Страница:
– Гэлен! Ты не сообщил мне о своем приезде! – воскликнула она.
Гэлен крепко обнял ее и быстро отстранил от себя.
– Я собирался сделать тебе сюрприз, но, кажется, это ты приготовила мне сюрприз. – Он улыбнулся, оглянулся украдкой, потом бросил взгляд в конец переулка. – Пойдем, позволь мне помочь тебе с этими свертками, – сказал он и стал подбирать покупки, пока Абби радостно забрасывала его вопросами.
Когда свертки, наконец, были собраны, Гэлен остановился и посмотрел на сияющую Абби.
– Боже мой, малышка, какой ты стала красавицей! – с восхищением воскликнул он, разглядывая ее. Абби рассмеялась и скромно опустила глаза.
– Гэлен! Я такая же, какой была во время нашей последней встречи.
– Вовсе нет! С тех пор прошло пять лет, я помню, ты и тогда была хорошенькой, но… – Он замолчал и легонько провел тыльной стороной ладони по ее щеке. – Никогда бы не подумал, что ты станешь такой красивой, – тихо произнес он.
Абби покраснела до корней волос. Гэлен был очень хорош собой. Темно-русые кудри, карие глаза с веселыми искорками. Много лет назад он вызвал у нее приступ девической влюбленности, как и сейчас, без сомнения, вызывал у наивных служанок. Абби захлестнули приятные воспоминания, и она широко улыбнулась.
– Я так рада, что ты приехал! Ты даже представить себе не можешь, как мне хотелось тебя увидеть.
– Я тоже скучал по тебе, малышка. Если у тебя есть время, зайдем в одно местечко, выпьем чаю, поговорим.
– Конечно! Мне так много нужно тебе рассказать. – И Абби направилась к главной улице.
– Не туда! – резко произнес Гэлен. Абби с удивлением посмотрела на него. Гэлен смущенно улыбнулся и махнул рукой в противоположный конец переулка. – Это там, маленькое, тихое заведение, уверен, тебе понравится, – сказал он.
Место, куда он ее привел, едва ли можно было назвать чайной, хотя там стоял стол и женщина принесла им чайник с чаем и черствое печенье. Абби пила чай и слушала рассказы Гэлена о его многочисленных приключениях.
Настолько многочисленных, что Абби поневоле задалась вопросом, как он все это успел за свою двадцатипятилетнюю жизнь. Он участвовал в войнах, о которых Абби никогда не слышала, был капитаном на собственном корабле, который, к несчастью, затонул возле мыса Горн. Некоторое время стажировался в конторе торговой Ост-Индской компании в Амстердаме, после чего, естественно, поступил на работу в небольшую, но независимую компанию по морским перевозкам в Копенгагене. Его захватывающие истории очень походили на приключенческие романы, которыми зачитывалась ее тетушка. Возможно, из них Гэлен и черпал некоторые свои рассказы. Но Абби это не смущало. Ее обожаемый кузен приехал ее навестить, и, если ему хочется немного покрасоваться, она не против.
– А как ты? – наконец спросил Гэлен, допивая чай. – Когда я видел тебя в последним раз, капитан собирался послать тебя в Женеву, в пансион для благородных девиц.
Абби рассмеялась.
– Женева, Господи Боже, как давно это было. Со стыдом должна признаться, что выдержала в том пансионе всего один месяц. Я была слишком взрослой, наверное, и начальница меня невзлюбила, а я платила ей тем же. Вскоре после того, как здоровье отца ухудшилось, он отослал меня жить к тетушке Нэн.
На лице Гэлена отразилось огорчение,
– Не могу передать тебе, как сильно я горевал; узнав о смерти твоего папы. Ведь он был мне вместо отца, ты же знаешь, но я не успел сказать ему об этом. Я как раз собирался отплыть в Вест-Индию, когда пришло известие о его смерти.
– Я думала, ты готовился отплыть в Америку, – заметила Абби, вспомнив его письмо. Гэлен слегка покраснел.
– Ну, так и было в некотором смысле. Сначала в Вест-Индию, потом в Америку. Я планировал совершить большое путешествие и повидать всех родственников, – объяснил он с небрежной улибкой, – Но пришло известие о его смерти, и вскоре компания, на которую я работал, разорилась.
– Какой ужас! – воскликнул;! Абби, не заметив, как вдруг он поменял тему. – И что ты сделал?
– К счастью, у меня была отложена небольшая сумма. Ее хватило, чтобы прожить некоторое время, и я уже планировал поступить на другие судно, когда услышал, что ты в Англии – Он с чарующей улыбкой посмотрел на нее, – Я просто обязан был приехать повидать мою маленькую сестренку.
– Ох, Гэлен, ты не должен был тратить свои сбережения, чтобы навестить меня!
Абби всегда испытывала сочувствие к людям, связанным с морем, – большинство из них едва сводили концы с концами. И она тут же встревожилась.
– У тебя достаточно средств? Я хочу сказать, в настоящее время, – без обиняков спросила Абби.
Гэлен пожал плечами и уставился на исцарапанный стол, лицо его помрачнело.
– Недостаточно, я это вижу по твоему лицу! – воскликнула она.
– Не беспокойся обо мне, малышка. Как-нибудь проживу. Не стану, конечно, снимать номера в шикарных отелях и катать тебя на двуколке.
Абби покачала головой и потянулась за своим ридикюлем.
– Я не хочу кататься на двуколке, Гэлен. Мне невыносимо думать, что ты ночуешь на каком-нибудь сеновале! Ты приедешь ко мне в Блессинг-Парк…
– Нет-нет, пока что мне очень хорошо в Пемберхете. Со мной все в порядке, – как-то неуверенно заявил он. – Завтра уеду на несколько дней, у меня дела в Портсмуте.
Не задумываясь, Абби достала из ридикюля деньги, которые собиралась заплатить за место на корабле.
– Возьми, – сказала она и, поскольку Гэлен отрицательно покачал головой, схватила его за руку. – Пожалуйста, Гэлен. Я хочу, чтобы у тебя было приличное жилье.
Гэлен нервно рассмеялся и сжал в кулаке купюры.
– Не так все плохо, малышка. Будем считать, что ты мне их одолжила, На очень короткое время, Я жду важных сообщений, которые должны в корне изменить мое положение. – Правда? Что же это за сообщения?
– В сное время я тебе все расскажу. Не удивлюсь, если эти новости окажутся полезными и для моей маленькой кузины. А пока мне бы очень хотелось провести с тобой некоторое время, если позволят обстоятельства.
Время. Абби хотела спросить, какое отношение могут иметь к ней сообщения, о которых он говорит, но тут ее взгляд упал н? часы в противоположном конце комнаты. Ее ждет карета!
– О Господи! Я просила кучера заехать за мной ровно в четыре часа! – воскликнула она и бросилась собирать свои свертки. – Теперь все будут волноваться, подумают, что со мной что-то случилось.
Гэлен почему-то смутился. – Нет, мы не станем их волновать, – пробормотал он. Взяв у нее из рук свертки, он вывел ее из чайной и повел по направлению к главной улице.
– Значит, ты все это время жила в Америке, да? – спросил он, пока они шагали по переулку. Абби кивнула.
– Я приехала сюда чуть больше месяца назад, а до тех пор жила в Америке.
Они подошли к тому месту, где переулок выходил на главную улицу. Чуть дальше перекрестка ее ждала карета Дарфил-да, и Абби помахала рукой, чтобы привлечь внимание кучера.
Гэлен задумчиво посмотрел на нарядную карету.
– У нас не хватило времени поговорить о тебе! Значит, моя маленькая кузина выходит замуж за маркиза Дарфилда? Полагаю, это счастливое событие произойдет весной?
Абби заколебалась. Ей не хотелось говорить Гэлену, что ее брак не состоялся и что она собирается вернуться в Америку. Она еще не готова была признаться в своем унижении. Абби улыбнулась кучеру, не заметив подозрительного взгляда, брошенного им на Гэлена. Лакей соскочил с запяток, с явным вызовом взглянул на Гэлена и забрал у него покупки.
– Тебе следует нанять этих двоих, чтобы отвезли тебя в церковь, – поддразнил он шепотом Абби.
– Собственно говоря, мы уже обвенчались с маркизом, – сказала Абби небрежным тоном.
Гэлен изумленно уставился на нее.
– Обвенчались? Пораженная его реакцией, Абби спросила: – Тебя это удивляет? Лакей демонстративно распахнул дверцу кареты.
Гэлен тут же пришел в себя и улыбнудся самой очаровательной улыбкой.
– Ты застала меня врасплох, Я подумал, что слишком мало времени прошло после помолвки. Вот и все.
– Примерно пятнадцать лет! – с грустной улыбкой ответила Абби. – Уверяю тебя, все приличия соблюдены!
– Мне бы хотелось познакомиться с твоим маркизом, малышка. Возможно, я заеду через несколько дней. Нам с тобой обязательно надо поговорить. – Он шагнул к ней. – Обнимешь своего кузена?
Абби крепко обняла Гэлена. Тот поцеловал ее в щеку, неохотно отпустил, подмигнул и отступил назад, когда лакей втиснулся между ними с явным намерением оттеснить его.
– Так ты приедешь в Блессинг-Парк? Очень скоро? – спросила Абби, пока лакей помогал ей сесть в карету.
– Приеду, как только вернусь из Портсмута, – заверил ее Гэлен.
Лакей захлопнул дверцу. Абби улыбнулась и помахала кузену в окошко. Карета тронулась, и тут она задала себе вопрос: как она вернется в Америку, если отдала все имевшиеся у нее деньги Гэлену?
Майкл завязывал шейный платок перед зеркалом, не обращая внимания на нескончаемую тираду Ребекки по поводу нарушенных обещаний. Было ошибкой приехать сюда, огромной ошибкой. Мимо него пролетела статуэтка и разбилась о стену, Майкл равнодушно взглянул на осколки. В последний раз проверив узел, он обернулся и посмотрел на хорошенькую блондинку, скользя взглядом по прозрачному неглиже и пышным формам под ним.
– Я никогда тебе ничего не обещал, Ребекка, – невозмутимо произнес он. – Наши отношения какое-то время устраивали нас обоих, а теперь перестали меня встраивать.
– Бессердечный кретин! Как ты посмел явиться сюда и овладеть мною, словно похотливый жеребец, а, – потом объявить, что все кончено! взвизгнула она.
– Это было не слишком удачно, правда? – Майкл вздохнул и сунул руки в карманы. Он не считал себя таким уж бессердечным, но в данный момент не чувствовал никаких угрызений совести. Это был конец очередной сделки, только не деловой, а любовной. Событие вполне обычное.
– Ребекка, дорогая…
– Не называй меня так! – яростно крикнула она.
– Перестань, ты же не ребенок, милая. Ведь нас мало что связывало. Разве что постель.
– Неправда! – Она зарыдала. Майкл нахмурился.
– Неправда? Ты не любишь сельскую жизнь, я не люблю город. Тебе не нравится, что я занимаюсь морскими перевозками, а мне не нравится вертеться в гостиных. Признайся, милочка, ты же знала, что когда-нибудь все кончится.
Ребекка схватила шелковую подушку и прижала к груди в приступе неподдельного горя.
Майкл почувствовал слабый укол жалости. Он подошелк кровати и положил руку на ее атласное плечо.
– Ребекка! Мы оба знали, что это кончится. Вопрос был только в том, кто первый порвет отношения, – мягко произнес он.
– Нет, – настаивала она, качая головой. – Я не знала. Я никогда…
– Мне очень жаль, дорогая, – перебил Майкл. – Но лучше покончить с этим раньше, чем позже.
При этих словах боль исказила лицо Ребекки, и она накрыла его ладонь рукой.
– Ты ее любишь? – спросила она.
Майкл помедлил с ответом. Он рассказал Ребекке о своей женитьбе, но ни словом не обмолвился о том, что именно женитьба стала причиной разрыва их отношений. Потому что это было не так. Его просто не влекло больше к Ребекке.
– Любишь? – снова шепнула она. Майкл взглянул на Ребекку и задумался. Он не любил Абби. Но что-то тут было, что-то такое, что притягивало его к Абби даже тогда, когда Ребекка пускала в ход все женские уловки, чтобы возбудить его. Что-то такое, что вызывало в нем слабое, но явственное чувство вины за свое пребывание здесь.
– Нет, – мягко ответил он.
– Но ты ее хочешь. – Она жалобно шмыгнула носом. Майкл нетерпеливо вздохнул.
– Не в этом дело, Ребекка. Попытайся понять. Просто… все кончено. – И, не сказав больше ни слова, он повернулся и ушел из ее спальни. Из ее жизни.
Глава 9
Гэлен крепко обнял ее и быстро отстранил от себя.
– Я собирался сделать тебе сюрприз, но, кажется, это ты приготовила мне сюрприз. – Он улыбнулся, оглянулся украдкой, потом бросил взгляд в конец переулка. – Пойдем, позволь мне помочь тебе с этими свертками, – сказал он и стал подбирать покупки, пока Абби радостно забрасывала его вопросами.
Когда свертки, наконец, были собраны, Гэлен остановился и посмотрел на сияющую Абби.
– Боже мой, малышка, какой ты стала красавицей! – с восхищением воскликнул он, разглядывая ее. Абби рассмеялась и скромно опустила глаза.
– Гэлен! Я такая же, какой была во время нашей последней встречи.
– Вовсе нет! С тех пор прошло пять лет, я помню, ты и тогда была хорошенькой, но… – Он замолчал и легонько провел тыльной стороной ладони по ее щеке. – Никогда бы не подумал, что ты станешь такой красивой, – тихо произнес он.
Абби покраснела до корней волос. Гэлен был очень хорош собой. Темно-русые кудри, карие глаза с веселыми искорками. Много лет назад он вызвал у нее приступ девической влюбленности, как и сейчас, без сомнения, вызывал у наивных служанок. Абби захлестнули приятные воспоминания, и она широко улыбнулась.
– Я так рада, что ты приехал! Ты даже представить себе не можешь, как мне хотелось тебя увидеть.
– Я тоже скучал по тебе, малышка. Если у тебя есть время, зайдем в одно местечко, выпьем чаю, поговорим.
– Конечно! Мне так много нужно тебе рассказать. – И Абби направилась к главной улице.
– Не туда! – резко произнес Гэлен. Абби с удивлением посмотрела на него. Гэлен смущенно улыбнулся и махнул рукой в противоположный конец переулка. – Это там, маленькое, тихое заведение, уверен, тебе понравится, – сказал он.
Место, куда он ее привел, едва ли можно было назвать чайной, хотя там стоял стол и женщина принесла им чайник с чаем и черствое печенье. Абби пила чай и слушала рассказы Гэлена о его многочисленных приключениях.
Настолько многочисленных, что Абби поневоле задалась вопросом, как он все это успел за свою двадцатипятилетнюю жизнь. Он участвовал в войнах, о которых Абби никогда не слышала, был капитаном на собственном корабле, который, к несчастью, затонул возле мыса Горн. Некоторое время стажировался в конторе торговой Ост-Индской компании в Амстердаме, после чего, естественно, поступил на работу в небольшую, но независимую компанию по морским перевозкам в Копенгагене. Его захватывающие истории очень походили на приключенческие романы, которыми зачитывалась ее тетушка. Возможно, из них Гэлен и черпал некоторые свои рассказы. Но Абби это не смущало. Ее обожаемый кузен приехал ее навестить, и, если ему хочется немного покрасоваться, она не против.
– А как ты? – наконец спросил Гэлен, допивая чай. – Когда я видел тебя в последним раз, капитан собирался послать тебя в Женеву, в пансион для благородных девиц.
Абби рассмеялась.
– Женева, Господи Боже, как давно это было. Со стыдом должна признаться, что выдержала в том пансионе всего один месяц. Я была слишком взрослой, наверное, и начальница меня невзлюбила, а я платила ей тем же. Вскоре после того, как здоровье отца ухудшилось, он отослал меня жить к тетушке Нэн.
На лице Гэлена отразилось огорчение,
– Не могу передать тебе, как сильно я горевал; узнав о смерти твоего папы. Ведь он был мне вместо отца, ты же знаешь, но я не успел сказать ему об этом. Я как раз собирался отплыть в Вест-Индию, когда пришло известие о его смерти.
– Я думала, ты готовился отплыть в Америку, – заметила Абби, вспомнив его письмо. Гэлен слегка покраснел.
– Ну, так и было в некотором смысле. Сначала в Вест-Индию, потом в Америку. Я планировал совершить большое путешествие и повидать всех родственников, – объяснил он с небрежной улибкой, – Но пришло известие о его смерти, и вскоре компания, на которую я работал, разорилась.
– Какой ужас! – воскликнул;! Абби, не заметив, как вдруг он поменял тему. – И что ты сделал?
– К счастью, у меня была отложена небольшая сумма. Ее хватило, чтобы прожить некоторое время, и я уже планировал поступить на другие судно, когда услышал, что ты в Англии – Он с чарующей улыбкой посмотрел на нее, – Я просто обязан был приехать повидать мою маленькую сестренку.
– Ох, Гэлен, ты не должен был тратить свои сбережения, чтобы навестить меня!
Абби всегда испытывала сочувствие к людям, связанным с морем, – большинство из них едва сводили концы с концами. И она тут же встревожилась.
– У тебя достаточно средств? Я хочу сказать, в настоящее время, – без обиняков спросила Абби.
Гэлен пожал плечами и уставился на исцарапанный стол, лицо его помрачнело.
– Недостаточно, я это вижу по твоему лицу! – воскликнула она.
– Не беспокойся обо мне, малышка. Как-нибудь проживу. Не стану, конечно, снимать номера в шикарных отелях и катать тебя на двуколке.
Абби покачала головой и потянулась за своим ридикюлем.
– Я не хочу кататься на двуколке, Гэлен. Мне невыносимо думать, что ты ночуешь на каком-нибудь сеновале! Ты приедешь ко мне в Блессинг-Парк…
– Нет-нет, пока что мне очень хорошо в Пемберхете. Со мной все в порядке, – как-то неуверенно заявил он. – Завтра уеду на несколько дней, у меня дела в Портсмуте.
Не задумываясь, Абби достала из ридикюля деньги, которые собиралась заплатить за место на корабле.
– Возьми, – сказала она и, поскольку Гэлен отрицательно покачал головой, схватила его за руку. – Пожалуйста, Гэлен. Я хочу, чтобы у тебя было приличное жилье.
Гэлен нервно рассмеялся и сжал в кулаке купюры.
– Не так все плохо, малышка. Будем считать, что ты мне их одолжила, На очень короткое время, Я жду важных сообщений, которые должны в корне изменить мое положение. – Правда? Что же это за сообщения?
– В сное время я тебе все расскажу. Не удивлюсь, если эти новости окажутся полезными и для моей маленькой кузины. А пока мне бы очень хотелось провести с тобой некоторое время, если позволят обстоятельства.
Время. Абби хотела спросить, какое отношение могут иметь к ней сообщения, о которых он говорит, но тут ее взгляд упал н? часы в противоположном конце комнаты. Ее ждет карета!
– О Господи! Я просила кучера заехать за мной ровно в четыре часа! – воскликнула она и бросилась собирать свои свертки. – Теперь все будут волноваться, подумают, что со мной что-то случилось.
Гэлен почему-то смутился. – Нет, мы не станем их волновать, – пробормотал он. Взяв у нее из рук свертки, он вывел ее из чайной и повел по направлению к главной улице.
– Значит, ты все это время жила в Америке, да? – спросил он, пока они шагали по переулку. Абби кивнула.
– Я приехала сюда чуть больше месяца назад, а до тех пор жила в Америке.
Они подошли к тому месту, где переулок выходил на главную улицу. Чуть дальше перекрестка ее ждала карета Дарфил-да, и Абби помахала рукой, чтобы привлечь внимание кучера.
Гэлен задумчиво посмотрел на нарядную карету.
– У нас не хватило времени поговорить о тебе! Значит, моя маленькая кузина выходит замуж за маркиза Дарфилда? Полагаю, это счастливое событие произойдет весной?
Абби заколебалась. Ей не хотелось говорить Гэлену, что ее брак не состоялся и что она собирается вернуться в Америку. Она еще не готова была признаться в своем унижении. Абби улыбнулась кучеру, не заметив подозрительного взгляда, брошенного им на Гэлена. Лакей соскочил с запяток, с явным вызовом взглянул на Гэлена и забрал у него покупки.
– Тебе следует нанять этих двоих, чтобы отвезли тебя в церковь, – поддразнил он шепотом Абби.
– Собственно говоря, мы уже обвенчались с маркизом, – сказала Абби небрежным тоном.
Гэлен изумленно уставился на нее.
– Обвенчались? Пораженная его реакцией, Абби спросила: – Тебя это удивляет? Лакей демонстративно распахнул дверцу кареты.
Гэлен тут же пришел в себя и улыбнудся самой очаровательной улыбкой.
– Ты застала меня врасплох, Я подумал, что слишком мало времени прошло после помолвки. Вот и все.
– Примерно пятнадцать лет! – с грустной улыбкой ответила Абби. – Уверяю тебя, все приличия соблюдены!
– Мне бы хотелось познакомиться с твоим маркизом, малышка. Возможно, я заеду через несколько дней. Нам с тобой обязательно надо поговорить. – Он шагнул к ней. – Обнимешь своего кузена?
Абби крепко обняла Гэлена. Тот поцеловал ее в щеку, неохотно отпустил, подмигнул и отступил назад, когда лакей втиснулся между ними с явным намерением оттеснить его.
– Так ты приедешь в Блессинг-Парк? Очень скоро? – спросила Абби, пока лакей помогал ей сесть в карету.
– Приеду, как только вернусь из Портсмута, – заверил ее Гэлен.
Лакей захлопнул дверцу. Абби улыбнулась и помахала кузену в окошко. Карета тронулась, и тут она задала себе вопрос: как она вернется в Америку, если отдала все имевшиеся у нее деньги Гэлену?
Майкл завязывал шейный платок перед зеркалом, не обращая внимания на нескончаемую тираду Ребекки по поводу нарушенных обещаний. Было ошибкой приехать сюда, огромной ошибкой. Мимо него пролетела статуэтка и разбилась о стену, Майкл равнодушно взглянул на осколки. В последний раз проверив узел, он обернулся и посмотрел на хорошенькую блондинку, скользя взглядом по прозрачному неглиже и пышным формам под ним.
– Я никогда тебе ничего не обещал, Ребекка, – невозмутимо произнес он. – Наши отношения какое-то время устраивали нас обоих, а теперь перестали меня встраивать.
– Бессердечный кретин! Как ты посмел явиться сюда и овладеть мною, словно похотливый жеребец, а, – потом объявить, что все кончено! взвизгнула она.
– Это было не слишком удачно, правда? – Майкл вздохнул и сунул руки в карманы. Он не считал себя таким уж бессердечным, но в данный момент не чувствовал никаких угрызений совести. Это был конец очередной сделки, только не деловой, а любовной. Событие вполне обычное.
– Ребекка, дорогая…
– Не называй меня так! – яростно крикнула она.
– Перестань, ты же не ребенок, милая. Ведь нас мало что связывало. Разве что постель.
– Неправда! – Она зарыдала. Майкл нахмурился.
– Неправда? Ты не любишь сельскую жизнь, я не люблю город. Тебе не нравится, что я занимаюсь морскими перевозками, а мне не нравится вертеться в гостиных. Признайся, милочка, ты же знала, что когда-нибудь все кончится.
Ребекка схватила шелковую подушку и прижала к груди в приступе неподдельного горя.
Майкл почувствовал слабый укол жалости. Он подошелк кровати и положил руку на ее атласное плечо.
– Ребекка! Мы оба знали, что это кончится. Вопрос был только в том, кто первый порвет отношения, – мягко произнес он.
– Нет, – настаивала она, качая головой. – Я не знала. Я никогда…
– Мне очень жаль, дорогая, – перебил Майкл. – Но лучше покончить с этим раньше, чем позже.
При этих словах боль исказила лицо Ребекки, и она накрыла его ладонь рукой.
– Ты ее любишь? – спросила она.
Майкл помедлил с ответом. Он рассказал Ребекке о своей женитьбе, но ни словом не обмолвился о том, что именно женитьба стала причиной разрыва их отношений. Потому что это было не так. Его просто не влекло больше к Ребекке.
– Любишь? – снова шепнула она. Майкл взглянул на Ребекку и задумался. Он не любил Абби. Но что-то тут было, что-то такое, что притягивало его к Абби даже тогда, когда Ребекка пускала в ход все женские уловки, чтобы возбудить его. Что-то такое, что вызывало в нем слабое, но явственное чувство вины за свое пребывание здесь.
– Нет, – мягко ответил он.
– Но ты ее хочешь. – Она жалобно шмыгнула носом. Майкл нетерпеливо вздохнул.
– Не в этом дело, Ребекка. Попытайся понять. Просто… все кончено. – И, не сказав больше ни слова, он повернулся и ушел из ее спальни. Из ее жизни.
Глава 9
Когда Майкл в тот день вернулся, у входа его встретили, как обычно, двое слуг и Джоунз. Майкл поднялся по ступенькам, слегка смущенный возникшим у него желанием, чтобы на месте Джоунза стояла Абби,
– Добро пожаловать домой, милорд, – приветливо произнес Джоунз, беря шляпу и перчатки у Майкла. – Спасибо, Джоунз. Скажи, пожалуйста, чтобы приготовили ванну. Кажется, я выбрал самую грязную дорогу во всем Саутгемптоне, – посетовал он и прошел мимо дворецкого к парадной лестнице. Взбежал по мраморным ступенькам на второй этаж и свернул в коридор, надеясь, что сейчас появится Абби. Ему очень хотелось ее видеть. Почему, он и сам не знал и не пытался это анализировать.
Майкл не увидел Абби, зато услышал. Веселая, быстрая музыка разливалась по комнатам верхнего этажа; по предположению Майкла, это был Бах. Он мысленно улыбнулся и не слеша прошел к себе, Звуки скрипки ответили на два его вопроса. Она рядом и в хорошем настроении. Войдя к себе в спальню, Майкл кивнул Деймону, камердинеру, складывавшему только что выстиранные сорочки. Он прошел прямо к небольшому письменному столу и покачал головой в ответ на суровый взгляд Деймона, устремленный на сапоги Майкла.
– Поскольку я совершенно уверен, что смогу снять сапоги самостоятельно, твоя помощь мне не понадобится. – Он улыбнулся невозмутимому камердинеру, который поклонился и направился к выходу.
Майкл выдвинул ящик стола в поисках бумаги.
– Погоди минуту. Ты сейчас отнесешь записку. – Майкл сел в кресло и макнул перо в чернильницу. Он быстро написал Абби записку, в которой сообщил о своем возвращении и пригласил ее поужинать имеете с ним. К тому времени, как принесли ответ, он уже сидел в горячей ванне.
«Благодарю вас. Это будет чудесно». Вот и все, что было в записке, но Майкл невольно улыбнулся.
Через десять минут после назначенного часа он нетерпеливо вышагивал взад и вперед вдоль высоких окон в золотой гостиной. Ожидание становилось невыносимым. Он умирал от голода. В животе урчало. И еще он волновался, что приводило его в ярость. Когда наконец появился Джоунз с хрустальными бокалами на подносе, Майкл спросил:
– Где леди Дарфилд?
– Здесь, – спокойно ответила Абби, скользнув в гостиную вслед за Джоунзом. – С возвращением.
– Спасибо. – Майкл сделал медленный вдох, удивляясь, как это ему удалось жениться на такой красавице без малейших усилий с его стороны. – Я уже было подумал, что вы не придете, – сказал он, идя ей навстречу.
Абби робко улыбнулась. Кажется, он обрадовался, увидев ее.
– Что будете пить сегодня? Ром? Виски? – Он улыбался, испытующе глядя на нее своими серыми глазами, от его близости у Абби мурашки побежали по телу.
– Пожалуй, попробую портвейн, – ответила она наконец, стараясь не замечать ласкового выражения его глаз. Майкл сделал знак лакею и предложил Абби руку, чтобы отвести ее к кушетке.
– Не знал, что вы играете на скрипке, – заметил он улыбкой, усаживаясь в кресло напротив.
– Я начала учиться совсем еще девочкой, когда была в Риме, – с трудом выговорила она. – Вы прекрасно играете. Я слышал сегодня – это был Бах? Приятно удивленная, Абби: кивнула.
– Я тоже большой любитель музыки, – добавил Майкл с теплой улыбкой.
– Я знаю, то есть слышала… – заикаясь, ответила Абби. Майкл ничего не ответил, сделав вид, что не замечает ее нервозности. Ему хотелось сказать, что у нее блестящие музыкальные способности, что красивее женщины он никогда не встречал, что он в восторге от ее платья небесного цвета. Но вместо этого он пил виски, наблюдая, как длинные пальцы Абби выбивают дробь на коленке.
– Интересно, чем еще вы нанимаетесь? Я знаю, что вы играете в дартс, а как насчет других игр? В шахматы, например?
– Шахматы? Нет, не умею. В карты умею, знаю множество игр и на бильярде тоже…
– На бильярде? – с удивлением переспросил он.
– Брюссель, – ответила она вместо объяснения. Майкл рассмеялся и покачал головой,
– Конечно, Брюссель. А где вы научились играть в карты? – спросил он и встал, чтобы наполнить бокал.
– У папы на корабле, наверное. А в Каире я научилась плутовать, – рассеянно добавила Абби.
– Плутовать, в самом деле? Это довольно скандальное признание, леди Дарфилд.
– Как правило, я не плутую, только когда обстоятельства вынуждают. Он поставил на стол бокал и придвинулся к Абби поближе.
– А что за обстоятельства, если не секрет? Губы Абби слегка приоткрылись, словно для ответа, Майкл наклонился и уловил аромат сирени, исходивший от ее волос.
– Когда безнадежно проигрываю.
– Гм-м?
– К-когда проигрываю. Безнадежно, – заикаясь, повторила Абби.
Он прикасался к ее волосам, его пальцы легонько дотрагивались до ее виска, отчего по спине у нее побежали тысячи колючих мурашек. В комнате внезапно стало очень жарко. Слишком жарко. Что это он делает?
Майкл протянул руку к ее бокалу с портвейном, но в этот момент вошел Джоунз и объявил, что кушать подано. Майкл бросил на дворецкого уничтожающий взгляд, но тот не обратил на это никакого внимания и распахнул дверь, готовый проводить их к столу. Заняв место в конце длинного обеденного стола красного дерева, Майкл украдкой поглядывал на Абби, сидящую справа от него. Он видел, что она очень нервничает, и, чтобы успокоить ее, пытался придумать какую-нибудь невинную тему для беседы. Ему не пришлось долго ломать голову. Как только подали первое блюдо, Абби принялась трещать, как сорока. Рассказала, что делала две недели, пока Майкл отсутствовал, ни словом не обмолвившись о том, что он оставил ее во время медового месяца. Абби призналась ему, что произвела в доме некоторые изменения. Переставила мебель в парадном кабинете, а также в гостиной и библиотеке на втором этаже. Изложила все очень подробно, после чего перешла к рассказам об Америке. Героями этих рассказов были ее кузины, Вирджиния и Виктория, и еше тетушка Нэн. Как следовало из ее слов, кузины целый день спорили друг с другом, а Абби выступала в роли арбитра. После того как убрали суповые тарелки и подали основное блюдо – форель, Абби стала рассказывать о тех местах, которые они вместе с псом Гарри исследовали. Это, естественно, навело ее на мысль о различных исторических событиях, и постепенно она выложила вес, что ей было известно в этой области. Майкл ел, вежливо слушая нескончаемый поток сведений, в подходящих местах издавал односложные восклицания, пытаясь не поддаваться ее обаянию – Он понятия не имел, почему Абби так сильно нервничает. – А теперь надо перейти наконец к делу, – устало поизнесла она, сложив руки на коленях,
– К какому делу? – спросил Майкл.
– Майкл, полагаю, вы знаете… то есть я полагала… ну, я думала, что дела обстоят не совсем так, как оказалось на самом деле, и я совершенно убита тем, что так жестоко ошиблась. Видите ли, я намерена… намерена…
Майклу не хотелось вспоминать о том остром разочаровании, которое причинило ей такую боль, когда она узнала о жестоком обмане отца, и еще ему не хотелось портить такой исключительно приятный вечер.
– Абби, нет никакой нужды это делать. Но Абби его не слышала. Не отрывая взгляда от сложенных на коленях рук, прерывисто вздохнула и продолжила:
– Я намерена извиниться. Я не хотела доставлять вам неудобств, да я бы скорее умерла, чем причинила вам вред, но я все представляла себе совсем не так, как это было в действительности, и не поверила вам, потому что была очень упрямой. Это было глупо с моей стороны, чтобы окончательно не поглупеть, я решила покончить со всем этим…
– Абби, не надо, – настойчиво повторил Майкл, опасаясь очередного длинного монолога.
Но Абби нельзя было остановить.
– Я знаю, каким абсурдным это должно было вам показаться, и сама считаю все это верхом абсурда и очень сожалею. Единственный выход из этой ситуации – мое возвращение в Америку.
Она крепко зажмурилась, видимо, ожидая от него бурной отповеди, но не дождавшись, медленно открыла глаза и взглянула на него. Майкл был ошеломлен. Она извиняется перед ним за то, что ее обманул родной отец. Он уже собирался сказать, что она ни в чем не виновата, но Абби снова заговорила, воспользовавшись образовавшейся паузой:
– Я понимаю, что мое… ваше… состояние зависит от выполнения условий завещания моего отца, но деньги меня совершенно не интересуют. Видите ли, у моей тетушки Нэн есть маленькая ферма, и мы все там работаем и получаем приличный доход, а учитывая ежегодное содержание, я вовсе не буду нуждаться, и мне кажется, это единственно разумный выход из создавшегося положения. С какой стати вы должны пострадать из-за обмана моего отца! – Абби закончила свою речь на октаву выше, чем начала.
Майкл в упор смотрел на нее.
– В этом нет необходимости, – произнес он, спрашивая себя, почему не может ей сказать, какой считает ее храброй и благородной.
– Нет необходимости? – тихо спросила Абби.
– Нет, – ответил он. – Если бы я знала, я бы никогда… то есть это вы – жертва всей этой истории, и я не хочу состоять с вами в браке, который вы заключили против собственной воли.
Майкл постарался овладеть собой, на щеках его заиграли желваки, он лихорадочно размышлял. Он не мог сказать, что не хочет отпускать ее. Потому что не был в этом уверен. Не мог признаться, что все это время вел себя отвратительно не в пример ей. Он и сам только сейчас это осознал. Абби гадала, о чем он сейчас думает, и отчаянно жалела о том, что у нее не оплачен проезд до Америки. Она понимала, что порядочность не позволит ему принять ее предложение, но была уверена, что оно вполне устраивает его. Надо облегчить ему задачу, подумала Абби и заявила:
– Я не хочу здесь оставаться. Не желаю продолжать это притворство после того, как узнала правду. Его брови сошлись у переносицы.
– Кажется, вы неплохо устроились в Блессйнг-Парке, мадам. У вас есть все необходимое: собака, сад, друзья. Чего еще вы можете желать?
– Представить себе не могу, почему вы против, – настаивала она.
– Абби, кажется, вы не понимаете главного: это мне решать, что для вас лучше. Ваша идея о возвращении в Америку без гроша в кармане неприемлема. Более того, мы с вами женаты, и существует множество юридических законов, определяющих, что вы можете делать и чего не можете. Моя обязанность – заботиться о вашем благополучии, – упрямо продолжал Майкл, снова удивившись, почему никак не может ей признаться, что не хочет отпускать ее. Пока не хочет. Абби опустила глаза на недоеденную форель в тарелке. Этот человек думает лишь о своих обязательствах, остальное его не интересует, а она как раз и пытается освободить его от этих обязательств. Мысль о том, что она стала для него обузой, была невыносимой.
– Я вас хорошо понимаю, – ледяным тоном ответила она, отодвигая стул. Лакей бросился к ней, чтобы помочь, но Абби уже встала и столкнулась с несчастным лакеем на бегу, устремившись к выходу из столовой.
Майкл опередил обоих. Перехватил Абби, прежде чем она успела добежать до двери.
– Вы свободны! – крикнул он слугам и крепко держа Абби за локоть, повел ее к себе п кабинет.
Закрыв за собой дверь и прислонившись к н ей спиной, Майкл скрестил на груди руки и сурово посмотрел на Абби.
– Вы не поедете в Америку, – властно заявил он. Абби ахнула от такого возмутительного заявления.
– Неужели вы не понимаете? Я вас освобождаю! Я возвращаюсь п Америку. Не хочу оставаться здесь на правах бедной родственницы! Быть обузой для вас! – Абби медленно двигалась вокруг кушетки, чтобы быть вне пределов его досягаемости.
Улыбка Майкла стала еще шире.
– Бедная родственница, обуза? По-вашему, я так думаю?
– Да! – вскричала Абби, чувствуя, что ее душат слезы. Ладно бы еще обуза. Но ужаснее всего то, что она его любит, любит так как никогда не любила. Почувствовав, что он приближается, Абоц быстро перебежала к протшюположному концу кушетки. Майкл стоял, широко расставив свои сильные ноги и упершись кулаками в бедра.
. – Я только сказал, что у меня есть обязательства. У каждого человека они есть. Почему это вас огорчило? – спокойно спросил он.
Абби задрожала. Дело не только в этом. а еще и в том, что для него главное – обязательства, а для нее – любовь. У нее есть гордость, и гордость велит ей уехать, отдать его леди Давенпорт. Ни слова не сказав, Абби повернулась и направилась к двери. Майкл догнал ее, схватил за плечи и повернул к себе лицом.
– Вы не поедете в Америку, – севшим голосом произнес он.
В его глазах появилось уже знакомое ей выражение. Абби отвернулась и уперлась руками ему а грудь. Она проявляла такую слабость, когда приходилось ему сопротивляться, что в эту секунду даже допустила мысль о возможности провести жизнь с человеком, который ее не любит.
– Я не хочу быть обязательством! Не хочу быть постоянным напоминанием о бесчестном поступке моего отца! Не хочу знать, что вы любите другую женщину и.жалеете, что не свободны и не можете на ней жениться! Не хочу любить так сильно, как я люблю вас, и видеть ваш холодный взгляд. – Она ужаснулась собственным словам и разразилась рыданиями. Майкл буквально лишился дара речи. Он прижал ее голову к своей груди, в то время как она проливала потоки слез. Потом стал нежно гладить ее волосы, обнял за плечи. Он не хотел видеть в ее глазах такую боль и верил в тот момент, что сделает все возможное, чтобы она никогда больше не страдала.
– Добро пожаловать домой, милорд, – приветливо произнес Джоунз, беря шляпу и перчатки у Майкла. – Спасибо, Джоунз. Скажи, пожалуйста, чтобы приготовили ванну. Кажется, я выбрал самую грязную дорогу во всем Саутгемптоне, – посетовал он и прошел мимо дворецкого к парадной лестнице. Взбежал по мраморным ступенькам на второй этаж и свернул в коридор, надеясь, что сейчас появится Абби. Ему очень хотелось ее видеть. Почему, он и сам не знал и не пытался это анализировать.
Майкл не увидел Абби, зато услышал. Веселая, быстрая музыка разливалась по комнатам верхнего этажа; по предположению Майкла, это был Бах. Он мысленно улыбнулся и не слеша прошел к себе, Звуки скрипки ответили на два его вопроса. Она рядом и в хорошем настроении. Войдя к себе в спальню, Майкл кивнул Деймону, камердинеру, складывавшему только что выстиранные сорочки. Он прошел прямо к небольшому письменному столу и покачал головой в ответ на суровый взгляд Деймона, устремленный на сапоги Майкла.
– Поскольку я совершенно уверен, что смогу снять сапоги самостоятельно, твоя помощь мне не понадобится. – Он улыбнулся невозмутимому камердинеру, который поклонился и направился к выходу.
Майкл выдвинул ящик стола в поисках бумаги.
– Погоди минуту. Ты сейчас отнесешь записку. – Майкл сел в кресло и макнул перо в чернильницу. Он быстро написал Абби записку, в которой сообщил о своем возвращении и пригласил ее поужинать имеете с ним. К тому времени, как принесли ответ, он уже сидел в горячей ванне.
«Благодарю вас. Это будет чудесно». Вот и все, что было в записке, но Майкл невольно улыбнулся.
Через десять минут после назначенного часа он нетерпеливо вышагивал взад и вперед вдоль высоких окон в золотой гостиной. Ожидание становилось невыносимым. Он умирал от голода. В животе урчало. И еще он волновался, что приводило его в ярость. Когда наконец появился Джоунз с хрустальными бокалами на подносе, Майкл спросил:
– Где леди Дарфилд?
– Здесь, – спокойно ответила Абби, скользнув в гостиную вслед за Джоунзом. – С возвращением.
– Спасибо. – Майкл сделал медленный вдох, удивляясь, как это ему удалось жениться на такой красавице без малейших усилий с его стороны. – Я уже было подумал, что вы не придете, – сказал он, идя ей навстречу.
Абби робко улыбнулась. Кажется, он обрадовался, увидев ее.
– Что будете пить сегодня? Ром? Виски? – Он улыбался, испытующе глядя на нее своими серыми глазами, от его близости у Абби мурашки побежали по телу.
– Пожалуй, попробую портвейн, – ответила она наконец, стараясь не замечать ласкового выражения его глаз. Майкл сделал знак лакею и предложил Абби руку, чтобы отвести ее к кушетке.
– Не знал, что вы играете на скрипке, – заметил он улыбкой, усаживаясь в кресло напротив.
– Я начала учиться совсем еще девочкой, когда была в Риме, – с трудом выговорила она. – Вы прекрасно играете. Я слышал сегодня – это был Бах? Приятно удивленная, Абби: кивнула.
– Я тоже большой любитель музыки, – добавил Майкл с теплой улыбкой.
– Я знаю, то есть слышала… – заикаясь, ответила Абби. Майкл ничего не ответил, сделав вид, что не замечает ее нервозности. Ему хотелось сказать, что у нее блестящие музыкальные способности, что красивее женщины он никогда не встречал, что он в восторге от ее платья небесного цвета. Но вместо этого он пил виски, наблюдая, как длинные пальцы Абби выбивают дробь на коленке.
– Интересно, чем еще вы нанимаетесь? Я знаю, что вы играете в дартс, а как насчет других игр? В шахматы, например?
– Шахматы? Нет, не умею. В карты умею, знаю множество игр и на бильярде тоже…
– На бильярде? – с удивлением переспросил он.
– Брюссель, – ответила она вместо объяснения. Майкл рассмеялся и покачал головой,
– Конечно, Брюссель. А где вы научились играть в карты? – спросил он и встал, чтобы наполнить бокал.
– У папы на корабле, наверное. А в Каире я научилась плутовать, – рассеянно добавила Абби.
– Плутовать, в самом деле? Это довольно скандальное признание, леди Дарфилд.
– Как правило, я не плутую, только когда обстоятельства вынуждают. Он поставил на стол бокал и придвинулся к Абби поближе.
– А что за обстоятельства, если не секрет? Губы Абби слегка приоткрылись, словно для ответа, Майкл наклонился и уловил аромат сирени, исходивший от ее волос.
– Когда безнадежно проигрываю.
– Гм-м?
– К-когда проигрываю. Безнадежно, – заикаясь, повторила Абби.
Он прикасался к ее волосам, его пальцы легонько дотрагивались до ее виска, отчего по спине у нее побежали тысячи колючих мурашек. В комнате внезапно стало очень жарко. Слишком жарко. Что это он делает?
Майкл протянул руку к ее бокалу с портвейном, но в этот момент вошел Джоунз и объявил, что кушать подано. Майкл бросил на дворецкого уничтожающий взгляд, но тот не обратил на это никакого внимания и распахнул дверь, готовый проводить их к столу. Заняв место в конце длинного обеденного стола красного дерева, Майкл украдкой поглядывал на Абби, сидящую справа от него. Он видел, что она очень нервничает, и, чтобы успокоить ее, пытался придумать какую-нибудь невинную тему для беседы. Ему не пришлось долго ломать голову. Как только подали первое блюдо, Абби принялась трещать, как сорока. Рассказала, что делала две недели, пока Майкл отсутствовал, ни словом не обмолвившись о том, что он оставил ее во время медового месяца. Абби призналась ему, что произвела в доме некоторые изменения. Переставила мебель в парадном кабинете, а также в гостиной и библиотеке на втором этаже. Изложила все очень подробно, после чего перешла к рассказам об Америке. Героями этих рассказов были ее кузины, Вирджиния и Виктория, и еше тетушка Нэн. Как следовало из ее слов, кузины целый день спорили друг с другом, а Абби выступала в роли арбитра. После того как убрали суповые тарелки и подали основное блюдо – форель, Абби стала рассказывать о тех местах, которые они вместе с псом Гарри исследовали. Это, естественно, навело ее на мысль о различных исторических событиях, и постепенно она выложила вес, что ей было известно в этой области. Майкл ел, вежливо слушая нескончаемый поток сведений, в подходящих местах издавал односложные восклицания, пытаясь не поддаваться ее обаянию – Он понятия не имел, почему Абби так сильно нервничает. – А теперь надо перейти наконец к делу, – устало поизнесла она, сложив руки на коленях,
– К какому делу? – спросил Майкл.
– Майкл, полагаю, вы знаете… то есть я полагала… ну, я думала, что дела обстоят не совсем так, как оказалось на самом деле, и я совершенно убита тем, что так жестоко ошиблась. Видите ли, я намерена… намерена…
Майклу не хотелось вспоминать о том остром разочаровании, которое причинило ей такую боль, когда она узнала о жестоком обмане отца, и еще ему не хотелось портить такой исключительно приятный вечер.
– Абби, нет никакой нужды это делать. Но Абби его не слышала. Не отрывая взгляда от сложенных на коленях рук, прерывисто вздохнула и продолжила:
– Я намерена извиниться. Я не хотела доставлять вам неудобств, да я бы скорее умерла, чем причинила вам вред, но я все представляла себе совсем не так, как это было в действительности, и не поверила вам, потому что была очень упрямой. Это было глупо с моей стороны, чтобы окончательно не поглупеть, я решила покончить со всем этим…
– Абби, не надо, – настойчиво повторил Майкл, опасаясь очередного длинного монолога.
Но Абби нельзя было остановить.
– Я знаю, каким абсурдным это должно было вам показаться, и сама считаю все это верхом абсурда и очень сожалею. Единственный выход из этой ситуации – мое возвращение в Америку.
Она крепко зажмурилась, видимо, ожидая от него бурной отповеди, но не дождавшись, медленно открыла глаза и взглянула на него. Майкл был ошеломлен. Она извиняется перед ним за то, что ее обманул родной отец. Он уже собирался сказать, что она ни в чем не виновата, но Абби снова заговорила, воспользовавшись образовавшейся паузой:
– Я понимаю, что мое… ваше… состояние зависит от выполнения условий завещания моего отца, но деньги меня совершенно не интересуют. Видите ли, у моей тетушки Нэн есть маленькая ферма, и мы все там работаем и получаем приличный доход, а учитывая ежегодное содержание, я вовсе не буду нуждаться, и мне кажется, это единственно разумный выход из создавшегося положения. С какой стати вы должны пострадать из-за обмана моего отца! – Абби закончила свою речь на октаву выше, чем начала.
Майкл в упор смотрел на нее.
– В этом нет необходимости, – произнес он, спрашивая себя, почему не может ей сказать, какой считает ее храброй и благородной.
– Нет необходимости? – тихо спросила Абби.
– Нет, – ответил он. – Если бы я знала, я бы никогда… то есть это вы – жертва всей этой истории, и я не хочу состоять с вами в браке, который вы заключили против собственной воли.
Майкл постарался овладеть собой, на щеках его заиграли желваки, он лихорадочно размышлял. Он не мог сказать, что не хочет отпускать ее. Потому что не был в этом уверен. Не мог признаться, что все это время вел себя отвратительно не в пример ей. Он и сам только сейчас это осознал. Абби гадала, о чем он сейчас думает, и отчаянно жалела о том, что у нее не оплачен проезд до Америки. Она понимала, что порядочность не позволит ему принять ее предложение, но была уверена, что оно вполне устраивает его. Надо облегчить ему задачу, подумала Абби и заявила:
– Я не хочу здесь оставаться. Не желаю продолжать это притворство после того, как узнала правду. Его брови сошлись у переносицы.
– Кажется, вы неплохо устроились в Блессйнг-Парке, мадам. У вас есть все необходимое: собака, сад, друзья. Чего еще вы можете желать?
– Представить себе не могу, почему вы против, – настаивала она.
– Абби, кажется, вы не понимаете главного: это мне решать, что для вас лучше. Ваша идея о возвращении в Америку без гроша в кармане неприемлема. Более того, мы с вами женаты, и существует множество юридических законов, определяющих, что вы можете делать и чего не можете. Моя обязанность – заботиться о вашем благополучии, – упрямо продолжал Майкл, снова удивившись, почему никак не может ей признаться, что не хочет отпускать ее. Пока не хочет. Абби опустила глаза на недоеденную форель в тарелке. Этот человек думает лишь о своих обязательствах, остальное его не интересует, а она как раз и пытается освободить его от этих обязательств. Мысль о том, что она стала для него обузой, была невыносимой.
– Я вас хорошо понимаю, – ледяным тоном ответила она, отодвигая стул. Лакей бросился к ней, чтобы помочь, но Абби уже встала и столкнулась с несчастным лакеем на бегу, устремившись к выходу из столовой.
Майкл опередил обоих. Перехватил Абби, прежде чем она успела добежать до двери.
– Вы свободны! – крикнул он слугам и крепко держа Абби за локоть, повел ее к себе п кабинет.
Закрыв за собой дверь и прислонившись к н ей спиной, Майкл скрестил на груди руки и сурово посмотрел на Абби.
– Вы не поедете в Америку, – властно заявил он. Абби ахнула от такого возмутительного заявления.
– Неужели вы не понимаете? Я вас освобождаю! Я возвращаюсь п Америку. Не хочу оставаться здесь на правах бедной родственницы! Быть обузой для вас! – Абби медленно двигалась вокруг кушетки, чтобы быть вне пределов его досягаемости.
Улыбка Майкла стала еще шире.
– Бедная родственница, обуза? По-вашему, я так думаю?
– Да! – вскричала Абби, чувствуя, что ее душат слезы. Ладно бы еще обуза. Но ужаснее всего то, что она его любит, любит так как никогда не любила. Почувствовав, что он приближается, Абоц быстро перебежала к протшюположному концу кушетки. Майкл стоял, широко расставив свои сильные ноги и упершись кулаками в бедра.
. – Я только сказал, что у меня есть обязательства. У каждого человека они есть. Почему это вас огорчило? – спокойно спросил он.
Абби задрожала. Дело не только в этом. а еще и в том, что для него главное – обязательства, а для нее – любовь. У нее есть гордость, и гордость велит ей уехать, отдать его леди Давенпорт. Ни слова не сказав, Абби повернулась и направилась к двери. Майкл догнал ее, схватил за плечи и повернул к себе лицом.
– Вы не поедете в Америку, – севшим голосом произнес он.
В его глазах появилось уже знакомое ей выражение. Абби отвернулась и уперлась руками ему а грудь. Она проявляла такую слабость, когда приходилось ему сопротивляться, что в эту секунду даже допустила мысль о возможности провести жизнь с человеком, который ее не любит.
– Я не хочу быть обязательством! Не хочу быть постоянным напоминанием о бесчестном поступке моего отца! Не хочу знать, что вы любите другую женщину и.жалеете, что не свободны и не можете на ней жениться! Не хочу любить так сильно, как я люблю вас, и видеть ваш холодный взгляд. – Она ужаснулась собственным словам и разразилась рыданиями. Майкл буквально лишился дара речи. Он прижал ее голову к своей груди, в то время как она проливала потоки слез. Потом стал нежно гладить ее волосы, обнял за плечи. Он не хотел видеть в ее глазах такую боль и верил в тот момент, что сделает все возможное, чтобы она никогда больше не страдала.