«Вирус любви». На этот раз в центре действия был Эдик – сосед Антона. Он сидел на своем обычном месте – за компьютером – и резался в какую-то эротическую игру. Откуда ни возьмись возникла красавица Оксана из первой серии и уселась к нему на колени. Не прошло и двух минут, как компьютерный маньяк оказался на собственной кровати, раздетый, но не снявший огромных черных наушников, а девушка принялась скакать на нем, как на резвой лошадке. (Кирюха и Антон сперва онемели от неожиданности, потом захохотали. «Совсем недавно снимали! – радостно визжал очкарик, тыкая пальцем в монитор. – Я этот плакат – фрагмент из фильма Джорджа Ромеро – повесил только две недели назад! Как же они так: устроили в нашей комнате оргию – и без меня?!»)
– У тебя есть еще диски? – с надеждой спросил Слепень, когда закончился последний сюжет. – Мне жутко понравилось!
– Нету, Антошка.
– Знаешь, братуха... Все могу понять, кроме одного: Эдик-то как туда попал, червяк-то наш компьютерный?
– А для меня все ясно как день, Антоша. У Эда есть цифровая камера?
– Вроде нету...
– Не важно. Возможно, камера есть у коменданта, но снять на камеру – это полдела. Сырой материал нужно смонтировать, титры нарисовать, со звуком поработать. Заметь – в этих фильмах очень хороший звук.
– Да, Кирюха. А потом все это нужно записать на диски и распространить... Ага! Вот почему Эд так часто на радиорынок уматывает – диски с порнухой продавать! Не только монтажер, а еще и распространитель! Скорее всего, у него там есть круг постоянных покупателей, может быть, даже оптовых.
Кирюха ухмылялся:
– Антошка! Брат! У нас появилось оружие против коменданта! Этот козел бородатый меня давно раздражает.
– Меня тоже.
– Сделаем так... Мы с тобой купим сотню болванок, перепишем на них этот фильм и начнем потихоньку распространять по общаге. Бесплатно. Я думаю, всем будет интересно узнать, что наш Иваныч – еще и подпольный порномагнат, и мало того – ведущий актер!
– Вся общага оборжется, когда увидит, как он машет своей дубинкой! – хохотал Антон. – Хана его авторитету!
– Это только начало. Диск можно подсунуть жене Константина...
– ...Или мужу Маринки Меньшиковой!
– Вот-вот. Представь, какие разборки начнутся! И в конце концов этот фильм попадет к ректору. И все: нет больше Олега Ивановича!
– Вышибут!
Кирюха улыбнулся, отрицательно помотал головой и скрестил четыре пальца, изобразив тюремную решетку.
Антон мгновенно стух:
– Иваныча – в тюрягу? Знаешь, братуха, это уже как-то не по правилам... Одно дело – показать Иванычу его место, другое – за решетку его упрятать... В принципе его больно-то и не за что...
– Не за что? – взорвался Кирюха.
– Ну да. Подумаешь, порнуху снимает – кому от этого плохо? Мне? Тебе? Стране?
– Как это – кому? А девчонкам этим, которых он трахает? Я уверен, многих он силой заставил сниматься в своей порнухе. За такое не то что сажать – кастрировать надо!
– Вот только не надо идеализировать наших баб! Они сами кого хошь заставят. Тем более Иваныч – мужик солидный, девкам нравится. Да, в общем, и комендант он не самый плохой... Лично мне он по большому счету ничем не навредил. И ты думаешь, если другой придет на его место, нам с тобой лучше станет?
– Ладно, будь по-твоему. Этот диск у нас останется как секретное оружие. Если Иваныч на нас или на кого-то из наших друзей наедет ни за что ни про что, у нас будет чем ответить.
– Точно. Давай еще раз посмотрим фильм!
– Смотри без меня. Я пойду с Костей потолкую.
– Может, я с тобой?
– Нет уж, старый извращенец. Сиди и смотри свою порнуху.
Кирюха спустился на вахту. Там ему сообщили, что Константин закончил делать новый замок для актового зала, а раз сегодня не его смена, то он, скорее всего, отправился домой. Хотя, возможно, что и задержался в общаге у кого-то из друзей.
Плохо дело, подумал Кирюха. «У кого-то из друзей» могло означать одно: в комнате с ромашкой на двери. Ну что же делать, придется топать туда.
Дверь открыла вечно голодная злыдня Лиза.
– А вам что? – спросила она таким тоном, словно видела Кирюху впервые в жизни.
– Костя у вас?
– Зачем он тебе?
– Поговорить.
– О чем?
– О деле.
– О каком?
– Лизок, это же Шнееман, наш друган! – донесся веселый голос охранника. – Пусть зайдет!
Войдя, Кирюха понял, что заглянул совершенно не вовремя. Кроме Лизы и Константина в комнате не было ни души.
– Ну, заходи к нам, знаменитость! – посмеивался вислощекий. – Знаешь, что меня в тебе убивает, Кирилл? У тебя талант есть встревать во всякие неприятности. То с машиной коменданта, то с этим наркоманом Дамиром... ну, да это мелочевка, главное – ситуация с крысой, с нелегалом. По этому делу ты у нас всегда был подозреваемый номер один! Иваныч так и сказал: если ей кто-то помогает, это может быть только он. Шнееман.
– Почему? – невозмутимо поинтересовался Кирюха, усевшись на стул.
– В основном из-за происшествия с Дамиром, точнее, из-за того, как ты все описал. Слишком много несуразностей в твоей байке.
– Да, есть такой грешок. Но спрашивается: если я виновен, то где же я прятал вашу крысу все это время?
– Не знаю! Мы все комнаты обыскали! А потом еще раз обшарили актовый зал, все кладовки, туалеты, кухни, склад, магазин, все потайные закоулки!
– И как, нашли нелегала? – безразличным голосом поинтересовался Кирюха.
– Нашли, – подтвердил Константин, глядя собеседнику прямо в глаза.
Тот упер взгляд в стакан с недопитым чаем. План защиты был выработан моментально:
1. Вести себя как можно более спокойно.
2. Искренне удивляться.
3. Все отрицать.
4. Если прижмут к стене, будут грозить выселением или физической расправой, станут требовать откупа – тут же контратаковать с помощью секретного оружия (диска с компрометирующим фильмом).
– Нашли нелегала, – повторил охранник. – Да не того. В башке не укладывается: оказывается, в 709-й целых полгода жил посторонний парень! Там была пустая койка, так он на ней спал без подушки, без матраса: пальто подложит да свитер, вот и все постельное белье. И весь этаж об этом знал! – Константин махнул рукой. – Да чего только не нашли! У Дамира в тумбочке пакетик с травишкой отыскали. Хорошая такая травка, понюхаешь – голова кружится. Еще у одного пацана, не скажу у кого, герыча обнаружили и все сопутствующие причиндалы: шприцы, жгуты, ложку закопченную. Да если бы только это... Не, брат! Общага – это такой притон! Если покопаться, столько всего можно нарыть, что волосы торчком встанут!
– Так что, я считаюсь невиновным? – спросил Кирюха.
– Вроде да. Хотели тебя тряхнуть как следует – за то, что холодное оружие в комнате хранишь... Но Иваныч сказал: оставим Шнеемана в покое, с ним и так много возни было. Ты, кстати, прав был. Я теперь с тобой согласен.
– Насчет чего?
– Что этой девки нет в общежитии. Вероятнее всего, она сбежала с деньгами коменданта.
– А может, и не было никогда? Я всегда это говорил.
Константин недоуменно уставился на него:
– Как так? А как же та девка, которая Дамира до инфаркта довела?
– А ты ее видел хоть разок? – саркастически спросил Кирюха.
– Нет... Но знаю, что Дамир говорил про девчонку по имени Юлька. А в общаге никаких Юлек нет!
– Мало ли какая из наших шлюшек могла назваться Юлькой!
– Кирюха, не грузи меня, – отмахнулся Константин. – Не до того мне. Нет крысы в общаге – и ладно. И забить на нее. Лизок, налей Шнееману чайку. Чего он пустой сидит.
Лиза выполнила просьбу охранника с откровенной неохотой, на Кирюху глядела ядовито. Тот, в свою очередь, грустно смотрел по сторонам. Все вокруг было милым и до боли знакомым. На стенах – фотографии: Зина и Лиза катаются на пони, Оля сидит на бордюре фонтана, закинув ногу на ногу, Зина держит на руках маленького братика, Оля с семьей отдыхает на природе, Зина учит английский... Не было лишь тех фоток, где Оля была вместе с Кирюхой. Сам ex-boyfriend отлично их помнил: на одной фотографии он карабкается на дерево, чтобы сорвать для подружки единственную цветущую веточку, на другой они целуются на балконе общаги, на третьей пьют чай вчетвером с Лизой и Зиной. Были и другие фотки – Оля повесила на стену только самые лучшие. А потом сорвала. И скорее всего, уничтожила. Сожгла или разорвала. Не было видно и открыток, которые Кирюха надарил Оле за те месяцы, что они были вместе.
– Я пойду, наверно... – промолвил гость, не притронувшись к стакану с чаем.
– Да нет, сиди, – сказал Константин. – Не помешаешь. Зина скоро придет и еще кто-нибудь. Потусуемся все вместе.
– А Оля?
– Оля вряд ли сегодня вернется. Скорее всего, и ночевать не придет. У нее новый парень, – очень едко произнесла Лиза.
– Рад за нее, – сказал с непроницаемым видом Кирюха и ушел, не прощаясь.
Спустился на первый этаж, купил в магазине бутылочку пива. Поднялся на восьмой этаж, вышел на балкон. Это было любимое место и его самого, и Антона и Насти – правда, на сей раз Кирюха был один, без друзей. Хотелось побыть одному (он уже и сам не помнил, когда последний раз наслаждался одиночеством) и поплавать немного в собственных мыслях.
Дурацкий день... Хотя предыдущие были не лучше. Взять бы и переиграть все заново, с самого первого дня! Допустим, вместо того, чтобы попрощаться с Олей, сказать ей: пойдем куда-нибудь на всю ночь! Она бы согласилась. А Юкки, незаконно проникшая в его пустую комнату, спала бы в одиночестве до утра. Дождалась бы грязного пьяного Вовку, соблазнила его – вот и заступник! Эх, нахлебался бы он с ней проблем! Хотя, так или иначе, эти проблемы перекинулись бы и на Кирюху – ведь Вовке негде было бы ее прятать, кроме как в комнате, и он непременно предложил бы спрятать ее в актовом зале – там, где Кирюха и его друзья наводят порядок. И история повторилась бы – в ухудшенном варианте. Вряд ли Вовка смог бы спасти Дамира – ему и шокер-то взять не у кого.
Сделать бы так, чтобы Юкки вообще никогда не появлялась в его жизни! Почему она проникла именно в его комнату? Потому что внутри никого не было! Вовка ушел на экзамен, оттуда – на пьянку, Кирюха же уехал в свой Морошинск из-за сущей ерунды: сломался новенький электрический чайник. Как и любой студент, Кирюха не мыслил подготовки к экзаменам без кофе и крепкого чая, потому и решил сгонять домой за старым чайником, заодно прихватить какой-нибудь жратвы, а если повезет, то стрельнуть у родителей немножко денег, и вообще, проветриться как следует после экзамена по современному русскому языку. В итоге вернулся в общагу, когда уже стемнело. Пока ехал в электричке, обдумывал отношения с Олей и решил-таки с ней расстаться. А не поехал бы в тот день никуда! Позвал бы в гости Олю, ее соседок, Антона, Настю... Вместо горячего чая налил бы им холодного пивка. Интересно, куда бы подалась Юкки? Может, пролезла бы в постель к коменданту? Он бы ее в свое шоу пристроил...
Маленький камушек стукнул крепко задумавшегося Кирюху по макушке.
– Здорово, симпатяга! – засмеялся кто-то.
Парень запрокинул голову и увидел довольную мордашку Юкки, выглядывавшую из-за края крыши.
– Ты? – удивился он. – Как ты туда попала?
– Залезла. Давай и ты ко мне!
Кирюха посмотрел на нее с большим сомнением: выход на крышу всего один, и он постоянно заперт. А играть в альпиниста Кирюха не собирался.
– Давай-давай, – подбодрила Юкки. – Мой друг тебя пропустит.
– Какой еще друг?
– Да я тут с таким классным дядькой познакомилась!
– Э-эм... Еще с одним?
– Нет-нет, Кирюша, у меня с ним ничего не было! По-моему, у него с этим серьезные проблемы. Впрочем, я не проверяла, – она хихикнула. – Иди к двери на крышу, тебе отопрут.
Кирюха пожал плечами и вышел в коридор. Он поймал себя на том, что чувствует облегчение. А точнее, по-настоящему рад, что Юкки цела.
Оставив позади туалет, кухню, актовый зал и все комнаты, Кирюха постучал в низенькую коричневую дверь.
Та бесшумно отворилась. За дверью стоял Соломоныч:
– Вот и ты, Дениска. Алька Грумова тебя уже заждалась.
Впустив Кирюху, он тщательно запер дверь. Пока поднимались вверх по ступеням узкой лестницы, ключник рассказывал:
– Вышибли Альку из Университета. Так и не сдала историю КПСС. Строго за это бьют, строго. Даже до пересдачи не допустили. Сказали: собирай вещи и уезжай. Нашей стране такие специалисты не нужны. А ведь нельзя ей домой! Не поймут родители. Так я и решил: пусть у меня поживет немного, – он строго посмотрел на Кирюху и прижал палец к губам: – Ни слова никому! Ни гу-гу!
Лестница привела под самую крышу. Здесь был вход в каморку Соломоныча, где было всего два предмета мебели: кресло и большой стол. Столешница была расчерчена, словно школьная тетрадь, множеством темных линий, горизонтальных и вертикальных. В каждой из получившихся клеточек лежал ключ. Бросался в глаза квадратик в восьмом горизонтальном ряду, где находилась пара близнецов: один – потускневший от времени, другой – блестящий, «с нуля». Парень чуть не задохнулся от изумления: этот новенький ключ был тем самым дубликатом, который Кирюха сделал на рынке, а совсем недавно – всего полдня назад! – выкинул в мусоропровод.
На гвоздике, вбитом в стену, висело металлическое кольцо диаметром сантиметров двадцать. Видимо, на это кольцо Соломоныч нанизывает нужные ему ключи, когда ему нужно сходить куда-нибудь, что-нибудь отпереть или запереть. Под столом пряталось несколько стопок старых журналов: «Огонек», «Работница», «Пионер», «Человек и закон», «Ленинец». Кирюха задержался у открытой двери, осматривая каморку. Ему хотелось понять, на чем же спит ключник: в комнатке не было ни кровати, ни раскладушки, ни матраса. Неужели дрыхнет в кресле, скрючившись? Это же мучение!
Наверх можно было вылезти через откидной люк. Плоская крыша, обнесенная по краю высоким бордюром, напоминала верхушку башни средневекового замка. Не хватало разве что бойниц.
Юкки встретила Кирюху заранее подготовленным, но не успевшим еще остыть поцелуем:
– Я так соскучилась!
В люке показалась голова Соломоныча, кое-где седая.
– Последний раз я на эту крышу ребят выпускал году эдак в... – он задумался, – в восемьдесят восьмом! Двадцать третьего февраля. Не положено, конечно, но я разрешил. Как тут не разрешишь, когда над городом воздушный парад! Шутка ли – семьдесят лет советским вооруженным силам! Все общежитие на крышу вылезло полюбоваться, как над городом наши МиГи носятся! Кто-то даже фотографировал. А гул стоял такой, что уши закладывало. Да что я тебе рассказываю, Денис, ты же там был!
– Да-да, верно... – пробормотал Кирюха. – И как я мог забыть?
Голова ключника исчезла. Люк закрылся.
– Отличный дядька, – заметила Юкки.
– Леопольд Соломонович, – уточнил Кирюха. – Для всех – Соломоныч.
– Не знала, что его так зовут. Он не представился. Мы с ним раньше сталкивались по ночам в коридоре: бродит туда-сюда как почетный караул. У него как будто мозг перестал работать в конце восьмидесятых. Помнит только то, что случалось с ним в те времена. Меня принимает за какую-то Альку...
– Знаю. Решил, что тебя выгнали из общаги, и у себя поселил.
– Так и есть, даже матрас обещал мне принести с подушкой. Я теперь здесь живу. Смотри: это все мое! – она с визгом пробежалась по крыше из конца в конец и вернулась к Кирюхе.
Отсюда, с макушки общежития, виден был весь квартал, что размером был с целый город. Лабиринты многоэтажек перемежались с деревянными улочками сельского типа, кое-где вспучивались плотно застроенные холмы. Недалеко от общаги возвышалась призма из непрозрачного стекла – грандиозный торговый центр. Рядом с ним раскинулся гигантским анахронизмом вещевой рынок – скопление ларьков, палаток, лотков, прилавков, мини-маркетов, примерочных кабинок, обнесенное проволочным забором. У самого горизонта в небо втыкался десяток фабричных труб.
Темнело. Кирюха и Юкки валялись, соприкоснувшись лбами, на матрасе, который принес Соломоныч, и шептались.
– ...Давно ты ролевыми играми увлекаешься?
– С десятого класса. По Интернету познакомился с ребятами, они меня вытащили на мою первую ролевуху.
– По Толкиену?
– Кстати, нет. Она называлась «Техноген», проходила на полигоне близ села Варварино. Мир после ядерной катастрофы. Уцелевшие земли, пригодные для жизни, делят между собой два клана: клан анархистов и клан милитаристов. Анархисты – дикая орда грязных панков, милитаристы – маленькая армия со своей униформой и строгой дисциплиной.
– Ты был в клане анархистов, я думаю?
– Верно. Мы были вооружены игрушечными пистолетами и автоматами. Знаешь, как прижигает пластмассовая пулька!
– А если в глаз попадет?
– Не попадет. У нас у всех были очки для подводного плавания.
– И что тебе там понравилось? Бегать, стрелять, прятаться? В детстве не наигрался в войнушку?
– Больше всего мне понравилось другое. Именно на «Техногене» я девственность потерял.
Реакция Юкки была легко предсказуемой:
– Расскажи-расскажи!..
– Как-то ночью меня отправили вместе с четырьмя другими чуваками отбить колодец с чистой водой – все остальные потравлены радиацией. Встретились со взводом милитаристов. Началась роскошная перестрелка. Наши бойцы выбывают по одному, ихние тоже. А убитые бойцы по правилам отправляются в специальный барак, там и сидят до конца игры. В общем, остались только я и один милитарист, остальные утопали в «загробный мир». Мы продолжаем перестреливаться, тут потихоньку дождь начался. Я чувствую, что скоро разойдется, и кричу: «Предлагаю перемирие, пока дождь не закончится!» В ответ мне кричат: «Принимается!» Девичьим голосом. Там рядом какой-то сарай был, мы спрятались.
Дождь как ливанул! Мы сидим, молчим. Она смотрит куда-то в сторону. Потом сигарету зажгла. Только тогда я ее и смог мельком рассмотреть. Девчонка такая крохотная, совсем как ты, камуфляж на ней висит, как мешок. Смешная, обритая под ноль, носик остренький. Меня как будто подтолкнули. Я даже не сказал ничего – просто обнял ее. Она сигарету выплюнула и – давай меня целовать. Огонек потух, и наступила темень.
Дождь кончился где-то под утро. Когда я проснулся, той девчонки не было. Я даже не уверен, была ли она вообще. Может, это у меня воображение разыгралось? Я потом ее искал – так и не нашел. Может, потому, что не разглядел ее как следует. Я даже не помню толком, что конкретно мы делали. Это было словно в бреду. Помню только, как тяжело она дышала. Я очень волновался, спрашивал, не больно ли ей. Она говорила: все хорошо, не останавливайся. Было такое чувство, как будто мы и правда последние на Земле.
– Как ее звали, Кирюш?
– Стоп. Стоп-стоп... – он задумался.
Юкки издала короткий смешок:
– Не помнишь, как звали девушку, которая тебя мужиком сделала?
– Не помню! Реально не помню! А ведь она говорила... – подумал еще немного и неуверенно произнес: – Женя, вроде. Женя...
Юкки посмотрела в лиловое небо, где понемногу проступали звезды:
– Теперь и мы с тобой последние на Земле. Кажется, нас наконец-то оставили в покое. Сюда они не вылезут. Ключ от входа на крышу есть только у одного человека...
– Соломоныча.
– Да. Мы теперь выше их всех. Они просто-напросто не дотянутся до нас.
Как это верно, подумал Кирюха. Он зажмурился и увидел вечно недовольную бородатую рожу коменданта, прыщавое рыльце Вовки со слюной на щетине, красный лик пьяного Константина, очкастое лошадиное мурло Антона, сморщенную от сладкой боли мордочку Насти, втыкающей в кожу окурок, бесстыжую улыбку Оли Ступкиной, брезгливую харьку заморенной голодом Лизы, каменное табло Федора, усыпанное оспинами-щербинками... Кирюха чувствовал, что эти люди ненавистны ему по одной-единственной причине: все они так или иначе вторгались в его жизнь, старались изменить ее, навязать что-то свое. Каждый из них по отдельности, возможно, был совсем не плохим существом, но в сумме они составляли общагу – место, где человеку невозможно надолго остаться в одиночестве, как бы он об этом ни мечтал.
Юкки приподнялась на матрасе, взяла в лапки руку парня, поцеловала ее:
– Ты очень хороший. И очень разный, среди парней такие редко встречаются. Можешь быть нежным, можешь быть жестоким... Мне очень понравилось вчера ночью... Только сегодня такого не надо. Не бей меня, Кирюша: я буду хорошей. Я умею быть нежной. Перевернись на животик!
Кирюха выполнил ее просьбу. Малолетка стащила с парня футболку, уселась на его зад, как на подушку, дотронулась подушечками пальцев до плеч Кирюхи, осторожно провела ими вдоль спины, добравшись до поясницы, затем повторила этот путь ноготками – стараясь не причинить боль, почти неосязаемо. Обеими руками защипнула кожу на тыльной стороне шеи Кирюхи, оттянула, помассировала, отпустила. Потом проделала то же самое, спустившись чуть-чуть пониже. После того как этому действию подвергся каждый квадратный сантиметр Кирюхиной спины, Юкки нажала на нее обеими ладошками и стала быстро водить ими вверх-вниз, словно добывая трением огонь из кожи парня.
– Ты же понимаешь, меня никто не учил массажу, – слегка виновато призналась она. – Все делаю, как умею.
Кончики ее пальцев забегали по поверхности Кирюхиного тела, словно ножки огромных насекомых:
– Прибежали паучки, Кирюша!
Пальцы массажистки-самоучки напряглись, став жесткими, и принялись стукать спину парня – так неумелый пианист лупит по клавишам.
– Паучки убежали, Кирюша, – прибежали слоники!
Она вновь защипнула и оттянула кусок его кожи в области поясницы. Стала быстро перебирать всеми пальцами, будто перекатывала под кожей маленький шарик, пока не поднялась к самому затылку:
– А это морские волны!
Повторив последнюю процедуру раз десять, Юкки продолжила массаж язычком и губами. Когда на поверхности Кирюхиной спины не осталось сухого места, попыталась добраться до его губ.
Парень никак не отреагировал. Он крепко спал, измученный сумасшедшим днем.
Юкки поняла, что последние несколько минут она фактически делала массаж покойнику. Беззвучно рассмеявшись, слезла с Кирюхи, встала на ноги, подошла к краю крыши. Облокотившись на бордюр, девчонка смотрела на ночной город. Она будто стала старше на пять лет: на лице ее не было ни дурашливости, ни ядовитой насмешки, ни капризной гримасы – ни одного из обычных выражений ее мордашки, лишь мечтательность и легкая грусть.
9. Призрак общежития
– У тебя есть еще диски? – с надеждой спросил Слепень, когда закончился последний сюжет. – Мне жутко понравилось!
– Нету, Антошка.
– Знаешь, братуха... Все могу понять, кроме одного: Эдик-то как туда попал, червяк-то наш компьютерный?
– А для меня все ясно как день, Антоша. У Эда есть цифровая камера?
– Вроде нету...
– Не важно. Возможно, камера есть у коменданта, но снять на камеру – это полдела. Сырой материал нужно смонтировать, титры нарисовать, со звуком поработать. Заметь – в этих фильмах очень хороший звук.
– Да, Кирюха. А потом все это нужно записать на диски и распространить... Ага! Вот почему Эд так часто на радиорынок уматывает – диски с порнухой продавать! Не только монтажер, а еще и распространитель! Скорее всего, у него там есть круг постоянных покупателей, может быть, даже оптовых.
Кирюха ухмылялся:
– Антошка! Брат! У нас появилось оружие против коменданта! Этот козел бородатый меня давно раздражает.
– Меня тоже.
– Сделаем так... Мы с тобой купим сотню болванок, перепишем на них этот фильм и начнем потихоньку распространять по общаге. Бесплатно. Я думаю, всем будет интересно узнать, что наш Иваныч – еще и подпольный порномагнат, и мало того – ведущий актер!
– Вся общага оборжется, когда увидит, как он машет своей дубинкой! – хохотал Антон. – Хана его авторитету!
– Это только начало. Диск можно подсунуть жене Константина...
– ...Или мужу Маринки Меньшиковой!
– Вот-вот. Представь, какие разборки начнутся! И в конце концов этот фильм попадет к ректору. И все: нет больше Олега Ивановича!
– Вышибут!
Кирюха улыбнулся, отрицательно помотал головой и скрестил четыре пальца, изобразив тюремную решетку.
Антон мгновенно стух:
– Иваныча – в тюрягу? Знаешь, братуха, это уже как-то не по правилам... Одно дело – показать Иванычу его место, другое – за решетку его упрятать... В принципе его больно-то и не за что...
– Не за что? – взорвался Кирюха.
– Ну да. Подумаешь, порнуху снимает – кому от этого плохо? Мне? Тебе? Стране?
– Как это – кому? А девчонкам этим, которых он трахает? Я уверен, многих он силой заставил сниматься в своей порнухе. За такое не то что сажать – кастрировать надо!
– Вот только не надо идеализировать наших баб! Они сами кого хошь заставят. Тем более Иваныч – мужик солидный, девкам нравится. Да, в общем, и комендант он не самый плохой... Лично мне он по большому счету ничем не навредил. И ты думаешь, если другой придет на его место, нам с тобой лучше станет?
– Ладно, будь по-твоему. Этот диск у нас останется как секретное оружие. Если Иваныч на нас или на кого-то из наших друзей наедет ни за что ни про что, у нас будет чем ответить.
– Точно. Давай еще раз посмотрим фильм!
– Смотри без меня. Я пойду с Костей потолкую.
– Может, я с тобой?
– Нет уж, старый извращенец. Сиди и смотри свою порнуху.
Кирюха спустился на вахту. Там ему сообщили, что Константин закончил делать новый замок для актового зала, а раз сегодня не его смена, то он, скорее всего, отправился домой. Хотя, возможно, что и задержался в общаге у кого-то из друзей.
Плохо дело, подумал Кирюха. «У кого-то из друзей» могло означать одно: в комнате с ромашкой на двери. Ну что же делать, придется топать туда.
Дверь открыла вечно голодная злыдня Лиза.
– А вам что? – спросила она таким тоном, словно видела Кирюху впервые в жизни.
– Костя у вас?
– Зачем он тебе?
– Поговорить.
– О чем?
– О деле.
– О каком?
– Лизок, это же Шнееман, наш друган! – донесся веселый голос охранника. – Пусть зайдет!
Войдя, Кирюха понял, что заглянул совершенно не вовремя. Кроме Лизы и Константина в комнате не было ни души.
– Ну, заходи к нам, знаменитость! – посмеивался вислощекий. – Знаешь, что меня в тебе убивает, Кирилл? У тебя талант есть встревать во всякие неприятности. То с машиной коменданта, то с этим наркоманом Дамиром... ну, да это мелочевка, главное – ситуация с крысой, с нелегалом. По этому делу ты у нас всегда был подозреваемый номер один! Иваныч так и сказал: если ей кто-то помогает, это может быть только он. Шнееман.
– Почему? – невозмутимо поинтересовался Кирюха, усевшись на стул.
– В основном из-за происшествия с Дамиром, точнее, из-за того, как ты все описал. Слишком много несуразностей в твоей байке.
– Да, есть такой грешок. Но спрашивается: если я виновен, то где же я прятал вашу крысу все это время?
– Не знаю! Мы все комнаты обыскали! А потом еще раз обшарили актовый зал, все кладовки, туалеты, кухни, склад, магазин, все потайные закоулки!
– И как, нашли нелегала? – безразличным голосом поинтересовался Кирюха.
– Нашли, – подтвердил Константин, глядя собеседнику прямо в глаза.
Тот упер взгляд в стакан с недопитым чаем. План защиты был выработан моментально:
1. Вести себя как можно более спокойно.
2. Искренне удивляться.
3. Все отрицать.
4. Если прижмут к стене, будут грозить выселением или физической расправой, станут требовать откупа – тут же контратаковать с помощью секретного оружия (диска с компрометирующим фильмом).
– Нашли нелегала, – повторил охранник. – Да не того. В башке не укладывается: оказывается, в 709-й целых полгода жил посторонний парень! Там была пустая койка, так он на ней спал без подушки, без матраса: пальто подложит да свитер, вот и все постельное белье. И весь этаж об этом знал! – Константин махнул рукой. – Да чего только не нашли! У Дамира в тумбочке пакетик с травишкой отыскали. Хорошая такая травка, понюхаешь – голова кружится. Еще у одного пацана, не скажу у кого, герыча обнаружили и все сопутствующие причиндалы: шприцы, жгуты, ложку закопченную. Да если бы только это... Не, брат! Общага – это такой притон! Если покопаться, столько всего можно нарыть, что волосы торчком встанут!
– Так что, я считаюсь невиновным? – спросил Кирюха.
– Вроде да. Хотели тебя тряхнуть как следует – за то, что холодное оружие в комнате хранишь... Но Иваныч сказал: оставим Шнеемана в покое, с ним и так много возни было. Ты, кстати, прав был. Я теперь с тобой согласен.
– Насчет чего?
– Что этой девки нет в общежитии. Вероятнее всего, она сбежала с деньгами коменданта.
– А может, и не было никогда? Я всегда это говорил.
Константин недоуменно уставился на него:
– Как так? А как же та девка, которая Дамира до инфаркта довела?
– А ты ее видел хоть разок? – саркастически спросил Кирюха.
– Нет... Но знаю, что Дамир говорил про девчонку по имени Юлька. А в общаге никаких Юлек нет!
– Мало ли какая из наших шлюшек могла назваться Юлькой!
– Кирюха, не грузи меня, – отмахнулся Константин. – Не до того мне. Нет крысы в общаге – и ладно. И забить на нее. Лизок, налей Шнееману чайку. Чего он пустой сидит.
Лиза выполнила просьбу охранника с откровенной неохотой, на Кирюху глядела ядовито. Тот, в свою очередь, грустно смотрел по сторонам. Все вокруг было милым и до боли знакомым. На стенах – фотографии: Зина и Лиза катаются на пони, Оля сидит на бордюре фонтана, закинув ногу на ногу, Зина держит на руках маленького братика, Оля с семьей отдыхает на природе, Зина учит английский... Не было лишь тех фоток, где Оля была вместе с Кирюхой. Сам ex-boyfriend отлично их помнил: на одной фотографии он карабкается на дерево, чтобы сорвать для подружки единственную цветущую веточку, на другой они целуются на балконе общаги, на третьей пьют чай вчетвером с Лизой и Зиной. Были и другие фотки – Оля повесила на стену только самые лучшие. А потом сорвала. И скорее всего, уничтожила. Сожгла или разорвала. Не было видно и открыток, которые Кирюха надарил Оле за те месяцы, что они были вместе.
– Я пойду, наверно... – промолвил гость, не притронувшись к стакану с чаем.
– Да нет, сиди, – сказал Константин. – Не помешаешь. Зина скоро придет и еще кто-нибудь. Потусуемся все вместе.
– А Оля?
– Оля вряд ли сегодня вернется. Скорее всего, и ночевать не придет. У нее новый парень, – очень едко произнесла Лиза.
– Рад за нее, – сказал с непроницаемым видом Кирюха и ушел, не прощаясь.
Спустился на первый этаж, купил в магазине бутылочку пива. Поднялся на восьмой этаж, вышел на балкон. Это было любимое место и его самого, и Антона и Насти – правда, на сей раз Кирюха был один, без друзей. Хотелось побыть одному (он уже и сам не помнил, когда последний раз наслаждался одиночеством) и поплавать немного в собственных мыслях.
Дурацкий день... Хотя предыдущие были не лучше. Взять бы и переиграть все заново, с самого первого дня! Допустим, вместо того, чтобы попрощаться с Олей, сказать ей: пойдем куда-нибудь на всю ночь! Она бы согласилась. А Юкки, незаконно проникшая в его пустую комнату, спала бы в одиночестве до утра. Дождалась бы грязного пьяного Вовку, соблазнила его – вот и заступник! Эх, нахлебался бы он с ней проблем! Хотя, так или иначе, эти проблемы перекинулись бы и на Кирюху – ведь Вовке негде было бы ее прятать, кроме как в комнате, и он непременно предложил бы спрятать ее в актовом зале – там, где Кирюха и его друзья наводят порядок. И история повторилась бы – в ухудшенном варианте. Вряд ли Вовка смог бы спасти Дамира – ему и шокер-то взять не у кого.
Сделать бы так, чтобы Юкки вообще никогда не появлялась в его жизни! Почему она проникла именно в его комнату? Потому что внутри никого не было! Вовка ушел на экзамен, оттуда – на пьянку, Кирюха же уехал в свой Морошинск из-за сущей ерунды: сломался новенький электрический чайник. Как и любой студент, Кирюха не мыслил подготовки к экзаменам без кофе и крепкого чая, потому и решил сгонять домой за старым чайником, заодно прихватить какой-нибудь жратвы, а если повезет, то стрельнуть у родителей немножко денег, и вообще, проветриться как следует после экзамена по современному русскому языку. В итоге вернулся в общагу, когда уже стемнело. Пока ехал в электричке, обдумывал отношения с Олей и решил-таки с ней расстаться. А не поехал бы в тот день никуда! Позвал бы в гости Олю, ее соседок, Антона, Настю... Вместо горячего чая налил бы им холодного пивка. Интересно, куда бы подалась Юкки? Может, пролезла бы в постель к коменданту? Он бы ее в свое шоу пристроил...
Маленький камушек стукнул крепко задумавшегося Кирюху по макушке.
– Здорово, симпатяга! – засмеялся кто-то.
Парень запрокинул голову и увидел довольную мордашку Юкки, выглядывавшую из-за края крыши.
– Ты? – удивился он. – Как ты туда попала?
– Залезла. Давай и ты ко мне!
Кирюха посмотрел на нее с большим сомнением: выход на крышу всего один, и он постоянно заперт. А играть в альпиниста Кирюха не собирался.
– Давай-давай, – подбодрила Юкки. – Мой друг тебя пропустит.
– Какой еще друг?
– Да я тут с таким классным дядькой познакомилась!
– Э-эм... Еще с одним?
– Нет-нет, Кирюша, у меня с ним ничего не было! По-моему, у него с этим серьезные проблемы. Впрочем, я не проверяла, – она хихикнула. – Иди к двери на крышу, тебе отопрут.
Кирюха пожал плечами и вышел в коридор. Он поймал себя на том, что чувствует облегчение. А точнее, по-настоящему рад, что Юкки цела.
Оставив позади туалет, кухню, актовый зал и все комнаты, Кирюха постучал в низенькую коричневую дверь.
Та бесшумно отворилась. За дверью стоял Соломоныч:
– Вот и ты, Дениска. Алька Грумова тебя уже заждалась.
Впустив Кирюху, он тщательно запер дверь. Пока поднимались вверх по ступеням узкой лестницы, ключник рассказывал:
– Вышибли Альку из Университета. Так и не сдала историю КПСС. Строго за это бьют, строго. Даже до пересдачи не допустили. Сказали: собирай вещи и уезжай. Нашей стране такие специалисты не нужны. А ведь нельзя ей домой! Не поймут родители. Так я и решил: пусть у меня поживет немного, – он строго посмотрел на Кирюху и прижал палец к губам: – Ни слова никому! Ни гу-гу!
Лестница привела под самую крышу. Здесь был вход в каморку Соломоныча, где было всего два предмета мебели: кресло и большой стол. Столешница была расчерчена, словно школьная тетрадь, множеством темных линий, горизонтальных и вертикальных. В каждой из получившихся клеточек лежал ключ. Бросался в глаза квадратик в восьмом горизонтальном ряду, где находилась пара близнецов: один – потускневший от времени, другой – блестящий, «с нуля». Парень чуть не задохнулся от изумления: этот новенький ключ был тем самым дубликатом, который Кирюха сделал на рынке, а совсем недавно – всего полдня назад! – выкинул в мусоропровод.
На гвоздике, вбитом в стену, висело металлическое кольцо диаметром сантиметров двадцать. Видимо, на это кольцо Соломоныч нанизывает нужные ему ключи, когда ему нужно сходить куда-нибудь, что-нибудь отпереть или запереть. Под столом пряталось несколько стопок старых журналов: «Огонек», «Работница», «Пионер», «Человек и закон», «Ленинец». Кирюха задержался у открытой двери, осматривая каморку. Ему хотелось понять, на чем же спит ключник: в комнатке не было ни кровати, ни раскладушки, ни матраса. Неужели дрыхнет в кресле, скрючившись? Это же мучение!
Наверх можно было вылезти через откидной люк. Плоская крыша, обнесенная по краю высоким бордюром, напоминала верхушку башни средневекового замка. Не хватало разве что бойниц.
Юкки встретила Кирюху заранее подготовленным, но не успевшим еще остыть поцелуем:
– Я так соскучилась!
В люке показалась голова Соломоныча, кое-где седая.
– Последний раз я на эту крышу ребят выпускал году эдак в... – он задумался, – в восемьдесят восьмом! Двадцать третьего февраля. Не положено, конечно, но я разрешил. Как тут не разрешишь, когда над городом воздушный парад! Шутка ли – семьдесят лет советским вооруженным силам! Все общежитие на крышу вылезло полюбоваться, как над городом наши МиГи носятся! Кто-то даже фотографировал. А гул стоял такой, что уши закладывало. Да что я тебе рассказываю, Денис, ты же там был!
– Да-да, верно... – пробормотал Кирюха. – И как я мог забыть?
Голова ключника исчезла. Люк закрылся.
– Отличный дядька, – заметила Юкки.
– Леопольд Соломонович, – уточнил Кирюха. – Для всех – Соломоныч.
– Не знала, что его так зовут. Он не представился. Мы с ним раньше сталкивались по ночам в коридоре: бродит туда-сюда как почетный караул. У него как будто мозг перестал работать в конце восьмидесятых. Помнит только то, что случалось с ним в те времена. Меня принимает за какую-то Альку...
– Знаю. Решил, что тебя выгнали из общаги, и у себя поселил.
– Так и есть, даже матрас обещал мне принести с подушкой. Я теперь здесь живу. Смотри: это все мое! – она с визгом пробежалась по крыше из конца в конец и вернулась к Кирюхе.
Отсюда, с макушки общежития, виден был весь квартал, что размером был с целый город. Лабиринты многоэтажек перемежались с деревянными улочками сельского типа, кое-где вспучивались плотно застроенные холмы. Недалеко от общаги возвышалась призма из непрозрачного стекла – грандиозный торговый центр. Рядом с ним раскинулся гигантским анахронизмом вещевой рынок – скопление ларьков, палаток, лотков, прилавков, мини-маркетов, примерочных кабинок, обнесенное проволочным забором. У самого горизонта в небо втыкался десяток фабричных труб.
Темнело. Кирюха и Юкки валялись, соприкоснувшись лбами, на матрасе, который принес Соломоныч, и шептались.
– ...Давно ты ролевыми играми увлекаешься?
– С десятого класса. По Интернету познакомился с ребятами, они меня вытащили на мою первую ролевуху.
– По Толкиену?
– Кстати, нет. Она называлась «Техноген», проходила на полигоне близ села Варварино. Мир после ядерной катастрофы. Уцелевшие земли, пригодные для жизни, делят между собой два клана: клан анархистов и клан милитаристов. Анархисты – дикая орда грязных панков, милитаристы – маленькая армия со своей униформой и строгой дисциплиной.
– Ты был в клане анархистов, я думаю?
– Верно. Мы были вооружены игрушечными пистолетами и автоматами. Знаешь, как прижигает пластмассовая пулька!
– А если в глаз попадет?
– Не попадет. У нас у всех были очки для подводного плавания.
– И что тебе там понравилось? Бегать, стрелять, прятаться? В детстве не наигрался в войнушку?
– Больше всего мне понравилось другое. Именно на «Техногене» я девственность потерял.
Реакция Юкки была легко предсказуемой:
– Расскажи-расскажи!..
– Как-то ночью меня отправили вместе с четырьмя другими чуваками отбить колодец с чистой водой – все остальные потравлены радиацией. Встретились со взводом милитаристов. Началась роскошная перестрелка. Наши бойцы выбывают по одному, ихние тоже. А убитые бойцы по правилам отправляются в специальный барак, там и сидят до конца игры. В общем, остались только я и один милитарист, остальные утопали в «загробный мир». Мы продолжаем перестреливаться, тут потихоньку дождь начался. Я чувствую, что скоро разойдется, и кричу: «Предлагаю перемирие, пока дождь не закончится!» В ответ мне кричат: «Принимается!» Девичьим голосом. Там рядом какой-то сарай был, мы спрятались.
Дождь как ливанул! Мы сидим, молчим. Она смотрит куда-то в сторону. Потом сигарету зажгла. Только тогда я ее и смог мельком рассмотреть. Девчонка такая крохотная, совсем как ты, камуфляж на ней висит, как мешок. Смешная, обритая под ноль, носик остренький. Меня как будто подтолкнули. Я даже не сказал ничего – просто обнял ее. Она сигарету выплюнула и – давай меня целовать. Огонек потух, и наступила темень.
Дождь кончился где-то под утро. Когда я проснулся, той девчонки не было. Я даже не уверен, была ли она вообще. Может, это у меня воображение разыгралось? Я потом ее искал – так и не нашел. Может, потому, что не разглядел ее как следует. Я даже не помню толком, что конкретно мы делали. Это было словно в бреду. Помню только, как тяжело она дышала. Я очень волновался, спрашивал, не больно ли ей. Она говорила: все хорошо, не останавливайся. Было такое чувство, как будто мы и правда последние на Земле.
– Как ее звали, Кирюш?
– Стоп. Стоп-стоп... – он задумался.
Юкки издала короткий смешок:
– Не помнишь, как звали девушку, которая тебя мужиком сделала?
– Не помню! Реально не помню! А ведь она говорила... – подумал еще немного и неуверенно произнес: – Женя, вроде. Женя...
Юкки посмотрела в лиловое небо, где понемногу проступали звезды:
– Теперь и мы с тобой последние на Земле. Кажется, нас наконец-то оставили в покое. Сюда они не вылезут. Ключ от входа на крышу есть только у одного человека...
– Соломоныча.
– Да. Мы теперь выше их всех. Они просто-напросто не дотянутся до нас.
Как это верно, подумал Кирюха. Он зажмурился и увидел вечно недовольную бородатую рожу коменданта, прыщавое рыльце Вовки со слюной на щетине, красный лик пьяного Константина, очкастое лошадиное мурло Антона, сморщенную от сладкой боли мордочку Насти, втыкающей в кожу окурок, бесстыжую улыбку Оли Ступкиной, брезгливую харьку заморенной голодом Лизы, каменное табло Федора, усыпанное оспинами-щербинками... Кирюха чувствовал, что эти люди ненавистны ему по одной-единственной причине: все они так или иначе вторгались в его жизнь, старались изменить ее, навязать что-то свое. Каждый из них по отдельности, возможно, был совсем не плохим существом, но в сумме они составляли общагу – место, где человеку невозможно надолго остаться в одиночестве, как бы он об этом ни мечтал.
Юкки приподнялась на матрасе, взяла в лапки руку парня, поцеловала ее:
– Ты очень хороший. И очень разный, среди парней такие редко встречаются. Можешь быть нежным, можешь быть жестоким... Мне очень понравилось вчера ночью... Только сегодня такого не надо. Не бей меня, Кирюша: я буду хорошей. Я умею быть нежной. Перевернись на животик!
Кирюха выполнил ее просьбу. Малолетка стащила с парня футболку, уселась на его зад, как на подушку, дотронулась подушечками пальцев до плеч Кирюхи, осторожно провела ими вдоль спины, добравшись до поясницы, затем повторила этот путь ноготками – стараясь не причинить боль, почти неосязаемо. Обеими руками защипнула кожу на тыльной стороне шеи Кирюхи, оттянула, помассировала, отпустила. Потом проделала то же самое, спустившись чуть-чуть пониже. После того как этому действию подвергся каждый квадратный сантиметр Кирюхиной спины, Юкки нажала на нее обеими ладошками и стала быстро водить ими вверх-вниз, словно добывая трением огонь из кожи парня.
– Ты же понимаешь, меня никто не учил массажу, – слегка виновато призналась она. – Все делаю, как умею.
Кончики ее пальцев забегали по поверхности Кирюхиного тела, словно ножки огромных насекомых:
– Прибежали паучки, Кирюша!
Пальцы массажистки-самоучки напряглись, став жесткими, и принялись стукать спину парня – так неумелый пианист лупит по клавишам.
– Паучки убежали, Кирюша, – прибежали слоники!
Она вновь защипнула и оттянула кусок его кожи в области поясницы. Стала быстро перебирать всеми пальцами, будто перекатывала под кожей маленький шарик, пока не поднялась к самому затылку:
– А это морские волны!
Повторив последнюю процедуру раз десять, Юкки продолжила массаж язычком и губами. Когда на поверхности Кирюхиной спины не осталось сухого места, попыталась добраться до его губ.
Парень никак не отреагировал. Он крепко спал, измученный сумасшедшим днем.
Юкки поняла, что последние несколько минут она фактически делала массаж покойнику. Беззвучно рассмеявшись, слезла с Кирюхи, встала на ноги, подошла к краю крыши. Облокотившись на бордюр, девчонка смотрела на ночной город. Она будто стала старше на пять лет: на лице ее не было ни дурашливости, ни ядовитой насмешки, ни капризной гримасы – ни одного из обычных выражений ее мордашки, лишь мечтательность и легкая грусть.
9. Призрак общежития
Вечером следующего дня Вовка и Кирюха отправились прогуляться. (Юкки осталась на крыше, она обещала не покидать это место, если ей купят новые фломастеры, потому что старые выдохлись, а ей страх как хочется порисовать.)
– Как договаривались, Кирюха. С тебя три литра белой!
– Да без проблем.
– И сверх того – пиво!
– За что?
– За вредность.
– Будет пиво.
Купив пиво, спустились в захламленный овраг, отделявший «Титаник» от поселка Треухово. Отыскали остов машины – послевоенной «Победы» – уселись на разогретый солнцем капот.
– Теперь выкладывай, – потребовал Вовка. – Все, как было с самого начала.
Кирюха выложил все. Не стал рассказывать только о любви вчетвером, которая ненароком случилась в актовом зале в первый день штрафных работ. Вовка ловил каждое слово, многое переспрашивал, вытягивал мельчайшие подробности, кое-что записывал в блокнот.
– Тянет на сенсацию, – сказал он наконец. – Еще бы вещественного материала побольше. Фотографии, другие улики. Тогда можно и в какой-нибудь журналец продать. Слыхал про самый новый журнал «Планета скандалов»?
– Нет, Вован. И не думаю, что кто-нибудь раскошелится на такую ерунду. Тут же сенсации никакой нет! Просто занятная история, и больше ничего.
– Э, брат, тут ты ошибаешься. В упор не хочешь видеть очевидное, – Вовка снисходительно улыбнулся. – Потому что ты не журналист. Начнем ab ovo. Почему Юкки, когда попала к нам в общагу, первым делом пролезла именно к нам?
– Говорит, что было открыто. Хотя с ее способностями замки вскрывать...
– Вот именно, Кирюха! Предположим, замок она отперла сама. Вопрос в другом: для чего ей понадобилось подниматься на пятый этаж и забираться в НАШУ комнату? Такое чувство, будто она заранее знала, что в этой комнате ночью будет только один человек.
– Так откуда она могла это знать? – Кирюха внимательно посмотрел на соседа.
– Хороший вопрос, Кирюха. И заметь между прочим, что ей очень повезло с тобой. Другой на твоем месте не стал бы терпеть от нее все, что ты вынес.
– Это уж точно!
– Вот. То есть наша девка сработала наверняка. Она всегда работает наверняка. Ты заметил, что у нее есть дар вовремя смываться?
– Трудно было не заметить!
– Рассмотрим такой случай: вы с Антоном и с Настей идете убираться в актовый зал в самый первый раз. Юкки осталась в нашей комнате, но через некоторое время она появляется в зале, хотя ты ей не сказал, куда уходишь. Как же она тебя нашла? Или та ночь, когда твой друг Костя обыскивал актовый зал – Юкки преспокойно унесла ноги заранее!
«Или рассказала историю про оральный секс через дыру в заборе, как будто знала, что у меня с этим свои неприятные ассоциации», – подумал Кирюха.
– Так что же, она вроде как экстрасенс?
– Возможно, – спокойно сказал Вовка. – Если, конечно, мы имеем дело не с обычной женской интуицией, доведенной до абсолюта, в чем я сомневаюсь. Что же получается в итоге? Есть девочка, которая обладает какими-то сверхчеловеческими способностями...
– Как договаривались, Кирюха. С тебя три литра белой!
– Да без проблем.
– И сверх того – пиво!
– За что?
– За вредность.
– Будет пиво.
Купив пиво, спустились в захламленный овраг, отделявший «Титаник» от поселка Треухово. Отыскали остов машины – послевоенной «Победы» – уселись на разогретый солнцем капот.
– Теперь выкладывай, – потребовал Вовка. – Все, как было с самого начала.
Кирюха выложил все. Не стал рассказывать только о любви вчетвером, которая ненароком случилась в актовом зале в первый день штрафных работ. Вовка ловил каждое слово, многое переспрашивал, вытягивал мельчайшие подробности, кое-что записывал в блокнот.
– Тянет на сенсацию, – сказал он наконец. – Еще бы вещественного материала побольше. Фотографии, другие улики. Тогда можно и в какой-нибудь журналец продать. Слыхал про самый новый журнал «Планета скандалов»?
– Нет, Вован. И не думаю, что кто-нибудь раскошелится на такую ерунду. Тут же сенсации никакой нет! Просто занятная история, и больше ничего.
– Э, брат, тут ты ошибаешься. В упор не хочешь видеть очевидное, – Вовка снисходительно улыбнулся. – Потому что ты не журналист. Начнем ab ovo. Почему Юкки, когда попала к нам в общагу, первым делом пролезла именно к нам?
– Говорит, что было открыто. Хотя с ее способностями замки вскрывать...
– Вот именно, Кирюха! Предположим, замок она отперла сама. Вопрос в другом: для чего ей понадобилось подниматься на пятый этаж и забираться в НАШУ комнату? Такое чувство, будто она заранее знала, что в этой комнате ночью будет только один человек.
– Так откуда она могла это знать? – Кирюха внимательно посмотрел на соседа.
– Хороший вопрос, Кирюха. И заметь между прочим, что ей очень повезло с тобой. Другой на твоем месте не стал бы терпеть от нее все, что ты вынес.
– Это уж точно!
– Вот. То есть наша девка сработала наверняка. Она всегда работает наверняка. Ты заметил, что у нее есть дар вовремя смываться?
– Трудно было не заметить!
– Рассмотрим такой случай: вы с Антоном и с Настей идете убираться в актовый зал в самый первый раз. Юкки осталась в нашей комнате, но через некоторое время она появляется в зале, хотя ты ей не сказал, куда уходишь. Как же она тебя нашла? Или та ночь, когда твой друг Костя обыскивал актовый зал – Юкки преспокойно унесла ноги заранее!
«Или рассказала историю про оральный секс через дыру в заборе, как будто знала, что у меня с этим свои неприятные ассоциации», – подумал Кирюха.
– Так что же, она вроде как экстрасенс?
– Возможно, – спокойно сказал Вовка. – Если, конечно, мы имеем дело не с обычной женской интуицией, доведенной до абсолюта, в чем я сомневаюсь. Что же получается в итоге? Есть девочка, которая обладает какими-то сверхчеловеческими способностями...