Легостаев Андрей Анатольевич. Наследник Алвисида (Книга 2)

   Розовый туман, струящийся из столба, окутал фигуру алголианина. Затем перетек через порог в комнату и растаял. В комнате неподвижно стоял точный двойник молодого воина.
   - Выйди, - приказал Фоор алголианину-оригиналу.
   Затем он внимательно осмотрел, даже пощупал двойника. Тот стоял спокойно, на его лице было написано облегчение, что все закончилось благополучно. Затем Фоор стал задавать вопросы созданному на его глазах двойнику.
   - Да, - наконец сказал Фоор Хамраю. - Это человек. Точный двойник.
   - Его надо убить.
   - Зачем? Каждый воин на счету.
   Фоор позвал алголианина-первого, поставил обоих рядом, осмотрел еще раз и сказал, что они братья и должны защищать друг друга ценой жизни своей. Затем отпустил их.
   Хамрай пожал плечами. Фоору виднее - его подчиненный.
   Фоор повернулся к магу.
   - Таким образом можно сделать сколько угодно двойников?
   - Ты хочешь спросить, можно ли создать армию сейчас? - уточнил Хамрай. - Нет. Вот видишь, - он показал три маленьких глиняных сосуда, два были тщательно закупорены, один пустой, - здесь жизни трех убийц, повешенных графом на крепостной стене. Я взял их жизни за мгновение до того, как они умерли бы от петли. Для того, чтобы появился двойник кто-то должен умереть.
   - Хорошо. Позовем Уррия.
   Вчера Хамрай предложил Фоору подстраховаться - мало ли что - и сделать двойника наследника Алвисида. Фоор согласился. Если получится, то второго они усыпят настоем абалана и он будет спать непробудным сном в укромном месте, пока в нем не возникнет нужда. Разумный поступок в тревожное время.
   Пришел Уррий, увидел двух магов и поклонился.
   Он чувствовал перед ними некое смущение за то, что их титанические усилия по спасению Лореллы пропали втуне. Не по его, Уррия, вине, но все же.
   - Сэр Радхаур, - спросил Фоор, - ты веришь, что мы ничего плохого тебе не желаем?
   - Да, конечно, верховный координатор, - растерянно сказал Уррий.
   - Тогда ничего не бойся и встань сюда, - попросил Фоор.
   Координатор вошел в комнату. В ней стояли два воина Хамрая, чтобы сразу захлопнуть дверь (зачем Уррию знать, что есть его двойник?), а сам Фоор в это время тут же опоит двойника настоем абалана...
   Уррий непонимающе посмотрел на магов, но подчинился. Он действительно верил, что эти двое рыцарей ему не причинят зла. Уж верховный координатор алголиан точно - он очень хочет возродить Алвисида, и только Уррий способен это сделать. Поэтому Уррий не испугался, когда густой розовый туман окутал его.
   Наконец туман рассеялся.
   Хамрай дружески взял юношу за плечо и направил к выходу.
   - Уррий, это защита от колдовства, - пояснил он. - К сожалению, мы не можем защитить всех, но ты - не такой, как все. И не говори никому об этом. Договорились?
   - А Эмриса вы можете защитить? - сразу спросил Уррий.
   - Видишь ли, Уррий, - вздохнул вынужденный лгать Хамрай, - у меня больше нет порошка из драконьего сердца, который необходим. Извини.
   - Жалко, - сказал Уррий. - Но почему вы защитили от колдовства меня, а не Эмриса, он ведь верховный король!
   - А ты - наследник Алвисида, - ответил Хамрай и почти вытолкнул растерявшегося юношу в коридор.
   "Неужели барон Ансеис тоже алголианин?" - недоуменно подумал Уррий.
   Закрыв дверь, Хамрай быстро прошел в комнату.
   Там стоял обескураженный Фоор со склянкой в руках и два воина.
   - А где двойник? - удивился Хамрай.
   - Туман рассеялся и никого не оказалось, - ответил Фоор. Ты, наверное, что-то не так сделал.
   Хамрай прошелся по комнате и подошел к окну.
   - Я все сделал правильно, - наконец ответил он.
   - Может, попробуем еще раз? - спросил Фоор, который загорелся идеей сделать двойника Уррия. - У тебя есть еще одна жизнь. А если понадобится, то любой мой контрлбрик безропотно готов умереть ради веры.
   - Нет, - вздохнул Хамрай. - Я не понимаю почему, но наследника Алвисида продублировать нельзя. Пора надевать доспехи и идти к воротам, скоро начнутся важные события.
   - Что ж, - согласился Фоор. - Встретимся на стене.
   Верховный координатор вышел. Он размышлял о том, как легко Хамрай делится с ним столь важными секретами. За такие секреты платят жизнями. Если знаешь, что нечто возможно - значит, если очень захочешь, сможешь повторить.
   Создавалось впечатление, что Хамрай готов делиться с ним любыми тайнами магии. Но Фоор не верил в это. Во всяком случае, своими секретами делиться не желал.
   Например - он знал о перстне с эмблемой Алвисида на пальце графа Маридунского. Эмблема была скрыта под золотой узорчатой накладкой, но она не укрылась от проницательного взора Фоора. Он пытался прочувствовать мысли графа насчет перстня - но сэр Отлак о нем не думал. Фоору выдалась удобная возможность спросить о перстне, но и в этот момент из мыслей графа не много-то узнал. Только то, что с перстнем связана какая-то тайна, которая передается из поколения в поколение главе рода и что перстень - талисман, оберегающий владельца.
   Но что это за тайна, Фоору выяснить не удалось, а его безумно интересовало все, связанное с именем Учителя. Любопытно, Хамрай знает о перстне графа и его значении?
   О перстне можно было спросить, конечно, у посланца Алвисида, но по договору координатор вернул его Уррию на следующий день, еще до встречи с графом. Просить посланца второй раз Фоор не решался.
   Фоора так и подмывало поинтересоваться у Хамрая о перстне с эмблемой Алвисида, но он опасался, что таким образом наведет того на размышления. Если умеешь считать до шестнадцати, остановись на восьми - закон, преподанный Фоору много десятилетий назад самим Алвисидом.
   x x x
   Когда сэр Отлак рассказал о предательстве короля Пенландриса, Ламорак сначала не поверил. Он не мог поверить.
   Не укладывалось в голове - отец, пример во всем для Ламорака, поступил не по-рыцарски. Это просто невозможно!
   Этого не может быть, потому что не может быть!
   Но хоть тысячи раз кричи "нет!", хоть пронзи острым кинжалом бешено колотящееся сердце - граф Маридунский не мог солгать, его слова подтверждали другие рыцари.
   Мир рухнул для Ламорака в одночасье.
   Отец предал не только своего повелителя, верховного короля, не только свою родину. Прежде всего он предал своего сына - Ламорака, которого сам же воспитал, как подобает воспитывать рыцаря: в уважении к доблестным и в презрении к позорящим рыцарское звание.
   Король Пенландрис обесчестил себя. И сына и весь род, и память предков, и неродившихся еще потомков...
   Если только Ламорак, не смоет позор со славного имени.
   Но случилось еще более худшее для Ламорака.
   Как и предполагал герцог Вольдемар к замку подошли под белым флагом парламентарии. Сам король Пенландрис пришел говорить от имени принца Вогона.
   Боже Великий, какой позор!
   Но и это еще не все. Пенландрис желал сына в обмен на Рогнеду: если в течении часа Ламорак не выйдет из замка, то юный верховный король получит голову сестры на золотом блюде.
   - Негодяй! - только и нашел что ответить сэр Гловер. Он вышел к самому краю и прокричал: - Пенландрис, я вызываю тебя на смертный бой. Прямо сейчас! Победишь - получишь сына.
   - Нет! - закричал Ламорак. - Я не сын ему больше! Не сын!
   - Успокойся, - сказал сэр Отлак. - Мы верим тебе и не отдадим тебя. Он не осмелится убить Рогнеду.
   - Осмелится, - вздохнул герцог Вольдемар.
   И все поняли: он прав. Ничего святого для Пенландриса не осталось.
   - Пенландрис врет, - вдруг сказал барон Ансеис и окружающие посмотрели на него. - Рогнеды с ними нет.
   - Вы уверены? - спросил Вольдемар.
   - Да, - поддержал Ансеиса сэр Дэбош. - Принцесса далеко отсюда.
   - Ну тогда и сына, бычья требуха, он не получит! - воскликнул Гловер. - Сэр Отлак ваши стрелки достанут его из лука?
   - Он под белым флагом, - сухо ответил Отлак. - Не гоже нам уподобляться Пенландрису. Но сына он не увидит.
   - Подождите! - взмолился Ламорак. - Я не сын ему, я отрекаюсь от него! Я прошу вас - отпустите меня и я убью его, чтобы смыть позор с моего имени! - в срывающемся голосе юноши не было неискренности, лишь мольба.
   Но в глазах многих рыцарей появилось недоверие - не хочет ли юный обманщик улизнуть под крылышко отца, подальше от грозных клинков возмездия? Не дрожит ли он за свою жизнь?
   - Если ты убьешь отца, - медленно произнес сэр Отлак, - то и сам не проживешь дольше минуты.
   - Пусть! - чуть не со слезами сказал Ламорак. - Но и с позором на сердце я жить не хочу!
   Тяжело быть сыном предателя. Невыносимо.
   Ему хотели возразить, но всех опередил юный верховный король Этвард. Он поднял руку и сказал:
   - Иди, Ламорак. Я верю тебе и помню о клятве у озера Трех Дев. Я не хочу потерять тебя, но на твоем месте я поступил бы так же.
   - Спасибо, Эмрис, - сказал Ламорак.
   Для него Эмрис остался Эмрисом - другом, который не подведет. Эмрис его понимает.
   Никто не осмелился возразить верховному королю, хотя не все были согласны с его решением. Даже если Ламорак искренне хочет смыть позор кровью - удастся ли ему это?
   Неожиданно к Ламораку сделал шаг барон Ансеис.
   - Ламорак, пойдем я тебе что-то напоследок покажу. Я тебе не все позавчера рассказал.
   Ламорак посмотрел на барона и без слов пошел за ним.
   Рыцари тоже не стали спорить с французом.
   Не все доверяли Ламораку, но никто после событий в столице не сомневался во французском бароне, владеющим магией. Те, кто не доверял юноше, решили, что барон хочет наложить заклятие, и если Ламорак обманет их, то умрет. Те, кто верили принцу Сегонтиумскому, подумали, что маг хочет с помощью чар уберечь его от клинков телохранителей Пенландриса.
   Ламорак отправился вслед за Ансеисом.
   Юноша подождал в коридоре. Барон вынес, что-то, аккуратно завернутое в темно-красную, словно окровавленную ткань, и протянул юноше.
   - Держи, это пригодится тебе, - сказал барон.
   Ламорак снял ткань и разглядел узкий, блестящий и необыкновенно острый трехгранный кинжал - таких прежде Ламорак не видел.
   - Это тритский кинжал, - пояснил барон, - он закален в желчи бурого тибетского дракона и проткнет любую кольчугу, словно простую тряпку.
   - Спасибо, - сказал Ламорак.
   - Иди, король Пенландрис ждет тебя. А мне еще надо кое-что сделать.
   Ламорак спрятал под одежду драгоценный подарок, проверил не стесняет ли клинок движений и пошел по коридору навстречу судьбе. Он думал об отце, о рыцарской чести и брате, который предпочел смерть бесчестию.
   x x x
   Солнце уже начало спускаться к горизонту.
   Вокруг замка графа Маридунского огромным кольцом стояла армия неприятеля, не подходя ближе, чем могут долететь стрелы лучников или снаряды, пущенные с донжона камнеметной машиной.
   Принц Вогон и его советники явно хотели устрашить осажденных многочисленностью своих войск. Весь день в лесу рубили деревья наверное, чтобы завалить ров перед замком.
   Увидев спускающегося сына - одного, без сопровождающих, Пенландрис удивленно и радостно улыбнулся. Не ожидал король Сегонтиумский, что все получится столь легко, что Отлак и Вольдемар уступят ему не торгуясь, не требуя показать принцессу.
   - Отец! Как ты мог?! - спросил Ламорак приблизившись.
   - Я тебе все объясню, сынок, - Пенландрис обнял подошедшего юношу.
   Ламорак почувствовал, как под тканью одежды, под тонкой, но прочной кольчугой, бьется сердце отца.
   Сердце предателя.
   - В наших жилах течет и сакская кровь, - сказал Пенландрис. И мы сделали правильный выбор. Пойдем, я познакомлю тебя с принцем Вогоном и благородным герцогом Иглангером, моими новыми друзьями и союзниками.
   - Твои союзники теперь - варлаки! - обвиняюще воскликнул Ламорак, указывая на телохранителей Пенландриса.
   - Не спеши судить, не узнав всех подробностей, сын. Поехали отсюда, пока Отлак не передумал и не засыпал нас стрелами.
   - Но ты ведь обещал отдать им принцессу Рогнеду!
   Пенландрис промолчал. Ступивший на скользкий путь предательства, свернуть не может.
   Один из варлаков слез с лошади и подвел ее к Ламораку.
   Пенландрис вскочил на своего коня.
   - Поехали.
   Ламорак сел на лошадь и в сопровождении варлаков они направились к шатру принца Вогона.
   Ламорак смотрел в широкую спину отца.
   Нет, не отец это - оборотень, злодей, принявший облик отца. И не имеет он больше права осквернять своим дыханием эту землю!
   Ламорак тихонько вытащил клинок, подаренный Хамраем.
   - Отец! - окликнул Ламорак, подъехав к нему ближе.
   Пенландрис обернулся на голос сына и Ламорак, что есть силы, вонзил ему в грудь блеснувший в лучах солнца кинжал.
   Заколдованная сталь легко прошла сквозь кольчугу и впилась в сердце короля.
   Ламорак успел заметить лишь огромное удивление в серых глазах отца, тот что-то прохрипел и тяжело свалился с коня.
   В эту минуту Ламорак думал о том, что со стены замка на него смотрят Эмрис и Уррий.
   И в то же мгновение четыре коротких широких меча с двух сторон обрушились на Ламорака.
   "Я смыл позор кровью!" - последнее, что подумал юный рыцарь.
   x x x
   - Проклятье! - воскликнул принц Вогон, чуть не застонав от досады и обиды. - Я же говорил Пенландрису, что напрасно он поехал разговаривать с этими трусливыми ублюдками. Нельзя ожидать от этих коварных бриттов рыцарской чести и благородства!
   Принц стоял рядом с герцогом Иглангером возле шатра на возвышенности у самого леса. Замок и все окрестности прекрасно просматривались, но перед предводителями сакской армии в бронзовой раме на специальной подставке стояло магическое стекло - сквозь него все было во много раз увеличено. И в нем, в этом чудесном стеле принц прекрасно видел мертвое, примявшее высокую траву, лицо их союзника. Изо полуоткрытого рта короля Сегонтиумского текла тонкая алая струйка.
   Принц был вне себя от ярости. В сердцах он стукнул по массивной раме магического стекла.
   - Они заколдовали мальчишку! Наверняка этот француз заворожил принца! Какое вероломство!
   От удара рама колыхнулась в подставке, изображение метнулось вверх и герцог увидел на стене замка смотрящих вниз рыцарей. Две фигуры привлекли его внимания - барона Ансеиса и стоящего рядом пожилого рыцаря.
   Верховный координатор алголиан. Это серьезно. Очень серьезно.
   Иглангер уже не был уверен в успехе похода. Он засомневался в собственных силах, а по опыту чародей знал, что сомнение равносильно поражению.
   Он тут же постарался успокоить себя, что на их стороне, кроме численного превосходства армии, еще и союз с силами Зла.
   Лучшие сакские рыцари и огромная армия не ведающих страха варлаков - вот его козыри и аргументы.
   Замок считается неприступным? Пора доказать заносчивым бриттам, осмелившимся бросить вызов ему, герцогу Иглангеру, что когда-нибудь и самая неприступная крепость должна пасть!
   Герцог твердой рукой взял раму волшебного стекла за специальную рукоять и повел магическим стеклом по верху стены замка. Но все рыцари уже отошли от края, и никого больше он рассмотреть не сумел.
   - Мерзавцы! Негодяи! - негодовал принц. - Они ответят за смерть короля Пенландриса! Сегодня же! Они все будут казнены еще до захода солнца! Герцог, я решил не откладывать штурм на завтра. До темноты еще достаточно времени!
   Иглангер внимательно посмотрел на сакса. Герцог один знал позор принца.
   Утро той памятной ночи для Иглангера выдалось хлопотным. И прежде всего потому, что лишенный мужества принц молил его о помощи. И вместо того, чтобы поторопиться выслать погоню за беглецами, герцог вынужден был заниматься пересадкой принцу чужого органа.
   Принц был обессилен, он хрипел, надорвав криком голосовые связки, и молил лишь об одном - восстановить его гордость. Измученному Иглангеру с трудом, но удалось провести волшебство (человек, отдавший свое естество принцу, был немедленно убит, чтобы не проболтался) и герцог полагал, что владея тайной позора принца ему будет легче с ним разговаривать.
   Как выяснилось, герцог глубоко заблуждался. Едва оправившись, принц обвинил в бегстве бриттов Иглангера и отправился опробовать свои новые возможности с местными красотками, доставленными по его приказу из лучшей столичной гостиницы.
   И хотя герцогу Иглангеру самому не терпелось начать штурм, он непреклонно сказал:
   - Нет, ваше величество. Воины устали с дороги. Это не самое разумное решение, я бы...
   - Я приказываю! - принц был готов сорваться на крик, лицо его покрылось красными пятнами.
   "Шлюхам своим приказывай, герой! - мысленно усмехнулся герцог. - Силы космические, сколь велика разница в отце и сыне!".
   После захвата столицы, когда пленники сумели сбежать, герцог был вынужден вызвать к себе обоих братьев. Чтобы охраняли его бесчувственное тело. А сам завладел сознанием длиннокрылого стрижа, содержащегося для подобных целей в большой деревянной клетке, и устремился в его тельце в Лондон. К королю Фердинанду. Вселившись в тело заранее оговоренного слуги, герцог имел беседу с королем. Нелицеприятную беседу. И больше допускать неудач просто не имел права. Гордость колдуна первого тайлора и герцогский титул не позволяли.
   - К вашему сведению, благородный принц, - герцог поклонился, но в поклоне было больше язвительного превосходства, чем уважения, король Фердинанд...
   Его оборвали крики, донесшие со стороны леса. Все обернулись.
   - Что там происходит? - тревожно спросил принц.
   Очень быстро выяснилось, что меткие лучники (изрядно меткие из десяти стрел лишь одна не находила жертвы) напали на тылы варлакской армии.
   И тут же из лесов появились вооруженные всадники.
   - Засада! - воскликнул принц. - Подлые коварные бритты! Уничтожить их!
   Герцог Иглангер провел рукой по лбу. Он сразу узнал, что это бойцы Грэндфинда воспользовались моментом, чтобы доказать свой патриотизм. Это не смертельно. Но, воспользовавшись переполохом, могут совершить вылазку рыцари из замка. Надо быть настороже.
   - Герцога Линксангера и герцога Берангера срочно ко мне, распорядился чародей.
   Если придется сражаться в магическом пространстве, то помощь братьев будет отнюдь не лишней.
   Варлаки быстро разобрались в происходящем, перестроились и приняли бой.
   Принц успокоился и послал на помощь сражающимся еще несколько отрядов варлаков. Нечего благородным рыцарям пачкаться о всякую мразь. Пусть готовятся к настоящему бою. К штурму замка.
   Разбойники дрались дерзко, умело и отчаянно. Но исход сражения был предрешен.
   Герцог отвернулся от сражающихся и прошел в пустующий шатер. Плотно прикрыл полог, чтобы его никто не видел. Что ж, пусть будет штурм, он готов. Он прочитал заклинание-вызов и приготовился встретить посланца Луцифера.
   Конечно, знание того, что на их стороне силы Зла сильно подняло бы боевой дух воинов. Варлаков. Но не сакских рыцарей, которые были христианами. Поэтому и пришлось Иглангеру прикрывать полог.
   В центре шатра заклубился дым. Вызов услышан.
   x x x
   Ламорак - не наследник Алвисида, он поддается магическим чарам. Хамрай подчинил юношу своей воле.
   Едва подойдя к комнатам оруженосцев барона, Ламорак на время потерял способность думать и чувствовать.
   Затем Хамрай подвел Ламорака к магическому столбу, который не успели разобрать после неудачной попытки создать двойника наследника Алвисида.
   Хамрай не понимал, откуда у него благородные порывы - казалось, за двести лет сердце мага должно было очерстветь и оставаться равнодушным к чужому горю. Хамрай так и думал раньше.
   Оказалось - нет.
   Может, любовь, которой он так сейчас страшился, влияет на него?
   Хамрай не желал об этом думать. Ему просто понравился этот симпатичный юноша (к тому же близкий друг наследника Алвисида почему бы не сделать Уррию еще раз приятное?), а в склянках оставалась одна жизнь.
   Очнулся Ламорак все так же стоя в коридоре, словно не прошло и мгновения.
   - Пойдем, - сказал сэр Ансеис.
   - Что вы хотели мне показать?
   - Я передумал. Позже покажу.
   - "Позже", наверное, для меня не будет.
   - Будет, - уверенно сказал барон.
   Когда они подошли к воротам все удивленно посмотрели на Ламорака.
   Мост уже был снова поднят. По дороге вниз спускался он сам Ламорак. Ошибиться было невозможно.
   - Кто это? - удивленно спросил Ламорак.
   - Ты, - ответил маг. - Твоя точная копия, ничем не отличается. Даже мыслями.
   - Пустите меня туда, - сказал, почти выкрикнул юноша. - Я должен быть там! Я!
   Его порыв остановил спокойный, властный жест графа Маридунского.
   - Это магия, да? - спросил Уррий.
   - Да, - подтвердил Фоор.
   - Спасибо, сэр Ансеис, - ответил Уррий.
   Хамрай понял, что предугадал правильно - наследник Алвисида переживал за Ламорака.
   Все смотрели вниз.
   Король Пенландрис слез с коня, сын подошел к нему и они обнялись. О чем они говорили со стены замка было не слышно.
   Ламорак, находящийся на стене замка, почувствовал на себе ненавидящие, словно прожигающие насквозь взгляды окружающих рыцарей.
   - Ну, если он хотел убить отца-предателя, бычья требуха, то чего ж медлит? - спросил сэр Гловер.
   Он ни к кому не обращался, как будто рассуждал вслух, но Ламорак воспринял его слова, как самое суровое обвинение его, Ламорака, в коварном предательстве.
   - Все правильно, - медленно произнес сэр Отлак в ответ на слова Гловера. - Пенландрис под белым флагом у стен замка. Ламорак, вернее его магический двойник, как защитник замка не имеет права убивать парламентера. Как и следует поступать истинному благородному рыцарю. Вот отъедут чуть дальше, уберут белый флаг...
   Ламорак с благодарностью посмотрел на сэра Отлака - уже не впервые за последние дни граф спасает его от немедленной расправы.
   - Хорошо, бычья требуха, подождем, - недовольно проворчал Гловер.
   Ламорак смотрел вниз, на то, как он сам усаживается на лошадь, освобожденную для него варлаком. Он пытался разобраться в своих чувствах. Ведь он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО желал только одного - смыть позор кровью. Кровью отца-предателя, а если понадобится, то и собственной. Неужели в решающий момент он не отважился на это? Что сказал отец в свое оправдание, что у двойника не поднялась рука?
   Как трудно, оказывается, разобраться в самом себе - думаешь одно, а поступаешь...
   Странно, но Ламорак не боялся, что его, вот его, стоящего на стене, разрубят на куски возмущенные рыцари. Если выясняется, что он трус и предатель - имеет ли тогда смысл жить? И того бы, там, внизу, хорошо бы тогда тоже...
   Ламорак лишь искренне жалел, что ему никогда не суждено встретиться с тем, внизу. С самим собой. Они бы вдвоем жили душа в душу - это больше, чем друг, это больше чем брат...
   Но, действительно, что же он медлит?!
   Эмрис подошел к Ламораку и обнял его за плечи. Рядом встал Уррий. Волна уверенности и поддержки накатила на Ламорака - у него есть друзья, которые верят в него, не смотря ни на что!
   На стене замка воцарилось гробовое молчание, только кто-то из рыцарей нервно кашлянул.
   Все смотрели вниз.
   И как-то самый ответственный момент Ламорак, поглощенный своими мыслями, пропустил.
   Он вдруг услышал торжествующие крики, вздохи облегчения и сэр Гловер, дружелюбно ткнул его могучим кулаком в грудь:
   - Молодец, бычья требуха. Прости, что я сомневался!
   Внизу, на зелено-изумрудной траве, почти скрытый лошадьми, лежал король Пенландрис. Мертвый.
   И Ламорак увидел, как мечи варлаков рубят его. Его, который внизу. Увидел, как двойник вскрикнул от боли, как пошатнулся в седле, как прикрылся рукой от очередного удара, как упал из седла и как один из варлаков направил коня со смертоносными копытами на него растоптать, превратить в месиво, чтобы никто не мог узнать то, что было Ламораком.
   Страшно смотреть со стороны на собственную смерть. Хочется бежать вниз и рубить убийц, протыкать копьем, рвать зубами.
   Ламорак неосознанно выхватил меч из ножен. Юноша тяжело дышал, глаза сверкали безумием.
   Но самое главное - он все-таки совершил это! Позор предательства больше не давит на плечи невыносимым грузом.
   Двое варлаков спешились, подняли тела короля Пенландриса и его сына, положили на коня поперек крупа и весь немногочисленный отряд помчался прочь от стен замка.
   Ламорак понял, что обязан барону Ансеису не только жизнью, не только спасенной честью, но и еще чем-то большим - что-то новое, неохватное, непередаваемое словами открылось Ламораку в эти минуты.
   Он понял сейчас, что в жизни самое главное. Понял, ради чего стоит жить. И ради чего - умирать.
   - Да здравствует король Сегонтиумский! - воскликнул герцог Вольдемар.
   И Ламорак не сразу догадался, что эти слова - о нем.
   Глава четвертая. БИТВА ДРАКОНОВ
   "Добро и зло враждуют, мир в огне,
   А что же небо? Небо в стороне.
   Проклятия и радостные гимны
   Не долетают к синей тишине."
   Омар Хайям
   Уррий стоял рядом с Ламораком и угрюмо смотрел, как удаляются по дороге варлаки, увозящие тело короля Пенландриса.
   Что-то непонятное колючкой царапнуло душу. Он что - не рад чудесному спасению Ламорака? Да нет, конечно рад, еще как рад! Ламорак и позор с имени смыл и жив остался. Конечно, Уррий рад этому. Так в чем же дело?
   Уррий второй раз видел, как гибнет дорогой ему человек. Гибнет, но Уррий знал - на самом деле он жив. Так было с Сарлузой. И вот теперь с Ламораком - погиб с честью, но жив, стоит рядом и готов к бою.
   Так что же тревожит Уррия, что терзает его душу?
   Вот оно - чудесное спасение Ламорака случилось без его, Уррия, участия. Сэр Ансеис сам, по собственным побуждениям, магическим способом создал двойника Ламорака.
   Почему, когда смерть угрожала Сарлузе, Уррий места себе не находил и, все-таки, изобрел способ ее спасения, договорившись с верховным координатором алголиан, а когда Ламорак выбрал себе смерть, ради искупления позора, Уррий стоял и молчал? Не попросил помощи у того же верховного координатора? Неужели женщины для него дороже мужской дружбы?! Дороже клятвы у озера Трех Дев?