Страница:
Мне хотелось остаться и удостовериться, что с ней все в порядке, но, таким образом, вполне можно было свести на нет все, что она для нас отвоевала. Мы должны были продолжать путь. Это было старое правило.
Ползком мы стали пробираться вдоль изгороди по направлению к аэропорту. Теперь сигнальный маяк светил нам прямо в лицо. Высокий забор находился всего в двухстах ярдах впереди.
- Мы перелезем на территорию аэропорта, да? - поинтересовалась мисс Джармен.
- Вот именно. Несколько лет назад им пришлось позаимствовать часть французской территории, чтобы продлить взлетно-посадочную полосу; теперь граница проходит вдоль этого забора, прямо здесь. Как только мы ступим на территорию аэропорта, окажемся в Швейцарии.
- Аэропорты окружены заборами, через которые так просто не перелезешь, - саркастически заметил Харви.
- Знаю. И потому позаимствовал у Жинетт кусачки.
Через пару минут мы добрались до забора.
Ограда, высотой в семь или восемь футов, представляла собой сеть из крепкой проволоки, натянутой между металлическими столбами. Я извлек из своего бриф-кейса кусачки с длинными ручками и перекусил одну про волоку. Она переломилась с громким щелчком. Со следующей я обращался уже более осторожно, но она все равно лязгнула. Похоже, быстро тут не управиться: ячейки металлической сетки были шириной всего в два дюйма, а мне нужно было проделать вертикальный разрез высотой примерно в три фута, чтобы образовать для вас нечто вроде двери - створку, которую я потом смог бы вернуть в исходное положение.
Внезапно на меня обрушился яркий свет. Прожектор, сиявший - да это просто невозможно! - прямо откуда-то с неба. Я замер. Затем следом за светом донесся негромкий свист дросселируемых реактивных двигателей. Какой-то авиалайнер при заходе на посадку включил навигационные огни.
Я стоял, боясь пошелохнуться. Пилоту нас ни за что не увидеть, но в свете его огней мы окажемся как на ладони для всех, кто находится на летном поле позади нас.
Самолет, взвизгнув протекторами шасси, коснулся влетно-посадочной полосы, затем раздался внезапный рев, когда пилит включил реверс и двигатели заработали в обратном направлении. Под прикрытием этого грохота я перекусил проволоку ограды столь же быстро и бесшумно, будто раскроил ножницами шифон, и, повернувшись к Маганхарду, возвестил:
- Добро пожаловать в Швейцарию.
* * *
Дальше все было довольно просто. "Женева - Куантрен" представляет собой всего лишь одну длинную взлетно-посадочную полосу, окаймленную по бокам узкими участками, поросшими травой. Здание аэропорта и мастерские были расположены в дальнем конце поля. с нашей же стороны громоздились лишь груды стройматериалов, насыпи развороченной бульдозером земли, которые никто не потрудился выровнять, да маленькие кирпичные строения, имевшие какое-то отношение к электростанции, радарной установке или чему-то в этом роде. Иными словами, масса мест, где можно было спрятаться.
Мы прошли с полмили между взлетной полосой и оградой, а затем, когда по ту сторону ограды уже тоже была Швейцария, просто снова прорезали себе путь наружу, с территории аэропорта. В обоих местах я вернул проволоку в исходное положение, скрутив разрезанные концы; возможно, пройдет несколько дней, прежде чем кто-нибудь заметит разрезы. Но даже тогда не возникнет никаких оснований связывать это с человеком по имени Маганхард.
Мы очутились в пригороде Матеньен - многоэтажные и многоквартирные новостройки, утопающие в море грязи, которое в один прекрасный день кто-нибудь превратит в зеленую лужайку - если, конечно, прежде не получит какой-то иной контракт. Должно быть, уже рассвело, хотя удостовериться в этом мешали тучи и горы, однако на улицах по-прежнему не было ни души.
- И как же мы теперь попадем в город? - осведомился Маганхард.
- Обойдем вокруг, подойдем ко входу в аэропорт, а там сядем в автобус или возьмем такси. Он это обдумал, затем изрек:
- Мы ведь могли бы пройти и через территорию аэропорта - так было бы короче!
- Ну конечно, и прикинуться пассажирами?
Предъявить паспорта и объяснить, каким образом мы насквозь промочили в самолете ноги?
Маганхард не нашелся что ответить и молча зашагал вперед.
Глава 20
Уже в начале седьмого, хмурым, пасмурным утром мы добрались до здания аэропорта. Внутри все еще горел свет, но он уже начинал казаться тусклым на фоне розовато-лилового сияния, просачивавшегося из-за гор с востока.
На стоянке напротив входа стояло несколько машин, а рядом с ними небольшой автобус с прицепом для багажа. Света в нем не было.
- Зайдем внутрь и приведем себя в порядок, - предложил я. Встречаемся у входа через пять минут.
Глядя вслед удалявшейся мисс Джармен, и подумал, что даже при ярком освещении по ее виду никак нельзя было сказать, что она почти пять часов тряслась в кузове фургона, а затем совершила двухмильную пешую прогулку по сырым полям с препятствиями в виде изгородей и заборов. Она обладала прирожденным лоском, к которому грязь просто не приставала. Лицо ее слегка побледнело, да ноги промокли - и все.
Маганхард выглядел так, будто только что проиграл серьезный бой с дикой кошкой. Его щегольской непромокаемый плащ цвета бронзы был весь измят, заляпан грязью и порван в двух местах; брюки промокли и испачкались, волосы были всклокочены. Он просто стоял - взъерошенный, раздраженный, несчастный и исполненный решимости сохранять и дальше этот имидж. Он по-прежнему считал, что я повел его отвратительным маршрутом без всякой необходимости, и, черт побери, не понимал, с какой стати он должен с этим мириться.
Мы проводили его в умывальную комнату, прикрывая с обеих сторон. Мы с Харви выглядели не так уж плохо - правда, главным образом потому, что наша одежда и прежде выглядела не блестяще. Харви был бледен, глаза его ввалились, морщины на лице обозначились резче, но он заметно приободрился.
Только я начал приводить себя в порядок, как Маганхард заявил:
- Вы забыли, что мы должны позвонить Мерлену. Я и вправду умудрился позабыть об этом и был бы рад не вспоминать и дальше, однако путешествие оплачивал все-таки он. Я почистил плащ, умылся, вымыл ботинки и, причесавшись, отправился на поиски телефона: в моем распоряжении оставалось четыре минуты.
Я позвонил в отель Мерлену, сказал телефонистке, что это tres important (Очень важно (фр.).), и наконец связался с самим Мер-леном.
- Mon Dieu!( - Боже мой! (фр.)) - взорвался он. - Что там с вами стряслось? После Динадана от вас никаких известии! Уже больше суток! Все, чем я располагаю, - это радио и газеты, и кругом только и разговоров, что о перестрелке в Оверни! Что за...
- Помолчите, Анри, - оборвал я его. - Мы уже здесь. Если желаете повидаться с нами, минут через двадцать мы будем на станции Корнавен.
Последовала пауза,затем он произнес:
- Я вас там встречу.
- Просто пройдите через билетную кассу к буфету.
Кто-то проскользнул в соседнюю кабину. Я мельком глянул через стекло и, торопливо проговорив: - В общем, встретимся в Корнавене через двадцать минут, - повесил трубку.
Я выскочил наружу и очутился в соседней кабине, прежде чем мисс Джармен закончила набирать номер. С размаху хлопнув рукой по рычажку телефона, я прервал связь, а другой рукой рывком выдернул ее из кабинки.
Она изобразила на лице невинное удивление:
- И зачем же вы....
- На границе вы держались молодцом, - мрачно заметил я. - Ни к чему сейчас портить впечатление. Я же вам сказал - все звонки запрещены.
- Но я всего лишь хотела позвонить в замок.
- Могли бы спросить у меня разрешения. Одной рукой я крепко держал ее под локоть и, пока мы шли через зал, со стороны нас никак нельзя было принять за влюбленную парочку во время медового месяца.
- Но я подумала, что вы можете не разрешить, - проворковала она.
Я лишь метнул на нее взгляд и промолчал. Мы подошли ко входу одновременно с Харви и Маганхардом. В автобусе включили свет, и пассажиры с утомленным видом забирались в салон. Судя по обилию бород и гитар, они, похоже, прибыли каким-нибудь дешевым ночным рейсом из Парижа или Лондона. Я-то рассчитывал на более высокий класс - из соображений маскировки, а не снобизма. Каким бы помятым ни был Маганхард, его все же никак нельзя было принять за студента.
Но по крайней мере студенты не читают криминальной хроники в газетах. Мы забрались в автобус и оплатили проезд, не привлекая ничьего внимания.
Я сел рядом с мисс Джармен, Маганхард сразу позади нас. Откинув голову назад, я сказал:
- Возможно, на станции встретимся с Мерленом.
- На какой? - осведомился Маганхард.
- Корнавен, железнодорожная станция, где находится конечный пункт следования автобуса. Когда доберемся туда, разделимся. Харви останется со мной.
- Нет, - тут же возразил Харви. - Правило номер один гласит: телохранитель должен неотступно находиться при охраняемом теле.
- Знаю, - кивнул я. - Но на станции никто не станет затевать стрельбу. Сейчас для нас представляют опасность легавые. Я хочу, чтобы вы оставались сзади, вместе со мной, дабы удостовериться, что никто не висит у Маганхарда на хвосте, - или же впереди, чтобы проверить, не поджидает ли его кто-нибудь.
- Ладно. Пожалуй, сделаем так, - согласился он, сочтя мои соображения разумными.
- И что же будем делать дальше? - продолжал допытываться Маганхард.
- Сядем на поезд до Берна.
- Я считал, что мы возьмем напрокат машину.
- Пока что не возьмем. И все прочие, рассчитывавшие на это, также ошиблись.
- Полагаю, вы имеете в виду меня, - холодно заметила мисс Джармен.
- Я говорю вообще.
Автобус заполнился пассажирами, теперь люди сидели слишком близко от нас, и продолжать разговор было небезопасно.
* * *
В это время суток, ранним утром, автобус долетел до конечной остановки за десять минут, и в половине седьмого мы уже были на станции Корнавен.
Остальные пассажиры, наступая друг другу на ноги, устремились за своими гитарами. Я повернулся к Маганхарду.
- Идите впереди с мисс Джармен. Возьмите два билета второго класса до Берна - пусть она их купит. Затем поднимайтесь на платформу. Нас вы не знаете.
- Раз уж я должна покупать билеты, - заметила девушка, - мне понадобятся швейцарские деньги.
- Они у вас и так есть. Вы ведь звонили по телефону, или забыли?
Она одарила меня испепеляющим взглядом и вышла из автобуса.
Мы с Харви дали им пройти десять ярдов, а затем прогулочным шагом двинулись следом.
Билетная касса представляла собой мрачное помещение в стиле "модерн"; сколько его ни отмывай и ни отапливай, оно всегда будет казаться грязным и холодным. Специфическая особенность железнодорожных станций.
Там было несколько рабочих-строителей, отправлявшихся на работу в пригород, и десятка полтора пассажиров, прибывших ночным поездом из Парижа и Лондона, но на всех лицах застыло одно и то же пустое и бессмысленное выражение, которое встретишь разве что на фотографиях, сделанных в концентрационных лагерях. Судя по их виду, в это время суток они и самих себя-то вряд ли узнают в зеркале, не говоря уже о том, чтобы опознать человека, находящегося в розыске.
Мы с Харви совершили быстрый обход помещения касс, затем он коротко мотнул головой. Я согласился: никто не смахивал на переодетого полицейского.
Работала только одна касса. Маганхард слегка под-отстал, в то время как девушка направилась к окошечку. Я кивнул Харви, и он двинулся вверх по длинному, тускло освещенному наклонному туннелю, ведущему к платформам.
Если держишь станцию под наблюдением, удобнее всего поджидать именно там, наверху, возле стойки буфета, где всем придется проходить мимо вас и можно, не привлекая к себе лишнего внимания, просто стоять и ждать.
Я подошел и встал в очередь за билетами позади мисс Джармен. Повернувшись, она посмотрела прямо сквозь меня.
Краем глаза я заметил, что она подошла к Маганхарду и они двинулись по туннелю к платформам, а затем внезапно остановились. Я схватил свои билеты и огляделся по сторонам.
Через зал вприпрыжку семенил, весьма смахивая на белый резиновый мячик, Анри Мерлен в своем аккуратном, дождевике. Он увидел Маганхарда, но не заметил ;меня. Я инстинктивно оглянулся.
Худощавый мужчина в грязном плаще свободного покроя и зеленой фетровой шляпе с узкими полями торопливо протолкался через главный вход, но тут же оста.новился и, поспешно отвернувшись, принялся изучать расписание поездов. Черт!
Я намеревался проинструктировать Мерлена, чтобы он убедился, что за ним нет слежки, и, кроме того, не заговаривал ни с кем из нас, пока и я тоже в этом не удостоверюсь. Но мне не хватило времени, и все благодаря этой девице и ее страсти к телефонным звонкам!
Мерлен с Маганхардом торопливо переговаривались. Я повернулся к ним спиной и бочком двинулся к дверям, не сводя глаз с Плаща. Он обернулся и устремил на них пристальный взгляд, чересчур пронзительный и живой для столь раннего часа.
Необходимо было что-то срочно предпринять. Я должен был увести отсюда Маганхарда, прежде чем Плащ поймет, кто он такой, если только он уже не догадался об этом. Пока я наблюдал за ним, он вдруг вытащил из кармана сложенную газету, развернул ее и принялся торопливо просматривать, будто что-то искал.
Мерлен, Маганхард и девушка все еще стояли у начала туннеля. Я прошел мимо них и, углубившись в туннель на несколько ярдов, оказался вне поля зрения Плаща, но они-то меня по-прежнему видели. Я принялся яростно размахивать руками, и девушка подошла ко мне.
- За Мерленом хвост, - быстро сказал я. - Уводите Маганхарда и поднимайтесь на платформу. И запомните: вы по-прежнему не знакомы ни со мной, ни с Харви. Ясно?
Она кивнула. Я повернулся и стал подниматься по туннелю. Харви отделился от небольшой толпы, попивающей кофе у ярко освещенной стойки закусочной, и сказал:
- Здесь тоже все чисто.
Я мотнул головой в сторону туннеля.
- Прибыл Мерлен и за ним хвост. Я велел им оторваться от него.
* * *
- Боже правый! - воскликнул Харви и направился к туннелю. Место телохранителя - рядом с телом. Но я остановил его.
- Если это легавый, все равно уже слишком поздно, а если нет - там, внизу, стрельбы наверняка не будет. Просто поглядим, засек ли он Маганхарда. - Я стал теснить Харви обратно в толпу у закусочной. Он смерил меня каменным взглядом, потом пожал плечами и повиновался.
Маганхард с девушкой вышли из туннеля, миновали буфет и подошли к расписанию. Человек в плаще поднялся следом за ними и слегка притормозил, заметив, что они остановились.
Мне даже не потребовалось указывать на него пальцем. Бестолковым он быть не мог, значит, вероятно, ему просто не повезло - пришлось висеть на хвосте у людей, торопливо продирающихся сквозь толпу, шествовавшую со скоростью разбуженных мертвецов. Но для того, кто его искал, эти смены темпа ходьбы были столь же очевидны, как пронзительный визг в тишине ночи.
- Итак, он знает, - мрачно изрек Харви. - Теперь нам нельзя рисковать и садиться в поезд.
- Придется садиться. Ничего другого просто не остается. Если он последует за нами - значит, по крайней мере никуда не успеет позвонить.
- В этом что-то есть.
Маганхард и девушка повернулись и поднялись по лестнице на платформу номер три. Человек в плаще устремился за ними. Харви вразвалочку двинулся следом, держась в нескольких ярдах позади него.
Я уже собрался было спуститься обратно к туннелю, как оттуда появился Мерлен; бодрости и пружинистости в его походке несколько поубавилось. Он мельком глянул на меня и отвернулся, дожидаясь, когда я сам к нему подойду. Что я и сделал.
- Канетон, что происходит? - Он побледнел и выглядел встревоженным.
- Вы привели за собой хвост, черт побери. Теперь он следит за Маганхардом.
- Pas possible! (Невероятно! (фр.)) - Лицо его исказилось в страдальческой гримасе. - Я просто идиот! Слишком многое подзабыл. Что же мне теперь делать? - Затем он принял решение. - Я поеду с вами. И помогу с ним разделаться.
Произнес он это таким тоном, словно готов был спихнуть нашего нового приятеля под поезд.
- Нет, черт возьми, никуда вы не поедете, - торопливо проговорил я. У меня и без того проблем хватает.
Можете сообщить мне хоть что-то полезное? Знаете что-нибудь об этом Галлероне, бельгийце, который, судя по всему, нас и преследует?
- Я пытался выяснить через друзей в Брюсселе, но... - Он слегка пожал плечами. - Никто его не знает. Думаю, это вымышленное имя. А для акций на предъявителя ему вообще не требуется никакого имени.
Я мрачно кивнул.
- Примерно этого я и ожидал. Что ж, свое дело он безусловно знает.
Наверху прогрохотал, подходя к платформе, поезд.
- До встречи в Лихтенштейне сегодня ночью. Постарайтесь, чтобы за вами не было хвоста.
Когда я побежал к лестнице, Мерлен все еще всплескивал руками, демонстрируя угрызения совести, печаль и отчаяние. В этом деле французским адвокатам нет равных.
Глава 21
Оказалось, что это не наш поезд. Наверху, на платформе номер три, в тусклом свете, просачивавшемся сквозь крышу из матового стекла, стояли, разбившись на молчаливые группки, человек двадцать пассажиров. Харви стоял возле ступенек, Маганхард с девушкой - ярдах в двадцати от него, а между ними - человек в широком плаще, прилежно изучавший "Журналь де Женев".
- Когда поезд? - спросил я.
- Должен уже прибыть. - Харви кивнул в сторону Плаща. - Кто он такой, по-вашему?
- Думаю, что легавый. Сомневаюсь, что у наших противников достаточно людей, чтобы следить за каждой железнодорожной станцией и аэропортом.
- Если он легавый, тогда где его напарник?
В этом был свой резон. Полицейские обычно ходят парами, когда не имеют возможности ходить целыми группами. Даже для слежки необходимо два или три человека. Однако, возможно, их планы несколько нарушил тот факт, что Мерлен выскочил из отеля в столь ранний час; может, на. ночь они оставили наблюдать за отелем всего одного человека.
Я пожал плечами. К платформе подошел поезд, на табличке которого значились Лозанна и Берн.
Маганхард с мисс Джармен вошли в один вагон, человек в плаще - в соседний. А следом за ним вошли в поезд и мы с Харви.
В конце концов все мы оказались в одном и том же вагоне второго класса для некурящих. Мне следовало предупредить Маганхарда, чтобы он взял билеты в вагон для курящих - открытый вагон с двойными сиденьями, расположенными друг напротив друга по обе стороны прохода, причем спинка сиденья достаточно высока, так что через нее сидящего не видно, если только он не привстанет.
Маганхард и девушка сели лицом друг к другу. Теперь я уже точно знал, куда сядет Плащ; так он и поступил - расположился позади них по ту же сторону от прохода, так что, оставаясь невидимым для них, он тотчас бы увидел их через заднюю спинку, стоило им встать.
Мы с Харви сели на пару рядов подальше, по другую сторону прохода.
- Ну-с... что будем делать? - поинтересовался Харви.
Полной уверенности у меня не было. Как я уже говорил, до тех пор, пока этот человек будет находиться в поезде, он не сможет никому позвонить и сообщить о своем открытии - так что, возможно, чем дольше мы будем здесь оставаться, тем лучше. Однако если он действительно полицейский, то не исключено, что он примется передавать сообщения через кондуктора или же выбрасывать записки из окон на станциях. Так что, наверное, стоит отделаться от него поскорее.
- Мне бы хотелось сойти в Лозанне, - медленно произнес я. - Если только сумеем передать это Маганхарду. Харви задумчиво посмотрел на меня и сказал:
- У вас нет никакого плана. Вы просто наносите ответный удар. Вот и все.
- Бывают планы и похуже. Этот по крайней мере гибкий и поддается корректировке по ходу дела.
Он снова глянул на меня, потом медленно расслабился. В воздухе повеяло бедой и нависшие над нами неприятности заставили его основательно встряхнуться. Чувствовал он себя скорее всего, как в аду на сковородке, но ведь телохранителем он стал гораздо раньше, чем алкоголиком.
Но долго это не продлится. Как только пройдет похмелье, его вновь станет обуревать жажда. Если бы похмелье длилось столько же, сколько и жажда, алкоголиков не было бы вообще.
Поезд тоже явно еще не совсем проснулся. Он полз вдоль берега, то и дело останавливаясь. Когда отъехали, в вагоне, кроме нас, было еще человек шесть; но к тому моменту, когда мы прибыли в Нион, большинство из них уже сошли.
Появился кондуктор с болтающейся где-то у колен форменной сумкой и, проверив билеты Маганхарда. громко и отчетливо произнес: "До Берна едем, да?" Меня это вполне устраивало, поскольку я уже изменил план действий.
Человеку в плаще пришлось покупать билет. Я изо всех сил напряг слух, опасаясь, как бы вместе с деньгами он не передал какое-нибудь сообщение, но ничего такого не произошло.
Вскоре после Ниона Маганхард двинулся назад по проходу, направляясь в туалет. Пока он отсутствовал, я торопливо нацарапал записку: "Человек, сидящий прямо позади вас, следит за вами. Не разговаривайте громко. Сходим в Лозанне. Ждите до последнего, пока не выйдут все остальные".
Когда он вновь появился в проходе, я просто протянул ему записку, и он взял ее безо всяких пререканий. однако не стал останавливаться, чтобы прочесть, прежде чем вернуться на свое место.
Теперь все, что нам оставалось, - это ждать, чтобы узнать, подчинится ли он.
* * *
На нескольких последующих станциях в вагон снова стали заходить люди. Я надеялся , что их не наберется слишком много, - зрители мне были ни к чему.
Когда мы миновали последний поворот и подъехали к Лозанне, большинство пассажиров поднялись со своих мест.
- Вы что, намерены попытаться оторваться от него, бегая по всему городу? - тихо спросил Харви.
- Нет. Он кивнул.
- Я вовсе не предлагаю стрелять в легавых, но...
- Вы буквально читаете мои мысли. Он улыбнулся.
- Вы или я?
- Я. А вы меня прикройте.
Поезд плавно затормозил. Люди начали проталкиваться к выходу. Я покрылся испариной. Маганхард мог "се испортить, если бы сошел слишком рано, - ведь я забыл сообщить ему, что поезд стоит здесь несколько минут.
Он все понял правильно. Вот уже последние пассажиры покинули вагон, несколько человек зашли и расселись по местам. Проход был свободен. Маганхард встал и широким шагом направился к дверям, а следом за ним и девушка. Харви взял мой бриф-кеис, и мы начали выполнять задуманное.
Плащ внезапно вскочил прямо перед нами, буркнул, не глядя на нас: "Je m'excuse" (Прошу прощения (фр)), - и заспешил вдоль прохода. В несколько быстрых шагов я догнал его, когда, миновав стеклянную дверь, он очутился в маленьком тесном пространстве рядом с туалетом и ступеньками, ведущими вниз. Мисс Джармен находилась прямо перед ним.
В последний момент до него, должно быть, дошло: тот факт, что Маганхард неожиданно бросился к выходу, означал - ему известно, что за ним следят; и почему, собственно, мы тоже собрались выходить так поздно? Он замедлил шаг, напрягся и стал поворачивать голову.
Я изо всех сил двинул кулаком прямо под поля альпийской фетровой шляпы, и он, тихонько, со свистом вздохнув, начал оседать на пол. Я поймал его и толкнул дверь туалета. Заперто.
Харви просунул руку под моим локтем и повернул ручку - мы с Плащом стремительно ввалились внутрь. Дверь за нами тотчас захлопнулась.
Я лишь мельком глянул на его лицо - все равно оно ничего бы мне не сказало, затем водрузил его на стульчак и рывком распахнул его плащ. В наплечной кобуре у него имелся "вальтер-РРК", во внутреннем и наружном нагрудных карманах - пачка документов и пропусков, в заднем кармане брюк бумажник, кошелек с мелочью и несколько ключей. Чтобы сгрести все это, мне потребовалось чуть больше десяти секунд, и я очень жалел, что пришлось оставить ему кобуру.
Мною двигала отнюдь ,не жажда мести и не страсть к наживе. Просто человеку, у которого при себе нет ни гроша, потребуется куда больше времени, чтобы заставить поверить в историю своих злоключений, нежели тому, кто может извлечь целую стопку банкнот и попросить о помощи.
Мы сошли с поезда не позднее чем через двадцать секунд после Маганхарда.
Спустившись с платформы, я прошел по туннелю, затем поднялся на платформу номер один и направился к станционному буфету. Я по-прежнему считал целесообразным, чтобы, путешествуя в поезде, мы держались двумя отдельными группками, однако сейчас важнее было еще раз проинструктировать Маганхарда и девушку.
Мы уселись за столик в углу, где он мог повернуться спиной к окружающим, и заказали кофе с булочками.
- Кто был тот человек? - нетерпеливо спросил Маганхард.
- Пока точно .не знаю. - Я по очереди извлекал из карманов один документ за другим, просматривал и убирал, прежде чем достать следующий.
- Вы его убили? - спросила мисс Джармен.
- Нет.
Харви хмыкнул:
- Будем надеяться. Я и не знал, что вы знакомы с карате - ударом костяшками пальцев.
- А что такое карате? - поинтересовалась она.
- Грязный вариант джиу-джитсу. Наконец я кое-что отыскал удостоверение личности, выданное во Франции.
- Его фамилия Грифле. Робер Грифле. Полицейский. Харви нахмурился.
- Француз?
- Да, Сюрте. Я ожидал нечто в этом роде - поскольку он был один, ну и так далее. Пожалуй, это все проясняет. - В руках я держал документ, в котором говорилось, что податель оного является агентом Сюрте, и высказывалась просьба ко всем оказывать ему посильное содействие. Сформулировано все было весьма тактично, но лично для меня пистолет у него под мышкой заранее испортил впечатление.
Ползком мы стали пробираться вдоль изгороди по направлению к аэропорту. Теперь сигнальный маяк светил нам прямо в лицо. Высокий забор находился всего в двухстах ярдах впереди.
- Мы перелезем на территорию аэропорта, да? - поинтересовалась мисс Джармен.
- Вот именно. Несколько лет назад им пришлось позаимствовать часть французской территории, чтобы продлить взлетно-посадочную полосу; теперь граница проходит вдоль этого забора, прямо здесь. Как только мы ступим на территорию аэропорта, окажемся в Швейцарии.
- Аэропорты окружены заборами, через которые так просто не перелезешь, - саркастически заметил Харви.
- Знаю. И потому позаимствовал у Жинетт кусачки.
Через пару минут мы добрались до забора.
Ограда, высотой в семь или восемь футов, представляла собой сеть из крепкой проволоки, натянутой между металлическими столбами. Я извлек из своего бриф-кейса кусачки с длинными ручками и перекусил одну про волоку. Она переломилась с громким щелчком. Со следующей я обращался уже более осторожно, но она все равно лязгнула. Похоже, быстро тут не управиться: ячейки металлической сетки были шириной всего в два дюйма, а мне нужно было проделать вертикальный разрез высотой примерно в три фута, чтобы образовать для вас нечто вроде двери - створку, которую я потом смог бы вернуть в исходное положение.
Внезапно на меня обрушился яркий свет. Прожектор, сиявший - да это просто невозможно! - прямо откуда-то с неба. Я замер. Затем следом за светом донесся негромкий свист дросселируемых реактивных двигателей. Какой-то авиалайнер при заходе на посадку включил навигационные огни.
Я стоял, боясь пошелохнуться. Пилоту нас ни за что не увидеть, но в свете его огней мы окажемся как на ладони для всех, кто находится на летном поле позади нас.
Самолет, взвизгнув протекторами шасси, коснулся влетно-посадочной полосы, затем раздался внезапный рев, когда пилит включил реверс и двигатели заработали в обратном направлении. Под прикрытием этого грохота я перекусил проволоку ограды столь же быстро и бесшумно, будто раскроил ножницами шифон, и, повернувшись к Маганхарду, возвестил:
- Добро пожаловать в Швейцарию.
* * *
Дальше все было довольно просто. "Женева - Куантрен" представляет собой всего лишь одну длинную взлетно-посадочную полосу, окаймленную по бокам узкими участками, поросшими травой. Здание аэропорта и мастерские были расположены в дальнем конце поля. с нашей же стороны громоздились лишь груды стройматериалов, насыпи развороченной бульдозером земли, которые никто не потрудился выровнять, да маленькие кирпичные строения, имевшие какое-то отношение к электростанции, радарной установке или чему-то в этом роде. Иными словами, масса мест, где можно было спрятаться.
Мы прошли с полмили между взлетной полосой и оградой, а затем, когда по ту сторону ограды уже тоже была Швейцария, просто снова прорезали себе путь наружу, с территории аэропорта. В обоих местах я вернул проволоку в исходное положение, скрутив разрезанные концы; возможно, пройдет несколько дней, прежде чем кто-нибудь заметит разрезы. Но даже тогда не возникнет никаких оснований связывать это с человеком по имени Маганхард.
Мы очутились в пригороде Матеньен - многоэтажные и многоквартирные новостройки, утопающие в море грязи, которое в один прекрасный день кто-нибудь превратит в зеленую лужайку - если, конечно, прежде не получит какой-то иной контракт. Должно быть, уже рассвело, хотя удостовериться в этом мешали тучи и горы, однако на улицах по-прежнему не было ни души.
- И как же мы теперь попадем в город? - осведомился Маганхард.
- Обойдем вокруг, подойдем ко входу в аэропорт, а там сядем в автобус или возьмем такси. Он это обдумал, затем изрек:
- Мы ведь могли бы пройти и через территорию аэропорта - так было бы короче!
- Ну конечно, и прикинуться пассажирами?
Предъявить паспорта и объяснить, каким образом мы насквозь промочили в самолете ноги?
Маганхард не нашелся что ответить и молча зашагал вперед.
Глава 20
Уже в начале седьмого, хмурым, пасмурным утром мы добрались до здания аэропорта. Внутри все еще горел свет, но он уже начинал казаться тусклым на фоне розовато-лилового сияния, просачивавшегося из-за гор с востока.
На стоянке напротив входа стояло несколько машин, а рядом с ними небольшой автобус с прицепом для багажа. Света в нем не было.
- Зайдем внутрь и приведем себя в порядок, - предложил я. Встречаемся у входа через пять минут.
Глядя вслед удалявшейся мисс Джармен, и подумал, что даже при ярком освещении по ее виду никак нельзя было сказать, что она почти пять часов тряслась в кузове фургона, а затем совершила двухмильную пешую прогулку по сырым полям с препятствиями в виде изгородей и заборов. Она обладала прирожденным лоском, к которому грязь просто не приставала. Лицо ее слегка побледнело, да ноги промокли - и все.
Маганхард выглядел так, будто только что проиграл серьезный бой с дикой кошкой. Его щегольской непромокаемый плащ цвета бронзы был весь измят, заляпан грязью и порван в двух местах; брюки промокли и испачкались, волосы были всклокочены. Он просто стоял - взъерошенный, раздраженный, несчастный и исполненный решимости сохранять и дальше этот имидж. Он по-прежнему считал, что я повел его отвратительным маршрутом без всякой необходимости, и, черт побери, не понимал, с какой стати он должен с этим мириться.
Мы проводили его в умывальную комнату, прикрывая с обеих сторон. Мы с Харви выглядели не так уж плохо - правда, главным образом потому, что наша одежда и прежде выглядела не блестяще. Харви был бледен, глаза его ввалились, морщины на лице обозначились резче, но он заметно приободрился.
Только я начал приводить себя в порядок, как Маганхард заявил:
- Вы забыли, что мы должны позвонить Мерлену. Я и вправду умудрился позабыть об этом и был бы рад не вспоминать и дальше, однако путешествие оплачивал все-таки он. Я почистил плащ, умылся, вымыл ботинки и, причесавшись, отправился на поиски телефона: в моем распоряжении оставалось четыре минуты.
Я позвонил в отель Мерлену, сказал телефонистке, что это tres important (Очень важно (фр.).), и наконец связался с самим Мер-леном.
- Mon Dieu!( - Боже мой! (фр.)) - взорвался он. - Что там с вами стряслось? После Динадана от вас никаких известии! Уже больше суток! Все, чем я располагаю, - это радио и газеты, и кругом только и разговоров, что о перестрелке в Оверни! Что за...
- Помолчите, Анри, - оборвал я его. - Мы уже здесь. Если желаете повидаться с нами, минут через двадцать мы будем на станции Корнавен.
Последовала пауза,затем он произнес:
- Я вас там встречу.
- Просто пройдите через билетную кассу к буфету.
Кто-то проскользнул в соседнюю кабину. Я мельком глянул через стекло и, торопливо проговорив: - В общем, встретимся в Корнавене через двадцать минут, - повесил трубку.
Я выскочил наружу и очутился в соседней кабине, прежде чем мисс Джармен закончила набирать номер. С размаху хлопнув рукой по рычажку телефона, я прервал связь, а другой рукой рывком выдернул ее из кабинки.
Она изобразила на лице невинное удивление:
- И зачем же вы....
- На границе вы держались молодцом, - мрачно заметил я. - Ни к чему сейчас портить впечатление. Я же вам сказал - все звонки запрещены.
- Но я всего лишь хотела позвонить в замок.
- Могли бы спросить у меня разрешения. Одной рукой я крепко держал ее под локоть и, пока мы шли через зал, со стороны нас никак нельзя было принять за влюбленную парочку во время медового месяца.
- Но я подумала, что вы можете не разрешить, - проворковала она.
Я лишь метнул на нее взгляд и промолчал. Мы подошли ко входу одновременно с Харви и Маганхардом. В автобусе включили свет, и пассажиры с утомленным видом забирались в салон. Судя по обилию бород и гитар, они, похоже, прибыли каким-нибудь дешевым ночным рейсом из Парижа или Лондона. Я-то рассчитывал на более высокий класс - из соображений маскировки, а не снобизма. Каким бы помятым ни был Маганхард, его все же никак нельзя было принять за студента.
Но по крайней мере студенты не читают криминальной хроники в газетах. Мы забрались в автобус и оплатили проезд, не привлекая ничьего внимания.
Я сел рядом с мисс Джармен, Маганхард сразу позади нас. Откинув голову назад, я сказал:
- Возможно, на станции встретимся с Мерленом.
- На какой? - осведомился Маганхард.
- Корнавен, железнодорожная станция, где находится конечный пункт следования автобуса. Когда доберемся туда, разделимся. Харви останется со мной.
- Нет, - тут же возразил Харви. - Правило номер один гласит: телохранитель должен неотступно находиться при охраняемом теле.
- Знаю, - кивнул я. - Но на станции никто не станет затевать стрельбу. Сейчас для нас представляют опасность легавые. Я хочу, чтобы вы оставались сзади, вместе со мной, дабы удостовериться, что никто не висит у Маганхарда на хвосте, - или же впереди, чтобы проверить, не поджидает ли его кто-нибудь.
- Ладно. Пожалуй, сделаем так, - согласился он, сочтя мои соображения разумными.
- И что же будем делать дальше? - продолжал допытываться Маганхард.
- Сядем на поезд до Берна.
- Я считал, что мы возьмем напрокат машину.
- Пока что не возьмем. И все прочие, рассчитывавшие на это, также ошиблись.
- Полагаю, вы имеете в виду меня, - холодно заметила мисс Джармен.
- Я говорю вообще.
Автобус заполнился пассажирами, теперь люди сидели слишком близко от нас, и продолжать разговор было небезопасно.
* * *
В это время суток, ранним утром, автобус долетел до конечной остановки за десять минут, и в половине седьмого мы уже были на станции Корнавен.
Остальные пассажиры, наступая друг другу на ноги, устремились за своими гитарами. Я повернулся к Маганхарду.
- Идите впереди с мисс Джармен. Возьмите два билета второго класса до Берна - пусть она их купит. Затем поднимайтесь на платформу. Нас вы не знаете.
- Раз уж я должна покупать билеты, - заметила девушка, - мне понадобятся швейцарские деньги.
- Они у вас и так есть. Вы ведь звонили по телефону, или забыли?
Она одарила меня испепеляющим взглядом и вышла из автобуса.
Мы с Харви дали им пройти десять ярдов, а затем прогулочным шагом двинулись следом.
Билетная касса представляла собой мрачное помещение в стиле "модерн"; сколько его ни отмывай и ни отапливай, оно всегда будет казаться грязным и холодным. Специфическая особенность железнодорожных станций.
Там было несколько рабочих-строителей, отправлявшихся на работу в пригород, и десятка полтора пассажиров, прибывших ночным поездом из Парижа и Лондона, но на всех лицах застыло одно и то же пустое и бессмысленное выражение, которое встретишь разве что на фотографиях, сделанных в концентрационных лагерях. Судя по их виду, в это время суток они и самих себя-то вряд ли узнают в зеркале, не говоря уже о том, чтобы опознать человека, находящегося в розыске.
Мы с Харви совершили быстрый обход помещения касс, затем он коротко мотнул головой. Я согласился: никто не смахивал на переодетого полицейского.
Работала только одна касса. Маганхард слегка под-отстал, в то время как девушка направилась к окошечку. Я кивнул Харви, и он двинулся вверх по длинному, тускло освещенному наклонному туннелю, ведущему к платформам.
Если держишь станцию под наблюдением, удобнее всего поджидать именно там, наверху, возле стойки буфета, где всем придется проходить мимо вас и можно, не привлекая к себе лишнего внимания, просто стоять и ждать.
Я подошел и встал в очередь за билетами позади мисс Джармен. Повернувшись, она посмотрела прямо сквозь меня.
Краем глаза я заметил, что она подошла к Маганхарду и они двинулись по туннелю к платформам, а затем внезапно остановились. Я схватил свои билеты и огляделся по сторонам.
Через зал вприпрыжку семенил, весьма смахивая на белый резиновый мячик, Анри Мерлен в своем аккуратном, дождевике. Он увидел Маганхарда, но не заметил ;меня. Я инстинктивно оглянулся.
Худощавый мужчина в грязном плаще свободного покроя и зеленой фетровой шляпе с узкими полями торопливо протолкался через главный вход, но тут же оста.новился и, поспешно отвернувшись, принялся изучать расписание поездов. Черт!
Я намеревался проинструктировать Мерлена, чтобы он убедился, что за ним нет слежки, и, кроме того, не заговаривал ни с кем из нас, пока и я тоже в этом не удостоверюсь. Но мне не хватило времени, и все благодаря этой девице и ее страсти к телефонным звонкам!
Мерлен с Маганхардом торопливо переговаривались. Я повернулся к ним спиной и бочком двинулся к дверям, не сводя глаз с Плаща. Он обернулся и устремил на них пристальный взгляд, чересчур пронзительный и живой для столь раннего часа.
Необходимо было что-то срочно предпринять. Я должен был увести отсюда Маганхарда, прежде чем Плащ поймет, кто он такой, если только он уже не догадался об этом. Пока я наблюдал за ним, он вдруг вытащил из кармана сложенную газету, развернул ее и принялся торопливо просматривать, будто что-то искал.
Мерлен, Маганхард и девушка все еще стояли у начала туннеля. Я прошел мимо них и, углубившись в туннель на несколько ярдов, оказался вне поля зрения Плаща, но они-то меня по-прежнему видели. Я принялся яростно размахивать руками, и девушка подошла ко мне.
- За Мерленом хвост, - быстро сказал я. - Уводите Маганхарда и поднимайтесь на платформу. И запомните: вы по-прежнему не знакомы ни со мной, ни с Харви. Ясно?
Она кивнула. Я повернулся и стал подниматься по туннелю. Харви отделился от небольшой толпы, попивающей кофе у ярко освещенной стойки закусочной, и сказал:
- Здесь тоже все чисто.
Я мотнул головой в сторону туннеля.
- Прибыл Мерлен и за ним хвост. Я велел им оторваться от него.
* * *
- Боже правый! - воскликнул Харви и направился к туннелю. Место телохранителя - рядом с телом. Но я остановил его.
- Если это легавый, все равно уже слишком поздно, а если нет - там, внизу, стрельбы наверняка не будет. Просто поглядим, засек ли он Маганхарда. - Я стал теснить Харви обратно в толпу у закусочной. Он смерил меня каменным взглядом, потом пожал плечами и повиновался.
Маганхард с девушкой вышли из туннеля, миновали буфет и подошли к расписанию. Человек в плаще поднялся следом за ними и слегка притормозил, заметив, что они остановились.
Мне даже не потребовалось указывать на него пальцем. Бестолковым он быть не мог, значит, вероятно, ему просто не повезло - пришлось висеть на хвосте у людей, торопливо продирающихся сквозь толпу, шествовавшую со скоростью разбуженных мертвецов. Но для того, кто его искал, эти смены темпа ходьбы были столь же очевидны, как пронзительный визг в тишине ночи.
- Итак, он знает, - мрачно изрек Харви. - Теперь нам нельзя рисковать и садиться в поезд.
- Придется садиться. Ничего другого просто не остается. Если он последует за нами - значит, по крайней мере никуда не успеет позвонить.
- В этом что-то есть.
Маганхард и девушка повернулись и поднялись по лестнице на платформу номер три. Человек в плаще устремился за ними. Харви вразвалочку двинулся следом, держась в нескольких ярдах позади него.
Я уже собрался было спуститься обратно к туннелю, как оттуда появился Мерлен; бодрости и пружинистости в его походке несколько поубавилось. Он мельком глянул на меня и отвернулся, дожидаясь, когда я сам к нему подойду. Что я и сделал.
- Канетон, что происходит? - Он побледнел и выглядел встревоженным.
- Вы привели за собой хвост, черт побери. Теперь он следит за Маганхардом.
- Pas possible! (Невероятно! (фр.)) - Лицо его исказилось в страдальческой гримасе. - Я просто идиот! Слишком многое подзабыл. Что же мне теперь делать? - Затем он принял решение. - Я поеду с вами. И помогу с ним разделаться.
Произнес он это таким тоном, словно готов был спихнуть нашего нового приятеля под поезд.
- Нет, черт возьми, никуда вы не поедете, - торопливо проговорил я. У меня и без того проблем хватает.
Можете сообщить мне хоть что-то полезное? Знаете что-нибудь об этом Галлероне, бельгийце, который, судя по всему, нас и преследует?
- Я пытался выяснить через друзей в Брюсселе, но... - Он слегка пожал плечами. - Никто его не знает. Думаю, это вымышленное имя. А для акций на предъявителя ему вообще не требуется никакого имени.
Я мрачно кивнул.
- Примерно этого я и ожидал. Что ж, свое дело он безусловно знает.
Наверху прогрохотал, подходя к платформе, поезд.
- До встречи в Лихтенштейне сегодня ночью. Постарайтесь, чтобы за вами не было хвоста.
Когда я побежал к лестнице, Мерлен все еще всплескивал руками, демонстрируя угрызения совести, печаль и отчаяние. В этом деле французским адвокатам нет равных.
Глава 21
Оказалось, что это не наш поезд. Наверху, на платформе номер три, в тусклом свете, просачивавшемся сквозь крышу из матового стекла, стояли, разбившись на молчаливые группки, человек двадцать пассажиров. Харви стоял возле ступенек, Маганхард с девушкой - ярдах в двадцати от него, а между ними - человек в широком плаще, прилежно изучавший "Журналь де Женев".
- Когда поезд? - спросил я.
- Должен уже прибыть. - Харви кивнул в сторону Плаща. - Кто он такой, по-вашему?
- Думаю, что легавый. Сомневаюсь, что у наших противников достаточно людей, чтобы следить за каждой железнодорожной станцией и аэропортом.
- Если он легавый, тогда где его напарник?
В этом был свой резон. Полицейские обычно ходят парами, когда не имеют возможности ходить целыми группами. Даже для слежки необходимо два или три человека. Однако, возможно, их планы несколько нарушил тот факт, что Мерлен выскочил из отеля в столь ранний час; может, на. ночь они оставили наблюдать за отелем всего одного человека.
Я пожал плечами. К платформе подошел поезд, на табличке которого значились Лозанна и Берн.
Маганхард с мисс Джармен вошли в один вагон, человек в плаще - в соседний. А следом за ним вошли в поезд и мы с Харви.
В конце концов все мы оказались в одном и том же вагоне второго класса для некурящих. Мне следовало предупредить Маганхарда, чтобы он взял билеты в вагон для курящих - открытый вагон с двойными сиденьями, расположенными друг напротив друга по обе стороны прохода, причем спинка сиденья достаточно высока, так что через нее сидящего не видно, если только он не привстанет.
Маганхард и девушка сели лицом друг к другу. Теперь я уже точно знал, куда сядет Плащ; так он и поступил - расположился позади них по ту же сторону от прохода, так что, оставаясь невидимым для них, он тотчас бы увидел их через заднюю спинку, стоило им встать.
Мы с Харви сели на пару рядов подальше, по другую сторону прохода.
- Ну-с... что будем делать? - поинтересовался Харви.
Полной уверенности у меня не было. Как я уже говорил, до тех пор, пока этот человек будет находиться в поезде, он не сможет никому позвонить и сообщить о своем открытии - так что, возможно, чем дольше мы будем здесь оставаться, тем лучше. Однако если он действительно полицейский, то не исключено, что он примется передавать сообщения через кондуктора или же выбрасывать записки из окон на станциях. Так что, наверное, стоит отделаться от него поскорее.
- Мне бы хотелось сойти в Лозанне, - медленно произнес я. - Если только сумеем передать это Маганхарду. Харви задумчиво посмотрел на меня и сказал:
- У вас нет никакого плана. Вы просто наносите ответный удар. Вот и все.
- Бывают планы и похуже. Этот по крайней мере гибкий и поддается корректировке по ходу дела.
Он снова глянул на меня, потом медленно расслабился. В воздухе повеяло бедой и нависшие над нами неприятности заставили его основательно встряхнуться. Чувствовал он себя скорее всего, как в аду на сковородке, но ведь телохранителем он стал гораздо раньше, чем алкоголиком.
Но долго это не продлится. Как только пройдет похмелье, его вновь станет обуревать жажда. Если бы похмелье длилось столько же, сколько и жажда, алкоголиков не было бы вообще.
Поезд тоже явно еще не совсем проснулся. Он полз вдоль берега, то и дело останавливаясь. Когда отъехали, в вагоне, кроме нас, было еще человек шесть; но к тому моменту, когда мы прибыли в Нион, большинство из них уже сошли.
Появился кондуктор с болтающейся где-то у колен форменной сумкой и, проверив билеты Маганхарда. громко и отчетливо произнес: "До Берна едем, да?" Меня это вполне устраивало, поскольку я уже изменил план действий.
Человеку в плаще пришлось покупать билет. Я изо всех сил напряг слух, опасаясь, как бы вместе с деньгами он не передал какое-нибудь сообщение, но ничего такого не произошло.
Вскоре после Ниона Маганхард двинулся назад по проходу, направляясь в туалет. Пока он отсутствовал, я торопливо нацарапал записку: "Человек, сидящий прямо позади вас, следит за вами. Не разговаривайте громко. Сходим в Лозанне. Ждите до последнего, пока не выйдут все остальные".
Когда он вновь появился в проходе, я просто протянул ему записку, и он взял ее безо всяких пререканий. однако не стал останавливаться, чтобы прочесть, прежде чем вернуться на свое место.
Теперь все, что нам оставалось, - это ждать, чтобы узнать, подчинится ли он.
* * *
На нескольких последующих станциях в вагон снова стали заходить люди. Я надеялся , что их не наберется слишком много, - зрители мне были ни к чему.
Когда мы миновали последний поворот и подъехали к Лозанне, большинство пассажиров поднялись со своих мест.
- Вы что, намерены попытаться оторваться от него, бегая по всему городу? - тихо спросил Харви.
- Нет. Он кивнул.
- Я вовсе не предлагаю стрелять в легавых, но...
- Вы буквально читаете мои мысли. Он улыбнулся.
- Вы или я?
- Я. А вы меня прикройте.
Поезд плавно затормозил. Люди начали проталкиваться к выходу. Я покрылся испариной. Маганхард мог "се испортить, если бы сошел слишком рано, - ведь я забыл сообщить ему, что поезд стоит здесь несколько минут.
Он все понял правильно. Вот уже последние пассажиры покинули вагон, несколько человек зашли и расселись по местам. Проход был свободен. Маганхард встал и широким шагом направился к дверям, а следом за ним и девушка. Харви взял мой бриф-кеис, и мы начали выполнять задуманное.
Плащ внезапно вскочил прямо перед нами, буркнул, не глядя на нас: "Je m'excuse" (Прошу прощения (фр)), - и заспешил вдоль прохода. В несколько быстрых шагов я догнал его, когда, миновав стеклянную дверь, он очутился в маленьком тесном пространстве рядом с туалетом и ступеньками, ведущими вниз. Мисс Джармен находилась прямо перед ним.
В последний момент до него, должно быть, дошло: тот факт, что Маганхард неожиданно бросился к выходу, означал - ему известно, что за ним следят; и почему, собственно, мы тоже собрались выходить так поздно? Он замедлил шаг, напрягся и стал поворачивать голову.
Я изо всех сил двинул кулаком прямо под поля альпийской фетровой шляпы, и он, тихонько, со свистом вздохнув, начал оседать на пол. Я поймал его и толкнул дверь туалета. Заперто.
Харви просунул руку под моим локтем и повернул ручку - мы с Плащом стремительно ввалились внутрь. Дверь за нами тотчас захлопнулась.
Я лишь мельком глянул на его лицо - все равно оно ничего бы мне не сказало, затем водрузил его на стульчак и рывком распахнул его плащ. В наплечной кобуре у него имелся "вальтер-РРК", во внутреннем и наружном нагрудных карманах - пачка документов и пропусков, в заднем кармане брюк бумажник, кошелек с мелочью и несколько ключей. Чтобы сгрести все это, мне потребовалось чуть больше десяти секунд, и я очень жалел, что пришлось оставить ему кобуру.
Мною двигала отнюдь ,не жажда мести и не страсть к наживе. Просто человеку, у которого при себе нет ни гроша, потребуется куда больше времени, чтобы заставить поверить в историю своих злоключений, нежели тому, кто может извлечь целую стопку банкнот и попросить о помощи.
Мы сошли с поезда не позднее чем через двадцать секунд после Маганхарда.
Спустившись с платформы, я прошел по туннелю, затем поднялся на платформу номер один и направился к станционному буфету. Я по-прежнему считал целесообразным, чтобы, путешествуя в поезде, мы держались двумя отдельными группками, однако сейчас важнее было еще раз проинструктировать Маганхарда и девушку.
Мы уселись за столик в углу, где он мог повернуться спиной к окружающим, и заказали кофе с булочками.
- Кто был тот человек? - нетерпеливо спросил Маганхард.
- Пока точно .не знаю. - Я по очереди извлекал из карманов один документ за другим, просматривал и убирал, прежде чем достать следующий.
- Вы его убили? - спросила мисс Джармен.
- Нет.
Харви хмыкнул:
- Будем надеяться. Я и не знал, что вы знакомы с карате - ударом костяшками пальцев.
- А что такое карате? - поинтересовалась она.
- Грязный вариант джиу-джитсу. Наконец я кое-что отыскал удостоверение личности, выданное во Франции.
- Его фамилия Грифле. Робер Грифле. Полицейский. Харви нахмурился.
- Француз?
- Да, Сюрте. Я ожидал нечто в этом роде - поскольку он был один, ну и так далее. Пожалуй, это все проясняет. - В руках я держал документ, в котором говорилось, что податель оного является агентом Сюрте, и высказывалась просьба ко всем оказывать ему посильное содействие. Сформулировано все было весьма тактично, но лично для меня пистолет у него под мышкой заранее испортил впечатление.