Совсем другим человеком был первокурсник Денис. Год назад он сбежал от родителей, покинул свой городок и отправился поступать в театральное училище. Там его не приняли из-за дефекта внешности – сломанного носа (хотя в целом Денис был весьма хорош собой). Что же делать – посыпать голову пеплом и возвращаться с повинной? Успеется, решил Денис. Чтобы удержаться в большом городе, он поступил в Университет, выбрав самую непрестижную специальность – биологию. Увлекся самодеятельностью, быстро стал известным на весь факультет артистом и организатором.
– Что, гады, не ждали? – поинтересовался Кирюха, возникнув в дверях.
Денис, валявшийся на кровати, оторвался от книги:
– О, Кирюха приперся... Сначала обыск, теперь это... Гриня, ты как себя чувствуешь?
Курчавый толстяк Григорий, который, сидя за столом, что-то рисовал карандашом в блокноте, бодро отозвался:
– Perfect! Превосходно!
– Да и я вроде ни на что не жалуюсь... Видишь, Кирюха: зря приполз. Оживлять некого. Здесь никто помирать не собирается.
– Так ведь я могу это устроить. Никогда не дрался с берсерком?
Сделав суровое лицо, гость двинулся к Денису, но остановился на полпути и захохотал. Денис и Григорий подхватили его смех.
– Падай за стол, – предложил толстяк, пересев со стула на кровать. – Сейчас чайную церемонию организуем. Не откажешься?
– Не откажусь.
Усевшись, Кирюха посмотрел на почти законченный рисунок Григория: прозрачный сосуд, напоминавший обычную трехлитровую банку, в ней – нечто, похожее на медузу. Круглое, мятое, многослойное, полупрозрачное и, без сомнения, живое.
Очередной монстр, догадался гость. Он знал, что Григорий сам иллюстрирует свой бестиарий.
– Новую тварь изобрел? – поинтересовался Кирюха.
– Зачем изобрел? Она живет у нас в общаге, у одной девчонки. У Оли Маркиной.
– Живет?
– Живет, – серьезно подтвердил художник.
– У нас в общаге? У Оли Маркиной?
– Точно так.
– В банке?
– В банке. Оля не любит показывать ее посторонним, – Григорий откинулся на кровати, привалившись спиной к стене. В голосе – ничего похожего на иронию. – Банка стоит под столом, там живет маленькое чудовище. Монстр. Я его сам видел.
Кирюха посмотрел на рисунок, потом на автора.
– Не смотри так, Кирюх. Ты же сам знаешь, сколько в нашем мире всего необычного. Ты же не станешь отрицать, что кто-то из нас умеет читать чужие мысли, кто-то передвигает предметы взглядом, а у кого-то живет чудовище в трехлитровой банке?
– Не стану... – Кирюха вдумчиво кивнул. – Расскажи про монстра.
– Он любит воду. Без воды просто не выживет. А еще он любит свою хозяйку, хотя и не может ей об этом сказать. Она его тоже любит. Кормит сахаром, спитым чаем. Вода в банке из-за выделений чудовища становится сладкой шипучей субстанцией, которую можно пить.
– Симбиоз, стало быть?
– Да. Монстр получает все необходимое, потихоньку растет, когда вырастает – разделяется на несколько частей, полупрозрачных блинов, которые нужно сажать в отдельные банки.
– И что это за монстр? Как называется?
– Не узнал, что ли? – Григорий хлопнул себя ладонью по колену и захохотал: – Да это же чайный гриб!
– Тьфу ты... Ведь и верно... – Кирюха безнадежно засмеялся, поразившись собственной недогадливости. – Ведь я такие видел!..
– Видел? И не заинтересовался? А у меня, когда я впервые увидел чайный гриб в банке, сразу вопрос возник: интересно, а о чем он думает?
Вскипел электрический чайник. Денис ставил перед Кирюхой стакан, заварочный чайничек, сахарницу, печенье, хлеб, колбасу...
– Это тебе за Дамира. Лопай на здоровье.
Григорий внимательно смотрел, как Кирюха до половины заполняет стакан заваркой:
– Кирилл, это же чифир получается!
– И что? Я всегда пью очень крепкий чай. А иначе это не чай, а подкрашенная вода.
– А сахар почему не кладешь?
– Зачем, если есть сладкое печенье? В нем достаточно сахара.
– А то давай насыплю. Не люблю, когда гости скромничают, – толстяк вооружился чайной ложечкой. Не притронувшись к сахарнице, вынул из тумбочки прозрачную пластиковую баночку с белым порошком, отвинтил синюю крышку, щедро зачерпнул.
Кирюха торопливо закрыл свой стакан ладонью. Над ней зависла ложечка с горкой белого порошка, его крупицы были куда более мелкими, чем кристаллики обычного сахарного песка.
– Что за капризы, Кирилл? – улыбался Григорий.
Гость стиснул губы – горячий пар из стакана жег его руку:
– Что это за дрянь, Гриня? Это же не сахар!
– Разумеется. Сахар – это белая смерть. А это заменитель растительного происхождения. Если не пьешь сладкий чай из-за того, что диабета боишься, – попробуй эту штуку.
– Нет, Гриня. Если я сказал, что не буду сладкий чай, – значит, не буду. Чай и кофе должны быть горькими.
– Гриша, тебе же сказали: он не хочет! – крикнул Денис.
Толстяк с улыбкой высыпал порошок обратно в баночку, тщательно и очень туго завернул крышку.
– Кстати, как Дамир? – спросил Кирюха, осторожно дуя в свой стакан. – Есть новости?
– Кое-какие есть, я звонил... Уже может самостоятельно ходить, гуляет в больничном саду. Доктора за ним следят в оба: не дай Бог, перетрудится, бедняга, – ответил Григорий, он прятал баночку в глубине деревянного нутра тумбочки. – И говорить по телефону с ним нельзя. Мало ли, вдруг что-то его взволнует, и сердце опять зашалит. Все-таки что же это была за Юлька, которая его чуть не угробила?
– Видел я эту Юльку. На дне Рождения у Проклятой, – сказал Денис. – Я, правда, помню смутно... Она как будто ниоткуда появилась. Хлоп! – он ударил ладонь о ладонь. – И она возникла за столом. И все к Дамиру, к Дамиру липнет. Нет бы ко мне!
– Нелегалка, – задумчиво проговорил Григорий.
– Да, нелегалка... – вздохнул Денис. – Как думаешь, найдут?
– Я думаю, да. Я на это надеюсь.
– А зачем тебе это, Гриня? – спросил Кирюха довольно недружелюбным тоном.
– Очень уж мне охота ее увидеть, бабу эту. Вот если бы Дениска ее не видел своими глазами, я бы решил, что это все выдумка. Точнее, очень тонкий ход нашего Олега Иваныча. Сегодняшний тотальный обыск коменданту очень на руку.
– Почему? – спросил Кирюха.
– А ты слышишь, что в общаге творится? У кого-то уже наркоту нашли, у кого-то – даже оружие какое-то. Думаешь, у нас здесь мало торчков и всяких психов? Всех тащат к коменданту. И ты думаешь, Иваныч будет их выселять или в милицию сдаст? Э-э, ни фига подобного. Он отдельно с каждым побеседует и скажет: хочешь, чтобы я обо всем забыл? Плати. Олег Иваныч – жук еще тот. Года три назад – когда тебя, Кирюха, тут еще не было – случился маленький скандал. Одна девка со второго этажа разорялась, что Иваныч якобы снимал любительскую порнуху. Приходил ночью к ним в комнату, с ним – какие-то парни. А она сама и ее соседки были девками без комплексов: напивались вместе, раздевались и начинали разврат, а Иваныч все это снимал. Иногда и сам участвовал. Та девка еще орала, что Иваныч обещал ей джинсовый плащ купить, самый модный, а в итоге даже резиночки для волос не подарил. И теперь она про него всем все расскажет. На следующий день ее уже не было в общаге. Ночью выселили, выкинули со всеми вещами. Иваныч, он диктатор, маленький Гитлер. Общага наша – его империя. А мордовороты в камуфляже – его гестаповцы. Здесь все насквозь прогнило, Кирюха. Хотя с виду – дисциплина и порядок.
Гость сдержанно пил чай.
– Э, Гриня, и охота тебе попусту нервы тратить? – сказал Денис. – Диктатор – так диктатор, Гитлер – так Гитлер. Тебе жалко? Мы его не трогаем – и он нас не трогает. И актовый зал нам подарил. Кстати, Кирюха, с тебя нумер.
– Чего?
– Нумер, – повторил Денис. – Нумер для концерта.
– Для какого концерта?
– Да мы тут покумекали в худсовете... Если мы устроим простую дискотеку – народ придет, потрясется, пообжимается и разойдется – то это будет полный отстой. Нужна живая шоу-программа. От каждого – по способностям. Спой песенку, Кирюха, ты же, вроде, на гитаре умеешь...
– Спою, – легко согласился Кирюха. – При условии, что Гриня мне подыграет.
...Григорий частенько говаривал: «Несложно быть интересным, умея играть на гитаре. Гитара – инструмент компанейский. В любой, даже самой тупорылой компании найдется хоть один, кто умеет кое-как бренчать на гитаре. Разве это интересно? До революции гитара считалась презренным инструментом, на ней бренчали в кабаках пьяные станционные смотрители. Я предпочитаю музыку одиноких странников», – с этими словами он вынимал из футляра серебряно блестящую губную гармошку.
«Подумаешь, губная гармошка, – презрительно говорил какой-нибудь гитарист. – Разве это инструмент? Игрушка! Всего двадцать нот!»
«Намного больше, – возражал Григорий. – Нужно только уметь изменять звук, создавать новые ноты».
«Все равно, у гитары диапазон больше».
«Может быть, но гитара – это гитара. Отдельный инструмент. А гармошка – это маленький духовой оркестр».
Григорий бережно клал гармошку на ладонь, накрывал другой ладонью, подносил к губам, брал несколько низких нот, звучавших хрипло и глухо.
«Слышишь? Это труба».
Он извлекал из инструмента несколько других звуков – более высоких, приторно-сладких, приятно дрожавших в воздухе:
«Вот саксофон».
Потом он играл нечто, напоминавшее тонкий мелодичный свист:
«Слыхал? Флейта!»
...Кирюха давно раздумывал над этой идеей: на каком-нибудь празднике сыграть с Григорием песенку, скрестив гитару с губной гармошкой. Талантливый толстяк не отказался:
– Подыграю с удовольствием.
– К какому числу готовиться? – спросил гость.
– У тебя неделя, – сказал Денис. – К третьему июля, у многих как раз последний экзамен в этот день. Сдадут – и на наш праздник. Концерт, дискотека...
– ...И маскарад, – подсказал Кирюха. Поставил пустую чашку на клеенку, встал из-за стола, поклонился.
– А это мысль! – Денис загорелся. – Сделаем бал-маскарад. Поговорю с моими, они оценят. Заодно и конкурс на лучший костюм организуем. Эх и башка у тебя, Шнееман!
8. Последние на Земле
– Что, гады, не ждали? – поинтересовался Кирюха, возникнув в дверях.
Денис, валявшийся на кровати, оторвался от книги:
– О, Кирюха приперся... Сначала обыск, теперь это... Гриня, ты как себя чувствуешь?
Курчавый толстяк Григорий, который, сидя за столом, что-то рисовал карандашом в блокноте, бодро отозвался:
– Perfect! Превосходно!
– Да и я вроде ни на что не жалуюсь... Видишь, Кирюха: зря приполз. Оживлять некого. Здесь никто помирать не собирается.
– Так ведь я могу это устроить. Никогда не дрался с берсерком?
Сделав суровое лицо, гость двинулся к Денису, но остановился на полпути и захохотал. Денис и Григорий подхватили его смех.
– Падай за стол, – предложил толстяк, пересев со стула на кровать. – Сейчас чайную церемонию организуем. Не откажешься?
– Не откажусь.
Усевшись, Кирюха посмотрел на почти законченный рисунок Григория: прозрачный сосуд, напоминавший обычную трехлитровую банку, в ней – нечто, похожее на медузу. Круглое, мятое, многослойное, полупрозрачное и, без сомнения, живое.
Очередной монстр, догадался гость. Он знал, что Григорий сам иллюстрирует свой бестиарий.
– Новую тварь изобрел? – поинтересовался Кирюха.
– Зачем изобрел? Она живет у нас в общаге, у одной девчонки. У Оли Маркиной.
– Живет?
– Живет, – серьезно подтвердил художник.
– У нас в общаге? У Оли Маркиной?
– Точно так.
– В банке?
– В банке. Оля не любит показывать ее посторонним, – Григорий откинулся на кровати, привалившись спиной к стене. В голосе – ничего похожего на иронию. – Банка стоит под столом, там живет маленькое чудовище. Монстр. Я его сам видел.
Кирюха посмотрел на рисунок, потом на автора.
– Не смотри так, Кирюх. Ты же сам знаешь, сколько в нашем мире всего необычного. Ты же не станешь отрицать, что кто-то из нас умеет читать чужие мысли, кто-то передвигает предметы взглядом, а у кого-то живет чудовище в трехлитровой банке?
– Не стану... – Кирюха вдумчиво кивнул. – Расскажи про монстра.
– Он любит воду. Без воды просто не выживет. А еще он любит свою хозяйку, хотя и не может ей об этом сказать. Она его тоже любит. Кормит сахаром, спитым чаем. Вода в банке из-за выделений чудовища становится сладкой шипучей субстанцией, которую можно пить.
– Симбиоз, стало быть?
– Да. Монстр получает все необходимое, потихоньку растет, когда вырастает – разделяется на несколько частей, полупрозрачных блинов, которые нужно сажать в отдельные банки.
– И что это за монстр? Как называется?
– Не узнал, что ли? – Григорий хлопнул себя ладонью по колену и захохотал: – Да это же чайный гриб!
– Тьфу ты... Ведь и верно... – Кирюха безнадежно засмеялся, поразившись собственной недогадливости. – Ведь я такие видел!..
– Видел? И не заинтересовался? А у меня, когда я впервые увидел чайный гриб в банке, сразу вопрос возник: интересно, а о чем он думает?
Вскипел электрический чайник. Денис ставил перед Кирюхой стакан, заварочный чайничек, сахарницу, печенье, хлеб, колбасу...
– Это тебе за Дамира. Лопай на здоровье.
Григорий внимательно смотрел, как Кирюха до половины заполняет стакан заваркой:
– Кирилл, это же чифир получается!
– И что? Я всегда пью очень крепкий чай. А иначе это не чай, а подкрашенная вода.
– А сахар почему не кладешь?
– Зачем, если есть сладкое печенье? В нем достаточно сахара.
– А то давай насыплю. Не люблю, когда гости скромничают, – толстяк вооружился чайной ложечкой. Не притронувшись к сахарнице, вынул из тумбочки прозрачную пластиковую баночку с белым порошком, отвинтил синюю крышку, щедро зачерпнул.
Кирюха торопливо закрыл свой стакан ладонью. Над ней зависла ложечка с горкой белого порошка, его крупицы были куда более мелкими, чем кристаллики обычного сахарного песка.
– Что за капризы, Кирилл? – улыбался Григорий.
Гость стиснул губы – горячий пар из стакана жег его руку:
– Что это за дрянь, Гриня? Это же не сахар!
– Разумеется. Сахар – это белая смерть. А это заменитель растительного происхождения. Если не пьешь сладкий чай из-за того, что диабета боишься, – попробуй эту штуку.
– Нет, Гриня. Если я сказал, что не буду сладкий чай, – значит, не буду. Чай и кофе должны быть горькими.
– Гриша, тебе же сказали: он не хочет! – крикнул Денис.
Толстяк с улыбкой высыпал порошок обратно в баночку, тщательно и очень туго завернул крышку.
– Кстати, как Дамир? – спросил Кирюха, осторожно дуя в свой стакан. – Есть новости?
– Кое-какие есть, я звонил... Уже может самостоятельно ходить, гуляет в больничном саду. Доктора за ним следят в оба: не дай Бог, перетрудится, бедняга, – ответил Григорий, он прятал баночку в глубине деревянного нутра тумбочки. – И говорить по телефону с ним нельзя. Мало ли, вдруг что-то его взволнует, и сердце опять зашалит. Все-таки что же это была за Юлька, которая его чуть не угробила?
– Видел я эту Юльку. На дне Рождения у Проклятой, – сказал Денис. – Я, правда, помню смутно... Она как будто ниоткуда появилась. Хлоп! – он ударил ладонь о ладонь. – И она возникла за столом. И все к Дамиру, к Дамиру липнет. Нет бы ко мне!
– Нелегалка, – задумчиво проговорил Григорий.
– Да, нелегалка... – вздохнул Денис. – Как думаешь, найдут?
– Я думаю, да. Я на это надеюсь.
– А зачем тебе это, Гриня? – спросил Кирюха довольно недружелюбным тоном.
– Очень уж мне охота ее увидеть, бабу эту. Вот если бы Дениска ее не видел своими глазами, я бы решил, что это все выдумка. Точнее, очень тонкий ход нашего Олега Иваныча. Сегодняшний тотальный обыск коменданту очень на руку.
– Почему? – спросил Кирюха.
– А ты слышишь, что в общаге творится? У кого-то уже наркоту нашли, у кого-то – даже оружие какое-то. Думаешь, у нас здесь мало торчков и всяких психов? Всех тащат к коменданту. И ты думаешь, Иваныч будет их выселять или в милицию сдаст? Э-э, ни фига подобного. Он отдельно с каждым побеседует и скажет: хочешь, чтобы я обо всем забыл? Плати. Олег Иваныч – жук еще тот. Года три назад – когда тебя, Кирюха, тут еще не было – случился маленький скандал. Одна девка со второго этажа разорялась, что Иваныч якобы снимал любительскую порнуху. Приходил ночью к ним в комнату, с ним – какие-то парни. А она сама и ее соседки были девками без комплексов: напивались вместе, раздевались и начинали разврат, а Иваныч все это снимал. Иногда и сам участвовал. Та девка еще орала, что Иваныч обещал ей джинсовый плащ купить, самый модный, а в итоге даже резиночки для волос не подарил. И теперь она про него всем все расскажет. На следующий день ее уже не было в общаге. Ночью выселили, выкинули со всеми вещами. Иваныч, он диктатор, маленький Гитлер. Общага наша – его империя. А мордовороты в камуфляже – его гестаповцы. Здесь все насквозь прогнило, Кирюха. Хотя с виду – дисциплина и порядок.
Гость сдержанно пил чай.
– Э, Гриня, и охота тебе попусту нервы тратить? – сказал Денис. – Диктатор – так диктатор, Гитлер – так Гитлер. Тебе жалко? Мы его не трогаем – и он нас не трогает. И актовый зал нам подарил. Кстати, Кирюха, с тебя нумер.
– Чего?
– Нумер, – повторил Денис. – Нумер для концерта.
– Для какого концерта?
– Да мы тут покумекали в худсовете... Если мы устроим простую дискотеку – народ придет, потрясется, пообжимается и разойдется – то это будет полный отстой. Нужна живая шоу-программа. От каждого – по способностям. Спой песенку, Кирюха, ты же, вроде, на гитаре умеешь...
– Спою, – легко согласился Кирюха. – При условии, что Гриня мне подыграет.
...Григорий частенько говаривал: «Несложно быть интересным, умея играть на гитаре. Гитара – инструмент компанейский. В любой, даже самой тупорылой компании найдется хоть один, кто умеет кое-как бренчать на гитаре. Разве это интересно? До революции гитара считалась презренным инструментом, на ней бренчали в кабаках пьяные станционные смотрители. Я предпочитаю музыку одиноких странников», – с этими словами он вынимал из футляра серебряно блестящую губную гармошку.
«Подумаешь, губная гармошка, – презрительно говорил какой-нибудь гитарист. – Разве это инструмент? Игрушка! Всего двадцать нот!»
«Намного больше, – возражал Григорий. – Нужно только уметь изменять звук, создавать новые ноты».
«Все равно, у гитары диапазон больше».
«Может быть, но гитара – это гитара. Отдельный инструмент. А гармошка – это маленький духовой оркестр».
Григорий бережно клал гармошку на ладонь, накрывал другой ладонью, подносил к губам, брал несколько низких нот, звучавших хрипло и глухо.
«Слышишь? Это труба».
Он извлекал из инструмента несколько других звуков – более высоких, приторно-сладких, приятно дрожавших в воздухе:
«Вот саксофон».
Потом он играл нечто, напоминавшее тонкий мелодичный свист:
«Слыхал? Флейта!»
...Кирюха давно раздумывал над этой идеей: на каком-нибудь празднике сыграть с Григорием песенку, скрестив гитару с губной гармошкой. Талантливый толстяк не отказался:
– Подыграю с удовольствием.
– К какому числу готовиться? – спросил гость.
– У тебя неделя, – сказал Денис. – К третьему июля, у многих как раз последний экзамен в этот день. Сдадут – и на наш праздник. Концерт, дискотека...
– ...И маскарад, – подсказал Кирюха. Поставил пустую чашку на клеенку, встал из-за стола, поклонился.
– А это мысль! – Денис загорелся. – Сделаем бал-маскарад. Поговорю с моими, они оценят. Заодно и конкурс на лучший костюм организуем. Эх и башка у тебя, Шнееман!
8. Последние на Земле
Обыск пронесся по общаге, как цунами, все перевернув и всех взбудоражив. Когда суматоха немного утихла, Кирюха вернулся на свой этаж. С ним были Антон и Настя.
– Антох, в сортир сгоняй. Глянь, как там наша партизанка. Настюшка, побудь в коридоре. Наберись терпения – я надолго. Надо его обработать.
Он вошел в свою комнату. Вовка, проявляя невиданные для себя чудеса усидчивости, продолжал конспектировать Вольтера.
– Вован, поговорить надо, – сказал Кирюха.
Лохматый вопросительно посмотрел на него.
– Не мог бы ты исчезнуть до завтра? Да, я нахал, знаю...
– Исчезнуть?.. – взгляд Вовки стал недоуменным. – А что такое?
– Это связано с моей личной жизнью.
– А с моим экзаменом это не связано? Нет? Вопрос исчерпан.
– Вован... А если я тебе взаймы пятьсот рублей дам... или «штуку»? Отдашь, когда сможешь.
– Хоть миллион, Кирюха. Пойми простую вещь: к завтрашнему утру в моей башке должен отложиться хотя бы какой-никакой минимум знаний.
– Значит, не уйдешь?
– Не уйду. Ни на минуту.
– Хорошо... Я так и знал. Мне нужно кое-что тебе рассказать.
– Только быстро, Кирюх. С темпа сбиваешь.
Кирюха сел за стол напротив Вовки.
– В общем, как бы это...
Тот посмотрел очень серьезно:
– Валяй как есть.
– Ну, короче, та девчонка, которую комендант ищет... Я знаю эту девчонку, я ей помогаю.
Вовка приподнял одну бровь и преспокойным тоном произнес фразу, которая подействовала на Кирюху, как удар в переносицу:
– И что же – ты надеялся удивить меня этой информацией?
Кирюха долго не мог ничего сказать.
– Не надо гримасничать, – попросил Вовка. – Все в порядке.
– Так ты ЗНАЛ?
– Не совсем. Сперва догадывался, потом был почти уверен. Только сегодня все срослось.
– Ну-ка, ну-ка... Расскажи...
– А чего «расскажи»? Ты, Кирюха, обо мне всегда был очень низкого мнения, докажи ведь? Думал, что меня кроме бухла в жизни ничего не колышет? Запомни, а лучше зафиксируй большими буквами: ЧЕЛОВЕК – ЭТО НЕЧТО БОЛЕЕ СЛОЖНОЕ. Особенно если это журналист.
– Ты давай по теме, – потребовал Кирюха.
– По теме? ПЕРВОЕ. В ту ночь, когда меня не было, ты ночевал в нашей комнате с девчонкой. Мне про это рассказали. Одна подружка Оли Ступкиной. Ей сообщила сама Оля, а той – охранник Костя. Ты еще сказал ему, что это якобы была Машка Грызлова. Но это не могла быть она! Грызлова в ту ночь бухала вместе со мной! А потом мы с одним замечательным парнем ее пользовали на брудершафт. С кем же ты спал?
Хорошо, допустим, ты боишься за репутацию этой девчонки, поэтому все свалил на Грызлову. ВТОРОЕ. Вспомни ту ночь, когда ты спас жизнь тому чуваку, Дамиру. Вся общага знает, что он трахал на балконе ту самую девку, которая незаконно в общаге «прописалась», у него отказало сердце, тут мимо проходил ты, сразу кинулся к нему и все уладил. Это официальная версия. Но я-то все помню! В ту ночь в нашу дверь стучали! Так стучали, что я проснулся! Я, когда ложусь трезвый, сплю чутко! Что же получается? Именно то, что за тобой прибежала та самая девчонка! И прибежала как раз потому, что кроме тебя ей и обратиться не к кому! Был бы кто другой на ее месте – побежал бы на вахту «скорую помощь» вызывать! А ей – нельзя.
ТРЕТЬЕ. Это даже не улика, а так, наблюдение. Нервный ты стал, Кирюха. Мрачный какой-то, как будто что-то тебя давит. Я за два года тебя таким ни разу не видел. Ты постоянно в окно пялишься, как будто кого-то высматриваешь. За этой девчонкой кто-то охотится, так? Не зря же за нее стольник «косарей» дают. Бандиты, что ли? Ладно, не хочешь говорить – не надо.
ЧЕТВЕРТОЕ. Меня очень интересовало одно: где же ты ее прячешь. Самое оптимальное местечко – актовый зал, ты там все эти дни уборку делал. Ты, Кирюха, когда спать ложишься, все содержимое карманов брюк выкладываешь на тумбочку. Носовой платок скомканный, ключ от комнаты, мелочь... А недавно я увидел ключик, которого раньше не было – совсем новенький, блестящий, явно на днях изготовлен. Копию сделал, чтобы ночью в актовый зал лазить? Я решил проверить это. Прошлой ночью, когда ты пропал, я нарочно перед сном пробежался по всем комнатам, где мог бы быть ты. Тебя там не было!
ПЯТОЕ. У меня сегодня было целое утро в распоряжении, чтобы рассмотреть тебя спящего. Особенно ту странную штуку у тебя под майкой. Сначала не понял, что за фигня, тут пришел Федор, и все стало ясно. Твое счастье, что он к тебе не приглядывался. Про матрас я тогда нарочно сказал – но не думал, что ты окажешься таким послушным. Взял да запихал все «бабки» под матрас! Думаешь, я не заметил? Не волнуйся, я ни одной купюры не взял. Я же знаю, что ты и так со мной поделишься. А мне много не надо: завтра экзамен сдам, а ты мне выставишь по литру за балл. Так?
Кирюха бессильно вздохнул и кивнул.
– Ты спросишь: как же так, Вован, почему не заложил? Отвечаю: мне очень интересна эта история. Хочу знать все подробности. Ведь все эти дни ты и она – вы просто балансировали на лезвии ножа! Ты решил спрятать девку здесь, в нашей комнате? Сразу говорю: идея гниловата. Обыски будут повторяться, я уверен. И гости к нам частенько захаживают... Ладно, тащи ее сюда. Пусть пересидит у нас денек – но не больше! Договорились?
Когда Кирюха, отдуваясь, вывалился из комнаты, серьезная Настя спросила:
– Обработал?
– Обработал. Только не я его, а он меня.
– И что?
– Ничего. Перетаскиваем нашу девочку в мои апартамены.
– Некого перетаскивать, Кирюха, – спокойно сказал Антон. – Ее там нет.
– Нет? Как – нет?
– Сам посмотри, коль не веришь.
– Опять пропала! – Кирюха сдавленно выругался. – Думаешь, ее нашли?
– Все может быть, старый приятель. Нашли ее, или сама убежала... Какая разница? В общем, будем считать, что мы от нее избавились. Пусть ничего не приобрели – зато и не потеряли.
– Нет, Антошка. Нет. Юкки скользкая, как настоящая гадюка. Так просто ее не поймаешь. Она все еще здесь, я знаю.
– Значит, наши проблемы не кончились, джентльмены, – подытожила Настя.
Кирюха решил не возвращаться в комнату. Зачем отвлекать Вовку? Пусть себе готовится, раз уж в кои-то веки засел за книги. И про Юкки ему можно ничего не объяснять. Он все поймет сам.
– Антошка, брат, у меня тут диск завалялся...
– А что на нем?
– Да вот, не знаю. Как думаешь, Эдик меня пустит за свою машину?
– Его все равно сейчас нет. Уехал утром.
– Неужто в библиотеку?
– Размечтался! На радиорынок за софтом. Очень уж ему желательно заиметь себе самую навороченную программу, чтоб электронную музыку писать. А если Эд на радиорынок сваливает, то это минимум на весь день.
Кирюха рассмеялся:
– Этому отморозку кто-нибудь сообщил, что у нас тут как бы немножко сессия?
– Что ты волнуешься? Его проблемы.
...Сразу после включения компьютер Эдика запросил пароль.
– Ты его знаешь?
– Само собой. А если б не знал – легко бы догадался.
Кирюха проследил за пальцами костлявого очкарика. Он набрал: «BILLMUSTDIE».
– Теперь давай диск, – воткнув болванку в CD-ROM, Антон «покликал» на надпись «Disk E». – Смотри, всего один файл в формате MPEG4.
– Видео, значит?
– Угу.
Фильм назывался «Вопросы бизнеса». Об этом сообщили титры, появившиеся на черном фоне.
Надпись пропала, появился коридор какого-то официального здания. Камера медленно ползла вдоль стены, останавливаясь на табличках: «Отдел писем», «Отдел статистики», «Конференц-зал», «Бухгалтерия». Последняя дверь распахнулась, оттуда вышел не кто иной, как Олег Иванович собственной персоной. Одетый весьма представительно, он нес в руках маленький черный кейс.
Следом за ним вышла плотная Марина Меньшикова, третьекурсница финансового факультета, работавшая при коменданте бухгалтершей. Кирюха был с ней немного знаком: в Марине угадывалась будущая бизнес-леди, она была настолько серьезной, что никогда не смотрела телевизора, не читала газет, не слушала музыки, а если брала в руки книгу, то это, как правило, было что-то из серии «Секреты делового успеха». На вопрос о хобби отвечала стандартной фразой: «У меня нет времени на ерунду». Если сама заводила разговор, то обязательно интересовалась: «Где ты сейчас работаешь?» Бездельников клеймила позором, остальных спрашивала о заработке и непременно говорила: «Ты мог (могла) бы зарабатывать больше». На экране компьютера она выглядела столь же строго, сколь и в обычной жизни: полосатый дамский пиджак, такие же брюки, галстук, вишневая помада на губах, узкие очки с желтыми стеклышками, сосредоточенное выражение широкого лица, усыпанного бледными веснушками. Под мышкой – папка с документами. На пальце – золотое кольцо. Да-да, подумал Кирюха, она же замужем.
Третьим был незнакомый молодой человек с безукоризненным пробором, выглядевший не менее презентабельно, чем комендант и его спутница.
Олег Иванович прислонился к стене, прикрыл глаза веками и тяжело произнес на выдохе:
– Эх, и наработались сегодня!..
– У меня мухи перед глазами кружатся, шеф! – пожаловался молодой человек.
– Расслабиться не помешает. Может, в кофейню? – предложил комендант.
– Лучше в сауну, – сказала Марина.
Антон посмотрел на Кирюху с гадкой улыбкой:
– У меня хорошее предчувствие насчет этого фильма!
Уже в следующем кадре трое действующих лиц «Вопросов бизнеса» вошли в небольшое помещение, выложенное побитым синим кафелем. Единственной одеждой мужчин были полотенца, обмотанные вокруг бедер. На Марине был синий купальник – узенькие трусики, смотревшиеся совершенно неуместно на рыхлом теле бухгалтерши, и лифчик, под которым угадывалась большая вялая грудь. Остановились напротив душевой кабинки, на стене которой было написано несмывающимся маркером: РЕАЛЬНОСТЬ МЕРТВА. И чуть-чуть пониже, мелкими буквами: ПЛАКСА amp; МЭЙ.
Увидев надпись, Кирюха и Антон удивленно крякнули.
– Ни фига себе! Наша душевая! – воскликнул очкарик.
– Меня не покидает мысль о нашей новой сотруднице... – задумчиво проговорила Марина. – Абсолютно некомпетентная девушка.
– Мы взяли ее на работу всего два дня назад, а вы уже навешиваете на бедную девочку ярлык, – укоризненно сказал Олег Иванович.
– Вы ее в деле не видели. А я видела.
Бухгалтерша опустилась на колени перед мужчинами. В тот же момент размотались, будто сами собой, оба полотенца и упали на влажный пол. Не теряя серьезного выражения лица, Марина массировала пальцами напряженные половые органы.
– Компьютера вообще не знает, – пожаловалась она. – В Ворде ориентируется, как дурак в трех соснах. Умеет только тупо набивать текст. Попросите сделать выравнивание или расставить переносы – она на вас уставится, как на чудище полосатое.
Высказав наболевшее, толстушка нетерпеливо поймала ртом член шефа, нацеленный ей в лицо, словно корабельное орудие.
– Знаете, как говорят... – сказал Олег Иванович, жмурясь от удовольствия. – Нет пределов самосовершенствованию. Почему бы... ох... почему бы не дать Оксане еще один шанс?
– Даже слышать об этом не хочу. – Отрезала Марина, на мгновение освободив губы и язык, и тут же накинулась на орган молодого человека.
– Пусть осваивает Майкрософт Офис в ударном темпе, – предложил Олег Иванович, уложив ладонь на грудь Марины.
– Но-но! – воскликнула толстушка. Комендант отдернул ладонь.
– Подальше держите ваши руки. Не забывайте, у меня есть муж. Я просто расслабляюсь, а вы воображаете невесть что, – недовольно сказала Марина и попыталась запихать себе в рот сразу два члена.
– Саша, я поручаю это дело вам... – комендант обернулся к молодому человеку. – Поработайте с Оксаной.
В душевой появилась девушка – юная, загорелая, совершенно обнаженная.
– Обо мне говорите, шеф? – с улыбкой прожурчала она, скромно спрятав руки за спину.
– Да, именно о вас, дорогая Оксана. Вы должны в кратчайшие сроки доказать вашу компетентность... А! – Олег Иванович вскрикнул, когда Марина укусила его за самую чувствительную часть тела.
– Выбирайте, шеф: она или я! – потребовала бухгалтерша, с силой стиснув ствол комендантова орудия.
Хлопая крупными чистыми глазами, хрупкая Оксана подошла к толстушке, положила руки ей на плечи:
– А может, обе останемся?
Кирилл щелкнул мышью – персонажи фильма застыли на месте.
– Ну чего еще? – недовольно спросил Антон. – На самом интересном месте!
– Наглядишься еще. Хочу мотнуть вперед.
Он прокрутил фильм на пять минут вперед.
Ситуация немного изменилась. Олег Иванович и Саша вдвоем обрабатывали красавицу Оксану. Марина тем временем занималась вновь прибывшим участником шоу – судя по возрасту, первокурсником – быстро двигала головой взад-вперед, держа во рту его член, при этом так глубоко погружала орган в себя, что почти стукалась лбом юноше в живот. Прислонившись к стене, паренек громко хрипел прокуренными легкими, не сводя глаз с Оксаны.
– И все это происходит в той самой душевой, где мы с тобой моемся! – восторженно вскричал Антон.
– МЫ С ТОБОЙ не моемся, придурок ты! – отсек Кирюха. – Я всегда моюсь один.
– Да я не это хотел сказать...
– Твою мысль я понял. Меня не это забавляет: ты прикинь, у них сюжет есть! И играют интересно! И характеры есть! Это не просто домашняя порнуха для узкого круга друзей – это фильм! Я так думаю, наш Олег Иванович давно занимается этим бизнесом. Диски идут на продажу.
– А где ты взял этот суперский диск?
– Юкки мне подсунула. Подозреваю, что стырила из кабинета коменданта.
Кирюха промотал весь фильм. Он содержал еще три сюжета.
«На абордаж!» Главными героями были трое охранников, среди которых почему-то был и Константин. Действие происходило в каком-то складском помещении и развивалось гораздо быстрее, чем в предыдущей короткометражке: атлеты затаскивают в складское помещение двух девушек, те рыдают и отчаянно упираются, потом внезапно прекращают сопротивление и со счастливыми лицами отдаются мужикам. («Вот и цена твоим словам о любви к жене, почтенный Костик!» – злорадно проговорил Кирюха. Антон кивнул, оскалив зубы.)
«Девичьи забавы». Три довольно некрасивых девки справляют чьи-то именины с шампанским и шоколадными конфетами, как вдруг появляется «великий, всеми любимый, наш знаменитый, наикрутейший» Олег Иванович, вооруженный букетом цветов для виновницы торжества. Именинница и ее подружки не придумывают ничего лучше, чем раздеть коменданта, завязать ему глаза и по очереди делать ему минет. По окончании каждого сеанса орального секса Олег Иванович пробовал угадать имя той, кто ублажил его. («Да это же 314-я комната в полном составе! – смеялся Антон. – Вот уж на кого бы не подумал!»)
– Антох, в сортир сгоняй. Глянь, как там наша партизанка. Настюшка, побудь в коридоре. Наберись терпения – я надолго. Надо его обработать.
Он вошел в свою комнату. Вовка, проявляя невиданные для себя чудеса усидчивости, продолжал конспектировать Вольтера.
– Вован, поговорить надо, – сказал Кирюха.
Лохматый вопросительно посмотрел на него.
– Не мог бы ты исчезнуть до завтра? Да, я нахал, знаю...
– Исчезнуть?.. – взгляд Вовки стал недоуменным. – А что такое?
– Это связано с моей личной жизнью.
– А с моим экзаменом это не связано? Нет? Вопрос исчерпан.
– Вован... А если я тебе взаймы пятьсот рублей дам... или «штуку»? Отдашь, когда сможешь.
– Хоть миллион, Кирюха. Пойми простую вещь: к завтрашнему утру в моей башке должен отложиться хотя бы какой-никакой минимум знаний.
– Значит, не уйдешь?
– Не уйду. Ни на минуту.
– Хорошо... Я так и знал. Мне нужно кое-что тебе рассказать.
– Только быстро, Кирюх. С темпа сбиваешь.
Кирюха сел за стол напротив Вовки.
– В общем, как бы это...
Тот посмотрел очень серьезно:
– Валяй как есть.
– Ну, короче, та девчонка, которую комендант ищет... Я знаю эту девчонку, я ей помогаю.
Вовка приподнял одну бровь и преспокойным тоном произнес фразу, которая подействовала на Кирюху, как удар в переносицу:
– И что же – ты надеялся удивить меня этой информацией?
Кирюха долго не мог ничего сказать.
– Не надо гримасничать, – попросил Вовка. – Все в порядке.
– Так ты ЗНАЛ?
– Не совсем. Сперва догадывался, потом был почти уверен. Только сегодня все срослось.
– Ну-ка, ну-ка... Расскажи...
– А чего «расскажи»? Ты, Кирюха, обо мне всегда был очень низкого мнения, докажи ведь? Думал, что меня кроме бухла в жизни ничего не колышет? Запомни, а лучше зафиксируй большими буквами: ЧЕЛОВЕК – ЭТО НЕЧТО БОЛЕЕ СЛОЖНОЕ. Особенно если это журналист.
– Ты давай по теме, – потребовал Кирюха.
– По теме? ПЕРВОЕ. В ту ночь, когда меня не было, ты ночевал в нашей комнате с девчонкой. Мне про это рассказали. Одна подружка Оли Ступкиной. Ей сообщила сама Оля, а той – охранник Костя. Ты еще сказал ему, что это якобы была Машка Грызлова. Но это не могла быть она! Грызлова в ту ночь бухала вместе со мной! А потом мы с одним замечательным парнем ее пользовали на брудершафт. С кем же ты спал?
Хорошо, допустим, ты боишься за репутацию этой девчонки, поэтому все свалил на Грызлову. ВТОРОЕ. Вспомни ту ночь, когда ты спас жизнь тому чуваку, Дамиру. Вся общага знает, что он трахал на балконе ту самую девку, которая незаконно в общаге «прописалась», у него отказало сердце, тут мимо проходил ты, сразу кинулся к нему и все уладил. Это официальная версия. Но я-то все помню! В ту ночь в нашу дверь стучали! Так стучали, что я проснулся! Я, когда ложусь трезвый, сплю чутко! Что же получается? Именно то, что за тобой прибежала та самая девчонка! И прибежала как раз потому, что кроме тебя ей и обратиться не к кому! Был бы кто другой на ее месте – побежал бы на вахту «скорую помощь» вызывать! А ей – нельзя.
ТРЕТЬЕ. Это даже не улика, а так, наблюдение. Нервный ты стал, Кирюха. Мрачный какой-то, как будто что-то тебя давит. Я за два года тебя таким ни разу не видел. Ты постоянно в окно пялишься, как будто кого-то высматриваешь. За этой девчонкой кто-то охотится, так? Не зря же за нее стольник «косарей» дают. Бандиты, что ли? Ладно, не хочешь говорить – не надо.
ЧЕТВЕРТОЕ. Меня очень интересовало одно: где же ты ее прячешь. Самое оптимальное местечко – актовый зал, ты там все эти дни уборку делал. Ты, Кирюха, когда спать ложишься, все содержимое карманов брюк выкладываешь на тумбочку. Носовой платок скомканный, ключ от комнаты, мелочь... А недавно я увидел ключик, которого раньше не было – совсем новенький, блестящий, явно на днях изготовлен. Копию сделал, чтобы ночью в актовый зал лазить? Я решил проверить это. Прошлой ночью, когда ты пропал, я нарочно перед сном пробежался по всем комнатам, где мог бы быть ты. Тебя там не было!
ПЯТОЕ. У меня сегодня было целое утро в распоряжении, чтобы рассмотреть тебя спящего. Особенно ту странную штуку у тебя под майкой. Сначала не понял, что за фигня, тут пришел Федор, и все стало ясно. Твое счастье, что он к тебе не приглядывался. Про матрас я тогда нарочно сказал – но не думал, что ты окажешься таким послушным. Взял да запихал все «бабки» под матрас! Думаешь, я не заметил? Не волнуйся, я ни одной купюры не взял. Я же знаю, что ты и так со мной поделишься. А мне много не надо: завтра экзамен сдам, а ты мне выставишь по литру за балл. Так?
Кирюха бессильно вздохнул и кивнул.
– Ты спросишь: как же так, Вован, почему не заложил? Отвечаю: мне очень интересна эта история. Хочу знать все подробности. Ведь все эти дни ты и она – вы просто балансировали на лезвии ножа! Ты решил спрятать девку здесь, в нашей комнате? Сразу говорю: идея гниловата. Обыски будут повторяться, я уверен. И гости к нам частенько захаживают... Ладно, тащи ее сюда. Пусть пересидит у нас денек – но не больше! Договорились?
Когда Кирюха, отдуваясь, вывалился из комнаты, серьезная Настя спросила:
– Обработал?
– Обработал. Только не я его, а он меня.
– И что?
– Ничего. Перетаскиваем нашу девочку в мои апартамены.
– Некого перетаскивать, Кирюха, – спокойно сказал Антон. – Ее там нет.
– Нет? Как – нет?
– Сам посмотри, коль не веришь.
– Опять пропала! – Кирюха сдавленно выругался. – Думаешь, ее нашли?
– Все может быть, старый приятель. Нашли ее, или сама убежала... Какая разница? В общем, будем считать, что мы от нее избавились. Пусть ничего не приобрели – зато и не потеряли.
– Нет, Антошка. Нет. Юкки скользкая, как настоящая гадюка. Так просто ее не поймаешь. Она все еще здесь, я знаю.
– Значит, наши проблемы не кончились, джентльмены, – подытожила Настя.
Кирюха решил не возвращаться в комнату. Зачем отвлекать Вовку? Пусть себе готовится, раз уж в кои-то веки засел за книги. И про Юкки ему можно ничего не объяснять. Он все поймет сам.
– Антошка, брат, у меня тут диск завалялся...
– А что на нем?
– Да вот, не знаю. Как думаешь, Эдик меня пустит за свою машину?
– Его все равно сейчас нет. Уехал утром.
– Неужто в библиотеку?
– Размечтался! На радиорынок за софтом. Очень уж ему желательно заиметь себе самую навороченную программу, чтоб электронную музыку писать. А если Эд на радиорынок сваливает, то это минимум на весь день.
Кирюха рассмеялся:
– Этому отморозку кто-нибудь сообщил, что у нас тут как бы немножко сессия?
– Что ты волнуешься? Его проблемы.
...Сразу после включения компьютер Эдика запросил пароль.
– Ты его знаешь?
– Само собой. А если б не знал – легко бы догадался.
Кирюха проследил за пальцами костлявого очкарика. Он набрал: «BILLMUSTDIE».
– Теперь давай диск, – воткнув болванку в CD-ROM, Антон «покликал» на надпись «Disk E». – Смотри, всего один файл в формате MPEG4.
– Видео, значит?
– Угу.
Фильм назывался «Вопросы бизнеса». Об этом сообщили титры, появившиеся на черном фоне.
Надпись пропала, появился коридор какого-то официального здания. Камера медленно ползла вдоль стены, останавливаясь на табличках: «Отдел писем», «Отдел статистики», «Конференц-зал», «Бухгалтерия». Последняя дверь распахнулась, оттуда вышел не кто иной, как Олег Иванович собственной персоной. Одетый весьма представительно, он нес в руках маленький черный кейс.
Следом за ним вышла плотная Марина Меньшикова, третьекурсница финансового факультета, работавшая при коменданте бухгалтершей. Кирюха был с ней немного знаком: в Марине угадывалась будущая бизнес-леди, она была настолько серьезной, что никогда не смотрела телевизора, не читала газет, не слушала музыки, а если брала в руки книгу, то это, как правило, было что-то из серии «Секреты делового успеха». На вопрос о хобби отвечала стандартной фразой: «У меня нет времени на ерунду». Если сама заводила разговор, то обязательно интересовалась: «Где ты сейчас работаешь?» Бездельников клеймила позором, остальных спрашивала о заработке и непременно говорила: «Ты мог (могла) бы зарабатывать больше». На экране компьютера она выглядела столь же строго, сколь и в обычной жизни: полосатый дамский пиджак, такие же брюки, галстук, вишневая помада на губах, узкие очки с желтыми стеклышками, сосредоточенное выражение широкого лица, усыпанного бледными веснушками. Под мышкой – папка с документами. На пальце – золотое кольцо. Да-да, подумал Кирюха, она же замужем.
Третьим был незнакомый молодой человек с безукоризненным пробором, выглядевший не менее презентабельно, чем комендант и его спутница.
Олег Иванович прислонился к стене, прикрыл глаза веками и тяжело произнес на выдохе:
– Эх, и наработались сегодня!..
– У меня мухи перед глазами кружатся, шеф! – пожаловался молодой человек.
– Расслабиться не помешает. Может, в кофейню? – предложил комендант.
– Лучше в сауну, – сказала Марина.
Антон посмотрел на Кирюху с гадкой улыбкой:
– У меня хорошее предчувствие насчет этого фильма!
Уже в следующем кадре трое действующих лиц «Вопросов бизнеса» вошли в небольшое помещение, выложенное побитым синим кафелем. Единственной одеждой мужчин были полотенца, обмотанные вокруг бедер. На Марине был синий купальник – узенькие трусики, смотревшиеся совершенно неуместно на рыхлом теле бухгалтерши, и лифчик, под которым угадывалась большая вялая грудь. Остановились напротив душевой кабинки, на стене которой было написано несмывающимся маркером: РЕАЛЬНОСТЬ МЕРТВА. И чуть-чуть пониже, мелкими буквами: ПЛАКСА amp; МЭЙ.
Увидев надпись, Кирюха и Антон удивленно крякнули.
– Ни фига себе! Наша душевая! – воскликнул очкарик.
– Меня не покидает мысль о нашей новой сотруднице... – задумчиво проговорила Марина. – Абсолютно некомпетентная девушка.
– Мы взяли ее на работу всего два дня назад, а вы уже навешиваете на бедную девочку ярлык, – укоризненно сказал Олег Иванович.
– Вы ее в деле не видели. А я видела.
Бухгалтерша опустилась на колени перед мужчинами. В тот же момент размотались, будто сами собой, оба полотенца и упали на влажный пол. Не теряя серьезного выражения лица, Марина массировала пальцами напряженные половые органы.
– Компьютера вообще не знает, – пожаловалась она. – В Ворде ориентируется, как дурак в трех соснах. Умеет только тупо набивать текст. Попросите сделать выравнивание или расставить переносы – она на вас уставится, как на чудище полосатое.
Высказав наболевшее, толстушка нетерпеливо поймала ртом член шефа, нацеленный ей в лицо, словно корабельное орудие.
– Знаете, как говорят... – сказал Олег Иванович, жмурясь от удовольствия. – Нет пределов самосовершенствованию. Почему бы... ох... почему бы не дать Оксане еще один шанс?
– Даже слышать об этом не хочу. – Отрезала Марина, на мгновение освободив губы и язык, и тут же накинулась на орган молодого человека.
– Пусть осваивает Майкрософт Офис в ударном темпе, – предложил Олег Иванович, уложив ладонь на грудь Марины.
– Но-но! – воскликнула толстушка. Комендант отдернул ладонь.
– Подальше держите ваши руки. Не забывайте, у меня есть муж. Я просто расслабляюсь, а вы воображаете невесть что, – недовольно сказала Марина и попыталась запихать себе в рот сразу два члена.
– Саша, я поручаю это дело вам... – комендант обернулся к молодому человеку. – Поработайте с Оксаной.
В душевой появилась девушка – юная, загорелая, совершенно обнаженная.
– Обо мне говорите, шеф? – с улыбкой прожурчала она, скромно спрятав руки за спину.
– Да, именно о вас, дорогая Оксана. Вы должны в кратчайшие сроки доказать вашу компетентность... А! – Олег Иванович вскрикнул, когда Марина укусила его за самую чувствительную часть тела.
– Выбирайте, шеф: она или я! – потребовала бухгалтерша, с силой стиснув ствол комендантова орудия.
Хлопая крупными чистыми глазами, хрупкая Оксана подошла к толстушке, положила руки ей на плечи:
– А может, обе останемся?
Кирилл щелкнул мышью – персонажи фильма застыли на месте.
– Ну чего еще? – недовольно спросил Антон. – На самом интересном месте!
– Наглядишься еще. Хочу мотнуть вперед.
Он прокрутил фильм на пять минут вперед.
Ситуация немного изменилась. Олег Иванович и Саша вдвоем обрабатывали красавицу Оксану. Марина тем временем занималась вновь прибывшим участником шоу – судя по возрасту, первокурсником – быстро двигала головой взад-вперед, держа во рту его член, при этом так глубоко погружала орган в себя, что почти стукалась лбом юноше в живот. Прислонившись к стене, паренек громко хрипел прокуренными легкими, не сводя глаз с Оксаны.
– И все это происходит в той самой душевой, где мы с тобой моемся! – восторженно вскричал Антон.
– МЫ С ТОБОЙ не моемся, придурок ты! – отсек Кирюха. – Я всегда моюсь один.
– Да я не это хотел сказать...
– Твою мысль я понял. Меня не это забавляет: ты прикинь, у них сюжет есть! И играют интересно! И характеры есть! Это не просто домашняя порнуха для узкого круга друзей – это фильм! Я так думаю, наш Олег Иванович давно занимается этим бизнесом. Диски идут на продажу.
– А где ты взял этот суперский диск?
– Юкки мне подсунула. Подозреваю, что стырила из кабинета коменданта.
Кирюха промотал весь фильм. Он содержал еще три сюжета.
«На абордаж!» Главными героями были трое охранников, среди которых почему-то был и Константин. Действие происходило в каком-то складском помещении и развивалось гораздо быстрее, чем в предыдущей короткометражке: атлеты затаскивают в складское помещение двух девушек, те рыдают и отчаянно упираются, потом внезапно прекращают сопротивление и со счастливыми лицами отдаются мужикам. («Вот и цена твоим словам о любви к жене, почтенный Костик!» – злорадно проговорил Кирюха. Антон кивнул, оскалив зубы.)
«Девичьи забавы». Три довольно некрасивых девки справляют чьи-то именины с шампанским и шоколадными конфетами, как вдруг появляется «великий, всеми любимый, наш знаменитый, наикрутейший» Олег Иванович, вооруженный букетом цветов для виновницы торжества. Именинница и ее подружки не придумывают ничего лучше, чем раздеть коменданта, завязать ему глаза и по очереди делать ему минет. По окончании каждого сеанса орального секса Олег Иванович пробовал угадать имя той, кто ублажил его. («Да это же 314-я комната в полном составе! – смеялся Антон. – Вот уж на кого бы не подумал!»)