Легостаев Андрей Анатольевич. Наследник Алвисида (Книга 2)

   Впереди появилась стена из клубящегося коричневого тумана. Тумана, оказавшегося прочным - три чародея безрезультатно бились в диковинную стену без конца и края.
   Уррий присоединил свою силу - тоненький сиреневый луч ударил в то же место, что и три остальных.
   Тупая боль в затылке (хотя тело осталось где-то далеко позади, Уррий его отлично чувствовал) переливалась уже по всей голове, мешая думать. Хотелось лишь одного - чтобы непонятная ненавистная стена разлетелась на куски.
   Уррию показалось, что в стене возникла маленькая трещинка.
   Тела Фоора и Хамрая уселись на постель, рядом с умершей Лореллой, ноги не держали их, силы были на исходе. Майдар упал на пол, глаза его были открыты - он тоже не переставал наносить удары в жестокую и равнодушную стену из непробиваемого коричневого тумана.
   Царь Тютин объяснял происходящее сэру Отлаку - повелитель озерный чувствовал себя крайне неловко за трагический конфуз с его дочерью.
   - Нет, - сказал наконец Хамрай, - ничего не выходит.
   И в это мгновение у стены появились еще четыре зеленых энергетических сгустка - Уррий не знал кто это, но догадался, что алголианские хэккеры.
   Удары становились слабее, в месте, куда бились молнии магов, уже появилась черная обуглившаяся корка.
   Но стена стояла мертво.
   Уррий почувствовал, что сил не остается, что он даже не сумеет теперь возвратиться в свое тело. Что он на грани гибели.
   Он не желал умирать.
   Всю ярость, всю любовь к Лорелле вложил он в удар и знал, этот удар последний - он больше ни на что не способен.
   И малиновый сгусток Хамрая в последний раз изверг отчаянную молнию.
   - Все, - простонал Хамрай. - Не вышло.
   - Да-а, чуть-чуть не хватает сил, - согласился Фоор.
   Верховный координатор задыхался. Он еще сопротивлялся, он чувствовал, что победа близка, но какой-то малости не достает, и от обиды (или от истощения) у невозмутимого алголианина на глазу навернулась непрошенная слеза.
   Надежд не оставалось. Сил не хватило.
   Четыре сгустка алголиан нанесли еще по удару и исчезли.
   Уррий понял, что все пропало и мир, неведомый и невероятный, стал уступать место миру реальному - стены вновь обретали материальность.
   И в последний миг Уррий заметил, что у коричневой проклятой, непрошибаемой стены, появился кто-то еще, тоже, как и сгусток Уррия, сиреневый. И этот неизвестный исторг удар, который оказался последним, решающим.
   Не сильный был удар, но капли точат камень.
   Зловещая стена, которую надо было пробить во что бы то ни стало, прорвалась, словно поток изнутри пробил плотину.
   Угрожающий шум заполнил сознание, грохот забил все уголки разума, казалось, Уррий будет слышать этот грохот всю оставшуюся жизнь.
   Безумный поток ослепительно золотой лавы рухнул из пролома это был поток времени.
   Хамрай с Фоором, не теряя ни мгновения, отважно вступили в этот поток. И страшный взрыв нереального мира потряс Уррия, он потерял сознание.
   Последней мыслью было торжество - они победили!
   Но каких невероятных усилий им всем это стоило!
   И кто был неизвестный помощник, который столь своевременно вмешался в последний момент?
   Глава вторая. ЛОРЕЛЛА
   "Сердце, сердце, что такое?
   Что смутило жизнь твою?
   Что-то странное, чужое;
   Я тебя не узнаю!"
   Иоганн Вольфганг Гете
   Уррий открыл глаза.
   Над ним склонились Эмрис и Ламорак. Графский лекарь совал ему под нос баночку с отвратительно пахнущим зельем.
   Все тело болело, странная дрожь сотрясала Уррия.
   Он отстранил лекаря и с трудом встал. Эмрис поддерживал его.
   Ярко светило солнце. Они стояли у ворот графского замка. Все находившиеся в замке рыцари были здесь.
   Уррий понял - встречают царя Тютина со свитой.
   Они сумели повернуть время!
   - Что со мной произошло? - спросил Уррий.
   - Не знаем, - ответил Эмрис. - Ты ни с того ни с сего упал в обморок. И сэру Дэбошу и сэру Ансеису тоже стало вдруг плохо. Но они быстро оправились.
   - Долго я был в беспамятстве?
   - Четверть часа, - сказал Ламорак. - Смотрите, они вновь пошли вперед. Они наконец-то приближаются!
   Уррий взглянул через ворота вниз, на дорогу.
   Растянувшаяся длинной вереницей свита Тютина тронулась с места.
   Издали фигурки были маленькими, и Уррий не мог разглядеть Лореллу. Но он знал - она жива! Теперь они все вместе подумают, как снять с озерной девушки заклятие Сарлузы. И он с Лореллой будут вместе! Они будут счастливы!
   Белая птица взмыла из головы колонны озерного царя и полетела по направлению к замку.
   Уррий заметил взгляд отца и подошел к нему.
   Граф потрепал сына по плечу.
   - Я все знаю, Уррий. Я был там. Все теперь будет хорошо. Сейчас отпразднуем свадьбу, только вот... придется тебе воздержаться, пока с нее не снимут заклятие. А если не снимут, мы подыщем тебе другую жену. Вот только война закончится...
   - Мне не нужна другая жена, - угрюмо сказал Уррий. Он все еще чувствовал слабость. - Я люблю Лореллу.
   - Хорошо, сынок. Я одобряю твой выбор. Все будет хорошо.
   Уррий пристально вглядывался в подходящих по насыпи людей. Все повторялось. Для него, Уррия. И для Лореллы. И еще для магов, все это для него, Уррия, и ради него, сделавших.
   Все повторялось, только Лореллы не было рядом с озерным царем!
   На месте его возлюбленной шли две других озерных девушки. Те, которых Уррий видел там у озера, когда их пытался обесчестить колдун.
   Уррий встревожился.
   Гости вошли в замок.
   Лореллы среди них не было!
   x x x
   По просьбе царя Тютина Уррий прошел в комнаты отца. Они были втроем - Уррий, его отец и царь Тютин.
   Молчаливый слуга поставил на стол объемистый кувшин с элем, которым славился Рэдвэлл, а также блюдо с холодным мясом и хлебом, чтобы гость мог перекусить с дороги, и удалился.
   Уррию хотелось задать один-единственный вопрос, не дающий ему покоя: где Лорелла? Почему ее нет, ведь она должна быть спасена! Или что-то не получилось?!
   Но как и полагается воспитанному рыцарю он ждал, пока заговорят старшие.
   Повелитель Ста Озер выглядел виноватым.
   - Я приношу извинения благородному графу Маридунскому, вздохнув, сказал царь Тютин, - и сэру Радхауру. Этот трагический случай не должен восприниматься, как повод для ссоры между нами. Я поясню вам, и вы, надеюсь, извините меня и мою дочь. Давно, около пятидесяти лет назад, Зевс, глава богов Олимпа, решил похитить и совратить одну из моих жен. Он известный развратник и прелюбодей, на Олимпе нет ни одной женщины, за которой бы он не увивался, даже родную мать не обошел вниманием. И при похищении очередной жертвы своей похотливой страсти он любит принимать различные формы. В тот раз Зевс превратился в огромного карася. Похищена была мать Лореллы. Я своевременно узнал об этом, превратился в щуку, догнал его и изрядно потрепал бока. К сожалению, Зевс бессмертен. И с тех пор между нами непримиримая вражда, Зевс все время ищет случая мне отомстить. Я не сомневаюсь, что заклятие, наложенное на Лореллу его рук дело. Еще раз прошу простить меня. Уверяю вас, что мы не оставим Зевсу этого просто так. Я давно думал о том, как бы оскопить его, дабы впредь было неповадно порочить чужих жен и дочерей. В знак извинения, я прошу вас, сэр Радхаур, выбрать себе в жены любую из двух других моих дочерей - Соррель или Журчиль.
   Уррий опешил. Он потерял дар речи. Он не знал что сказать. И еле выдавил из себя:
   - А Лорелла? Я люблю Лореллу! Что с ней?! Она жива?!!
   - Лорелла превратилась в птицу-лебедь, - вздохнул царь Тютин. - Она не перенесла тяжести происшедшего. Теперь она будет жить на другой части земли, там, куда уходит отдыхать день, у моей дальней родственницы Чальчиутликуэ и ее мужа бога дождя Тлалока. Там живут все дети вод, желающие отмолить грехи.
   - Но я... но Лорелла...
   - Ничего изменить невозможно.
   - И я никогда больше не увижу ее?
   - Выгляни в окно, она прощается с тобой.
   Уррий бросился к окну и снял тяжелую раму с полупрозрачными желтоватыми квадратами стекол. Высунулся, рискуя упасть, и над донжоном мельком увидел пролетающую белую птицу.
   Лореллу.
   Уррий вернулся в комнату. Вся душа его стремилась к ней. Он хотел взбежать на крышу донжона сказать ей, что он любит ее, что...
   - К сожалению, - сказал вдруг жестко царь, опережая возможные мысли Уррия, - изменить ничего нельзя. Ни один маг в мире, сколь бы он не был силен, не властен вмешиваться в дела моей семьи. Но я предлагаю вам, сэр Радхаур, не менее дорогое, что есть у меня любую из двух других дочерей. И жду ответа.
   Уррий в отчаянии посмотрел на царя Тютина, потом перевел взгляд на отца.
   Графу не хотелось портить отношения с озерным повелителем накануне неизбежной осады Рэдвэлла армией принца Вогона.
   - Но я... я даже не знаком с ними. Я ни разу не разговаривал с вашими дочерями. Я не могу вот так сразу... выбрать. - Уррий тщательно подбирал слова, стараясь не обидеть царя, посвятившего его в рыцари. - Мне необходимо подумать.
   - Может быть, - пришел на помощь сыну Отлак, - вместо свадьбы мы отпразднуем помолвку? Отметим наш союз и дружбу. Уррий познакомится поближе с вашими дочерями. А через месяц-другой сыграем свадьбу?
   - Можно и по-нашему обряду. Тогда и выбирать не придется, заметил царь Тютин, - можно сразу обеих взять.
   - Нет, - твердо сказал Уррий, - только по нашим обычаям!
   - Значит, ты согласен объявить о помолвке с одной из моих дочерей?
   "Помолвка - не свадьба. Сейчас можно согласиться, а потом и передумать. Главное - дружеские отношения с Тютином." - Это не Уррий подумал, а его отец.
   Но Уррий эти мысли словно услышал.
   Все существо Уррия стремилось наверх - проститься с Лореллой. И он сказал:
   - Да. Я конечно согласен и благодарю вас за великодушное предложение, могущественный царь Тютин.
   - Вот и прекрасно, - хлопнул в ладони повелитель Ста Озер.
   Граф Маридунский тоже улыбнулся довольно. Он догадывался, что Уррию не до свадьбы, но радовался мудрости сына. А ведь он еще такой юный. Но он теперь графский наследник и должен обдумывать свои поступки.
   - Я могу идти? - спросил Уррий. - Я устал и плохо себя чувствую.
   - Да, Уррий, иди отдыхай, - сказал граф. - Мы с царем Тютином еще поговорим.
   Граф показал высокому гостю на одно из кресел и наполнил бокалы густым темным элем.
   - Иди, сынок, иди.
   Уррий вышел из покоев отца и, не разбирая пути, помчался по коридору, толкая знатных рыцарей и дам, которые готовились к пиру и ходили по коридору из комнаты в комнату.
   Он, даже не запыхавшись, словно не взбирался по крутой лестнице, словно не перенес изнуряющего наступления духа на туманную стену, выбежал на плоскую и просторную крышу центральной башни.
   У двух больших камнеметных машин стояли Журчиль и Соррель. Рядом с девушками кружила белая птица.
   Лорелла!
   Часовой, в обязанности которого входило наблюдать за окрестностями замка, а не за тем, что творится на площадке, стоял у поребрика и всматривался в даль.
   Уррий подбежал к девушкам, но он не смотрел на них.
   - Лорелла! Я люблю тебя! - выкрикнул юноша и почувствовал как слезы наворачиваются на глазах, как ком возник в горле и не дает дышать.
   Соррель и Журчиль отошли, чтобы не мешать Уррию и Лорелле. Красивые и обычно насмешливые их лица, были заплаканы. Но в горе они были даже красивее, чем обычно - страдание их было неподдельно!
   Птица села к нему на плечо, Уррий провел ладонью по белым пушистыми перьям.
   Он снова был вместе с живой Лореллой. В последний раз!
   Птица оказалась тяжелой, Уррий подошел к основанию камнеметной машины и сел на толстую деревянную балку. Лорелла взмыла в чистое небо, облетела вокруг донжона и села рядом с ним. Посмотрела в глаза Уррию.
   У прекрасной птицы были бездонные зеленые глаза Лореллы.
   - Я люблю тебя, Уррий, - прокурлыкала птица, но Уррий понял. - Ты спас меня от лютой гибели. Ты - самый лучший! Я счастлива, что полюбила тебя.
   Глаза птицы были влажные, и сквозь влагу, как через магические стекла Уррий прочитал всю нежность и любовь Лореллы к нему.
   - Лорелла, но я хочу, чтобы ты стала моей женой, чтобы ты стала прежней! Я готов ради этого сделать все что угодно, Лорелла. Я проберусь хоть на край земли ради этого! Я готов, и я обладаю силой! Я спасу тебя!
   - Это невозможно, - ответила птица. - С моим отцом нельзя спорить. Я улетаю на другую сторону мира, туда, где отдыхает день, когда здесь ночь. Я буду там счастлива, зная, что ты любишь меня, Уррий.
   - Люблю! Очень люблю. И никогда, слышишь, Лорелла, любимая, никогда я не забуду тебя! - Он положил руку на стройную длинную белую шею и почувствовал как она вздрогнула от прикосновения. - Я всю жизнь буду любить тебя, Лорелла, я...
   - Если ты хочешь, чтобы я была счастлива...
   - Да, хочу!
   - Возьми в жены одну из моих сестер. У нас общее горе и общее счастье. Если будет с тобой счастлива Журчиль или Соррель, буду счастлива и я!
   Уррий вскочил на ноги. Лорелла просила то же, что и ее отец!
   - Лорелла, но я...
   - Я очень прошу тебя, Уррий...
   - Нет. Даже ради тебя я не женюсь без любви, Лорелла. А я люблю тебя!
   Птица вспорхнула в небо.
   Да, ей очень хотелось быть счастливой самой, но жизнь жестока. И надежду быть ей счастливой через сестру, Уррий отвергает. А она чуть было не поверила в неправильность гадания Майдара, а она чуть было не поверила, что счастье возможно! Нет, счастье лишь подмигнуло ей краем глаза, зажгло бесплодную надежду и насмеялось зло и немилосердно, повернувшись к настоящей суженой Уррия, к неведомой белокурой Рогнеде....
   Из груди Лореллы вырвался громкий лебединый крик, в котором сплелись грусть и боль, любовь и горе, нежность и отчаянье.
   И она улетела. Навсегда. В страну, где день отдыхает, когда здесь ночь.
   Уррий не отрываясь смотрел на белую точку, пока она не скрылась в легких белых облаках.
   Он сглотнул наконец отвратительный ком в горле и, не взглянув на сестер Лореллы, пошел прочь.
   В коридоре, в котором сейчас было многолюдно, напротив комнат Уррия и Эмриса стоял Каррин, доверенный слуга епископа Гудра. В руках он держал огромную тяжелую книгу, запертую на золоченые застежки.
   Уррий сразу узнал ее - священная книга алголиан, которую его преосвященство обещал подарить ему, Уррию.
   Он кивнул Каррину и прошел в комнату. В передней, как и в комнате Эмриса никого не было (по настоянию Эмриса в его комнату поставили вторую кровать для Ламорака, Эмрис не хотел оставлять друга одного в таком состоянии).
   - Его Преосвященство больше не будет читать эту книгу? спросил Уррий и догадался, что вопрос его глуп - ведь епископ уже подарил ему ключи от нее, и не смог бы открыть застежки, чтобы перечитать священный текст алголиан.
   - Его Преосвященство епископ Гудр час назад умер, - глухо сказал Каррин.
   Уррий чуть не выронил тяжелую книгу из рук.
   Как же так? Ведь этого не случилось в первый раз - когда начался пир отец Гудр был еще жив.
   И тут же Уррий догадался, чей сиреневый сгусток в решающий момент пробил коричневую стену.
   Уррий прошел в комнату, положил книгу на сундук, и прислонился лбом к холодной каменной стене.
   Это магическое усилие отца Гудра явилось причиной его смерти.
   Как много утрат в один день! Или в десять дней, вспомнив предыдущие утраты? Или в двадцать и они еще будут - ему еще предстоит потерять близких людей?!
   Господи, только не это, ну чем я прогневил тебя, Господи?!
   А ведь епископ знал, что он умрет, он сам сказал. Через три с половиной дня. Если считать что полдня, на которые Уррий вернулся назад, епископ тоже прожил, то как раз так и получается.
   Значит, епископ знал и о том, что с Уррием случится? Что будет с Лореллой?
   Но откуда? Ведь это не мог узнать даже Майдар, умеющий гадать на будущее.
   И верховный координатор алголиан ничего не знал, в этом Уррий был уверен.
   Так кто же был Его Преосвященство отец Гудр? Или он тоже не знал будущего точно? Да, скорее всего, иначе бы сказал, предупредил...
   Но как тяжела утрата. Если бы не заклятие, то епископ бы еще был жив, как и Лорелла.
   И тут Уррий вспомнил слова Белиала.
   Сарлуза!
   Во всем виновата она! Она наложила заклятие, чтобы избавиться от соперницы!
   Сарлуза! Будь она проклята во веки веков!
   Что угодно мог простить Уррий, сделанное ради любви, но не подлость.
   Он ненавидел Сарлузу. Он желал ей таких же мук, что испытывал сам.
   Он поклялся отомстить Сарлузе, как только увидит ее!
   x x x
   У Сарлузы больше не было магического котла и она не знала, что произошло в замке.
   Четвертый день она ехала по лесам глухими звериными тропами в сопровождении четырех неразговорчивых алголиан.
   Маршрут им, видно, был хорошо знаком - продвигались быстро и уверенно, ночевали в прекрасно оборудованных тайных пещерах внутри холмов.
   По словам командира малочисленного отряда, через несколько дней они должны выехать на побережье, а еще через два дня доберутся до ирландского каталога Ферстстарр, главного храма алголиан, где Сарлуза будет дожидаться Уррия.
   Уррий! Почти все мысли Сарлузы были о нем. Она любила его всей душой и теперь понимала, что более правильного выбора сделать не могла. Она отнюдь не жалела, что отреклась от Белиала - Князь Тьмы не смог или не захотел спасти ее от костра.
   А Уррий захотел и смог - он любит ее!
   Ее, Сарлузу, а не ту дурочку худосочную из озера. И Уррий не пожалеет, что полюбил Сарлузу - она даст ему все, что не даст ему никакая другая женщина.
   Ведь она, мало того, что привлекательная, еще и сильная, решительная, владеет искусством колдовства, пусть пока еще и недостаточно хорошо и мало что может без магических предметов. Она будет ему надежной спутницей в жизни.
   И сопровождать Уррия по всей его большой и наполненной событиями будущей жизни в роли его дамы сердца представлялось ее куда более заманчивой перспективой, чем прислуживать заносчивому Белиалу, ничего конкретного не обещающего: одни туманные намеки. К тому же, предавшего ее.
   Когда в тот роковой день скрипнула тяжелая дверь, Сарлуза подумала, что за ней пришли ее палачи и приготовилась умереть достойно - с именем Уррия на губах.
   Но в камеру шагнул пожилой рыцарь, черты лица которого Сарлузе показались знакомыми. За ним шла некрасивая пожилая женщина в крестьянских одеждах. Мужчина посторонился, пропуская старуху, и плотно притворил дверь.
   - Я пришел по просьбе Уррия, чтобы спасти вас, - сухо сказал мужчина, не глядя на Сарлузу.
   По его сосредоточенному лицу молодая колдунья догадалась, что он готовится к магическим действиям.
   - Быстро переодевайтесь.
   Старуха уже снимала свои незатейливые одежды, движения ее были неловки и угловаты, она была явно под действием волшебных чар. И Сарлуза узнала мужчину - это верховный координатор алголиан, она видела его в магическом котле.
   Сарлуза не заставила себя долго упрашивать - имя Уррия было для нее словно волшебный пароль. Уррий нашел способ спасти ее, он сдержал слово!
   Женщины переоделись и встали рядом.
   Верховный координатор вставил факел в жирондоль на стене и вытянул обе руки по направлению к женщинам. Из рук его полился голубой туман и быстро окутал женщин.
   Сарлуза гадала: что же это за волшебство?
   Когда туман рассеялся, Сарлуза ахнула - вместо старухи рядом стояла она сама. И Сарлуза поразилась, насколько она сейчас, в синяках и кровоподтеках, с разбитой губой и опухшими глазами, некрасива и непривлекательна. А ведь Уррий видел ее такой!
   - Пойдемте. У нас нет времени! - приказал Фоор и они вышли в из каземата.
   Женщина с обликом Сарлузы осталась там - ей суждено было сгореть на костре вместо настоящей колдуньи.
   Ни тени жалости к ней, Сарлуза не испытывала. Она сама удивилась - неужели сердце ее совсем зачерствело? Нет, просто та женщина была для нее никем и ее жизнь все равно была на исходе. Так не лучше ли для старухи, прожившей никчемную бесполезную жизнь, что хоть ее гибель послужит любви двух молодых сердец?
   За дверью стоял замерший стражник, пустыми глазами смотрящий в каменную стену.
   Верховный координатор сделал перед его лицом сложные пассы и подтолкнул Сарлузу к выходу.
   - Быстрее, он сейчас очнется.
   Они миновали все посты и вышли во двор, где, в ожидании казни, уже начали собираться жители окрестных сел.
   - Надвиньте на глаза платок, чтобы вас не узнали, - приказал ее спаситель.
   Они хотели сразу покинуть замок, но в воротах стояли три стражника, болтающих с одним из священников.
   Верховный координатор решил не рисковать, а вывести беглянку позже, когда крестьяне начнут расходиться.
   К ним подошел другой мужчина, видимо тоже алголианин. Координатор приказал Сарлузе слушаться его, а сам ушел.
   Ждать пришлось долго - час, а может полтора. Неуклюжие крестьяне в давке несколько раз больно толкнули ее в избитую грудь. Но вскрикнуть или ответить обидчику, что она о нем думает, Сарлуза не решалась, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. Рядом с мрачным алголианином, затерявшись в дальних рядах, Сарлуза наблюдала за казнью. Она видела бледное лицо Уррия и мысленно пыталась докричаться до него, сказать, что она жива, но безуспешно.
   Странно наблюдать собственную казнь со стороны! Будто заново рождаешься. И Сарлуза поклялась себе начать новую жизнь - жизнь для и ради Уррия. Нет у нее отныне другого господина!
   Когда казнь закончилась Сарлуза вместе с крестьянами спокойно покинула замок. Выходя из ворот замка, она случайно увидела сестер Лореллы, тоже переодетых в простые одежды. Тогда Сарлуза догадалась, кто написал на нее донос.
   Волна возмущения по поводу недостойных действий Лореллы охватила Сарлузу. Но она тут же взяла себя в руки. Что ж, так даже лучше Лорелла начала первая, она, Сарлуза чиста. Она лишь отомстила за себя. За ту несчастную женщину, сгоревшую вместо нее на костре.
   В лесу ее ожидала лошадь и они с сопровождающим быстро домчались до тайного храма алголиан под Красной часовней. Сарлуза надеялась, что в храм к ней приедет Уррий. Но ее тут же отправили в Ирландию.
   Фоор справедливо рассудил, что Сарлуза будет лишним доводом, чтобы наследник Алвисида отвез реликвию алголиан в ирландский каталог.
   И ей придется ожидать встречи с возлюбленным среди непонятных и чуждых ей алголиан.
   Когда Уррий выполнит свое обещание и привезет к ним этот дурацкий шар? Сколько ей придется ожидать любимого - день, десятки дней? А, может быть, год? Поистине, ожидание хуже самой жуткой пытки. Но она вынесет. Она сильная. И силы она черпает в любви. Во взаимной любви!
   Только предстоящей встречей с Уррием она и жила, только об этом и думала. Представляла, как он увидит ее (синяки и кровоподтеки к тому времени уже пройдут), как он подойдет, шепнет ей ласково и проникновенно, как только он один может: "Сарлуза..."
   От этих мыслей у нее чуть ли не кружилась голова.
   Но и еще одно не давало ей покоя - Сарлуза пыталась выбросить эти думы из головы, но бесполезно. Словно зубная боль, не сильная, но не проходящая, мучила ее мысль о Белиале.
   Ясно, что сейчас от мести Князя Тьмы ее охраняют алголиане, а потом защитит Уррий. Нет, не это ее волновало. Остались ли у нее магические способности, после отречения от Сил Зла? Ведь почти всему ее научил Гудсберри, очень мало что она получила от невразумительных уроков матери.
   И Сарлуза пыталась проверить.
   Тогда, в первую же ночь, в закрытой небольшой комнате с уютной кроватью, куда ее проводили в тайном убежище алголиане, Сарлуза попыталась вызвать дух матери.
   То ли она переволновалась, то ли действительно (и это вселяло ужас) магические способности покидали ее, но дух появился и, не сказав ни слова, исчез. Больше его вызвать не удалось.
   Никаких снадобий для усиления ворожбы, у Сарлузы не было. Она даже синяки не смогла вылечить - они начали было рассасываться от чародейства, но Сарлуза почувствовала такую усталость, так загудело в голове, что она бросила это занятие и тут же заснула, решив повторить все утром.
   Успокаивало лишь то, что она по-прежнему могла зажигать свечи взглядом.
   Но утром другая мысль посетила ее - очаровать одного из молчаливых и невозмутимых алголиан.
   Сарлуза помнила неудачу с Уррием, но ведь он наследник Алвисида, чарам не поддается.
   Она понимала, что очаровать алголианина сложно - тем более было интереснее попробовать свои силы. К тому же это немного скрасило бы скуку похода.
   И Сарлуза решила не вылечивать синяки, хотя утром убедилась, что с большим усилием, но может это сделать. С синяками точно можно очаровать лишь магией, к тому же силы тогда лучше приберечь для главного. Она мучилась - восстанавливается ли в ней магическая сила после пережитых волнений, или, наоборот, у нее лишь остатки колдовской мощи, данной ей некогда Белиалом, которые скоро исчезнут?
   Все утро, трясясь на лошади, и проклиная жесткое седло, Сарлуза выбирала. И случайно поймала, даже скорее почувствовала, мимолетный любопытствующий взгляд самого молодого на вид алголианина. Сарлуза улыбнулась - выбор сделан.
   На одной из коротких остановок, когда они сели кругом, чтобы подкрепиться, Сарлуза одарила молодого алголианина магическим взглядом, противиться которому смог бы лишь самый сильный колдун.
   И когда они продолжили путь, она ощутила на себе его взгляд. Уже не отстраненно-любопытствующий, а жадный, раздевающий.
   Она собрала в себе все силы и послала в него магический заряд он должен был увидеть ее сейчас раздетой, грубая одежда должна была исчезнуть для его взгляда.