Йорма Курвинен
Овчарка Рой
Овчарка Рой и девятый «В»
Овчарка Рой
Глава первая
ТОМИ ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА РЫБАЛКУ
Окунь сейчас вряд ли клюет на плесе Роммакко, но вот в заливе Тиитинен щуки наверняка одурели от жары. Их обычно захватывают проволочной петлей и выбрасывают на берег, так что приходят они в себя, лишь шлепнувшись о землю.
При этой мысли на губах Томи промелькнула улыбка. Он оглянулся: половина работы уже сделана, а на следующей неделе он управится и с остальной. Мать с отцом не приедут и на следующей неделе. Поэтому, уж конечно, он успеет разделаться с работой до их приезда.
Томи принюхался. Воздух был наполнен звуками и запахами жаркого летнего дня. Глинистой пылью. Ароматом клевера на соседней делянке. Жужжанием пчел. Стрекотом кузнечиков.
Томи улыбнулся про себя: «Нет, дело не в запахах, это просто чудесный день. Такой, в который не сорняки на свекольном поле выдергивать, а гулять. Об этом наверняка записано даже в законах, если хорошенько в них вчитаться».
Он отряхнул штанины. От них поднялось облако глинистой пыли. На прополке всегда измажешься дальше некуда. Но это не особенно тяготило его теперь, когда дома никого нет и умываться не обязательно.
Томи все больше одолевала охота поплавать. К заливу Тиитинен можно пройти по пляжу. В заливе как следует не поплаваешь — слишком мелкий он был, да еще с вязким, илистым дном. И весь оторочен камышом. Но здесь, у конца, вдающегося в сушу, любят держаться щуки. Можно добыть и трехкилограммовую, стало бы умения подцепить.
Идя по дорожке с поля домой, Томи быстро придумал план. Сперва взять дома сделанную из старой камышины и проволоки петлю. Потом пойти в прилегающий к пляжу ольшаник. Спрятать там рыболовную снасть на то время, пока он будет купаться. И только потом идти к заливу Тиитинен.
Но по дороге к пляжу приходилось остерегаться ребят из домов-башен. Если они возятся в ямах в лесу, от них наверняка схлопочешь по уху. Эх, жаль нету такого вещества: принял ложку — и стал во сто раз сильнее. Вот тогда бы он непременно пошел прямо во двор домов-башен или к ямам, свалил первых попавшихся наземь и спросил, кто хочет быть следующим.
Ребята из домов-башен ни дать ни взять гитлеры — вся их ватага. Если хочешь мирно миновать то место на улице, где стоят дома-башни, надо мчаться на велосипеде с невероятной скоростью.
Так повелось с тех пор, когда здесь воздвигли первый дом-башню, и ничто не изменилось, сколько бы конференций по европейской безопасности и сотрудничеству ни состоялось в Хельсинки. Можно было бы все же включить в повестку дня и упоминание об этих типах из домов-башен.
Ход мыслей Томи внезапно прервался. Он поглядел по обеим сторонам дороги. Нет, укрытия нигде не найти, повсюду простиралось ровное поле. По полю навстречу ему, отдуваясь, шла учительница английского языка.
«Куда бы она могла идти?»
Учительница непременно спросит его о переэкзаменовке.
Ну и пусть спрашивает. Но здороваться с ней я не стану. У меня сейчас каникулы. С другой стороны, глупо молчать, если учительница все же узнает его.
Он верно угадал: учительница замедлила шаги, остановилась.
— Так это ты, Туомо. Я тебя не узнала, солнце бьет прямо в глаза. («И не к чему меня узнавать».) Как ты провел лето?
— По-всякому, и так и этак.
По лицу учительницы заранее можно было угадать, о чем она сейчас спросит.
— Почему ты не пришел на переэкзаменовку?
— Мы были в отъезде, — соврал Томи. — На Севере.
В глазах учительницы мелькнуло недоверие.
— Ты не забывал читать?
— Нет, не забывал.
Его зло брало, что приходится врать. Ну, если теперь учительница спросит: «What is Miss Kuokkanen?», [1]он промолчит. Он не помнит, как надо сказать: he [2]или she. [3]Потому что за все лето не прочел по-английски ни строчки. И за всю зиму тоже.
По натуре учительница была славная женщина. Она, конечно, видела, что Томи лжет, но не стала настаивать, а лишь сказала, вздохнув:
— Постарайся хоть немножко читать… И бывай побольше на свежем воздухе.
Опасность миновала, и Томи продолжал свой путь. Дома он долго не задерживался. Только надел под джинсы плавки, чтобы быть в полной готовности. На веранде было так жарко, что спина его при переодевании взмокла. Теперь скорее взять лежащее у стенки гаража удилище с петлей — и живехонько на пляж. Не следовало мешкать, дожидаться, пока явится кто-нибудь от бабушки и сорвет всю программу дня.
Томи задержался еще на улице, когда догнал Сату Сааринен. Это была соседская трехлетка, этакое черноволосое, похожее на куклу чудо-юдо, притом весьма пронырливое. Она и сейчас брела куда-то в одиночку, ускользнув из-под надзора Марке, своей матери. Марке была замужем за Пааво Саариненом, но Пааво куда-то исчез уже более года назад. С тех пор о нем не было ни слуху ни духу. По-видимому, он жил где-то в Швеции.
Сату заревела, когда Томи потащил ее обратно во двор и даже норовила укусить его. Она была дикая, как незнамо кто, но язык не поворачивался отчитать ее. Томи знал, какими большими, чуть ли не в тарелку, делались глаза девочки, когда из них лились слезы. В такие минуты он был готов отдать ей свою единственную блесну.
Бабуся вышла из дому как раз в ту минуту, когда Томи затаскивал Сату во двор.
— Боже мой, девочка опять удрала!
— Она уже дошла до угла кооператива.
— Я куплю тебе мороженое, когда пойду в магазин, — пообещала бабушка Сааринен. — Ты ведь всегда помогаешь присматривать за девочкой. С моими ногами не так-то просто поспевать за ней.
Обе Сааринен вошли в дом, и Томи продолжал свой путь.
У него уже зародилась надежда, что Паршивца Хилтунена нет дома, но старик копошился между ягодными кустами и увидел его оттуда. И самый голос его напоминал звук заржавевшей дверной петли:
— Неужто у Туомо, такого взрослого парня, нет дел посерьезней, чем среди дня идти ловить рыбу?
Что на это ответить? Ничего. Какое дело этому Хилтунену до того, где и как человек проводит время. Он всегда сует нос в чужие дела. Вот уж сплетник не хуже бабы. И взрослые тоже называли его Паршивцем Хилтуненом.
— Полил бы лужайку водой, вот трава бы и не выгорела дотла, — проскрипел старик. — А то только и знаешь, что шляться без дела. Да пакостничать. А родители не присматривают. И где только их нелегкая носит?
Голос старика звучал в ушах Томи, даже когда он ушел далеко от Хилтунена. Старик явно разговаривал с самим собой.
Кратчайший путь к пляжу вел мимо домов-башен. Но попытаться миновать это место пешком мог только тот, кто не дорожил своей жизнью.
Томи задумался.
«Неужто я трус? Никак не могу отделаться от мысли, что не справлюсь с ребятами из домов-башен. А ведь они не страшнее, чем все другие. За исключением Яксю — он среди них самый старший. Его настоящее имя Хейкки Аксели, и обычно его называют Аксу, но все, кто близко знаком с ним, зовут его за глаза Яксю. [4]Сказать ему это в глаза никто не смеет. Хотя, наверное, как его ни назови, все равно он набросится на тебя. А прочие мальчишки из домов-башен сплошь щенки. Храбрые только в ватаге и когда противник явно трусит. Я никогда от них не бегал, — оправдывался перед собой Томи. — И не боюсь их. Но они придерутся к чему-нибудь и не дадут проходу».
В школе мальчишки из домов-башен нападали сзади, дрались или, вырвав у кого-нибудь шапку, втаптывали ее в грязь. Это их забавляло. И это сходило им с рук. Учились они неплохо, и в школе их считали лучшими и во всех иных отношениях. Если набедокурит кто-нибудь из ребят с Окраины, его назовут скверным, злонравным мальчишкой. Ну, а если натворят что-либо ребята из домов-башен, скажут, что это бьет в них через край молодой задор, озорство. Томи однажды подсчитал с ребятами, какая разница между злонравием и озорством. Граница проходила где-то около 7, 5 балла. [5]Выше этой отметки были шалость и озорство, ниже — скверность и злонравие.
Была тут и еще одна закавыка. Если ты не удовлетворишься тем, что пропашешь носом землю на школьном дворе или лишишься шапки и дашь сдачи мальчишке из дома-башни, тебе придется в наказание стоять перед классом. Этому же наказанию тебя могут подвергнуть и за то, что ты свалишься под ноги тому, кто подставил тебе подножку, если только учитель случайно не увидит истинного виновника.
Старая пословица «Двое дерутся — оба виноваты» в школе означает лишь то, что если один получает по физиономии, то наказывают обоих. Это упрощает разбирательство.
Томи выбрал тропинку через рощу. Этот путь был тоже небезопасен: мальчишки из домов-башен могли прятаться в глубоких ямах, которых в роще полно, и он мог столкнуться с ними нос к носу. На тропе, в тех местах, где она была покрыта мельчайшим, как пыль, песком или синеватой глиной, виднелись следы велосипедных шин. Значит, вся их компания была сейчас там, в лесу.
Но так или иначе искупаться было необходимо. И именно в заливе Тиитинен. Если повезет, можно поймать щуку, и не одну. В такую жару они совсем одурелые. Знай себе спят и подпускают достаточно близко, если двигаться осторожно.
Глава вторая
СОБАКА В ЛОВУШКЕ
Он добрался до пологого взгорка в лесу, прежде чем увидел велосипеды. Они лежали в одном месте у поворота тропы по обеим ее сторонам. Новенькие велосипеды — спортивные сиденья, широкие рули. Кому они принадлежат — в этом можно было не сомневаться. Томи снял удилище с плеча и взял в руку: будет легче бежать, держа его на весу. Не стоит связываться с Яксю, если без этого можно обойтись.
На мгновение Томи представил себе, что если Яксю бросится на него, он накинет ему на шею петлю для ловли щук и повесит его на дереве. Но тут он завидел мальчишек из домов-башен, и его фантазиям пришел конец.
И они заметили его. Однако никто к нему не двинулся. Сейчас их интересовало что-то другое, а не какой-то мальчишка с Окраины. Томи остановился.
Ребята стояли полукругом у края неглубокой впадины, поросшей молодыми деревьями, и пристально смотрели в самую гущу кустарника, где среди ив и можжевельника лежало несколько довольно больших камней.
Что они там увидели?
Любопытство взяло верх над осторожностью, и Томи подошел поближе. Самыми противными типами в компании Яксю были Копонен и Сойккели.
— Подойди-ка сюда! — крикнул Сойккели. — Мы ничего тебе не сделаем.
Копонен взмахнул рукой.
Томи уже приготовился увернуться, но камней в его сторону не полетело. В кустарнике что-то зашуршало.
«Умнее всего прямо сейчас направиться к берегу», — сказал себе Томи. Еще немного — и они затеют драку. И уж конечно, сломают ему удилище. Они не умели ловить щук. Им не хватало терпения двигаться бесшумно. Зато завидовать они умели. И делали все, чтобы испортить человеку рыбалку.
С другой стороны, испариться уже невозможно. У них велосипеды. И разумеется, они настигнут его, если погонятся за ним.
Томи двинулся к ребятам.
Копонен снова взмахнул рукой. В кустарнике, шурша, упал камень. Оттуда послышалось рычание.
И в это мгновение Томи увидел: в зарослях ивняка и можжевельника лежала большая овчарка. Она лежала распластавшись, словно пыталась как можно глубже вжаться в землю. Когда она рычала, обнажались ее белые клыки.
— Кончайте бросаться в собаку камнями! Что плохого она вам сделала?
Вся компания из домов-башен разом повернулась к Томи.
— А что, это твоя собака? — спросил Копонен.
— Ну и не твоя!
— Тебя это абсолютно не касается, — сказал Копонен.
Томи взглянул на Яксю. Хотя шумели другие, Яксю был опаснее всех.
— Подпустите этого босяка с Окраины к шавке, — сказал кто-то.
— Никому к ней не подойти! — отозвался Яксю. — Попробуй сам!
Томи подумал, что он ослышался. Неужели Яксю стал на его сторону?
— А вот возьму и попробую, — сказал первый мальчишка, тот, что заспорил с Яксю. Похоже, это Хуотари. Он был ниже Яксю ростом, но крепкого сложения и играл в хоккей с шайбой в команде юниоров. Он не боялся даже Яксю. — Ты думаешь, никто не посмеет подойти к ней потому, что сам боишься ее.
Яксю двинулся к Хуотари.
— Ну-ка, повтори, что ты сказал.
— Ты уже слышал. И мы все только что видели, как ты побежал от нее, когда она зарычала.
Яксю был приперт к стене. К своему удивлению, Томи обнаружил, что ему жалко его.
А Яксю уже не мог идти на попятный. Он повернулся и двинулся к собаке.
Собака, до этого лежавшая спокойно, положив морду на лапы, оскалила зубы. Яксю замедлил шаг.
— Ну-ну-ну… Ты послушный песик. Ведь ты и вправду послушный песик, а?
Собака вскочила. Яксю остановился.
— Он и в прошлый раз осмелился дойти только досюда, — сказал Хуотари громко, так, чтобы все слышали.
Яксю слегка нагнулся и вытянул руку вперед.
— Ведь ты хороший песик, хороший, — повторял он.
Собака стояла, застыв на месте. Она больше не рычала, не скалила зубы.
— Ведь мы с тобой друзья, — уговаривал ее Яксю. — Ты такой послушный песик.
Он протянул руку к собаке.
И в тот же момент собака с раскрытой пастью бросилась к Яксю. Тот мгновенно отдернул руку и дал тягу.
Собака кинулась было за Яксю, но вдруг резко дернулась и кубарем полетела в вересняк. За это время Томи успел заметить и причину рывка: собака зацепилась цепью за кусты.
— Проклятая псина! Она укусила меня! — Яксю показал окровавленную руку. — Вот возьму дома дедушкин дробовик да всажу в нее заряд, — добавил он злобно.
— Лучше закидаем ее камнями, — предложил Копонен.
— Это дело не хитрое — собака-то беззащитная… — сказал Томи и, не договорив последнего слова, понял, что сплоховал — они сперва разделаются с ним, а потом с собакой. Ну, да будь что будет. — Никто из вас не стоял бы здесь, если б собака была не на привязи.
— А ты бы стоял?
— Я не стану вместе с вами бросаться камнями.
Вся компания сгрудилась вокруг Яксю. Его рука, начиная от большого пальца, была разодрана с обеих сторон. Но рана была неглубокая, хотя из нее и сочилась кровь. Ведь Яксю все же успел в последний момент отдернуть руку.
— Тебе сейчас же надо в больницу, — сказал Хуотари. — Делать уколы против бешенства. Укус может быть опасным.
— Пойду, пойду. Только прежде ты получишь от меня по уху.
Хуотари не успел увернуться. Кулаком здоровой руки Яксю ударил его. Из губы Хуотари потекла кровь.
Яксю не стал дожидаться, как отреагирует Хуотари на удар, и поспешно зашагал к домам-башням. Его компания следовала за ним по пятам. Не поворачивая головы, он крикнул:
— Хуотари еще получит от меня! А эту собаку я прибью, как только выйду из больницы.
— Ты не вернешься оттуда! — заорал Хуотари. — Эта собака бешеная.
Откуда он знает? Он прокричал это просто так, чтобы побесить Яксю, когда заметил, что тот нервничает.
«И Яксю тоже такой, как все, — подумал про себя Томи. — Если что случится — заревет, как девчонка. Вот и сейчас он так разнервничался, что и про велосипед забыл».
— Я знаю, что делать, — сказал Ярвинен. — Скажем моему старику, и он сразу пристрелит ее. Он ненавидит бродячих собак.
— А он сейчас дома? — спросил Хуотари.
— Он в гараже, ремонтирует машину.
Ребята вскочили на велосипеды и уехали.
Томи охватила тревога за собаку. Эти ребята из домов-башен способны на что угодно. Они расскажут, что собака укусила Яксю. Но промолчат о том, что сперва сами забросали ее камнями.
Томи поглядел на кустарник. Овчарка снова улеглась на землю. Вид у нее был усталый и жалкий. Понимает ли она, что ее ждет? Говорят, собаки могут предчувствовать события.
На опушке рощи последние мальчишки на велосипедах выезжали с тропы на дорогу. Скоро они будут у гаража.
Томи оставил удилище в стланике и направился к собаке. Его взгляд был прикован к камню, возле которого Яксю остановился и протянул руку к собаке. До камня собака не достанет. Но на расстоянии вытянутой руки от него начиналась опасная зона, где собака могла укусить.
Овчарка, положив морду на лапы, глядела, как он приближается. Подвижными были только ее глаза. Когда Томи остановился, поднялась и собака.
«Если она рывком оторвется от куста, я и моргнуть не успею, как она повиснет у меня на горле, — подумал Томи. — Эх, если б я не взобрался на тропу, я бы уже купался и ничего не знал, не ведал».
А теперь-то он знал еще и то, что человек, собирающийся убить собаку, быть может, идет из гаража в дом за оружием. А может, ружье в гараже…
Эта мысль словно подтолкнула Томи вперед.
Собака смотрела на него, склонив голову набок и слегка повиливая хвостом.
— Они убьют тебя, если я не наберусь храбрости помешать этому, — сказал Томи. — Обещаешь, что не станешь кусаться, если я освобожу тебя, а?
Как раз здесь остановился и Яксю.
Томи шагнул вперед. Он знал, что у него не хватит духу двинуться дальше, если он тоже остановится на этом самом месте.
Цепь была прикреплена к ошейнику простым замком-карабином. Стоит лишь нажать на язычок, и цепь соскочит. Томи ощутил какой-то странный зуд в запястье, когда протянул руку к челюстям собаки. Кисть была бы напрочь отхвачена, если бы эти челюсти сомкнулись на ней.
Его руки чуть-чуть дрожали, когда он одной рукой взялся за карабин, а другой отжал язычок. Он ощущал на своем виске дыхание собаки. Его щека была совсем рядом с ее шерстистой мордой.
Наконец замок был открыт.
— Теперь ты свободна. Ступай.
Томи толкнул собаку в шею. Она не шелохнулась. В ее глазах было какое-то странное выражение.
— Ну иди же, — сказал Томи. Он больше ни капельки не боялся.
Собака была больше, чем казалась, когда лежала на земле. Лапы как у льва, грудь широкая. Огромная, сильная овчарка.
Откуда же она сбежала? Ее грудь и живот были мокрые, как будто она где-то искупалась.
«Наверное, в море», — подумал Томи, ничего другого не пришло ему в голову. Только в море могла искупаться в нынешнюю сушь такая большая собака. Либо в водоотводной канаве Тиитинен.
Томи нагнулся, чтобы осмотреть собаку.
Шерсть у нее на шее была в крови! Откуда?
В этот момент до него донеслись крики мальчишек из домов-башен. Они не торопясь поднимались на велосипедах друг за другом по тропе к роще. Тот, что ехал первым, крикнул:
— Сюда!
Томи схватил собаку за ошейник:
— Идем отсюда, да поживее.
Собака тотчас двинулась за ним. Словно почувствовав опасность, она шла пригнувшись. Томи убегал от мальчишек к лесной опушке, где начинался домовый участок его семьи.
Кусты и деревья мешали мальчишкам проследить, куда они скрылись.
Собака бежала рядом с Томи по правую руку, ее голова была вровень с его плечом.
К счастью, на краю леса рос густой молодой подлесок.
Томи увидел первых велосипедистов на бугре, когда он и собака были еще в роще, но мальчишки не додумались посмотреть в их сторону — они искали собаку во впадине. Однако к тому времени Томи со своей новой знакомой уже укрылись в подлеске.
На улице, проходившей через их домовый участок, виднелись люди. Выйдя к началу улицы, Томи перешел с бега на шаг. Собака последовала его примеру. Они прошли мимо цементовоза. Его разгружали перед гаражом одного дома, где деревянные рамы и готовая железная конструкция ждали цементной массы. Люди подвозили ее на тачках. Рабочие с лопатами дожидались тачечников. Стоявший ближе всех к дороге рабочий, глядя на проходивших мимо мальчика и собаку, сказал своим товарищам:
— Ну и хороша же у мальца немецкая овчарка!
— Не собака, а волк, — отозвался другой.
Томи провел рукой по ушам и затылку собаки. Она вопросительно взглянула на него. Пасть ее была раскрыта, язык свешивался наружу.
Томи не сбавлял ходу.
— Идем дальше, дальше, — сказал он собаке. — Нечего меня разглядывать, на мне узоров нет… Если это зависит от меня, мы станем друзьями.
На мгновение Томи представил себе, что если Яксю бросится на него, он накинет ему на шею петлю для ловли щук и повесит его на дереве. Но тут он завидел мальчишек из домов-башен, и его фантазиям пришел конец.
И они заметили его. Однако никто к нему не двинулся. Сейчас их интересовало что-то другое, а не какой-то мальчишка с Окраины. Томи остановился.
Ребята стояли полукругом у края неглубокой впадины, поросшей молодыми деревьями, и пристально смотрели в самую гущу кустарника, где среди ив и можжевельника лежало несколько довольно больших камней.
Что они там увидели?
Любопытство взяло верх над осторожностью, и Томи подошел поближе. Самыми противными типами в компании Яксю были Копонен и Сойккели.
— Подойди-ка сюда! — крикнул Сойккели. — Мы ничего тебе не сделаем.
Копонен взмахнул рукой.
Томи уже приготовился увернуться, но камней в его сторону не полетело. В кустарнике что-то зашуршало.
«Умнее всего прямо сейчас направиться к берегу», — сказал себе Томи. Еще немного — и они затеют драку. И уж конечно, сломают ему удилище. Они не умели ловить щук. Им не хватало терпения двигаться бесшумно. Зато завидовать они умели. И делали все, чтобы испортить человеку рыбалку.
С другой стороны, испариться уже невозможно. У них велосипеды. И разумеется, они настигнут его, если погонятся за ним.
Томи двинулся к ребятам.
Копонен снова взмахнул рукой. В кустарнике, шурша, упал камень. Оттуда послышалось рычание.
И в это мгновение Томи увидел: в зарослях ивняка и можжевельника лежала большая овчарка. Она лежала распластавшись, словно пыталась как можно глубже вжаться в землю. Когда она рычала, обнажались ее белые клыки.
— Кончайте бросаться в собаку камнями! Что плохого она вам сделала?
Вся компания из домов-башен разом повернулась к Томи.
— А что, это твоя собака? — спросил Копонен.
— Ну и не твоя!
— Тебя это абсолютно не касается, — сказал Копонен.
Томи взглянул на Яксю. Хотя шумели другие, Яксю был опаснее всех.
— Подпустите этого босяка с Окраины к шавке, — сказал кто-то.
— Никому к ней не подойти! — отозвался Яксю. — Попробуй сам!
Томи подумал, что он ослышался. Неужели Яксю стал на его сторону?
— А вот возьму и попробую, — сказал первый мальчишка, тот, что заспорил с Яксю. Похоже, это Хуотари. Он был ниже Яксю ростом, но крепкого сложения и играл в хоккей с шайбой в команде юниоров. Он не боялся даже Яксю. — Ты думаешь, никто не посмеет подойти к ней потому, что сам боишься ее.
Яксю двинулся к Хуотари.
— Ну-ка, повтори, что ты сказал.
— Ты уже слышал. И мы все только что видели, как ты побежал от нее, когда она зарычала.
Яксю был приперт к стене. К своему удивлению, Томи обнаружил, что ему жалко его.
А Яксю уже не мог идти на попятный. Он повернулся и двинулся к собаке.
Собака, до этого лежавшая спокойно, положив морду на лапы, оскалила зубы. Яксю замедлил шаг.
— Ну-ну-ну… Ты послушный песик. Ведь ты и вправду послушный песик, а?
Собака вскочила. Яксю остановился.
— Он и в прошлый раз осмелился дойти только досюда, — сказал Хуотари громко, так, чтобы все слышали.
Яксю слегка нагнулся и вытянул руку вперед.
— Ведь ты хороший песик, хороший, — повторял он.
Собака стояла, застыв на месте. Она больше не рычала, не скалила зубы.
— Ведь мы с тобой друзья, — уговаривал ее Яксю. — Ты такой послушный песик.
Он протянул руку к собаке.
И в тот же момент собака с раскрытой пастью бросилась к Яксю. Тот мгновенно отдернул руку и дал тягу.
Собака кинулась было за Яксю, но вдруг резко дернулась и кубарем полетела в вересняк. За это время Томи успел заметить и причину рывка: собака зацепилась цепью за кусты.
— Проклятая псина! Она укусила меня! — Яксю показал окровавленную руку. — Вот возьму дома дедушкин дробовик да всажу в нее заряд, — добавил он злобно.
— Лучше закидаем ее камнями, — предложил Копонен.
— Это дело не хитрое — собака-то беззащитная… — сказал Томи и, не договорив последнего слова, понял, что сплоховал — они сперва разделаются с ним, а потом с собакой. Ну, да будь что будет. — Никто из вас не стоял бы здесь, если б собака была не на привязи.
— А ты бы стоял?
— Я не стану вместе с вами бросаться камнями.
Вся компания сгрудилась вокруг Яксю. Его рука, начиная от большого пальца, была разодрана с обеих сторон. Но рана была неглубокая, хотя из нее и сочилась кровь. Ведь Яксю все же успел в последний момент отдернуть руку.
— Тебе сейчас же надо в больницу, — сказал Хуотари. — Делать уколы против бешенства. Укус может быть опасным.
— Пойду, пойду. Только прежде ты получишь от меня по уху.
Хуотари не успел увернуться. Кулаком здоровой руки Яксю ударил его. Из губы Хуотари потекла кровь.
Яксю не стал дожидаться, как отреагирует Хуотари на удар, и поспешно зашагал к домам-башням. Его компания следовала за ним по пятам. Не поворачивая головы, он крикнул:
— Хуотари еще получит от меня! А эту собаку я прибью, как только выйду из больницы.
— Ты не вернешься оттуда! — заорал Хуотари. — Эта собака бешеная.
Откуда он знает? Он прокричал это просто так, чтобы побесить Яксю, когда заметил, что тот нервничает.
«И Яксю тоже такой, как все, — подумал про себя Томи. — Если что случится — заревет, как девчонка. Вот и сейчас он так разнервничался, что и про велосипед забыл».
— Я знаю, что делать, — сказал Ярвинен. — Скажем моему старику, и он сразу пристрелит ее. Он ненавидит бродячих собак.
— А он сейчас дома? — спросил Хуотари.
— Он в гараже, ремонтирует машину.
Ребята вскочили на велосипеды и уехали.
Томи охватила тревога за собаку. Эти ребята из домов-башен способны на что угодно. Они расскажут, что собака укусила Яксю. Но промолчат о том, что сперва сами забросали ее камнями.
Томи поглядел на кустарник. Овчарка снова улеглась на землю. Вид у нее был усталый и жалкий. Понимает ли она, что ее ждет? Говорят, собаки могут предчувствовать события.
На опушке рощи последние мальчишки на велосипедах выезжали с тропы на дорогу. Скоро они будут у гаража.
Томи оставил удилище в стланике и направился к собаке. Его взгляд был прикован к камню, возле которого Яксю остановился и протянул руку к собаке. До камня собака не достанет. Но на расстоянии вытянутой руки от него начиналась опасная зона, где собака могла укусить.
Овчарка, положив морду на лапы, глядела, как он приближается. Подвижными были только ее глаза. Когда Томи остановился, поднялась и собака.
«Если она рывком оторвется от куста, я и моргнуть не успею, как она повиснет у меня на горле, — подумал Томи. — Эх, если б я не взобрался на тропу, я бы уже купался и ничего не знал, не ведал».
А теперь-то он знал еще и то, что человек, собирающийся убить собаку, быть может, идет из гаража в дом за оружием. А может, ружье в гараже…
Эта мысль словно подтолкнула Томи вперед.
Собака смотрела на него, склонив голову набок и слегка повиливая хвостом.
— Они убьют тебя, если я не наберусь храбрости помешать этому, — сказал Томи. — Обещаешь, что не станешь кусаться, если я освобожу тебя, а?
Как раз здесь остановился и Яксю.
Томи шагнул вперед. Он знал, что у него не хватит духу двинуться дальше, если он тоже остановится на этом самом месте.
Цепь была прикреплена к ошейнику простым замком-карабином. Стоит лишь нажать на язычок, и цепь соскочит. Томи ощутил какой-то странный зуд в запястье, когда протянул руку к челюстям собаки. Кисть была бы напрочь отхвачена, если бы эти челюсти сомкнулись на ней.
Его руки чуть-чуть дрожали, когда он одной рукой взялся за карабин, а другой отжал язычок. Он ощущал на своем виске дыхание собаки. Его щека была совсем рядом с ее шерстистой мордой.
Наконец замок был открыт.
— Теперь ты свободна. Ступай.
Томи толкнул собаку в шею. Она не шелохнулась. В ее глазах было какое-то странное выражение.
— Ну иди же, — сказал Томи. Он больше ни капельки не боялся.
Собака была больше, чем казалась, когда лежала на земле. Лапы как у льва, грудь широкая. Огромная, сильная овчарка.
Откуда же она сбежала? Ее грудь и живот были мокрые, как будто она где-то искупалась.
«Наверное, в море», — подумал Томи, ничего другого не пришло ему в голову. Только в море могла искупаться в нынешнюю сушь такая большая собака. Либо в водоотводной канаве Тиитинен.
Томи нагнулся, чтобы осмотреть собаку.
Шерсть у нее на шее была в крови! Откуда?
В этот момент до него донеслись крики мальчишек из домов-башен. Они не торопясь поднимались на велосипедах друг за другом по тропе к роще. Тот, что ехал первым, крикнул:
— Сюда!
Томи схватил собаку за ошейник:
— Идем отсюда, да поживее.
Собака тотчас двинулась за ним. Словно почувствовав опасность, она шла пригнувшись. Томи убегал от мальчишек к лесной опушке, где начинался домовый участок его семьи.
Кусты и деревья мешали мальчишкам проследить, куда они скрылись.
Собака бежала рядом с Томи по правую руку, ее голова была вровень с его плечом.
К счастью, на краю леса рос густой молодой подлесок.
На улице, проходившей через их домовый участок, виднелись люди. Выйдя к началу улицы, Томи перешел с бега на шаг. Собака последовала его примеру. Они прошли мимо цементовоза. Его разгружали перед гаражом одного дома, где деревянные рамы и готовая железная конструкция ждали цементной массы. Люди подвозили ее на тачках. Рабочие с лопатами дожидались тачечников. Стоявший ближе всех к дороге рабочий, глядя на проходивших мимо мальчика и собаку, сказал своим товарищам:
— Ну и хороша же у мальца немецкая овчарка!
— Не собака, а волк, — отозвался другой.
Томи провел рукой по ушам и затылку собаки. Она вопросительно взглянула на него. Пасть ее была раскрыта, язык свешивался наружу.
Томи не сбавлял ходу.
— Идем дальше, дальше, — сказал он собаке. — Нечего меня разглядывать, на мне узоров нет… Если это зависит от меня, мы станем друзьями.
Глава третья
ПОГОНЯ
Томи понимал, что им надо спешить. Мальчишки из домов-башен прочешут всю впадину и часть леса. Они найдут его удилище для ловли щук и смекнут, в чем дело.
— Мы забыли удилище, и это, слышь, была моя ошибка, — сказал Томи собаке. — И я буду виноват, если что случится. Но сейчас — сворачиваем к нам.
Собака взглянула на него. Она, казалось, понимала все, что он говорит. Томи знал, что и вид у него напряженный и встревоженный. Они повернули влево, к Купальничной дороге.
— Теперь снова бегом!
Купальничная дорога была уже всех дорог, ведущих к морю, и травянистее. Она почти сплошь поросла одуванчиками и клевером и была такой узкой, что автомобиль едва мог проехать по ней. Местами дорога шла словно через девственный тропический лес, с обеих сторон над ней смыкались кронами растущие в садах, за заборами, черемуха и рябина, липы и клены.
Томи прикинул в уме свои возможности.
Промышленный район надо обогнуть. По другую сторону асфальтового шоссе начинались заросли ивняка на болоте Хепосуо. Только бы добраться до этих зарослей, и тогда мальчишкам из домов-башен не так-то легко будет их найти.
Болото Хепосуо представляло собой поросший ивами заливной луг, поделенный на участки. По нему они доберутся до водоотводной канавы Тиитинен, которая, извиваясь, впадала в морской залив. В ее устье водилось особенно много щук. И во время нереста они поднимались далеко вверх по канаве.
По обеим берегам канавы Тиитинен рос кустарник, в нем легко можно было укрыться. А по идущей вдоль нее тропе можно было совсем близко подобраться к дому.
Но мальчишки из домов-башен все равно успели бы к канаве раньше их.
Вот это-то и тревожило Томи.
«Где бы мне с собакой укрыться, — напряженно думал он. — Если б я опередил их, можно было бы попросить бабушку Сааринен взять на время собаку к себе».
Он прибавил шагу.
— Успеем мы или не успеем — зависит от меня, а не от собаки, — пробормотал он про себя. — Будь у меня велосипед — мы бы успели.
Но обе шины его велосипеда были проколоты, и он до сих пор не удосужился починить их. Чуточку не без умысла. Если велосипед превратится в старую рухлядь, можно потребовать от отца новый. Этот не особенно честный трюк сейчас обернулся против него самого. Разумеется, теперь вместе с ним пострадает и собака.
Они подошли к Фабричной улице. Дорожка для прогулки тут поворачивала и вела вдоль улицы к фабрике. Здесь им надо было пересечь дорогу.
— Теперь пойдем пригнувшись, а потом — мигом через дорогу, — сказал Томи собаке.
Если им не повезет, отец какого-нибудь мальчишки из дома-башни, проезжая после работы на автомобиле по Фабричной улице, сейчас же, как приедет на стоянку, расскажет всем, что видел мальчика с собакой. Разумеется, все подумают про них и не удивятся, почему один из соседей ходит с ружьем.
Собака снова инстинктивно уловила, с какой осторожностью Томи двинулся дальше. Дорога и дорожка для прогулок были разделены декоративным кустарником. Под его прикрытием они шли, пригнувшись, по обочине дороги.
Томи поглядел вдоль дороги — не видать ли на ней автомобилей.
— Ну!
Собака вместе с ним перескочила через дорогу. И тотчас укрылась под сенью декоративного кустарника на другой стороне.
Собака начала успокаиваться. Томи крепко обнял ее за шею, и так они сидели под кустом, притаясь, сдерживая дыхание. Казалось, Томи оперся о мощный кряж или крепкий кнехт, к которым в гаванях привязывают тросом корабли. Такой уверенной в себе и спокойной казалась собака.
Она повернула голову и лизнула Томи в висок.
Томи вытер висок рукой, и ему даже стало чуть-чуть стыдно: а вдруг собака обидится.
— Ну ладно, пошли!
«Если настоящий владелец собаки не объявится, я ни за что никому не отдам ее, — думал Томи. — Буду драться с кем угодно. Или убегу вместе с ней».
Он был готов бежать хоть сейчас, но понимал: это неразумно. Если их разыщут, им несдобровать. Теперь, когда мальчишки из домов-башен растрезвонили повсюду, что собака укусила Яксю, кто угодно мог убить ее на улице. Ведь все уверены, что она опасна. Но если где-нибудь спрятать ее на пару дней, шум вокруг нее поутихнет.
Стояла такая сушь, что даже с заливных лугов болота Хепосуо поднималась пыль. Выжженная солнцем красно-бурая, растущая высокими пучками трава скрывала беглецов, когда они бежали к ивняку, росшему вдоль канавы Тиитинен. Томи нет-нет да поглядывал на развалины старого кирпичного завода впереди слева. Оттуда их могли бы заметить.
Однако ликующих возгласов мальчишек из домов-башен не было слышно.
Наконец они добрались до тропы, шедшей вдоль канавы, и Томи немного сбавил шаг: у него спирало дыхание, пот заливал глаза. Да и не нужно было бежать так быстро по узкой тропе, натыкаясь на кусты. Это могло их выдать, если бы мальчишки из домов-башен успели добраться до дамбы между канавой и Окраиной. От развалин кирпичного завода в сторону канавы тянулась длинная песчаная гряда. Длиной она была если не с километр, то, уж во всяком случае, не меньше пятисот метров. Ближе к морю канава шла вдоль склона гряды, и вода подмыла склон так, что берег, усеянный множеством ласточкиных гнезд, стал совсем отвесным.
— Мы забыли удилище, и это, слышь, была моя ошибка, — сказал Томи собаке. — И я буду виноват, если что случится. Но сейчас — сворачиваем к нам.
Собака взглянула на него. Она, казалось, понимала все, что он говорит. Томи знал, что и вид у него напряженный и встревоженный. Они повернули влево, к Купальничной дороге.
— Теперь снова бегом!
Купальничная дорога была уже всех дорог, ведущих к морю, и травянистее. Она почти сплошь поросла одуванчиками и клевером и была такой узкой, что автомобиль едва мог проехать по ней. Местами дорога шла словно через девственный тропический лес, с обеих сторон над ней смыкались кронами растущие в садах, за заборами, черемуха и рябина, липы и клены.
Томи прикинул в уме свои возможности.
Промышленный район надо обогнуть. По другую сторону асфальтового шоссе начинались заросли ивняка на болоте Хепосуо. Только бы добраться до этих зарослей, и тогда мальчишкам из домов-башен не так-то легко будет их найти.
Болото Хепосуо представляло собой поросший ивами заливной луг, поделенный на участки. По нему они доберутся до водоотводной канавы Тиитинен, которая, извиваясь, впадала в морской залив. В ее устье водилось особенно много щук. И во время нереста они поднимались далеко вверх по канаве.
По обеим берегам канавы Тиитинен рос кустарник, в нем легко можно было укрыться. А по идущей вдоль нее тропе можно было совсем близко подобраться к дому.
Но мальчишки из домов-башен все равно успели бы к канаве раньше их.
Вот это-то и тревожило Томи.
«Где бы мне с собакой укрыться, — напряженно думал он. — Если б я опередил их, можно было бы попросить бабушку Сааринен взять на время собаку к себе».
Он прибавил шагу.
— Успеем мы или не успеем — зависит от меня, а не от собаки, — пробормотал он про себя. — Будь у меня велосипед — мы бы успели.
Но обе шины его велосипеда были проколоты, и он до сих пор не удосужился починить их. Чуточку не без умысла. Если велосипед превратится в старую рухлядь, можно потребовать от отца новый. Этот не особенно честный трюк сейчас обернулся против него самого. Разумеется, теперь вместе с ним пострадает и собака.
Они подошли к Фабричной улице. Дорожка для прогулки тут поворачивала и вела вдоль улицы к фабрике. Здесь им надо было пересечь дорогу.
— Теперь пойдем пригнувшись, а потом — мигом через дорогу, — сказал Томи собаке.
Если им не повезет, отец какого-нибудь мальчишки из дома-башни, проезжая после работы на автомобиле по Фабричной улице, сейчас же, как приедет на стоянку, расскажет всем, что видел мальчика с собакой. Разумеется, все подумают про них и не удивятся, почему один из соседей ходит с ружьем.
Собака снова инстинктивно уловила, с какой осторожностью Томи двинулся дальше. Дорога и дорожка для прогулок были разделены декоративным кустарником. Под его прикрытием они шли, пригнувшись, по обочине дороги.
Томи поглядел вдоль дороги — не видать ли на ней автомобилей.
— Ну!
Собака вместе с ним перескочила через дорогу. И тотчас укрылась под сенью декоративного кустарника на другой стороне.
Собака начала успокаиваться. Томи крепко обнял ее за шею, и так они сидели под кустом, притаясь, сдерживая дыхание. Казалось, Томи оперся о мощный кряж или крепкий кнехт, к которым в гаванях привязывают тросом корабли. Такой уверенной в себе и спокойной казалась собака.
Она повернула голову и лизнула Томи в висок.
Томи вытер висок рукой, и ему даже стало чуть-чуть стыдно: а вдруг собака обидится.
— Ну ладно, пошли!
«Если настоящий владелец собаки не объявится, я ни за что никому не отдам ее, — думал Томи. — Буду драться с кем угодно. Или убегу вместе с ней».
Он был готов бежать хоть сейчас, но понимал: это неразумно. Если их разыщут, им несдобровать. Теперь, когда мальчишки из домов-башен растрезвонили повсюду, что собака укусила Яксю, кто угодно мог убить ее на улице. Ведь все уверены, что она опасна. Но если где-нибудь спрятать ее на пару дней, шум вокруг нее поутихнет.
Стояла такая сушь, что даже с заливных лугов болота Хепосуо поднималась пыль. Выжженная солнцем красно-бурая, растущая высокими пучками трава скрывала беглецов, когда они бежали к ивняку, росшему вдоль канавы Тиитинен. Томи нет-нет да поглядывал на развалины старого кирпичного завода впереди слева. Оттуда их могли бы заметить.
Однако ликующих возгласов мальчишек из домов-башен не было слышно.
Наконец они добрались до тропы, шедшей вдоль канавы, и Томи немного сбавил шаг: у него спирало дыхание, пот заливал глаза. Да и не нужно было бежать так быстро по узкой тропе, натыкаясь на кусты. Это могло их выдать, если бы мальчишки из домов-башен успели добраться до дамбы между канавой и Окраиной. От развалин кирпичного завода в сторону канавы тянулась длинная песчаная гряда. Длиной она была если не с километр, то, уж во всяком случае, не меньше пятисот метров. Ближе к морю канава шла вдоль склона гряды, и вода подмыла склон так, что берег, усеянный множеством ласточкиных гнезд, стал совсем отвесным.