Леманн Кристина. Разлучница

   — Ваша мать тоже называет любую незнакомку девкой? — неожиданно поинтересовалась Жасмин.
   С недоумением посмотрев на нее, девушка чуть помедлила, а потом расплылась в жемчужной улыбке. Таким образом ей наконец удалось привлечь к себе внимание молодого человека. К тому времени он уже тоже закончил свой разговор с матерью.
   — А что сказала бы ваша мать? — спросила Жасмин, обращаясь к новому попутчику.
   — Моя мать управляет брачным агентством. Она зарабатывает на том, что мужчины интересуются женщинами. — Он с улыбкой посмотрел на обеих и поднял выпачканные в масле руки.
   — Может, у кого-то из вас найдется салфетка?
   Девушка у окна не заставила себя долго ждать, тут же изъявив желание быть ему полезной. Жасмин не сдвинулась с места.
   — Благодарю, — сказал он, тщательно вытирая пальцы.
   Его взгляд устремился на кондуктора, который вошел в вагон и крикнул: «Кто только что сел в поезд?» Чтобы достать бумажник, мужчина должен был встать и достать из багажного отсека свой скомканный пиджак. Тем временем королева электричек, не в силах отвести взгляд, уставилась на его спину, обтянутую оливковой футболкой. Она с интересом рассматривала его, как, впрочем, и Жасмин. Под мягким трикотажем явственно проступали крепкие мышцы спины и накачанный пресс хорошо натренированного спортсмена-любителя. Поскольку билет у него был до Ростока, то пассажир поинтересовался, когда туда прибывает поезд, и, прикинув время, посмотрел на часы. Но почему же он все-таки не пошел в первый класс?
   Жасмин опустила взгляд и открыла лежавшую на коленях папку, которая слегка упиралась в столик. Правило номер один в инструкции по соблазнению мужчин звучало так: если тебе нравится мужчина, то пусти в ход один козырь и дальше делай что хочешь, только не проявляй свою заинтересованность его персоной. Тем более что этот мужчина с плоским животом был ей совершенно неинтересен уже потому, что для таких, как он, она всегда будет женщиной второго сорта.
   — И что вы читаете? — через некоторое время полюбопытствовал он, обращаясь к девушке у окна.
   Смутившись, та засмеялась.
   — Да вот, купила на вокзале.
   Это был какой-то роман в пестрой обложке.
   — И что? Интересно?
   — Нормально. Это любовный роман.
   Жасмин попробовала сосредоточиться на досье Рольфа о концерне «Розеншток». Перед ней стояла куда более трудная задача, чем привлечь к разговору какого-то случайного попутчика, которого она никогда больше не увидит.
   Концерн «Розеншток» был одним из крупнейших предприятий, в послевоенные годы обеспечивший работой всех жителей Люнебургера Хайде. Оказывается, по закону он не мог называться концерном, потому что всегда оставался обществом с ограниченной ответственностью. После падения Берлинской стены в Ростоке построили огромную фабрику.
   Новые земли Германии привлекали своими рынками сбыта. Возможно, они получали материальную помощь от государства.
   В начале девяностых делами «Розеншток» заведовала одна холдинговая компания, директором которой был старик Гюнтер Розеншток Они скупили всевозможные мелкие фирмы, владевшие стоянками, телефонной компанией, производством компьютерных комплектующих, и даже агентство по транспортировке строительных машин. Дело едва не дошло до покупки специальных конструкций для ремонта путей, которыми занимался Тиллер.
   Жасмин оторвала глаза от папки с бумагами: девушка продолжала читать свой роман, а мужчина откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
   После краха на бирже, который случился около трех лет назад, концерн «Розеншток» постепенно начал распродавать мелкие предприятия и сосредоточил все усилия на основной продукции: кухонном оборудовании, кухонной мебели, бытовой технике — от дешевой до класса люкс. Рольф вложил даже брошюру, в которой была представлена модель «Болонья»: простые линии, классический белый в сочетании с теплым цветом ореха, встроенная плита, полностью соответствующая эргономическим требованиям.
   Жасмин не могла не ухмыльнуться: даже в таких совершенных кухнях была кое-какая недоработка. Взять, например, дверные ручки, выполненные дизайнером на заказ: в местах их крепления к дверце собиралась грязь, и, если у тебя короткие ногти, вымыть их было весьма проблематично.
   Поезд въехал в Мюрицкий национальный парк с его густыми лесами, непроходимыми болотами и кристально чистыми водоемами. Через несколько минут он сделает остановку в Варене — городе, где сливаются три голубых озера.
   Девушка у окна захлопнула книгу и встала. В тот же момент джентльмен, сидевший у прохода, вскочил с места, чтобы пропустить ее, и помог ей вытащить сумку из багажного отсека, хотя сумка вовсе не была тяжелой и девушка запросто могла справиться с ней сама.
   — Спасибо, — сказала она и повернулась к Жасмин: — Счастливого пути.
   — Хороших выходных, — ответила Жасмин.
   Королева электричек исчезла. Испачканный джентльмен сел на свое место. Поезд тронулся. Жасмин снова погрузилась в изучение бумаг.
   — Извините.
   Жасмин подняла глаза.
   — Вы не могли бы присмотреть за моими вещами? Я хочу пойти купить кофе: пока в этот вагон что-то принесут поесть, мы будем уже в Ростоке.
   — В этом вагоне никто ничего носить не будет, но в поезде есть закусочная, — объяснила Жасмин.
   — Да? Понятно. Тогда, может, вам принести кофе или что-нибудь еще? — Его брови и вправду были цвета горького шоколада.
   — Нет, спасибо.
   — Ну как хотите. — Но вместо того чтобы встать, он нагнулся вперед. — Извините за любопытство, но в таких узких вагонах нельзя этого не заметить. Я задаю себе вопрос…
   — Возможно, — любезно прервала его Жасмин, — если бы вы прошли в первый класс, то соблазн бы был меньше.
   Он озадаченно усмехнулся.
   — Знаете ли, эти помешанные на своих ноутбуках люди в первом классе раздражают меня. При каждом их телефонном звонке они зарабатывают миллионы. Вы мне не верите? Неужели и во втором классе попутчики не разговаривают между собой?
   Жасмин дружелюбно улыбнулась.
   — Вы что, пишете бестселлер и едете в вагоне с деревянными сиденьями из чисто утилитарного интереса?
   Он очаровательно улыбнулся во весь рот.
   — А у вас острый язычок, как я и думал. «Ты не должен потерять ее из виду», — сказал я себе, поэтому и сел напротив вас. Не очень-то приятно, когда на тебя нападают из-за угла.
   На этот раз его слова озадачили Жасмин, и она улыбнулась, пытаясь скрыть свою растерянность.
   — Ладно, — довольно произнес он. — Теперь я иду за кофе. Вы и вправду ничего не хотите?
   Жасмин покачала головой, делая вид, что занята и он ее отвлекает. Молодой человек требовал от нее полного внимания к своей персоне, не ее личного, конечно, а просто внимания женщины. Похоже, его задело, когда она дала понять, что очень легко может обойтись и без него. Ее пульс участился: она не любила, если кто-то был остроумнее ее.
   Когда он вернулся, Жасмин уже спрятала в сумку досье на Тиллеров и концерн «Розеншток» и смотрела в окно. Солнце как раз достигло наивысшей точки. Краем глаза она заметила, что он нагнулся и поднял лист, лежавший на полу под его сиденьем.
   — Это ваше?
   — Ах да, спасибо. — Наверное, этот лист выпал из папки, когда она соскользнула с ее колен. На нем была запечатлена конструкция для ремонта железнодорожных путей. Жасмин сложила лист пополам и спрятала в свою дорожную сумку.
   — Извините меня, что не могу оставить вас в покое, — сказал молодой человек, снова пытаясь завести с ней беседу. — Я точно уверен, что где-то уже видел вас.
   Вот так совпадение!
   — Я не шучу. Мы на самом деле где-то встречались. И это было не так давно. Вполне понятно, что вы можете меня не помнить. Таких мужчин, как я, десятки. Но женщин с таким цветом волос… Какой потрясающий рыжий цвет! Это не просто рыжий… Как бы так выразиться? Это аристократический рыжий, нежный, как ветер в пустыне. Он напоминает мне одну актрису. Вот только не могу припомнить ее имя.
   — Мия Фэрроу? — предположила Жасмин. — Помните эту маленькую чертовку из фильма по роману Агаты Кристи «Смерть на берегу Нила»? По крайней мере, моя мама всегда находила какое-то сходство. Может быть, поэтому вам кажется, что мы знакомы.
   — Я ведь не говорил, что мы знакомы…
   «Какой педант», — мелькнуло в голове Жасмин.
   — Это было неделю назад возле Красной ратуши в Берлине, — продолжал мужчина. — Я видел вас со спины. Вы не подумайте, я не хочу показаться навязчивым, но цвет ваших волос заставил меня задуматься, светлое ли у вас лицо и есть ли веснушки. Я даже предположил, что у вас изумрудно-голубые глаза. — Он усмехнулся. — И вот теперь все сходится, даже веснушки… Замечательно. Кстати, из-за ваших веснушек я отказался от первого класса.
   Жасмин уже начала думать, что имеет дело с каким-то болтливым сердцеедом. У нее внутри все сжалось, и она приготовилась к обороне. Главное правило в инструкции по соблазнению женщин гласит: никогда не говорите более пяти слов подряд, пока женщина не скажет более десяти. В принципе, придерживаться этого правила не так уж и сложно.
   — Во всяком случае, — продолжал он, — этот день я не забуду никогда. Мой лучший друг собирался жениться. Но когда они вошли в загс, его невеста вдруг передумала выходить замуж и убежала. Как оказалось, у нее был кто-то другой.
   — О! — воскликнула Жасмин. — Прямо как в фильме. Жаль, что меня там не было.
   Мужчина откинулся на спинку сиденья и посмотрел на свои хоть и вымытые, но уставшие руки.
   — Это был удар для моей матери.
   — Для вашей матери?
   Он снова посмотрел на нее.
   — Как я уже говорил, она руководит брачным агентством. Большая часть ее клиентов — это менеджеры и прочие трудяги, не имеющие времени подыскивать себе подходящую партию.
   — Но… — Жасмин прикусила нижнюю губу. Она уже собралась доказать ему, что Ксандра была недостойна Ахима и ни при каких обстоятельствах не годилась ему в жены.
   Жасмин вздохнула, понимая, что вовремя остановилась.
   — Да? — спросил он, проявляя интерес. — Что вы хотели сказать?
   — Значит, это ваша мать свела их вместе и подтолкнула к свадьбе?
   — Да, но еще с самого начала все шло как-то наперекосяк. Было много неточностей в сведениях о невесте, особенно в той части, которая касалась ее финансовой независимости. Когда я проверял ее кредитоспособность, выяснилось, что она — дочь торговца фруктами из Кройцберга. Но на тот момент она уже успела до безумства влюбить в себя моего друга. А потом эта девка… Извините… Это глупое создание убегает во время брачной церемонии. Вы можете мне объяснить, что творится в голове такой женщины?
   — Может быть, деньги — это еще не все.
   Молодой человек усмехнулся.
   — Но ведь вы согласны, что нет ничего более привлекательного, чем деньги? Почему же тогда молоденькие девушки выходят замуж за старых хрычей?
   Жасмин улыбнулась.
   — Не из-за денег, а потому, что мужчины постарше умеют слушать.
   — Вы имеете в виду, что пожилой муж может заменить отца?
   — А вы считаете, что отцы умеют слушать? — Жасмин была искренне удивлена.
   — Неужели ваш отец не слушает вас?
   — А ваша мать? Она дает вам выговориться?
   — Конечно. Я по убеждению маменькин сынок и уверен, что никто и ничто не может стать на пути между матерью и сыном. Ни одна женщина не способна на такое самопожертвование, как мать, ни одна не сможет так безоговорочно прощать его недостатки и превращать их в достоинства. А у меня недостатков хоть отбавляй.
   Жасмин поняла всю иронию его слов и не стала расспрашивать о его ошибках.
   — А вы… — оживленно продолжил он, — хотите заказать в Ростоке кухню «Розеншток»?
   Жасмин отрицательно покачала головой.
   — Нет, я снимаю квартиру, поэтому не собираюсь покупать кухню — это не стоит того.
   — Значит, не для себя? Может, для гостиницы? Нет? Я так решил, поскольку вы пролистывали брошюру с кухнями и сказали, что едете туда по делу.
   — Нет, на Балтийское море я еду в отпуск.
   На его губах появилась ухмылка.
   — Значит, вы соврали матери.
   Жасмин предпочла промолчать.
   — А чем вы вообще занимаетесь?
   — Я… я журналистка, — неохотно ответила она.
   — Вот как! Интересно… И для какой газеты вы пишете?
   — Для разных.
   Он нахмурил лоб.
   — Не понимаю, что общего между кухнями и строительными машинами, точнее, между кухнями «Розеншток» и сооружениями для ремонта железнодорожных путей? Пожалуйста, простите меня за мою назойливость. По дороге в отпуск вы читали и о том, и о другом.
   — Я просто интересуюсь, — ответила Жасмин, лихорадочно придумывая ответ. — В девяностых годах концерн «Розеншток» скупил несколько мелких предприятий, среди них была фирма, которая занималась продажей строительных машин.
   — В самом деле? Вы подозреваете, что тут что-то нечисто?
   — Что же тут может быть нечисто? — с серьезным видом спросила Жасмин.
   Он поднял руки.
   — Понятия не имею. В те годы меня не было в Германии.
   «Странный ответ», — подумала Жасмин. Молодой человек заметил, что они подъезжают к Ростоку, и не стал развивать эту тему дальше. За окном тянулись автобаны, ветросиловые установки, то тут, то там появлялись признаки большого города.
   — И где вы решили остановиться? — спросил он, поднимаясь со своего места.
   — Я еще точно не знаю. Посмотрим.
   Он тяжело вздохнул.
   — И вы ни за что не позволите мне подсмотреть в ваши карты?
   Жасмин улыбнулась, вытащила сумку из-под сиденья и встала.
   — Разрешите мне хотя бы дать вам мою визитку. — Он протянул визитку, зажатую между указательным и средним пальцами. — В Кюлюнгсборне у меня есть яхта. Может быть, отдохнув от моих настойчивых расспросов, вы захотите как-нибудь поужинать со мной? Или вдруг у вас возникнет желание прокатиться со мной и поболтать. Звоните мне на мобильный в любое время суток. Только, пожалуйста, не отвечайте сейчас отказом.
   — Хорошо.
   Жасмин сунула его визитку в карман пиджака, даже не взглянув на нее. Уже в подземном переходе она потеряла его из виду. Мужчина спешил к южному выходу, в то время как Жасмин осматривалась возле указателей. На черном полу блестели зеленые вкрапления бутылочного стекла.
   Поднявшись по ступенькам, она попала в старое здание вокзала с закругленным фасадом и колоннами, украшенными лепкой. Оно, как ей показалось, было похоже на курортную гостиницу. Глубоко вдохнув морской воздух, Жасмин отправилась к парковке. У нее в руках был ключ от «Форда» фиолетового цвета, который агентство заранее заказало для своего сотрудника.
   Она выезжала из Ростока в западном направлении, провожая взглядом строительные рынки и торговые центры, которые тянулись бесконечной цепочкой по обе стороны дороги. Жасмин устремила взор к необъятным просторам полей и густым бесконечным лесам, которые сливались с посадками деревьев, обрамляющих дорогу. А вот небо над Ростоком показалось ей чужим. На фоне бескрайней небесной синевы, наплывая друг на друга, медленно двигались облака. Их разнообразие поражало — это были кучевые и перистые облака, лентообразные и облака-вуали.
   Была пятница, до Троицы оставалась неделя. В некоторых федеративных землях праздники уже начались. Но, несмотря на это, ничего особенного не происходило. Жасмин узнала, что в Хайлигендамме не нужно предварительно заказывать номер в гостинице, но так и не решила, стоит ли ей там остановиться, хотя Глория и оплачивала проживание.
   От Бада Доберана вдоль мекленбургской железной дороги «Молли» тянулась трасса, ведущая через дебри темного леса прямо к Хайлигендамму, к белому городу у моря. От взора любопытных туристов Хайлигендамм скрывался за огромной общественной стоянкой, заборами и закрытыми воротами.
   Хайлигендамм был основан еще герцогом Фридрихом Францем I. Чтобы утереть нос англичанам с их курортом в Брингтоне, во времена ГДР Хайлигендамм стал местом отдыха рабочих, и в 1997 году, как раз почти двести лет спустя после его основания, курорт выкупила кельнская инвестиционная компания, опередив берлинскую гостиницу «Адлон».
   В Хайлигендамме насчитывалось около ста двадцати номеров класса люкс, около сотни многокомнатных номеров, а также номера для гостей. Открытие курорта состоялось два года назад. Около ста пятидесяти вилл, разбросанных между лесом, ипподромом и полем для игры в гольф, придавали зеленому городку завершенный вид. Устремившись в сторону восхода солнца, безмолвно красовались белоснежные фасады «Северинпале», выдержанные в классическом стиле, рядом были курортные здания «Гранд-отель», «Курхаус» и «Хаус Мекленбург». Они стояли под острым углом к пляжу, где мост, словно компасная стрелка, устремлялся на север, в зеленовато-серое Балтийское море. Между лесом и общественным пляжем по направлению к востоку выстроились в ожидании ремонта дома для туристов. Эти многоэтажные здания с эркерами, застекленными лоджиями и глухими окнами до сих пор не утратили свою былую респектабельность.
   Значит, именно здесь состоится свадьба Николь. На вкладыше к свадебному приглашению было отмечено, что для гостей будут зарезервированы несколько гостиничных номеров, в том числе многокомнатных. Правда, там ничего не было сказано о том, кто за все это должен платить — хозяин или гости.

* * *

   Пробираясь по лесным тропинкам, Жасмин обошла несколько шикарных зданий и вернулась назад, к парковке. Ей стало не по себе: здесь все пахло огромными деньгами и роскошью. И все-таки она должна разыскать дом «Хус Ахтерн Бум» в Кюлюнгсборне, откуда было отправлено анонимное электронное письмо.
   Кюлюнгсборн располагался в десяти километрах западнее, прямо на белом пляже Балтийского моря. Городской лесопарк разделял его на части, уводя за собой курортные гостиницы и дома к морю. Конечно, тут тоже был морской мостик, с которого в направлении Хайлигендамма хорошо просматривались новейшие порты для яхт и береговая полоса, окаймленная лесом.
   Жасмин сразу же пошла в квартирное бюро, чтобы узнать, как добраться к дому «Хус Ахтерн Бум». Ей показали этот дом на карте. Он располагался за городским лесопарком на улице Нойе Рае, которая уж никак не оправдывала свое название.
   Туристический бум еще не успел дойти сюда. Здесь все оставалось так, как при ГДР: дома были мрачного серого цвета, а булыжная мостовая раздражала своей неровностью.
   «Хус Ахтерн Бум» был построен еще в шестидесятые годы как профсоюзный дом отдыха и находился в самом лесу. Над входом нависал бетонный козырек. В приемной было полно ковриков и горшкообразных светильников, которые не освещали, а, наоборот, затемняли ее.
   Женщина за регистрационным столом неторопливо оформляла бумаги. Ей было около тридцати, роскошные черные волосы обрамляли уставшее лицо. Ее одежда чем-то напоминала стиль переросшей девушки-хиппи: светло-голубая блуза из батика, цепочки из камня и длинная узкая юбка. Казалось, что ей до смерти надоело улыбаться.
   Жасмин получила ключ от третьего номера. Поднимаясь по лестнице, она встретила толстого ребенка лет одиннадцати или двенадцати. Он шел медленно, прижимаясь к перилам, как девяностолетний старик, у которого болела поясница.
   Джинсы, свитер, кроссовки, короткие русые волосы и темные глаза — сразу и не разберешь, девочка это или мальчик. Разумеется, прежде чем проявить свою бестактность, принимая девочку за уродливого мальчишку, лучше сделать родителям комплимент по поводу сына — так всегда поступали клиенты ее отца.
   Чувствуя внезапную неловкость, Жасмин быстро свернула в коридор. Какой же беззащитной она была! Даже тот незнакомец в поезде мог запросто обвести ее вокруг пальца. Наверное, это объяснялось тем, что только спустя пять лет ей хватило сил обернуться назад и пересечь линию, которая отделяла ее настоящее, наполненное внутренней скованностью из-за страданий обманутой любви, и прошлое с его вечной ненавистью. Скоро, очень скоро она встретится с Николь и Северином!
   Из окна ее комнаты открывался вид на городской лесопарк. Жасмин распахнула окна. Внизу, на маленькой лужайке, сохло белье. Полы в ее комнате были застелены каким-то особым мягким линолеумом, в верхнем углу сверкал экраном закрепленный телевизор. Осмотрев телефонную линию, Жасмин не нашла модема. Ванной комнате насчитывалось уже более десятка лет: когда Жасмин открыла кран душа, все стены тут же были забрызганы водой.
   Она надела светло-голубую шелковую юбку со складками и темно-коричневыми кружевами и голубую блузу. В таком виде Жасмин в какой-то степени перестала быть собой. Ей не хотелось думать о своем непростом характере — сгустке обид и упрямства: сейчас она была женщиной, выполняющей важное задание.
   Одевшись, она разложила на кровати карту местности. Если верить описанию дороги в свадебном приглашении, то усадьба Пеерхаген находилась между Енневиц и Хундехагеном. На карте эта местность называлась Кюлюнгом и располагалась южнее от Кюлюнгсборна, представляя собой ряд холмов, окруженных лесом, который подступал к подножию горы Дитрихсхаген. Должно быть, когда-то здесь было много колючих кустов, что и объясняет присутствие слова «хаген»^[8] в названиях местности.
   Пеерхаген не был обозначен на карте.
   Жасмин умылась под проточной водой, сделала несколько жадных глотков, накрасила губы и наложила на веки голубые тени, хорошо сочетавшиеся с цветом ее блузки. Она вернулась в комнату и сунула ноги в «лодочки», верх которых был украшен коричневым горохом. В таком наряде никто не принял бы ее за отдыхающую. Около трех часов дня она спустилась по лестнице в фойе. У регистрационного стола никого не было видно. Через слегка приоткрытую дверь кабинета Жасмин увидела монитор компьютера устаревшей модели и невольно прислушалась к доносившимся оттуда голосам.
   Переросшая девушка-хиппи отчитывала какую-то девочку.
   — Роня, ну как ты снова выглядишь? Что скажет твой отец? — с мягкой укоризной говорила регистраторша гостиницы.
   — Да какая разница! Все равно он думает только о своей яхте, — возразила девочка.
   — Вот только не начинай, а то он опять решит, что я настраиваю тебя против него, и снова не заплатит.
   — Но я не хочу к нему на яхту.
   — Как-нибудь вытерпишь, девочка моя.
   Жасмин тихо положила тяжелый латунный ключ на стол.
   В этот момент из кабинета вышла девочка и, опустив голову, шаркающим шагом прошла мимо нее.
   — Привет! — сказала Жасмин.
   Глаза на тестообразном лице Рони казались двумя темными пуговками, неправильно пришитыми по чьей-то ошибке.
   Жасмин разочарованно смотрела на ребенка, понимая, что ничего, достойного комплимента, она в этой девочке не найдет. Значит, обойдется и без комплимента.
   — Роня, может быть, ты подскажешь мне, — спросила она, — как добраться до Пеерхагена?
   Глупо уставившись на нее, девочка молчала.
   — Поезжайте сначала на юг, в сторону Крепелин — внезапно вмешалась ее мать, незаметно, словно привидение, занявшая свое место за регистрационным столом. — А в Енневиц повернете налево и сразу увидите этот дом.
   — Огромное спасибо, — произнесла Жасмин, выбегая на улицу.
   На своем маленьком фиолетовом «Форде» она выехала из Кюлюнгсборна в южном направлении. По левую сторону, в небольшой впадине перед Кюлюнгом, паслись лошади. Их было около тридцати. У Жасмин никогда в детстве не было возможности заняться такими элегантными видами спорта, как скачки, гольф или теннис. Из детских грез, доставшихся ей по наследству от матери, тоже ничего хорошего не получилось: актрисой она не стала. Для этого нужно было научиться держаться в седле и фехтовать. Жасмин ухмыльнулась. Когда же наконец молодежь поймет, что не всегда люди становятся летчиками, водителями локомотивов, певицами или актрисами? И когда взрослые прекратят улыбаться и гладить по головке своих чад, рассказывая о таких профессиях.
   — Сначала выучись чему-нибудь путевому.
   Со своими оценками в аттестате Жасмин могла бы после школы изучать медицину. А Николь никогда бы в голову не пришло ничего лучшего, чем экономика предприятия.
   — Там можно встретить настоящих мужчин, — утверждала она. — Если ты изучаешь юриспруденцию, то выйдешь замуж за адвоката. На экономическом факультете учатся только наследники крупных состояний.
   Вот и Жасмин решила изучать экономику предприятия и была с Николь практически неразлучна.
   — Ты ведь хотела стать актрисой, — говорила мать Жасмин. Она твердила об этом, надоедая дочери своими рассуждениями о «хороших» профессиях. Но дело было не в том, что собственная мать отговаривала ее от чего-то благоразумного, как, например, изучение экономики. Стать актрисой — это тоже не выход, и фрау Кандель видела свою дочь прежде всего бухгалтером. Жасмин становилось немного не по себе, когда она задумывалась над тем, кем бы сегодня она могла быть, если бы ее мать занималась дочерью, а не своими депрессиями и мечтами о Мии Фарроу. Возможно, она стала бы юристом, как ее брат, или архитектором. Она бы жила по другую сторону общества, точнее, она была бы в нем, имея мужа и детей, круг друзей, которым она могла бы рассказать о своих успехах на работе. Она не была бы профессиональной разлучницей и не ходила бы по лезвию ножа, будучи на грани закона и преступления.
   Кюлюнг предстал перед ней светлым лиственным лесом, наполненным глухим потрескиванием ветвей, и крутыми тропинками. За ним начиналась мекленбургская земля с ее бескрайними полями, на которых возвышались ветросиловые установки. Енневиц состоял из нескольких домов, приткнувшихся на перекрестке. Недавно заасфальтированная развилка на пути в Хундехаген заставила Жасмин задуматься и плавно притормозить. Затем она выехала на боковую дорогу, которая шла через кукурузные поля к холмам, покрытым деревьями, и заканчивалась у красной стены с железными воротами.