Страница:
В виду абсолютистских тенденций древних восточных монархий, можно было усмотреть серьезную угрозу как традиционной израильской личной свободы, так и для их убеждения в том, что истинным царем является Господь. Как яснее будет видно в Псалтири, израильская традиция священного царства (противопоставляемого царству мирскому) не поднимала царя до божественного достоинства, как это часто происходило у соседних народов.
[469]Наоборот, она рассматривала его как представителя Бога, ответственного за поддержание (и воплощения) завета. По крайней мере в идеале, он был не диктатором, а слугой народа.
1-2 Цар. точно отражают как нужду народа в царе, так и опасности, связанные с этим шагом. Использование Богом царства как часть подготовки к пришествию Царя Царей свидетельствует о законности монархии и Израиле. То, что подавляющее большинство израильских царей не выполнили предназначения, которое они получили при помазании на царство, является свидетельством действительных опасностях, связанных с монархией. Единственным истинно удачным государственным устройством для Израиля была не теократия и не монархия, а сочетание обеих — теократия через монархию. Если Израиль был народом Божиим, то лишь Бог должен был всегда оставаться истинным правителем. Однако Он мог осуществлять Свое правление и через земного царя. В этой исключительно напряденной ситуации на престол взошел Саул.
(2) Да здравствует царь! В соответствии с 1 Цар.9-13, восхождение Саула на престол произошло в несколько ступеней. Саул был помазан Самуилом (в ответ на повеление Божие [9.16]) после того как они встретились, когда Саул скал пропавшую ослицу отца. Позже, в Массифе он указывается жребием, который вначале падает на колено Вениаминово, затем на племя Матриево (10.21). Политическая целесообразность выбора представителя колена Вениамина была отмечена. Как было указано самим Саулом, политическая незначительность Вениамина ("Не сын ли я Вениамина, одного из меньших колен Израилевых"; 9.21) уменьшала угрозу для всех остальных колен при выборе царя из племени Вениамина для царствования над всем Израилем. Скромность Саула проявилась также в Массифе, где он спрятался в обозе, когда Самуил пытался представить его (10.20–24). Поразительным является то, что Саул получил значительную часть народной поддержки, несмотря не сопротивление некоторых подстрекателей (ст.25–27).
Нападение Аммонитян подвергло богодухновенные дары Саула испытанию (11.1-15). Хотя и помазанный тайно на царство и общенародно провозглашенный царем, он все еще пахал землю в Гиве, когда узнал о нашествии Аммонитян на Иавис Галаад-ский. Он собрал колена и разбил или отбросил Аммонитский войска. Он, по-видимому все еще рассматривал Самуила как соправителя или равного себе Судью (ср. ст.7) Успех Саула подавил какую бы то ни было оппозицию его правлению, и еще раз, в Галгале Самуил провозглашает его царем. Эти рассказы о приходе к власти Саула не следует рассматривать как отдельные рассказы, [470]но возможно как стадии на пути от судейства к монархии. Действительно, их разнообразие говорит о подлинности. Времена требовали нескольких общенародных провозглашений и проявления богодухновенного дара прежде чем Саул был бы единодушно принят всеми коленами.
Триумфальный прием, оказанный Саулу, похоже, обострил опасения Самуила по поводу потенциальной угрозы, которую несла монархия для жизни и веры Израиля. Возможно его, как и Саула (11.13) возмутило то, что вместо Бога, народ приписывал победу новому царю. Он воспользовался случаем, чтобы защитить честность своего служения, напомнить о могучих деяниях Божиих во время Исхода и теократической конфедерации, а также чтобы предостеречь народ относительно последствий введения царства (12.1-18). Часть речи Самуила можно обобщить как отношение его и его пророческих преемников к царству: "Если будете бояться Господа, и служить Ему, и слушать гласа Его, и не станете противиться повелениям Господа, и будете и вы и царь ваш, который царствует над вами, ходить вслед Господа, Бога вашего, то рука Господа не будет против вас. а если не будете слушать гласа Господа и станете противиться повелениям Господа, то рука Господа будет против вас…" (ст.14–15).
(3) Неужели и Саул во пророках? 1–2 Цар. позволяют бросить взгляд на пророческую деятельность в века, предшествующие золотому веку пророчества — VIII в. В этот ранний период, нравственное и этическое служение пророков, хотя и не отсутствовало полностью, о чем говорят речи Самуила, но было не всегда заметно. Их послания иногда касались религиозного церемониала, как в случае приговора сыновьям Илия за непочтительность к Богу во время жертвоприношений. В других случаях они выступали в качестве прорицателей, имеющих доступ к особым знаниям, часто довольно житейским, как например, местонахождение ослицы Саула (9.6 и далее). За предоставление подобной информации полагалось вознаграждение.
Экстатическое поведение — танцы или пение под музыку, произнесение оракулов в состоянии транса (обратите внимание на поведение Валаама в Числ.24.4) — похоже, было характерно для, по крайней мере, некоторых пророков этого периода. Сомны пророков, имеющих псалтири, тимпаны, свирели и гусли, среди которых пророчествовал Саул, были типичны (10.3 и далее). [471]Не следует пренебрегать их связью с возвышенностями — установленными местами молений. По-видимому Самуил не был одинок в исполнении священнических и пророческих функций.
Для рассмотрения природы пророчества данного периода любопытным представляется ст.9.9: "…ибо тот, кого называют ныне пророком, прежде назывался прозорливцем". Наиболее простым объяснением является то, что в ранние годы в Израиле было два служения — пророков и прозорливцев — которые позднее были объединены под названием «пророки». Различие между двумя терминами проследить нетрудно. 4 Цар. 17.13 подразумевает, что это были различные служения, а пророк Амос называется также и прозорливцем (Ам.7.12). Возможно основной функцией прозорливца было предсказание будущего и предоставление указания на этот счет, а термин «пророк», включая также и провидческий элемент, охватывал более широкое значение. [472]
Военные подвиги Саула (13.1-14.52).Филистимляне оказывали постоянное давление на молодую монархию. Имея монополию на производство железа (13.19–21) и пользуясь, где позволял рельеф местности, преимуществами своих колесниц (ст. 15), им удавалось поддерживать существенное военное превосходство над израильтянами. Во времена Саула колена не имели регулярной армии, а в случае нужды полагались на добровольцев. Когда Саул или его сын Ионафан побеждали филистимский гарнизон (напр, в Гиве; 13.3), за этим обязательно следовали карательные экспедиции (ср. ст. 17–18). В молниеносном нападении, ловкий и храбрый Ионафан и его оруженосец нанесли филистимлянам такие потери, что это разожгло мужество израильтян (14.1-15). Изгнав филистимлян из горного района Ефремова, Саул получил свободу передвижения и передышку от постоянного филистимского давления, что позволило ему вести войну против других соседей, — Моава, Аммона, Едома и Амалика (см. ст.47–48). [473]
Хотя Саул мало сделал для изменения старого политического строя и почти не предпринимал никаких попыток централизации, он чувствовал потребность в обученных военачальниках. Так как в основном, война оставалась делом рук добровольцев из колен Израилевых, Саулу, для его дерзких походов, нужен был отряд, состоящий из умелых воинов, (ст.52).
Роковой выбор Саула. (15.1-35).Как и его приход к власти, падение Саула было постепенным. Отвага и стремительность, которые делали него могучим на войне, в то же время делали его опасно непредсказуемым в общении с его народом, в частности с консервативными религиозными лидерами, такими как Самуил. Его взрывной характер неоднократно причинял ему неприятности как в его отношениях с народом, так и с пророком. Его скорые клятвы, хотя и отвечавшие требованиям момента, вряд ли могли снискать ему любовь народа (11.7; 14.24). Протест Ионафана (ст.29–30), возможно отражал широкие настроения.
Однако вопиющее неповиновение Самуилу, вызвало окончательное отвержение Саула. Приводятся два эпизода. В одном из них, Саул семь дней ждал прибытия Самуила в Галгал, чтобы принести жертву перед битвой, которая бы подготовила Израильтян к дальнейшему сражению с взбешенными Филистимлянами. (13.8 и далее). Нетерпеливый Саул бесцеремонно узурпировал священнические права Самуила и сам принес в жертву животное. Невосприимчивость Саула к ограничениям, накладываемым его саном, навели Самуила на мысль, что первый эксперимент с монархией обречен на неудачу.
Когда царь не выполнил повеление предать мечу всех Амаликитян, их стада и имущество, подозрения Самуила оправдались. Как и Ахан (Ис. Нав.7.1 и далее), Саул не слишком серьезно относился к священной войне. Это был не просто набег с целью пополнения запасов или захвата пленных для рабского труда. Это была месть во имя Божие (1 Цар.1–3). Самуил усмотрел в небрежности, с которой Саул отнесся к Божественному повелению, указание на бунтарский дух. Суровый пророк остался неумолим, несмотря на просьбы Саула (ст.24–31). Урок был преподан совершенно ясно, несмотря на его цену; как для царя, так и простолюдина, повиновение является наилучшей жертвой (ст.22).
Давид и Саул — борьба за власть (16.1-31.13).Поиск нового царя начался. Несмотря на неудачу с Саулом, вопрос о возврате к конфедерации не рассматривался. Факторы, которые требовали введения монархии еще оставались. Требовалось не смена формы правления, а новый царь. По повелению Божиему Самуил отправляется в Вифлеем, чтобы найти его.
Рассказ об избрании Давида (16.6-31) [474]содержит знакомую библейскую парадигму — пренебрежение старшими братьями в пользу младшего — Исмаилом в пользу Исаака, Исавом в пользу Иакова, десятью старшими братьями в пользу Иосифа. Не являясь случайной, эта парадигма показывает поворотные моменты искупительной программы Божией. Он вмешивается в обычную практику времени и культуры и творит новое. Эти выборы основаны не на праве власти и наследства, а на суверенной воле и власти Божией. Следовательно, могучие свершения этих людей не являются их собственной заслугой. Их Источником является Бог.
Давид — придворный фаворит (16.1-20.42).После помазания Давида харизматическая сила ушла от Саула (16.14). Вместо Духа Божия в него вошел злой дух. Указание на то, что этот дух был от Господа, можно рассматривать как часть Божественного осуждения и то, что израильтяне рассматривали всю действительность как находящуюся под властью Бога. Саул стал испытывать приступы острой депрессии, которые исцелялись только музыкой. Это любопытное обстоятельство вызвало пересечение жизненных путей Саула и Давида, (ст. 18–23). Слуга Саула дает хорошее описание разнообразным способностям будущего царя как"…умеющего играть, человека храброго и воинственного, и разумного в речах, и видного собою, и Господь с ним" (ст. 18)
Рассказ об убийстве Голиафа (17.1-18.5) первоначально мог быть отдельным рассказом, введенным в повествование редактором во время составления 1–2 Цар. В нем вновь представляется Давид (ст. 12), хотя он уже хорошо известен из предыдущей главы. Возможно этот рассказ имел хождение отдельно, как описание одного из могущественных свершений Давида, а затем обрел свое место в ткани текста без существенных изменения. [475]
Вызов, брошенный Голиафом израильтянам (ст.4-16) был примером представительской войны — обычая, широко применяемого в древности. Исход битвы решался поединком между представителями сторон. Вероятно такая практика поддерживалась принципом корпоративной личности, согласно которому сила племени или семейства могла быть собрана в одном ее члене.
Победа Давида над Голиафом возвысила его до ответственного поста в армии Саула и снискала ему любовь сына Саула Ионафана (18.1–5). Когда популярность Давида стала превосходить царскую, Саул сделался ревнивым и подозрительным и пытался убить его. (ст.6-11). Хотя Давид все еще имел доступ ко двору, благорасположение к нему Саула тускнело по мере того, как поведение царя становилось все более и более бурным.
Предложение Саулом Давиду своих дочерей Меровы (ст. 17–19) и Мелхолы (ст.20–29) в жены имело две стороны. Очевидно, они бы поддержали притязания Давида на престол. Монархия, особенно в Иудее, имела сильный матриархальный оттенок: всегда следовало считаться с царицей-матерью. Женитьба на царских дочерях сильно возвысила бы Давида. Однако, когда Саул запросил в качестве вена сто краеобрезаний Филистимлян, его стратегия была предательской: он надеялся, что Давид погибнет. [476]Этот план был сорван, когда Давид со своими людьми принесли в два раза больше краеобрезаний, причем Давид остался невредимым.
Неоднократно, Давида от смерти отделял лишь Ионафан (19.1 и далее; 20.1 и далее; 20.30) Они заключили дружественный союз, скрепленный заветным обрядом. Как в свое время Авраам дал животных Авимелеху (Быт.21.27 и далее) в залог свое веры, так Ионафан дал Давиду свою одежду и вооружение. Это был, несомненно, завет равенства, [477]связывающий их как равных, хотя в виду обстоятельств более тяжкий груз выпал на плечи Ионафана. Искренность и серьезность этого союза подчеркивается тем, что он устанавливается, обновляется и подтверждается четыре раза: 18.3; 20.16, 42; 23.18. [478]Клятва Ионафана — "Пусть то сделает Господь с Ионафаном и еще больше сделает" (20.13) [479]— является суровым напоминанием об осуждении тех, кто нарушает такой завет. Принимая во внимание сильные семейные связи Израильтян, такая забота Ионафана о Давиде представляется еще более замечательной.
Давид — преследуемый беглец (21.1-27.12).Даже заступничество Ионафана не могло постоянно защитить Давида. Выбирая между ссылкой и смертью, он совершает побег (21.10). Позднее, к нему присоединились другие члены его колена, несомненно боясь преследований. С этим пестрым отрядом таких же беглецов как и он сам (22.2), Давид часто двигался ночью и прятался днем, чтобы избежать преследований Саула. Филистимские границы, южные земли (Неджеб), Едом, и Моав хранили следы его бандитских налетчиков. Временами он нападал на Филистимлян (23.1 и далее); иногда же боязнь Саула вынуждала его скрываться среди них (в Гефе; 27.1 и далее).
Относительно Саула, Давид придерживался оборонительной, а не наступательной тактики. Он дважды мог легко лишить царя жизни, (24.4 и далее; 26.6 и далее) однако не делал этого. Его отношение к Саулу оставалось почтительным; даже когда он ловко отрезал край одежды Саула, он жалел о нанесенном своему царю оскорблении (24.5–6).
Саул, напротив, не знал покоя в своем преследовании Давида. Несмотря на постоянную угрозу со стороны Филистимлян, Саул настойчиво охотился за Давидом и его бандой, оставляя без внимания свои основные обязанности и нанося этим большой ущерб саране. Неуравновешенное состояние Саула становилось все более явным. Безжалостное убийство Ахимелеха, который оказывал помощь Давиду (21.1 и далее), а также более восьмидесяти священников и их семей показывает всю глубину его сумасшествия. Это насилие но отношению к священнической власти противопоставляется отношению Давида, который с самого начала заручился их поддержкой и прислушивался к их религиозным указаниям. Действительно, сын Ахимелеха, Авиафар, спасшийся от кровавого побоища присоединился к отряду Давида (22.20 и далее).
Готовность Давида испрашивать совета у Господа является свидетельством его внимания к священническому служению. В повествовании это зафиксировано непосредственно после прибытия Авиафара, что указывает на то, что Давид через него определял Божественную волю по поводу своих сражений и путешествий (23.1 и далее). Ефод (священническая одежда, имеющая особый карман), который убегающий священник взял с собой, по-видимому содержал жребий или какой-либо другой предмет для предсказания будущего (см.23.6). В отличие от свободного доступа к воле Господней, который имел Давид, Саул отчаянно, однако безрезультатно пытался узнать ее с помощью снов, Урима (священного жребия?), Жребий мог состоять из плоских дисков, на одной стороны которых было «да», а на другой «нет». Если оба диска показывали одно и то же, вопрос был ясен, если нет, то искали других указаний и пророков (28.6).
Тель-эль-Хусн, где филистимляне выставили (показывали) тела Саула и его сыновей (1 Цар.31.10–12).
Неудивительно, что смерть Самуила упоминается очень кратко (25.1), поскольку уже некоторое время взаимоотношения Давида и Саула заслоняли собой престарелого создателя царей. Более рельефно изображено столкновение Давида со злонравным Навалом и его милостивой женой Авигеей (25.2 и далее). Отказ Навала принять Давида и его людей с почестями, требуемыми обычаями, стоил бы ему жизни если бы не заступничество его жены. Этот эпизод наглядно демонстрирует суровую жизнь скитальца, которую вел в то время Давид. Он брал пищу там, где он мог ее найти, и готов был пролить кровь того, кто ему в ней откажет. Он женился на овдовевшей Авигее, а также на Ахиноаме. То были дни стремительности и дерзания. И Давид был столь же стремителен и дерзок.
Падение Саула (28.1-31.13). Фттсттлскоенашествие с севера столкнулось с уже отчаявшимся Саулом, лишенным Божественных слов поддержки и указания. Он ревностно изгнал всех волшебников и гадателей (28.3), а теперь, объятый паникой, сам же обратился к одной из них (28.8 и далее). Эта сцена, окутанная таинственностью показывает Саула, доведенного до последней черты, просящего совета у того, кого он всю жизнь не слушал. Самуил показан таким же неустрашимым в загробной своей жизни, каким он был во плоти, принося из потустороннего мира лишь более резкую версию того, что он уже объявил в Галгале (15.17 и далее): непослушание Саула будет стоить ему короны.
Если сцена в Аэндоре проникнута таинственностью, то та, что произошла у горы Гелвуе наполнена трагизмом (31.1 и далее). Не давая передышки, филистимляне вынудили Саула и его сыновей к сражению. Первыми пали молодые люди, а раненный Саул умолял своего оруженосца добить его. Когда тот отказался, он бросился на меч. Филистимляне, по своему обыкновению, грабя мертвых, отрезали ему голову и сняли его вооружение как трофей своей победы над тем, кто более десяти лет преследовал их. Филистимляне возрадовались смерти Саула и уязвимости Израиля, не зная, что им предстоит еще иметь дело с Давидом.
______. The Second Book of Samuel.Cambridge Bible Commentary. New York: 1977.
Albright, W.F. "Reconstructing Samuel's Role in History." pp. 42–65 in Archaeliogy, Historical Analogy, and Early Biblical Tradition.
Baton Rouge: 1966.
Campbell, A.F. The Ark Narrative.SBL Dissertation. Missoula: 1975.
Gordon, R.P. "David's Rise and Saul's Demise: Narrative Analogy in 1 Samuel 24–26." Tyndale Bulletin31 (1980): 37–64.
Hertzberg, H.W. / and 11Samuel.Trans. J.S. Bowden. OTL. Philadelphia: 1964.
Hoffner, H.A., Jr., "A Hittite Analogue to the David and Goliath Contest of Champions?" CBQ30 (1968): 220-25.
McCarter, P.K., Jr. 1 Samuel.Anchor Bible. Garden City: 1980.
Miller, P.D., and Roberts, J.J.M. The Hand of the Lord. Baltimore: 1977.
Ou-Testamentiese Werkgemeenskap in Suid-Afrika. Studies im the Boob of Samuel.Pretoria: 1960.
Payne. D.F. Kingdoms of the Lord: A History of the Hebrew Kingdoms from Saul to the Fall of Jerusalem.Grand Rapids: 1981.
Petersen. D.L. The Role of Israel's Prophets.JSOTS 17. Sheffieid: 1981.
Segal. M.H. "The Composition of the Books of Samuel." JQR55 (1964); 318–339; 56 (1965): 52–50, 137–157. (Sees later compilation including stories of the ark, Saul, Samuel, first and second stories of David.)
Tsevat. M. "Studies in the Book of Samuel." HUCA32 (1961); 191–216; 33 (1962): 107–118; 34 (1963): 71–82; 36 (1965): 49–58.
Vannoy, J.R. Cherry Hill. N.J.; 1977. (Study of 1 Sam. 11:14–12:25.)
ГЛАВА 18. ЗОЛОТОЙ ВЕК ИЗРАИЛЯ — ДАВИД И СОЛОМОН (2Цар.1-ЗЦар.)
Царь Иудейский в Хевроне (1.1–4.12)(1) Как пали сильные (1.1-27)! Итак, Давид мог вернуться из ссылки, не опасаясь более преследований Саула. Однако возвращение было омрачено для Давида его страданиями по поводу побоища у горы Гелвуе. Его печаль о Сауле, который, похоже, пользовался у него большим почтением, и особенно об Ионафане, по-видимому, была усилена озабоченностью о дальнейшей судьбе Израиля, который сейчас нуждался в твердом руководстве. Судьба амалики-тянина, который пытался снискать расположение Давида рассказом о смерти царя и претензией на участие в убийстве, показывает всю глубину переживаний Давида.
Другим доказательством является трогательный плач Давида над великой утратой Израиля, которая также была и его личной утратой (ст. 19–27). Используя драматический контраст (в котором рассказывается о прошлой славе героев, чтобы усилить нынешнее унижение) и краткие строки погребального плача, Давид призывает весь Израиль, включая горы Гелвуе, которые были свидетелями трагической сцены, оплакать царя и его сыновей. [480]
(2) Борьба за престол (2.1–4.12). Триумфальное возвращение Давида из своего изгнания в Секелаге привело к тому, что он был провозглашен царем Иудейским в Хевроне (2.1–4). Этот древний город, который хранил богатые воспоминания еще о днях Авраама, был его столицей в течение семи с половиной лет (5.5). Тем временем, с семьей Саула все еще нужно было бороться. По наущению Авенира, коварного начальника войска Саулова, сын последнего Иевосфей (правильнее — Ешбаал) [481]был провозглашен царем над остальными израильскими коленами, включая заиорданские. Ничто не указывает на то, что правительство Иевосфея пользовалось народной поддержкой. То, что его столица была расположена за Иорданом уменьшало его влияние среди колен, которые все более смотрели на Давида как на своего вождя.
После двух лет столкновений между двумя претендентами на престол (2.10; 3.1), Иевосфей разгневал Авенира, обвинив его в близости с наложницей Саула (ст.6-11). Если эта связь действительно имела место, то она указывает, что Авенир сам хотел претендовать на корону. Интимные отношения с одной из наложниц Саула давали бы Авениру право на царство. Разрыв с царем вынудил Авенира искать примирения с Давидом (12–16), который в качестве условия выдвинул возвращение себе Мелхолы, дочери Саула. Политическая подоплека этой просьбы (выполненной Иевосфеем) очевидна: сын от Мелхолы помог бы Давиду заручиться поддержкой сторонников Саула. [482]
Перебежчик Авенир, путешествия из одной земли в другую для переговоров со старейшинами, стал в авангарде кампании Давида за воссоединения нации (ст. 17–19). По-видимому, зависть и жажда мести подтолкнули военачальника Давидова Иоава на убийство своего соперника, который, по крайней мере явно, стал его союзником. Смерть Авенира опечалила Давида (обратите внимание на короткий плач, ст.33–34) и встревожила Иевосфея, который вскоре был убит двумя головорезами, ранее служившими Саулу (4.2 и далее). Это не понравилось Давиду и он приказал убить убийц, которые надеялись снискать его благоволение.
Царь над всем Израилем в Иерусалиме (5.1–8.18).После смерти своего соперника, Давид был провозглашен царем над всем Израилем в Хевроне (5.1–5). Дом Иуды, который в то время включал Симеонитов, Халевитов, Офниелитов, Иерахмеелитов и Кенеитов (1 Цар.27.10; 30.29), воссоединился с северными коленами ("Израилем" [483]). О том, что последние никогда чистосердечно не принимали Иудейских царей, можно судить по их готовности к отделению во времена внука Давида, Ровоама.
Вид столицы Давида в Иерусалиме, к югу от нынешнего Старого Города.
(1) Захват Иерусалима (5.6). Хананейская твердыня — Иерусалим — оставалась вне владений Израиля в течение двух с половиной веков его пребывания в земле. Древний город (ср. 14.18) Иерусалим [484]был идеально расположен, чтобы стать столицей Давида. Находясь между двумя половинами его царства на территории, не принадлежащей какому-либо колену, он был нейтрален и мог служить объединяющим фактором. Подробности осады не приводятся, однако существует предположение, что воины Давида ворвались в город через водяные трубы (5.8). [485]Ненависть Давида к Иевусеям и психологию, которой он воспользовался, чтобы придать боевой дух своим воинам выражены в том, что он называет вражеских воинов хромыми и слепыми, по-видимому вспоминая их насмешки над ним. Такие колкости были обычной тактикой в древних войнах.
1-2 Цар. точно отражают как нужду народа в царе, так и опасности, связанные с этим шагом. Использование Богом царства как часть подготовки к пришествию Царя Царей свидетельствует о законности монархии и Израиле. То, что подавляющее большинство израильских царей не выполнили предназначения, которое они получили при помазании на царство, является свидетельством действительных опасностях, связанных с монархией. Единственным истинно удачным государственным устройством для Израиля была не теократия и не монархия, а сочетание обеих — теократия через монархию. Если Израиль был народом Божиим, то лишь Бог должен был всегда оставаться истинным правителем. Однако Он мог осуществлять Свое правление и через земного царя. В этой исключительно напряденной ситуации на престол взошел Саул.
(2) Да здравствует царь! В соответствии с 1 Цар.9-13, восхождение Саула на престол произошло в несколько ступеней. Саул был помазан Самуилом (в ответ на повеление Божие [9.16]) после того как они встретились, когда Саул скал пропавшую ослицу отца. Позже, в Массифе он указывается жребием, который вначале падает на колено Вениаминово, затем на племя Матриево (10.21). Политическая целесообразность выбора представителя колена Вениамина была отмечена. Как было указано самим Саулом, политическая незначительность Вениамина ("Не сын ли я Вениамина, одного из меньших колен Израилевых"; 9.21) уменьшала угрозу для всех остальных колен при выборе царя из племени Вениамина для царствования над всем Израилем. Скромность Саула проявилась также в Массифе, где он спрятался в обозе, когда Самуил пытался представить его (10.20–24). Поразительным является то, что Саул получил значительную часть народной поддержки, несмотря не сопротивление некоторых подстрекателей (ст.25–27).
Нападение Аммонитян подвергло богодухновенные дары Саула испытанию (11.1-15). Хотя и помазанный тайно на царство и общенародно провозглашенный царем, он все еще пахал землю в Гиве, когда узнал о нашествии Аммонитян на Иавис Галаад-ский. Он собрал колена и разбил или отбросил Аммонитский войска. Он, по-видимому все еще рассматривал Самуила как соправителя или равного себе Судью (ср. ст.7) Успех Саула подавил какую бы то ни было оппозицию его правлению, и еще раз, в Галгале Самуил провозглашает его царем. Эти рассказы о приходе к власти Саула не следует рассматривать как отдельные рассказы, [470]но возможно как стадии на пути от судейства к монархии. Действительно, их разнообразие говорит о подлинности. Времена требовали нескольких общенародных провозглашений и проявления богодухновенного дара прежде чем Саул был бы единодушно принят всеми коленами.
Триумфальный прием, оказанный Саулу, похоже, обострил опасения Самуила по поводу потенциальной угрозы, которую несла монархия для жизни и веры Израиля. Возможно его, как и Саула (11.13) возмутило то, что вместо Бога, народ приписывал победу новому царю. Он воспользовался случаем, чтобы защитить честность своего служения, напомнить о могучих деяниях Божиих во время Исхода и теократической конфедерации, а также чтобы предостеречь народ относительно последствий введения царства (12.1-18). Часть речи Самуила можно обобщить как отношение его и его пророческих преемников к царству: "Если будете бояться Господа, и служить Ему, и слушать гласа Его, и не станете противиться повелениям Господа, и будете и вы и царь ваш, который царствует над вами, ходить вслед Господа, Бога вашего, то рука Господа не будет против вас. а если не будете слушать гласа Господа и станете противиться повелениям Господа, то рука Господа будет против вас…" (ст.14–15).
(3) Неужели и Саул во пророках? 1–2 Цар. позволяют бросить взгляд на пророческую деятельность в века, предшествующие золотому веку пророчества — VIII в. В этот ранний период, нравственное и этическое служение пророков, хотя и не отсутствовало полностью, о чем говорят речи Самуила, но было не всегда заметно. Их послания иногда касались религиозного церемониала, как в случае приговора сыновьям Илия за непочтительность к Богу во время жертвоприношений. В других случаях они выступали в качестве прорицателей, имеющих доступ к особым знаниям, часто довольно житейским, как например, местонахождение ослицы Саула (9.6 и далее). За предоставление подобной информации полагалось вознаграждение.
Экстатическое поведение — танцы или пение под музыку, произнесение оракулов в состоянии транса (обратите внимание на поведение Валаама в Числ.24.4) — похоже, было характерно для, по крайней мере, некоторых пророков этого периода. Сомны пророков, имеющих псалтири, тимпаны, свирели и гусли, среди которых пророчествовал Саул, были типичны (10.3 и далее). [471]Не следует пренебрегать их связью с возвышенностями — установленными местами молений. По-видимому Самуил не был одинок в исполнении священнических и пророческих функций.
Для рассмотрения природы пророчества данного периода любопытным представляется ст.9.9: "…ибо тот, кого называют ныне пророком, прежде назывался прозорливцем". Наиболее простым объяснением является то, что в ранние годы в Израиле было два служения — пророков и прозорливцев — которые позднее были объединены под названием «пророки». Различие между двумя терминами проследить нетрудно. 4 Цар. 17.13 подразумевает, что это были различные служения, а пророк Амос называется также и прозорливцем (Ам.7.12). Возможно основной функцией прозорливца было предсказание будущего и предоставление указания на этот счет, а термин «пророк», включая также и провидческий элемент, охватывал более широкое значение. [472]
Военные подвиги Саула (13.1-14.52).Филистимляне оказывали постоянное давление на молодую монархию. Имея монополию на производство железа (13.19–21) и пользуясь, где позволял рельеф местности, преимуществами своих колесниц (ст. 15), им удавалось поддерживать существенное военное превосходство над израильтянами. Во времена Саула колена не имели регулярной армии, а в случае нужды полагались на добровольцев. Когда Саул или его сын Ионафан побеждали филистимский гарнизон (напр, в Гиве; 13.3), за этим обязательно следовали карательные экспедиции (ср. ст. 17–18). В молниеносном нападении, ловкий и храбрый Ионафан и его оруженосец нанесли филистимлянам такие потери, что это разожгло мужество израильтян (14.1-15). Изгнав филистимлян из горного района Ефремова, Саул получил свободу передвижения и передышку от постоянного филистимского давления, что позволило ему вести войну против других соседей, — Моава, Аммона, Едома и Амалика (см. ст.47–48). [473]
Хотя Саул мало сделал для изменения старого политического строя и почти не предпринимал никаких попыток централизации, он чувствовал потребность в обученных военачальниках. Так как в основном, война оставалась делом рук добровольцев из колен Израилевых, Саулу, для его дерзких походов, нужен был отряд, состоящий из умелых воинов, (ст.52).
Роковой выбор Саула. (15.1-35).Как и его приход к власти, падение Саула было постепенным. Отвага и стремительность, которые делали него могучим на войне, в то же время делали его опасно непредсказуемым в общении с его народом, в частности с консервативными религиозными лидерами, такими как Самуил. Его взрывной характер неоднократно причинял ему неприятности как в его отношениях с народом, так и с пророком. Его скорые клятвы, хотя и отвечавшие требованиям момента, вряд ли могли снискать ему любовь народа (11.7; 14.24). Протест Ионафана (ст.29–30), возможно отражал широкие настроения.
Однако вопиющее неповиновение Самуилу, вызвало окончательное отвержение Саула. Приводятся два эпизода. В одном из них, Саул семь дней ждал прибытия Самуила в Галгал, чтобы принести жертву перед битвой, которая бы подготовила Израильтян к дальнейшему сражению с взбешенными Филистимлянами. (13.8 и далее). Нетерпеливый Саул бесцеремонно узурпировал священнические права Самуила и сам принес в жертву животное. Невосприимчивость Саула к ограничениям, накладываемым его саном, навели Самуила на мысль, что первый эксперимент с монархией обречен на неудачу.
Когда царь не выполнил повеление предать мечу всех Амаликитян, их стада и имущество, подозрения Самуила оправдались. Как и Ахан (Ис. Нав.7.1 и далее), Саул не слишком серьезно относился к священной войне. Это был не просто набег с целью пополнения запасов или захвата пленных для рабского труда. Это была месть во имя Божие (1 Цар.1–3). Самуил усмотрел в небрежности, с которой Саул отнесся к Божественному повелению, указание на бунтарский дух. Суровый пророк остался неумолим, несмотря на просьбы Саула (ст.24–31). Урок был преподан совершенно ясно, несмотря на его цену; как для царя, так и простолюдина, повиновение является наилучшей жертвой (ст.22).
Давид и Саул — борьба за власть (16.1-31.13).Поиск нового царя начался. Несмотря на неудачу с Саулом, вопрос о возврате к конфедерации не рассматривался. Факторы, которые требовали введения монархии еще оставались. Требовалось не смена формы правления, а новый царь. По повелению Божиему Самуил отправляется в Вифлеем, чтобы найти его.
Рассказ об избрании Давида (16.6-31) [474]содержит знакомую библейскую парадигму — пренебрежение старшими братьями в пользу младшего — Исмаилом в пользу Исаака, Исавом в пользу Иакова, десятью старшими братьями в пользу Иосифа. Не являясь случайной, эта парадигма показывает поворотные моменты искупительной программы Божией. Он вмешивается в обычную практику времени и культуры и творит новое. Эти выборы основаны не на праве власти и наследства, а на суверенной воле и власти Божией. Следовательно, могучие свершения этих людей не являются их собственной заслугой. Их Источником является Бог.
Давид — придворный фаворит (16.1-20.42).После помазания Давида харизматическая сила ушла от Саула (16.14). Вместо Духа Божия в него вошел злой дух. Указание на то, что этот дух был от Господа, можно рассматривать как часть Божественного осуждения и то, что израильтяне рассматривали всю действительность как находящуюся под властью Бога. Саул стал испытывать приступы острой депрессии, которые исцелялись только музыкой. Это любопытное обстоятельство вызвало пересечение жизненных путей Саула и Давида, (ст. 18–23). Слуга Саула дает хорошее описание разнообразным способностям будущего царя как"…умеющего играть, человека храброго и воинственного, и разумного в речах, и видного собою, и Господь с ним" (ст. 18)
Рассказ об убийстве Голиафа (17.1-18.5) первоначально мог быть отдельным рассказом, введенным в повествование редактором во время составления 1–2 Цар. В нем вновь представляется Давид (ст. 12), хотя он уже хорошо известен из предыдущей главы. Возможно этот рассказ имел хождение отдельно, как описание одного из могущественных свершений Давида, а затем обрел свое место в ткани текста без существенных изменения. [475]
Вызов, брошенный Голиафом израильтянам (ст.4-16) был примером представительской войны — обычая, широко применяемого в древности. Исход битвы решался поединком между представителями сторон. Вероятно такая практика поддерживалась принципом корпоративной личности, согласно которому сила племени или семейства могла быть собрана в одном ее члене.
Победа Давида над Голиафом возвысила его до ответственного поста в армии Саула и снискала ему любовь сына Саула Ионафана (18.1–5). Когда популярность Давида стала превосходить царскую, Саул сделался ревнивым и подозрительным и пытался убить его. (ст.6-11). Хотя Давид все еще имел доступ ко двору, благорасположение к нему Саула тускнело по мере того, как поведение царя становилось все более и более бурным.
Предложение Саулом Давиду своих дочерей Меровы (ст. 17–19) и Мелхолы (ст.20–29) в жены имело две стороны. Очевидно, они бы поддержали притязания Давида на престол. Монархия, особенно в Иудее, имела сильный матриархальный оттенок: всегда следовало считаться с царицей-матерью. Женитьба на царских дочерях сильно возвысила бы Давида. Однако, когда Саул запросил в качестве вена сто краеобрезаний Филистимлян, его стратегия была предательской: он надеялся, что Давид погибнет. [476]Этот план был сорван, когда Давид со своими людьми принесли в два раза больше краеобрезаний, причем Давид остался невредимым.
Неоднократно, Давида от смерти отделял лишь Ионафан (19.1 и далее; 20.1 и далее; 20.30) Они заключили дружественный союз, скрепленный заветным обрядом. Как в свое время Авраам дал животных Авимелеху (Быт.21.27 и далее) в залог свое веры, так Ионафан дал Давиду свою одежду и вооружение. Это был, несомненно, завет равенства, [477]связывающий их как равных, хотя в виду обстоятельств более тяжкий груз выпал на плечи Ионафана. Искренность и серьезность этого союза подчеркивается тем, что он устанавливается, обновляется и подтверждается четыре раза: 18.3; 20.16, 42; 23.18. [478]Клятва Ионафана — "Пусть то сделает Господь с Ионафаном и еще больше сделает" (20.13) [479]— является суровым напоминанием об осуждении тех, кто нарушает такой завет. Принимая во внимание сильные семейные связи Израильтян, такая забота Ионафана о Давиде представляется еще более замечательной.
Давид — преследуемый беглец (21.1-27.12).Даже заступничество Ионафана не могло постоянно защитить Давида. Выбирая между ссылкой и смертью, он совершает побег (21.10). Позднее, к нему присоединились другие члены его колена, несомненно боясь преследований. С этим пестрым отрядом таких же беглецов как и он сам (22.2), Давид часто двигался ночью и прятался днем, чтобы избежать преследований Саула. Филистимские границы, южные земли (Неджеб), Едом, и Моав хранили следы его бандитских налетчиков. Временами он нападал на Филистимлян (23.1 и далее); иногда же боязнь Саула вынуждала его скрываться среди них (в Гефе; 27.1 и далее).
Относительно Саула, Давид придерживался оборонительной, а не наступательной тактики. Он дважды мог легко лишить царя жизни, (24.4 и далее; 26.6 и далее) однако не делал этого. Его отношение к Саулу оставалось почтительным; даже когда он ловко отрезал край одежды Саула, он жалел о нанесенном своему царю оскорблении (24.5–6).
Саул, напротив, не знал покоя в своем преследовании Давида. Несмотря на постоянную угрозу со стороны Филистимлян, Саул настойчиво охотился за Давидом и его бандой, оставляя без внимания свои основные обязанности и нанося этим большой ущерб саране. Неуравновешенное состояние Саула становилось все более явным. Безжалостное убийство Ахимелеха, который оказывал помощь Давиду (21.1 и далее), а также более восьмидесяти священников и их семей показывает всю глубину его сумасшествия. Это насилие но отношению к священнической власти противопоставляется отношению Давида, который с самого начала заручился их поддержкой и прислушивался к их религиозным указаниям. Действительно, сын Ахимелеха, Авиафар, спасшийся от кровавого побоища присоединился к отряду Давида (22.20 и далее).
Готовность Давида испрашивать совета у Господа является свидетельством его внимания к священническому служению. В повествовании это зафиксировано непосредственно после прибытия Авиафара, что указывает на то, что Давид через него определял Божественную волю по поводу своих сражений и путешествий (23.1 и далее). Ефод (священническая одежда, имеющая особый карман), который убегающий священник взял с собой, по-видимому содержал жребий или какой-либо другой предмет для предсказания будущего (см.23.6). В отличие от свободного доступа к воле Господней, который имел Давид, Саул отчаянно, однако безрезультатно пытался узнать ее с помощью снов, Урима (священного жребия?), Жребий мог состоять из плоских дисков, на одной стороны которых было «да», а на другой «нет». Если оба диска показывали одно и то же, вопрос был ясен, если нет, то искали других указаний и пророков (28.6).
Тель-эль-Хусн, где филистимляне выставили (показывали) тела Саула и его сыновей (1 Цар.31.10–12).
Неудивительно, что смерть Самуила упоминается очень кратко (25.1), поскольку уже некоторое время взаимоотношения Давида и Саула заслоняли собой престарелого создателя царей. Более рельефно изображено столкновение Давида со злонравным Навалом и его милостивой женой Авигеей (25.2 и далее). Отказ Навала принять Давида и его людей с почестями, требуемыми обычаями, стоил бы ему жизни если бы не заступничество его жены. Этот эпизод наглядно демонстрирует суровую жизнь скитальца, которую вел в то время Давид. Он брал пищу там, где он мог ее найти, и готов был пролить кровь того, кто ему в ней откажет. Он женился на овдовевшей Авигее, а также на Ахиноаме. То были дни стремительности и дерзания. И Давид был столь же стремителен и дерзок.
Падение Саула (28.1-31.13). Фттсттлскоенашествие с севера столкнулось с уже отчаявшимся Саулом, лишенным Божественных слов поддержки и указания. Он ревностно изгнал всех волшебников и гадателей (28.3), а теперь, объятый паникой, сам же обратился к одной из них (28.8 и далее). Эта сцена, окутанная таинственностью показывает Саула, доведенного до последней черты, просящего совета у того, кого он всю жизнь не слушал. Самуил показан таким же неустрашимым в загробной своей жизни, каким он был во плоти, принося из потустороннего мира лишь более резкую версию того, что он уже объявил в Галгале (15.17 и далее): непослушание Саула будет стоить ему короны.
Если сцена в Аэндоре проникнута таинственностью, то та, что произошла у горы Гелвуе наполнена трагизмом (31.1 и далее). Не давая передышки, филистимляне вынудили Саула и его сыновей к сражению. Первыми пали молодые люди, а раненный Саул умолял своего оруженосца добить его. Когда тот отказался, он бросился на меч. Филистимляне, по своему обыкновению, грабя мертвых, отрезали ему голову и сняли его вооружение как трофей своей победы над тем, кто более десяти лет преследовал их. Филистимляне возрадовались смерти Саула и уязвимости Израиля, не зная, что им предстоит еще иметь дело с Давидом.
ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕГО ЧТЕНИЯ:
Ackroynd, P.R. The First Book of Samuel.Cambridge Bible Commentary. New York: 1971.______. The Second Book of Samuel.Cambridge Bible Commentary. New York: 1977.
Albright, W.F. "Reconstructing Samuel's Role in History." pp. 42–65 in Archaeliogy, Historical Analogy, and Early Biblical Tradition.
Baton Rouge: 1966.
Campbell, A.F. The Ark Narrative.SBL Dissertation. Missoula: 1975.
Gordon, R.P. "David's Rise and Saul's Demise: Narrative Analogy in 1 Samuel 24–26." Tyndale Bulletin31 (1980): 37–64.
Hertzberg, H.W. / and 11Samuel.Trans. J.S. Bowden. OTL. Philadelphia: 1964.
Hoffner, H.A., Jr., "A Hittite Analogue to the David and Goliath Contest of Champions?" CBQ30 (1968): 220-25.
McCarter, P.K., Jr. 1 Samuel.Anchor Bible. Garden City: 1980.
Miller, P.D., and Roberts, J.J.M. The Hand of the Lord. Baltimore: 1977.
Ou-Testamentiese Werkgemeenskap in Suid-Afrika. Studies im the Boob of Samuel.Pretoria: 1960.
Payne. D.F. Kingdoms of the Lord: A History of the Hebrew Kingdoms from Saul to the Fall of Jerusalem.Grand Rapids: 1981.
Petersen. D.L. The Role of Israel's Prophets.JSOTS 17. Sheffieid: 1981.
Segal. M.H. "The Composition of the Books of Samuel." JQR55 (1964); 318–339; 56 (1965): 52–50, 137–157. (Sees later compilation including stories of the ark, Saul, Samuel, first and second stories of David.)
Tsevat. M. "Studies in the Book of Samuel." HUCA32 (1961); 191–216; 33 (1962): 107–118; 34 (1963): 71–82; 36 (1965): 49–58.
Vannoy, J.R. Cherry Hill. N.J.; 1977. (Study of 1 Sam. 11:14–12:25.)
ГЛАВА 18. ЗОЛОТОЙ ВЕК ИЗРАИЛЯ — ДАВИД И СОЛОМОН (2Цар.1-ЗЦар.)
ВВЕДЕНИЕ
В течение восьмидесяти лет, описанных в этой части, произошла полная трансформация политической и экономической жизни Израиля. Давид и его сын сумели слить Иудею и Израиль в военный организм, способный доминировать над соседями и в коммерческое предприятие, приносящее беспрецедентное богатство и славу. Слабосвязанные колена были соединены сильной монархией, которая оставалась образцом в течение почти четырех веков. Это был действительно золотой век Израиля.СИЛЬНОЕ ЦАРСТВОВАНИЕ ДАВИДА (2 ЦАР.1.1–8.18)
Эти главы продолжают рассказ о приходе к власти Давида, начатый в 1 Цар.16. Смерть Саула оставила Израиль без вождя, открытый филистимскому господству. Однако уверенными, размеренными шагами Давид двигался к престолу не только Иудеи, но и всего Израиля, более чем заполняя образовавшуюся пустоту. Если навязчивая идея Саула об уничтожении Давида оставила его уязвимым перед вторжениями филистимлян, то стремление Давида защитить и расширить границы Израиля привело к тому, что он подчинил филистимлян и распространил свою власть на всех непосредственных соседей Израиля.Царь Иудейский в Хевроне (1.1–4.12)(1) Как пали сильные (1.1-27)! Итак, Давид мог вернуться из ссылки, не опасаясь более преследований Саула. Однако возвращение было омрачено для Давида его страданиями по поводу побоища у горы Гелвуе. Его печаль о Сауле, который, похоже, пользовался у него большим почтением, и особенно об Ионафане, по-видимому, была усилена озабоченностью о дальнейшей судьбе Израиля, который сейчас нуждался в твердом руководстве. Судьба амалики-тянина, который пытался снискать расположение Давида рассказом о смерти царя и претензией на участие в убийстве, показывает всю глубину переживаний Давида.
Другим доказательством является трогательный плач Давида над великой утратой Израиля, которая также была и его личной утратой (ст. 19–27). Используя драматический контраст (в котором рассказывается о прошлой славе героев, чтобы усилить нынешнее унижение) и краткие строки погребального плача, Давид призывает весь Израиль, включая горы Гелвуе, которые были свидетелями трагической сцены, оплакать царя и его сыновей. [480]
(2) Борьба за престол (2.1–4.12). Триумфальное возвращение Давида из своего изгнания в Секелаге привело к тому, что он был провозглашен царем Иудейским в Хевроне (2.1–4). Этот древний город, который хранил богатые воспоминания еще о днях Авраама, был его столицей в течение семи с половиной лет (5.5). Тем временем, с семьей Саула все еще нужно было бороться. По наущению Авенира, коварного начальника войска Саулова, сын последнего Иевосфей (правильнее — Ешбаал) [481]был провозглашен царем над остальными израильскими коленами, включая заиорданские. Ничто не указывает на то, что правительство Иевосфея пользовалось народной поддержкой. То, что его столица была расположена за Иорданом уменьшало его влияние среди колен, которые все более смотрели на Давида как на своего вождя.
После двух лет столкновений между двумя претендентами на престол (2.10; 3.1), Иевосфей разгневал Авенира, обвинив его в близости с наложницей Саула (ст.6-11). Если эта связь действительно имела место, то она указывает, что Авенир сам хотел претендовать на корону. Интимные отношения с одной из наложниц Саула давали бы Авениру право на царство. Разрыв с царем вынудил Авенира искать примирения с Давидом (12–16), который в качестве условия выдвинул возвращение себе Мелхолы, дочери Саула. Политическая подоплека этой просьбы (выполненной Иевосфеем) очевидна: сын от Мелхолы помог бы Давиду заручиться поддержкой сторонников Саула. [482]
Перебежчик Авенир, путешествия из одной земли в другую для переговоров со старейшинами, стал в авангарде кампании Давида за воссоединения нации (ст. 17–19). По-видимому, зависть и жажда мести подтолкнули военачальника Давидова Иоава на убийство своего соперника, который, по крайней мере явно, стал его союзником. Смерть Авенира опечалила Давида (обратите внимание на короткий плач, ст.33–34) и встревожила Иевосфея, который вскоре был убит двумя головорезами, ранее служившими Саулу (4.2 и далее). Это не понравилось Давиду и он приказал убить убийц, которые надеялись снискать его благоволение.
Царь над всем Израилем в Иерусалиме (5.1–8.18).После смерти своего соперника, Давид был провозглашен царем над всем Израилем в Хевроне (5.1–5). Дом Иуды, который в то время включал Симеонитов, Халевитов, Офниелитов, Иерахмеелитов и Кенеитов (1 Цар.27.10; 30.29), воссоединился с северными коленами ("Израилем" [483]). О том, что последние никогда чистосердечно не принимали Иудейских царей, можно судить по их готовности к отделению во времена внука Давида, Ровоама.
Вид столицы Давида в Иерусалиме, к югу от нынешнего Старого Города.
(1) Захват Иерусалима (5.6). Хананейская твердыня — Иерусалим — оставалась вне владений Израиля в течение двух с половиной веков его пребывания в земле. Древний город (ср. 14.18) Иерусалим [484]был идеально расположен, чтобы стать столицей Давида. Находясь между двумя половинами его царства на территории, не принадлежащей какому-либо колену, он был нейтрален и мог служить объединяющим фактором. Подробности осады не приводятся, однако существует предположение, что воины Давида ворвались в город через водяные трубы (5.8). [485]Ненависть Давида к Иевусеям и психологию, которой он воспользовался, чтобы придать боевой дух своим воинам выражены в том, что он называет вражеских воинов хромыми и слепыми, по-видимому вспоминая их насмешки над ним. Такие колкости были обычной тактикой в древних войнах.