Ламли Брайан. Источник

   МИСТЕР ДАРСИ КЛАРК В ДАННОЕ ВРЕМЯ ОТСУТСТВУЕТ. ВЫ НАХОДИТЕСЬ В ЗОНЕ ОСОБОГО РЕЖИМА
   ПОЖАЛУЙСТА, ИДЕНТИФИЦИРУЙТЕСЬ, пользуясь нормальным для вас голосом, ЛИБО ОСТАВЬТЕ ПОМЕЩЕНИЕ. В ПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ...
   Но Кларк уже частично пришел в себя. “Дарси Кларк, — произнес он. — Я вернулся.” И на случай, если машина не узнала его дрожащий голос, не ожидая новых холодных угроз, тут же набрал на клавиатуре пароль.
   Экран очистился, потом на нем появилось: НЕ ЗАБУДЬТЕ, УХОДЯ, ВОССТАНОВИТЬ ОХРАННУЮ СИГНАЛИЗАЦИЮ. И наконец умолкли сигналы тревоги.
   Кларк шлепнулся в кресло — как раз вовремя, потому что настойчиво зажужжал сигнал интеркома. Он нажал кнопку, и запыхавшийся голос дежурного офицера произнес: “Там кто-то есть, или ложное срабатывание...”. Второй голос, на фоне первого, заметил: “Тебе лично лучше считать, что там кто-то есть”. Это, видимо, был один из экстрасенсов.
   Гарри Киф состроил кислую мину и, покачав головой, сказал:
   — Да, я немногое потерял оттого, что отсутствовал здесь. Прямо скажем, немногое.
   Кларк нажал кнопку циркулярной связи и произнес:
   — Здесь Кларк. — Эти слова разносились по всему зданию. — Я вернулся и привез с собой Гарри. То есть, он привез меня с собой. Только не нужно всем бежать сюда. Прошу явиться дежурного офицера. Пока на этом все. — Он взглянул на Гарри. — Извини, но невозможно попросту... прибыть... в такое место и обойтись без шума.
   Гарри понимающе улыбнулся, но в его улыбке было что-то еще — странное.
   — Прежде чем они налетят на нас, скажи мне вот что: сколько времени прошло с момента исчезновения Джаза Симмонса? То есть, когда Дэвид Чен заметил его отсутствие?
   — Трое суток назад... — Кларк взглянул на часы. — Около полуночи. А почему ты спрашиваешь? Гарри пожал плечами.
   — Нужно хотя бы с чего-то начинать. А где он проживал в Лондоне?
   Кларк сообщил ему адрес, и как раз в это время в дверь постучал дежурный офицер. Дверь была заперта на ключ, лежавший в кармане Кларка. Он встал, не совсем уверенными шагами подошел к двери и впустил высокого, нескладного, нервничающего мужчину в светлом костюме. В руке дежурный офицер держал пистолет, но увидев, кто стоит на пороге, тут же спрятал оружие в кобуру, подвешенную подмышкой.
   — Фред, — сказал Кларк, запирая дверь, за которой уже успела собраться кучка любопытствующих, — вряд ли вы знакомы с Гарри Кифом. Гарри, это Фред Мэдисон. Он... — только в этот момент он заметил выражение изумления на лице Фреда. — В чем дело, Фред? — он оглянулся и увидел, что они находятся в кабинете лишь вдвоем с дежурным офицером.
   Кларк достал носовой платок и вытер выступившую на лбу испарину. А в следующий момент обнаружил, что стоит, привалившись к стене, и Мэдисон поддерживает его.
   — Со мной все в порядке, — пробормотал он, выпрямляясь. — А что касается Гарри... — он вновь осмотрелся и покачал головой. — Ну, возможно, вы познакомитесь с ним как-нибудь в другой раз. Он... никогда не питал особых симпатий к этому месту...

* * *

   Менее чем за четыре дня до этого в Печорске произошло следующее.
   Чингиз Хув, Карл Вотский и директор Проекта Виктор Лучов стояли у больничной койки Василия Агурского. Агурский находился в госпитале уже в течение четырех суток, и за это время врачи, выявив ряд симптомов, принялись за алкогольную дезинтоксикацию. Более того, они решили, что преуспели в этом. С учетом всех обстоятельств, процесс прошел на удивление легко, однако с того момента, как Агурский был освобожден от обязанностей по присмотру за существом, находившимся в контейнере, исчезла и его зависимость от водки и сливянки местного производства. Выпить он попросил только один раз — когда пришел в сознание, а с тех пор про алкоголь не упоминал и, похоже, совершенно не страдал от его отсутствия.
   — Значит, стало лучше, Василий? — спросил присевший на краешек кровати Лучов.
   — Лучше, чем следовало ожидать, — ответил пациент. — Думаю, в последнее время я находился на грани нервного срыва. Все это, конечно, из-за работы.
   — Из-за работы? — Вотский, похоже, не был в этом убежден. — Работу — всякую работу — характеризует наличие результатов. Если оценивать вашу работу по этому параметру, трудно понять, каким образом вам удалось так переутомиться! — Его бородатое лицо нависло над пациентом.
   — Полегче, Карл, — вмешался майор. — Ты прекрасно знаешь, что разного вида работа по-своему может истощить человека. Может быть, ты желаешь поработать хранителем этой заразы? Вряд ли! А состояние товарища Агурского не было в строгом смысле этого слова истощением, или, скорее, было нервным истощением, вызванным постоянной близостью к этому существу.
   Лучов, который нес основную ответственность за Печорский комплекс и, следовательно, обладал максимумом власти, взглянул на Вотского и нахмурился. В физическом отношении Лучов не стоил и половины этого гэбэшника, но в планах Проекта он был на две головы выше его и даже его начальника. Когда он обратился к Чингизу, в его голосе явно ощущалось презрение к этому жлобу:
   — Вы абсолютно правы, майор. Всякий, кто считает, что обязанности Василия Агурского были необременительны, должен попробовать сам взяться за них. По-моему, я вижу добровольца? Мне кажется, ваш человек намекает, что он справится с этим делом гораздо лучше.
   Майор КГБ и директор Проекта одновременно многозначительно поглядели на Вотского. Майор улыбнулся своей обычной мрачной улыбкой, а на лице Лучова не проявилось вообще никаких эмоций, и уж во всяком случае, веселых. Зато его раздражение было очевидно — было заметно, как пульсируют вены на лишенной волос половине черепа. Такой ускоренный пульс был явным признаком того, что он не одобряет что-то или кого-то — в данном случае Карла Вотского.
   — Ну так что ? — спросил майор, которого в последнее время все больше раздражали грубость и хамство подчиненного. — Возможно, я ошибался и ты все-таки рвешься на эту работу, Карл?
   Вотскому пришлось проглотить пилюлю.
   — Я... — начал он. — Просто я имел в виду...
   — Нет, нет! — Агурский сам спас Вотского от дальнейшего позора. Он приподнялся на подушке. — Не может быть и речи о том, чтобы кто-то другой взялся за эту работу, а предполагать, что ее сможет выполнять совершенно неквалифицированный человек, просто смехотворно. Я вовсе не желаю лично оскорблять вас, товарищ, — он бросил безразличный взгляд на Вотского, — но квалификация есть квалификация... Теперь, когда я справился с двумя проблемами — с моим нервным срывом и абсурдным... пристрастием — я отказываюсь называть это алкоголизмом, — решить третью проблему будет несложно. Это я вам обещаю. Если я потрачу еще столько же времени на это существо, оно наверняка выдаст мне свои тайны. Я понимаю, что пока результаты выглядят малообещающими, но с сегодняшнего дня...
   — Полегче, Василий! — Лучов положил ладонь на плечо пациента, который вел себя совершенно не характерным для него образом. Очевидно, Агурский еще не вполне оправился. Несмотря на все уверения врачей в том, что он уже в хорошей форме и может начать работать, нервы его были еще не в порядке.
   — Но моя работа очень важна! — стал протестовать Агурский. — Мы должны узнать, что находится за Вратами, а это существо может нам помочь получить ответы на многие вопросы. Я не смогу найти эти ответы, если буду валяться здесь в постели.
   — Еще один денек в постели не повредит, — Лучов встал, — а кроме того, я позабочусь о том, чтобы у вас постоянно был помощник. Человеку явно не на пользу, когда он находится с такой тварью один на один. Некоторые из нас, — он бросил многозначительный взгляд на Вотского, — наверняка сломались бы гораздо раньше...
   — Хорошо, еще один день, — Агурский опять опустился на подушку, — но потом я просто обязан вернуться к работе. Поверьте, отношения, которые сложились между мною и этим существом, стали почти что личными, и я не сдамся, пока не решу проблему.
   — Тогда отдыхайте, — сказал Лучов, — а потом давайте выписывайтесь и заходите ко мне, чтобы обговорить дальнейшие планы. Я выделю для этого время.
   Посетители Агурского вышли из палаты, и он остался один. Теперь он мог прекратить притворство. Он ухмыльнулся хитрой и в то же время кислой усмешкой. Частично он был доволен тем, что ему удалось обмануть всех, кто осматривал его, а частично эта кривая ухмылка объяснялась его страхом перед неизвестным, с которым ему предстояло столкнуться. На лице вновь появилось выражение беспокойства — бледные дрожащие губы и тик в уголке рта. Да, ему удалось одурачить и врачей, и посетителей, но обмануть себя невозможно.
   Врачи тщательно исследовали его и не нашли ничего, кроме некоторого стресса и, возможно, физической слабости, но сам Агурский знал, что дела у него плохи, очень плохи. Это существо из контейнера ввело в него что-то — нечто, сумевшее пока спрятаться. Однако колесики вращаются, секунды отсчитываются и вопрос стоит так: сколь долго оно будет продолжать прятаться?
   Как долго ему придется искать ответ на этот вопрос и удастся ли найти способ обратить процесс вспять, если это возможно? А если он не сможет найти ответа, то что тогда произойдет с ним в физическом смысле? А что, если эта штука живет и растет в нем? Как будет выглядеть ее заявление о себе? Теперь ему нужно было тщательно следить за собой и узнать обо всем раньше, чем кто-нибудь другой, если... если произойдет что-нибудь странное. Если бы они узнали первыми, если бы они выяснили, что он выкармливает в себе нечто, ведущее свое происхождение из-за Врат, если бы у них возникло хотя бы подозрение...
   Агурский начал дрожать, зубы у него защелкали, а кулаки сжались в спазматическом захвате. Они сжигали все эти существа из-за Врат, поливали их огнем до тех пор, пока они, не превращались в лужицы дымящейся грязи, так что они сожгут и его, если... Если...
   Как это будет выглядеть, когда медленно вращающиеся внутри него колесики сделают полный оборот? Самым страшным было не знать об этом.

* * *

   В районе периметра, расставшись с Лучовым, который отправился по своим делам, майор и Вотский устроили собственное совещание с одним из экстрасенсов Проекта, специально пришедшим сюда для этого. Это был жирный и очень потливый человечек — Павел Савинков, который до Печорска работал в различных посольствах в Москве. Неестественное влечение к молодым людям из штата посольств определило быстрый перевод его в Печорск. Он все еще пытался смотаться отсюда, главным образом угождая майору. Он был уверен в том, что сумеет убедить своего надзирателя из КГБ в том, что существуют места, где его талант можно использовать более эффективно и продуктивно. Талантлив он был в области телепатии, причем способности его были действительно незаурядны. Жирное, блестящее, детское лицо Савинкова казалось обеспокоенным, когда он натолкнулся на майора и Вотского.
   — Ах, товарищи, как раз вас я искал! Я должен был доложить вам... — он сделал паузу и прислонился к стене, чтобы перевести дыхание.
   — Что случилось, Павел? — спросил майор.
   — Я был на дежурстве, присматривая, так сказать, за Симмонсом. Десять минут назад они пытались пробиться к нему! Я не мог ошибиться: мощное телепатическое зондирование было направлено прямо на него. Я почувствовал это и сумел забить сигнал, поставив, собственно говоря, помехи. А когда сигнал исчез, я отправился искать вас. Конечно, я оставил вместо себя двоих дежурных на случай, если они возобновят попытку. Да, а по пути сюда меня попросили передать вам это, — и он передал майору сообщение из центра связи.
   Майор взглянул на бумажку и сразу тяжело нахмурился. Он перечитал сообщение, пробегая темными глазами по строчкам.
   — Черт побери! — тихо сказал он, но в его устах эти слова прозвучали взрывом. Потом он обратился к Вотскому:
   — Пойдем, Карл. Мне кажется, нам нужно немедленно побеседовать с мистером Симмонсом. Кроме того, я собираюсь несколько ускорить реализацию нашего плана, касающегося его. Несомненно, тебе будет грустно узнать, что с сегодняшнего вечера у тебя больше не будет возможности угнетать его, поскольку он исчезнет отсюда.
   Скомкав, он сунул сообщение из центра связи в карман и жестом руки отмахнулся от ожидающего Савинкова.
   Вотскому пришлось почти бежать, чтобы поспеть за майором, который направлялся в сторону камеры Симмонса.
   — В чем дело, майор? — спросил он. — Откуда это сообщение и что в нем говорится?
   — Это телепатическое зондирование, о котором нам только что сообщили, — пробормотал Чингиз, как бы не слыша вопроса собеседника. — Оно, как ты знаешь, не первое... — он ускорил шаги, и Вотский едва поспевал за ним. — Большинство из них имели характер запросов: работа различных групп иностранных наблюдателей, пытающихся выяснить, что здесь происходит. Однако они были очень слабыми, поскольку их экстрасенсы не могут точно сфокусироваться — то есть они не знают, на какую именно точку им нужно настраиваться конкретно, а помимо того, мы еще прикрыты массой грунта и свинца. Наши экстрасенсы без особого труда блокировали или забивали их. Да, но если какая-нибудь иностранная держава смогла бы запустить сюда агента-экстрасенса — это было бы уже совсем другое дело!
   — Но Симмонс совершенно не одарен в этой области, — возразил Вотский. — Мы уверены в этом вне всяких сомнений.
   — Совершенно верно, — прорычал майор, — но теперь я думаю, что они все-таки нашли какой-то способ использовать его. Сообщение, которое лежит у меня в кармане, подтверждает это. — Он печально хмыкнул, как человек, потерявший фигуру при игре в шахматы. — Это могут быть только англичане, потому что в этой игре они сильнее всех. В их отделе куча одаренных парней! Они всегда были такими — и были исключительно опасными. Это испытали на своей шкуре наши экстрасенсы в Бронницах.
   — Я не совсем понимаю вас, — пробормотал Вотский сквозь свою бороду. — Симмонс не внедрялся сюда тайно — мы сами поймали его и притащили сюда:
   — Совершенно верно, — энергично кивнул майор. — Мы поймали его и притащили сюда. Но поверь мне, мы больше не можем держать его здесь. Вот почему он должен отправиться сегодня!
   Они подошли к камере Симмонса. Стоявший у двери вооруженный часовой при приближении майора и Вотского стал по стойке “смирно”. В соседней камере двое экстрасенсов в гражданской одежде сидели за столом, погруженные в собственные размышления и ментальные путешествия. Майор вошел и бросил с порога:
   — Эй вы, оба, я полагаю, Савинков рассказал вам о том, что произошло? Это требует дополнительных мер безопасности. Будьте бдительны, как никогда. В общем-то, мне нужна вся ваша команда, включая Савинкова — и чтобы сию же минуту все включились в работу! Это продлится недолго, по-видимому, всего несколько часов, но до той поры, пока я не отменю приказ, будет действовать режим чрезвычайного положения. Составьте список и позаботьтесь о пропусках.
   Выйдя, он присоединился к Вотскому, и часовой впустил их в камеру Джаза. Британский агент валялся на койке, заложив руки за голову. Когда они вошли, он сел, протер глаза и зевнул.
   — Посетители! — сказал он с привычным сарказмом. — Ну-ну! А я-то уже начал думать, что вы совсем позабыли обо мне. Чему обязан этой честью?
   Чингиз холодно улыбнулся.
   — Знаешь, Майкл, кроме прочего, мы пришли сюда поговорить о твоей капсуле. Капсула оказалась очень интересной, просто потрясающе интересной.
   Джаз потер пальцем левую щеку, челюсть и подвигал ею из стороны в сторону.
   — Извините, боюсь, что она и в самом деле уже находится у вас, — немного печально произнес он. — И соседний зуб тоже. Но все заживает прекрасно. Спасибо.
   Вотский с угрюмым лицом сделал шаг вперед.
   — Слышишь, англичанин, с этим прекрасным заживанием можно быстро покончить, — прорычал он. — Я могу разнести тебя на куски так, что они уже никогда не срастутся.
   Майор удержал его, тяжело вздохнув.
   — Карл, иногда ты меня утомляешь, — сказал он. — И ты прекрасно знаешь, что мистер Симмонс нужен нам в хорошей форме, иначе наш маленький эксперимент будет произведен недостаточно чисто, — и он многозначительно посмотрел на узника.
   Джаз вздернул голову.
   — Эксперимент? — он попытался изобразить вопросительную улыбку, но она вышла немного жалкой. — Какой именно эксперимент? И что вы там начали говорить о моей капсуле?
   — Да, давайте начнем с нее, — согласился Чингиз. — Наши люди в Москве проанализировали ее содержимое: очень сложное, но совершенно безвредное наркотическое вещество! Оно усыпило бы вас на несколько часов, вот и все, — он внимательно следил за реакцией Джаза. Тот нахмурился, проявляя открытое недоверие.
   — Это смешно, — сказал он наконец. — Я, конечно, не из тех людей, которые воспользовались бы этим средством, — мне так кажется, — но эти капсулы смертельны! — он прищурился. — К чему это вы клоните, товарищ? Какая-то глупая задумка, чтобы переманить меня на вашу сторону?
   Майор улыбнулся.
   — Нет, боюсь, мы никак не смогли бы использовать вас, Майкл, после того, как вы побывали в недрах Печорского Проекта! Но вы не особенно огорчайтесь по поводу утраченных перспектив. Вообще, мне не кажется, что наша сторона чем-то хуже вашей. В конце концов, до сих пор они относились к вам не очень-то по-товарищески, верно?
   — Понятия не имею, о чем вы говорите, — покачал головой Джаз, теперь уже недоумевая совершенно искренне. — Почему бы вам не сказать мне, чего вы на самом-то деле от меня хотите?
   — Я вам скажу, — ответил Чингиз. — Во всяком случае, частично. А что касается того, что я имел в виду, так я сообщал вам, что ваши люди ждали, что вас поймают! Они не знали, какого рода прием вам здесь устроят, и потому хотели быть вполне уверены в том, что вы не убьете себя слишком быстро.
   Джаз совсем помрачнел.
   — Слишком быстро — для чего?
   — Слишком быстро — это значит, до того, как они сумеют использовать вас.
   Джаз продолжал хмуриться.
   — То, что вы говорите, звучит в некотором роде осмысленно, хотя я знаю, что никакого смысла в этом быть не может, — откликнулся Джаз. — Я предполагаю, что вы говорите мне правду!
   — Ваше замешательство очень понятно, — кивнул майор, — и очень приятно. Это значит, что вы не участвовали в сговоре. Капсула предназначалась для того, чтобы одурачить вас. Заставить вас разыграть роль до конца — и одновременно она должна была одурачить нас! Все это было задумано ради того, чтобы мы действовали как можно более медленно. Я предполагаю, что ваши люди из отдела экстрасенсорики всю эту схему и задумали. И рано или поздно они нашли бы способ связаться с вами, если бы им хватило времени. Но им не хватило. И не хватит.
   — Отдел? Экстрасенсы? — Джаз махнул рукой. — Я уже говорил вам, что никакого понятия не имею о вещах такого рода. Я даже не верю в существование такого рода вещей!
   Хув уселся на стул, стоявший около койки Джаза, и сказал:
   — В таком случае давайте поговорим о чем-нибудь таком, во что вы верите, — его голос был негромким, но весьма угрожающим. — Вы верите в эти Врата во времени-пространстве, которые находятся там, в глубинах комплекса, не так ли?
   — Да, насколько я могу верить своим пяти чувствам, — ответил Джаз.
   — Тогда поверьте и в следующее: сегодня вы пройдете через них!
   Джаз был поражен.
   — Я... что? Майор встал.
   — Я собирался сделать это с самого начала, но мне хотелось, чтобы вы перед этим на сто процентов восстановились после травм. По крайней мере, еще три-четыре дня, — он пожал плечами. — Однако теперь нам приходится спешить. Хотите вы “верить в такого рода вещи” или не хотите — в мире существуют вполне реальные отделы экстрасенсорики. Я назначен сюда для того, чтобы наблюдать именно за такой группой экстрасенсов, а вместе со мной прибыло несколько аналогичных специалистов из нашего Комитета. Ваши люди на Западе пытаются использовать вас в качестве “зеркала” для наблюдения за нашей работой здесь. Пока им это не удалось. А уже сегодня вечером мы уладим этот вопрос раз и навсегда, Джаз вскочил с койки и бросился к майору. Вотский перекрыл ему путь, сказав:
   — А ну-ка, англичанин, попробуй со мной. Джаз отступил на шаг. Он бы с огромным удовольствием “попробовал” этого гиганта-русского, но выбрав для этого соответствующее время и место. Майору же он бросил:
   — Вы выбрасываете меня в эти проклятые Врата и таким образом становитесь просто-напросто убийцей!
   — Нет, — покачал головой майор. — Я патриот, преданный интересам своей страны. Это вы убийца, Майкл! Вы уже забыли про Бориса Дудко, человека, которого вы убили там, на гребне горы?
   — Он сам пытался убить меня! — запротестовал Джаз.
   — Он не пытался, — покачал головой майор, — но даже если бы и пытался, то у него, по крайней мере, было на это право. — Тут Чингиз потерял хладнокровие. — Что такое? Вражеский агент, занимающийся шпионажем в самом центре мирной страны? Разумеется, он имел полное право убить этого агента. И мы тоже имеем право лишить вас жизни.
   — Это противоречит всем международным договоренностям! — Джаз понимал, что это не аргумент, но пытался использовать все что угодно.
   — В данном случае, — уверенно ответил майор, — не действуют никакие договоренности. Мы обязаны избавиться от вас. Неужели вы сами этого не понимаете? И в любом случае это нельзя назвать убийством.
   — Нельзя? — Джаз вновь бросился на кровать. — Ну конечно, если вам угодно, вы можете называть это экспериментом, но я называю это убийством. Боже! Вы ведь сами видели, что проникает из этой сферы или Врат, или как вы там еще это называете! Каковы шансы на выживание у человека, который попадет в мир, где живут такие существа?
   — Очень небольшие, — ответил майор, — но отличающиеся от нуля.
   Джаз оценил последнюю фразу, попытался представить себе, как все это будет выглядеть, постарался привести в порядок свои мысли.
   — Одинокий человек в таком месте, — наконец заметил он. — И я даже не знаю, что значит “такое место”. Майор кивнул головой.
   — Это несколько отрезвляет, правда? Но... не обязательно “одинокий”.
   Джаз уставился на него.
   — Кто-нибудь отправится вместе со мной?
   — К сожалению, нет, — улыбнулся майор. — Но я могу вас обрадовать: трое уже отправились туда. Джаз покачал головой.
   — Я вас не понимаю, — признался он.
   — Первым был человек из местных, вор и убийца, осужденный за свои преступления. Ему дали выбор: расстрел или Врата. Я бы не назвал этот выбор богатым. Мы должным образом экипировали его, так же, как экипируем и вас. У него была радиостанция, но он ни разу ею не воспользовался или воспользовался... но Врата могут представлять собой барьер для радиоволн. Все же попробовать стоило: это было бы чем-то новеньким — принять радиопередачи из мира иного, верно? Кроме того, у него были с собой пищевые концентраты, оружие, компас и — что самое важное — огромная воля к жизни. Все его снаряжение было высшего качества и в достаточном количестве. У вас его будет не меньше, а может быть, даже и больше. Вопрос лишь в том, сколько вы сможете или захотите нести. Так или иначе, через две недели мы списали его со счетов. Если оттуда есть обратный путь, то он не нашел его. А может быть, кто-нибудь нашел этого человека раньше, чем он нашел этот путь. Я говорю, что мы списали его со счетов, но, естественно, он вполне может быть жив там, на другой стороне. В конце концов, мы понятия не имеем, как там обстоят дела.
   Потом мы попробовали послать экстрасенса — ну да! Нашего собственного, принадлежащего к элите! Его звали, а возможно, и сейчас зовут, Эрнст Коплер — человек с поразительной способностью предвидеть будущее. Вы можете подумать, что отослать такого человека через Врата — преступное расточительство, увы, Коплер никогда не мог смириться с нашим образом жизни. Дважды он пытался стать — как вы это называете? — перебежчиком. Да, вы называете это так, но мы называем это предательством. Абсолютный дурак — имея такой талант, он в то же время хотел иметь и свободу! В конечном итоге его способности сыграли с ним дурную шутку: он, очевидно, заглянул в свое собственное будущее и счел его чудовищным, непереносимым!
   Джаз понял, о чем идет речь.
   — Он знал, что должен отправиться через Врата? Майор пожал плечами.
   — Возможно. Человеку не уйти от своей судьбы, Майкл. Солнце всходит и заходит для всех нас.
   — Кроме меня, да? — Джаз иронично фыркнул. — А что там было с вашим третьим, э... “добровольцем”? Еще один предатель?
   Майор кивнул.
   — Да, может быть, она и была предательницей, но полной уверенности в этом у нас нет.
   — Она? — Джаз не верил своим ушам. — Вы хотите мне сказать, что и в самом деле послали туда женщину?
   — Я хочу сказать вам именно это, — подтвердил майор. — И при этом очень красивую женщину. Такая жалость... Ее звали Зек Фонер. Зек — сокращенно Зекинта. Ее отец был из Восточной Германии, а мать из Греции. В свое время она была самым многообещающим экстрасенсом из всех, но... что-то с ней произошло. Мы не знаем в точности, что ее изменило, но она потеряла талант. Во всяком случае, она сама так заявляла. И она продолжала заявлять это все шесть лет, которые провела в психиатрической клинике, где доставляла массу неприятностей персоналу. Потом она провела еще два года в исправительно-трудовом лагере в Сибири, где за ней следили экстрасенсы. Они клялись, что она осталась телепаткой, а она яростно отрицала это. Все это очень неприятно и беспокойно. В свое время она была блестящим телепатом. А потом стала диссиденткой, отказалась сотрудничать с нами, потребовала права эмигрировать в Грецию. Короче говоря, она стала создавать проблемы по всем направлениям. Поэтому...