Страница:
На улицах часто встречались военные, то идущие куда-нибудь целым отрядом, то патрулирующие улицы группами по два-три бойца. Большинство были нарядно и разнообразно одеты, отличаясь всякими нашивками и висюльками, а так же родом оружия, навешанного на них. Женька грустно улыбнулся: "Везде военные одинаковы – почти как женщины, только вместо кринолинов и брильянтов – мундиры и до блеска надраенное оружие. Может это оттого, что не чем больше голову занять?" Он поймал себя на том, что будь сейчас рядом Лэя, как это было до их памятного выяснения отношений, то они наверняка нашли бы массу причин посмеяться над несуразностями и нелепостями, повторяющимися с завидной регулярностью в противоположных концах галактики. А сейчас он лишь, как автомат, отмечал про себя детали столичной жизни, ощущая в себе какую-то пустоту и безразличие.
Поразительная, просто захватывающая дух своей причудливостью, архитектура зданий не вызывала в душе того обычного восторга, с которым он присматривался к каждой детали этого мира раньше, как, например, в Лэином доме. Он слонялся вокруг прекрасных дворцов, но попасть внутрь этих зданий для такой деревенщины, как он, не было никакой возможности. По улицам иногда проезжали шикарные экипажи. Увидев один, особенно красивый, заправленный четырьмя скакунами и сопровождаемый двумя конными вооруженными охранниками, Женька вдруг подумал, что Лэе, по ее статусу, как раз надо бы перемещаться по столице на таком выезде, а не украдкой бегать в библиотеку, с "замаскированным" Хлюпом. "Какая же он и весь мир большая свинья, если столь прекрасному созданию и физически, и душевно, отказано в пользовании законными благами?! Хотя может, отчасти, она столь прекрасна именно потому, что лишена развращающего влияния этих благ? – Нет, это мое простое лицемерие!" – Женька поймал себя на мысли, что обычные земляне, в среднем, имеют доступ к почти королевским благам, которые даже еще не существуют в этом мире, и это никак не влияет на соотношение уродливых и прекрасных душ. Даже, может, наоборот, чем меньше человеку нужно времени на простое выживание, тем больше шанс, что освободившееся время он потратит на развитие своей души.
Он сумел попасть внутрь только нескольких зданий: в храм Воссожжения, здание торговой палаты и театр или какой-то аттракцион. Все здания были украшены изнутри с не меньшей фантазией и тщательностью, чем снаружи. Особенно ему понравился храм. Это было подлинное произведение инопланетного искусства. Женьку поразила игра света и красок, складывавшаяся из разноцветных витражей и светильников, преломлявших свои лучи, отражаясь от бегущей воды и освещая фигуру прикованного к столбу мученика, который стоял в полусумраке алтаря. Мерцающий свет создавал совершенную иллюзию сполохов огня, отражающихся на скорбном лице сэйла, который будто вот-вот должен сгореть в зарождающемся пламени костра под ногами. Женька со всей остротой ощутил нехватку Лэи рядом. Оказывается, он уже так привык делить с ней все свои впечатления! Он ощутил себя сейчас так же, как некогда находил на Земле в одиночестве неуютной холостяцкой квартиры. Тогда его спасали друзья, сейчас он сам оттолкнул родную душу…
Три дня прошли впустую. Женька ни на йоту не приблизился к решению вопроса.
Оставалось только любым путем узнать у родственника Илаира, где живут престолонаследники. Он, немало волнуясь, постучал кольцом в дверь небольшого двухэтажного каменного здания. Через некоторое время ему открыла девочка-сэйл, которую он видел в прошлый раз. Она приветливо поздоровалась, узнав давешнего деревенщину, приходившего спрашивать о ее дяде, и попросила его подождать. Через некоторое время в дверях появился степенный сэйл и, чинно поприветствовав Женьку, спросил: кто он такой? Женька, следуя правилам этикета, представился и передал письмо от дяди Илаира, сам внимательно наблюдая за мимикой лица солидного господина. При имени Илаир, тот нахмурился, но письмо взял и пригласил Женьку внутрь.
Они поднялись в сумерках коридора на второй этаж. По-видимому, его вели в кабинет. На всякий случай Женька взвинтил все свои чувства на высший уровень готовности, ожидая подвоха с любой стороны. Рисковать собой он не имел права, так как это значило бросить Лэю с Хлюпом одних, посреди враждебной столицы.
Они остановились в большой комнате, видимо служившей и библиотекой, и кабинетом, и местом уединения своему хозяину. Сэйл пригласил Женьку присесть на диван или не замечая, или делая вид, что не замечает настороженности гостя. Он сам сел за стол и вскрыл конверт. Немногословность и серьезность, с которой "дядюшка" читал письмо, говорили о том, что он, по крайней мере, озабочен происходящим. Прочитав, он тяжело вздохнул, но, все же, сделав над собой усилие, изобразил некоторое участие на своем лице:
– Где вы остановились, молодой человек?
"А вот этого не надо!" – Женькины сомнения встали дыбом в его голове, хотя это, может, и был всего лишь праздный вопрос. Он ответил, заготовленной фразой, назвав гостиный двор на другом конце Венлы. Вроде бы непринужденный разговор продолжался в стандартном ключе:
– Вы знаете, кроме того, что Илаир мой дальний родственник, мы были неплохими приятелями в былые времена?
Такое признание, если не было провокацией, дорогого стоило. Женька стал уставать от постоянного напряжения, и решил идти напрямую. Если его не схватили сразу, то вряд ли намерены это делать и дальше:
– В письме не сказано, кто я. Я старший сын Илаира, Зар…
– Зар?! – воскликнул мужчина. – Ты не помнишь меня?!
Настала пора Женькиному сердцу падать в пятки. Он же не знал ничего об этом сэйле! Что же Илаир, ничего не сказал? Но все вскоре выяснилось.
– Да, хотя где уж! – сокрушенно вздохнул мужчина. – Все дела, дела, а жизнь вот так и проходит сквозь пальцы. Ведь я тебя помню совсем маленьким! А когда ты уже постарше стал, все было недосуг навестить кузена.
– Дядя, не надо укорять себя за несуществующую вину! – Женька решил совместить психотерапию с информационным натиском. – К тому же, я здесь не для выклянчивания помощи!
– А для чего же? – дядя Зара несколько опешил, и поэтому бесцеремонно спросил Женьку.
– Вы знаете, кому служил мой отец, – Женька напустил на себя важности и торжественности, сколько мог, и начал круто замешивать правду с ложью. – Так вот, около двух месяцев назад, его хозяин был сожжен инквизицией вместе со всей семьей.
Лицо мужчины вытянулось и побледнело, он сидел с каменным выражением и, видимо, с трудом переваривал новость. Не давая ему что-либо сообразить и начать задавать неудобные вопросы, Женька начал врать:
– Перед смертью лорд оставил письмо своему слуге – моему отцу, с просьбой, в случае его гибели, передать письмо сестре. Письмо сугубо личное. Я выполняю последнюю просьбу умершего и намерен вручить послание лично в руки княгини Наир, урожденной Алькалар. Мне нужен ответ только на один вопрос, и больше Вы никогда не увидите и не услышите обо мне без Вашего на то желания: где найти княгиню и ее семью?
В комнате повисла мертвая тишина. Женька понимал, что сидящий напротив мужчина, как настоящий верноподданный, должен немедленно бежать и сдавать Женьку охранке.
Так что он опять полностью мобилизовался и, в случае отказа отвечать, был готов пойти на все. Больше всего он боялся, что сейчас окажется, что этот чиновник ничего не знает о местопроживании королевских родственников. К счастью, после долгой паузы, полной самых разных переживаний с обеих сторон, Женька дождался долгожданного ответа:
– Замок Эленгар, полдня по южному тракту в сторону города Молам.
– Спасибо. Бог видит Ваш благородный поступок, – Женька встал и, не говоря ни слова больше, глубоко поклонился и вышел из дома.
Пройдя квартал и осмотрев улицу, он свернул в проулок, где у него была оставлена лошадь. Дальше он попетлял по улицам, на тот случай, если за ним обнаружиться хвост, что он уже привык проделывать в Венле. Однако то ли здесь еще толком не пользовались искусством слежки, то ли просто он ни для кого не представлял интереса, но, как всегда, все было спокойно. Вернулся он в отель в полдень, чем страшно обрадовал чуть не вывшего в одиночестве Хлюпа – сегодня он не пошел с Лэей в библиотеку и, как оказалось, правильно сделал. В результате, Женька был чуть ли не задушен в объятиях, сразу после того, как вошел.
Сообщение о том, что они отбывают загород, окончательно повергло мохнатого в эйфорию, и мужчины, в ожидании Лэи, занялись упаковкой вещей и подготовкой к походу. Правда, все время требовалось прерываться, чтобы опять отвечать на вопрос "А правда мы…?!" с различными продолжениями, и поглаживать да почесывать мохнатую голову. Суета сборов, принятие ванны перед дорогой и составление планов сильно сгладили напряженность последнего дня. Женька даже один раз заметил бледную улыбку Лэи, успокаивавшей расшалившегося Хлюпа.
Утро застало их уже в пути. Ориентиры были простые, но Женька, опять перестраховываясь, вывел их маленький отряд через другие ворота, и кружным путем привел к нужной дороге. Это, видимо, несколько их задержало, так как к деревне Эленгар с названием, одноименным замку, они подъехали только далеко за полдень.
В селе был довольно сносный постоялый двор с гостиницей в два этажа, в которой они сняли две комнаты. Женька отметил некоторый рациональный стандарт таких заведений. Все они строились по более-менее одному типу: внизу – трапезная с кухней, иногда с несколькими гостевыми комнатами, вверху – комнаты для путников, удобства – на дворе. Кроме основного здания, всегда была конюшня, хоздвор и баня.
Все рвались действовать, так что после небольшой перекуски, путники выехали на "прогулку" в сторону замка, который должен был располагаться в миле от тракта. Навстречу им попалась крестьянская подвода. Сэйл, сидящий на краю телеги, дружески кивнул им, не заподозрив ничего странного – значит, путники часто курсировали по этой дороге. После очередного пригорка, перед ним открылся захватывающий вид на большое поле. Вдали стоял, окруженный водой, красивый замок. Он располагался на острове посреди небольшого озера, фасадной стороной почти достигая берега. Через оставшуюся кромку воды был перекинут мост. Здание только частично носило оборонительный характер, обнесенное достаточно высокой каменной стеной.
Остальные строения были явно принесены в дань эстетике. Летящие шпили чередовались с черепичными крышами в стиле китайских пагод и ажурными угловыми башенками, вряд ли способными служить боевыми башнями при нападении врага. На архитектуре явно сказывалось вековое отсутствие серьезных междоусобных конфликтов.
С пригорка хорошо просматривался въезд в замок и пара стражников, изнывавших от скуки у ворот. Женька резко сдал коня назад, не желая выскакивать на прямую видимость перед замком из-за укрытия последних деревьев.
– Спешиваемся! – скомандовал он спутникам. Женька заметил, что влево холм еще больше повышался, и, взяв коня под уздцы, отравился лесом вдоль опушки, пригласив жестом Лэю с Хлюпом следовать за ним. Пройдя с сотню метров, они подвязали коней и "распределили" обязанности: отправили Хлюпа, который уже от нетерпения прыгал на месте, побегать по лесу, а сами прошли к опушке, понаблюдать за замком. Проблема была в том, что ломится туда и воевать с целым гарнизоном солдат, им явно не улыбалось. А на то, что их там ждут, не дождутся, надежды не было никакой.
– Слушай, этому Ренку лет пятнадцать будет?
– Да, – тихо ответила Лэя.
– Тогда он обязательно должен выезжать погулять или на охоту. Какой молодой парень будет сидеть целый день в доме? Давай, завтра последим целый день за замком – посмотрим, с каким эскортом он ездит на прогулки!
– Хорошо, – бесцветным голосом ответила Лэя.
Постояв и посмотрев на замок еще некоторое время, Женька не выдержал и, обернувшись к Лэе, спросил:
– Так нельзя, Лэя! Мы что-то делаем не так, – в ответ было молчание. Наконец Лэя с трудом подняла на него глаза и, коснувшись его груди рукой, спросила:
– Женя, посмотри на меня. Я так давно не видела твоих глаз!
Женька с ужасом понял, что он несколько дней избегает смотреть ей в глаза. Он почувствовал, что стыд буквально стал съедать его изнутри. Через силу он поднял взгляд и, заглянув в родные глаза, ужаснулся содеянному им. Лэя уже жалостливо просила, словно милостыню:
– Я не знаю, что со мной. Помоги мне. Посмотри мне в глаза – ты поймешь. Во мне что-то умерло… Ты говорил, что можешь чувствовать меня.
Женька неотрывно смотрел в эти потухшие зеленые колодцы, на дне которых лежал пепел сожженных им чувств. Такой мутный взгляд встречался ему у людей перед смертью, когда душа уже прощаясь с жизнью, не желала смотреть в мир сквозь окна глаз обреченного тела. Он действительно, почувствовал, что с ней, и от этого ему захотелось умереть. Это был ужасный урок – нельзя отворачиваться от любви. Она при этом имеет свойство умирать. Когда Лэя открылась ему, он попытался остановить ее душу, летящую к нему. Это было равносильно, как остановить взлетающую птицу или косулю в прыжке – они просто сломают себе крылья или ноги.
И вот перед ним несчастная девочка со сломанной душой и никто ему не сможет сейчас ответить, сможет ли он исправить свою страшную ошибку? Увидит ли он еще ее когда-нибудь той же искристо-жизнерадостной и сильной, какой он привык видеть всегда? Он, не отрываясь, смотрел в ее глаза и шептал:
– Мне нет прощения, принцесса. Я, кажется, убил сказку, которую принесла в мою жизнь твоя душа.
– Нет, не убил. Я сейчас чувствую твою душу. Только не отрывай глаз! Прошу тебя!
Женька, послушно, не отрываясь, смотрел в милые и несчастные глаза, и постепенно ему стало казаться, что пепел на их дне стал таять в медленно поднимавшейся теплой волне. Наконец переполнив колодцы отчаяния, чувства вылились наружу двумя ручейками слез. Лэя прошептала:
– Неужели ты не понимаешь, что мне не нужна физическая близость? Вернее, я переживу без нее, но без твоей души я не могу жить.
Женька взял ее лицо в руки и стал медленно целовать ее щеки и глаза, собирая капельки слез, и шепнул:
– Моя маленькая принцесса, знай, что моя душа теперь твоя навсегда и физическая близость здесь ни причем, – они еще долго стояли, обнявшись, и Женька гладил шелковые волосы своей принцессы, чувствуя, как тихонько восстанавливается то чувство единства, которое он так беспечно порвал несколько дней назад…
Ренк Эльфор, племянник императора по матери, урожденной Алькалар, был обычным парнем пятнадцати лет, немного испорченным услужливостью слуг и пониманием, что его родителей не жалуют при дворе. Будучи от природы сообразительным, он умел из случайно оброненных фраз взрослых строить картину мира и понимал, что его мать, заботливая, красивая женщина чем-то угнетена. Ренку казалось, она тяготилась от того, что из-за нее у его отца проблемы по службе. Хотя какие могут быть проблемы у князя, имеющего свои земли под самой столицей, Ренк не понимал. Да и по отцу это было не очень заметно – тот всегда оставался веселым и жизнерадостным. Мать часто проговаривалась о хорошей жизни в столице, постоянно что-то вспоминая из молодости. Ренку же жизнь в замке нравилась во всех отношениях – без излишней чопорности и глупого этикета. А главное, с возможностью ежедневных прогулок, вознаграждаемых иногда охотничьими трофеями.
Вот и сегодня они с учителем фехтования, как обычно после утренних занятий, оседлали своих скакунов и устремились прочь из замка. День обещал быть хорошим и Ренк твердо собирался провести на природе часа три. Ну, в крайнем случае, фехтованием они могут заняться и где-нибудь в лесу, чтобы не возвращаться из-за этого раньше времени в Эленгар. С этими мыслями он ехал немного впереди по лесной дороге. Внезапно он увидел тело какого-то сэйла, лежащее прямо у них на пути. Остановив коня, он замер, не зная, что делать. Ехавший сзади учитель, тоже заметил неожиданное препятствие. Быстро приняв решение, он сказал Ренку:
– Ваше Высочество, подержите моего коня! Если заметите, что-нибудь странное, скачите, что есть сил, в замок!
Спешившись, учитель осторожно подошел к телу, держа наготове вынутый из ножен меч, и слегка пнул лежащего сэйла. Было похоже, что перед ним труп. Тогда учитель наклонился, проверить, есть ли признаки жизни.
Ренк не понял, что произошло дальше. Наклонившийся учитель вдруг кулем свалился рядом с телом незнакомца, а тот, напротив, бодро вскочил. Начиная понимать, что происходит что-то плохое, Ренк в спешке стал поворачивать коня и вдруг замер, не завершив движения. Навстречу ему из леса выехала прекрасная юная дама в золотом атласном костюме наездницы, окантованном тонкими полосами черного меха горного питона. Удирать от девушки, гарцующей у него на пути, он считал ниже своего достоинства, но сзади был опасный тип, что-то сделавший в долю секунды с опытнейшим бойцом, считавшимся непобедимым в их гарнизоне. Пока он так раздумывал, замерев с наполовину вынутым мечом, его конь по инерции приближался к всаднице.
– Приветствую тебя, мой кузен, Ренк Эльфор, урожденный Алькалар! Меня зовут Леолэя Алькалар, кронпринцесса Эрианы, – Лэя лукаво склонила голову набок и ослепительно улыбнулась.
Женька, наблюдавший эту сцену из-за спины Ренка, в свою очередь, счастливо улыбался, видя Лэю снова воспрянувшей духом: "Бедный Ренк, каково же тебе наблюдать за такой ослепительной нимфой, выпорхнувшей из леса прямо у тебя на пути?" Он сам вчера чуть со стула не упал, когда Лэя вошла в комнату в этом костюме. В отличие от бальных нарядов, виденных на Лэе в астрале, в этом костюме для выездки она выглядела дикой амазонкой Сэйлара. А короткая юбка и золотые рейтузы с лампасами окончательно добивали психику любого мужчины, делая из него послушного дебила. Сейчас же эффектность усиливалась красивой позой на темной блестящей спине гарцующего скакуна. Как он был рад, что сердце Лэи сумело оттаять за каких-то два дня, и она снова была способна радовать его и Хлюпа почти прежней красотой и игривостью. Они больше не касались разборок в своих отношениях, как мужчина и женщина, осторожно обходя острые углы, и просто радуясь обществу друг друга.
Лэя смело подогнала своего коня поближе к все еще неприлично молчащему Ренку.
Потом, все так же озорно улыбаясь, сунула руку в разрез своего заманчивого декольте и достала золотой королевский кулон.
– Надеюсь, тебе знакомо это украшение? Покажи мне твой кулон, он у тебя с собой?
Ах да, не бойся за твоего спутника – он просто спит.
Ренк, все так же молча, достал свой кулон. Знаки были абсолютно идентичны.
Наконец, он сипло втянул в себя воздух и спросил растерянно, как будто не слышал ничего из того, что сказала Лэя:
– Ты кто?
Лэя заливисто засмеялась и уже доверительно положила свою руку на запястье подростка:
– Я Лэя, твоя сестра! Правда, двоюродная, но это, надеюсь, не помешает нам поговорить? Давай спешимся здесь, у этого бревна, сядем рядком, да поговорим ладком.
– А это кто сзади? – Ренк недоверчиво покосился на Женьку.
– Это мой слуга – Женя. Прости, что так получилось, но нам надо с тобой серьезно поббеседовать и желательно без свидетелей.
– А он? – Ренк кивнул в сторону Женьки, спокойно стоящего на прежнем месте и слегка улыбающегося, любуясь Лэиным спектаклем.
– А он будет объяснять то, на что у меня не хватит ума! – смеялась Лэя. – Я вижу, ты все еще не доверяешь мне. А ведь все очень просто: если бы нам надо было тебя убить, мы бы давно это сделали! Давай, я тебе это докажу! – уже заливисто хохотала Лэя, умиленная явным затруднением царственного подростка. – Ренк Эльфор!
Я, Лэя Альк, вызываю тебя на бой на мечах! – золотой кошкой спрыгнув с коня, она встала и, показав парню язык, добавила. – Попробуй, откажи слабенькой девушке!
Этого принц снести не мог, и тоже соскочив с коня, встал в боевую позицию. Лэя весело продолжала подзуживать соперника:
– Если ты не потеряешь свой меч три раза подряд в течение пяти секунд или сможешь испортить мой наряд, то я, принцесса, преклоню перед тобой колени. А если потеряешь… ты поговоришь со мной и моим слугой. Идет?! – Лэя весело улыбалась. – Только учти! Биться со всей силы! – и, вскинув меч, выставила его вперед.
Возмущенный ее веселым нахальством, принц бросился сломя голову в атаку… и тут же оказался без оружия.
– Раз! – громко начала считать Лэя, подтолкнув своим клинком меч обратно своему хозяину. Не прошло и нескольких секунд, как над поляной звонко прозвучало "Два!" и "Три!".
– Ну что, идем беседовать?! – закинув меч в ножны и открыто улыбнувшись, Лэя протянула руку Ренку. Когда они уселись на бревно, Женька, все так же молча подошел поближе и уселся прямо на землю. Лэя начала беседу. – Ты видел, что могу я, но поверь, Женя может гораздо больше. Ему вообще-то и меч не нужен. Жень, покажи Ренку что-нибудь!
Женька вскочил и вытащил из кустов заранее заготовленную палку толщиной в руку.
Он заранее тщательно примерялся, какую толщину он осилит. До положенной кондиции ладони нужно доводить годами и ломать руку ради спектакля ему не хотелось.
Небрежно кинув палку поперек бревна и уперев один ее конец в землю, он сконцентрировался и, крикнув на выдохе что-то вроде того, что кричит Мария Шарапова при подаче мяча, рубанул ребром ладони палку. К великому своему облегчению, он услышал треск дерева, а не собственных костей. Но все равно, ему пришлось терпеть дикую боль в руке и скрывать навернувшиеся слезы хищной гримасой. Спасибо Лэе – она опять взяла Ренка под свой контроль:
– Если хочешь, можешь попробовать сломать палку ногой, но вообще-то не советую.
А вот мне один раз довелось слышать, как трещат кости черепа одного бедняги, когда Женя стукнул того немножко. Жуть! – Лэя очень правдоподобно содрогнулась, видимо вспомнив несчастного монаха. – А еще он, например двумя пальцами может вырвать горло, причем так быстро, что жертва еще успеет налюбоваться видом своих внутренностей! Брр! Самой страшно!
Женька, наконец, кончил бегать вокруг них, якобы относя палку в кусты, а сам, растирая горящую от боли руку. Он уселся напротив Ренка и спокойным, серьезным тоном сказал:
– Нас просили тебя убить! – и замолчал. Видя, как осунулось от страха лицо мальчишки, он понял, что уже достаточно его напугал, и продолжил психологическую обработку будущего монарха. – Но я не люблю убивать. Я им сказал, что убью тебя только в том случае, если ты не поверишь принцессе и мне. Я вижу, ты умный парень, так что, надежда есть, – и обратившись к Лэе, попросил. – Моя принцесса, начинай свой рассказ! Теперь все зависит от тебя!
Лэя начала с того, что стала восполнять генеалогические знания Ренка, заодно заверив, что ее не интересует престол, и она не собирается становиться у того на пути.
– У меня есть занятия поинтересней, я не привыкла командовать, да и моя свобода мне дороже. Кроме того, есть одна очень существенная причина, кстати, приведшая меня сюда: я ведьма! Ты знаешь, кто такие ведьмы?..
После всех объяснений Ренк все же согласился, чтобы Лэя "посмотрела" его будущее.
Это был кульминационный момент всего похода. Она должна была точно определить, будет ли именно Ренк причиной гибели Сэйлара или им придется искать кандидата на эту роль среди других отпрысков семьи Эльфор, а то и еще хуже – кого-нибудь из дальних родственников императора. Она попросила Ренка сидеть тихо, а сама, сосредоточившись и закрыв глаза, взяла его руки в свои.
Перед ней поплыли различные картины: Ренк скачет в лесу, скорее всего, на охоте.
Потом всплыла картина какого-то приема в богато украшенной зале. Она стала мысленно задавать вопросы: будет ли Ренк императором? Сознания коснулась мысль:
"Да", и возникла сцена, где Ренк был, уже возмужавший, сидящий на троне, в королевской мантии. Будут ли покушаться на его жизнь? – "Да". Когда? – "19" и пошла картинка празднества, сменившаяся изображением сэйла со шрамом на лбу.
Потом дошла мысль "Доверяй матери". Он пойдет в страну Высоких Горизонтов? – "Да… может, нет". Пошла картинка войска, марширующего по лесу гигантских деревьев, потом сменилась толпой воинов, что-то мастеривших на берегу моря. Ренк сдвинет капсулу на горе? – "Его люди сделают это… нет". Сколько он еще проживет? – "30…40…50…65"…
Женька увидел, что Лэя стала заваливаться набок. Он молнией подлетел к ней и подхватил принцессу, готовую совсем свалиться с бревна.
– Лэя! Что с тобой?! – испуганно спросил Женька.
– Ой, простите! – совсем слабым голосом ответила Лэя, обвиснув на руках Жени.
Потом, передохнув, продолжила. – Спасибо, Ренк! Ты только что поверил нам, и мы спасли мир! Ты будешь императором, и, поверив нам, продлил себе жизнь.
– Сколько я проживу?
– Теперь, долго! Понимаешь цифра началась с тридцати лет, как и у всех, кого я до этого "смотрела", но тут же она стала расти и здесь я начала отключаться, но куда-то до восьмидесяти она успела уползти, так что долго! И еще, на тебя, как и на всех племянников императора достигших совершеннолетия, будет совершено покушение. Это будет, как и у меня, когда тебе будут праздновать 19-летие. И совершит его человек со шрамом на лбу, вот таким! – Лэя показала, как должен выглядеть шрам.
– Ну, так далеко ходить не надо, вон он лежит! – усмехнулся Женька. Ренк побледнел – тяжело узнать, что твой учитель станет смертельным врагом.
Поразительная, просто захватывающая дух своей причудливостью, архитектура зданий не вызывала в душе того обычного восторга, с которым он присматривался к каждой детали этого мира раньше, как, например, в Лэином доме. Он слонялся вокруг прекрасных дворцов, но попасть внутрь этих зданий для такой деревенщины, как он, не было никакой возможности. По улицам иногда проезжали шикарные экипажи. Увидев один, особенно красивый, заправленный четырьмя скакунами и сопровождаемый двумя конными вооруженными охранниками, Женька вдруг подумал, что Лэе, по ее статусу, как раз надо бы перемещаться по столице на таком выезде, а не украдкой бегать в библиотеку, с "замаскированным" Хлюпом. "Какая же он и весь мир большая свинья, если столь прекрасному созданию и физически, и душевно, отказано в пользовании законными благами?! Хотя может, отчасти, она столь прекрасна именно потому, что лишена развращающего влияния этих благ? – Нет, это мое простое лицемерие!" – Женька поймал себя на мысли, что обычные земляне, в среднем, имеют доступ к почти королевским благам, которые даже еще не существуют в этом мире, и это никак не влияет на соотношение уродливых и прекрасных душ. Даже, может, наоборот, чем меньше человеку нужно времени на простое выживание, тем больше шанс, что освободившееся время он потратит на развитие своей души.
Он сумел попасть внутрь только нескольких зданий: в храм Воссожжения, здание торговой палаты и театр или какой-то аттракцион. Все здания были украшены изнутри с не меньшей фантазией и тщательностью, чем снаружи. Особенно ему понравился храм. Это было подлинное произведение инопланетного искусства. Женьку поразила игра света и красок, складывавшаяся из разноцветных витражей и светильников, преломлявших свои лучи, отражаясь от бегущей воды и освещая фигуру прикованного к столбу мученика, который стоял в полусумраке алтаря. Мерцающий свет создавал совершенную иллюзию сполохов огня, отражающихся на скорбном лице сэйла, который будто вот-вот должен сгореть в зарождающемся пламени костра под ногами. Женька со всей остротой ощутил нехватку Лэи рядом. Оказывается, он уже так привык делить с ней все свои впечатления! Он ощутил себя сейчас так же, как некогда находил на Земле в одиночестве неуютной холостяцкой квартиры. Тогда его спасали друзья, сейчас он сам оттолкнул родную душу…
Три дня прошли впустую. Женька ни на йоту не приблизился к решению вопроса.
Оставалось только любым путем узнать у родственника Илаира, где живут престолонаследники. Он, немало волнуясь, постучал кольцом в дверь небольшого двухэтажного каменного здания. Через некоторое время ему открыла девочка-сэйл, которую он видел в прошлый раз. Она приветливо поздоровалась, узнав давешнего деревенщину, приходившего спрашивать о ее дяде, и попросила его подождать. Через некоторое время в дверях появился степенный сэйл и, чинно поприветствовав Женьку, спросил: кто он такой? Женька, следуя правилам этикета, представился и передал письмо от дяди Илаира, сам внимательно наблюдая за мимикой лица солидного господина. При имени Илаир, тот нахмурился, но письмо взял и пригласил Женьку внутрь.
Они поднялись в сумерках коридора на второй этаж. По-видимому, его вели в кабинет. На всякий случай Женька взвинтил все свои чувства на высший уровень готовности, ожидая подвоха с любой стороны. Рисковать собой он не имел права, так как это значило бросить Лэю с Хлюпом одних, посреди враждебной столицы.
Они остановились в большой комнате, видимо служившей и библиотекой, и кабинетом, и местом уединения своему хозяину. Сэйл пригласил Женьку присесть на диван или не замечая, или делая вид, что не замечает настороженности гостя. Он сам сел за стол и вскрыл конверт. Немногословность и серьезность, с которой "дядюшка" читал письмо, говорили о том, что он, по крайней мере, озабочен происходящим. Прочитав, он тяжело вздохнул, но, все же, сделав над собой усилие, изобразил некоторое участие на своем лице:
– Где вы остановились, молодой человек?
"А вот этого не надо!" – Женькины сомнения встали дыбом в его голове, хотя это, может, и был всего лишь праздный вопрос. Он ответил, заготовленной фразой, назвав гостиный двор на другом конце Венлы. Вроде бы непринужденный разговор продолжался в стандартном ключе:
– Вы знаете, кроме того, что Илаир мой дальний родственник, мы были неплохими приятелями в былые времена?
Такое признание, если не было провокацией, дорогого стоило. Женька стал уставать от постоянного напряжения, и решил идти напрямую. Если его не схватили сразу, то вряд ли намерены это делать и дальше:
– В письме не сказано, кто я. Я старший сын Илаира, Зар…
– Зар?! – воскликнул мужчина. – Ты не помнишь меня?!
Настала пора Женькиному сердцу падать в пятки. Он же не знал ничего об этом сэйле! Что же Илаир, ничего не сказал? Но все вскоре выяснилось.
– Да, хотя где уж! – сокрушенно вздохнул мужчина. – Все дела, дела, а жизнь вот так и проходит сквозь пальцы. Ведь я тебя помню совсем маленьким! А когда ты уже постарше стал, все было недосуг навестить кузена.
– Дядя, не надо укорять себя за несуществующую вину! – Женька решил совместить психотерапию с информационным натиском. – К тому же, я здесь не для выклянчивания помощи!
– А для чего же? – дядя Зара несколько опешил, и поэтому бесцеремонно спросил Женьку.
– Вы знаете, кому служил мой отец, – Женька напустил на себя важности и торжественности, сколько мог, и начал круто замешивать правду с ложью. – Так вот, около двух месяцев назад, его хозяин был сожжен инквизицией вместе со всей семьей.
Лицо мужчины вытянулось и побледнело, он сидел с каменным выражением и, видимо, с трудом переваривал новость. Не давая ему что-либо сообразить и начать задавать неудобные вопросы, Женька начал врать:
– Перед смертью лорд оставил письмо своему слуге – моему отцу, с просьбой, в случае его гибели, передать письмо сестре. Письмо сугубо личное. Я выполняю последнюю просьбу умершего и намерен вручить послание лично в руки княгини Наир, урожденной Алькалар. Мне нужен ответ только на один вопрос, и больше Вы никогда не увидите и не услышите обо мне без Вашего на то желания: где найти княгиню и ее семью?
В комнате повисла мертвая тишина. Женька понимал, что сидящий напротив мужчина, как настоящий верноподданный, должен немедленно бежать и сдавать Женьку охранке.
Так что он опять полностью мобилизовался и, в случае отказа отвечать, был готов пойти на все. Больше всего он боялся, что сейчас окажется, что этот чиновник ничего не знает о местопроживании королевских родственников. К счастью, после долгой паузы, полной самых разных переживаний с обеих сторон, Женька дождался долгожданного ответа:
– Замок Эленгар, полдня по южному тракту в сторону города Молам.
– Спасибо. Бог видит Ваш благородный поступок, – Женька встал и, не говоря ни слова больше, глубоко поклонился и вышел из дома.
Пройдя квартал и осмотрев улицу, он свернул в проулок, где у него была оставлена лошадь. Дальше он попетлял по улицам, на тот случай, если за ним обнаружиться хвост, что он уже привык проделывать в Венле. Однако то ли здесь еще толком не пользовались искусством слежки, то ли просто он ни для кого не представлял интереса, но, как всегда, все было спокойно. Вернулся он в отель в полдень, чем страшно обрадовал чуть не вывшего в одиночестве Хлюпа – сегодня он не пошел с Лэей в библиотеку и, как оказалось, правильно сделал. В результате, Женька был чуть ли не задушен в объятиях, сразу после того, как вошел.
Сообщение о том, что они отбывают загород, окончательно повергло мохнатого в эйфорию, и мужчины, в ожидании Лэи, занялись упаковкой вещей и подготовкой к походу. Правда, все время требовалось прерываться, чтобы опять отвечать на вопрос "А правда мы…?!" с различными продолжениями, и поглаживать да почесывать мохнатую голову. Суета сборов, принятие ванны перед дорогой и составление планов сильно сгладили напряженность последнего дня. Женька даже один раз заметил бледную улыбку Лэи, успокаивавшей расшалившегося Хлюпа.
Утро застало их уже в пути. Ориентиры были простые, но Женька, опять перестраховываясь, вывел их маленький отряд через другие ворота, и кружным путем привел к нужной дороге. Это, видимо, несколько их задержало, так как к деревне Эленгар с названием, одноименным замку, они подъехали только далеко за полдень.
В селе был довольно сносный постоялый двор с гостиницей в два этажа, в которой они сняли две комнаты. Женька отметил некоторый рациональный стандарт таких заведений. Все они строились по более-менее одному типу: внизу – трапезная с кухней, иногда с несколькими гостевыми комнатами, вверху – комнаты для путников, удобства – на дворе. Кроме основного здания, всегда была конюшня, хоздвор и баня.
Все рвались действовать, так что после небольшой перекуски, путники выехали на "прогулку" в сторону замка, который должен был располагаться в миле от тракта. Навстречу им попалась крестьянская подвода. Сэйл, сидящий на краю телеги, дружески кивнул им, не заподозрив ничего странного – значит, путники часто курсировали по этой дороге. После очередного пригорка, перед ним открылся захватывающий вид на большое поле. Вдали стоял, окруженный водой, красивый замок. Он располагался на острове посреди небольшого озера, фасадной стороной почти достигая берега. Через оставшуюся кромку воды был перекинут мост. Здание только частично носило оборонительный характер, обнесенное достаточно высокой каменной стеной.
Остальные строения были явно принесены в дань эстетике. Летящие шпили чередовались с черепичными крышами в стиле китайских пагод и ажурными угловыми башенками, вряд ли способными служить боевыми башнями при нападении врага. На архитектуре явно сказывалось вековое отсутствие серьезных междоусобных конфликтов.
С пригорка хорошо просматривался въезд в замок и пара стражников, изнывавших от скуки у ворот. Женька резко сдал коня назад, не желая выскакивать на прямую видимость перед замком из-за укрытия последних деревьев.
– Спешиваемся! – скомандовал он спутникам. Женька заметил, что влево холм еще больше повышался, и, взяв коня под уздцы, отравился лесом вдоль опушки, пригласив жестом Лэю с Хлюпом следовать за ним. Пройдя с сотню метров, они подвязали коней и "распределили" обязанности: отправили Хлюпа, который уже от нетерпения прыгал на месте, побегать по лесу, а сами прошли к опушке, понаблюдать за замком. Проблема была в том, что ломится туда и воевать с целым гарнизоном солдат, им явно не улыбалось. А на то, что их там ждут, не дождутся, надежды не было никакой.
– Слушай, этому Ренку лет пятнадцать будет?
– Да, – тихо ответила Лэя.
– Тогда он обязательно должен выезжать погулять или на охоту. Какой молодой парень будет сидеть целый день в доме? Давай, завтра последим целый день за замком – посмотрим, с каким эскортом он ездит на прогулки!
– Хорошо, – бесцветным голосом ответила Лэя.
Постояв и посмотрев на замок еще некоторое время, Женька не выдержал и, обернувшись к Лэе, спросил:
– Так нельзя, Лэя! Мы что-то делаем не так, – в ответ было молчание. Наконец Лэя с трудом подняла на него глаза и, коснувшись его груди рукой, спросила:
– Женя, посмотри на меня. Я так давно не видела твоих глаз!
Женька с ужасом понял, что он несколько дней избегает смотреть ей в глаза. Он почувствовал, что стыд буквально стал съедать его изнутри. Через силу он поднял взгляд и, заглянув в родные глаза, ужаснулся содеянному им. Лэя уже жалостливо просила, словно милостыню:
– Я не знаю, что со мной. Помоги мне. Посмотри мне в глаза – ты поймешь. Во мне что-то умерло… Ты говорил, что можешь чувствовать меня.
Женька неотрывно смотрел в эти потухшие зеленые колодцы, на дне которых лежал пепел сожженных им чувств. Такой мутный взгляд встречался ему у людей перед смертью, когда душа уже прощаясь с жизнью, не желала смотреть в мир сквозь окна глаз обреченного тела. Он действительно, почувствовал, что с ней, и от этого ему захотелось умереть. Это был ужасный урок – нельзя отворачиваться от любви. Она при этом имеет свойство умирать. Когда Лэя открылась ему, он попытался остановить ее душу, летящую к нему. Это было равносильно, как остановить взлетающую птицу или косулю в прыжке – они просто сломают себе крылья или ноги.
И вот перед ним несчастная девочка со сломанной душой и никто ему не сможет сейчас ответить, сможет ли он исправить свою страшную ошибку? Увидит ли он еще ее когда-нибудь той же искристо-жизнерадостной и сильной, какой он привык видеть всегда? Он, не отрываясь, смотрел в ее глаза и шептал:
– Мне нет прощения, принцесса. Я, кажется, убил сказку, которую принесла в мою жизнь твоя душа.
– Нет, не убил. Я сейчас чувствую твою душу. Только не отрывай глаз! Прошу тебя!
Женька, послушно, не отрываясь, смотрел в милые и несчастные глаза, и постепенно ему стало казаться, что пепел на их дне стал таять в медленно поднимавшейся теплой волне. Наконец переполнив колодцы отчаяния, чувства вылились наружу двумя ручейками слез. Лэя прошептала:
– Неужели ты не понимаешь, что мне не нужна физическая близость? Вернее, я переживу без нее, но без твоей души я не могу жить.
Женька взял ее лицо в руки и стал медленно целовать ее щеки и глаза, собирая капельки слез, и шепнул:
– Моя маленькая принцесса, знай, что моя душа теперь твоя навсегда и физическая близость здесь ни причем, – они еще долго стояли, обнявшись, и Женька гладил шелковые волосы своей принцессы, чувствуя, как тихонько восстанавливается то чувство единства, которое он так беспечно порвал несколько дней назад…
***
Ренк Эльфор, племянник императора по матери, урожденной Алькалар, был обычным парнем пятнадцати лет, немного испорченным услужливостью слуг и пониманием, что его родителей не жалуют при дворе. Будучи от природы сообразительным, он умел из случайно оброненных фраз взрослых строить картину мира и понимал, что его мать, заботливая, красивая женщина чем-то угнетена. Ренку казалось, она тяготилась от того, что из-за нее у его отца проблемы по службе. Хотя какие могут быть проблемы у князя, имеющего свои земли под самой столицей, Ренк не понимал. Да и по отцу это было не очень заметно – тот всегда оставался веселым и жизнерадостным. Мать часто проговаривалась о хорошей жизни в столице, постоянно что-то вспоминая из молодости. Ренку же жизнь в замке нравилась во всех отношениях – без излишней чопорности и глупого этикета. А главное, с возможностью ежедневных прогулок, вознаграждаемых иногда охотничьими трофеями.
Вот и сегодня они с учителем фехтования, как обычно после утренних занятий, оседлали своих скакунов и устремились прочь из замка. День обещал быть хорошим и Ренк твердо собирался провести на природе часа три. Ну, в крайнем случае, фехтованием они могут заняться и где-нибудь в лесу, чтобы не возвращаться из-за этого раньше времени в Эленгар. С этими мыслями он ехал немного впереди по лесной дороге. Внезапно он увидел тело какого-то сэйла, лежащее прямо у них на пути. Остановив коня, он замер, не зная, что делать. Ехавший сзади учитель, тоже заметил неожиданное препятствие. Быстро приняв решение, он сказал Ренку:
– Ваше Высочество, подержите моего коня! Если заметите, что-нибудь странное, скачите, что есть сил, в замок!
Спешившись, учитель осторожно подошел к телу, держа наготове вынутый из ножен меч, и слегка пнул лежащего сэйла. Было похоже, что перед ним труп. Тогда учитель наклонился, проверить, есть ли признаки жизни.
Ренк не понял, что произошло дальше. Наклонившийся учитель вдруг кулем свалился рядом с телом незнакомца, а тот, напротив, бодро вскочил. Начиная понимать, что происходит что-то плохое, Ренк в спешке стал поворачивать коня и вдруг замер, не завершив движения. Навстречу ему из леса выехала прекрасная юная дама в золотом атласном костюме наездницы, окантованном тонкими полосами черного меха горного питона. Удирать от девушки, гарцующей у него на пути, он считал ниже своего достоинства, но сзади был опасный тип, что-то сделавший в долю секунды с опытнейшим бойцом, считавшимся непобедимым в их гарнизоне. Пока он так раздумывал, замерев с наполовину вынутым мечом, его конь по инерции приближался к всаднице.
– Приветствую тебя, мой кузен, Ренк Эльфор, урожденный Алькалар! Меня зовут Леолэя Алькалар, кронпринцесса Эрианы, – Лэя лукаво склонила голову набок и ослепительно улыбнулась.
Женька, наблюдавший эту сцену из-за спины Ренка, в свою очередь, счастливо улыбался, видя Лэю снова воспрянувшей духом: "Бедный Ренк, каково же тебе наблюдать за такой ослепительной нимфой, выпорхнувшей из леса прямо у тебя на пути?" Он сам вчера чуть со стула не упал, когда Лэя вошла в комнату в этом костюме. В отличие от бальных нарядов, виденных на Лэе в астрале, в этом костюме для выездки она выглядела дикой амазонкой Сэйлара. А короткая юбка и золотые рейтузы с лампасами окончательно добивали психику любого мужчины, делая из него послушного дебила. Сейчас же эффектность усиливалась красивой позой на темной блестящей спине гарцующего скакуна. Как он был рад, что сердце Лэи сумело оттаять за каких-то два дня, и она снова была способна радовать его и Хлюпа почти прежней красотой и игривостью. Они больше не касались разборок в своих отношениях, как мужчина и женщина, осторожно обходя острые углы, и просто радуясь обществу друг друга.
Лэя смело подогнала своего коня поближе к все еще неприлично молчащему Ренку.
Потом, все так же озорно улыбаясь, сунула руку в разрез своего заманчивого декольте и достала золотой королевский кулон.
– Надеюсь, тебе знакомо это украшение? Покажи мне твой кулон, он у тебя с собой?
Ах да, не бойся за твоего спутника – он просто спит.
Ренк, все так же молча, достал свой кулон. Знаки были абсолютно идентичны.
Наконец, он сипло втянул в себя воздух и спросил растерянно, как будто не слышал ничего из того, что сказала Лэя:
– Ты кто?
Лэя заливисто засмеялась и уже доверительно положила свою руку на запястье подростка:
– Я Лэя, твоя сестра! Правда, двоюродная, но это, надеюсь, не помешает нам поговорить? Давай спешимся здесь, у этого бревна, сядем рядком, да поговорим ладком.
– А это кто сзади? – Ренк недоверчиво покосился на Женьку.
– Это мой слуга – Женя. Прости, что так получилось, но нам надо с тобой серьезно поббеседовать и желательно без свидетелей.
– А он? – Ренк кивнул в сторону Женьки, спокойно стоящего на прежнем месте и слегка улыбающегося, любуясь Лэиным спектаклем.
– А он будет объяснять то, на что у меня не хватит ума! – смеялась Лэя. – Я вижу, ты все еще не доверяешь мне. А ведь все очень просто: если бы нам надо было тебя убить, мы бы давно это сделали! Давай, я тебе это докажу! – уже заливисто хохотала Лэя, умиленная явным затруднением царственного подростка. – Ренк Эльфор!
Я, Лэя Альк, вызываю тебя на бой на мечах! – золотой кошкой спрыгнув с коня, она встала и, показав парню язык, добавила. – Попробуй, откажи слабенькой девушке!
Этого принц снести не мог, и тоже соскочив с коня, встал в боевую позицию. Лэя весело продолжала подзуживать соперника:
– Если ты не потеряешь свой меч три раза подряд в течение пяти секунд или сможешь испортить мой наряд, то я, принцесса, преклоню перед тобой колени. А если потеряешь… ты поговоришь со мной и моим слугой. Идет?! – Лэя весело улыбалась. – Только учти! Биться со всей силы! – и, вскинув меч, выставила его вперед.
Возмущенный ее веселым нахальством, принц бросился сломя голову в атаку… и тут же оказался без оружия.
– Раз! – громко начала считать Лэя, подтолкнув своим клинком меч обратно своему хозяину. Не прошло и нескольких секунд, как над поляной звонко прозвучало "Два!" и "Три!".
– Ну что, идем беседовать?! – закинув меч в ножны и открыто улыбнувшись, Лэя протянула руку Ренку. Когда они уселись на бревно, Женька, все так же молча подошел поближе и уселся прямо на землю. Лэя начала беседу. – Ты видел, что могу я, но поверь, Женя может гораздо больше. Ему вообще-то и меч не нужен. Жень, покажи Ренку что-нибудь!
Женька вскочил и вытащил из кустов заранее заготовленную палку толщиной в руку.
Он заранее тщательно примерялся, какую толщину он осилит. До положенной кондиции ладони нужно доводить годами и ломать руку ради спектакля ему не хотелось.
Небрежно кинув палку поперек бревна и уперев один ее конец в землю, он сконцентрировался и, крикнув на выдохе что-то вроде того, что кричит Мария Шарапова при подаче мяча, рубанул ребром ладони палку. К великому своему облегчению, он услышал треск дерева, а не собственных костей. Но все равно, ему пришлось терпеть дикую боль в руке и скрывать навернувшиеся слезы хищной гримасой. Спасибо Лэе – она опять взяла Ренка под свой контроль:
– Если хочешь, можешь попробовать сломать палку ногой, но вообще-то не советую.
А вот мне один раз довелось слышать, как трещат кости черепа одного бедняги, когда Женя стукнул того немножко. Жуть! – Лэя очень правдоподобно содрогнулась, видимо вспомнив несчастного монаха. – А еще он, например двумя пальцами может вырвать горло, причем так быстро, что жертва еще успеет налюбоваться видом своих внутренностей! Брр! Самой страшно!
Женька, наконец, кончил бегать вокруг них, якобы относя палку в кусты, а сам, растирая горящую от боли руку. Он уселся напротив Ренка и спокойным, серьезным тоном сказал:
– Нас просили тебя убить! – и замолчал. Видя, как осунулось от страха лицо мальчишки, он понял, что уже достаточно его напугал, и продолжил психологическую обработку будущего монарха. – Но я не люблю убивать. Я им сказал, что убью тебя только в том случае, если ты не поверишь принцессе и мне. Я вижу, ты умный парень, так что, надежда есть, – и обратившись к Лэе, попросил. – Моя принцесса, начинай свой рассказ! Теперь все зависит от тебя!
Лэя начала с того, что стала восполнять генеалогические знания Ренка, заодно заверив, что ее не интересует престол, и она не собирается становиться у того на пути.
– У меня есть занятия поинтересней, я не привыкла командовать, да и моя свобода мне дороже. Кроме того, есть одна очень существенная причина, кстати, приведшая меня сюда: я ведьма! Ты знаешь, кто такие ведьмы?..
После всех объяснений Ренк все же согласился, чтобы Лэя "посмотрела" его будущее.
Это был кульминационный момент всего похода. Она должна была точно определить, будет ли именно Ренк причиной гибели Сэйлара или им придется искать кандидата на эту роль среди других отпрысков семьи Эльфор, а то и еще хуже – кого-нибудь из дальних родственников императора. Она попросила Ренка сидеть тихо, а сама, сосредоточившись и закрыв глаза, взяла его руки в свои.
Перед ней поплыли различные картины: Ренк скачет в лесу, скорее всего, на охоте.
Потом всплыла картина какого-то приема в богато украшенной зале. Она стала мысленно задавать вопросы: будет ли Ренк императором? Сознания коснулась мысль:
"Да", и возникла сцена, где Ренк был, уже возмужавший, сидящий на троне, в королевской мантии. Будут ли покушаться на его жизнь? – "Да". Когда? – "19" и пошла картинка празднества, сменившаяся изображением сэйла со шрамом на лбу.
Потом дошла мысль "Доверяй матери". Он пойдет в страну Высоких Горизонтов? – "Да… может, нет". Пошла картинка войска, марширующего по лесу гигантских деревьев, потом сменилась толпой воинов, что-то мастеривших на берегу моря. Ренк сдвинет капсулу на горе? – "Его люди сделают это… нет". Сколько он еще проживет? – "30…40…50…65"…
Женька увидел, что Лэя стала заваливаться набок. Он молнией подлетел к ней и подхватил принцессу, готовую совсем свалиться с бревна.
– Лэя! Что с тобой?! – испуганно спросил Женька.
– Ой, простите! – совсем слабым голосом ответила Лэя, обвиснув на руках Жени.
Потом, передохнув, продолжила. – Спасибо, Ренк! Ты только что поверил нам, и мы спасли мир! Ты будешь императором, и, поверив нам, продлил себе жизнь.
– Сколько я проживу?
– Теперь, долго! Понимаешь цифра началась с тридцати лет, как и у всех, кого я до этого "смотрела", но тут же она стала расти и здесь я начала отключаться, но куда-то до восьмидесяти она успела уползти, так что долго! И еще, на тебя, как и на всех племянников императора достигших совершеннолетия, будет совершено покушение. Это будет, как и у меня, когда тебе будут праздновать 19-летие. И совершит его человек со шрамом на лбу, вот таким! – Лэя показала, как должен выглядеть шрам.
– Ну, так далеко ходить не надо, вон он лежит! – усмехнулся Женька. Ренк побледнел – тяжело узнать, что твой учитель станет смертельным врагом.