Страница:
желудь, положенный в руку Емели Летой, выпал из его пальцев и закатился в
лунку от камня, который вывернули из земли и сегодня положили за пазуху.
глава 3
Люди покачнулись, перевернулись, огни потекли по груди, дыхание упало,
как путник, сорвавшийся с моста, такого высокого, что упавший успевал
состариться, прежде чем долетал до воды, и в это время часы ударили один
раз. Один удар со Спасской башни, башни, которая первая получила шатер
наверх, задолго до прочих остальных, еще в 1625 год, и называлась она тогда
Фроловской, на ней нужно было выстроить шатер для укрытия часов. И сделали
этот шатер мастера Бажен Огурцов, Караулов и Загряжский. И когда построили
его, старые часы сняли и продали на вес Спасскому монастырю в Ярославле, и
поставили часы с "перечасьем", и Кирилл Самойлов отлил для них тринадцать
колоколов, и звук этих колоколов услышал Емеля, ибо удар учит и дает нам
возможность слушать иную - иными не слышимую, но звучавшую именно здесь
музыку. И ударив один раз, что-то сломалось в звуке, как будто он был из
тонкого стекла, а кто-то с размаху это стекло швырнул в бешеной ярости о
брусчатку Красной, и звук задребезжал и затих, и осколки, медленно
позванивая, покатились по обрыву к Москве-реке, мимо Василия Блаженного, но
не успели дозвенеть они, как зазвонили колокола Чудова монастыря, который
стоял подле малого Императорского дворца, монастыря, который был поставлен
на месте ханского конюшенного двора, за много веков запах ордынский
выветрился из этой земли, и в монастыре пахло ладаном и горящей восковой
свечой, запах был таким же, как и в монастырской церкви Николы Угодника, в
которой плакал Емеля свою молитву за упокой святого великомученика Бориса.
Был в орде Святитель Алексий, приглашенный туда ханом Джанибеком, спас он от
слепоты жену хана Тайдулу и в благодарность получил от нее конюшенный двор,
а от хана - льготную грамоту для российской церкви. И, вернувшись домой, на
месте конюшенного ханского двора выстроил Алексий деревянную церковь Чуда
Архангела Михаила, с приделом Благовещения Богородицы. А Тохтамыш, что через
два года после донской победы в 1382 год сжег дотла Москву, не пощадил и
Чудо Архангела Михаила, и тогда-то дым унес в прошлое и запах ханского
конюшенного двора с этой земли. Звонил серебряным звоном собор Алексия
митрополита, построенный в первый раз в 1483 год, куда царь Федор Алексеевич
узаконил не пускать женщин. Иконостас в соборе бронзовый, обитый серебряным
листом, а царские врата литые серебряные весом 11 пуд. Приняли здесь
крещение кровавый жрец Петр Великий, умерший своею смертью, и Александр
Освободитель, убитый за доброе дело искренними людьми. Звонили золотым
звоном колокола Благовещения Богородицы, ставшей на место храма Велеса, во
второй голос с соборною Алексеевскою. В алтаре Алексеевской икона Святителя
Алексия, написанная на верхней доске города его, была в 1682 год изъязвлена
ножом зараженного кальвинскою ересью еретика Фомы Иванова. Звонили медным
звоном колокола Чуда Архистратига Михаила; в этом храме в 1378 год был
погребен по кончине Святитель Алексий, а при Иване Васильевиче в его
человеческую бытность мощи Святителя были перенесены в Алексеевскую церковь.
Звонили колокола Чудова, в стенах которого в 1812 год опять пахло конским
навозом, ржали кони и маршал Да Ву устроил себе в алтаре Алексия спальню, в
алтаре, перед которым не раз на коленях истово молился инок монастыря
иеродиакон Гришка Отрепьев. И столько в этом звоне серебряном, золотом и
медном, в этом дыме Леты и Велеса, не раз горевшего монастыря и ржанья
монгольских и французских коней и в запахе их помета было смысла, сути,
истины, правды, и живой воды, голоса Емелиного Бога, что опрокинулось дальше
еще раз сознание Емели, и опять он увидел ясно изображения людей, неба,
площади. Звуки и запахи освободили его от боли, беспамятства, воли, и силы,
и права, и могущества бросающих камни, их множества и их единства. И град
камней так же, по сигналу, как "в лис и лисенят, когда виноградники в
цвету", как град града падет на цветущие вишни, побивая их, ринулся на тело
Емели, корежа его голову, грудь, ноги, руки, плечи, колени и не трогая душу.
Камни летели с севера, юга, востока и запада и перелетали через голову, и не
долетали, и сознание, которое было еще недавно сумрачно и слепо, стало таким
же ясным, как у Леты, когда она уходила дымом с этого же места в тот же
Велесов день. И он смотрел на то, как ставшие единой могучей стихией люди, в
своей слепоте ночи, ибо им мешали факелы, движимые революционным великим
энтузиазмом, доставали камни из-за пазухи, швыряли их куда попало, камни
перелетали с места на место, как птицы, и Емеле ударов досталось не больше,
чем всем присутствующим вокруг. Стоящие на западе били стоящих на востоке.
Камни с севера ломали кости и черепа пришедших с юга. И стоял в воздухе крик
радости точного попадания и крик боли от полученного удара, и так
продолжалось это, пока не прокричали петухи. И когда куранты, прозвонив
начало от попавшего в них камня, сломались и остановились, попусту внутри
вращая своими колесами, и "Преображенский марш" онемел, в живых во всем
городе осталось не более четверти населения, и это для оставшихся меняло
дело, им казалось, что все будет, как прежде, свободные места ждут их,
распахнув ворота и двери, все, кто был в центре площади, погибли первыми,
те, кто был дальше, - выжили, и живущие поверх садового кольца готовились
перебраться внутрь Китай-города, а живущие за кольцевой - поближе к Садовому
кольцу, но о таком можно было мечтать только в состоянии помрачения ума. Ибо
когда сознание стало возвращаться в их уже пылавшие ненавистью друг к другу
и своей разделенностью головы - ибо когда стали подыматься они, размазывая
кровь по лицу подолом рубахи, и открывать свои глаза, они увидели один общий
великий пожар, которым стала не только площадь, но и вся Москва. Горели,
подымая тучи гари, дыма, копоти, смрада в великий Жертвенный, Велесов или
Ильин день:
глава 4
На севере - Вологодский проезд, Енисейская улица, Игарский проезд,
Каргопольский проезд, Костромская улица, Магаданская улица, Северодвинская
улица, Новгородская улица, Олонецкая улица, Тобольский переулок, Углическая
улица, Холмогорская улица, Чукотская улица.
глава 5
На юге - Бакинская улица, Ереванская улица, Каспийская улица,
Керченская улица, Липецкая улица, Никопольская улица, Одесская улица,
Перекопская улица, Севанская улица, Севастопольский проспект,
Симферопольский бульвар, Херсонская улица, Черноморский бульвар, Ялтинская
улица.
глава 6
На востоке - Алтайская улица, Амурская улица, Байкальская улица,
Бирюсинская улица, Камчатская улица, Красноярская улица, Сахалинская улица,
Шатурская улица, Уссурийская улица.
глава 7
На западе - Беловежская улица, Бобруйская улица, Витебская улица,
Вяземская улица, Минская улица, Можайское шоссе, Полоцкая улица, Запорожская
улица, Варшавское шоссе, Пражская площадь, Киевское шоссе.
глава 8
Горели синим пламенем и - Кремль, где когда-то родился Емеля и стоял
дом его и где был храм Велеса, а потом Чудов монастырь, горел Кремль вместе
со всеми монастырями и соборами, и дворцами старыми, новыми, башнями, -
Боровицкой, или Чертольской, Оружейной, или Конюшенной, Комендантской, или
Колымажной, Троицкой, или Богоявленской, или Знаменской, Кутафьей башней,
Средней Арсенальной, или Граненой, Угловой Арсенальной башней, или
Собакиной. Горели - Никольская башня, Сенатская башня, горела и наша
Спасская, или Фроловская иначе, Царская башня, или Всполошная, Набатная
башня, Константино-Еленинская башня, или Тимофеевская, Беклемишевская башня,
или Москворецкая, Петровская, или Угрешская, башня Тайницкая, или
Благовещенская, башня, Первая и Вторая Безымянные башни, Водовзводная башня,
или Свиблова.
глава 9
Горел белым пламенем Китай-город, вместе со своей стеной, начатой в
1535 год обрусевшим итальянцем Петроком Малым, - как у них просто было с
процентами и национальностью - неолит; и законченной через три года, вместе
со своими воротами: Воскресенскими, Ильинскими, Никольскими, Варварскими,
Троицкими, Козмодемьянскими. Горел желтым пламенем земляной, деревянный
город с валом и деревянной оградой вдоль него, горел Великий Посад, Заречье,
Занеглименье, Загородье, Зарядье.
глава 10
Горели - Никитские ворота, Покровские ворота, Мясницкие ворота,
Бутырский вал, Камер-коллежский вал, Грузинский вал, Даниловский вал,
Лефортовский вал, Абельмановская застава, Кестьянская застава, Бутырская
застава, Рогожская застава. Горели зеленым пламенем стога и мхи Остоженки и
Моховой, Бережки, Болото, Всполье, Глинки - все, с чем прощаемся, мы
называем именем, чтобы оно не исчезло из памяти нашей и той, что живет после
нас. Имя - это заговор, которым живы Вавилон и Троя, Сарданапал и
Пракситель, Траян и Дмитрий Донской, Сергий Радонежский, Иван Грозный, Петр
Великий и Иосиф Кровавый. Горели Грязи, Пески, Ржищи, Бор, Яндова. Полыхали
коричневым пламенем - Великая улица, Вострый конец, Красная горка, Старый
сад, Великий луг, Поганый пруд, Парковые, Рощинская, Оградный проезд,
Марьина роща. Горели - Скатертный переулок, Хлебный, Больничный, Музейный,
Егерская улица, Кузнецкий мост, Охотничья, Ямская, Калашный переулок,
Серебряный, Старомонетный, Каретный ряд, Конный, Рыбный переулок, Соколиная
Гора, Таможенные улицы, Гончарная слобода, Кожевническая слобода,
Сыромятническая слобода, Колпачная слобода, Кисловская слобода, Печатная
слобода, Плотничья слобода, Трубничья слобода...
глава 11
Идет по истории собака и несет кость в зубах, и собака эта - слово, а
кость - это прах людей, городов и народов. О, если бы не эта собака, кто
знал бы имена. Где они, кто они! - Раав, Ашшур, Нинти, Фарра, Мелхиседек,
Нахор, Лот, Авимелех, Лаван, Сихем, Потифар, Валаам, Добора, Сисара, Гедеон,
Иеффай, Ахузаф, Фихол, Еммор, Веселия и Аголив... А ведь это были цари,
воины и мастера и просто живые люди, наконец.
Кто бы знал без этой собаки города Харран, Неген, Содом, Сихем, Гадер,
Ваал-Цефон, Елим, Кадеш, Пефор, Гаваон, Галгал, Макед, Ливну, Лахис, Еглон,
Давир, Силом, Фамнаф-Сараи, Гива, Иавис Галаадский...
А эти города, что знаем мы об улицах их, переулках и площадях!
глава 12
Горели фиолетовым пламенем Крестовоздвиженский монастырь на острове,
Греческий монастырь, Иоанна Богослова под Вязом, Козьмы и Дамиана в Ржищах,
Параскевы Пятницы у Старых Поль, Владимира в Садах, Петровский монастырь в
Высоком, Крутицкий монастырь на Крутицах, церковь Новомученика Николая, что
под Стеной, Успения на Вражке, Георгия на Красной Горке, Троицы старой с
Яру, храм Купалы под Вязом, Алексея Митрополита, что на Глинищах. Горели
черным пламенем - Греческая слобода, Немецкая слобода, Лефортово, Балчуг,
Татарская слобода, Ордынка, Грузинская слобода, Армянский переулок,
Маросейка, Верхняя и Нижняя Хохловка, Мещанская, или Польская, слобода...
Горели оранжевым пламенем переулки покойных владельцев - Ашеулов, Бобров,
Радковский, Даев, Кропоткинский, Никитников, Хухриков, Карелин, Волконский.
Горели улица генерал-губернатора Москвы Еропкина, переулок жены князя
Волконского - Настасьин, переулок купца Девяткина - Девяткин, вдовы купца
Лаврушина - Лаврушинский, артиллерии подлекаря Луковникова - Луков, мастера
Фуркаса - Фуркасовский, капрала Измайловского полка Сытина - Сытин, ямщика
Хухрикова - Хухриков, полковника Левшина - Малый Левшин, стрелецкого головы
Богдана Пыжова - Пыжов. Горели герои войны 1812 год - Барклай, Василиса
Кожина, генерал Ермолов, Герасим Курин, Кутузов, Платов, Тучков.
Как деревья прячут корни в земле, наружу выставляя стволы и листья, так
и Пехорка, Ольховка, Капли, Студенец означены на земле - Пехорской улицей,
Ольховской улицей, Капельским переулком, Студенецким переулком, которые
горели, как Кремль, синим речным пламенем.
глава 13
Горела вся Москва, горела история. Горели люди, ручьи и реки, горели
камень, стекло, бетон, горели деревья, луга, боры, глина, песок, горело
солнце, облака, горели звезды, и люди тащились на эти пожарища и смотрели
глазами своими на плод своего общего тотального единства и вдохновения, и
север, и юг, и запад, и восток - и все площади, и все улицы, и все переулки,
и дома, где они так вдохновенно, убежденно, тщательно, усердно и
профессионально ненавидели и убивали друг друга, и все они - улицы и дома -
были прахом и пылью, пеплом и дымом, и негде было голову преклонить, смрадом
в небо уходили заводы и лаборатории, точно знавшие, сколько русской,
монгольской, английской, дулебской, еврейской, армянской, греческой,
цыганской, сирийской, арабской крови содержит бедное единое и неделимое
человеческое тело, и дым был густ, и лица были черны, и кровь текла по
измазанным сажей щекам, и слезы текли поверх крови и сажи, и начиналось все
сначала, все влекло на круги своя. И ненависть после последнего единства
была так велика, что никто уже не хотел видеть друг друга, и каждый хотел
быть - один. А Емеля жил в своем сознании над городом, и рядом душа
генерального процентщика хлопала крыльями, как обезглавленный петух, и
кричала хрипло, фыркая брызгами крови свое торжествующее ку-ка-ре-ку, хотя
была полночь, и что значит этот крик для горящего города, было неведомо
никому, да и не до крика было бродящим среди дыма и развалин бывшим жителям
бывшего города. И только на Патриарших прудах, рядом с бывшим домом 21 по
улице Малой Бронной, Ждана, прислонившись спиной к теплым, заржавленным,
оплавленным воротам, мучилась от стыда за свое вдохновение и за свой меткий
бросок движением гибким, как походка кошки, в грудь любимого ею, обожаемого
ею, боготворимого ею Медведко, другим именем Емеля.
глава 14
И длился пожар в Москве еще четыре дня, а когда наступило пятое утро -
25 червеня, липеца, или июля иначе, день Успенья Святой Анны - матери
Пресвятой Богородицы, кругом была пустыня, и первая трава под утренними
лучами начинала свое движенье навстречу этим лучам, чтобы скорее встретиться
и продолжить свой вечный союз травы, похожей на солнечные лучи, и лучей,
похожих на листья травы. И на том месте, где был первый дом Емели и второй
дом Емели и где была Берлога, из которой, убив отца его, выгнали люди
Бориса, которого, в свою очередь, убил Святополк Окаянный, уже розовел
Иван-чай - верный сторож пожарищ и развалин. И первая трава пробила камни
земляного города, границы которого не раз пересекал Емеля, пробираясь к
своей лесной Ждане, и даже асфальт Медведкова, где тысячу лет назад спас
Емеля брата своего единокровного от пчел, тем же дымом, что сейчас еще
стлался над травой. А люди, не найдя своих шуб и домов тоже, уходили в свое
обжитое, темное, но родное Подмосковье, в котором было сыро, страшно, но не
было холода, когда придет зима, не было процентов крови и не было
процентщиков, которые стали в темноте невидимы и неразличимы, ибо кто знает,
какого цвета их рубаха, не было вертикали, на которой бы каждый живущий в
городе имел свое место во времена генерального процентщика, а вверху
дымилась земля, цвел Иван-чай, лезла на свет божий из-под Подмосковья трава,
и только Ждана бродила по пожару и искала пепел, что остался от Емели, но
ветер развеял пепел, разметал развалины Кремля, Чудова монастыря, храма
Купалы под Вязом, пустого Мавзолея и храма Новомученика Николая, что под
стеной, и только огонь на могиле Неизвестного солдата, не чадя, горел все
так же ночью и днем, и некому было увидеть его пламя, а желудь священного
дуба с Лобного места, выпавший из Емелиной ладони, когда камень Жданы ударил
ему в грудь и он на мгновение потерял сознание, уже набух и пустил малый
росток, из которого со временем вырастет Дуб на этом же лобном месте, и
будет здесь жертвенник Велесу, и Волос, Иван Грозный, Петр Великий и Иосиф
Кровавый из династии Ульяновых, принесут ему, согласно их норову и масштабу,
свою кровавую жертву... Желудь набух, росток уже, проломя кожуру, тронулся в
рост, который мог быть замечен пока только умной машиной да Богом, который,
сострадая, беспомощно смотрел на дела человеков и обычную жизнь земли...
стоглав
глава 1
"И вот когда стал Бог - все, а земли не было вовсе, и человека не было
вовсе, перекрестил Бог себя крестным знамением. И сначала пальцы Его
коснулись лба Его, и то был север, а потом пальцы коснулись груди Его, и то
был юг, а потом пальцы коснулись правого плеча, и то был восток, а потом
левого плеча, и то был запад. Снял Бог с себя крест и положил на небо, и то
стала земля. И над каждой четвертью земли зажег Бог четверть солнца,
четверть луны и четверть звезд. И бросил Бог на восток горсть камней и
половину оставил сухими, а половину оросил водой. И бросил Бог на юг горсть
песку и половину оставил сухим, а половину оросил водой. И бросил Бог на
запад горсть земли и половину оставил сухой, а половину оросил водой. И
бросил Бог на север горсть снега, и половину оставил сухим, а половину
оросил водой. И длилось то мгновенье, а для человека, если бы он жил, было
год.
глава 2
И потом взял Бог горсть сухого снега и слепил из нее бога и вдохнул в
него дух свой и дал ему имя Род, и взял Бог горсть мокрого снега, слепил
жену и вдохнул в нее дух свой. И дал ей имя Берегиня. И дал им четвертую
часть солнца, дал им четвертую часть луны, и была луна и солнце внизу, и дал
им четвертую часть неба и звезд, и назвал все север. И каждому из них дал
язык свой, ему - сухой, а ей - мокрый. И не понимали они языка друг друга и
смотрели испуганно друг на друга, но повалил снег, задула метель, и
прижались они молча друг к другу, и появились на свет боги - Род, Вила,
Пращур, Кощун, Мать-сыра Земля, Карна, Брат, Весть, Огонь, Таха, Велес, Дон,
Рожь, Перун, Хлеб, Сварог, Овин, Даждьбог, Двина, Волхов, Волга, Чудь, Меря,
Мурома, Весь, Мордва, Пермь, Печера, Ямь, Угра, Литва, Зимигола, Корсь,
Летгола, Лива, Русь, Четыре, Семь, Сваха. Дед, Леший, Рожаница, Ярила,
Яровит, Домовой, Дрегович, Кривич, Бужан, Нарова, Угр, Обр, Вода, Отец,
Поле, Ракита, Кикимора, Соль, Сестра, Звезда, Луг, Жля, Див, Честь, Ум,
Слава. Радимич, Вятяч, Бело-бог, Черно-бог, Ока, Сожа, Двенадцать, Дулеб,
Улич, Царь, Жива, Мова, Надежда, Мокошь, Рах, Сорок, Купала, Добро,
Кострома, Дом, Гора, Яма, Яга, Русалка, Недуг. Жар, Кострубенька, Любовь,
Пятница, Воздух, Зло, Масленица, Святовит, Святогор, Хорс, Симаргл, Баба,
Триглав, Прове, Припегала, Радгост, Луна, Свет, Небо, Воля, Вера, Страх,
Совесть. Погода, Лель, Слово, Лада, Лес, Овраг, Ветер, Тьма, Сон. Ен, Аух,
Кугу, Инмар, Омоль, Керемет, Куль-отыр, Еуми-Торум, Калташ-ква, Моск-ва,
Укко, Ванаиса, Маа-Эма, Мадер-Акку, Мода-Аву, Ильмаринен, Ильмарис, Иниар,
Кугу-Юмо, Юмала, Тапио, Ахти, Рахко, Таару, Рогнотеус, Укко, Рауни, Пеллон,
Пеко, Уку, Ванаиса, Эйке, Пейве, Айлеке, Рананейда, Вирка. Лейб-ольмай,
Аккру-ва, Рота, Куль, Кудым-Оша, Керемет, Кылдысин, Шкай, Нишке, Туня-Юмо.
Ош-Кече-Кугу-Юмо, Ужара, Кудо-Водых, Корс-Торум, Нуми-Торум, Мир-Сусне, Хум,
Турул, Луца. И была Божественная Ночь, и была Божественная Зима, и были они
после зрелости, и был вокруг Божественный север, и длилось это мгновенье, а
для человека, если бы он жил, - год. И посмотрел на них Бог красным оком, и
стали они красны лицом от взгляда Его, холода и ветра Его.
глава 3
И взял Бог горсть сухого песку, и слепил из нее бога, и вдохнул в него
дух свой. И дал ему имя Енлиль, и взял Бог горсть мокрого песку, и слепил из
нее жену, и вдохнул в нее дух свой, и дал ей имя Инанна. И дал им четвертую
часть солнца и четвертую часть луны, и четвертую часть неба и звезд, и были
они вверху, и дал им имя юг. И дал Енлилю сухой язык. И дал Инанне мокрый
язык. И не понимали они друг друга. И побежали они друг от друга в разные
стороны. И обошли весь юг и не нашли никого. И родились от них боги - Энки,
Ан, Нанна, Уту, Нингирсу, Дамгальнуна, Нинту, Мами, Бау, Иштар, Эрре,
Эрешкигаль, Лахар, Ашнан, Намма, Утту, Нинхурсаг, Думузи, Энмешарра, Шамаш,
Иштар, Атад, Мардук, Абзу, Эйя, Тиамат, Алсу, Мумму, Аншар, Кишар, Бела,
Набу, Ламашту, Нергаль, Амон, Мут, Хонсу, Птах, Сехмет, Нефертум, Исида,
Нут, Геб, Акер, Хапи, Шан, Осирис, Маат, Апис, Мневис, Бухис, Бата, Хатор,
Хнум, Себек, Баст, Тефнум, Анубис, Гор, Тот, Ра, Апоп, Меритсегер, Нефтида,
Уто, Шу, Тефнут, Сет, Апедемак, Дедуж, Онурис, Цаган, Хейтси Эйбиб, Легба,
Айдо, Хведо, Мулунгу, Хайне, Ишоко, Изува, Киумее, Венде, Лиона, Льюба,
Лими, Леза, Обаси, Оса, Фаро, Номмо, Митра, Апап Напат, Хаома, Сома, Арта,
Друг, Ахурамазд, Аша Вахишта, Воху Мана, Хшатра, Вайрья, Спента Армаити,
Хаурватат, Амртат, Зерван, Митра, Веретрагна, Аши, Тиштрия, Ака, Мана, Атар,
Ахриман, Гайомарт. И был Божественный День, и было Божественное Лето, и были
они юны, и был вокруг Божественный юг, и длилось это мгновение, а для
человека, если бы он жил, - год. И посмотрел на них Бог черным оком, и стали
они черны лицом от взгляда Его, огня Его и дыма Его.
глава 4
И взял Бог горсть сухих камней, размял и слепил из них бога, вдохнул в
него дух свой, и дал ему имя Пань-Гу. И взял горсть мокрых камней и слепил
из них жену Пань-Гу. И вдохнул в нее дух свой, и дал ей имя Нюй-Ва. И дал им
четвертую часть солнца и четвертую часть луны, и четвертую часть неба и
звезд, и назвал восток, и была эта часть слева. И дал им Бог языки: сухой -
Пань-Гу и мокрый - Нюй-Ва. И не понимали друг друга Пань-Гу и Нюй-Ва. И не
понимали друг друга Пань-Гу и Нюй-Ва, и хотели уйти в разные стороны, но
утро было так прекрасно, солнце восходившее было розовым. Ветка сакуры цвела
белыми цветами, дул нежный и тихий ветер, и не заметили они, как, не сказав
друг другу ни слова, стали едины, и родились на свет боги - Фу-Си, Ба-Гуа,
Фу-Сан, Си-Хэ, Чан-Си, Ван-Шу, Хен-Е, У-Ган, Тай-И, Цин-Лун, Чжу-Цио,
Бай-Ху, Шан, Шень, Лей-Гун, Фен-Бо, Хуан-Ди, Амэ-но, Минакануси,
Такамимусуби, Камимусуби, Асихара-но-Накацукуни, Идзанаки, Идзанами,
Аматэрасу, О-Кунинуси, Сукунабиокона, Нинига, Амэ-но-Удзум, Ямато-но-Ороти,
Каннон, Эмма, Дзидзо, Амида, Вайрочана, Лак-Лаунг-Куан, Тхен-чу-Чой,
Шон-Тинь, Тхюй-Тинь, Онг-Тао, За-Зэн. И было Божественное Утро, и была
Божественная Весна. И были они почти дети, а вокруг был Божественный восток.
И длилось это мгновение, а для человека, если бы жил он, - год. И посмотрел
на них Бог желтым оком цвета восходящего солнца, и стали они желты лицом от
взгляда Его, солнца и света Его.
глава 5
И потом взял Бог горсть сухой земли и слепил из нее бога, и вложил в
него дух свой, и дал ему имя Пуруша. А потом взял горсть мокрой земли и
слепил из нее жену ему, и вложил в нее душу, и дал ей имя Дева. И дал им
четвертую часть солнца и четвертую часть луны, и четвертую часть неба и
звезд, и назвал их запад. И были они справа. И дал богу сухой язык, и дал
Деве мокрый язык, и они не понимали друг друга. И они хотели разойтись в
разные стороны, чтобы найти себе пару, которая бы говорила на сухом и мокром
языке. Но подул ветер, началась буря, и, чтобы не быть унесенными ветром,
схватились они друг за друга, и родились у них боги - Праджапати, Брахма,
Вишну, Шива, Индра, Агни, Кубера, Варуна, Яма, Индра, Сурья, Сома, Ваю,
Вишвакарман, Шеша, Лакшми, Париджаата, Сурабхи, Гаруда, Нандин, Дурги, Нага,
Маричи, Кашьяпу, Ангирас, Пуластьи, Дакша, Дити, Дану, Адити, Вивасват,
Ману, Будха, Ила, Бхарата, Индра, Кришна, Майя, Парвати, Кали, Хара, Саваоф,
Иево, Элохим, Эль, Илу, Эльон, Мелек, Авель, Каин, Сим, Хам, Иафет, Авраам,
Элам, Ассур, Вельзевул, Арам, Левиафан, Алий-ану-Балу, Диа-Балу, Шехина,
Баалш, Вилон, Ракиа, Маком, Асмодей, Лилит, Аграт, Бат-Махлат, Наама,
Шаврири, Руах-Цереда, Бен-ТеМальйон, Кетеб Мерири, Эн-Соф, Зевс, Афродита,
Аполлон, Лета, Афина, Эрот, Гефест, Аид, Рея, Кронос, Дионис, Венера,
Деметра, Посейдон, Тифон, Кербер, Химера, Геба, Пан, Муза, Юпитер, Марс,
Веста, Квирин, Янус, Вирбий, Диана, Фавн, Минерва, Нептун, Гений, Люцифер,
Водан, Тиу, Тор, Фригг, Нуаду, Луг, Огма, Фрейн, Фрейра, Ньерд, Нертус,
Бальдра, Один, Рота, Мидгард, Аустри, Вестри, Нордри, Судри, Иггдрасиль,
Имир, Бор, Фенрир, Хель, Локи, Сурт, Кери, Каме, Бакароро, Итубори, Омаго,
Соао, Кума, Пачамама, Нунгум, Катукан Кара, Кадьяри, Нурундере, Кунмангур,
Бунджиль, Дарамулун, Байаме, Гмерти, Дяла, Квириа, Анцва, Тха, Зал, Бечед,
Гыниш, Йиниш, Хайт, Амра, Амза, Очопинтре, Ажвейпш, Аерг, Абдал Елта, Гудил,
Асс, Шибле, Псатха, Макамгария, Ал-Пад. И был Божественный Вечер, и была
Божественная Осень, и были они зрелы, и был вокруг Божественный запад, и
длилось это мгновенье, а для человека, если бы он жил, - год. И посмотрел на
них Бог белым оком, и стали они белы лицом от света взгляда Его.
глава 6
И стали боги жить среди снегов, песков, земли и камней, и жили они на
востоке, юге, севере и западе. Сначала жили мирно, рожали детей и любили
друг друга. На севере любили смотреть, как светят звезды, на востоке, как
восходит солнце, на западе, как падают листья, на юге, как зреют плоды. И
те, что жили на востоке, не знали тех, что жили на юге, западе и севере, и
те, кто жили на севере, не знали, кто живет на юге, западе и востоке, и те,
кто жил на западе, не знали, кто живет на севере, юге и востоке. И те, что
жили на юге, не знали, кто живет на востоке, западе и севере. Но почти
одновременно на землю, когда Бог спал, упали пролетевшие мимо, как саранча
на поле, семена, семена ссоры, зависти, корысти, тщеславия, и взошли, пока
Он спал, и расцвели от слез Его, которые падали на землю от умиления, как
лунку от камня, который вывернули из земли и сегодня положили за пазуху.
глава 3
Люди покачнулись, перевернулись, огни потекли по груди, дыхание упало,
как путник, сорвавшийся с моста, такого высокого, что упавший успевал
состариться, прежде чем долетал до воды, и в это время часы ударили один
раз. Один удар со Спасской башни, башни, которая первая получила шатер
наверх, задолго до прочих остальных, еще в 1625 год, и называлась она тогда
Фроловской, на ней нужно было выстроить шатер для укрытия часов. И сделали
этот шатер мастера Бажен Огурцов, Караулов и Загряжский. И когда построили
его, старые часы сняли и продали на вес Спасскому монастырю в Ярославле, и
поставили часы с "перечасьем", и Кирилл Самойлов отлил для них тринадцать
колоколов, и звук этих колоколов услышал Емеля, ибо удар учит и дает нам
возможность слушать иную - иными не слышимую, но звучавшую именно здесь
музыку. И ударив один раз, что-то сломалось в звуке, как будто он был из
тонкого стекла, а кто-то с размаху это стекло швырнул в бешеной ярости о
брусчатку Красной, и звук задребезжал и затих, и осколки, медленно
позванивая, покатились по обрыву к Москве-реке, мимо Василия Блаженного, но
не успели дозвенеть они, как зазвонили колокола Чудова монастыря, который
стоял подле малого Императорского дворца, монастыря, который был поставлен
на месте ханского конюшенного двора, за много веков запах ордынский
выветрился из этой земли, и в монастыре пахло ладаном и горящей восковой
свечой, запах был таким же, как и в монастырской церкви Николы Угодника, в
которой плакал Емеля свою молитву за упокой святого великомученика Бориса.
Был в орде Святитель Алексий, приглашенный туда ханом Джанибеком, спас он от
слепоты жену хана Тайдулу и в благодарность получил от нее конюшенный двор,
а от хана - льготную грамоту для российской церкви. И, вернувшись домой, на
месте конюшенного ханского двора выстроил Алексий деревянную церковь Чуда
Архангела Михаила, с приделом Благовещения Богородицы. А Тохтамыш, что через
два года после донской победы в 1382 год сжег дотла Москву, не пощадил и
Чудо Архангела Михаила, и тогда-то дым унес в прошлое и запах ханского
конюшенного двора с этой земли. Звонил серебряным звоном собор Алексия
митрополита, построенный в первый раз в 1483 год, куда царь Федор Алексеевич
узаконил не пускать женщин. Иконостас в соборе бронзовый, обитый серебряным
листом, а царские врата литые серебряные весом 11 пуд. Приняли здесь
крещение кровавый жрец Петр Великий, умерший своею смертью, и Александр
Освободитель, убитый за доброе дело искренними людьми. Звонили золотым
звоном колокола Благовещения Богородицы, ставшей на место храма Велеса, во
второй голос с соборною Алексеевскою. В алтаре Алексеевской икона Святителя
Алексия, написанная на верхней доске города его, была в 1682 год изъязвлена
ножом зараженного кальвинскою ересью еретика Фомы Иванова. Звонили медным
звоном колокола Чуда Архистратига Михаила; в этом храме в 1378 год был
погребен по кончине Святитель Алексий, а при Иване Васильевиче в его
человеческую бытность мощи Святителя были перенесены в Алексеевскую церковь.
Звонили колокола Чудова, в стенах которого в 1812 год опять пахло конским
навозом, ржали кони и маршал Да Ву устроил себе в алтаре Алексия спальню, в
алтаре, перед которым не раз на коленях истово молился инок монастыря
иеродиакон Гришка Отрепьев. И столько в этом звоне серебряном, золотом и
медном, в этом дыме Леты и Велеса, не раз горевшего монастыря и ржанья
монгольских и французских коней и в запахе их помета было смысла, сути,
истины, правды, и живой воды, голоса Емелиного Бога, что опрокинулось дальше
еще раз сознание Емели, и опять он увидел ясно изображения людей, неба,
площади. Звуки и запахи освободили его от боли, беспамятства, воли, и силы,
и права, и могущества бросающих камни, их множества и их единства. И град
камней так же, по сигналу, как "в лис и лисенят, когда виноградники в
цвету", как град града падет на цветущие вишни, побивая их, ринулся на тело
Емели, корежа его голову, грудь, ноги, руки, плечи, колени и не трогая душу.
Камни летели с севера, юга, востока и запада и перелетали через голову, и не
долетали, и сознание, которое было еще недавно сумрачно и слепо, стало таким
же ясным, как у Леты, когда она уходила дымом с этого же места в тот же
Велесов день. И он смотрел на то, как ставшие единой могучей стихией люди, в
своей слепоте ночи, ибо им мешали факелы, движимые революционным великим
энтузиазмом, доставали камни из-за пазухи, швыряли их куда попало, камни
перелетали с места на место, как птицы, и Емеле ударов досталось не больше,
чем всем присутствующим вокруг. Стоящие на западе били стоящих на востоке.
Камни с севера ломали кости и черепа пришедших с юга. И стоял в воздухе крик
радости точного попадания и крик боли от полученного удара, и так
продолжалось это, пока не прокричали петухи. И когда куранты, прозвонив
начало от попавшего в них камня, сломались и остановились, попусту внутри
вращая своими колесами, и "Преображенский марш" онемел, в живых во всем
городе осталось не более четверти населения, и это для оставшихся меняло
дело, им казалось, что все будет, как прежде, свободные места ждут их,
распахнув ворота и двери, все, кто был в центре площади, погибли первыми,
те, кто был дальше, - выжили, и живущие поверх садового кольца готовились
перебраться внутрь Китай-города, а живущие за кольцевой - поближе к Садовому
кольцу, но о таком можно было мечтать только в состоянии помрачения ума. Ибо
когда сознание стало возвращаться в их уже пылавшие ненавистью друг к другу
и своей разделенностью головы - ибо когда стали подыматься они, размазывая
кровь по лицу подолом рубахи, и открывать свои глаза, они увидели один общий
великий пожар, которым стала не только площадь, но и вся Москва. Горели,
подымая тучи гари, дыма, копоти, смрада в великий Жертвенный, Велесов или
Ильин день:
глава 4
На севере - Вологодский проезд, Енисейская улица, Игарский проезд,
Каргопольский проезд, Костромская улица, Магаданская улица, Северодвинская
улица, Новгородская улица, Олонецкая улица, Тобольский переулок, Углическая
улица, Холмогорская улица, Чукотская улица.
глава 5
На юге - Бакинская улица, Ереванская улица, Каспийская улица,
Керченская улица, Липецкая улица, Никопольская улица, Одесская улица,
Перекопская улица, Севанская улица, Севастопольский проспект,
Симферопольский бульвар, Херсонская улица, Черноморский бульвар, Ялтинская
улица.
глава 6
На востоке - Алтайская улица, Амурская улица, Байкальская улица,
Бирюсинская улица, Камчатская улица, Красноярская улица, Сахалинская улица,
Шатурская улица, Уссурийская улица.
глава 7
На западе - Беловежская улица, Бобруйская улица, Витебская улица,
Вяземская улица, Минская улица, Можайское шоссе, Полоцкая улица, Запорожская
улица, Варшавское шоссе, Пражская площадь, Киевское шоссе.
глава 8
Горели синим пламенем и - Кремль, где когда-то родился Емеля и стоял
дом его и где был храм Велеса, а потом Чудов монастырь, горел Кремль вместе
со всеми монастырями и соборами, и дворцами старыми, новыми, башнями, -
Боровицкой, или Чертольской, Оружейной, или Конюшенной, Комендантской, или
Колымажной, Троицкой, или Богоявленской, или Знаменской, Кутафьей башней,
Средней Арсенальной, или Граненой, Угловой Арсенальной башней, или
Собакиной. Горели - Никольская башня, Сенатская башня, горела и наша
Спасская, или Фроловская иначе, Царская башня, или Всполошная, Набатная
башня, Константино-Еленинская башня, или Тимофеевская, Беклемишевская башня,
или Москворецкая, Петровская, или Угрешская, башня Тайницкая, или
Благовещенская, башня, Первая и Вторая Безымянные башни, Водовзводная башня,
или Свиблова.
глава 9
Горел белым пламенем Китай-город, вместе со своей стеной, начатой в
1535 год обрусевшим итальянцем Петроком Малым, - как у них просто было с
процентами и национальностью - неолит; и законченной через три года, вместе
со своими воротами: Воскресенскими, Ильинскими, Никольскими, Варварскими,
Троицкими, Козмодемьянскими. Горел желтым пламенем земляной, деревянный
город с валом и деревянной оградой вдоль него, горел Великий Посад, Заречье,
Занеглименье, Загородье, Зарядье.
глава 10
Горели - Никитские ворота, Покровские ворота, Мясницкие ворота,
Бутырский вал, Камер-коллежский вал, Грузинский вал, Даниловский вал,
Лефортовский вал, Абельмановская застава, Кестьянская застава, Бутырская
застава, Рогожская застава. Горели зеленым пламенем стога и мхи Остоженки и
Моховой, Бережки, Болото, Всполье, Глинки - все, с чем прощаемся, мы
называем именем, чтобы оно не исчезло из памяти нашей и той, что живет после
нас. Имя - это заговор, которым живы Вавилон и Троя, Сарданапал и
Пракситель, Траян и Дмитрий Донской, Сергий Радонежский, Иван Грозный, Петр
Великий и Иосиф Кровавый. Горели Грязи, Пески, Ржищи, Бор, Яндова. Полыхали
коричневым пламенем - Великая улица, Вострый конец, Красная горка, Старый
сад, Великий луг, Поганый пруд, Парковые, Рощинская, Оградный проезд,
Марьина роща. Горели - Скатертный переулок, Хлебный, Больничный, Музейный,
Егерская улица, Кузнецкий мост, Охотничья, Ямская, Калашный переулок,
Серебряный, Старомонетный, Каретный ряд, Конный, Рыбный переулок, Соколиная
Гора, Таможенные улицы, Гончарная слобода, Кожевническая слобода,
Сыромятническая слобода, Колпачная слобода, Кисловская слобода, Печатная
слобода, Плотничья слобода, Трубничья слобода...
глава 11
Идет по истории собака и несет кость в зубах, и собака эта - слово, а
кость - это прах людей, городов и народов. О, если бы не эта собака, кто
знал бы имена. Где они, кто они! - Раав, Ашшур, Нинти, Фарра, Мелхиседек,
Нахор, Лот, Авимелех, Лаван, Сихем, Потифар, Валаам, Добора, Сисара, Гедеон,
Иеффай, Ахузаф, Фихол, Еммор, Веселия и Аголив... А ведь это были цари,
воины и мастера и просто живые люди, наконец.
Кто бы знал без этой собаки города Харран, Неген, Содом, Сихем, Гадер,
Ваал-Цефон, Елим, Кадеш, Пефор, Гаваон, Галгал, Макед, Ливну, Лахис, Еглон,
Давир, Силом, Фамнаф-Сараи, Гива, Иавис Галаадский...
А эти города, что знаем мы об улицах их, переулках и площадях!
глава 12
Горели фиолетовым пламенем Крестовоздвиженский монастырь на острове,
Греческий монастырь, Иоанна Богослова под Вязом, Козьмы и Дамиана в Ржищах,
Параскевы Пятницы у Старых Поль, Владимира в Садах, Петровский монастырь в
Высоком, Крутицкий монастырь на Крутицах, церковь Новомученика Николая, что
под Стеной, Успения на Вражке, Георгия на Красной Горке, Троицы старой с
Яру, храм Купалы под Вязом, Алексея Митрополита, что на Глинищах. Горели
черным пламенем - Греческая слобода, Немецкая слобода, Лефортово, Балчуг,
Татарская слобода, Ордынка, Грузинская слобода, Армянский переулок,
Маросейка, Верхняя и Нижняя Хохловка, Мещанская, или Польская, слобода...
Горели оранжевым пламенем переулки покойных владельцев - Ашеулов, Бобров,
Радковский, Даев, Кропоткинский, Никитников, Хухриков, Карелин, Волконский.
Горели улица генерал-губернатора Москвы Еропкина, переулок жены князя
Волконского - Настасьин, переулок купца Девяткина - Девяткин, вдовы купца
Лаврушина - Лаврушинский, артиллерии подлекаря Луковникова - Луков, мастера
Фуркаса - Фуркасовский, капрала Измайловского полка Сытина - Сытин, ямщика
Хухрикова - Хухриков, полковника Левшина - Малый Левшин, стрелецкого головы
Богдана Пыжова - Пыжов. Горели герои войны 1812 год - Барклай, Василиса
Кожина, генерал Ермолов, Герасим Курин, Кутузов, Платов, Тучков.
Как деревья прячут корни в земле, наружу выставляя стволы и листья, так
и Пехорка, Ольховка, Капли, Студенец означены на земле - Пехорской улицей,
Ольховской улицей, Капельским переулком, Студенецким переулком, которые
горели, как Кремль, синим речным пламенем.
глава 13
Горела вся Москва, горела история. Горели люди, ручьи и реки, горели
камень, стекло, бетон, горели деревья, луга, боры, глина, песок, горело
солнце, облака, горели звезды, и люди тащились на эти пожарища и смотрели
глазами своими на плод своего общего тотального единства и вдохновения, и
север, и юг, и запад, и восток - и все площади, и все улицы, и все переулки,
и дома, где они так вдохновенно, убежденно, тщательно, усердно и
профессионально ненавидели и убивали друг друга, и все они - улицы и дома -
были прахом и пылью, пеплом и дымом, и негде было голову преклонить, смрадом
в небо уходили заводы и лаборатории, точно знавшие, сколько русской,
монгольской, английской, дулебской, еврейской, армянской, греческой,
цыганской, сирийской, арабской крови содержит бедное единое и неделимое
человеческое тело, и дым был густ, и лица были черны, и кровь текла по
измазанным сажей щекам, и слезы текли поверх крови и сажи, и начиналось все
сначала, все влекло на круги своя. И ненависть после последнего единства
была так велика, что никто уже не хотел видеть друг друга, и каждый хотел
быть - один. А Емеля жил в своем сознании над городом, и рядом душа
генерального процентщика хлопала крыльями, как обезглавленный петух, и
кричала хрипло, фыркая брызгами крови свое торжествующее ку-ка-ре-ку, хотя
была полночь, и что значит этот крик для горящего города, было неведомо
никому, да и не до крика было бродящим среди дыма и развалин бывшим жителям
бывшего города. И только на Патриарших прудах, рядом с бывшим домом 21 по
улице Малой Бронной, Ждана, прислонившись спиной к теплым, заржавленным,
оплавленным воротам, мучилась от стыда за свое вдохновение и за свой меткий
бросок движением гибким, как походка кошки, в грудь любимого ею, обожаемого
ею, боготворимого ею Медведко, другим именем Емеля.
глава 14
И длился пожар в Москве еще четыре дня, а когда наступило пятое утро -
25 червеня, липеца, или июля иначе, день Успенья Святой Анны - матери
Пресвятой Богородицы, кругом была пустыня, и первая трава под утренними
лучами начинала свое движенье навстречу этим лучам, чтобы скорее встретиться
и продолжить свой вечный союз травы, похожей на солнечные лучи, и лучей,
похожих на листья травы. И на том месте, где был первый дом Емели и второй
дом Емели и где была Берлога, из которой, убив отца его, выгнали люди
Бориса, которого, в свою очередь, убил Святополк Окаянный, уже розовел
Иван-чай - верный сторож пожарищ и развалин. И первая трава пробила камни
земляного города, границы которого не раз пересекал Емеля, пробираясь к
своей лесной Ждане, и даже асфальт Медведкова, где тысячу лет назад спас
Емеля брата своего единокровного от пчел, тем же дымом, что сейчас еще
стлался над травой. А люди, не найдя своих шуб и домов тоже, уходили в свое
обжитое, темное, но родное Подмосковье, в котором было сыро, страшно, но не
было холода, когда придет зима, не было процентов крови и не было
процентщиков, которые стали в темноте невидимы и неразличимы, ибо кто знает,
какого цвета их рубаха, не было вертикали, на которой бы каждый живущий в
городе имел свое место во времена генерального процентщика, а вверху
дымилась земля, цвел Иван-чай, лезла на свет божий из-под Подмосковья трава,
и только Ждана бродила по пожару и искала пепел, что остался от Емели, но
ветер развеял пепел, разметал развалины Кремля, Чудова монастыря, храма
Купалы под Вязом, пустого Мавзолея и храма Новомученика Николая, что под
стеной, и только огонь на могиле Неизвестного солдата, не чадя, горел все
так же ночью и днем, и некому было увидеть его пламя, а желудь священного
дуба с Лобного места, выпавший из Емелиной ладони, когда камень Жданы ударил
ему в грудь и он на мгновение потерял сознание, уже набух и пустил малый
росток, из которого со временем вырастет Дуб на этом же лобном месте, и
будет здесь жертвенник Велесу, и Волос, Иван Грозный, Петр Великий и Иосиф
Кровавый из династии Ульяновых, принесут ему, согласно их норову и масштабу,
свою кровавую жертву... Желудь набух, росток уже, проломя кожуру, тронулся в
рост, который мог быть замечен пока только умной машиной да Богом, который,
сострадая, беспомощно смотрел на дела человеков и обычную жизнь земли...
стоглав
глава 1
"И вот когда стал Бог - все, а земли не было вовсе, и человека не было
вовсе, перекрестил Бог себя крестным знамением. И сначала пальцы Его
коснулись лба Его, и то был север, а потом пальцы коснулись груди Его, и то
был юг, а потом пальцы коснулись правого плеча, и то был восток, а потом
левого плеча, и то был запад. Снял Бог с себя крест и положил на небо, и то
стала земля. И над каждой четвертью земли зажег Бог четверть солнца,
четверть луны и четверть звезд. И бросил Бог на восток горсть камней и
половину оставил сухими, а половину оросил водой. И бросил Бог на юг горсть
песку и половину оставил сухим, а половину оросил водой. И бросил Бог на
запад горсть земли и половину оставил сухой, а половину оросил водой. И
бросил Бог на север горсть снега, и половину оставил сухим, а половину
оросил водой. И длилось то мгновенье, а для человека, если бы он жил, было
год.
глава 2
И потом взял Бог горсть сухого снега и слепил из нее бога и вдохнул в
него дух свой и дал ему имя Род, и взял Бог горсть мокрого снега, слепил
жену и вдохнул в нее дух свой. И дал ей имя Берегиня. И дал им четвертую
часть солнца, дал им четвертую часть луны, и была луна и солнце внизу, и дал
им четвертую часть неба и звезд, и назвал все север. И каждому из них дал
язык свой, ему - сухой, а ей - мокрый. И не понимали они языка друг друга и
смотрели испуганно друг на друга, но повалил снег, задула метель, и
прижались они молча друг к другу, и появились на свет боги - Род, Вила,
Пращур, Кощун, Мать-сыра Земля, Карна, Брат, Весть, Огонь, Таха, Велес, Дон,
Рожь, Перун, Хлеб, Сварог, Овин, Даждьбог, Двина, Волхов, Волга, Чудь, Меря,
Мурома, Весь, Мордва, Пермь, Печера, Ямь, Угра, Литва, Зимигола, Корсь,
Летгола, Лива, Русь, Четыре, Семь, Сваха. Дед, Леший, Рожаница, Ярила,
Яровит, Домовой, Дрегович, Кривич, Бужан, Нарова, Угр, Обр, Вода, Отец,
Поле, Ракита, Кикимора, Соль, Сестра, Звезда, Луг, Жля, Див, Честь, Ум,
Слава. Радимич, Вятяч, Бело-бог, Черно-бог, Ока, Сожа, Двенадцать, Дулеб,
Улич, Царь, Жива, Мова, Надежда, Мокошь, Рах, Сорок, Купала, Добро,
Кострома, Дом, Гора, Яма, Яга, Русалка, Недуг. Жар, Кострубенька, Любовь,
Пятница, Воздух, Зло, Масленица, Святовит, Святогор, Хорс, Симаргл, Баба,
Триглав, Прове, Припегала, Радгост, Луна, Свет, Небо, Воля, Вера, Страх,
Совесть. Погода, Лель, Слово, Лада, Лес, Овраг, Ветер, Тьма, Сон. Ен, Аух,
Кугу, Инмар, Омоль, Керемет, Куль-отыр, Еуми-Торум, Калташ-ква, Моск-ва,
Укко, Ванаиса, Маа-Эма, Мадер-Акку, Мода-Аву, Ильмаринен, Ильмарис, Иниар,
Кугу-Юмо, Юмала, Тапио, Ахти, Рахко, Таару, Рогнотеус, Укко, Рауни, Пеллон,
Пеко, Уку, Ванаиса, Эйке, Пейве, Айлеке, Рананейда, Вирка. Лейб-ольмай,
Аккру-ва, Рота, Куль, Кудым-Оша, Керемет, Кылдысин, Шкай, Нишке, Туня-Юмо.
Ош-Кече-Кугу-Юмо, Ужара, Кудо-Водых, Корс-Торум, Нуми-Торум, Мир-Сусне, Хум,
Турул, Луца. И была Божественная Ночь, и была Божественная Зима, и были они
после зрелости, и был вокруг Божественный север, и длилось это мгновенье, а
для человека, если бы он жил, - год. И посмотрел на них Бог красным оком, и
стали они красны лицом от взгляда Его, холода и ветра Его.
глава 3
И взял Бог горсть сухого песку, и слепил из нее бога, и вдохнул в него
дух свой. И дал ему имя Енлиль, и взял Бог горсть мокрого песку, и слепил из
нее жену, и вдохнул в нее дух свой, и дал ей имя Инанна. И дал им четвертую
часть солнца и четвертую часть луны, и четвертую часть неба и звезд, и были
они вверху, и дал им имя юг. И дал Енлилю сухой язык. И дал Инанне мокрый
язык. И не понимали они друг друга. И побежали они друг от друга в разные
стороны. И обошли весь юг и не нашли никого. И родились от них боги - Энки,
Ан, Нанна, Уту, Нингирсу, Дамгальнуна, Нинту, Мами, Бау, Иштар, Эрре,
Эрешкигаль, Лахар, Ашнан, Намма, Утту, Нинхурсаг, Думузи, Энмешарра, Шамаш,
Иштар, Атад, Мардук, Абзу, Эйя, Тиамат, Алсу, Мумму, Аншар, Кишар, Бела,
Набу, Ламашту, Нергаль, Амон, Мут, Хонсу, Птах, Сехмет, Нефертум, Исида,
Нут, Геб, Акер, Хапи, Шан, Осирис, Маат, Апис, Мневис, Бухис, Бата, Хатор,
Хнум, Себек, Баст, Тефнум, Анубис, Гор, Тот, Ра, Апоп, Меритсегер, Нефтида,
Уто, Шу, Тефнут, Сет, Апедемак, Дедуж, Онурис, Цаган, Хейтси Эйбиб, Легба,
Айдо, Хведо, Мулунгу, Хайне, Ишоко, Изува, Киумее, Венде, Лиона, Льюба,
Лими, Леза, Обаси, Оса, Фаро, Номмо, Митра, Апап Напат, Хаома, Сома, Арта,
Друг, Ахурамазд, Аша Вахишта, Воху Мана, Хшатра, Вайрья, Спента Армаити,
Хаурватат, Амртат, Зерван, Митра, Веретрагна, Аши, Тиштрия, Ака, Мана, Атар,
Ахриман, Гайомарт. И был Божественный День, и было Божественное Лето, и были
они юны, и был вокруг Божественный юг, и длилось это мгновение, а для
человека, если бы он жил, - год. И посмотрел на них Бог черным оком, и стали
они черны лицом от взгляда Его, огня Его и дыма Его.
глава 4
И взял Бог горсть сухих камней, размял и слепил из них бога, вдохнул в
него дух свой, и дал ему имя Пань-Гу. И взял горсть мокрых камней и слепил
из них жену Пань-Гу. И вдохнул в нее дух свой, и дал ей имя Нюй-Ва. И дал им
четвертую часть солнца и четвертую часть луны, и четвертую часть неба и
звезд, и назвал восток, и была эта часть слева. И дал им Бог языки: сухой -
Пань-Гу и мокрый - Нюй-Ва. И не понимали друг друга Пань-Гу и Нюй-Ва. И не
понимали друг друга Пань-Гу и Нюй-Ва, и хотели уйти в разные стороны, но
утро было так прекрасно, солнце восходившее было розовым. Ветка сакуры цвела
белыми цветами, дул нежный и тихий ветер, и не заметили они, как, не сказав
друг другу ни слова, стали едины, и родились на свет боги - Фу-Си, Ба-Гуа,
Фу-Сан, Си-Хэ, Чан-Си, Ван-Шу, Хен-Е, У-Ган, Тай-И, Цин-Лун, Чжу-Цио,
Бай-Ху, Шан, Шень, Лей-Гун, Фен-Бо, Хуан-Ди, Амэ-но, Минакануси,
Такамимусуби, Камимусуби, Асихара-но-Накацукуни, Идзанаки, Идзанами,
Аматэрасу, О-Кунинуси, Сукунабиокона, Нинига, Амэ-но-Удзум, Ямато-но-Ороти,
Каннон, Эмма, Дзидзо, Амида, Вайрочана, Лак-Лаунг-Куан, Тхен-чу-Чой,
Шон-Тинь, Тхюй-Тинь, Онг-Тао, За-Зэн. И было Божественное Утро, и была
Божественная Весна. И были они почти дети, а вокруг был Божественный восток.
И длилось это мгновение, а для человека, если бы жил он, - год. И посмотрел
на них Бог желтым оком цвета восходящего солнца, и стали они желты лицом от
взгляда Его, солнца и света Его.
глава 5
И потом взял Бог горсть сухой земли и слепил из нее бога, и вложил в
него дух свой, и дал ему имя Пуруша. А потом взял горсть мокрой земли и
слепил из нее жену ему, и вложил в нее душу, и дал ей имя Дева. И дал им
четвертую часть солнца и четвертую часть луны, и четвертую часть неба и
звезд, и назвал их запад. И были они справа. И дал богу сухой язык, и дал
Деве мокрый язык, и они не понимали друг друга. И они хотели разойтись в
разные стороны, чтобы найти себе пару, которая бы говорила на сухом и мокром
языке. Но подул ветер, началась буря, и, чтобы не быть унесенными ветром,
схватились они друг за друга, и родились у них боги - Праджапати, Брахма,
Вишну, Шива, Индра, Агни, Кубера, Варуна, Яма, Индра, Сурья, Сома, Ваю,
Вишвакарман, Шеша, Лакшми, Париджаата, Сурабхи, Гаруда, Нандин, Дурги, Нага,
Маричи, Кашьяпу, Ангирас, Пуластьи, Дакша, Дити, Дану, Адити, Вивасват,
Ману, Будха, Ила, Бхарата, Индра, Кришна, Майя, Парвати, Кали, Хара, Саваоф,
Иево, Элохим, Эль, Илу, Эльон, Мелек, Авель, Каин, Сим, Хам, Иафет, Авраам,
Элам, Ассур, Вельзевул, Арам, Левиафан, Алий-ану-Балу, Диа-Балу, Шехина,
Баалш, Вилон, Ракиа, Маком, Асмодей, Лилит, Аграт, Бат-Махлат, Наама,
Шаврири, Руах-Цереда, Бен-ТеМальйон, Кетеб Мерири, Эн-Соф, Зевс, Афродита,
Аполлон, Лета, Афина, Эрот, Гефест, Аид, Рея, Кронос, Дионис, Венера,
Деметра, Посейдон, Тифон, Кербер, Химера, Геба, Пан, Муза, Юпитер, Марс,
Веста, Квирин, Янус, Вирбий, Диана, Фавн, Минерва, Нептун, Гений, Люцифер,
Водан, Тиу, Тор, Фригг, Нуаду, Луг, Огма, Фрейн, Фрейра, Ньерд, Нертус,
Бальдра, Один, Рота, Мидгард, Аустри, Вестри, Нордри, Судри, Иггдрасиль,
Имир, Бор, Фенрир, Хель, Локи, Сурт, Кери, Каме, Бакароро, Итубори, Омаго,
Соао, Кума, Пачамама, Нунгум, Катукан Кара, Кадьяри, Нурундере, Кунмангур,
Бунджиль, Дарамулун, Байаме, Гмерти, Дяла, Квириа, Анцва, Тха, Зал, Бечед,
Гыниш, Йиниш, Хайт, Амра, Амза, Очопинтре, Ажвейпш, Аерг, Абдал Елта, Гудил,
Асс, Шибле, Псатха, Макамгария, Ал-Пад. И был Божественный Вечер, и была
Божественная Осень, и были они зрелы, и был вокруг Божественный запад, и
длилось это мгновенье, а для человека, если бы он жил, - год. И посмотрел на
них Бог белым оком, и стали они белы лицом от света взгляда Его.
глава 6
И стали боги жить среди снегов, песков, земли и камней, и жили они на
востоке, юге, севере и западе. Сначала жили мирно, рожали детей и любили
друг друга. На севере любили смотреть, как светят звезды, на востоке, как
восходит солнце, на западе, как падают листья, на юге, как зреют плоды. И
те, что жили на востоке, не знали тех, что жили на юге, западе и севере, и
те, кто жили на севере, не знали, кто живет на юге, западе и востоке, и те,
кто жил на западе, не знали, кто живет на севере, юге и востоке. И те, что
жили на юге, не знали, кто живет на востоке, западе и севере. Но почти
одновременно на землю, когда Бог спал, упали пролетевшие мимо, как саранча
на поле, семена, семена ссоры, зависти, корысти, тщеславия, и взошли, пока
Он спал, и расцвели от слез Его, которые падали на землю от умиления, как