надел часы обратно на руку.
— Итак, завтра! — сказал Юсси и, перебравшись через парту, направился к своему месту.
— На уроке Муурикки, — подтвердил Лауронен.
Томи ограничился кивком. Ларе уже глядел в их сторону. Да и говорить больше было не о чем. Решение принято бесповоротно.
В вопросе о том, приводить ли собаку на урок, класс разделился на три партии. Большая часть девчонок и некоторые слишком серьезные ребята воспротивились этой затее, как только услышали о ней.
— Почему вам всегда нужно что-то затевать? — возразила Улламайя. — Что плохого сделала вам Муурикки?
— Улламайя любит Муурикки, — съязвил Юсси Скуг.
— У нее и так нервы напряжены. Трое детей, причем старшему пять лет. У них техасский грипп. Позавчера она жаловалась, что не высыпается как следует уже две недели, — сказала Улламайя.
— Если ее нервы не выдерживают этого, то почему она не сменит профессию? — удивился Лауронен. — Ведь замуж-то она выходила не за школу.
Улламайя взглянула на Томи:
— Меня больше удивляешь ты!
— Она орала на меня из-за Роя, — пробормотал Томи в свое оправдание.
Улламайя ничего не ответила.
Томи взяла досада. Какое право имела Улламайя судить их? Ей хорошо говорить. Она лучшая пловчиха в городе. Про нее все время пишут в газетах. И средний балл у нее около девяти. Там, в клубе плавания, требуют хорошей успеваемости в школе, прежде чем допускают к тренировкам.
Улламайя почему-то казалась старше их всех, хотя была одних лет с Томи. По виду — почти взрослая женщина.
— На мой взгляд, у нас в классе все должно быть по-иному, — сказала Карита. — На уроке уже не слышно голоса учителя, потому что некоторые типы беспрестанно шумят.
— А ты научись читать по губам, — сказал Юсси. — Хотя ты и без того знаешь все учебники наизусть.
— В гимназии не придется смотреть на таких типов, как вы, — заявила Карита. — Меня радует одна эта мысль, потому-то я и стремлюсь туда.
— Ты читаешь по ночам больше, чем требуется, да к тому же шпаргалишь, так что ты добьешься своего, — утешил ее Лауронен.
Все засмеялись.
Карита покраснела. Весь класс знал, какой мастерицей писать шпаргалки она была. Карита слыла первостатейной карьеристкой. Ее брат и сестры, как говорили, ничем не отличаются от нее. Их родители не одобряют отметок меньше девятки, и дети ради хороших отметок готовы на все. Холма жил с ними в одном доме и рассказывал об этом.
Школьные учителя обожали Кариту за ее опрятность и прилежание, а также за то, что она бегом бежала отворить им дверь и присесть в реверансе. Особенно любимой ученицей она была у Ээвы, учительницы английского языка.
Они еще посмеются, когда Карита станет пользоваться шпаргалками на экзамене именно по английскому языку!
Эса и Ляски что-то еще пищали в защиту девчонок, но Лауронен положил конец разговорам:
— Мы не будем спрашивать их о том, приводить или не приводить собаку в класс, Томи.
— Если Томи не струсит, — добавил Йони.
— У ловиисовцев не спрашивают, — отрезал Лауронен.
Вторая линия раздела прошла среди мальчишек. Все, кому был по душе этот замысел, не верили, что он технически выполним.
— Каким образом вы проведете собаку хотя бы в коридор? Дежурный ее обязательно заметит.
Лауронена такой пустяк не смутил.
— Проведем ее со двора до двери класса между нами. Ты сможешь сделать так, чтобы она не подала голоса, Томи?
— Скорее ты сам подашь голос, чем Рой.
Лауронен пропустил шпильку мимо ушей.
— Мы пристроим собаку у стены, и кто-нибудь один затеет разговор с Муурикки, когда та откроет дверь. Тем временем Томи под прикрытием остальных проведет собаку в класс.
— А если Муурикки в самый неподходящий момент поглядит на дверь — все рухнет, — язвительно отозвался Йони.
— Во всем бывает свой риск, — заметил Юсси.
— А ведь в том, что сказал ловиисовец, есть доля правды, — заметил Лауронен. — Есть у тебя предложение получше?
— А что, если впустить собаку внутрь через окно еще на перемене?
— И она поднимет шум еще до того, как мы войдем в класс через дверь, — заметил кто-то.
Томи рассмеялся.
— Если я прикажу ей тихо сидеть на месте, о ней никто не узнает, пусть даже вся школа загорится.
— Тогда так и сделаем, — решил Лауронен. — Среди нас есть такие, что не пронесут в класс и мыши в кармане, — подвел он итог. — Но завтра собака Томи начинает учиться математике, если никто не проговорится и не испортит дела… Пойдемте осмотрим окно!
Им не разрешалось покидать школьный двор во время перемены.
Как только они обошли угол здания и повернули к воротам, за их спиной раздался пронзительный возглас Муурикки, но никто из них даже не потрудился удостовериться, что этот крик адресован им.
— Лучше идти, прижимаясь к стене, тогда никто ничего не заметит из окон, — посоветовал Йони и пристроился за другими.
Пройдя несколько шагов, Лауронен остановился:
— Эти окна или следующие?
— Следующие. «БМВ» Муурикки стоит как раз напротив нашего класса.
У внешней стены школы было место стоянки учительских автомобилей. Ближе всех к лестнице, ведущей к двери в канцелярию, стоял «фольксваген» директора, а дальше — другие машины в определенном, раз и навсегда заведенном порядке.
— «Мерседес» под номером 380 — автомобиль Ээвы, — сказал Томи. — Ее муж строительный подрядчик, что ли. А вот тот заезженный «ситроен» принадлежит Масе Нурми.
— Учительнице финского языка? — спросил Йони.
— Да, Маса не щеголяет автомобилями… А у Ларе вовсе нет автомобиля. Вон там его велосипед.
— Умный мужик! — с одобрением отозвался Йони.
Они остановились перед «БМВ» Муурикки. Серебристый автомобиль под номером 520 был неудержимо притягателен. Лауронен обернулся.
— Просто не верится, что у такой брюзги и такое шикарное авто!
Томи уже прикидывал расстояние от окна до земли.
— Трудно будет Рою забраться, ребята. Слишком высоко.
Лауронен повернулся и поглядел на форточку. Затем притянул Юсси к себе. Когда они пригнулись, тесно сомкнув плечи, с их спин оказалось возможным добраться до форточки.
— Хорошо, пойдет! — обрадованно сказал Томи.
Возвращаться обратно было лучше другим путем — в обход крыла хозяйственной постройки.
Ребята подошли к проходу между боковым зданием и оградой. Юсси, шедший первым, остановился:
— Проход закрыт.
Там, возле двери в кухню, стоял большой автофургон для перевозки хлеба. Люди в комбинезонах носили в кухню покрытые белой бумагой пластмассовые корзинки.
— Они сейчас уедут.
— Мы протиснемся, надо только немного сплющиться.
Когда они подошли к машине, у двери появились люди в комбинезонах. Хёлка, хозяйка столовой, провожала их. В молодости она служила коком на пароходах и без конца рассказывала об этом. Ее язык работал без перерыва. Сейчас она рассказывала о своем сне:
— Меня прямо затрясло, когда я проснулась. Так по-правдашнему все было. Окровавленные туши но всей столовой и на стенах кухни, огромные топоры и колоды. Такие разве что на скотобойнях бывают.
— Топор-то и здесь иной раз может понадобиться, — сказал один из рабочих. — Эти щенки ведут себя так, словно они хозяева Европы.
— Они вам чего-нибудь наговорили? — пронзительным голосом спросила заведующая.
— Нет. В последнее время такого не было.
— Вы только запоминайте лица, — разглагольствовала Хелка, — и тогда уж мы их приструним.
Мальчишки уже пробирались между автомобилем и оградой, когда один из рабочих сказал:
— В Туллипортти они на прошлой неделе украли целую корзину венских булок.
— Господи боже! — ужаснулась заведующая. — Кому же пришлось за это платить?
Лауронен, ухмыляясь, обернулся к Йони:
— Это проделки «Ловиисы-два».
— Во всяком случае, не нам, — сказал рабочий по ту сторону автомобиля. — Мы уже давно заявили, что будем развозить хлеб по этим школам при условии, что нам не придется отвечать за такие проделки.
— У вас и сейчас задний борт открыт! — ужаснулась хозяйка.
Рабочие засмеялись.
— Оттуда больше нечего красть.
— Подойди ко мне, когда кончится урок, — были первые слова, произнесенные Ларе Касуриненом, когда он вошел в класс.
— Опять она со своими поклепами! — сказал Томи в свое оправдание.
Ларе ничего не ответил. Он был не такой уж вредный, но обладал одним недостатком: не отличался прямотой в разговоре со всеми этими женщинами там, в учительской. Кто же тогда постоит за класс, если даже классный руководитель не делает этого? Однако Ларе слишком любил спокойную жизнь. Поэтому он предпочитал не вступать в пререкания ни с кем — ни в учительской, ни в классе.
Так и теперь. Когда он заполнял свои бумаги, Томи подумал, что Ларе все равно, есть ли кто в классе или нет. Надо полагать, он с таким же успехом мог дать урок пустому классу. Пробубнит свое и закончит урок чуть раньше, чем прозвенит звонок.
Ларе привел в порядок свои бумаги и перешел к изложению новой темы.
Собственно говоря, урок мог бы и заинтересовать Томи, если бы его мысли сейчас не вертелись вокруг Муурикки и Роя.
Учительница действительно боялась собак и дважды ожесточенно спорила с дворником насчет Риты.
Ларе отвернулся к карте.
Юсси Скуг пробрался к Томи через две парты из третьего ряда.
— Какая же Муурикки противная, — прошептал Юсси.
— Она мелочнее Мари, — согласился Томи. — Теперь она запеленговала меня.
— Она выбрала тебя потому, что не смеет привязываться к кому-нибудь из наших, — сказал Лауронен со своего места.
Возможно, в этом была немалая доля истины. Подобное случалось и прежде.
— Если Муурикки сдуру привяжется к кому-нибудь из нашенских, я прямо скажу ей: пусть сперва отыщет письменную работу Пярри, — фанфаронил Лауронен. — А так нечего ей разоряться!
— Да она нипочем не согласится, что у нее есть недостатки, — сказал Юсси. — Скорее снесет свой кирпичный дом, чем признается, что потеряла письменную работу Пярри.
Пярри повернулся на своей парте, стоявшей впереди.
— Я сказал Муурикки, что, если она поставит мне шесть баллов, [12]мы квиты. У меня по физике никогда не было высших оценок.
— Черт побери, не смей портить нам игру! — рявкнул Лауронен. — Подумай маленько…
— Юсси, на место! — сказал Ларе от карты.
— Сейчас! Вот только скажу ребятам еще кое-что.
Юсси не хотел никого сердить. Тем более Ларе. Ведь тот вовсе не был мелкой душонкой.
В мозгу Томи начала вызревать мысль о мщении. Понизив голос, он объявил:
— Завтра на урок Муурикки Рой придет в класс.
— Посади его на кафедру, вот и посмотрим, куда посмеет сесть эта брюзга, — загорелся идеей Лауронен. — Я согласен оказать техническую помощь при доставке!
— Не в технике загвоздка, за ней дело не станет, — отозвался Йони со своей парты.
Юсси Скуг повернулся к новичку:
— А в чем?
Йони поднял левую бровь.
— Томи умрет от страха еще до того, как собака окажется в коридоре.
— Это говорит «Ловииса-два», — пояснил Лауронен.
— Да и у технических помощников не хватит духа, — продолжал Йони.
Лауронен повернулся к нему.
— На что спорим?
Йони сдернул с запястья часы.
— Вот, золотые. Единственная вещь в память об отце. Кому отдать?
— Не валяйте дурака, — сказал Томи. — Я сам проведу завтра Роя в класс!
Йони заколебался.
— Ты обещаешь?
— Даже без твоих золотых часов, — подтвердил Томи.
Йони надел часы обратно на руку.
— Итак, завтра! — сказал Юсси и, перебравшись через парту, направился к своему месту.
— На уроке Муурикки, — подтвердил Лауронен.
Томи ограничился кивком. Ларе уже глядел в их сторону. Да и говорить больше было не о чем. Решение принято бесповоротно.
В вопросе о том, приводить ли собаку на урок, класс разделился на три партии. Большая часть девчонок и некоторые слишком серьезные ребята воспротивились этой затее, как только услышали о ней.
— Почему вам всегда нужно что-то затевать? — возразила Улламайя. — Что плохого сделала вам Муурикки?
— Улламайя любит Муурикки, — съязвил Юсси Скуг.
— У нее и так нервы напряжены. Трое детей, причем старшему пять лет. У них техасский грипп. Позавчера она жаловалась, что не высыпается как следует уже две недели, — сказала Улламайя.
— Если ее нервы не выдерживают этого, то почему она не сменит профессию? — удивился Лауронен. — Ведь замуж-то она выходила не за школу.
Улламайя взглянула на Томи:
— Меня больше удивляешь ты!
— Она орала на меня из-за Роя, — пробормотал Томи в свое оправдание.
Улламайя ничего не ответила.
Томи взяла досада. Какое право имела Улламайя судить их? Ей хорошо говорить. Она лучшая пловчиха в городе. Про нее все время пишут в газетах. И средний балл у нее около девяти. Там, в клубе плавания, требуют хорошей успеваемости в школе, прежде чем допускают к тренировкам.
Улламайя почему-то казалась старше их всех, хотя была одних лет с Томи. По виду — почти взрослая женщина.
— На мой взгляд, у нас в классе все должно быть по-иному, — сказала Карита. — На уроке уже не слышно голоса учителя, потому что некоторые типы беспрестанно шумят.
— А ты научись читать по губам, — сказал Юсси. — Хотя ты и без того знаешь все учебники наизусть.
— В гимназии не придется смотреть на таких типов, как вы, — заявила Карита. — Меня радует одна эта мысль, потому-то я и стремлюсь туда.
— Ты читаешь по ночам больше, чем требуется, да к тому же шпаргалишь, так что ты добьешься своего, — утешил ее Лауронен.
Все засмеялись.
Карита покраснела. Весь класс знал, какой мастерицей писать шпаргалки она была. Карита слыла первостатейной карьеристкой. Ее брат и сестры, как говорили, ничем не отличаются от нее. Их родители не одобряют отметок меньше девятки, и дети ради хороших отметок готовы на все. Холма жил с ними в одном доме и рассказывал об этом.
Школьные учителя обожали Кариту за ее опрятность и прилежание, а также за то, что она бегом бежала отворить им дверь и присесть в реверансе. Особенно любимой ученицей она была у Ээвы, учительницы английского языка.
Они еще посмеются, когда Карита станет пользоваться шпаргалками на экзамене именно по английскому языку!
Эса и Ляски что-то еще пищали в защиту девчонок, но Лауронен положил конец разговорам:
— Мы не будем спрашивать их о том, приводить или не приводить собаку в класс, Томи.
— Если Томи не струсит, — добавил Йони.
— У ловиисовцев не спрашивают, — отрезал Лауронен.
Вторая линия раздела прошла среди мальчишек. Все, кому был по душе этот замысел, не верили, что он технически выполним.
— Каким образом вы проведете собаку хотя бы в коридор? Дежурный ее обязательно заметит.
Лауронена такой пустяк не смутил.
— Проведем ее со двора до двери класса между нами. Ты сможешь сделать так, чтобы она не подала голоса, Томи?
— Скорее ты сам подашь голос, чем Рой.
Лауронен пропустил шпильку мимо ушей.
— Мы пристроим собаку у стены, и кто-нибудь один затеет разговор с Муурикки, когда та откроет дверь. Тем временем Томи под прикрытием остальных проведет собаку в класс.
— А если Муурикки в самый неподходящий момент поглядит на дверь — все рухнет, — язвительно отозвался Йони.
— Во всем бывает свой риск, — заметил Юсси.
— А ведь в том, что сказал ловиисовец, есть доля правды, — заметил Лауронен. — Есть у тебя предложение получше?
— А что, если впустить собаку внутрь через окно еще на перемене?
— И она поднимет шум еще до того, как мы войдем в класс через дверь, — заметил кто-то.
Томи рассмеялся.
— Если я прикажу ей тихо сидеть на месте, о ней никто не узнает, пусть даже вся школа загорится.
— Тогда так и сделаем, — решил Лауронен. — Среди нас есть такие, что не пронесут в класс и мыши в кармане, — подвел он итог. — Но завтра собака Томи начинает учиться математике, если никто не проговорится и не испортит дела… Пойдемте осмотрим окно!
Им не разрешалось покидать школьный двор во время перемены.
Как только они обошли угол здания и повернули к воротам, за их спиной раздался пронзительный возглас Муурикки, но никто из них даже не потрудился удостовериться, что этот крик адресован им.
— Лучше идти, прижимаясь к стене, тогда никто ничего не заметит из окон, — посоветовал Йони и пристроился за другими.
Пройдя несколько шагов, Лауронен остановился:
— Эти окна или следующие?
— Следующие. «БМВ» Муурикки стоит как раз напротив нашего класса.
У внешней стены школы было место стоянки учительских автомобилей. Ближе всех к лестнице, ведущей к двери в канцелярию, стоял «фольксваген» директора, а дальше — другие машины в определенном, раз и навсегда заведенном порядке.
— «Мерседес» под номером 380 — автомобиль Ээвы, — сказал Томи. — Ее муж строительный подрядчик, что ли. А вот тот заезженный «ситроен» принадлежит Масе Нурми.
— Учительнице финского языка? — спросил Йони.
— Да, Маса не щеголяет автомобилями… А у Ларе вовсе нет автомобиля. Вон там его велосипед.
— Умный мужик! — с одобрением отозвался Йони.
Они остановились перед «БМВ» Муурикки. Серебристый автомобиль под номером 520 был неудержимо притягателен. Лауронен обернулся.
— Просто не верится, что у такой брюзги и такое шикарное авто!
Томи уже прикидывал расстояние от окна до земли.
— Трудно будет Рою забраться, ребята. Слишком высоко.
Лауронен повернулся и поглядел на форточку. Затем притянул Юсси к себе. Когда они пригнулись, тесно сомкнув плечи, с их спин оказалось возможным добраться до форточки.
— Хорошо, пойдет! — обрадованно сказал Томи.
Возвращаться обратно было лучше другим путем — в обход крыла хозяйственной постройки.
Ребята подошли к проходу между боковым зданием и оградой. Юсси, шедший первым, остановился:
— Проход закрыт.
Там, возле двери в кухню, стоял большой автофургон для перевозки хлеба. Люди в комбинезонах носили в кухню покрытые белой бумагой пластмассовые корзинки.
— Они сейчас уедут.
— Мы протиснемся, надо только немного сплющиться.
Когда они подошли к машине, у двери появились люди в комбинезонах. Хёлка, хозяйка столовой, провожала их. В молодости она служила коком на пароходах и без конца рассказывала об этом. Ее язык работал без перерыва. Сейчас она рассказывала о своем сне:
— Меня прямо затрясло, когда я проснулась. Так по-правдашнему все было. Окровавленные туши но всей столовой и на стенах кухни, огромные топоры и колоды. Такие разве что на скотобойнях бывают.
— Топор-то и здесь иной раз может понадобиться, — сказал один из рабочих. — Эти щенки ведут себя так, словно они хозяева Европы.
— Они вам чего-нибудь наговорили? — пронзительным голосом спросила заведующая.
— Нет. В последнее время такого не было.
— Вы только запоминайте лица, — разглагольствовала Хелка, — и тогда уж мы их приструним.
Мальчишки уже пробирались между автомобилем и оградой, когда один из рабочих сказал:
— В Туллипортти они на прошлой неделе украли целую корзину венских булок.
— Господи боже! — ужаснулась заведующая. — Кому же пришлось за это платить?
Лауронен, ухмыляясь, обернулся к Йони:
— Это проделки «Ловиисы-два».
— Во всяком случае, не нам, — сказал рабочий по ту сторону автомобиля. — Мы уже давно заявили, что будем развозить хлеб по этим школам при условии, что нам не придется отвечать за такие проделки.
— У вас и сейчас задний борт открыт! — ужаснулась хозяйка.
Рабочие засмеялись.
— Оттуда больше нечего красть.