Ларк Гленда. Оскверненная

   – Не заслуживала того, чтобы быть оскверненной дунмагией? Такого никто не заслуживает. – Меня передернуло. – И все же… – Я глубоко втянул воздух, собираясь с духом, чтобы сказать то, что хотел; я не был уверен, как Райдер воспримет мои слова. – Сирпатриарх, – начал я, – хотя убийство тех семерых было злом и мне не следовало ему способствовать… я не уверен, что мне следовало сообщать вам о настоящей причине этих смертей.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Я… я дал тебе возможность использовать лекарство по своему усмотрению, а ты хочешь искоренить всю магию на Райских островах. Ты теперь можешь это сделать, верно? Ты можешь давать лекарство людям, не одаренным магией, и они будут обретать Взгляд. А это значит, что оставаться силвом станет бесполезно: единственными, на кого будет действовать их магия, окажутся такие же силвы.
   – Правильно, – ответил Райдер. – Это представляется поэтическим возмездием, не так ли?
   – Может быть. Однако подобная мера положит конец исцелениям силвов. И театру. Острова Хранителей станут уязвимы, как никогда не были раньше. Совет хранителей в своем теперешнем виде не сможет существовать. Очень многое должно будет измениться… Возможно, дело кончится тем, что мы получим наследственную монархию, как остальные островные государства, а я не могу поверить, что это лучше, чем то, что мы имеем сейчас.
   – Нам незачем прибегать к наследственной диктатуре! Что плохого в том, чтобы честно избрать себе правительство? – спросил Райдер. – Пусть правители говорят правду, а не прячутся за иллюзиями!
   – Обычным людям иллюзии нравятся, – сказал я. – Они чувствуют себя в безопасности, если всем заправляют красивые, сильные, уверенные в себе вожди. А теперь они увидят, что вожди такие же, как и все прочие, такие же, как они сами. И тогда они подумают, что раз вожди ничем не лучше остальных, то править может кто угодно… хоть торговка рыбой из Милкби.
   – Или портной из Магрега, – добавил Райдер, слегка улыбнувшись какомуто своему воспоминанию. – И возможно – хотя только возможно, – это не так уж плохо.
   Я вытаращил на него глаза, гадая, серьезно ли он говорит. Теперьто я знаю – говорил он серьезно; в конце концов именно так и случилось – и оказалось не так уж плохо. Однако с высокомерием юности – мне ведь было всего двадцать – я, конечно, ничего подобного не предвидел.
   – Если немного переменить тему… ты ничего не слышал от Джесенды насчет продажи селитры?
   – Ох… да. Забыл тебе сказать. «Свобода хранителей» и «Правосудие хранителей» везут груз селитры. Джесенда уговорила властителя подписать долговременное торговое соглашение, пока он еще не очухался после дунмагии.
   – Умно с ее стороны, хотя не слишком этично. – Райдер вздохнул и, перегнувшись через перила, стал смотреть на залив. – Нам нужно добраться до Ступицы – Гилфитеру и мне. Мы должны сделать все, что сможем, для Блейз на суде.
   – Келвин этим не ограничится, – сказал я, не сомневаясь в своей правоте.
   – Может быть, и нет, но все же сначала мы должны испробовать законные способы… Проблема в том, что сейчас по заливу не ходят лодки.
   – Ты просишь меня вас отвезти? Я не могу: мне пришлось бы украсть баркас. За такое меня навсегда выгонят из Гильдии! Да и вам с Гилфитером пришлось бы грести…
   – Нет, – перебил меня Райдер, – ни о чем подобном я тебя не прошу. Я не стал бы уговаривать тебя рискнуть жизнью, а мы оба знаем, что в такую погоду речь идет именно об этом. Я только хотел спросить тебя, когда, по твоему мнению, корабли хранителей доберутся до Ступицы.
   – Может быть, послезавтра.
   Райдер поднял руку, чтобы определить направление ветра.
   – Шторм пришел с юга. Разве ветер не донес бы их до гавани за несколько часов?
   – Ах, но встречное течение сносит их обратно.
   – И сколько же времени будет закрыто все движение по заливу?
   Я пожал плечами:
   – Как я могу судить? Остается только ждать, пока переменится погода. Наши гильдийцы, знатоки ветров и течений, могли бы дать тебе более точный ответ.
   Райдер снова переменил тему:
   – Побывал ли ты уже в молитвенном доме, Эларн? Я смущенно помотал головой.
   – Это тебе поможет. Если тебе понадобится чтото обсудить, я всегда к твоим услугам.
   И он в самом деле имел в виду то, что сказал…

Глава 29
РАССКАЗЧИК – КЕЛВИН

   Ты хочешь узнать, что такое приливная волна КорольКит? Та самая, которая стольких погубили тогда, в 1742 году? Ты бы лучше спросил Эларна Джейдона, а не горца с Небесной равнины, который и морето увидел только уже взрослым человеком. Эларн при том присутствовал, а уж знает он о приливных волнах больше всех. В свое время он был прекрасным главой Гильдии, знаешь ли; его избрали, когда ему чуть перевалило за тридцать… гораздо лучшим, чем его отец – тот был закоренелым фанатиком, человеком неприятным.
   А я? Ну да, я был тут в 1742 году. Во время того прилива, хочу я сказать… и под ним тоже. И если уж тебе приспичило знать, чем это было для такого, как я, парня, только и умеющего, что пособачьи переплыть маленькую горную речку…
   Впервые о КоролеКите я услышал от гхемфов.
   Понятное дело, я их разыскал – другого способа помочь Блейз я придумать не мог. Лодки в Ступицу не ходили, а сухопутные дороги развезло изза дождей. Так или иначе, я застрял на Тенкоре. Ну а к гхемфам это не относилось. Они были морскими существами, а выводок Эйлсы оставался перед Блейз в долгу. Я отправился в анклав гхемфов на Тенкоре. Стоило мне войти в мастерскую татуировщика, как я понял: гхемфы точно знают, кто я такой. Сидевший там гхемф тут же нырнул в заднюю комнату, а потом проводил меня в скудно меблированный зал. Там вокруг очага сидело несколько престарелых гхемфов. В такой холодный и ветреный день там было очень приятно находиться.
   – У тебя есть надобность в гхемфах? – спросил меня один из старцев в своем обычном напыщенном стиле.
   Я кивнул и уселся на стул, который мне предложили.
   – Ага. Ради Блейз Полукровки. – И я рассказал гхемфам обо всем, что знал.
   Они слушали меня в молчании, и только движения их рук комментировали то, что они от меня слышали. Когда я закончил, один из гхемфов спросил:
   – И ты хочешь привлечь нас ей на помощь?
   – Я думал, что выводок Эйлсы мог бы помочь.
   – Существуют правила, управляющие нами при всяком общении с людьми.
   – Твои соотечественники помогли нам на Плавучей Заросли. – Я не стал упоминать о том, как они разделались со многими оскверненными силвами; то была просто оргия убийств. По сравнению с тем было трудно себе представить, чтобы у них возникли какието трудности, если речь шла только о спасении когото, кому они поклялись помогать в трудную минуту.
   – Там было уединенное место, без свидетелей, кроме нескольких одурманенных магией рабов, – напомнил мне гхемф. – Ты говоришь, что Блейз – на главном корабле флота хранителей. Спасти ее оттуда – предприятие, которого мы не можем себе позволить без риска быть обнаруженными.
   – Этото я понимаю…
   – Блейз обладает способом призвать свой выводок на помощь.
   – Она не на свободе и не может этого сделать. – Свой выводок? Они считали Блейз членом выводка?
   Последовало еще несколько движений пальцев.
   – Мы сообщим ее выводку о ее нужде, но знай: они не станут помогать, если это невозможно сделать незаметно. – Он сказал это так твердо, что стало ясно: тема закрыта. – А теперь, – продолжал гхемф, – мы хотим сообщить тебе коечто. Приливная волна, которую люди называют КорольКит и которая придет завтра к полудню, – самая большая и самая разрушительная во всей истории. Ее сила будет такова, что, ворвавшись в залив, она разрушит город и многих погубит. Мы предупредили об этом главу Совета хранителей и команды кораблей в заливе. Даже здесь, на Тенкоре, купцам лучше бы увезти товары из прибрежных лавок и складов.
   Я нахмурился:
   – Но почему? Что такого особенного в этой волне? Она же приходит каждый год!
   Гхемф кивнул и разразился долгой речью. Я и не знал, что они могут быть так красноречивы, когда захотят.
   – Да, – сказал гхемф, – так бывает, когда луны и солнце соединяют свои силы. Но есть еще два фактора, которые будут играть роль в завтрашнем приливе. На островах Хранителей шли долгие и сильные дожди. К несчастью, за последние десять лет в глубине острова были вырублены леса, которые раньше там росли, ради древесины, потребной для строительства кораблей. Вода теперь сбегает с голых склонов в количестве, которого никогда раньше не бывало. На всех реках, впадающих в главную водяную артерию Ступицы, паводок, и пик наводнения достигнет залива завтра. В добавление в море формируется ураган, который движется на север. Ветер погонит на берег огромные волны, а прилив встретится с таким напором впадающих в залив вод, который и вообразить трудно. Не подходи к морю завтра, сирлекарь. Ни в коем случае не подходи к морю.
   Это был разумный совет, но последовать ему я не мог. Не мог! Гдето там была Блейз, и неизвестно, успел бы или нет корабль, на котором она находилась, добраться до Ступицы…
   Поговорив с гхемфами, я нашел Эларна Джейдона и попросил его пройти со мной в приемную верховного патриарха. Однако когда мы туда добрались, нам сообщили, что Краннах снова занемог, и на этот раз очень серьезно. Вместо него всеми делами патриархии заправлял Райдер. Я не стал ждать в очереди посетителей; я просто отправил ему записку: «Мне необходимо срочно тебя видеть». Это произвело желаемое действие: нас с Эларном немедленно провели к нему. Райдер, может быть, и не слишком мне симпатизировал, но доверял полностью.
   И еще он доверял гхемфам. Как только он услышал о том, что они сообщили мне, он сразу же отправил сообщения главе Гильдии, председателю Коммерческой коллегии и начальнику порта.
   – А как насчет Ступицы? – спросил я. – И Блейз? Райдер мгновение помолчал, потом проговорил:
   – «Гордость хранителей» может и не добраться до Ступицы вовремя. Если корабль застрянет в заливе… кто знает, что произойдет.
   – Если гхемфы правы, – медленно сказал Эларн так, словно не был уверен в этом, – то все корабли в заливе потерпят крушение. По мере приближения к Ступице залив сужается, волна делается выше, а встречное течение быстрее… Корабль выбросит на берег. Их нужно предупредить.
   – Уже предупреждали, – возразил Райдер, – так говорят гхемфы. И может быть – только может быть, – в этом заключается единственная надежда Блейз на освобождение.
   – Ради Творения, Райдер! – взорвался я. – Ты же слышал, что сказал Эларн. Блейз в цепях. Если корабль пойдет ко дну, она утонет!
   – Тогда остается надеяться, что ей помогут гхемфы, – ответил Райдер. – Гилфитер, что мы можем поделать? Нет никакой возможности добраться до нее вовремя. При том состоянии, в котором находятся дороги, чтобы добраться до Ступицы по суше, нужно семь или восемь дней. А Гильдия совершенно обоснованно запретила использовать баркасы.
   Его голубые глаза были холодны, но делали их такими боль и отчаяние, а не отсутствие эмоций. Мы смотрели друг на друга, и каждый знал, какие чувства испытывает другой.
   – Ступицу всетаки следует предупредить снова, – сказал Эларн.
   – Совет хранителей был предупрежден. Члены твоей Гильдии не должны рисковать жизнью при такой погоде. – В голосе Райдера звучало опасное напряжение. – Да и что тебе беспокоиться? Гхемфы сообщили им, чего ожидать.
   – Разве ты не понимаешь? – воскликнул Эларн. – Им же не поверят! Когда это Датрик слушал гхемфов? Сирпатриарх, ты бывал в Ступице, ты знаешь, какой там низкий берег, за исключением холмов Совета и Сумеречного. Ты наверняка можешь себе представить, сколько народа погибнет, если волна перехлестнет через волнолом в гавани. – От Эларна исходил острый запах: смесь страха, возбуждения, тревоги и чегото вроде горького удивления. – Я обладаю даром силва… – тихо добавил он, – думаю, что сумел бы добраться до Ступицы. Сегодня в полночь тоже начнется прилив.
   – Нет, тебе это не удастся, – возразил Райдер. – Последний баркас, который попытался, погиб, не забывай. А погода с тех пор еще ухудшилась. Даже и не думай, Эларн! А теперь послушайте меня, вы двое! У меня полно дел: людей, которые покинули свои дома на берегу, нужно гдето разместить… – Он явно ожидал, что мы уйдем, и когда мы не двинулись с места, раздраженно бросил: – Ну, что еще?
   – Тор, – сказал я, – раньше ты беспокоился о других.
   – Это попрежнему так, Гилфитер. Но я должен думать не только о друзьях. – Он гневно взглянул на меня, потом добавил: – Вы все еще ничего не поняли? В данный момент все корабли флота хранителей собрались в гавани Ступицы. По данным наших агентов, каждый из них вооружен пушками – тремя рядами этих кошмарных орудий. К тому же «Свобода хранителей» и «Правосудие хранителей» доставили селитру для производства черного порошка. Джесенда сообщила Эларну, что хранители заключили с Бретом договор о покупке такого количества селитры, какое им только понадобится в будущем. Разве вы не знаете, что большинство силвовхранителей – агентов Совета и торговцев, благодаря которым целые архипелаги оказались обмануты и разорены, – собралось сейчас в Ступице, потому что им был послан вызов? Разве вы не знаете, что рядом с верфями в Ступице выстроены фабрики, изготовляющие все больше и больше пушек?
   Я сглотнул, наконец поняв, что он пытается нам сказать. Озноб, который вызвало это понимание, был сродни холодным пальцам вины, касавшимся моей души. Однажды гхемф сказал мне: «Мы сегодня совершили большее зло, чем думали, Гилфитер». Он говорил тогда о Торе Райдере и о том, что мы нечаянно осквернили патриарха дунмагией. «Тебе придется научиться жить с сознанием этого», – сказал он еще.
   – Такова воля Бога, Гилфитер, – продолжал Райдер. – Несомненно, это его воля. Точно так же, как неслучайна была наша встреча с тобой – чтобы найти лекарство от магии, – неслучаен и этот шторм.
   До тех пор я не понимал, откуда берется его уверенность в том, что мы найдем лекарство. Теперь я видел: он считал это волей Бога. Воля Бога была в том, чтобы мы с ним встретились. Теперь воля Бога заключалась в том, чтобы шторм уничтожил флот, вооруженный пушками, и большинство силвов в Ступице.
   – Мне казалось, – сказал я, – что твой Бог… милосердное божество.
   – Так и есть. Это самый милосердный способ. Если позволить Совету хранителей и Датрику добиться своего, люди от острова Фен до Спаттов будут жить под игом хранителей, и какие же бесчисленные тысячи погибнут за эти годы? А так Датрик, его пушки, его подручныесилвы будут стерты с лица Земли. Завтра к этому времени Ступица окажется разрушена. Бог послал хранителям предостережение; они предпочли не слушать. В конце концов мы получим лучший, более справедливый мир.
   Я не знал, что сказать на это. Я чувствовал исходящий от Райдера запах дунмагии, когда он произносил свои жестокие слова, и в глубине души не сомневался, что в прежние времена он никогда не высказал бы подобные чувства. За перемену в нем ответственность несли мы с Блейз.
   – Думаю, тебе пора самому принять лекарство от магии, – тихо сказал я.
   – Я это уже сделал, – ответил Райдер. – Сегодня утром, после того как увидел, насколько лучше стало Флейм. Верховный патриарх умирает, Гилфитер. Я никогда не хотел занять его место, поверь, но похоже на то, что так и случится, и скоро. Не годится новому верховному патриарху быть оскверненным дунмагией. Пора той скверне, что гнездится во мне, быть уничтоженной дополнительной дозой дара Взгляда. – Райдер слегка улыбнулся. – Я или получу желаемый результат, или умру от передозировки. Однако сейчас дунмагия еще сохраняется во мне, и я не могу не верить, что и это – воля Бога. Если бы не дунмагия, возможно, я поощрил бы твое намерение отправиться в Ступицу, а то и отправился бы с тобой вместе сам. Итак, Эларн, как твой духовный руководитель я прошу тебя ничего подобного не делать. Это было бы против воли Бога. Оставь все как есть.
   Эларн повернулся на каблуке и вышел из комнаты.
   – Присматривай за ним, Гилфитер, – проговорил Райдер. Я кивнул и тоже вышел. Эларна я нашел в коридоре; он стоял, прислонившись к стене, и судорожно втягивал воздух.
   – Все не так, – сказал он. – Не так.
   – Что не так?
   – Наша вера, – ответил он. – Менодианство. Он безумен.
   Я покачал головой:
   – Нет, он просто раздирается противоречиями. Его тело страдает от скверны дунмагии, и это изменило его… вывихнуло душу.
   – И это тоже воля Бога? Я только пожал плечами:
   – Как я могу тебе ответить? Я даже в вашего Бога не верю.
   Эларн начал смеяться.
   – Ах, все мы безумны, сирцелитель! Райдер знает, что в нем говорит дунмагия, что иначе он все сделал бы, чтобы спасти Блейз. Что же касается меня… Я собрался оседлать приливную волну во время урагана – разве это не сумасшествие?
   – Зачем стараться? – спросил я, заинтересованный тем, что он мне ответит. – Эти хитрые силвы в Ступице выставили тебя дураком. Разве ты им чтото должен?
   – Ничего не должен. Но то, чего хочет Райдер… я уверен, что это неправильно! Я уверен, что менодиане не должны так поступать: ведь наша вера учит нас заботиться о других. Жители Ступицы – моя тетушка и ее свихнувшаяся служанка, например, – не заслуживают того, чтобы утонуть. Даже Джесенда не заслуживает.
   – Ты возьмешь меня с собой? – спросил я. Эларн откинул голову и расхохотался во все горло.
   – Возьму! Почему бы и нет? Пастух в лодке, который и грестито не умеет, – что может быть более безумным?
   Я чувствовал, как сильно пахнет от него страхом…
 
   Мы тайком взяли лодку из сарая – Эларн, Мартен и я. Эларн попросил Мартена помочь грести, и тот согласился с готовностью, которая меня озадачила. Он явно так полагался на мнение Эларна, что перспектива выйти в залив во время самого сильного шторма на человеческой памяти его не смутила.
   – Чертовски холодно, – весело сказал мне Мартен, пока мы взламывали дверь сарая. – Эларн говорит, что ты не очень хороший гребец, – это правда?
   – Боюсь, что правда. Только если у каждого из нас будет всего по одному веслу, я, может быть, и справлюсь.
   Мартен посмотрел на меня так, словно я бредил в морской лихорадке. Как оно, должно быть, на самом деле и было…
   Причал был безлюден, так что никто не видел, как мы сбили замок и вошли в сарай, где хранились лодки Гильдии. Эларн даже не прибег к силвмагии, чтобы скрыть кражу.
   – Возьмем вот эту. – Он показал на самую маленькую из лодок. Она казалась до смешного хрупкой. Эларн вручил нам обоим по связке выдолбленных тыкв.
   – Привяжите поплавки к поясу. Тогда, если свалитесь в воду, будете иметь шанс спастись.
   Снаружи на доски причала обрушивались огромные волны, и когда мы вывели лодку в залив, водяная взвесь в воздухе была такой густой, что я не мог определить, идет ли дождь. От окружавшего нас холода, влаги, ярости волн исходил запах опасности – запах бури, озона, соли, водорослей…
   – Навалитесь! – прокричал Эларн, перекрывая рев моря, и налег на руль: нам грозила опасность разбиться о сваи причала, даже еще и не начав путешествия. Мы попали в водоворот, хотя нас еще защищал остров. Середина залива напоминала корыто безумной прачки – вода и пена бурлила и неслась разом во все стороны.
   Я ощутил сильный сладкий запах силвмагии, и дождь прекратился – по крайней мере так стало казаться.
   – Что за черт? – пробормотал Мартен, едва не выронив весло.
   – Магия! – рявкнул Эларн. – Магическая защита…
   Он установил защиту со всех сторон, не позволяя проникать к лодке дождю и брызгам. Оглянувшись через плечо, я увидел, что Эларн придал ей форму зубцов вилки перед носом лодки… точнее, видеть этого я не мог, но чуял, да и результат был заметен. Должно быть, он использовал и волшебный огонек. Сам я мог видеть, что творится вокруг, только когда море и небо озаряли вспышки молний. Магическая защита избавила нас от дождя, но любой обладающий Взглядом – и, судя по всему, я тоже – мог бы пройти сквозь нее, ничего не заметив.
   Меня должно было бы затошнить – качка была такой, что даже бывалый моряк начал бы страдать от морской болезни… но ничего подобного не случилось: наверное, я был слишком испуган. Возможно, помогала и необходимость сосредоточиться на гребле. Я изо всех сил старался погружать весло под правильным углом и грести в такт с Мартеном, хотя ветер и волны так и норовили вырвать весло у меня из рук.
   Эларн вывел лодку на середину залива и развернул ее носом к Ступице; теперь мы ждали, когда нас подхватит волна прилива. Нам приходилось тратить все силы на то, чтобы удерживать лодку в правильном положении.
   Я услышал приближение прилива первым. Даже плеск волн и вой ветра не помешали мне.
   Это был рев, который, казалось, не могло производить явление природы. Он словно заставил шторм умолкнуть. На нас двигалась стена воды, обезумевшая часть океана, вырвавшаяся из его глубин, сметавшая все на своем пути от берега до берега. В свете молнии я видел ее всего миг – мучительно пугающий миг неизбежного несчастья; потом все поглотила тьма ненастной ночи.
   – Боже, – услышал я стон Мартена. – Ну и скорость…
   – Гребите! – рявкнул на нас Эларн, и мы подчинились: ужас придавал нашим телам такую же силу, как прилив – океану.
   Мы с Мартеном сидели лицом к корме и могли видеть, как этот кошмар приближается из темноты. Когда приливная волна настигла нас, она оказалась больше, чем я считал возможным. Над нами высился левиафан, невероятно огромный, с пенистым гребнем, загибавшимся вниз. Полосы пены казались потоками слез на его лице, а в сердце бушевали оглушительный рев и мощь. Мы погибли, решил я. У нас не было никакой надежды сравниться с ним в скорости. Волна перемелет нас, превратит лодку в щепки.
   И тут запах силвмагии резко усилился, и лодка рванулась вперед за секунду до того, как нас настиг прилив: дополнительный рывок позволил лодке сравняться в скорости с волной. Эларн использовал магическую защиту как рычаг, чтобы подбросить нас вверх.
   И вот мы скользили по волне, приближаясь к гребню. Я подумал, что мы взлетим в воздух – бескрылая чайка, которой предстоит утонуть. Эларн чтото кричал, но я не мог разобрать его слов. Мое весло больше не касалось воды. Казалось, что под нами воды нет вообще. Вся она осталась позади Эларна, нависая над лодкой, готовая вотвот обрушиться и уничтожить нас. Она кипела, шипела, угрожала. Волна была живым существом, жаждущим проглотить смертных, дерзнувших бросить ей вызов. Мы были жалкими букашками на спине зверя, нам неподвластного и желающего стряхнуть с себя раздражающих паразитов.
   Однако гребень так и не обрушился на нас. Мы висели то ли в воздухе, то ли на волне, удерживаемые – так по крайней мере казалось – только рулем в руках Эларна. Рядом со мной молился Мартен; ветер срывал слова с его губ и уносил прочь. Мы мчались на приливной волне, старшей дочери КороляКита, предшественнице еще более огромного и яростного родителя, который должен был последовать за ней через двенадцать часов.
   Эларн ухмыльнулся; он был возбужден, опасность явно заставляла его более остро все чувствовать.
   – Вот теперь ты знаешь, какова настоящая жизнь, горец, – прокричал он мне. – Это заплыв, какого ты никогда больше не испытаешь.
   «Да, – подумал я, – потому что этого заплыва не переживу».
 
   Лучше всего я, пожалуй, запомнил напряженность той ночи. Когда каждую секунду оказываешься на грани смерти, зная, что малейшая ошибка положит конец твоей жизни, все отпечатывается в твоем мозгу с необычайной яркостью. Я могу заново пережить каждую секунду той ночи; я не забыл тех запахов – аромата силвмагии, смрада смерти: водорослей, вырванных со дна, утонувшего скота, погибших морских тварей… запаха потопа, кипящего океана, пронизанного дождем воздуха, нависших туч, раскатов грома. Мир встал с ног на голову.
   Залив сузился, расширился, снова сузился; песчаные отмели, вновь образовавшиеся промоины, скалы, повороты берега – все это меняло характер прилива, меняло саму скорость волны. Только мы начинали чувствовать себя в безопасности – и тут же вода с пугающей неожиданностью начинала кипеть, пена захлестывала лодку. Были моменты, когда нас спасали только сила наших рук и силвмагия Эларна; только благодаря им нам удавалось удерживаться на гребне волны. Иногда начинало казаться, что волна не едина, а представляет собой целую череду волн, каждая из которых с голодной яростью хочет поглотить нас. Не успевал я подумать, что мы нашли правильную комбинацию усилий, ловкости и предвидения, как все вокруг снова менялось.
   Если бы на руле сидел ктото другой, мы потерпели бы крушение сотню раз до того, как это действительно случилось. Эларн, хоть и неопытный рулевой, сумел объединить свой инстинкт с магией; именно это снова и снова спасало нас. Глядя на него, я понимал, что передо мной не тот мальчишка, которого я повстречал за несколько месяцев до того. Тогда он был незрелым, занятым только собой, сердитым на весь мир, думающим исключительно гениталиями юнцом, которого легко могла сбить с пути улыбка женщины. Поняв, что его предали, он мог сделаться пессимистом и циником. Он мог счесть предательство оправданием недоверия и безразличия. Вместо этого он повзрослел с быстротой, которой мало кто из молодых людей мог бы достичь. Его решение предупредить Ступицу, пойти против самого Райдера было, конечно, попыткой искупить те смерти, в которых он был повинен, но я не стал изза этого хуже о нем думать. Не стал я хуже думать о нем и потому, что он явно наслаждался опасностью – я ведь чувствовал запах его страха. Эларн боялся, но снова и снова встречал свой страх лицом к лицу. И ни разу он не пожалел о своем решении. Его решимость не уступала силе бури. В определенном смысле, помоему, той ночью он нашел освобождение от своих долгов.