Лайл Гэвин. Успеть к полуночи

   Следующий поворот оказался гораздо круче. Осмотревшись, я понял, что нахожусь в огневой траншее третьего рубежа.
   Она располагалась перпендикулярно линии ходов сообщения. Также выложенная из бетона, она была шире, и в ее передней части имелась восемнадцатидюймовая стрелковая ступень, на которую могли встать обороняющиеся. А выше, вдоль края траншеи, на остатках рассыпавшегося бруствера, темнела неровная полоска мелкого кустарника.
   Я сделал шаг, и что-то хрустнуло у меня под ногами. Эхо тотчас подхватило этот звук, и он громкими раскатами, напоминавшими колокольный звон, разнесся по траншее; существа, возившиеся в лужицах, неожиданно зашевелились, закружились в водоворотах, издавая негромкое чавканье.
   Я замер - и звуки тоже. Приподняв ногу, я обнаружил, что раздавил грязно-белый скелет лягушки, и, сделав глубокий вдох, одним прыжком очутился на стрелковой ступени.
   Воздух вдруг показался мне удивительно свежим, кустики тихо шелестели на ветру. Только вот ни черта не видно. Впереди меня весь район укреплений был сплошь покрыт невысоким кустарником.
   Ален, может, ты притаился там, снаружи, а вовсе не в траншеях? В кустах ты мог бы запросто спрятать целую армию. К тому же ты наверняка не один - это не в твоем стиле. Вас по крайней мере двое, и засели вы по обе стороны тропы, чтобы иметь возможность вести перекрестный огонь. Так что если первые выстрелы не достигнут цели, то, куда бы мы ни рыпнулись, все равно получим свои пули. Ведь вы профессионалы - и эта работа лишится смысла, если вы отойдете в мир иной, так и не получив свои денежки. И вам вовсе ни к чему ввязываться в перестрелку - куда проще покончить с жертвой аккуратным выстрелом из засады.
   Я продвигался вдоль стрелковой ступени; здесь не было никаких луж только кучки мокрого песка, просыпавшегося из полусгнивших мешков, образовывавших бруствер. Когда я быстро наклонил голову, ветер резко прекратился, словно я закрыл люк, а воздух снова стал теплым, спертым и душным.
   Огневые траншеи имели свою собственную, особенную конфигурацию: зигзаги были четко очерчены, напоминая по форме зубчатую стену, плашмя уложенную на землю. Фронтальные параллели предназначались собственно для ведения боя, задние же (черт, как там они называются?.. ах да, траверсы) для отдыха и перекура, пока кто-нибудь другой воюет.
   Я обогнул несколько углов, поочередно передвигаясь от траверса к фронтальной стене и настороженно осматриваясь. Время от времени мне попадались мрачные зловонные входы в углубленные укрытия или же ступеньки, ведущие наверх, к приземистому доту, врытому в бруствер. Доты всегда располагались на фронтальных параллелях.
   Тут я заметил рокаду. В этом месте под ней проходил кульверт - мощная бетонная водосточная труба, способная выдержать вес танка. Рядом темнел неширокий лаз в туннель, по которому ползком можно было перебраться на другую сторону дороги.
   Я застыл на месте. Теперь я знал: если Ален засел в траншеях, то уж точно не на третьей линии. Он наверняка поставил кого-нибудь по обе стороны рокады... меня аж передернуло при воспоминании о том, как бодро я только что шагал, огибая УГЛЫ.
   Обратно я продвигался куда осторожнее. Отыскав ход сообщения, ведущий ко второй линии огневых траншей, я взглянул на часы - шесть из своих пятнадцати минут я уже израсходовал.
   Вообще-то между линиями было около семидесяти ярдов, однако благодаря зигзагообразной конфигурации траншеи мне пришлось прошагать ярдов сто. Вдобавок ко всему в одном месте заграждение из колючей проволоки, проложенное поверху, завалилось в саму траншею. Я преодолел ржавые шипы, отделавшись сравнительно легко - всего лишь три-четыре царапины, каждая из которых запросто могла кончиться для меня заражением крови.
   Но по крайней мере теперь я сообразил, где нахожусь: колючая проволока, защищавшая траншеи, должна быть проложена на дистанции, превышающей дальность броска ручной гранаты. Таковы были правила войны прежде чем люди начали использовать пикирующие бомбардировщики и бронетанковые колонны вместо гранат...
   Гранаты. Есть ли у Алена гранаты? Если он рассчитывал, что мы поедем на машине, - то да. Но он этого не ожидал. Когда надо разобраться всего-то с несколькими людьми на открытой местности, от гранат толку мало. Бог знает сколько дожидаешься удобного момента, а после взрыва не поймешь, то ли они погибли, то ли спрятались в канаве. Так что никаких гранат не будет.
   А что же тогда? Очередь из "стэна". Надо только дождаться, когда мы подойдем достаточно близко, чтобы уложить всех разом одной очередью... Кстати, а ведь раньше такая мысль уже приходила мне в голову... Вот только где? Ах да - в Кемпере, когда я обнаружил в машине мертвого водителя, бывшего участника Сопротивления. У него на брелоке еще висела стреляная девятимиллиметровая гильза - вероятно, сохранившаяся с того самого случая, когда он в первый раз убил кого-то из своего новенького "стэна". Романтик. Реалисты воюют ради денег. Как Ален. Или Канетон.
   Я остановился перед поворотом и, пригнувшись, внимательно огляделся по сторонам. Ничего. Впрочем, я и не рассчитывал ничего обнаружить. Тем не менее я ни на минуту не забывал, что нахожусь в системе траншей, где изначально было запланировано как можно больше углов, за которыми удобно поджидать противника с оружием в руках.
   Неужели я полез сюда за двенадцать тысяч франков? Нет. Я настойчиво требовал у Мерлена подтверждения того, что правда на стороне Маганхарда, что он никого не насиловал и не пытается никого убить, - а, напротив, убить пытаются именно его. Это делало его в моих глазах правым - и меня тоже. Прямо-таки старый, расчувствовавшийся идеалист.
   Или же я здесь потому, что я - Канетон?
   Я торопливо осмотрелся по сторонам в огневой траншее второй линии и, шагнув на стрелковую ступень, начал двигаться влево, по направлению к рокадной дороге.
   Путь до следующего угла неожиданно показался мне очень долгим. Я продвигался очень осторожно и, прежде чем поставить ногу, тщательно нащупывал путь в поисках возможных препятствий, не отрывая при этом взгляда от угла впереди и держа его на мушке.
   Напишите на чьей-нибудь могиле "Он погиб за двенадцать тысяч франков", и это ни у кого не вызовет насмешки. Люди сочтут, что этот человек знал, на что идет. Двенадцать тысяч франков - это вполне осязаемая сумма, и ее можно сосчитать. Конечно, всегда можно сказать, что это не бог весть какая сумма, но вы ведь вольны передумать и не зарабатывать эти деньги.
   Но Канетон никогда не сделает ставку только лишь на деньги. Положение обязывает, с этим нельзя не считаться, и ради этого можно сделать вещи, которых никогда не сделаешь ради двенадцати тысяч франков...
   Следующий поворот был так далеко и вместе с тем ужасающе близко, и я медленно продвигался к нему, в любую секунду ожидая выстрела. И время мое наверняка уже почти что вышло, но я не отваживался смотреть на часы - я должен был смотреть на угол.
   Я замер, подняв "маузер" и прицелившись; стоило только чуть шевельнуть пальцем - и на свободу вырвется яркая и шумная очередь огня.
   Но ведь Маганхард прав, а Ален - неправ... А я? И тут я вдруг понял: что бы я ни делал, изменить положение вещей мне не под силу. Все, что я мог сделать, это назначить цену, плату за помощь тому, кто прав - или неправ. А возможно, также и цену тому, кто платит.
   Медленно, очень медленно, я поднял левую руку и, положив ее на ствол "маузера", на секунду перевел взгляд на светящийся циферблат часов.
   Три минуты. Времени как раз хватит, чтобы вернуться и сказать, мол, черт с этими двенадцатью тысячами франков и черт с ним, с Канетоном. Сказать Маганхарду, что его дело все равно правое, независимо от того, прорвется он или нет, и единственное, что имеет значение, - это цена....
   Однако времени достаточно и для того, чтобы установить цену, и установить ее правильно. Потому что предстоящий бой по-прежнему планировал я, и совсем не так, как рассчитывал Ален. Потому что я по-прежнему оставался Канетоном - только я, и никто другой. И, разумеется, я смогу заставить себя завернуть за этот угол.
   Я сделал три быстрых бесшумных шага и выскочил из-за угла, наставив "маузер" на длинную темную амбразуру дота, взирающую на меня сверху вниз со следующей фронтальной параллели.
   Ничего не произошло.
   Я осторожно приблизился к амбразуре и оказался всего в нескольких ярдах от продольной траншеи, не имевшей стрелковой ступеняи. Прямо перед дотом был еще один поворот, но я знал, что за ним никого нет. Если они где и прятались, то наверху, в доте. На углу я остановился,изучая обстановку.
   * * *
   Это было шестигранное сооружение, встроенное во фронтальный бруствер и оборудованное амбразурами с пяти сторон. Шестая сторона представляла собой вход в траншею: надо было подняться на три ступеньки и пройти через невысокий дверной проем. Я никуда не стал подниматься. Я просто смотрел. Бруствер рядом с дотом отсырел, и песок просыпался на ступеньки... Если за последние несколько недель кто-нибудь проникал в этот дот, то он явно нырнул туда с лету - песок выл нетронут. Я взбежал по ступенькам и очутился внутри дота.
   Как и в случае с блокгаузом, прежде необходимо было преодолеть задульный конус; вдобавок внутренняя стена имела сложную ломаную конфигурацию, чтобы никто не смог снаружи незаметно подкрасться к свободной амбразуре и открыть огонь. Что ни говори, а дот этот был спланирован самым основательным образом. Я быстро шагнул к задней левой амбразуре.
   Из нее просматривался заросший кустами бруствер, а всего в двадцати ярдах темнели прямоугольные очертания другого дота. А между ними над очередным кульвертом проходила рокада.
   Теперь я понял замысел проектировщиков: два дота были размещены словно воротные столбы, чтобы охранять с обеих сторон дорогу - единственное уязвимое место во всей системе обороны.
   И теперь я знал, где находится Ален со своими людьми - точнее, где он должен находиться. В таких же парных хотах, расположенных у первой линии обороны, - лишь оттуда он смог бы держать под наблюдением кусты и при этом оставаться невидимым. И понял, где он рассчитывает устроить нам ловушку и без труда нас перестрелять: ведь единственное место, где группа людей не сможет рассеяться по сторонам и тем самым сделаться неудобной мишенью, это переход через кульверт.
   Сзади до меня донеслось приглушенное урчание "роллса". Мое время истекло. Я-спрыгнул обратно в траншею и побежал. Многочисленные повороты больше не тревожили меня - теперь они были моими союзниками и защитниками. И на производимый мною шум тоже было наплевать: притаившийся в бетонном доте Ален, напряженно прислушивающийся к урчанию "роллса", меня даже и не услышит.
   Я ворвался во фронтальную линию укреплений, обогнул пару углов и запрыгнул на стрелковую ступень. Шум приближающегося автомобиля чуть не оглушил меня.
   Обернувшись через плечо, я увидел его - едва различимое серое облако, плывущее над землей ярдах в семидесяти от меня. И темную фигуру, шагающую рядом с ним: это был Харви.
   А за кустами мне был виден и другой дот, расположенный на следующей фронтальной параллели.
   Теперь Ален наверняка уже увидел машину и понял - что-то не так. Когда же он будет стрелять? Дождется, пока "ролле", окажется на кульверте, всего в десяти ярдах от него, или же откроет огонь с дальней дистанции, зная, что "ролле" не рискнет свернуть с трассы?
   Я побежал вдоль стрелковой ступени, повернул налево, потом направо...
   Станет ли Ален использовать осветительные ракеты? Нет - ни за что. Почему я так решил? Да потому, что в былые времена мы никогда их не использовали - ведь они могли одновременно осветить и нас и помешать нам ускользнуть, если дело обернется слишком круто...
   Я запрыгнул на стрелковую ступень перед дотом и пронзительно крикнул:
   - Свет!
   "Ролле" на мгновение остановился, а затем вспыхнули фары дальнего света. Яркий, ослепительный свет обрушился на дот подобно бесшумному взрыву. Изнутри раздался выстрел - это "стэн" пальнул по ослепительной вспышке, но это была бесплодная и смехотворная попытка попасть в нечто непонятное и пугающее.
   Я стремительно взлетел по ступенькам и, швырнув внутрь дота маленький "вальтер", завопил:
   - Граната!
   Должно быть, мысль о гранатах уже приходила ему в голову - и, возможно, он пожалел, что не запасся ими. Он выскочил из-за стены, словно кошка, которой дали пинка под зад.
   Я нажал на курок, когда нас разделяли четыре фута. Шквал огня приподнял его, отбросил к стене и на несколько мгновений пригвоздил к ней. Потом он стал медленно валиться вперед. Отступив в сторону, я наблюдал, как он падает в траншею.
   Именно в этот момент меня настигла пуля человека, выскочившего из дота следом за ним.
   Глава 31
   Мрак окутал меня со всех сторон, рот был забит слизью, и откуда-то издалека доносилось дребезжание, словно пила с огромными зубцами скребла мой оголенный мозг. А глубоко внутри ощущалась боль. Боль, которую так не хочется тревожить, которую хочется усыпить - и при этом знаешь, что от нее никуда не деться. Разве что провалиться в сон. Просто лечь и уснуть. И, может быть, даже умереть.
   Мысль эта резко вернула меня к действительности. Если я и умирал, то по крайней мере еще не умер. Я сплюнул, попытался перекатиться на бок - и меня тут же-пронзила вспышка боли.
   Я замер, и острая боль постепенно отступила, осталось только тупое нытье в районе живота и ощущение тяжести в ногах. О боже, только не это, только не ранение в живот - пуля в кишках, и остаток жизни на молочной диете. Можно найти врача, который за взятку согласится заштопать небольшую царапину и посчитать это дорожным происшествием, но с пулей в животе не обойтись без операции, а следовательно, и без "приятной" беседы с полицией.
   По крайней мере теперь я вновь рассуждал как Канетон. И кстати, каким это образом рана в животе парализовала мои ноги? Я покрутил головой и увидел мертвеца, лежащего поперек моих коленей.
   Я осторожно осмотрелся по сторонам. Я лежал у основания ступенек, ведущих в дот, а прямо передо мной валялся труп человека, которого я подстрелил. Фары "роллса" были потушены.
   Снова послышался скрежет, только теперь он уже не казался таким отдаленным. Пули свистели и визжали над бруствером, затем кто-то тяжело спрыгнул в траншею. Я поспешно нашарил в грязи "маузер" и тут услышал голос Харви:
   - Кейн... вы живы?
   - Боже, да я сам не знаю, - раздраженно отозвался я. Шок начал проходить, и меня охватила злость. Главным образом на самого себя.
   Он оттащил мертвеца с моих ног.
   - Это вы его? - спросил я.
   - Да. Вы были слишком поглощены своими переживаниями, стоя на сцене в свете рамп и раскланиваясь.
   - Но ведь вы были ярдах в пятидесяти отсюда, - сказал я, все еще сердито. - Вы просто не могли в него попасть из такого маленького револьвера.
   - Если вы перестанете удивляться тому, на что способны другие, то не будете так часто получать по башке.
   - Да не по башке, черт возьми, а по животу, - отозвался я. Но он молча прошел мимо меня и перевернул на спину другого мертвеца. Меня вдруг осенило, что неплохо было бы выяснить, куда же я ранен.
   На левом боку под ребрами красовалась рваная дырка - должно быть, пуля прошла насквозь и здесь вышла. За свою хитрость и сообразительность я схлопотал пулю в спину. Ощупав себя сзади, прямо под лопаткой я нашел дырку поменьше.
   Я решил, что живот, вероятно, не задет, а поскольку трудностей с дыханием я не испытывал - то и с легкими все в порядке. Тут я заметил, что Харви сидит на корточках возле меня.
   - У меня сломано ребро. Или два, - сказал я. - Зацепило на выходе.
   - Возможно. У него был "зауэр" калибра 7,65. - Харви бросил в грязь небольшой пистолет. - Пули у него размером с земляной орех, так что вам повезло. Дойти до машины сможете?
   - Мы так далеко зашли. Вряд ли это будет много дальше.
   - Это вы далеко зашли, - поправил он меня, - впрочем, радоваться-то рано. Если хотите знать, среди этих парней Алена нет. Он со своим "стэном" затаился в доте по ту сторону дороги.
   Конечно, я всерьез не рассчитывал, что мы убили Алена, но втайне на это надеялся.
   - Ален там не останется, - сказал я. - Он отступится, если поймет, что мы все равно пытаемся прорваться. Он же профессионал, а теперь перевес на нашей стороне.
   - Все еще играем в Канетона, да? - Он выпрямился и отступил на шаг. Ладно, а теперь поглядим, как вы смотритесь на ногах.
   Я сделал глубокий вдох - что было ошибкой - и попытался подняться. Процедура вставания была долгой и мучительной, мне казалось, что я карабкаюсь на небоскреб, а злобные карлики беспрестанно вонзают мне в бок свои топорики. Однако немного погодя я выпрямился и тяжело привалился к стене.
   - Я бы сказал, что за вас поработала стена, - ехидно заметил Харви.
   - Я выкурю его оттуда, - прорычал я. Дышать я старался часто и неглубоко, чтобы не напрягать ребра. - Принесите мне из машины канистру с бензином.
   - Рекомендуемый способ уничтожения дотов. - Он по-прежнему не сводил с меня глаз. Вдруг вдалеке послышались крики. Мы оба оглянулись и посмотрели в сторону границы. На фоне темного силуэта горы мелькали колеблющиеся огоньки, словно там бежали люди с зажжениыми фонарями.
   - А вот о легавых-то я совсем забыл, - задумчиво дроизиес Харви. Если мы вернемся, то снова окажемся в Швейцарии. - Он резко повернулся ко мне. - А вы-таки втянули нас в это дело, а?
   - Принесите бензин.
   - Где вы будете?
   Я кивнул в сторону кульверта.
   - На той стороне дороги.
   Он кивнул и поспешил назад по траншее.
   * * *
   Когда я пополз вдоль кульверта, маленькие топорики снова принялись за работу, но я справился. Затем крадучись преодолел оставшиеся восемь футов до поворота в траншею, которая вела к доту.
   Осторожно опустившись на колени, я быстро выглянул из-за угла. Узкий темный глаз дота смотрел прямо на меня.
   Я отпрянул назад. Дот предназначался для прикрывая не только рокадной дороги, но и самой траншеи. Чтобы помешать противнику продвигаться по траншее, если ему удалось в нее проникнуть. Собственно говоря, именно эту функцию он и выполнял сейчас в отношении .меня - если Ален все еще там.
   - Alain, - тихо позвал я. - Voici Caneton. C'est tout fini.Alain Ален. (Это Канетон. Все кончено, Ален (фр.).) Дот оставался безмолвным.
   Я забрался на стрелковую ступень, отыскал местечко, откуда он хорошо просматривался сквозь кусты и груды сырого песка, положил рядом "маузер" и стал ждать. В лунном свете, неожиданно залившем дот, он стал грязно-белым, оставаясь таким же холодным и безмолвным, как обратная сторона луны.
   Ты еще там, Ален? Неужели забыл, что замкнутое пространство может превратиться в ловушку? Черт побери, ты ведь профессионал - ты наверняка уже выскользнул оттуда и смылся. Бросил это дело, посчитав его безнадежным, и решил, что не стоит зарабатывать .эти двенадцать тысяч или сколько там тебе причиталось...
   Тут раздался шум и треск и амбразура озарилась яркой вспышкой. Короткая, быстрая очередь, когда человек знает, куда стреляет. Должно быть, Харви уже добрался до машины.
   Я сделал два одиночных выстрела и пригнулся, отчаянно бранясь. Вслед за выстрелами у меня за спиной послышались возбужденные крики полицейских, пробиравшихся по траншеям от приграничного шоссе.
   Но, черт побери, Ален, ты же не должен там находиться. Ты все забыл. Когда обстоятельства складываются против тебя, ни за что нельзя оставаться в замкнутом пространстве - это может тебя погубить. И погубит - потому что теперь мы не отступимся.
   В кульверте позади меня послышались быстрые шаги, и несколько мгновений спустя Харви прошептал:
   - Я принес канистру - куда ее бросать?
   - Бросать буду я. Прикройте меня, когда я буду огибать угол; из дота этот участок хорошо просматривается.
   Не выпуская из рук канистру, он бесстрастно произнес:
   - В чем дело? Одной медали вам мало?
   - Я с ним разделаюсь. Давайте сюда бензин.
   - Послушайте, герой, - мягко сказал он. - Вы что, хотите отважно прохромать туда и геройски погибнуть, получив пулю промеж глаз? У нас слишком мало времени. Прикройте меня.
   Что и говорить, заварил эту кашу я, а он теперь вынужден нас вытаскивать.
   Я кивнул.
   - Пока он не выстрелит в меня, ничего не предпринимайте.
   - О'кей. А куда мне бросать эту штуку - на крышу, чтобы бензин потек вниз и залил амбразуру?
   - Алена это не остановит. Бросайте внутрь. Он отвел взгляд, потом снова повернулся ко мне и спросил:
   - Вы действительно можете выстрелом поджечь бензин?
   - Да.
   Он осторожно прошел по стрелковой ступени до угла. Дождавшись, пока он туда доберется, я поднял голову и принялся методично обстреливать амбразуру одиночными выстрелами. Первая пуля подняла под ней облачко пыли, а вторая попала прямиком внутрь дота. С расстояния в восемь ярдов из "маузера" можно палить с такой же уверенностью, с какой нейрохирург орудует скальпелем в мозгах. Третья пуля тоже угодила в амбразуру.
   Тут загрохотал "стэн", и вокруг меня застучали пули разбрасывая комья сырого песка. В этот момент Харви, сделав стремительный бросок, выскочил из-за угла.
   Ален забыл и еще один урок - он позволил отвлечь себя. Я переключил "маузер" на автоматическую стрельбу и выпустил очередь, которая подняла облако пыли вокруг амбразуры и задела крышу дота. "Стэн" замолчал.
   Харви не мешкая взлетел по ступенькам; мне были видны его голова и плечи, возвышавшиеся над бруствером; здоровенную канистру он держал кверху дном, оставляя за собой дорожку из бензина.
   И угодил прямиком в объятия выскочившего из дота Алена.
   Какое-то мгновение они стояли друг против друга, причем так близко, что Ален не мог воспользоваться "стэном", - а Харви не успел выхватить револьвер. Затем они отскочили в разные стороны. Харви бросил канистру и вцепился ему в запястье; Ален ударил его прикладом "стэна" и столкнул со ступенек.
   Я выпрямился и, выбросив вперед руку с "маузером", нажал на спусковой крючок. Он выстрелил всего один раз - и патроны кончились. Ален пригнулся, затем хладнокровно навел свой "стэн" и прицелился вниз, в траншею.
   Но Харви опередил его.
   Я увидел отблеск вспышки - и Ален заполыхал ярким пламенем.
   Я и прежде видал, как горит бензин, но почему-то забывается, как стремительно он вспыхивает. Ален, должно быть, запачкался в бензине, наткнувшись на канистру; ступеньки тоже были залиты горючим. В долю секунды он обратился в пылающий факел.
   Он не стал стрелять в Харви. Он повернулся - фигура, объятая пламенем, - попытался сбить огонь с глаз горящей рукой, а затем принялся выпускать прицельные очереди поверх моей головы в сторону "роллса". Он очень многое подзабыл, но только не то, зачем он здесь.
   Харви снова выстрелил. Пылающий силуэт зашатался на ступеньках, не выпуская из рук строчащего "стэна", и с шипением рухнул на дно траншеи.
   Я опустил голову на мокрый песок; к горлу подступила неудержимая тошнота.
   Харви встретил меня возле рокадной дороги; обожженный, весь в грязи и насквозь промокший, он шел медленно и устало. Позади него, в траншее, все еще плясали языки пламени, а позади меня, всего в нескольких сотнях ярдов, мелькали фонарики полицейских. Но почему-то теперь они казались чем-то несущественным.
   - Похоже, мы выиграли эту войну, - сказал Харви. Голос его прозвучал уныло и безжизненно, безо всякого выражения.
   - Да, - отозвался я и приготовился выслушать дифирамбы в честь моих блестящих идей. Однако вместо этого услышал:
   - Мне бы выпить.
   - И мне тоже.
   Мы медленно направились к "роллсу", который переехал кульверт и остановился возле траншей передовой линии. Подойдя к машине, я сказал:
   - Возьмите у меня из кейса кусачки. Возможно, впереди нам встретится колючая проволока.
   Он забрал их и зашагал перед автомобилем, но вдруг остановился и тихо произнес:
   - Бернар. А теперь еще и Ален. - Но голос его звучал все так же безжизненно. Он не испытывал никаких эмоций по этому поводу. Во всяком случае - пока.
   Глава 32
   Пять минут спустя мы уже были в Лихтенштейне и вырулили на автостраду, с которой съехали за три километра до границы. "Роллсу" изрядно досталось, но на то они и рассчитаны, а пятьдесят ярдов, да еще в темноте - слишком большое расстояние для "стэна". Тем не менее одна фара была разбита, пулевые отверстия усеивали ветровое стекло и обе левые дверцы, а еще одна пуля пробила решетку радиатора. Неизвестно было, поврежден ли сам радиатор - впрочем, это мы, безусловно, выясним на горной дороге, ведущей в Штег.
   Я сидел сзади рядом с Маганхардом, морщась при каждом толчке и проливая коньяк на рубашку. Харви расположился впереди, рядом с мисс Джармен.
   Маганхард не произнес ни единого слова, но выглядел столь же бесстрастным, как и прежде.
   Через несколько миль Харви обернулся и, опустив перегородку, спросил: - Может, остановиться где-нибудь, не доезжая Вадуца, и поискать доктора?
   Маганхард встрепенулся и посмотрел на меня.
   - Вы ранены?
   - Во всяком случае, не смертельно. И вряд ли у вас есть знакомый доктор, который с готовностью назовет дырку от пули комариным укусом. Кроме того, не стоитзабывать о Галлероне.
   - Думаете, нас ждут неприятности? - спросил Харви.
   - Не слишком большие. Не мог же он заключить контракты со всеми наемными убийцами Европы. А если даже и заключил, то наверняка расставил их в укрепрайоне.
   Немного погодя Маганхард промолвил:
   - Мистер Кейн, когда я говорил вам, что хочу прорваться через границу, я не думал, что для этого будет необходимо сжигать человека заживо, как вы только что проделали.