Ладлэм Роберт. На повестке дня — Икар

   — Я поражен. Не скрою, я обескуражен... Вот уж не думал, что Эндрю Ванвландерен способен действовать обособленно, не ставя в известность свою жену!
   — А вам бы хотелось, чтобы она ему «пулю в лоб» и чтобы его «закопали» где-то в Мексике?
   — У нее, уверен, рука не дрогнула бы. Знаете, а он был неумный человек.
   — Позвольте с вами не согласиться. Он провел свою партию блестяще. Все, что он предпринял, больнее всего ударило по Эвану. Палестинские террористы обработали денежки вашего Эндрю с лихвой, до последнего цента. Между прочим, с вашей подачи, мистер Милош.
   — Я возражаю против этой формулировки.
   — Хорошо, я скажу иначе. С того момента, как вы заявились в Госдеп к Фрэнку Свонну, все и попалилось.
   — Но я и подумать не мог, во что это выльется!
   — Вы, мистер Милош, предприняли неверный ход.
   — Согласен, но не во всем.
   — Давайте обсудим все с самого начала, давайте вернемся назад.
   — Нет нужды возвращаться назад, поскольку по существу дела я вам ничего не сказал.
   — Но нам известно гораздо больше, чем вы думаете. Сейчас мы просто распутываем клубок, как любит повторять мой шеф. С трудом поддающийся обработке конгрессмен не без вашей помощи выталкивается на политическую орбиту, где на него сваливаются, как снег на голову, должности и посты, о которых другие члены конгресса и не мечтают. В один далеко не прекрасный день самым таинственным образом исчезает на пару суток председатель комитета, занимающегося проверкой расходования бюджетных средств, и вот тут на всеобщее обозрение выставляется, опять же не без вашей помощи, никому до этого не известный конгрессмен, что, к величайшему сожалению, завершается преданием огласке его тайной миссии в Омане и, как следствие, широко разрекламированной церемонией вручения президентом конгрессмену высочайшей награды Соединенных Штатов. Короче говоря, у вас повестка дня продумана в деталях и, я бы сказала, является, по существу, долговременной... Не так ли?
   — На мой взгляд, все было продумано и организовано наилучшим образом.
   — Остается пожелать, чтобы вы продумали более тщательно его участие в предвыборной гонке. Вы ведь желаете видеть его вице-президентом?
   — Вам и это известно?
   — Разумеется. Тем более, что выборы президента и вице-президента не происходят спонтанно, а являются частью продуманной государственной политики.
   — Ну если только продуманной... — усмехнулся Варак.
   — Мистер Милош, откуда вы родом?
   — Мисс Рашад, должен сказать, что, глядя на вас, у меня сердце кровью обливается. Пожалуйста, перестаньте терзать телятину левой рукой. Я никуда не убегу, ей-богу!
   — Но я же совсем не знаю вас! Вдруг вы что-то против меня задумали? В лифте, к примеру, набросились, как лев, на беззащитную жертву.
   — А вы, мисс Рашад, знаете, что львы не охотятся? Добычу добывают львицы. А вот человек еще более циничен, он посылает в бой своих детенышей. Сколько погибнет — никого не интересует. Важен результат.
   — Мистер Милош, скажите, вы военный человек? — спросила Калейла, глядя на Варака в упор.
   — А какое это имеет значение?
   — Вот вы сказали «важен результат». Какой результат, во время каких действий? Например, выражение «выигрыш войны» для военного человека вовсе не означает победу на полях сражений. Обратите внимание, Израиль формально выиграл у арабов все сражения после мая 1948 года, но ни разу не выиграл ни одной войны. Ливанскую кампанию просто проиграл... Для военных победа заключена в достижении стратегических целей, поставленных еще до начала войны. А успех на поле боя, мистер Милош, одно из возможных слагаемых победы, но не более... А что касается «человеческих детенышей», цинизм исламского джихада — тому подтверждение.
   — Ого! Снимаю перед вами шляпу, мисс Рашад.
   — Благодарю. А вам советую включить в вашу повестку дня более тщательную проработку стратегических целей. Варак улыбнулся:
   — Вы задали вопрос, откуда я родом. В августе шестьдесят восьмого мою родину бросили под танки, и я поклялся тогда отдать свою жизнь за подлинную демократию на земле, без насилия и бряцания оружием.
   Калейла вытащила из-под стола правую руку, левой рукой положила пистолет в сумочку и откинулась на спинку стула.
   — Думаю, пора научиться обходиться без ножей и вилок, — сказала она и стала массировать кисть правой руки.
   — А я хотел было предложить вам заказать итальянскую закуску «Ассорти», которую обычно берут руками, но не отважился. Подумал, вдруг вы решите, что я мужлан хамовитый.
   — Это у вас юмор такой?
   — Жалкая попытка, мисс Рашад. Мне сейчас не до юмора. Сижу и все время думаю о том, чтобы ничего не случилось с госсекретарем, чтобы он благополучно долетел до Кипра.
   — Успокойтесь! Вы успели предупредить службу безопасности, а это главное. Меры уже приняты.
   — Только и остается надеяться на их расторопность.
   — Мистер Милош, давайте продолжим разговор о конгрессмене Кендрике. Почему вы остановили именно на нем свой выбор? Каким образом вам удалось скачать информацию, с компьютера, если доподлинно известно, что источники информации имеют абсолютно надежную защиту? Но если кто-то вам эту информацию предоставил, хотела бы я, чтобы этот «кто-то» когда-нибудь почувствовал и понял, что поступить так, как он поступил, все равно что оставить безоружного человека одного, без всякой поддержки и помощи, глухой ночью на темной улице в каком-нибудь вражеском городе.
   — Не скрою, мне была оказана кое-какая помощь, потому что одновременно было оказано и доверие, когда выяснилось, откуда я родом, как вы изволили выразиться.
   — Но почему выбор пал на Кендрика?
   — Мисс Рашад, я буду краток, да и вы, пожалуйста, не вдавайтесь в рассуждения и в подробности.
   — Ничего себе! Ну хорошо, поехали...
   — Назрела необходимость внести изменения в состав администрации, которая не сегодня-завтра будет переизбрана, вот в чем дело.
   — Кто бы спорил! Но ведь это не вам решать, а избирателям.
   — Не вдаваясь в подробности, могу лишь сказать, что на электорат я не возлагаю никаких надежд. Да вы и сами кое в чем убедились!
   Калейла кинула на Милоша внимательный взгляд.
   — Сан-Диего, Ванвландерен и Гринелл? — сказала она.
   — Сан-Диего, Ванвландерен и Гринелл, — повторил Варак. — Деньги переправлялись через Цюрих в Бейрут, а затем в долину Бекаа с целью организовать ликвидацию основного политического соперника.
   — Конгрессмена Кендрика... — сказала Калейла.
   — Именно! — кивнул Милош Варак. — Далее предпринимается попытка сорвать участие госсекретаря в работе Кипрской конференции по разоружению, поскольку он постоянно выступает за сокращение производства ядерного и космического оружия.
   — Сан-Диего, — сказала Калейла и отодвинула тарелку с едой. — Орсон Боллингер?
   — Загадочный человек, — ответил Варак. — Что он думает, что знает, чего не знает — не имеет значения! Он как бы пункт сбора, скорее даже своеобразная воронка, через которую в администрацию попадают все те, под чью дудку он пляшет.
   — Но почему все-таки выбор пал на Эвана Кендрика?
   — Потому что против него Орсон Боллингер не устоит.
   — Но Кендрик никогда не выставит свою кандидатуру, он просто пошлет всех к черту. Вы его не знаете, а я знаю.
   — Мисс Рашад, человек с сильным характером должен прежде всего делать то, что не хочется. А если этот человек к тому же уяснит для себя, почему этим следует заняться безотлагательно, тогда его даже не придется уговаривать.
   — Считаете, этого достаточно?
   — Конечно, я с мистером Кендриком не знаком, но изучил его досконально. Он человек необыкновенный, хотя свои возможности оценивает весьма скромно. Заработав на Ближнем и Среднем Востоке огромные деньги, он, образно говоря, без сожаления распрощался с миллионами, когда ему нанесли моральную травму и он потерял душевное равновесие. Но не раздумывая ввязался в политическую борьбу, едва только судьба свела его с подонком, — вы меня именно таким словечком сегодня аттестовали! Надумал скинуть хапугу с выборной должности и добился своего. А вы говорите, что не согласится! Наконец, его поступок во время кризиса с заложниками в Маскате. Кто, скажите мне, способен отправиться в пекло, в преисподнюю, понимая, что, возможно, живым оттуда не выберется? По-моему, вы воспринимаете Кендрика несколько упрощенно, хотя у него по непонятным мне пока причинам занижена самооценка.
   — Самое удивительное, — улыбнулась Калейла, — я ему об этом говорила.
   — Вы, должно быть, убеждали его продолжать политическую карьеру?
   — Нет, тут дело совсем в другом. Знаете, почему он тогда в Оман отправился?
   — Почему?
   — Он был убежден, что событиями в Маскате, вернее, террористами, захватившими заложников, руководит отъявленный негодяй, на чьей совести оставалось убийство семидесяти восьми человек — его партнеров вместе с женами и детьми. Надеюсь, вы слышали об этом?
   — Да, конечно. Чудовищный теракт...
   — И представьте себе, Кендрик оказался прав. Так называемый Махди, убийца и растлитель душ юных мусульман, был схвачен и казнен в соответствии с арабским законодательством.
   — Я не улавливаю связи между эпизодом, о котором вы только что рассказали, и заниженной самооценкой Кендрика.
   — Все зависит от обстоятельств. Понимаете? Если ему станет известно, что на него ставят, как на скаковую лошадь, он немедленно сойдет с дорожки. Но если он поймет, что без него никак не обойтись, только тогда он ввяжется в борьбу.
   Калейла замолчала. Подвинув к себе тарелку, она подцепила вилкой кусок остывшей телятины, бросила внимательный взгляд на Варака и отложила вилку в сторону.
   — Если я вас правильно поняла, вы предлагаете мне уговорить его ввязаться в политическую борьбу. Да или нет?
   — Нет, конечно! — Варак вздохнул. — Нельзя заставить человека добиваться выборной должности, если она ему не по душе. Я согласен, обстоятельства порой создают личность, но мы не в силах создать личность, то есть одного нашего желания явно недостаточно. Мисс Рашад, думаю, вы отдаете себе отчет в том, что об этом нашем с вами разговоре он не должен знать. Разумеется, и о том, что некий мистер Милош проявляет внимание к его персоне.
   — Хорошо. Все, что мы с вами тут обсуждали, останется между нами, но скажите, вам не приходит на ум, сколько времени у нас ушло на то, чтобы вычислить вас?
   — А вам? Вам не приходит на ум, сколько времени мы потратили на то, чтобы найти Эвана Кендрика?
   — Это меня как раз меньше всего волнует! Эван давно уже понял, что его кто-то использует в своих целях. В самом деле, друзей убили, человек, который целых пятнадцать лет ему вместо отца, можно сказать, при смерти, все планы — коту под хвост!
   — К сожалению, я не в силах изменить то, что произошло, я могу лишь сожалеть о своих ошибочных суждениях, горевать, если угодно... Но я прошу вас подумать вот о чем. Если бы мы сообща сумели создать политическую силу, это было бы достижением на уровне самых выдающихся открытий века. Без этой силы, иными словами, сильной личности, абсолютно порядочные люди, представляющие собой костяк любой партийной верхушки, останутся всего лишь простым количеством, но никак не качеством. Я понятно излагаю свою мысль?
   — Понятно. — Калейла кивнула.
   — Вы находились в Каире, когда Эван Кендрик выступал по телевидению...
   — Да, в Каире, — прервала его Калейла, — но у нас работает Американский канал, разумеется, в записи. Я видела его выступление, да и здесь неоднократно, благодаря вашей... повестке дня. Он прекрасно смотрится, отлично держится, хорошо говорит.
   — Мисс Рашад, он вообще уникальный человек. Он всегда говорит то, что думает, и поэтому страна не в силах оторваться от экрана.
   — Ваша заслуга, да?
   — Ну зачем вы так? Он — уникум. Я рассмотрел свыше четырехсот кандидатур, используя для анализа характеристик самые современные компьютеры, и только один человек подошел к искомой величине по всем параметрам. Этим человеком оказался, естественно, Эван Кендрик.
   — Вы от него ничего не хотите получить взамен?
   — Ах, мисс Рашад! А еще говорите, будто хорошо его знаете. Захоти мы что-либо получить от него, как по-вашему, что он сделает?
   — Передаст ваши дела на рассмотрение какого-нибудь антикоррупционного комитета и не успокоится, пока вы все не окажетесь за решеткой.
   — Совершенно верно.
   Калейла откинулась на спинку стула и едва слышно произнесла:
   — Мистер Милош, я бы с удовольствием выпила бокал вина. Такая тяжелая голова, а мне надо кое о чем подумать. Варак сделал знак официанту. Тот моментально подошел.
   — Два бокала охлажденного шабли, пожалуйста.
   — Урожая определенного года?
   — На ваше усмотрение.
   Когда официант ушел, Варак сказал:
   — Мисс Рашад, представляете, среди множества моих недостатков — отсутствие знаний о винах, исключая те, что у меня на родине.
   — Уж будто бы! Скорее всего, вы — дипломированный соммелье.
   — О Господи! Что это такое?
   — Это — старший официант, ведающий винами.
   — Вот уж что не дано, то не дано! Не умею я разбираться во всех тонкостях вин марочных, ординарных...
   — Скажите, а друзья у вас есть?
   — Конечно, есть. Они считают, что я переводчик, иными словами, свободный художник.
   — Когда-то и я так начинала, — произнесла задумчиво Калейла.
   Принесли вино. Калейла отпила глоток.
   — Ну как? — спросил Варак.
   — Дивный букет, — ответила она. — Вы ведь, кажется, не знаете, что случилось несколько часов назад в Меса-Верде?
   — Не знаю. — Варак подался вперед.
   — Террористы...
   — Опять?
   — Да.
   — А Кендрик? Где был в это время Кендрик? Что с ним?
   — Он жив, но погибли медсестры, ранен Вайнграсс...
   — А террористы?
   — Их всего было девять. Восемь убиты, самый молодой Ранен.
   — Мисс Рашад, разве нельзя в стране навести порядок? — Можно, даже нужно.
   — Так вот знайте, только что на законных основаниях создан комитет в поддержку конгрессмена Кендрика. Пусть члены комитета работают, никто им чинить препятствия не будет, а Эван Кендрик, думаю, сделает выбор. А что касается всяких там Ванвландеренов, Гринеллов и прочих, на их место всегда придут такие же другие, если в правительстве не появится сильная личность, обладающая силой убеждения и искренностью. Вы согласны?
   Калейла заглянула Милошу в глаза и кивнула.

Глава 36

   Кендрик шагал по Семнадцатой улице. Падал снег. Он велел таксисту высадить его в паре кварталов от своего отеля «Браун-Палас». Хотелось пройтись, побыть на свежем воздухе.
   Врачи Центральной клинической больницы Денвера, латающие раны Мэнни, успокаивали его. Говорили, что раны хоть и рваные, но не опасные. Осколки стекла и металла уже удалили. Потеря крови для пожилого человека, конечно, существенная, но не критическая.
   Возникло замешательство, когда Кендрик, решив проконсультироваться с главным врачом, сказал, что Эммануил Вайнграсс обеспокоен своим самочувствием, мол, не рак ли вновь дает о себе знать.
   В течение двадцати минут все анализы Мэнни были посланы из Вашингтона по электронной почте, а ведущий онколог добавил от себя для сведения денверского хирурга, что это он оперировал знаменитого архитектора.
   Затем в течение двух часов из четырех, которые Кендрик провел в больнице, среди медперсонала наблюдалось заметное оживление. Взад-вперед сновали лаборантки, врачи — у Мэнни брали ткани на биопсию. Часом позже главный патолог, худощавый мужчина с пронзительным взглядом, подошел к Кендрику, ожидавшему заключения в приемной главного врача. Состоялся разговор, усугубивший тревогу. «Конгрессмен, скажите, в какие страны выезжал мистер Вайнграсс в течение последней пары лет?» — «Какое-то время он проживал во Франции, год назад выезжал в Юго-Восточную Азию». — «Я не силен в географии. Юго-Восточная Азия — это где?» — «Это Оман и Бахрейн». — «Стало быть, он был там вместе с вами». — «Он был со мной. Хотя Эммануил Вайнграсс — один из тех, кому я не имею права вынести благодарность публично. Понимаете?» — «Понимаю». — «Почему вас интересует география?» — «Потому что его недомогание, точнее, тяжелейшее заболевание вызвано вирусом, который распространен в Центральной Африке». — «Этого не может быть!» — «Возможно, я ошибаюсь. Наша аппаратура, к слову сказать, числится среди лучших на Западе, но, возможно, в Атланте еще лучше. Мы собираемся отослать результаты биопсии, анализы крови и прочие медицинские премудрости туда, в Центр диагностики болезней». — «Доктор, отправляйте прямо сейчас. В аэропорту Стейплтон на всякий случай самолет, как говорится, под парами... Передайте в Атланту, чтобы к исследованию анализов приступили немедленно. Я оплачу сверхурочную работу». — «Сделаю все, что в моих силах». — «Если нужно, могу организовать звонок из Белого дома». — «Не думаю, что в этом есть необходимость...»
   Пожелав спокойной ночи Мэнни, загруженному медицинскими препаратами, Кендрик спускался по лестнице, когда вспомнил доктора Лайонса из Меса-Верде. Черт! Как же он упустил из виду этого лекаря? Какой-то Лайонс... без адреса, без номера телефона, но зато с письменным уведомлением на правительственном бланке, мол, такой-сякой имеет право лечить конгрессмена Кендрика и его персонал. Что за чушь? Ладно, разберемся!
   — Где ты, черт возьми, была? — обрушился на Калейлу Митчелл Пейтон.
   — Ужинала, — спокойно ответила она.
   — А знаешь ли ты, что наш великолепный блондин-европеец в твоем отеле?
   — Знаю. Я как раз с ним ужинала.
   — Ну, знаешь ли... Не время меня разыгрывать!
   — Он у меня. Хочешь с ним пообщаться?
   — Адриенна Калейла Рашад, выношу вам благодарность, но прежде скажи этому сукиному сыну, что мистер Б хотел бы поговорить с мистером А.
   — Мистер Б, так это, оказывается, вы...
   — Прекрати, Рашад! — оборвал ее Пейтон. • Калейла обернулась к Вараку.
   — Мистер Б хотел бы поговорить с мистером А. Вы как? — сказала она в трубку.
   — Охотно, — ответил Варак. Калейла протянула трубку.
   — Приветствую вас, мистер Б! Никаких изменений, вы понимаете, о чем я. Личности не установлены.
   — Как вас называет моя племянница, она же леди, с которой вы ужинали?
   — Милош. Мистер Милош.
   — Милош... Это, кажется, славянское...
   — Американское, сэр!
   — Прошу прощения, забыл. Вы уже объясняли...
   — Госсекретарь долетел благополучно?
   — Да.
   — Как говорится, камень с души...
   — Стотонный...
   — Не понял.
   — Камень стотонный, говорю...
   — Ну да, конечно!
   — К сожалению, нам пока не удалось напасть на след Гринелла. Из отеля он ушел, в своей резиденции не появился.
   — Он ушел вместе с миссис Ванвландерен.
   — Да, мы знаем. По словам портье, с ними были еще люди.
   — Это охрана Гринелла. Я упоминал, что он не один.
   — Да, вы предупреждали. Мы что, работаем вместе?
   — Да.
   — У вас есть какая-либо информация?
   — Есть. Я передам кое-что вашей племяннице. Только подкорректирую сначала, — сказал Варак, а про себя подумал, что Эрик Сандстрем останется на пленках анонимом, потому как мертвецы не нуждаются в опознании. — Короче, эта информация вам пригодится.
   — Примем с благодарностью.
   — Однако она кое-чего стоит, мистер Б.
   — А я, мистер А, неплатежеспособный клиент.
   — Уж будто бы!
   — Что означает это ваше «будто бы»?
   — Давайте перенесем этот разговор на завтра. Утром я увижусь с мисс Рашад, и, надеюсь, она сообщит о вашем решении.
   — А если нет?
   — Тогда, мистер Б, я бы посоветовал вам взвесить все «за» и «против».
   — Передайте-ка трубочку моей племяннице!
   — Мистер Б хочет с вами поговорить, — сказал Варак, оборачиваясь к Калейле.
   — Слушаю, — сказала она, прикрывая трубку ладонью.
   — Отвечай «да» или «нет». Если сложно ответить, молчи секунду или две. Поняла?
   — Да.
   — Ты в безопасности?
   — Да.
   — Его информация поможет нам?
   — Непременно.
   — Не зарывайся, племянница! Отвечай либо «да», либо «нет». Думаешь, он останется в отеле?
   — Нет.
   — Он объяснил тебе, каким образом у него в руках оказался файл по Оману?
   — Нет.
   — Соглашаться нам с его требованиями?
   — Все кругом только и делают, что нарушают всякие договоренности.
   — Понял, — протянул директор спецотдела. — Калейла Рашад, а дисциплинка-то у вас хромает! В чем, собственно, дело?
   — Поговорим позднее, — сказала Калейла и положила трубку. — Мой шеф огорчен, — добавила она, глядя на Варака в упор.
   — Кто же это его огорчил? Вы или я? Между прочим, мне не составит труда озвучить его вопросы.
   — Его огорчили мы оба, а что касается вашей догадливости в отношении его вопросов, советую не напрягаться по пустякам, когда есть кое-что поважнее. Например, вы сказали моему дядюшке, что Гринелл спустился в фойе отеля вместе с миссис Ванвландерен и что другие лица — его охрана.
   — Да, и что?
   — А мне вы сказали, что в номере у Ардис было двое мужчин, а охрана находилась снаружи.
   — И что?
   — Так вот ответьте, кто второй мужчина и почему вы покрываете его?
   — Минуточку, мисс Рашад! Я вам говорил, что они предатели?
   — Допустим...
   — В таком случае я вас не понимаю. Когда получите пленки, если ваш шеф, конечно, одобрит их приобретение, во всем разберетесь.
   — Нет, вы, пожалуйста, назовите прямо сейчас его имя и фамилию!
   — И не подумаю! Потому что этот человек — мразь. И я найду его. Только я один имею право с ним расквитаться, а вам я бы посоветовал поработать с Кендриком. Думаю, конгрессмен в состоянии навести порядок в своей стране. Отбросам общества в Штатах не место. А сейчас разрешите откланяться. Я спешу. Спокойной ночи, — сказал Варак, направляясь к двери.
   — Секундочку, мистер Милош! — окликнула его Калейла. — Мой дядюшка хочет знать, каким образом к вам попал файл по Оману. Уверена, он доберется до истины, чего бы это ни стоило.
   — Ради Бога! Успокойте его, скажите, не стоит опасаться человека, который мне помог. Он скорее сойдет в могилу, чем подвергнет опасности кого-то из ваших людей либо из наших.
   — Не проходит дня, чтобы кого-то из наших людей не подвергли опасности! И вы тому виной! В это время зазвонил телефон.
   — Неужели что-то с Кендриком? Неужели еще одно покушение на него? Слушаю! — крикнула Калейла, хватая трубку.
   — Калейла, чудовищное преступление! — сказал Митчелл Пейтон, и голос у него дрогнул. — Госсекретарь и вся его команда погибли под руинами западного крыла отеля «Ларнака». О Господи! Здесь, в Лэнгли, все потрясены... Взрыв чудовищной силы...
   — Что случилось? — спросил Варак.
   — На Кипре теракт. Взорвали отель «Ларнака». Госсекретарь и вся его команда погибли под развалинами.
   — Дайте мне трубку! — Милош Варнак скрипнул зубами. — Мистер Б, как же так? Неужели ваша служба безопасности не удосужилась прочесать подвалы в этом отеле, проверить вентиляционные люки, воздухопроводы?
   — Служба безопасности Кипра заявляет, что проверила все, даже отсеки в фундаменте здания.
   — Служба безопасности Кипра... Вы что, смеетесь? Там каждый второй Америку терпеть не может! Уму непостижимо! Идиотизм полнейший...
   — Мистер А, я ухожу в отставку и предлагаю вам занять мой пост.
   — Благодарю, но я с дилетантами никаких дел иметь не желаю! — бросил Варак в сердцах и положил трубку. — Я ухожу, — сказал он, обращаясь к Калейле. — Только что я лишний раз убедился в том, что без Кендрика нам не обойтись. Он бы наверняка распорядился так, как надо! Сдается мне, что кое-кто к нему не прислушивается. Ну все, до завтра!
   Милош Варак ушел, плотно прикрыв за собой дверь. И сразу же зазвонил телефон. Калейла была уверена, что это Митчелл Пейтон, так и оказалось.
   — Уже ушел! — сказала она.
   — Я предложил ему свой пост, а он ответил, что не хочет иметь никаких дел с любителями. У меня какой-то неприятный осадок! Этот Милош, человек со стороны, без каких-либо полномочий, предупреждает нас об опасности, а мы, что делаем мы? Ничего не делаем... А вот год назад Кендрик отправился один в Оман и совершил то, что под силу пяти сотням профессионалов по крайней мере из шести стран. Старость не радость, пора на покой.
   — Не выдумывай, перестань сейчас же! — взорвалась Калейла. — Ну, Кендрик, ну, Оман... И что? Всякое бывает... Сегодня повезло, но неизвестно, что будет завтра. И вообще, дядя Митч, запомни на всю оставшуюся жизнь: с тобой мало кто может сравниться. У тебя колоссальный разброс.
   — Разброс? Это что еще за зверь?
   — Уж будто не знаешь! Для меня, например, очень важен разброс. К твоему сведению, в военном деле эффективность снаряда обычно оценивается по тому, каков разброс осколков при взрыве.
   — Ты что, метишь на пост министра обороны?'
   — Думаешь, не потяну? Запросто... Наберу себе в штат всяких «кендриков» и вперед! Тем более, скоро уволюсь из твоего ведомства и стану лицом гражданским. А ты, мой дорогой дядюшка, заруби себе на носу, что успех чаще всего приносит стратегия не прямых, а косвенных действий, которые сразу не дают ощутимых результатов.
   — Спасибо за поддержку в трудную минуту, моя дорогая племянница!
   — Главное, дядя Митч, мы вместе. Ты, я и Эван. И конечно, Мэнни Вайнграсс.
   Милош Варак крутил диск телефонного аппарата и время от времени кидал взгляды на схему расположения подслушивающих устройств в апартаментах Ардис Ванвландерен.